Дарина Мишина
Нижнебург. Облачная Фабрика
– О Димитрии?
Никита покачал головой.
– О Томасе шрёдер Пружелли.
– Узнал?
– Да, и даже нашёл свою тётку. Но всё равно я хотел чего-то большего. Когда не знаешь о своих родителях или об одном из родителей, то строишь воздушные замки про… даже не знаю про что. Правда имеет побочный эффект – разочарование.
Недовольная Катрина, казалось, не замечала панорамы Подземельного мира. Она нацепила на лицо маску безразличия и игнорировала её существование. Хотя, как заметила Майя, подруга всё же переигрывала, выдавая жгучую ненависть касательно всего.
Внезапно для себя и Майи Мудрус решил поговорить на вечные темы.
«У тебя есть мечта, а?»
«Вопрос с подвохом?»
«Почему сразу с подвохом? – нахохлился червяк, – Я просто енто так спросил.»
«Есть, я хочу найти маму, и папу и бабушку желательно.»
«Пффф, – фыркнул червяк.»
«Что?»
«Да енто не мечта. Мечта енто что-то неуловимое, недостижимое и невозможное. Твои родители за день найдутся.»
«Да ладно, тогда найди мне их! Будь любезен.»
«К твоему сведению, ты уже несколько раз за эту неделю с ними встретилась и даже не узнала, дурище.»
Майя попыталась вспомнить, когда и при каких обстоятельствах она могла видеть своих родителей, но так и не догадалась.
«Подсказку ты не дашь, я правильно понимаю?»
«Ой, вот видишь, ты умнеешь на глазах!»
«Хорошо, а что, по-твоему, мечта? У тебя есть мечта?»
«Есть.»
«И какая?»
«Рыбий жир.»
«Что рыбий жир?»
«Мечта у меня – попробовать рыбий жир. Я даже ему песню сочинил. Хочешь послушать?»
«Не хочу.»
«Рыбий, рыбий, рыбий жир,
Он вкуснее, чем инжир!
Я не знаю его вкус,
Но он лучше, чем арбуз! – запел Мудрус навязчивую песенку собственного сочинения.»
– У тебя всё в порядке? – спросила Катрина, глядя на задумчивую Майю.
– Да… просто небольшие проблемы с головой.
– Все проблемы из головы, – махнула рукой Катрина, – с мозгами вообще жить плохо, а без них ещё хуже.
Помимо них на смотровой площадке было ещё две гостьи – две девушки. Их рост превышал два метра. На белых, словно алебастр, лицах играла улыбка и нежный румянец. Светлые волосы цвета пшеницы были заплетены в косы и аккуратно лежали вокруг головы. Но диковинней всего была одежда – будто сшитая из лепестков пионов и ирисов. Девушки хихикали, строили глазки и весело щебетали о чём-то с Никитой.
Майю ни с того ни с сего кольнула ревность.
– Кто это такие? – спросила она Катрину, видя, что для Никиты эти девушки – старые знакомые.
– О ВремеНика! – ахнула та, – это же… нет, не может быть… это Пион и Ирис – цветочные нимфы.
– Нимфы?
– Это точно они, но… нимфы ни за что не будут болтать с подземельцами. Они высокомерные и никогда не снизойдут до существ, которым не чýжды годы. Они не связываются со смертными.
Как бы в подтверждение слов Катрины к троице попытался присоединиться Аскольд, но нимфа в платье-ирис лишь подставила ему подножку и громко рассмеялась.
– Так странно, – продолжала Катрина, – когда мы с Никитой их встретили в прошлый раз, они лишь высоко задрали над ним голову… а сейчас… Что изменилось?
В том то и было дело – ничего не изменилось. Майя об этом знала, о волшебных часах Никиты, которые и способны на подобные фокусы.
С непривычки ходить в тяжелых ботинках у Майи побаливало в ногах, да и щиколотки местами затекли.
Майя изловчилась, оторвала одну ногу от пола и потрясла ей в воздухе. Тоже самое она проделала со второй ногой – легче не стало. Она повторила разминку, но, сделав от нетерпения это слишком резко. Она вскрикнула и незаметно для себя резко подпрыгнула, забывшись и оторвав обе ноги от пола.
Подошвы тяжелых ботинок перестали касаться пола. Майю будто магнитом потянуло вверх к потолку, как воздушный шарик. Она закричала и задёргала ногами. Всё вокруг потухло, и она услышала чей-то шёпот:
Свинец наивен по натуре,
Фтор же вспыльчивее бури.
Ванадий влюбится легко,
Здесь до беды не далеко.
Рутений – искренний всегда,
Его чистее лишь вода.
Прометей во тьме любой
Будет жертвовать собой.
Совесть чистой сохранится -
Марганец – звено, не птица.
Ходит часто кюрий в юбке.
Кальций сильный, не скорлупка,
Не сломить вам никогда.
Углерод – душа всегда.
Теннесси́н храбрее льва,
Однако смелость рокова.
Майя пыталась звать на помощь этот голос, Мудруса, но никто не отзывался. Внезапно её перевернуло вверх тормашками, и она начала падать, на этот раз вниз.
Девочка несколько раз перекувыркнулась в воздухе, несясь прямиком в черную мглу. Она уже не надеялась остаться в живых, как наткнулась на невидимую и неосязаемую преграду – плотное скопление воздуха. Лицом к лицу на Майю смотрела другая испуганная девочка с разинутым ртом и глазами навыкате. Майе понадобилось несколько секунд чтобы осознать, что она смотрит на свое собственное отражение в озерной гладе. Будто услышав догадку невидимая преграда прекратила свое существование, и девочка рухнула в обжигающе ледяную черную воду какого-то озера в окружении хилых домишек и огней.
Глава 20:
Оборотная сторона Подземельного мира
Майя чертыхалась, что за шестнадцать лет так и не научилась нормально плавать. Агния Францевна не раз пыталась обучить внучку плаванью, но Майя всегда находила отговорки. Она ссылалась то на больное горло, то на мигрень, то на плохое настроение, то на отсутствие счастливой резиновой уточки.
На своё счастье, девочка плюхнулась недалеко от берега и почти касалась ногами илистого дна. Морщась и кривясь от слизи и водорослей, щекотящих пятки, выбралась на каменистый берег. Вода была мерзкая и тягучая, походившая на мазут.
Майя не ошиблась, думая, что оказалась у чёрта на куличиках. Это был совершенно другой Подземельный мир. Ни роскошный, ни помпезный. Без огней и неонового сияния, без кристаллов и минералов. Он напоминал угольные шахты, и на жителях (все они были керамиками) лежал вековой слой пыли и копоти. Даже приглушенный блеск, которого пытались добиться горожане, натирая себя махровыми полотенцами и покрывая воском, отсутствовал. Это был настоящий Подземельный Мир: грязный, мрачный, зловонный и пугающий – сошедший со страниц страшной сказки о ядерной катастрофе.
Все таблички, надписи и указатели, говорящие о том, что вы всё еще находитесь в Губернии Ночи, были нарочно вымазаны мазутом. Жители квартала Битого Стекла не жаловали аристократов и внутренне Майя содрогнулась, вспомнив, что не состоит из пружин и шестеренок.
Бедняги-керамики погибали здесь не от стирания резьбы на деталях и не от выскочки пружин, а от ржавчины и коросты. Остатки, еще не полностью изуродованные окислением металлов, валялись по углам. В них было уже невозможно узнать черты тел, но можно было не сомневаться, что когда-то это были живые подземельцы.
Что делать – Майя не знала. Ждать помощи от трех подростков было бессмысленно. Летать обратно она не умела. Лестницы, лифты или эскалаторы, которые вели обратно в Нижнебург, точно не существовали.
«Мудрус!»
«М-да – отозвался изумрудный книжный червь.»
«Мы где?»
«Ты, не я – поправил червяк, – вляпалась в неприятности. Опять.»
«Как это произошло?»
«Тот купол состоял из всех элементов химической таблицы разом, он был отражением всего Подземельного мира. Отражением в режиме реального времени. То есть для тебя он сработал как портал.»
«И где я?»
«Ты попала в ту часть Подземельного мира, которая находиться во владении Полоза Сильвер-Голда, где живут преступники, бандиты, воры, бедняки и изгнанники… А ещё в ентой части гнездо ядоязыких.»
Майя взвыла.
«Нужно смешаться с толпой и спрятаться где-то, где тебя смогут отыскать.»
Майя стянула с бельевой верёвки, висевшей через улицу, кусок грубой темной ткани, пахнущей грибами и гнилью, и завернулась в неё словно в плащ, чтобы не быть такой заметной. Оставаться в переулке было опасно.
По совету Мудруса она завернула в работающий кофейных паб.
В пабе стоял запах бензина и машинного масла. Это было не удивительно, керамики могли питаться всем, чем хотели. Грузная женщина с пучком кудрящек, туго затянутых в хвост на затылке, носилась между столиков с подносом, на котором в тарелках лежали болты и шестерёнки, а жидкость в побитых кружках была сомнительного цвета и запаха. Посетители звали её Мадам Винта и, по-видимому, она и была хозяйкой заведения. Майя забилась в самый темный и далекий угол, в надежде, что её не заметят.
Пышная женщина в летах изо всех сил старалась выглядеть моложе своих лет, потому носила такое платье, с таким вырезом, за которое Майе стало бы стыдно. Волосы Винты цвета сливочного масла были выбриты с одного боку. А правый глаз закрывала повязка из красного бархата.
Один из посетителей, читавший потрепанную газету «Правда на колёсиках», охнул, сложил газету на столе и возбужденно вскочил с места, чуть не опрокинув кружку с Бензочино.
– Дело говоришь – воскликнул он в сердцах – всех саламандерсов валить пора, а их тела топить в Мазутном Озере – керамик ткнул дрожащим от опьянения пальцев в сторону водоёма, в который свалилась Майя.
– Чё ты так строг к ним? – спросила Мадам Винта, меняя одни сколотые кружки на другие. – Не все саламандерсы – крысы. Я знала нескольких дельных. Они не заслужили уничтожения.
– Все знают, что ты водишь шашни с мальчишкой Л’Горностаевых. Не будь ты лучшей стряпухой и не готовь самый цинусный Бензочино давно бы за такие связи тебя по болтикам разобрали и на помойку выкинули, – он встал, покачиваясь, возвышаясь над хозяйкой и глядя на нее с упреком, но Мадам Винта не дрогнула.
– Говори, но не костопыжься! Гоните в шею его – махнула она двум керамикам у входа – обкофеманился он сегодня.
Керамики подхватили посетителя под руки и вытолкнули из паба. Он продолжал бранить саламандерсов направо и налево, уже лежа в дорожной пыли. Мадам Винта смела остатки металлических крошек со стола в руку и прошла обратно за барную стойку.
Мадам Винта не ненавидела саламандерсов. Это был возможно единственный керамик способный ей помочь. Майя посильнее натянула капюшон на лицо и подсела за барную стойку. Мадам Винта проигнорировала присутствие девочки, продолжая протирать стол.
– Мадам Винта – Майя изо всех сил вцепилась в руку хозяйки – Помогите, пожалуйста. Я выпала сверху из Нижнебурга. Я знаю Никиту Л’Горностаева, он мой друг. Пожалуйста, я не знаю, что мне делать, я не хочу, чтобы керамики меня уничтожили. Я не делала ничего плохого. Я только неделю знаю о существовании Подземельного Мира.
Мадам Винта заткнула ладонью рот Майи и аккуратно приподняла ее капюшон, пустив на перепуганное лицо девочки немного света.
– Ты та девочка из Надземного Мира.
– Откуда вы знаете?
– Блэк Полуночник хотел это скрыть, но что скроешь от газетных балаболов. Говоришь, ты знаешь Никиту.
Майя кивнула.
– Эй, Винта – раздался требовательный крик посетителя – бахни мне ещё.
– Я разговариваю, Дёготь. Глаза разуй – грубо отрезала хозяйка – Еще раз услышу повышенный тон, будешь ждать свой заказ до самой смерти от ржавчины!
– Ты чё свободные уши? – спросил он у Винты – Кто это у нас такой скрытный? – Дёготь встал и подошел к Майе со спины.
– Сядь на место! – вышла из-за барной стойки мадам Винта, беря кувшин – сейчас бахну.
Хозяйка паба встала между Дёгтем и Майей, но тот успел схватить девочку за капюшон и дернуть. Ткань, скрывавшая Майю, упала на пол. А посетители паба мигом затихли, впав в состояние шока.
– Сала… Саламанд… Саламандерс здесь! – запинаясь пролепетал Дёготь.
– Какой саламандерс? ВремеНика с тобой! Керамик это, глаза разуй.
Мадам Винта попыталась быстро поднять ткань и накрыть Майю, но Дёготь наступил на ткань ногой и закричал во все горло:
– Саламандер! Саламандерская девчонка здесь! Хватай крысу!
Дёготь с силой толкнул Мадам Винту, так что та перелетела через барную стойку, ударилась спиной о шкаф с посудой и упала без чувств. На нее сверху посыпалась посуда, разбиваясь на черепки, отскакивая от пола. Керамик грубо схватил Майю за руку и под гогот и хохот выволок на улицу.
– Саламандерс! Гляньте, кого к нам занесло!
Любопытные керамики сбежались со всех сторон. Надо сказать, что многие вообще в лицо никогда не видели никого кроме своих собратьев и Майя была для них чудом света. Девочку окружила толпа, её схватила дюжина металлических рук. У некоторых недоставало пальцев, другие цепляли Майю за одежду крючками. Сопротивляется было бесполезно. Вернее бессмысленно. Ну вырвется она, ну убежит, только куда.
И что теперь с ней сделают. Почему-то в голове Майи вырисовывались картинки самых изощренных методов убийства.
– Разорвём её на части и отправим в Губернию Ночи по кусочкам. Пусть собирают. – кричали с одной стороны.
– Сольём саламандерса, не получим ни пылефира. Её родители выплатят кругленькую сумму – кричали другие.
Вот только Майя знала, что никто не будет платить за неё выкуп. Она барахталась в воздухе, верещала и звала на помощь.
– Керамики! – крикнул Дёготь, поднявшись на плечи товарищу, чтобы возвышаться над толпой – многие столетия саламандерсы и теневики относились к нам как ко сброду. Как к слугам и рабам. Заставляли делать всю грязную работу, жить в невыносимых условиях на свалке. Теперь наша очередь мстить. И эта девочка – он указал на Майю – будет первой жертвой нашего бунта. Сегодня прольётся ее кровь, а завтра мы захватим Облачную Фабрику и трон блэк Полуночника. Довольно кормить нас пустыми обещаниями о равенстве. Не дают нам равные права, мы возьмём их сами. Силой!
– Слейте её! Смерть саламандерсу! – хором скандировала толпа.
– Смотрите! – Мадам Винта, пробравшаяся к центру толпы, ткнула в сторону огней города – бур Стражей Мрака!
Керамики ослабили хватку и стали судорожно вглядываться в высь, переспрашивая: «Где? Где бур?». Но никто не мог ничего понять. Воспользовавшись замешательством собратьев, Мадам Винта со всей силы ударила по сгибам локтей рук, которые и держали Майю, и девочка шлепнулась на землю. Хозяйка паба подняла её и толкнула в сторону улицы:
– Сквозай девочка! Сквозай! Вон отсюда! – орала Мадам Винта на перепуганную и спотыкавшуюся Майю.
Девочка поднялась с колен и понеслась по узкой улице, боясь услышать преследователей. Она преодолела первую полосу покосившихся двухэтажных домиков с отколупившейся краской. Вторую и третью. Шокированные керамики пялились на нее как на сумасшедшую, но ничего ее предпринимали.
Глава 21:
Мистер Ро
Третья полоса трущоб кончилась и начались совершенно другие дома. Похожие на те, что были в Нижнебурге, когда-то красивые и помпезные, но заброшенные и с выбитыми стёклами. Справа на высоком чугунном столбе висела табличка «улицы Мертвых. Квартал Битого Стекла», а ниже приписка: «убирайся, если жизнь дорога». Под угрожающей надписью был выгравирован знак – силуэт сфинкса. Существо с туловищем льва и головой человека, половина лица которого была черепом с пустой глазницей и обнаженными зубами.
«Убираться» явно был не вариант. Да и была ли разница. Не все ли равно, как умирать. Перспектива теряться на улице Мёртвых не была радужной и безоблачной, но еще меньше Майе хотелось попасть в лапы обезумевшим керамикам. И она, не думая, рванула в туманную дымку темной улицы.
Вдаль тянулись ряды пустынных проспектов и аллей, вереницы многоэтажек. Майя пару раз свернула налево, направо, снова налево и сбилась, потеряв ориентацию. Все терялось в тумане. Стены давили. Майю бросало то в жар, то в холод, она начинала задыхаться, глаза разбегались и не могли ни на чем сосредоточиться. Одновременно девочка видела все, но ни на чем не могла сконцентрировать внимание. Не хватало свежего воздуха и простора. Майя панически боялась замкнутого пространства.
Погоня была и рано или поздно настигла, если бы Майя ничего бы не предприняла. Она свернула в узкий длинный переулок и бросилась вперед. Девочка бежала ни обращая внимания ни на что, но внезапно поняла, что улица с каждой секундой стремительно сужалась.
Дом, казалось, занимал собой всю длину улицы и съезжался к противоположной стороне со скоростью света. Расстояние, которое Майя преодолела, не уступало расстоянию до конца улицы. Она изо всех сил рванула, стараясь не думать о том, что дом превратит её в лепешку. Здание, словно на колёсиках, безжалостно ехало вперед, под его фундаментом исчезали люки, а фонари и заборы под весом дома клонились к брусчатке и складывались как картонные фигурки. Расстояние до улицы равнялось трём подъездам. Майя закусила губы и, превозмогая колкость в боку, пулей понеслась вперёд. Девочка чувствовала карнизы подоконников, которые врезаются в плечи с двух сторон. И вот когда до победного конца осталось меньше метра, она застряла. Майя закупорила собой проход, а дом продолжал наступать, заставляя девочку невольно сжиматься и кукожиться, чтобы убавить боль.
Неужели это всё. Она преодолела столько. Сбежала от ядоязыких, от Татьяны, от восставших керамиков, чтобы остаться здесь, раздавленной стенами. Её тело, похожее на тонкий блин не найдут, либо найдут тогда, когда это не будет иметь никакого значения.
– Ну нет, так просто я не сдамся – прошипела Майя, закусив губу и собрав силы в кулак с мучительным стоном вырвалась из объятия здания. Дом стал стык в стык с соседним, проглотив улицы и всё опять затихло.
Нужно было прятаться куда-то. На улицах было опасно, а в помещении – только сумасшедший может поселиться здесь… В помещении бояться было нечего. Ей хотелось спать, она сильно устала. А попытать счастье можно было и с новыми силами.
Майя оглядела улицу, куда её занесло. Она ничем не отличалась от предыдущих. Похожие викторианские дома с выбитыми окнами, ржавыми карнизами, покосившимися балконами и верандами.
Но один дом больше остальных привлёк внимание Майи. Два нижних этажа были отделаны серым гранитом. Песочно-желтый фасад здания украшали темно-коричневые декоративные элементы. В крупных стрельчатых оконных рамах виднелись многоцветные витражные окна, отделанные головами античных богов. Две симметричные шестигранные башни в виде шахматных ладьей вздымалась выше крыш по бокам основного фасада. В стену одной из них был ввинчен циферблат со знаками зодиака. Парадная дверь была закрыта, зато открыто подвальное окно. Туда и юркнула Майя.
Помещение оказалось холодным и серым, зато сухим. Здесь не было мебели, стены были обшарпаны, и был старый неработающий камин.
Майя прилегла на пол напротив камина, покрепче притянув к себе колени, чтобы согреться.
– Апчиии! – из камина вылетела туча золы и окатила комнату от пола до потолка.
Волосы встали у Майи на спине дыбом. Она была готова поклясться чихал никто иной как камин. Нет, это безумие. Просто один из преследователей Майи свалился в камин через трубу. Майя притихла и навострила уши в ожидании чужих шагов. Но шагов не было так же, как и скрипа половиц.
– Кто здесь? – проскрипел мужской голос – Я не ждал незваных гостей. Не выношу проходимцев.
Майя притихла.
– Я знаю, что ты здесь. Я тебя чувствую. Ты, как лишний болтик, не стоишь на своём месте.
Майя встала и осмотрела комнату, однако та была пуста.
– Ты кто? – завывая вопрошал голос. – Зачем ты меня разбудила?
– Я… Майя… Майя Л’Сазонова – девочка надеялась, что обитатель дома, тоже читал подземельные газеты – Извините меня…
– Л’Сазонова… Майя… – голос стал задумчивым, но тут же расплылся в улыбке, излучая тепло. – Хозяйка…
– Что? – Майе было, конечно, приятно. За хозяйками не охотятся, однако это было чушью. Полнейшим бредом – Я не хозяйка, я тут впервые.
– Нет, ты ошибаешься. – хмыкнул голос.
– А где вы? Покажитесь! Мне не удобно разговаривать с тем, кого я не вижу!
– Простите, хозяйка, при всем уважении, но показаться я не могу. Я – Господин Ро – душа дома. Я – это и есть дом, и мы не разделимы. Я чувствую всё, знаю о том, что тощие крысы в подвале делят гнилое пшеничное зерно, а летучие мыши на чердаке унеслись на охоту к Мазутному Озеру.
Майя вспомнила Русю, у которой по словам Катрины тоже была душа.
– Ээээ, а я не очень хочу знать об этом – передернуло Майю.
– Как скажите, хозяйка. – отчеканил голос.
– Откуда ты меня знаешь?
– Я тебя чувствую, как и все дома, чувствуют свой род и своих хозяев. Всё потому, что когда нас строили, то архитекторы вкладывали в наши стены частичку хозяев.
– Ноготь или волос что ли? – уточнила Майя.
– Не всегда, но можно. От этого между домом и хозяином образовывается связь. Дом знает обо всех передвижениях владельца и чувствует местонахождение хозяина вплоть до метра.
Где-то наверху на первом этаже раздался грохот.
– Кто это? – спросила Майя.
– Это слуги. Горничные, повара, дворецкие. Они все, под предводительством главного пекаря Томаса кёлер Фара ждут, что хозяйка Агния вернётся со дня на день. Готовятся, ожидают. Каждый вечер накрывают праздничный ужин, а её всё нет и нет.
Майя замялась. Она так запуталась во всём, что связано с бабушкой. Исчезнувший Веромах говорил ей, что такую, как её бабушка невозможно убить. Соня была уверена, что бабушка умерла. Да и сама Майя сомневалась, что Гадюка пощадила старушку. Мудрус говорил загадкам.
– Если ты можешь чувствовать хозяйку, то сможешь сказать, где она?
Дом замолчал, будто задумался.
– Я не чувствую её больше, вот уже неделю у меня ощущению, что она пропала куда-то. Как будто из сердца что-то вынули. Что-то дорогое и бесценное, незаменимое в придачу.
– Боюсь, что… боюсь, что она не вернётся. Неделю назад я попала в Нижнебург. Я сбежала из Надземного мира. За мной гнались ядоязыкие.
Мистер Ро презрительно фыркнул.
– Боюсь, они убили бабушку.
Мистер Ро вздохнул.
– Я любил её.
– Кого? Бабушку?
– Да… Любил так, как дом не может любить хозяйку. Она никогда не закрывала двери, забывала закрывать форточки… Простужалась из-за этого… Мне нравилось заботиться о ней.
Майя присвистнула, пытаясь это представить.
– У нас, конечно, не было перспектив. Я всегда это знал, но… мечтать… Мечты помогают нам справляться с жесткой реальностью. Я помню тебя маленькой, помню, как ты лежала в колыбельке и сопела, и помню то злосчастное субботнее чаепитие.
– Какое чаепитие?
Мистер Ро тяжело вздохнул.
– Твоя мать… твоя мать хотела заполучить одну вещь, принадлежащую Агнии. Твоя мать связалась с нехорошими людьми. Она примкнула к ядоязыким.
– Ей нужен был изумруд?
– Какой изумруд?
– У Агнии не было никакого изумруда. Никогда.
– Нет, был. – настаивала Майя, – она передала его мне и просила оберегать…
– Я знаю обо всех реликвиях этого дома. Не было никаких изумрудов.
«Не спорь с ним, а? – попросил Мудрус.»
«Но он же ошибается… бабушка передала мне…»
«Не спорь!»
Майя закатила глаза.
– У Агнии была одна вещь, необходимая ядоязыким, некая вещь. Но Агния отказалась его отдавать. Она называла твою мать глупой девчонкой и поклялась никогда не отдавать ей семейную реликвию, уверяла, что быстрее умрёт. Твоя мать была одержима идеей заполучить то что ей не принадлежало. В день субботнего чаепития она напекла кексов по особому секретному рецепту Агнии. Агния сама его придумала…
– Ты что-то путаешь, – перебила Майя, – моя бабушка терпеть не может выпечку, особенно…
– С сахарной пудрой, – в один голос сказали Майя и Мистер Ро.
– Это произошло как раз после того чаепития. Кексы были выпечены, вот только пудра была не пудрой. Это был яд. Медея была мастером ядов. Ей почти удалось отравить Агнию, но я ей помешал. Агния второпях убегала из Подземельного Мира, прихватила лишь тебя. Оставлять тебя с матерью… Это было безответственно. Стоило тебе появиться на свет, как Медея мигом о тебе забыла. Агния обещала, что вернётся, но вернуться она не смогла.
– Как мы перешли границу Подземельного и Надземного миров незамеченными? Есть же только один переход.
Мистер Ро хмыкнул.
– Ты очень умна Майя, ты похожа на свою бабушку. Однажды ты станешь её точной копией. Вот увидишь. Но ответить на этот вопрос я не могу. Скажу лишь, что есть способы пересечь границу незаметным для теневиков. Этот способ – моё сердце, то за чем и охотились ядоязыкие.
– Почему мне говорят, что моя мать умерла? Она жива?
– Медеи больше нет, она скрывается под другим именем и другой внешностью.
– Как зовут её теперь?
– Я не называю её имени! Её имя запрещено упоминать в этом доме – запрет Агнии. А все мои обещания нерушимы.
Майя вздохнула, и почему все, кто хоть что-то знал о её семье вредничали.
– А мой отец?
– Твой отец не является членом этой семьи. Я всегда принадлежал роду Малахит.
Однако Майю что-то смущало в этом доме и месте, где он располагался.
– Но ни моя мать, ни моя бабушка не могла жить в квартале Битого Стекла, они не были керамиками.
– Да… Когда-то особняк был великолепен, как и многие дома улицы Мертвых. Теневики могут трансформировать и проектировать улицы, когда им вздумается. Если какой-то из домов центра приходит в негодность, либо становиться заброшенным, то его отправляют сюда… Ты скоро уйдёшь отсюда… Потому я хочу подарить тебе кое-что на память от бабушки.
В дымоходе камина послушался стук чего-то маленького и металлического. Прямо в золу упала маленькая брошка. Крупная ящерица с малахитовыми вставками-чешуёй и рубиновыми глазами. Она очень походила на содержимое малахитовой шкатулки, которым её одарила Руся.
– Возьми. И береги её. Мой тебе подарок…
– Спасибо.
Майя нацепила брошь-ящерку на кофту и почувствовала знакомое тепло, будто солнышко пригрело, будто она сидела около жаркой печки.
– Скрип слышишь?
Майя прислушалась и выглянула в запыленное окно, кое-как почистив его, протерев рукавом. Два дома на противоположной стороне улицы раздвинулись и между ними втиснулась небольшая красная постройка с покосившейся крышей и обломленными ставнями. Дом встал на свое новое законное место, и улица снова погрузилась в тишину.
– Так они и тасуют дома. Туда. Сюда. Что здесь, что в Нижнебурге.
Мистер Ро затих, прислушиваясь.
– Здесь ещё один посторонний… мальчишка… – он умолк, будто не желая быть обнаруженным.
Девочка обернулась к оконному проему.
– Никита! – Майя вцепилась в парня изо всех сил, покрепче вжалась в него и, как не стыдно это признавать, зарыдала.
– Ай – только сказал Никита – Майя успокойся.
Но Майя не успокаивалась.
– Ну у тебя и когти. Ты их вообще стрижёшь? Слушай, я, конечно, всё понимаю, но следы от твоих ногтей на моей спине объяснить мне будет потом трудно.
– Ой, прости… – Майя покраснела до кончиков ушей.
– Как ты меня нашёл?
– Нашёл и нашёл! Важно разве как? – смутился Никита. – просто я чувствую людей, которым нужна моя помощь. Дар такой.
– Правда, что ли? – не поверила Майя, заглядывая ему в глаза.
– Конечно правда. – выгнул бровь Никита – а еще я принцесса фей и единорогов.
– Дурак. – Майя отвернулась, скрестив руки на груди.
– Я нашёл тебя не без помощи Винты. Она написала мне письмо. Мы с ней часто переписываемся. Повезло же тебе, что из всех керамиков царство Полоза ты наткнулась на мою тётку.
– Но ведь границу нельзя пересекать? Тебя не впустят обратно!
– Границу охраняют не Стражи Мрака. Стражи Мрака – трусы. Они лишь за безоружными гоняются. У меня есть связи, я знаком с охранниками-керамиками, они мои должники. Они меня пропустили.
– Спасибо, – искренне ответила Майя.
– Не обольщайся, просто… просто если тебя вовремя не вытащить, то сестра погибнет, – оправдывался Никита, – а я же люблю её. Сестру.
– Я так и поняла.
Никита закатил глаза.
Они выскользнули на улицу и свернули налево.
Через несколько поворотов они оказались в заброшенном коттеджном посёлке. Вокруг площади, выложенной кусочками мозаики, стояло несколько домиков-чашек. А в центре дом-чайник с выгнутыми обломанным носиком, заменявшим трубу, обшарпанной позолоченной ручкой, только крышки не было. Она давным-давно пропала. Вместо крышки было другое.
Высокая картонная громадина, похожая на светофор, но с шестью фонарями, заляпанная зелёными, голубыми и горчичными мазками. Майя вгляделась и поняла, что это были вовсе не фонари, а шесть змеиных глав и развивающиеся обрывки лент – капюшоны кобр. Макет был сделал неаккуратно и в спешке, но Майя узнала её без труда. Это была Шкурупея, та самая змея, которую во время погони пыталась натравить на неё Гадюка.
– Это…? – Никита догадался, что видел, но не хотел признавать – декорации для какой-то постановки, да? – он посмотрел на Майю, ожидая заверения свей догадки – Это же не…
– Я потом расскажу… обо всём. Как будем выбираться?
– С помощью миниралистических кодов. За раз мне не преодолеть такое расстояние. Дорога сюда заняла у меня три перемещения.
– Что такое миниралистический код?
– Ты не знаешь? – выпучил глаза Никита, – Нуууу… ты сюда отправилась при помощи миниралистического кода – по-другому бы не вышло.
– То есть те странные стишки были миниралистическим кодом?
– Каждый подземелец состоит из 10 элементов химической таблицы. Элементы соответствуют особенностям характера или физиологии. У каждого он свой, этот код, а в возрасте десяти лет Облачная Фабрика посыпает каждому предплечье особым порошком – так появляются цветы. Без цветка ты не сможешь перемещаться самостоятельно. Его можно услышать при перемещении, когда ты расщепляешься на элементы. – Никита помолчал, – но у меня их количество почему-то сократилось до восьми. Наверное это… из-за работы наручных часов.
– Ты же понимаешь, что игра со временем не может продолжаться вечно. Если весь твой миниралистический код сойдёт на нет… Что тогда с тобой будет?
– Я не знаю. Не хочу об этом думать…
Никита обнял Майю, закатил рукав правой руки и Майя увидела силуэт лаврового венка зеленым пятном, выделяющийся на предплечье у парня. Майя закрыла глаза и услышала новое стихотворение, эхом раздающиеся в ушах:
Стронций – светлый взгляд на мир,
Бор – он скрытный, как вампир.
Радости добавит таллий,
Лёгкий – водород хрустальный.
Цезий – предсказать его
Не найдётся никого.
Углерод – к душе тот близко,
Рений – он любитель риска.
Цинк одет в пиджак и брюки,
По э́тикету не от скуки.
Глава 22:
Тайна вечной юности
Перемещение повторилось второй раз и третий. Под конец Никита сильно побледнел и еле стоял на ногах. Потому преодолев границу, они прошли несколько кварталов пешком прямиком до порога Руси.
Аскольд пытался успокоить Катрину, которая не сидела на месте. Она во всю ходила по комнате и заламывала руки, коря себя, что недоглядела за подругой. Увидев Майю, она бросилась ей на шею и чуть не придушила от радости.
Синдром феи крёстной вновь дал о себе знать. Катрина попыталась выгнать из комнаты всех, завернуть Майю в одеяло и уложить спать, но Майя воспротивилась. Л’Горностаева надулась и обиделась.
Майя рассказала Аскольду, Никите и Катрине о произошедшем в квартале Битого Стекла, не забыв упомянуть и Шкурупею.
– У кого-то чувство юмора отбили напрочь! – сказала Катрина – Это угроза прямым текстом. Все знают, что эта тварь означает – последнее предупреждение и жизнь на волоске от смерти.
