Даниил Кочергин
Аквариум
7. Фарфоровый старик
Просыпаюсь от холода, раскалывается голова, ноющая боль в плече. Костер совсем погас. Лежу, съежившись на каменному полу башни, снаружи, кажется, уже утро. Повязка сползла, рана не кровоточит, но мокрая, начинают проступать красные полосы, это плохо. Удаляю кошмар из хлеба, которым забивал рану и обильно засыпаю её золой.
Скрип деревянных колес кто-то приехал. Опять фарфоровый старик, в этот раз без мальчика, в руках корзина с кувшином молока и хлебом. Старик молча, не обращая на меня внимания, проходит во внутрь, меняет кувшин, выкладывает хлеб и направляется к выходу. Я преграждаю ему дорогу, вижу удивленный взгляд голубых глаз. Наношу плотный удар кулаком в грудь, старик отлетает на несколько шагов и падает на пол, ловит ртом воздух. Подхожу, хватаю одной рукой за грудки, подтаскиваю к себе.
– Я буду тебя бить пока не ты не объяснишь, что здесь происходит, ты понял меня?
–Я понял тебя, не бей меня, – старик сильно напуган.
Подтаскиваю его к погасшему костру.
– Теперь разожги костер и садись рядом, но, чтобы я мог до тебя дотянуться.
Старик дрожащими руками чиркает огнивом, поджигая хворост, разводит огонь. Сначала много дыма, но вот уже огонь хорошо занялся и становится теплее.
– Я не могу долго здесь быть, – у старика молодой тихий голос, – мне ещё нужно накормить остальных.
– Остальных? Давай старик начнем с этого, кто это?
– Там, стражи на второй линии, – старик кивает в сторону выхода из башни, – теракон, который вчера ушел от тебя, был остановлен там, на второй линии.
– Что за линия, что за теракон?
– У тебя, что отшибло память или ты смеешься надо мной? – старик начинает смелеть. Ударом наотмашь разбиваю ему губы.
– Начинай с самого начала, начинай так, как будто у меня отшибло память, – говорю максимально убедительно, – и не заставляй меня задавать уточняющие вопросы.
– За башней есть провал, – старик недоуменно смотрит на меня, сплевывает кровь, -это единственный проход между нашим миром и землями, в которых пребывают души умерших. Души, которые забыты живыми, перерождаются в злых вечно голодных тварей – тераконов. Чтобы оградить живых выстроены две защитные линии. Первая линия здесь на холме, вторая – с другой стороны у его подножия.
– Обалдеть! – удивленно восклицаю я, старик не менее удивлен моей реакцией.
– Кто на второй линии, как их зовут? – спрашиваю в надежде, что там могут быть мои компаньоны из пятой палаты.
– Стражи, – старик пожимает плечами, – добровольцы из числа жителей ближайших деревень. Я не знаю, как их зовут. Мое дело их накормить.
– Почему я закован? – трясу цепью.
– Тебя приковали здесь на растерзание тераконам, – старик не может сдержать злую улыбку и рискует опять получить в зубы, – честно говоря, я удивлен, что ты ещё жив, справиться в одиночку даже с одним тераконом ещё никому не удавалось, а тут с четырьмя.
– Ещё раз, почему я закован?
– Потому что ты крок, низшая раса, грязный дикарь! – Старик на удивление быстро набирается уверенности.
– Не боишься, что я раздавлю твой жалкий череп старик? – стараюсь сбить с него спесь.
– А я и испугался сначала, – старик неожиданно хватает меня за грудки и шепчет мне в лицо, – подумал, что ты решил плюнуть на судьбу своего сына, но нет! Ты, по какой-то причине, просто забыл о нем. Возможно дело в твоей ране и в неё попал какой-то яд. Но теперь знай! Тот мальчик, что ты видел вчера, как его зовут? Вспоминай!
– Альт, – мой голос дрожит.
– Да! – старик обнажает белые и ровные словно жемчуг зубы, – Теперь ты знаешь, что твой сын у меня! И ты, пока существует хотя бы призрачная надежда выбраться отсюда и спасти его, ты не тронешь меня!
– Также знай, что эти оковы снимаются только с головой. Одна твоя рука почти не двигается, так что следующий теракон разорвёт тебя на части, – старик поднимается на ноги и пинает меня в больное плечо. Боль молнией пронзает мозг, я теряю сознание.
8. Договор с волхами
Маша смоченным водой палантином промокает мое лицо и шею, я просыпаюсь в ужасном раздрае. Хочется бежать, кричать, найти, спасти Альта, раздавить череп старику, но я уже совершено в другом месте, в другом мире. Немного придя в себя, понимаю, что близится вечер, жара спадает, значит пора собираться в путь. И, действительно, погонщики уже привели верблюдов и теперь крепят на них вьюки. Вскоре, погрузившись, мы движемся дальше в сторону гор, которые по мере нашего приближения, становятся все выше и выше. Дозорных вышек уже нет, только голая степь, с одной стороны обрамленная синей каёмкой моря, а с другой – изломанной линией гор.
К началу следующего дня мы в плотную подошли к подножию гор, остался последний рывок по горной местности. Здесь уже нет такой жары, а чем выше в горы, тем будет ещё холоднее, поэтому мы даем время отдохнуть верблюдам и продолжаем путь, не дожидаясь окончания дня.
Внезапно звенящую вокруг тишину нарушает упругий звук тетивы, второй, третий. Я инстинктивно прижимаюсь к верблюду и одновременно рукой утопляю Машу в корзину, та мгновенно все поняла и сжалась на дне. Стрелы пролетают надомной. Резко дергаю за узды, разворачиваю верблюда, чтобы спрятать корзину, повернув верблюда другим боком к стреляющим. Погонщик за мной также пытается развернуть верблюда, но получает стрелу в шею, с хрипом валится на камни. Погонщик шедший первым активно бьют верблюда палкой, пытаясь ускорить ход и уйти из-под обстрела.
Развернув верблюда, вижу сверху на скале четырех лучников в белых одеждах. Я свешиваюсь и прячусь за телом верблюда и слышу характерный звук втыкающихся в плоть стрел. Мой верблюд с ревом валится на землю, четыре стрелы вошли в беднягу по оперение. Мы прячемся за огромной тушей, лучникам теперь нас не достать, и они, помедлив, спускаются к нам. Обходят нас с двух сторон, теперь в руках у них длинные кривые мечи. Нельзя позволить им напасть одновременно с двух сторон, атакую первым. Два огромных шага, бью по выставленному мечу первого лучника и сразу наотмашь сношу голову второму, шаг назад и пропускаю удар мимо, шаг вперед и разрубаю от плеча до пояса. Маша за моей спиной. Двое других в замешательстве, чтобы не дать им уйти имитирую ранние, со стоном встаю на одно колено. Атакуют без промедления, стремительный выпад пронзаю на сквозь первого, второй все же решает сбежать, но я достаю его, рассекая спину. Маша сердито выдергивает руку. Жестами показывает, что не нужно было убивать последнего он и так убегал.
– Он был хороший лучник, Маша, – четко выговариваю слова, чтобы она смогла прочитать по губам, – если бы он ушел, то наверняка напал бы вновь и в этот раз он мог быть более удачливым.
После долгих мучений все же удается закрепить вьюк с убитого верблюда на уцелевшем. Также грузим тело проводника, обернув его в широкий палатин. Обыскиваю тела убитых мной лучников, нахожу несколько монет золота, тела стаскиваю с дороги. Туша мертвого верблюда перегородила всю дорогу, но сдвинуть её нереально. Продолжаем путь пешком, верблюда ведем за уздцы. По дороге, в небольшом отдалении от места нападения, встречаем нашего первого проводника, он без эмоций узнает о смерти своего напарника, но бережно перекладывает мёртвое тело на своего верблюда.
После полуночи мы подходим к городу волхов. Огромная стена, упираясь каждым краем в непроходимые скалы, преграждает наш путь. Высокие арочные ворота с поднятой металлической герсой. У ворот костры, вокруг сидят огромные волхи. Невдалеке стоят походные палатки, лежат верблюды. Оказывается, ночью в город проход закрыт и пришедшие после заката вынуждены ждать рассвета. Днем мы практически не спали и с удовольствием устраиваемся на ночлег под отрытым небом. Треск костра, ночное пение птиц, тихо переговариваются волхи, укутавшись в овчину, мгновенно проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь на рассвете, мышцы, а главное мозг хорошо отдохнули. Маша, подвинув могучих волхов, вовсю хозяйничает у костра. Рядом со мной я нашел кувшин с водой для умывания, и аккуратно сложенное полотенце, заботливо приготовленные Машей. Мы завтракаем, жаренные яйца с вяленым мясом, сухим сыром и творогом, пьем травяной чай. Через какое-то время волхи-стражи дают знак, проход открыт. Собираемся и въезжаем в город.
Город восхищает своей архитектурой, зданиями, выстроенными в своем большинстве в готическом стиле, который так хорошо гармонирует с острыми вершинами скал. Восхищает широкими булыжными мостовыми, туннелями и мостами, каскадными фонтанами, украшенными античными статуями, арочными аркадами, колоннадами, многоуровневыми каменными клумбами. Впрочем, присмотревшись, замечаешь излишнюю нагроможденность построек, а ещё то, что волхам такое архитектурное изобилие без особой надобности. Сам их образ жизни не соответствовал изяществу города. По булыжным мостовым мимо фонтанов и колоннад идет скот на выпас, проезжают огромные телеги, запряженные волами и загруженные всяким скрабом. Перед красивыми домами свалены стога сена, насыпи угля. В некоторых дворах собраны огромные юрты, в которых волхам жить удобней чем каменных домах. Ближе к центру, ко дворцу вождя дома становятся ещё богаче, фонтаны ещё больше, колоннады ещё выше. Здесь и чище и сами волхи одеваются иначе, в цветных атласных халатах, их женщины в пышных платьях.
Наш проводник, получив от меня деньги, отправился искать место для постоя и улаживать вопрос с похоронами своего напарника, мы же с Машей отправились во дворец. Там я, также как и все остальные визитеры, сообщил о себе распорядителю. Распорядитель периодически уходит с докладом и возвращается с именами счастливчиков, которым согласован прием, остальные ожидают снаружи. Нет ни скамеек, ни навеса, все либо стоят, либо сидят прямо на земле изнывая под жаром горного солнца. Мы ждем долго, сидим укрывшись палантином, размотав мой тюрбан, и упражняемся в языке жестов, Маша учится понимать меня, я её. За это время я сильно привязался к ней. С одной стороны, это теплые чувства, наверное, такие испытывают отцы к своим дочерям. С другой, усиливающаяся с каждым днём тоска, ведь придет время уйти и оставить её одну.
Важность моего визита для Торкапра трудно переоценить, но распорядитель не называет моего имени. Возможно, продержать меня здесь весь день – это часть представления, которое устраивает Торкапра. Цели его понятны, поглубже вогнать меня в роль просящего. Но если в следующий раз распорядитель не назовет моего имени, пойдем обедать. Благо, денег у меня много, Салим не пожадничал. Можно будет попробовать волховского пива, про которое упоминал Виталик. Как он его описывал: белый неферментированный солод, хрустально чистая вода горных рек и напитанный горным солнцем хмель. Чудо янтарного цвета, хранящее память своего лета: жарящее солнце, ленивое жужжание шмеля, в тоже время свежий горный воздух и утренние холодные росы. Вино из одуванчиков Брэдбери, лето, разлитое по бутылкам, красиво.
Но с пивом приходится повременить, прозвучало мое имя. Маша умелыми движениями восстанавливает мой тюрбан, и мы проходим во дворец. Дворец красив и богат, но по сравнению с дворцом Бахтии это небольшое, скромное строение, выложенное внутри преимущественно черным мрамором. Проходим в приёмную Торкапра, на страже стоят два огромных волха, соразмерные с тем, что я видел у Салима. Здесь устроители представления допустили ошибку, через нечаянно открытую дверь в соседнюю с приемной комнату я увидел всех ранее вызванных к Торкапра «счастливчиков», измученных бесконечным ожиданием, их, до сих пор, так и не приняли.
Просторный пустой зал, у противоположной входу стороны на небольшой возвышенности трон, огромное кресло, обитое драгоценным мехом. В зале душно, острый запах пота. Торкапра самый большой волх из всех, которых мне довелось видеть. Длинные черные волосы сплетены в толстою косу, виски гладко выбриты. Нависшие надбровные дуги. Широкий нос и мощная бритая челюсть. На нем блестящая золотом одежда, поверх накидка из черного меха. Широкие запястья стягивают толстые кожаные ремни. К трону прислонена боевая секира соразмерных Торкапра размеров. С другой стороны трона сидит худой смуглый старик, по виду атикиец, возможно, советник вождя.
Торкапра смотрит молча в упор исподлобья, вид устрашающий, Маша спряталась за мою спину. Я тоже молчу, жду, когда заговорит вождь или позволит мне говорить. Сколько это может продолжаться, не знаю поэтому достаю из заплечного мешка мех и передаю старику. Как ни старался Торкапра, но не перевести взгляд на мех не смог, в итоге разрешение говорить получено. Представляюсь, передаю пожелания долгих лет от Даримира и Салима, вкратце рассказываю о злоключениях, постигших нас в пути. Торкапра снисходительно слушает, поглаживая подаренным мной мех, пора переходить к сути, очень хочется есть.
– Полагаю уважаемый Торкапра осведомлён о цели моего визита, – Торкапра в ответ мне лениво кивает, осведомлен.
– Очень хорошо, – продолжаю я, – в таком случае я, как полномочный представитель Даримира и Бахтии, готов подтвердить готовность выплатить уважаемому Торкапра ранее оговоренную цену за помощь Атике и…
– Позвольте, – бесцеремонно меня перебивает советник, – но нам доподлинно известно, что корабль, отправленный из Крепта с грузом драгоценного меха, не дошел до Атики и груз потерян. Чем же Вы собираетесь с нами расплачиваться?
Голос советника скрипучий, неприятный. В разговор вмешивается уверенно, не оглядываясь на вождя, следовательно имеет определенное влияние на Торкапра. Они знают о потере груза и это может говорить о том, что винары здесь уже были и значит успели сделать свое предложение.
– В таком случае как я могу сейчас стоять перед Вами, разве я враг себе? – с легкой усмешкой отвечаю старику, постараюсь сразу поставить его на место, – Вас очевидно ввели в заблуждение. Если сообщите кто передал эту информацию, думаю мы сможем определить намерено это было сделано, или нет.
Старик от удивления даже обернулся на Торкапра, не ожидал такого ответа.
– Здесь нет секрета, – басовито гремит Торкапра, – Древет! Это он сообщил, что мой мех был отправлен к рыбам.
– Это многое объясняет, – развожу в руки в стороны, – Древет это первый человек, который заинтересован в том, чтобы Ваши договоренности с Атикой не были исполнены.
– Но это не означает, – советник с недовольным видом перебирает деревянные четки, – не означает, что Древет обязательно…
– Врет, – подсказываю я, – нет это не означает. Но то, что я стою перед Вами с мехом в руках – означает.
– То есть корабль Вы не теряли? – советник морщится.
– Кораблей было потеряно не мало, не знаю какой именно Вас интересует, – четко выговариваю слова, – но, что касается меха, готов вновь подтвердить, что меха, чтобы расплатиться за помощь волхов, у нас более чем достаточно.
– Нам бы все же хотелось знать, – металлические нотки в голосе советника, – теряли ли Вы корабли у побережья Атики в последние несколько дней?
– Нас не представили, как я могу к Вам обращаться?
– Это Муза, – вождь ставит ударения на последую гласную, – мой советник.
– Очень приятно, – я киваю, – что же касается Вашего вопроса Муза, то корабль мы действительно потеряли.
– Ну что-ж, – Муза удовлетворен ответом, – в таком случае, мы Вас готовы выслушать.
– Что Вы хотите от меня услышать сверх того, что уже сказано? – удивляюсь я, – Салим заверил меня, что цена вопроса согласована.
Муза хитро улыбается, очевидно мое удивление получилось излишне наигранным.
– Была предварительная договоренность, но определённым образом изменились обстоятельства.
– Позвольте прояснить мою роль в этом вопросе, – останавливаю советника, – мое дело продать мех, и я готов это сделать. Салим же предложил заплатить мне за мех несколько больше, чем заранее было оговорено. В счет этого я, как представитель Даримира, должен буду выступить посредником в вашей сделке. Каких-либо полномочий на новые договоренности у меня нет.
– Ничего страшного, мы можем обсудить это позже, непосредственно с Салимом, – на губах советника легкая усмешка, – и, при всем моем уважении, зачем нам в этом вопросе посредник?
– Посредник может быть Вам, действительно, ни к чему, – хитро прищуриваюсь, – а вот гарант исполнения сделки…, нужен. Или вы точно знаете в чью пользу закончится противостояние Атики и Сии?
– Хорошо, – Муза кивает, – гарант нужен, но это не отменяет нашего намерения пересмотреть договорённости и для этого, если мы Вас правильно поняли, нужен сам Салим.
– Вы упоминали, что изменились обстоятельства, – пытаюсь найти за что зацепиться, – мы можем обсудить их, что это? Альтернативное предложение от Древета? Если так, я смогу поделится определенной информацией о намерениях Древета, думаю она будет Вам интересна.
Муза оборачивается к Торкапра, тот поразмыслив одобрительно кивает.
– Здесь также нет секрета, – Муза показывает открытые ладони, – за участие в военной компании на стороне винаров нам обещано место в совете семей обновленной Атики и существенная часть наделов, одной из нынешних семей.
– Дайте угадаю эту семью, Морэ?
– Не имеет значения, – Муза дает понять, что сказано уже достаточно, – теперь слушаем Вас.
Я оглядываюсь по сторонам, давая понять, что не прочь присесть, но мои намеки проигнорированы.
– Первое, информацию о том, что мех потерян, Вы получили от Древета, или людей Древета, не важно. Дело в том, что информация о корабле и грузе была доведена Салимом до Морэ. Не знаю зачем, наверное, он искал поддержки у Морэ и сообщил тому, что мех прибудет в Атику в конкретные сроки. Винары, действительно, атаковали наш корабль, но меха там не было и об этом не знал Морэ, но знал Салим. Значит информацию Древет получил от Морэ. Более того, наши люди в Свободном городе сообщают об активных контактах и переговорах Морэ и Древета, это можно проверить. Все идет к тому, что Морэ сохранит свой объем власти и в случае поражения Атики. Соответственно, обещания, выданные Вам, не будут исполнены.
– То, что Морэ ведет двойную игру, для нас не новость, – задумчиво говорит Муза, – но это не означает, что обещания Древета не будут выполнены. Морэ не единственный глава, кроме того, сам Морэ может быть отыгран, зачем он Древету.
– Тем не менее, повод задуматься есть.
– Повод есть – зычно гремит Торкапра, – продолжай.
– Ну и второе…, с Вашего позволения начну издалека. Чем развитей становится общество, тем отчетливей выделяется в нем тонкий слой элит. Попасть в элиту сложно, но оставаться в ней ещё сложней, особенно, если ты не взращен этой элитой, а попал в неё со стороны. Ещё пару поколений твой род будет чуть ниже, чуть проще, чуть хуже пока не вольется в неё окончательно. Но особенно тяжело в ней ужиться, если ты ворвался в неё, грубо поправ правила и устои, которыми элита огородила себя от остальных. Топор, запущенный могучим броском поверх головы молодого Трона, вонзился не только в святое дерево, но и в порядок, основанный на правилах этой элиты. После такого лучшим решением было бы разогнать, пустить элиту по ветру, но нет, вождь решил иначе. Он окружил себя их заботой и наслаждается сладкими речами, которыми безмерно они осыпают вождя, но за спиной презирают и с удовольствием поминают имя небезызвестного Трона и не только поминают, но и помогают ему не сгинуть в безденежье. И что-то мне подсказывает, что это не просто проявление человеческой доброты и сочувствия, но и своеобразное размещение капитала с целью последующего получения прибыли.
Торкапра молча слушает, только сопеть стал очень громко.
– Опять же, это можно проверить, – продолжаю я, – Древет в настоящий момент живо интересуется Троном, всевозможные встречи, приемы, переговоры. А чем Трон может быть интересен Древету. Ответ, мне кажется, очевиден Трон может быть интересен Древету только в одном качестве. В качестве вождя волхов, вождя которого поддерживает элита. Ещё один повод задуматься, какие истинные намерения Древета, не правда ли?
– Я не боюсь мятежа, поверь, мне хватит сил их всех прихлопнуть, – Торкапра громко хлопает в огромные ладоши, иллюстрируя неотвратимую расправу над мятежниками.
– Я более чем уверен, что многие, если не все, свергнутые правители говорили примерно тоже самое. А потом получали в спину нож от кого меньше все ожидали, удивлённо восклицая, et tu, Brute?! – получилось несколько эмоционально, но я не удержался от аналогии.
– Вы говорите убедительно, – после недолгой паузы говорит Муза, – но нас не требуется переубеждать, в корне своих намерений мы не меняли, но цена…, в общем мы хотим большего.
– Я уже говорил, что не имею таких полномочий, – я развожу руками, – а время, у нас мало времени. Древет завершает формирование своей армии, сконцентрировав её на юге Винарии.
– Время – это Ваш минус, а наш плюс, – улыбается Муза, – и потом, будем честны, ведь Вам не нужен Салим. Не только же ради золота Даримир отгружает практически весь свой мех, рискует своим родным братом, идет против Древета. Очевидно, Даримир намерен получить, что-то большее, может быть даже, что-то очень большое, – Муза поднимает указательный палец высоко над головой, – Вам не нужен Салим, Вы сами можете решить, если Вам потребуется подтверждение Даримира, я уверен, что это только формальности и времени много не займет.
Странно, что Виталик не упоминал о советнике Торкапра, а старик мало того, что толковый, но и имеет явное влияние на Торкапра, этого я не учитывал.
– Я немного лукавил, – продолжает Муза, – когда спрашивал у Вас зачем нам посредник. Дело в том, что решение привлечь Даримира к сделке с Салимом – это наше условие. Не буду вдаваться в подробности такого решения, просто скажу, что я хорошо знаю Салима, более того, он мой ученик, а нам нужны гарантии более надежного человека.
Интересный поворот, значит авантюры Салима известны не только Виталику. Бедный Даримир, его все сильнее затягивает в это болото.
– Со своей стороны, – Муза словно читает мои мысли, – мы окажем Даримиру помощь, если потребуется, в истребовании причитающегося.
– На самом деле у Вас нет другого выбора, либо мы пересматриваем условия, либо отказываемся от сделки, окончательно, – прерывает возникшую паузу Муза.
– Хорошо, я Вас слушаю.
– Добавьте место в совете семей и наделы соразмерные стоимости всего меха, – заявляет Муза.
Не представляю себе ни стоимость меха, ни соразмерные объемы наделов, но звучит как очень много, очень много сверх того, что изначально обговорили. Очевидно, договорённости были не только принципиальные, Муза оперирует количеством меха, значит это значение ранее обсуждалось.
– Вот что я могу Вам предложить, – после недолгих размышлений возвращаюсь я, – и это, как мне кажется, единственно возможная альтернатива, которая может быть рассмотрена и принята Даримиром, в противном случае, боюсь, что сделки действительно не будет, – начинаю расхаживать взад и вперёд, – Вы просите место в совете и наделы, хорошо, но в этом случае Вам в чем-то придётся подвинуться, снизить свои требования. Так вот, предложение следующее: количество меха снижается ровно в два раза, но в довесок вы получаете место в совете и соразмерные наделы и, – держу паузу, – бонусом я вывожу Трона из игры, по крайней мере, на ближайшее время.
– Что Вы подразумеваете под «вывести из игры»? – Торкапра хмурит брови.
– Пока не знаю, но я точно не сторонник физического насилия.
Торкапра задумался и это хороший знак. Муза же пристально смотрит на меня, старый лис наверняка не поверил моей браваде о том, что груз не был утерян и теперь прекрасно понимает, почему я срезал требования именно в мехе. Что ж, большего количества все равно нет, но также необходимо учесть, что потеря такой большой партии повысит стоимость остатков, как минимум, вдвое. Это, видимо, сейчас и обсуждают Торкапра и Муза, переговариваясь полушепотом.
– Добавьте сюда право первого выкупа в течение двух последующих лет, и я согласен, – Торкапра вытягивает огромную ладонь.
Я в ответ киваю, не совсем понимая, что это значит – право выкупа. Моя рука тонет в огромной ладони волха, такое вот рукопожатие. Дело сделано. Вечером ужин в честь нашего согласия.
Остаток дня мы проводим в городе. Отыскали нашего проводника, он разместился в своеобразной гостинице в центре города. Это большое трехэтажное здание, на каждом из этажей множество однокомнатных номеров по обе стороны длинного коридора. Уникальность этой гостинице в том, что там нет ни хозяина, ни обслуживающего персонала. Любой может зайти и заселиться в пустующий номер. Если тебе перечит жить в мусоре, ты уберёшь комнату или найдешь более чистую, если ты не настолько щепетильный, пожалуйста, живи так. Проводник получил от меня достаточно денег, чтобы разместиться с более очевидным комфортом, но решил сэкономить, его право, долго мы здесь не задержимся.
Побродив по настоящему бульвару с высокими горными соснами, фонтанами и клумбами, мы набрели на большой каменный кабак. Внутри нескончаемо длинный деревянный стол, за которым сидят волхи разных размеров, оказываются встречаются волхи и нормальных размеров, с моей точки зрения на нормальность естественно, а также с десяток иностранцев, по виду атикийцев. Официанты периодически меняют огромные кружки, подают пиво, принимают деньги. Все пьют знаменитое пиво, стоит мерный гул. Усевшись за стол, я также получаю свою кружку холодного пива, а Маша – стакан сладкого киселя. Пиво пью с удовольствием, напоминает советское жигулёвское, чуть уловимый привкус облепихи. Волхи пьют такое пиво литрами, заедая соленым куртом и сухарями.
К вечеру на бульваре появляются всевозможные приезжие артисты, поэты, музыканты, которые музицируют, читают стихи и другими исключительно приличными способами развлекают прохожих в надежде на щедрую оплату. Маша останавливается практически перед каждым артистом и внимательно сморит представление, мне же интересно наблюдать за ней. Она искренне смеётся весёлой шутке и огорчается грустной пантомиме, удивляется фокусу, акробатическому трюку. Каждый раз, досмотрев предоставление, Маша достает из привязанного на поясе кошелька, мой подарок, монету и с умиляющим достоинством отдает артисту или кладет в выставленную для этих целей металлическую банку или шляпу.
Когда все представления пересмотрены и щедро оплачены, мы возвращаемся во дворец, где в том-же зале, где мы вели беседу с вождем, уже накрыт огромный стол. На столе много варенного мяса и, как выяснится потом, крепкого алкоголя, выгнанного из кислого молока местных лошадей. За столом, судя по всему, та самая элита, которой я пугал Торкапра. Буду честным их внешний вид, особенно в сравнении с образом Торкапра, действительно наводил на мысль об их аристократическом происхождении: более стройное телосложение, застроенные черты лица, высокий лоб.
Торкапра появляется сразу после меня, громко шутит и смеется, при этом всячески пытается поддеть меня, я отвечаю также со смехом, умничаю, чем ещё больше раздражаю вождя. Как и ожидалось Торкапра предлагает соревнования в стрельбе из лука, прямо здесь в зале. Я отказываюсь и, к всеобщему удивлению, предлагаю бой на мечах. Против меня выходит молодой волх, но с его огромными размерами у его нет шансов. Я отхлёстываю его деревянным мечом как веником в бане, он же не смог меня достать ни разу. Торкапра уязвлён, видно по глазам, но скрывает это за громким смехом. Сам, к счастью, не решился.
Беда подстерегала в другом, я сам и не заметил, как оказался в сильном алкогольном опьянении. Молочная водка как бомба замедленного действия, и в какой-то момент я в друг осознал, что ужасно пьян и даже встать самостоятельно со своего места не смогу. А ведь в самом начале застолья и незаметно для других нечаянно опрокинул большой кувшин молочной водки в небольшом предбаннике перед залом. Ещё тогда, мне пришла аналогия с раздавленным Иваном Ильичом галантиром в сенях у Пселдонимова и также, как у героя рассказа Федора Михайловича Достоевского у меня промелькнула мысль: не улизнуть ли сейчас же? Но нет, я, как и генерал Пралинский, упился в хлам, другого слова не нахожу.
Торкапра же ужасно рад этому моему состоянию, настоящая отдушина для него. Он много шутит по этому поводу и громко хохочет, когда огромный волх сгребает меня в охапку и несет на кровать.
На следующее утро умывшись холодной водой из принесённого Машей кувшина, с трудом, но все же прихожу в себя. Маша хмурится, показывая свое недовольство, моим вчерашним состоянием. Решаю незаметно покинуть дворец, но на выходе из комнаты встречаю Музу.
– Хотел бы узнать, – спрашивает Муза после недолгих расспросов о моем самочувствии, – как Вы планируете попасть в Свободный город?
– Я собираюсь вернуться в Атику и затем на корабле отправиться в Свободный город, – отвечаю я.
– Почему спрашиваю, – Муза тактично берет меня за локоть, – если Вам будет удобно может Вам предложить воспользоваться рыбацкой шхуной. Вам потребуется только спуститься к побережью.
– Отлично! – я с радостью соглашаюсь, смогу существенно сэкономить время.
Муза командирует к нам высокую худую девушку с орлиным носом. Я же отправляю своего проводника назад в Атику, снабдив его необходимой суммой денег. Когда он доберётся до Салима я уже буду в Свободном городе.
Выдвигаемся ближе к полудню на двух лошадях. Это волховские лошади, они намного крупнее обычных, но достаточно резвые, чтобы поездка на них не казалась легкой прогулкой. С трудом держусь в седле. Маша также не в восторге, сидит сзади, мертвой хваткой обхватив талию. К вечеру, когда на горизонте заблестела полоска океана, я отбил и растряс себе все, что можно. Добравшись до берега, вижу небольшой куттер, одномачтовую шхуну, со спущенным парусом. На берегу небольшая рыбацкая деревня, десяток деревяных домов, сараи, коптильни, перевернутые лодки, разложенные сети, сушенная рыба, развешанная, на веревках. Вокруг в основном женщины-рыбачки и пара огромных волхов у костра для охраны. Наша проводник спешивается и направляется в один из домов, мы также торопимся слезть с лошади, постанывая и покрякивая. Нас зовут в дом и кормят горячей наваристой ухой, после которой начинают слипаться глаза. Поднявшись на шхуну, размещаемся на двух гамаках, установленных в небольшом трюме. Гамаки раскачиваются в такт качки, полностью доверившись незнакомым рыбачкам, я засыпаю.