Дарина Мишина
Нижнебург. Облачная Фабрика
Все расселись за накрытый стол. Никто кроме Татьяны и Никиты не желал притрагиваться к еде. Но под выжидающим взглядом Никиты все принялись делать вид, что едят или хотя бы ковыряются в еде.
Майя всё косилась на Татьяну. Хозяйка то откладывала вилку, то снова хватала ее в руки, то переворачивала тарелку, критически оглядывая с разных сторон. Ей не терпелось чем-то ошарашить Никиту, кроме него для неё никого не существовало.
– Никита. – сладким голосом обратилась к парню Татьяна – Ты помнишь какой сегодня день?
– Ээээ – Никита озадачился настолько, что перестал жевать – не твой день рождение?
– Не мой день рождение. – сдавленно улыбнулась она.
– И не мой?
– И не твой – женщина уже теряла терпение. Она тяжело и недовольно вздохнула и встала из-за стола. Майя подумала было, что она обиделась, но ошиблась.
Татьяна легко махнула рукой и из воздуха образовался сноп зеленых искр. Они взорвались словно маленькие фейерверки, а когда дым рассеялся, в воздухе мирно плавал пожелтевший папирус, слегка мятый и порванный по углам, с бордовой сургучной печатью.
Все сидящие за столом резко отпрянули, а Майя настолько сильно оттолкнулась от стола, что грохнулась со стула вниз. Но Татьяна и бровью не повела.
– Тадам! Сегодня – наша свадьба! – она произнесла эти слова так, будто готовилась под всеобщие аплодисменты вынести огромный торт со взбитыми сливками.
– А ты не говорила, что умеешь доставать из воздуха всякие бумажки…– Никита пытался здраво посмотреть на ситуацию. Получалось плохо.
– Это не какая-то бумажка – фыркнула Татьяна – это брачный договор. А это – она ткнула пальцем в нижнюю строку твоя подпись.
Никита не поверил и впился взглядом туда, куда ткнула Татьяна. Там и правда стояла его подпись. Немного корявая и дребезжащая, как будто его в тот момент порядочно шатало.
– Я был не в своём уме. – согласился парень – Я явно в тот вечер обкофеманился.
– Это неважно… – Татьяна схватила Никиту за отвороты пиджака и прижалась к нему почти в плотную. Никита, обескураженный таким поворотом событий, пытался вывернуть шею и ускользнуть от неё. Татьяна сложила губы уточкой и попыталась его чмокнуть. Никита увернулся. И вскочил на ноги, Татьяна не удержала равновесия и довольно изящно шлепнулась на пол.
– Так, слушай. Ты для меня старая… Тьфу ты. Я для тебя слишком молод.
Татьяна хлопала черными как смоль ресницами, не видя в этом никакой проблемы.
– В общем, – Никита подал знак друзьям и все проскользнув ему за спину выскакивали через дверь – Был рад с тобой познакомиться, и боюсь мы больше не увидимся.
Никита подскочил и схватил договор, который всё это время висел в воздухе, и выскользнул вслед за друзьями. Татьяна кошкой вскочила на ноги и бросилась за ребятами, браня их на все лады. Глаза её от злости почернели как угли.
С двух сторон от Татьяны прямо из пола выросли несколько острых как бритвы алых кристаллов. Катрина испуганно посмотрела на Майю. Майя в ответ лишь показала головой.
– Никита Л’Горностаев, живо вернись на место! – кричала Татьяна.
– Ты мне не мамочка – фыркнул Никита, на тщетные попытки женщины что-либо ему приказать. Татьяна вскипела, а её лицо стало пепельно-серым, на щеках выступили красные пятна.
– Никита! – взревела она – я натравлю на тебя варанов, если ты покинешь мой дворец!
– Как предусмотрительно, что я сдал их в Нижнебургский зоопарк лично директору Зубену грей Генуби – Татьяна и не подозревала, что вараны давно не живут в ее зверинце.
– Я не дам взойти ни солнцу, ни луне. Город будет лежать в развалинах, где будут кричать совы и вороны, рыскать лисицы и волки, а камни его я перенесу за гору Каф, если ты не исполнишь условия…
– Удачи – пропел Никита, не слушая угрозы Татьяны.
Безликие охранники столбами стояли на прежних местах и лишь недоуменно провожали сбежавших гостей поворотом головы. Пока Татьяна в состоянии шока и потрясения восседала на полу, каждая секунда была на счету. В любой момент она могла опомниться и бросить все силы на поимку Никиты.
– Прощайте, Опал, Лазурит. Вы ничуть не изменились! Всё такие же молчаливые и тупые. – Крикнул Никита на прощанье охранникам Татьяны, – Даже улыбаться не научились. Попросите Татьяну, чтобы научила вас хотя бы смеяться.
– Опал и Лазурит? Их правда так зовут? – Недоверчиво спросила Катрина, со страхом косясь на охранников.
– Да, я не знаю. Просто надо было их как-то называть.
Когда опасность миновала, а ребятам удалось затеряться среди покупателей Рынка Девяти, Катрина накинулась на брата:
– Ты вообще нормальный?
– Да откуда я вообще знал, что она так умеет? На ней не было написано. —оправдывался Никита – Я думал…
– Апельсин тоже думал – скрестила руки на груди Катрина – и попал в соковыжималку. Ты хоть краткий курс истории читал, там всё написано про существующие подземельные народы и их способности!
– Я в жизни не прочёл до конца ни единой книги. С чего мне читать какой-то курс, я из него самолётики сделал. – он расплылся в мечтательной улыбке – Хорошо летали… Ну я бы прочёл книгу, будь она обо мне…
– Идиот – прошипела Катрина, сквозь тесно сжатые зубы, – Стоп! Как ты умудрился почти жениться на Татьяне, если… Вы же были помолвлены с Селестой?!
– Ключевое слово «были».
Рынок Девяти был барахолкой, где можно было достать, всё то, что душе угодно, из любого уголка подземельного мира. Вдоль улиц шли фруктовые и овощные лавки, наполняющие улицу пьянящими ароматами диковинных плодов. Где-то в глубине раздавались душераздирающие кукареканье неизвестной Майе птицы, щебетали сойки и чижи и недовольно гудел в свой хобот лохматый мамонт. Прилавок со специями в конце улицы каждые пять минут загорался, а несчастный лавочник с багровыми синяками под глазами судорожно хватался за современный огнетушитель. Ему «посчастливилось» арендовать место по соседству с разводчиком драконьих червей, изрыгавшими огонь каждые пять минут. На Рынке Девяти отсутствовал закон и порядок. Здесь процветали нелегальная торговля, воровство и кражи, а подозрительные личности, закутанные в плащи, подкрадывались к одиноким посетителям и уверяли, что могут достать антикварную вещицу из частной коллекции. Скорее всего они безбожно обманывали. Здесь шастали беспризорники, а чернобровые пышнотелые цыганки рассказывали баснословные истории о своих астрологических способностях.
Майя чувствовала себя, как в музее. У каждого прилавка кипела жизнь. В одном россыпью продавали Искрящий песок. Торговец запустил горсть рубиновых гранул в подол своего платья, и оно вспыхнуло языками пламени. Кто-то в толпе заахал и засуетился, но большая часть восприняла это как должное. Здесь только обыденное было странностью и вызывало недоверие.
В южном конце базара послышались взрывы и шипение. В небо посреди бело дня взвились несколько петард и разбрызгивая искры разлетелись над городом. Толпа зевак мигом бросилось в пекло событий. Майя вертелась словно волчок, вглядываясь в людей и пытаясь отыскать знакомые лица. Она потеряла ориентацию, и карта в ее голове стерлась. Юг казался севером, запад – востоком. Рука легла на плечо Майи.
«Никита – облегченно подумала она и в тот же миг тяжелая рука сдавила плечо так что послышался хруст, а ключица прижалась к лопатке. Это был не Никита. Майя медленно повернулась. На неё смотрели бездонные щели-глаза амбалов Татьяны. Ноги девочки похолодели.
«Мудрус… – панически закричала Майя в своей голове – ты можешь испарить, испепелить или хоть что-нибудь сделать с этим чудищем?»
Двухметровый широкоплечий стражник крепко держал плечо Майи и, казалось, завис. Будто Татьяна управляла своими чудищами, словно роботами и из своего дворца, посыла им команды-сигналы силой мысли.
«Могу— покорно ответил Мудрус – но не буду – в голосе его звучали смешки и издёвки. Он принципиально отказывался помогать своей хозяйке.»
«Почему?»
«Это не тот вид опасности, от которого я должен тебя спасать.»
«Чтоб тебе пусто было… – выругалась Майя.»
Паника подступала к горлу Майи. Она изловчилась, схватив потёртый канделябр с прилавка серебряных изделий и со всей силы ударила им Кирпича по голове. Кирпич разжал плечо девочки, и та шмыгнула под прилавок. Разъяренный, словно бенгальский тигр, амбал бросился искать беглянку в отделе зубных щёток всех эпох.
Майя выкарабкалась из-под стола и оглядевшись, заметила Никиту, Катрину и Аскольда, которые о чём-то рьяно спорили, обильно жестикулируя. Заметив амбалов они бросились в рассыпную. Опал и Лазурит завертели головами туда-сюда, затем схватили первого попавшегося беглеца, чья внешность напоминала сбежавшего жениха их госпожи и потащили сопротивляющегося парня в Нефритовый особняк. Этим несчастным был Аскольд Л’Воробъёв.
– Он пал смертью храбрых… – сделал трагическое лицо Никита.
– Вы что спятили? Его же убьют? Что вы стоите? Тоже мне друзья.
Майя со всех ног понеслась по улице, догоняя охранников.
– Майя… Я пошутил… – кричал Никита, но Майя его не слышала, – Она его не тронет.
Майя попросту не могла понять, как они могли спокойно стоять и смотреть, как Аскольда уводят, и бросилась за охранниками, но те испарились за углом вместе с пленником рассыпавшись и превратившись в зеленый песок. Майе пришлось добираться до Нефритового особняка своим ходом.
Опал и Лазурит притащили сопротивляющегося Аскольда Татьяне, и та взревела от гнева.
– Это не тот! Олухи вы! Почему вы не можете выполнить простейшее задание? Не в моих силах управлять вами на территории Рынка Девяти. Моих сил не хватает, чтобы дотянуться до вас!
Амбалы молча переминались с ноги на ногу. Татьяна цепко схватила Аскольда за подбородок.
– Посмотрим, насколько твой друг верен тебе. Придёт ли он тебя спасти?
– Он не придёт – горько хмыкнул Аскольд.
Татьяна велела Опалу и Лазуриту отправить Аскольда в подземелье, а сама, как разъярённый тигр бродила по комнатам особняка.
– Что ты здесь забыла? – вспылила Татьяна, увидев на пороге Майю – где Никита?
Татьяна горя́ от гнева стрелой направилась к Майе. Она взмахнула расшитыми бисером рукавами. Мелкие малахитовые камешки со всех сторон начали катиться к девочке кольцом, окружая ее ноги и собираясь в фигуру, по очертаниям напоминающую огромный кулак. Татьяна со всей силы сжала свою ладонь и каменные пальцы вокруг ног Майи тоже крепко сжались.
– Не моя вина, что он не придёт – боль была такая адская, что казалось еще одно нажатие и Татьяна переломает Майе все кости. Нежелание Никиты возвращаться не было для Татьяны весомым аргументом. Ее лицо перекосилось от гнева. Майя успела уже попрощаться со своими ногами, как взгляд Татьяны скользнул по блузке Майи и остановился на выпуклой пуговице с профилем девицы.
Татьяна пальцем ткнула в пуговицу – та засияла, загорелась будто спичкой подожженная. Злость её мгновенно отступила. Татьяна расслабила руку, а каменный кулак ослабил свою хватку и рассыпался в пыль. Татьяна звонко щелкнула пальцами и в мгновение ока уменьшилась до размера куколки, топнула маленькой ножкой и обернулась изумрудной ящеркой. Головка ящерицы была черная, по хребту шел темный узор, напоминающий косу, а на кончике хвоста виднелась красная точечка, словно маленький бантик.
Майя оторопела. Секунду ящерка смотрела на девочку в упор, а затем юркнула между камней, махнув на прощанье алым кончиком. Майя поздно опомнилась:
– Это ты привела меня сюда! – крикнула Майя вслед ящерице, – вернись! Мне нужно с тобой поговорить! У меня миллион вопросов!
Но Татьяна не вернулась. Она затаилась где-то там между тяжелыми булыжниками камня змеевика и сидела, не подавая ни звука, оставив Майю наедине со своим миллионом вопросов.
Майя унеслась из зала и, пробежав по ступенькам вниз, обнаружила бывший когда-то здесь зверинец. В нем находилось около двух дюжин чугунных клеток, пахло плесенью и тухлым мясом. Татьяну не особо заботили жилищные условия отсутствующих варанов. А судя по вороху костей, здесь свёл счёты с жизнью ни один пленник.
Аскольд был так плотно связан верёвками, что напоминал мумию, даже шея его была зафиксирована. Татьяна приложила все силы, даже запихнула в рот Аскольда свернутые тряпки, чтобы парень точно не смог убежать.
Благодарить за спасение было некогда. Майя тревожно оглядывалась, прислушиваясь к шагам Татьяны, которые могли раздаться в любую минуту.
– Это было очень храбро, спасибо – сказал он – Но… – он замялся, не желая разочаровывать Майю – меня бы вытащили стражи Мрака, если бы вы просто уведомили охранников на входе на Рынок Девяти.
Майя чувствовала себя глупой и обманутой. Теперь ей было ясно, почему Никита смеялся, а не бежал со всех ног на спасение друга.
– Спасибо, правда – увидел он озадаченное лицо Майи – Ты меня спасла. Видимо, теперь я твой должник.
– Это лишнее…
– Ну, во-первых, мне совесть не позволит делать вид, что ничего не было, а во-вторых, не отказывайся от лишней помощи, особенно, когда тебе здесь всё в новинку.
– Ладно. – улыбнулась Майя, сомневаясь, что воспользуется этим предложением.
По возвращении в Русю Майя получила ответное письмо от Сонечки:
«Дорогая Майя,
Это хорошая зацепка, но всё равно маленькая. Надеюсь, у вас всё хорошо, и никто не пострадал.
Я часто думала и строила догадки о том, кто такой Димитрий. Моя теория гласит, что он тот самый загадочный глава клана ядоязыких Господин Э. Загвоздка в том, что никто не знает откуда у подземельной мафии растут ноги, а губернатор делает вид, как ты уже поняла, что их не существует. Он не глупый человек. Он просто напуган. Все напуганы ядоязыкими. Стражи Мрака не в состоянии с ними справиться. Ему легче отрицать их существование, хоть это и неправильно.
В кровеносной системе пока пусто.
Пиши мне, не пропадай!
Письмо разорви и сожги!
Твоя Сонечка»
Глава 18:
Ресторан «Соболья Нора»
В воскресенье за завтраком Никита заявил, что после двух тяжёлых битв со злодеями им нужен отдых.
– Чур ты платишь за развлечения. Твои же злодеи был! – фыркнула Катрина.
– Окей.
Оказалось, не только Майе тут было всё в новинку. Катрина, которая всю жизнь прожила в пансионе Звёздозаровой, читала о кипучей жизни собственного города только в книгах.
– Ты куда без шапки?! – опешила Катрина, глядя в коридоре на Майю.
Никита чуть не лопнул от смеха.
Катрина нацепила на Майю свою осеннюю шапку. Девочка попыталась увернуться – не вышло. Сама Катрина вышла без шапки. Подземельный ветер развивал её ржавые кудри, тормошил непослушные волосы, наслаждавшиеся свободой.
Майя на секунду отстала от ребят и кинула навязанную ей шапку в ближайший закоулок.
Каких только улиц, аллей и проспектов в Нижнебурге не было. Они именовались туннелями, норами и ходами. Так Подземный Лаз Профессора Лунтаева, по которому они шли, мог вывести их в центр – на Авенский Туннель и впоследствии на главную площадь Эрнста блэк Полунова.
Вдали виднелся деловой центр Око. Его здания были выстроены целиком из минералов: там в лучах подсветки переливалось здания из слюды. Рядом с ним грозно возвышалась малахитовая громадина с окнами в самый пол. Здания пестрели словно леденцы, хотя Майя понимала, что это наверняка самоцветы. Красные, белые, желтые, синие, фиолетовые, изумрудные. Они казались языками пламени.
– Неужели такой богатый полезными ископаемыми и минералами мир как Подземный может страдать от недостатка золота? – Майя в это не верила.
– Нууу… – ответила Катрина, – тут дело не в золоте, а в Полозе Сильвер-Голде. Полоз – не просто какой-нибудь богатый житель Подземельного мира. Он входит в число наших подземельных богов. Есть ВремеНика – всеобщая проматерь, есть Огневик, запертый в центре ядра Земли, есть тринадцать атлантов, которые сдерживают его гнев, есть цветочные нимфы, Плутон – повелитель царства мёртвых, музы искусства и Полоз… Полоз Сильвер-Голд – повелитель драгоценных металлов. Он обладает способностью притягивать к себе любые драгоценные металлы. Стоило ему щёлкнуть пальцами, как практически всё золото Подземельного мира перекочевало к нему.
– Зачем ему столько?
– Столько ему не нужно. Это… это санкции, наложенные на нас.
– Что вы сделали такого плохого?
– Мы – ничего. А вот Полуночник, – Катрина присвистнула, – Губернатор – очень самовлюблённый, тщеславный по натуре. Он мечтал породниться с богами. Он выкрал дочь Полоза и спрятал в своей Академии.
– Но она может сбежать, если захочет…
– Так она и не хочет. Девушка вкусила свободу от отцовской опеки и… и её всё устраивает. Полуночника – тоже, а вот Полоз… Полоз был против. Он жаждет вернуть дочь домой всеми силами. Теперь главный вопрос последних месяцев на повестке дня у Облачной Фабрики – как оставить жену губернатора в Нижнебурге и остановить крушение нашей экономики. Выходит хило.
Всё путешествие Аскольд старался держаться поближе к Майе и пытался быть полезным. Верно, чувствовал себя обязанным, из-за этого Майя постоянно краснела и смущалась. Специально отстав от Л’Горностаевых на одном из поворотов, она напомнила Аскольду, что тот ничем ей не обязан за спасение. Аскольд не согласился, но ходить за девочкой хвостиком прекратил.
Майя то и дело таращилась на прохожих. Только сейчас она поняла как Подземельный Мир широк и огромен. Около тротуара был припаркован небольшой блестящий красный трамвай-бур со всех сторон, которого торчали рога разнообразных животных, а на носу золотая голова оленя. На нём висела табличка Подземельдо-Жанейро и группа теневиков, говорящих на португальском (Майя не была полиглотом, но ей показалось именно так) восторженно тыкали пальцами в кирпичные трубы Облачной Фабрики. Мимо прошли два саламандерса в гольфах до колен, деревянных башмаках, комбинезонах и шляпах-федорах с перьями. Они что-то громко обсуждали и жестикулировали! Речь их была грубой и могло показаться, что они ругаются.
Майю всё привлекала старая крепостная стена с полуразвалившимися высокими каменными башнями, чьи крыши были покрыты красной глиняной черепицей. Нижнебург долгие века был оборонительной крепостью, но впоследствии перерос в большой город, ставший столицей. Оно хотела погулять по крепостной стене, но Катрина высказалась против, потащив всех к Собольей Норе. Сопротивляться ей было бесполезно.
Соболья Нора была самой популярной сетью ресторанов Подземельного мира, в которой можно было попробовать самые необычные и изысканные блюда со всех концов мира и времени, даже барбекю из зубастой птицы ихтиорнис, вымершей миллионы лет назад.
Здание было выполнено из металла, железа и стекла. На главную площадь выходила широкая многоуровневая арка-витрина, напоминающее лиру. Её заполняли собой металлические конструкции, оплетая стеблями и листьями цветные окна. Это был огромный витраж со средневековыми сюжетами. Когда по вечерам в ресторане зажигались люстры, то вся площадь заливалась цветным светом. В вечернее время здесь часто собирались керамики, которые не могли позволить себе попасть в сказочное здание в силу своей неплатежеспособности. По углам фасада были установлены мужские и женские фигуры, символизирующие развитие и триумф современной цивилизации – аллегорические изображения искусства, торговли, промышленности и науки.
На первом этаже магазин деликатесов и дефицитных товаров граничил с холлом ресторана, на втором этаже расположились персональные комнаты-норы со столиками для посетителей. Третий, четвёртый и пятый этажи занимали апартаменты самих хозяев Л’Норкиных.
Внутреннее убранство ресторана по своей роскоши не уступало внешнему облику. На стенах, покрытых мятной штукатуркой, контрастировала лепнина и золотые вензеля. Огромные хрустальные люстры под потолком перезванивались друг с другом. Зал казался в десятки раз больше благодаря множеству зеркал, вмонтированных в потолок и стены. Посреди зала располагалась огромная пальма, своей листвой достающая до потолка, её ствол был искусно замаскирован под золотой ананас с изумрудными и янтарными вставками вместо чешуек.
– Вы же понимаете, что все норы расписаны на два года вперёд – выгнула бровь девушка-администратор ресторана.
Майю удивило, что она была саламандерсом. Ей, казалось, в Губернии Ночи саламандерсы не занимают таких мелких должностей.
Девушка-администратор была странной: ни худой, ни толстой; ни бледной, ни загорелой; ни блондинкой, ни русой. Даже глядя на нее час, не отрываясь Майя бы не запомнила черт её лица. Она была девушкой-никто.
– А как же особая нора под номером 24. Она всегда свободна – зевая сказал Никита.
– Госпожа Селеста запретила выдавать вам ключ.
– Она погорячилась. Мы с ней слегка повздорили, она уже остыла.
– Вы расстались – сухо сказала девушка.
– Она преувеличивает. Всего-то маленькое недопонимание. – заливал Никита.
– Я обязана написать ей и получить подтверждение вашему разрешению.
– Погодите – улыбнулся Никита – вы Перуэтта, да? Перуэтта Л’Альбатрос.
– Д-да – девушку напряг вопрос парня.
Никита опустил взгляд на ноги девушки-никто. И Майя заметила, что голени её вылеты из бронзы.
– Я слышал эту историю – Майя с Аскольдом переглянулись, не понимая о чём речь. Катрина ахнула – со стеклом…
– Моя танцевальная карьера в прошлом.
– Я понимаю. Вы, конечно, можете написать Сэл… но она сейчас не в самом хорошем расположении духа. Неужели ваш опыт общения с Сэл вас ничему не научил?
Перуэтта нервно сглотнула.
– Ваша нора, как всегда, под номером 24 – кусая губы ответила она, вставая со своего места.
Загадочная Перуэтта провела их по лестнице, каждый пролёт которой украшали тематические витражи: нижние изображали прилавки магазина, верхние – персонажей театра.
Нора №24 была небольшой комнатой со столиком на семь персон. Стены из изумрудного бархата украшал узор из каштановых листьев. Стол был застелен льняной скатертью с золотым тиснением. В центре него горел, искрился, а иногда и извергался маленький вулкан. В мягких вельветовых креслах пурпурного цвета хотелось утонуть. Тарелки уже стояли на положенных местах, а возле каждого прибора – вазочка с цветными, как сладкая вата, перьевыми облаками, накрытая стеклянным колпаком, чтобы десерт не разлетелся. Их нужно было накалывать на шпажки и поджаривать на огне.
Керамики-официанты, снующие между гостями, походили на диких зверей. Вместо рук были прикручены золотые и медные лапы с черными блестящими коготками, на лица надвинута лисья маска с вытянутой мордочкой, на которой можно было разглядеть каждую шерстинку, а за официантками волочился длинный хвост. Он работал на автомате, словно механическая метла, сметая весь мусор на своем пути и хлеща по пяткам самих официантов, когда те не носились по норам на сверх звуковой скорости, обслуживая клиентов.
Глаза Майи разъехались в стороны, а челюсть отпала, когда она глянула в меню. Мало того, что у неё не было 12.000 пылифиров, которые стоила чашка обычного черного чая, так и в меню были сплошные сэндвичи:
«МЕНЮ СЭНДВИЧ БАРА:
· Тост с джемом из роз, чертополоха, клевера и нарцисса – 60.100 пылифиров
· Жоу цзя мо с карамелизированным лотосом и терракотовой пудрой – 120.000 пылифиров
· Бутерброд с маслом васильков и еловыми иголками, жаренными орехами и яблочными дольками – 57.700 пылифиров
· Бурито с рубленными кактусами и карамельным попкорном – 75.300 пылифиров
· Круасан с тушёными ирисами, жаренной картошкой и маонским соусом – 110.050 пылифиров
· Брускета с запеченными маргаритками и вулканическим пеплом Везувия – 89.060 пылифиров…»
И так далее и тому подобное расположилось на шести листах.
– А нормальной еды нет? Только бутерброды? – Спросила у Катрины Майя.
– Ты что думала, что ты сама выбираешь меню? Меню выдаётся наобум каждому столику. До своего прихода ты не знаешь, что же тебе выпадет: мясное, рыбное, суповое, кексовое, мороженное, веганское… Ты думала, что будешь есть что тебе хочется? Нет, здесь все едят то, что хочет ресторан.
Катрина и Никита не обращали на это не малейшего внимания, привыкшие не замечать прислугу. Майя постоянно ерзала на месте и пыталась придумать куда деть глаза, но всюду она натыкалась на золотых лисиц и начинала разглядывать носки туфель. Аскольду тоже было некомфортно сидеть в дорогом ресторане, но он пытался делать вид, что все воспринимает как должное. И это у него почти получалось, хотя он всячески пытался помочь лисице-официантке, подавая ей использованные приборы. Официантка по кличке Зверька испуганно смотрела на парня и уносилась прочь, пока хозяева не заметили, что она позволяет вытворять клиентам.
Каждый раз принеся на подносе заказ Зверька убегала в комнату для обслуги, где у зеркал принималась натирать свои руки фланелевыми тряпками и вычищать мельчайшие потемнения на металле грубыми щетками с проволочными щетинами. Если игнорировать музыку, звучащую через золотые сетки динамиков, то можно было услышать, как весь ресторан гудел от лязга металла.
Скатерти, салфетки, бокалы, тарелки, приборы, даже зубочистки – всё было украшено вензелями семейства Л’Норкиных. От такого обилия Селесты Майе стало не по себе.
Глава 19:
Прошлое Селесты
– Я, пожалуй, прогуляюсь, – сказала Майя и вышла из-за стола.
Она хотела отыскать уборную, чтобы помыть руки, но вместо этого наткнулась на какой-то зал с наградами. Здесь все стены были уставлены глубокими кубками с растительными ручками и статуэтками с изящными танцовщицами. Полки – увешаны грамотами и медалями, газетными вырезками и журналами. Со всех сторон на Майю пялилась Селеста Л’Норкина.
На стене висело что-то наподобие телевизора, в золотой раме с растительным узором, где крутилась одна и та же запись.
На сцене экрана в свете софитов стояла девушка. Хрупкая, тоненькая словно осина, в черном топе с золотыми лилиями и красной бахромой у ворота, в пышной короткой юбке с огненным шлейфом, струящимся за спиной, в черных латексных сапогах до колен. Аккуратные тонкие стрелки на глазах и алые губы. За стеной пудры и декоративной косметики Майя не сразу узнала танцовщицу.
Пышные начёс, волосы, убранные в тугой хвост, то и дело хлестали её по лицу, но она не обращала на это внимания. Селеста улыбалась не своей обыкновенной доброжелательно-искусственной улыбкой, а улыбкой профессионала, боготворящего своё дело. Для неё в зале не было никого, она танцевала в собственное удовольствие.
Каждое движение было резким, будто Селесту пронзало сотней молний и подергивало в такт музыки, одновременно она была необычайно ловкой и пластичной. С грацией змеи, мягкая, как пластилин, она извивалась на сцене. Скручиваясь в кольца, кружась, подпрыгивая и вытягивая носки, она подбрасывала ноги, будто желая от них избавиться. От каждого удара каблуков об пол в стороны брызгали искорки и огни. Она откинулась назад, и резко выпрямилась, тело сотрясалось и изгибалось, напоминая волны, руки выписывали в воздухе огненные круги. Она опустилась на шпагат раскинув руки в стороны и торжественно подняла глаза к небу, улыбка стала ярче в сотню раз. Зрители, как один рассыпались в аплодисментах.
Запись перемоталась вперед. На сцене оглашали список победителей. Селеста с победоносной улыбкой стояла среди толпы танцовщиц, готовая прийти и получить свой очередной приз. Но первое место получила не она. Впервые за свою карьеру. Его получила та самая девушка-администраторша, встретившая их в холе. На видео ноги у неё были настоящие. Это была Перуетта Л’Альбатрос. Лицо Селесты в толпе было перекошено от гнева.
Запись оборвалась и началась сначала.
– Что ты здесь забыла?!
Майя обернулась и увидела обескураженную Селесту. Розоволосая стояла в дверях и с ужасом смотрела на Майю.
– Я искала уборную…
– Ресторан перерастает в мой дом! Ты искала уборную в моей комнате?!
– Что это за комната?
Только сейчас Майя заметила, что все призы и награды не за первые места, а за вторые, третьи, утешительные призы, а в вырезках заметки о победителях-танцорах, всех кроме Селесты.
– У Кристины и Павла странные методы воспитания.
Своих родителей Селеста почему-то называла по именам.
– Это комната…
– Это комната моих поражений. Каждый раз, когда я не одерживала победу, мои родители вывешивали сюда приз за НЕ-первое место.
– Это же издевательство…
– Это напоминание. Напоминание о том, что я должна быть лучшей. Я обязана.
– А где сами твои родители?
– Они на островах под-Фиджы, – кисло ответила Селеста, – завтра они отправляются на под-Майорку, через месяц в Новую под-Зеландию… Я не помню весь их маршрут. Он постоянно меняется.
– Когда ты их видела в последний раз?
– Лет пять назад… Наверное… – Селеста тщетно пыталась вспомнить, когда была их последняя встреча.
Она погрязла в воспоминания, а вернувшись в реальность поняла, что изливает душу своему врагу. Селсета ненавистно посмотрела на Майю.
– Извини, я, пожалуй, пойду… – ойкнула Майя.
Селеста выпустила Майю, и та бросилась назад в нору №24 к веселящимся ребятам. Катрина, недовольная тем, что заказала, второй раз стащила у Никиты блинчик.
– Хватит таскать из моей тарелки – недовольно пробурчал он – позови белку и закажи себе сама.
– Это слишком просто, – тут Катрина заметила вернувшиеся Майю, – куда ты пропала?!
– Гуляла.
– Не смей без меня никуда уходить!
Майя закатила глаза, скрипнув зубами. Терпения у неё становилось всё меньше. Ответы на все распоряжения, указания и приказы Катрины накапливались-накапливались внутри неё и грозились взорваться.
После все четверо поднялись на последний этаж, где находилась смотровая площадка. Отсюда открывался шикарный вид на весь Нижнебург, а подняв голову вверх можно было увидеть земли Полоза Сильвер-Голда. Его царство нависало над Подземельном миром, словно темное ночное небо, а огни маленьких домиков, блеск озерной глади казались светом звезд. Если в Подземельном мире жители ходили вверх тормашками, подчиняясь искусственной гравитации, то Царство Полоза такое не практиковала.
Правило на смотровой площадке было лишь одно – ни в коем случае не отрывать обе ноги от пола. Здесь искусственная гравитация была не такой сильной, потому малейший прыжок, малейшее отрывание ног от пола могло привести к катастрофическим последствиям. Ты попросту мог улететь с концами в жестокие дикие земли. Для безопасности посетителям давали даже специальные утяжелённые ботинки, которые неприятно лязгали при ходьбе.
На лестнице Майя отстала от Катрины и Аскольда, чтобы задать Никите вопрос, мучивший её.
– Можно спросить на счёт вчерашнего?
– На счёт Татьяны… Это было всего один раз и…
– На счёт ядоязыких.
Никита напрягся.
– Что именно?
– О какой сделке говорил Мамба?
Никита молчал.
– Я был глупым и не знал на что подписываюсь. Ядоязыкие хотели получить ключ от 8-ой тайной комнаты Облачной Фабрике, комнаты чудовищ. Она находиться в ГСС. А я… Я хотел знать правду о своём отце.
