Борис Петров
Синица в руках
Открытая платформа была занесена тонким слоем снега, задуваемого резкими порывами. В центре платформы сотни ног замесили густую темную кашу, многие поскальзывались, хватаясь руками за столбы.
Поезд, покачивая широкими боками, неспешно подъехал на станцию. Толпа напряженных людей сбила его с ног, обдав фонтаном нелестных эпитетов.
Алексей уже забыл, когда в последний раз ездил в метро, освещение, атмосфера, запах нескольких пассажиров, заполнявший все вокруг – все это заставило кровь сильнее стучать в висках, стало душно и тошно от духоты. За окном вагона проплывали бетонные заборы, с налипшими белоснежными шапками, справа показалось ремдепо, с красными, еще довоенными зданиями, величественность которых померкла с годами, краска облупилась большими пятнами, но все равно они заметно выделялись среди однотипной панельной застройки, и смотрелись интересней, чем новые кварталы, видневшиеся сквозь снежную дымку вдалеке.
Так в раздумье Алексей проехал несколько остановок. Вдали показался уже кусок Краснопресненской набережной, и он решил выйти.
«Киевская» схватила его крепким потоком и выплюнула на улицу. Пустая площадь перед ТРЦ уже полностью была запорошена снегом, исчерченная косыми нитями нестройных следов.
Привычный маршрут стал неузнаваем, шум десятков машин, шлепанье и гомон голосов, порой крикливых, но столь же неразборчивых, вязкая каша под ногами, стремившимися все время разъехаться – ему казалось, что он попал в другой мир, не то, что он привык видеть в лобовом стекле. И когда он сумел стать выше него, чувствуя себя джентльменом, по воле судьбы попавшем в портовые трущобы.
Ворох подобных мыслей шелестел в его голове, в которую лезли все новые воспоминания из давно прочитанных книг, а может фильмов. Напевая песенку бродяги, он неожиданно для себя поднялся на мост и уже прошел его половину.
В кармане завибрировал телефон, номер был незнакомый.
– Да, – сипло ответил он.
– Алексей, добрый день, – бодрый голос в трубке заставил его очнуться от тупой задумчивости. – Я тебе сегодня целый день пытаюсь дозвониться. Мне сказали, что ты уволился.
– Да, добрый день, Павел Николаевич. Так сказать уволился. А что Вы хотели?
– Хотел обсудить с тобой спецификацию, что-то мне в ней не нравится, но ты что правда больше не работаешь?
– Правда, но Вы спрашивайте, я помню запрос.
– Да ладно, черт с ним. Уволили что ли?
– Да, уволили по собственному неожиданному желанию.
– Знакомая формулировка. А что делать собираешься?
– Да пока не знаю, возьму пару недель, к родителям съезжу, – эта неожиданная, и в то же время простая мысль, сказанная по инерции, виделась теперь единственным верным решением, а ведь об этом и не думал.
– Ты молодец, родителей не надо забывать. Ну а потом что думаешь? – голос в трубке заговорщически перешел на шепот.
– Честно, не знаю, – Алексей искренне вздохнул и присел на лавку.
– Не переживай, работу найдешь. Сам-то кто по образованию?
– Инженер-технолог.
– А что ж в коммерцию ушел? Молодой же, занялся бы делом.
– Вы говорите прямо как мой отец, – он рассмеялся, представив как они оба насели бы на него.
– Вот так значит, дело говорю. Ну ладно, не переживай, если что, звони, мастера нам нужны.
– Спасибо, я подумаю.
За стеклянными стенами моста уже разливалось ленивое зимнее солнце, отражаясь теплыми бликами от наледи на стеклах.
Алексей долго смотрел на то, как солнечный луч искрился на пушистом снеге, засыпавшем насколько хватало глаз, все русло реки. Выбрав контакт, он с непонятно откуда подступившим замиранием в сердце отстукивал в голове каждый гудок. Через пару минут ответили.
– Алексей привет.
– Привет, папа.
19.06.2016г.
Ларс
Предисловие:
Ларс – это кличка кота, но не он является главным героем повести, и в то же время произошедшее с ним трагическое событие помогает взрослым лучше узнать друг друга, а детям повзрослеть.
(прим.автора: основная музыкальная тема повести «Март»:https://vk.com/music?z=audio_playlist490644596_1).
1.
Серая машина с начищенным кузовом, отливающая в свете ночных фонарей красноватым металлическим блеском, неторопливо свернула с заснеженной притихшей магистрали, уходя дальше вглубь квартала. До рассвета оставалось еще больше двух часов, зимний спящий город встречал путников пустынными улицами и удивленным светом фонарей, выхватывавших из черноты декабрьского предрассветного часа одинокие машины. На заднем сиденье, прислонившись к мягкой игрушке, дремала девочка, уткнувшись в белого медведя бледным личиком. Рядом с ней спала женщина, неестественно ровно сидя на упругом диване.
– Пап, а мы скоро приедем? – прошептала сквозь сон девочка.
– Уже подъезжаем, Дашуль, – тихо ответил водитель, бросив взгляд в зеркало заднего вида, повернутое так, чтобы ему было лучше видно спящую дочь.
– Правда? – девочка встрепенулась и стала тереть заспанные глаза.
– Правда, посмотри, скоро уже наша улица, – водитель махнул рукой налево, машина остановилась у перекрестка, ожидая, когда сработает медленный ночной светофор. Перед ними прогромыхал оранжевый мусоровоз, а за ним две машины такси, идущие, почему-то, вместе, почти бампер в бампер. – Я думаю, что он спит.
– Нет! – горячо воскликнула девочка. – Он не может спать, я же ему сказала, когда мы приедем.
– А? Что? – встрепенулась женщина. – А, подъезжаем. Даша, одевайся.
– Я готова, мама, – девочка натянула толстую зеленую шапку на густые темно-каштановые кудри, все же выбившиеся из-под шапки непослушными локонами на лоб, легко щекоча носик.
– Дай, я поправлю, – женщина потянулась к дочери и ловко заправила кудри под шапку. – Смотри, вот так лучше.
– Нет, мне нравилось до этого, – огрызнулась девочка и отвернулась к окну, всматриваясь, как машина приближается к их дому.
– Даша, это что такое? – удивилась женщина, нахмурив идеальную линию черных бровей. – Это все твое воспитание.
– Свет, оставь ее в покое. Она устала, – ответил водитель, поворачивая во двор.
– А я не устала, значит? – возмутилась женщина, надевая меховую шапку на ровно уложенные прямые черные волосы. У нее был идеальный, будто бы очерченный рукой художника тонкий нос, капризные губы были слегка полураскрыты, не то в усмешке, не то в легком флирте, черные глаза сверкнули на дочь, но она нежно поправила на ней шарф, красиво укладывая выбившиеся волосы под куртку.
– Но ма, нам только добежать! – негромко возмутилась девочка, но не стала сопротивляться. – Не хочу!
Девочка, повернув к матери встревоженное лицо. Она была очень на нее похожа, такие же ровные тонкие черты лица, красивый капризный рот, белая кожа, но сильно выделялся длинный тонкий нос, доставшийся явно от отца. Она стала его усиленно чесать, водитель, машинально, принялся делать то же самое.
Машина зарулила на парковку возле дома, Даша в нетерпении сжимала ручку двери, проверяя то и дело замок, но дверь была закрыта. Водитель профессионально встал на свободное место, слегка запорошенное свежим утренним снегом, и открыл замок. Даша тут же выскочила из машины, с недоумением смотря на родителей.
– Ну, идемте же! – нетерпеливо воскликнула она.
– Разбаловал ты ее, Дима, – недовольно проговорила Света и вышла, расправляя на себе короткую шубу, не скрывающую длинные черные сапоги на высоком каблуке и черные брюки.
– Брр, как холодно.
– Дашуль, возьми пока гостинцы от тети Наташи, – сказал отец, вытаскивая из багажника несколько объемных пакетов, маленький он отдал довольной дочери. Даша подскочила к нему и схватила пакет, второй рукой она потянула его к дому.
– Все идем, идем.
Они вместе вошли в подъезд высокой башни, за столом мирно дремал консьерж, любитель посидеть с друзьями до утра. Даша показала на него пальцем и засмеялась.
– Не буди, он на посту, – улыбнулся отец, положив ему вчерашнюю газету, которую он прихватил из машины.
Лифт скоро доставил их до девятого этажа. Даша с шумом бросилась из него, громыхая ботинками по выложенному мозаикой полу из светло-бежевого и коричневого кафеля. Отец подошел следом и открыл дверь. В темноте пустой квартиры, блестя ворвавшимися из коридора лучами света, горели два внимательных больших глаза.
– Ларсик! – воскликнула Даша и вбежала в квартиру, падая на колени возле большого британца, стойко переносящего удушье от ее искренних объятий.
– Даша, почему ты обувь не сняла? – возмутилась мама, бережно вешая свою шубу на вешалку. – Давай, раздевайся. Еще успеете наобниматься.
– Сейчас, мама! – Даша быстро взглянула на нее, блестя счастливыми глазами, и вновь стала душить кота. – Ларсик, ты ждал нас! Я же говорила, пап! Я была права, права!
– Да, ты была права, – отец забрал у нее толстую шапку с головы и подмигнул коту. – Ларс, привет.
Кот ответил радостным мяуканьем, по-собачьи виляя хвостом. Даша, наконец, отпустила его и быстро разделась, отдав одежду отцу.
– Даш, иди, помой руки, – сказал отец, вешая ее вещи. – Кушать будешь?
– Немного, – крикнула Даша из ванной. Возле нее уже хвостиком ходил кот. – Ларсик, а ты не голодный?
Кот весело замяукал, обтираясь о ее ноги. Они вместе побежали на кухню, где ее схватила мама и стянула с нее яркий желтый свитер с красными и синими полосками, вырисовывавшими затейливый орнамент.
– Омлет будешь? – спросил отец, входя на кухню. Он уже снял свой свитер и оставался в светло-бежевой рубашке. Он надел фартук и подошел к холодильнику.
– Я пойду спать, – сказала мама, расстегивая длинную кофту. – Как можно есть в такую рань?
– А мы можем! – ответила ей Даша, глядя влюбленным взглядом на кота, внимание которого уже было полностью отдано холодильнику и хозяину, повелителю холодильника.
– Дим, проконтролируй, чтобы она поспала. Ей завтра в школу, – сказала Света и ушла в комнату. Вскоре она появилась в длинном халате и скрылась в ванной.
– Хочешь дать Ларсику колбаски? – Дима протянул дочери кусок вареной колбасы, которую он нарезал кубиками для омлета.
Даша подбежала к нему и стала заигрывать с котом, маня его куском колбасы. Кот вставал на задние лапы и пытался выбить заветное лакомство из ее рук. Игра нравилась и ему, и ей. Даша шумно смеялась, но скоро отдала колбасу коту.
– Заслужил, – похвалил его отец, ставя сковородку на плиту.
– А можно я? – Даша побежала к вешалке на стене и надела яркий оранжевый фартук с мультяшными героями.
– Конечно, лук порежешь?
– Нет, давай лук ты, а я пожарю, а? – она игриво посмотрела на отца.
– Хорошо, сейчас порежу, – он достал из холодильника половинку небольшой луковицы и быстро нашинковал ее увесистым ножом.
Кот, съевший колбасу, делал вид, что мылся, поглядывая искоса на людей, не перепадет ли еще что-нибудь. Быстро сделав ритуал мытья, скорее для хозяев, сам он особо не пачкался, кот улегся около батареи, нагло распластавшись всем телом на полу.
– Ларсик наелся, – хихикнула Даша.
– Ну, еще бы, ты ему как на роту солдат еды насыпала. Вон, даже не справился, – Дима кивнул на полупустую миску у входа на кухню.
– Главное, чтобы не голодал! – Даша бросила лук в раскаленное масло, лук зашипел, и кухня наполнилась заманчивым запахом готовящейся еды.
Следом полетела колбаса, Даша аккуратно и методично перемешивала, еще не чувствуя той легкости опытного повара, но верно повторяя подсмотренные у родителей движения, пытаясь копировать отца в стремительности действия. Дима взбивал яйца с молоком, наблюдая за тем, как старается дочь.
Из ванной, на запах, вышла Света. От нее пахло мылом и свежестью. Она распустила волосы по плечам, превратившись в обыкновенную милую женщину, смывшую с себя бессмысленный дома пафос.
– Решила с нами поесть? – спросил Дима, подвигая к Даше миски с нарезанными помидорами и зеленью. – Даш, посоли слегка.
– Столько хватит? – Даша потрясла солонкой над сковородой.
Дима кивнул и насмешливо посмотрел на жену.
– Конечно, – ответила она ему не менее насмешливым взглядом. – Чтобы вам меньше досталось.
– Тут всем хватит! – звонко сказала Даша, выливая взбитые яйца в сковороду. Она убавила накал и закрыла крышкой.
Света встала из-за стола и принялась готовить бутерброды. Даша суетилась с чайником, вымеряя, сколько ложек кинуть в заварочный чайник, потом она разделила омлет на троих, отдав большие части маме и папе, и они сели есть. Дима тут же переложил часть своей порции Даше, сказав, что он будет бутерброды. Света положила перед Дашей нарезанные яблоки и груши, не позволяя дочери даже возразить, усмиряя ее взглядом. Даша съела первая, и Света отдала ей часть омлета, сославшись, что уже наелась.
Родители еще пили чай, когда Даша уже убежала в свою комнату, кот быстро побежал за ней. Непродолжительная возня за стенкой вскоре прекратилась, и квартира наполнилась глухой тишиной.
– Уснули, – улыбнулся Дима.
Света бесшумно встала и подошла к приоткрытой двери дочери. На кровати спала крепким сном Даша, укутавшись в одеяло, а рядом свернулся клубком кот, уткнувшись головой в ее плечо. Света подняла разбросанные на полу вещи, уложив их на стул, и выключила свет.
– Спят, – прошептала она, принимаясь за чай. – Хулиганка.
– Да ладно тебе, еще успеет барби стать.
– Это ты на меня намекаешь? – Света блеснула на него глазами.
– Не начинай.
– Я пошутила. Идем спать, – она встала и принялась укладывать посуду в посудомоечную машину.
– Мне надо поработать, – замялся он.
– Прекрати, – сказала она, бросив на него гневный взгляд. – Ты можешь хоть день провести с семьей?
– Ну, мы же три дня были вместе, – удивился он.
– Мы были у твоей сестры, – спокойным голосом сказала она. Закончив, Света подошла к нему и погладила его по темно-каштановым волосам, вглядываясь в темные, почти черные, карие глаза. – Ты же обещал Даше в парк с нами сходить, помнишь?
– Помню, – он погрустнел и задумался. – Хорошо, поспим пару часиков и пойдем. Ей же надо еще к школе подготовиться.
– Идем, – Света взяла его за руку и потянула в спальню.
2.
Свежий морозный ветер хлестал по разгоряченному лицу. Снежный настил, непривычно стойкий для этого времени, поблескивал озорными огоньками, веселил и так уже разгоряченный взгляд после стремительного марша на лыжах. Дима резко остановился, тяжело дыша ртом. Света с Дашей безнадежно отстали, только-только их фигурки появились при выезде из стены заснеженного леса, медленно приближавшиеся к нему. Он лихорадочно осмотрелся, чувствуя, как в детстве, странное ощущение полета и нестерпимого желания двигаться, чувствовал свою силу и легкость, несмотря на то, что отвыкшие мышцы уже просили пощады, настойчиво постанывая. Он буквально захлебывался от восторга, не желая впускать в голову ни единой мысли – только он, снег, снег и больше ничего. Впереди в беседках уже расположились уставшие лыжники, попивающие горячий чай или глинтвейн из закусочной неподалеку.
– Ну, ты дал! – Света устало облокотилась об него, жарко дыша ему в лицо.
– Даш, ты как? – спросил Дима, глядя на запыхавшуюся дочь.
Даша помотала головой и продолжила шумно дышать, хватая ртом воздух.
– Не дыши ртом, простудишься, – сказала Света, не в силах сама дышать иначе.
– Ну что, может еще кружок? – спросил Дима, криво ухмыляясь.
– Если хочешь, то давай, – Света кивнула Даше, и они поехали в сторону беседок. Дима поехал за ними. – Что же ты?
– Мне одному скучно, – ответил он.
– Да ладно, просто скажи, что устал, – сказала Света.
У беседки Дима принял у них лыжи и остался очищать их. Света и Даша устало плюхнулись на свободные места за большим столом, Даша положила голову на сложенные руки и внимательно разглядывала собравшихся спортсменов. Дима принес три стакана дымящегося чая и несколько сочников и сел рядом с дочерью. Света придирчиво взглянула на сочники, но взяла один.
– Здравствуйте, – раздался осторожный тоненький голосок.
– Женька! – воскликнула Дашка и соскочила, чуть не опрокинув свой стакан с чаем.
– Привет, Женя, – поздоровался Дима с подошедшей к ним подружкой дочери, тоненькой высокой девочке с голубыми глазами. Она была совсем не похожа на его дочь, но было нечто общее в их взгляде и манере говорить и казалось, что они сестры. – Тоже на лыжах решили?
– Да, дядя Дима, – сказала Женя и слегка покраснела от его внимательного взгляда. – Тетя Света, какая вы красивая.
– Ой, Женечка, это ты красивая, мне уже не положено, – ответила ей Света, не без удовольствия принимая ее комплимент.
Подошли родители Жени со старшим братом. Все были разгоряченные, краснолицые.
– Привет, – Дима встал и пожал руку ее отцу, высокому, уже слегка грузному мужчине, но с веселым добродушным лицом и голубыми, как и у детей, глазами. Сын был очень похож на него, такой же высокий и подтянутый, как его отец много лет назад, с русыми волосами.
– Ты прикинь, они меня решили укатать! – воскликнул он и засмеялся.
– Ой, тебя укатаешь, – сказала его жена и села рядом со Светой. Она имела явную склонность к полноте, чего очень стеснялась. – Как дела, как съездили?
– Да нормально, – Света вложила в это «нормально» максимальное количество безразличия, но Дима не заметил, все еще обсуждая с отцом Жени лыжную прогулку. – Как у вас дела, вы, кстати, ходили на эту выставку?
– Оль! Ты будешь что-нибудь? – спросил ее отец Жени.
– Только чай, без сахара. Коль! Коля! – крикнула она отошедшему уже мужу. – Смотри, чтобы Женька на сладкое не налегала.
– Ей можно, столько калорий сожгла! – добродушно махнул он рукой, уходя с сыном в закусочную.
– Рома серьезный стал, – Света улыбнулась подруге. – Красивый, и не подумаешь, что в Колю пошел.
– Ну, ты скажешь, – заулыбалась Оля, беря у подруги половину недоеденного сочника. – Тебе уже много.
– Бери-бери, а то я остановиться не могу, а Дима меня все время провоцирует.
Дима, пока Оля не видела, придвинул к Жене тарелку с сочниками, весело подмигнув. Женя зарделась еще больше, но схватила выпечку и, запивая чаем из стакана Даши, быстро съела.
– Ее мама в модели готовит, – шепнула Даша и засмеялась, подтолкнув смущенную подружку.
– Нет, у меня просто скоро экзамен в балетной школе, – сказала Женя, с тоской глядя на оставшийся сочник, Дима кивнул ей, и быстро забрал тарелку к себе, когда Женя схватила последний.
Вернулись Коля с Ромой. Мальчик сел рядом с отцом, искоса поглядывая на тетю Свету, сильно смущаясь от ее ответных подразнивающих взглядов.
– Рома в этом году экзамены сдает, – сказала Оля.
– Совсем взрослый стал, – сказала Света, и они с Олей расхохотались.
Рома, не понимая их веселья, но чувствуя, что это обращено к нему, занервничал, ерзая. Коля пожал его плечо большой ладонью и, крякнув, сказал. – Женщины, да, они такие. Учись, сынок, перед тобой хорошие учителя.
– Ты на что это намекаешь? – возмутилась Оля.
– Не на что, дорогая, – ответил он ей, глядя в такое же, как у дочери, тонкое бледное лицо с ярко-голубыми глазами.
– Мы пойдем, погуляем? – Даша соскочила с лавки, увлекая за собой подругу.
– Давайте, только недолго, – Коля сунул им по паре пирожков, несмотря на гневные взгляды жены. – Ну, Оль, ну голодные же.
– Дома поговорим, – сказала Оля и вздернула свой носик.
Девчонки убежали в снежный городок, спрятавшись от контроля взрослых за невысоким снежным теремом.
– Ты не представляешь, как я хочу есть – сказала Женя, жадно набросившись на пирожки, Даша отдала ей один свой, видя, что подруга в одну секунду умяла все. – Мама все боится, что я не пройду по весу, а я и хочу не пройти. Знаешь, как мне все это надоело!
– Не понимаю, почему она тебя заставляет? – пожала плечами Даша.
– Свои мечты реализует, – важно сказала Женя, пародируя свою маму. – Помнишь, нам в школе рассказывали про это.
– Да, там такой смешной учитель был, ха-ха-ха.
– И вовсе не смешной, – обиделась Женя.
– А, он тебе понравился, понравился!
– Нет, просто он несмешной, – еще больше залилась краской Женя.
– Не хочу завтра в школу.
– А ты подготовила доклад?
– Нет, я же только сегодня приехала. Да, набросаю что-нибудь. Сейчас в инете найду.
– А я написала, сама, – гордо сказала Женя. – Даже в библиотеку ходила. Там так интересно.
– Да ну, глупости.
– Нет, правда, надо сходить вместе, тебе понравится.
– Нам надо в штаб сходить, – сказала Даша и оглянулась, не подслушивает ли ее кто-то. Тут сзади в нее врезался снежок, потом еще. – Эй!
– Вон они! – крикнула Женя, уворачиваясь от нового снаряда.
Девчонки, атакованные ребятами с другого конца снежного городка, спрятались за теремок, торопливо скатывая снежки.
– Ромка! Ром! – позвала Женя брата, тот услышал, и, оценив обстановку, побежал к ним, не желая больше оставаться за столом, где две женщины продолжали обсуждать его будущее, то и дело посмеиваясь.
– Совсем парня засмущали, – покачал головой Дима.
– Ничего, зато потом не будет мямлей, – сказала Света.
– Ты на кого это намекаешь? – поднял брови Дима.
– А так, был один, – усмехнулась Света.
– Так, дамы, может по глинтвейну? Дим, вы на машине? – Коля стал потирать руки в предвкушении горячего напитка.
– Нет, мы пешком, тут же недалеко, – ответила Света.
– Вот и мы, потащились пешком! – возмутилась Оля, но Коля ее уже не слышал, убежав за стаканами.
– Смотри, сам меня домой понесешь, – сказала Света.
– Дотащим, как-нибудь, – ответил Дима.
– Слушай, а ты смотрела, я тебе скидывала ссылку на платье? – возбудилась Оля, ближе пододвигаясь к Свете.
– Началось, – безнадежно выдохнул Дима.
– Потерпи, милый, это ненадолго, – ласково сказала Света и вернулась к подруге, обсуждая новые наряды.
– А, трепятся, – сказал Коля и шумно выпил, расставляя стаканы с глинтвейном.
– Трепятся, – зевнул Дима. – У вас как дела?
– Да все нормально, что у нас может измениться. Про Ромку ты знаешь, а с Женькой, эх, ну ничего, лишним не будет. Дашка то на стрельбу ходит?
– Да, ей, вроде нравится. Уже скоро на взрослый разряд пойдет.
– Ну, дай бог, – Коля шумно выпил. – Я тут рядом один ресторанчик разведал, недавно открылся, пойдемте?
– А с лыжами что делать?
– Да там и бросим, в гардеробе. Там простые люди, без пафоса.
– Не вопрос. Свет, пойдем, поедим? Коля предлагает хорошее место неподалеку.
– Этот тот небольшой дворик, как же его? – спросила Оля.
– Да-да, именно.
– Ой, а давайте, – Оля обрадовалась. – Там хорошо готовят.
– Я не против, – сказала Света. – Надо детей собрать, где они?
– Там, воюют, – Коля махнул рукой в сторону снежного городка, где продолжалась снежная битва.
В небольшом кафе было немноголюдно, молодые официанты из студентов ближайших общежитий скучали у барной стойки, изредка показывая друг другу найденное в инете на ярких телефонах. Пару раз заходили дамы в длинных шубах, забирая заказы в хрустящих бумажных пакетах. Где-то под потолком лилась незатейливая музыка, и даже голоса спорящих за столом у окна мужчин не мог нарушить покой этого сонного царства.
Они расположились у окна, сдвинув два стола друг к другу. Девчонки устало смотрели в свои тарелки, ковыряясь вилками в непонятном рагу из жареного кролика и зимних овощей. Старший брат Жени умело улизнул от этого единения семей, сославшись на желание готовиться к летним экзаменам, хотя до них было еще полгода.
– Так что ты считаешь, что не надо было ничего делать, да? – распалялся разгоряченный очередной порцией аперитива Коля, его жена уже успела объяснить внимательному официанту, чтобы им больше не приносили водки.
– Да, именно так. Зачем нам это все надо? Ты не подумал, как это все влияет на твою жизнь? Ну, ввязались в эту войну, а что дальше? Не наша та война. Вот ты можешь мне четко объяснить, за что мы воюем? – отвечал ему Дима с издевательски спокойной уверенностью в правоте своего мнения, что немало бесило Колю, распылявшегося еще больше.
– Ну, знаешь! Если все мерить только своим животом, так и все остальное тоже не нужно!
– А разве мы поступаем иначе? Я что-то не заметил, что ты записался в добровольцы и уехал на Украину или в эту пустыню арабов бить. Ты же здесь, в Москве, ах, как хорошо рассуждать в тепле и сытым о судьбах мира. Это мне напоминает разглагольствования дворянства второй половины XIX века где-нибудь в Баден-Бадене, там же особенно душа болит за Россию, – Дима издевательски засмеялся и хлопнул друга по плечу. – Нечего нам из-за этого друг с другом собачиться. У нас есть свои задачи.
– Нет, так не пойдет, – покачал головой Коля. – Ты пойми, если не мы их, то они нас, понимаешь?
– А разве они нас еще не это, а? – Дима усмехнулся, а Света погрозила ему пальцем, зная, что он хочет сказать. – Молчу— молчу. Так вот, Коль, а ты скажи мне, на какой машине ты на работу ездишь? А? Вот, то-то. А работаешь сам где? На кого? А? На них, так вот они нас уже… опа! И не раз, а мы и рады.
– Я не согласен, – надулся Коля, угрюмо глядя в пустую рюмку. – Это совсем другое. Тут речь идет о судьбе цивилизации.
– Ну, это ты брат махнул, – сказал Дима, принимаясь за уже остывший бифштекс.
– Вы нас уже достали своим спором, – сказала Оля, – среди вас есть дамы, давайте, развлекайте нас.
– А зачем? – пожал плечами Дима, ловя ехидный взгляд жены.
– Вот как? – возмутилась Оля. – Смотри, вот бросим вас и все.
– С горы бросите или что? – засмеялся Дима.
– Не, Дим, ты не прав, – сказал Коля, подзывая официанта. – Пару пива принесите.
Официант ушел, Оля недовольно посмотрела на мужа.
– Я думаю, что не правы все, – сказала Света, показывая официанту, что она тоже будет бокал пива.
– Как все? – опешил Коля. – Но так не может быть.
– Может, – уверенно сказала Света. – Это и есть наиболее частое событие. Когда есть финансовые интересы, правды быть не может. – Ты с ней не спорь, она у нас дипломированный историк, – сказал Дима, Света ехидно ухмыльнулась ему.
– Дети, а вы что будете? – спросила Оля, обратив внимание на скучающих девчонок.
– А можно мы пойдем погулять? – спросила Женя.
– А вам к школе не надо готовиться? – засомневалась Оля. – Вы все сделали.
– Да что там делать, – нетерпеливо махнула рукой Женя. – Пап, можно?
– Конечно, милая, гуляйте, только чтобы без опозданий, хорошо?
– Хорошо, папа! – обрадовалась Женя, вскакивая со стула и кивнув Даше.
– А мне можно? – спросила Даша, взглянув сначала на мать, а потом на отца.
– Ты решай, отец, – сказала Света, колко взглянув на мужа.
– Иди, гуляй. Телефоны при вас? – спросил Дима.
– Да, все в порядке, – Даша достала из кармана лыжных штанов телефон, Женя продемонстрировала свой. – Ну, мы побежали?
– Идите уже, – согласилась Оля, строго взглянув на девчонок.
– Спасибо! – выпалили девчонки и убежали к гардеробу.
– Растут, – задумчиво сказал Коля.
– Да, мы им уже не интересны, – вздохнула Оля.
– Да мы сами-то друг другу интересны? – спросил Дима. – Как не соберемся, так собачимся по всякой ерунде.
– Ну почему по ерунде? – возмутился Коля.
– О, пиво! – воскликнула Света, хватая свой бокал. – Пейте, давайте, петухи.
– Я бы был осторожнее в выражениях, – заметил Коля, беря свою кружку. – Оль, а ты не будешь?
– Нет, я не хочу. Лучше чай.
– И тортик, да? – усмехнулась Света.
– Нет, воздержусь, а то уже скоро на стул помещаться не буду.
– Да все нормально, – сказал Коля.
– Конечно, до тебя мне еще далеко! – сказала Оля, надув щеки и изображая мужа.
– Я же похудел, – обиделся Коля.
– Извини, милый, – Оля нежно погладила его по руке. – Да, Коля у нас сбросил пять килограмм.
– Что, дубленку перестал носить? – спросил Дима.
– Ах ты, гад! – засмеялся Коля, толкнув друга в плечо.
Через двадцать минут они распрощались на перекрестке. Дима нес три пары лыж, плотно прижав под мышкой правой рукой. До дома они шли молча, изредка Света останавливалась около какого-нибудь дома, разглядывая новогодние украшения витрин магазинов.
– Что, пора уже елку ставить? – спросил Дима.
– У нас? А зачем? – удивилась Света, специально округляя глаза и моргая длинными черными ресницами. – Ты что, собрался Новый год с нами проводить?
– Хорош подкалывать, – Дима помрачнел и пошел вперед.
– А я не прикалываюсь, – сказала Света, догнав его. – Вспомни, когда ты в последний раз был с нами на Новый год?
– Я тебе уже все объяснял.
– А мне не нужны твои объяснения, и Даше не нужны. Может и ты нам не нужен, а?
Дима насупился и до самой квартиры не проронил ни слова. Пока он убирал лыжи на балкон, Света разделась и пошла в душ. Дима повесил сушиться свой костюм рядом с лыжами и пошел в ванную.
– Эй! Занято! – недовольно воскликнула Света, стоя в душевой кабине с намыленной головой.
– Я тебе спинку потру, – сказал Дима, заходя к ней.
– Я сама могу, – сказала она, толкая его к выходу.
– Тогда ты мне, – он схватил ее и прижал к себе, жадно вдыхая запах ее тела.
– Дурак! – несильно толкалась она. – Ты хоть дверь закрыл, Даша же может увидеть.
– Ничего, она до вечера не вернется.
– Ну, ты же понимаешь, что это недостаточно для извинения? – спросила она, окончательно тая под его ласками.
– А я его и не прошу. Его же надо заслужить?
– Правильно понимаешь, капитан, – улыбнулась она.
Уже почти стемнело, когда они очнулись лежа в кровати, едва прикрытые легким покрывалом. Света уже начала замерзать и плотнее прижималась распаренным и истомленным лаской телом, в ней еще горело не до конца затушенное желание, но не хотелось больше ничего делать, испытывая блаженство от этой истомы и легкого покалывания не уснувшего пожара. Дима лежал на спине и дремал, по обыкновению.
– Дашка же скоро придет, – Света соскочила с кровати и прикрыла полураскрытую дверь, чтобы их не было видно при входе в квартиру.
Дима, делая вид, что дремлет, тайком смотрел на нее, как светится белая кожа в лучах отблесков уличных фонарей, залетавших в открытое окно. Света задумчиво встала у окна, не боясь, что ее кто-нибудь увидит, что было в принципе невозможно на их этаже. Он бесшумно встал и обнял ее сзади, ощущая, как она напряглась.
– Дашка же придет, – прошептала она.
– Ничего, услышим, – ответил он шепотом.
– Ты же понимаешь, что этого мало?
– А мне, думаешь, не мало?
– Ну, так делай, что-нибудь с этим, – она повернулась к нему и сверкнула глазами. Он схватил ее на руки, она громко вскрикнула, забывая, что хотела еще сказать.
Дверь распахнулась настежь, и в комнату вошел кот. Он блеснул глазами на хозяев и громко замяукал.
– Дашка идет! – в один голос воскликнули Дима и Света.
Они бросились лихорадочно одеваться, Защелкал замок на двери, и в квартиру вошла Даша.
– А что это вы в темноте? – удивилась она, включая свет, и видя слегка виноватые лица родителей. – А, понятно.
– И что тебе понятно? – спросила Света, подходя к ней, все еще расправляя никак не хотевший разглаживаться халат.
– Да так, ничего, – пожала плечами Даша, в этом движении она была точной копией отца.
– Где была? Ужинать будешь? – Света пошла на кухню, щелкая выключателями.
– Да мы с Женькой по торговому центру погуляли, ну там, на проспекте.
