Айдай Нурланова
Я полюбил тебя в Нью-Йорке
– Я сама знаю, что мне делать. Это моя жизнь. Даже если я и угроблю себя, это мое дело.
– Миллионы людей теряют близкого человека, но они продолжают жить. Зачем ты так убиваешься?
Амелия окинула его суровым взглядом. – Ты не сравнивай. Терять Майкла совсем другое, – а затем она отвернулась, разглядывая надгробные плиты, как будто видела их впервые. Артур стоял ошеломлённый такой её гипертрофической привязанностью к Майклу. Если бы она сейчас посмотрела ему в глаза, то увидела бы как в них мимолетно промелькнула искорка боли от её слов.
После услышанного у него просто не оставалось ничего, чтобы возразить. Оставалось только примкнуть её положению.
– Тебе нужно время. Оно всё излечит. Со временем твоя тоска утихнет. И ты снова подаришь этому миру свою улыбку.
– Сейчас я не могу ничего сказать, – Амелия снова повернулась к нему. – Я не вижу свой завтрашний день, я ничего не планирую дальше одного часа. Если мне скажут, что завтра в это место сбросят ядерную бомбу, я не сдвинусь с места. Если ты веришь, что времени под силам излечить меня, вперёд. Я к твоему оптимизму только завидую.
– Правильно завидуешь. Потому что я верю, что ты ещё найдешь смысл в жизни и твоя жизнь снова обретёт яркие краски.
– Я в этом сомневаюсь, – пожала плечами Амелия, искренне не веря в перспективу лечения временем.
– А я нет. И никогда не перестану верить в тебя.
– Зачем тебе всё это? Оставь меня и живи своей жизнью. У тебя же такая красивая, насыщенная жизнь, а ты возишься здесь со мной.
– Друг познаётся в беде, – с искоркой в голосе проговорил Вульвертон.
Амелия сделала сдающийся вид, хоть никак не была согласна с ним.
– На этот раз я оставлю тебя. Тебе нужно ещё время. Но я вернусь и тогда я буду упёртым и суровым к тебе.
– На следующей неделе мы собираемся пойти на пикник с родителями друзей Софии. Присоединяйся к нам, – сказала Хаят, когда однажды вечером после ужина она сделала сладкий чай и принесла его в гостиную.
– Хаят, – Амелия взяла поданную чашку, но не спешила его пробовать. – Я собираюсь поехать в Париж.
– Ты, всё таки решила поехать? – невестка села на соседнее кресло.
– Да. Я уже купила билет на послезавтра.
– Ты уедешь на навсегда? – с сожалением в голосе спросила жена брата.
– Я не знаю. Возможно, я вернусь через пару дней. А, возможно, задержусь.
– Ты уверена? Может твои дедушка и бабушка не будут тебе рады.
– Может быть. Я не жду от них восторженных реакции. Я просто хочу увидеть дом, в котором родилась и выросла моя мама.
– Тогда езжай, Амелия. Но если тебе там будет неудобно возвращайся к нам. Мы всегда будем рады тебе, – как же повезло Икрима с женой! Она была такой доброй, с чистым сердцем. Но Амелия уже не верила людям. Она потеряла веру в человечество после того, какая правда открылась перед ней.
Пятдесят первая глава
Вместе с весной в Париж 21 марта приехала и Амелия. Застав один из самых прекрасных весенних периодов в мире. Цветочные запахи, мелодичные пения птиц, парки украшенные красивыми нарядами из зелёных листьев и цветов, великолепный цветущий декор на фоне не менее великолепных сооружений любовали глаза смотрящего и облачали в неповторимую атмосферу самого романтичного города.
Амелия сотни раз была здесь, но сейчас видя в барах беззаботно сидящих за столиками под открытым небом за чашечкой кофе и свежим круассаном, спешащих по своим делам супер стильных, деловитых, гуляющих по берегам Сены французов Амелия отнесла себя к ним. Она на половину принадлежала этому народу. Она наполовину француженка.
Теперь Франция открылась для неё в совершенно ином свете. Она почувствовала прилив странных чувств родства с этими дворцами, рекой, парками, галереями, модными улицами и, конечно же с сооружением Густава Эйфеля.
До нужного адреса Амелия доехала на метро, а потом ей пришлось немного походить, минут 10-15. Владение Пьера Ллойд Делона был знаком каждому в этом районе. Его дворцовый особняк был одним из самых красивых и больших по всей округе.
– Добрый день, – подойдя к воротам, Амелия встретила охрану и поздоровалась с ним на французском.
– Добрый день, мадмуазель, – поздоровался мужчина в костюме. – Вас ждут ?
– Нет. О моем визите никому не сообщалось. Но если вы передадите « гость от Аурелии, они меня узнают», – Амелия решила выбрать самый короткий и достоверный путь и не ходить кругом с просьбой пропустить её и дожидаться пока её впустят, полагаясь на удачу.
– Хорошо. Прошу подождать вас одну минуту, – охранник удалился в сторону на несколько шагов, он сделал звонок из будки и вернулся через несколько минут со словами – Проходите, пожалуйста.
От поста охраны в сторону дома Амелия успела сделать всего несколько шагов, как к ней на встречу вышел один мужчина, по всем отметкам напоминающий Альфреда, дворецкого Брюса Уэйна из трилогии о темном рыцаре.
Его выражение лица демонстрировало его непозитивную настроенность на нежданную гостью. Но с приближением Амелии в дом, его лицо менялось, а темп движения замедлялось, пока вовсе не остановилось на первой же ступеньке лестницы. Видимо, он работал очень давно в этом доме и это он впустил ее по своему усмотрению, пометила про себя Амелия.
– Вы кто? – глаза дворецкого напоминали глаза Брюса, когда он впервые ее увидел.
– Здравствуйте, я Амелия Форбс. Я внучка месье Делоне, – в лоб вставила гостья.
Дворецкий поперхнулся кислородом.
– Какая ещё внучка?
– Дочь Аурелии.
– От куда вы приехали? – недоверчиво спросил француз, спускаясь к ней навстречу.
– Это не важно. Я приехала к своим дедушке и бабушке. Будьте любезны, сообщите им о моем прибытии.
Молча поразмыслив несколько секунд, дворецкий проронил.
– Пройдите, пожалуйста. – мужчина проводил ее домой, сам не зная как отнестись к ней. Он мешкался от подозрительности до шокирования. Но Амелии придавало уверенности ее внешнее сходство с мамой. Брюс говорил, что они очень похожи. И во сне Амелия видела маму в своем обличии.
– Подождите здесь, пожалуйста, – дворецкий оставил её в гостиной комнате, а сам удалился.
Дом изнутри не уступал по своей красоте внешней привлекательности. На фоне шелковых обоев кремово- белой цветовой гаммы расположились антикварные предметы мебели, а высокие стены украшали полотна из произведений искусства со времён Людовика первого, академизма и классицизма.
С винтажного большого окна обвитый бархатной белой шторой открывался вид на задний сад с фонтаном, который делил площадь с двумя скульптурами. Впечатляло!
Амелия не чувствовала волнения, предвкушения или страха, она была спокойна. Ей казалось, что самое худшее, что могло с ней случиться, уже случилось. И теперь ей нечего больше бояться в этой жизни. Да и вообще, она потеряла чувство страха.
Амелия услышала топот быстро идущих шагов нескольких пар ног.
– Она здесь, месье, – сказал дворецкий. Амелия в совершенстве владела французским и ей не составляло никакого труда понимать речь носителей. Через секунду у порога в комнату оказались два человека солидного возраста и не менее солидной внешности – месье и мадам Делоне. На вид они производили приятное впечатление своим статом и аристократичностью. Мужчине сильно улыбнулась удача с такой женой, ведь его внешность не соответствовала запросам внешности его супруги. У него был большой нос, зеленые глаза и кривые губы.
Они оба замерли на месте при виде неё, они были немы, как будто потеряли способность воспроизводить любой звук. На их лицах читался шок. Впрочем, ничего нового! Именно это и ожидалось. Суть оправдывал их состояние шока. Они уже двадцать три года жили думая, что их дочка умерла вместе со своим ребёнком . А тут спустя столько времени на пороге их дома появляется копия их покойной дочери.
– Здравствуйте, – Амелия перебила тишину официальным приветствием. Ответа она дождалась не сразу. Но она их не торопила. Она стояла на своем месте и тоже смотрела на них. Две пожилые люди примерно 60 лет. У женщины морщинки были выражены ярче, чем у мужчины. Возможно, это некоторые жизненные обстоятельства оставили такой след на её красивом лице. Амелия сразу определила – внешне она пошла в бабушку. И никаких доказательств не требовалось. Её лицо было убедительнее всех генетических тестов.
– Аурелия! – через долгие секунды выронилось из уст месье Делоне.
– Аурелия, это ты? – а след за мужем, речь вернулась и к жене.
– Я её дочь – Амелия.
– Как так? – бабушка говорила бессвязно.
– Аурелия. Это же ты ! – не сдавался месье Делоне. Его голос блуждал на грани между эмоциональным срывом и шоком. Он очень любил свою дочь! Это читалось в каждом дюйме его лица. Глаза его покраснели и увлажнились.
– Я дочь Аурелии, – невозмутимо повторила Амелия. От вида своих предков она не испытала никаких чувств. По крайней мере положительных. Всё это время она жила с мыслью, что его дедушка виноват в такой судьбе её мамы. И теперь, она встретилась с лицом с этим фактом.
– Моя внучка, ты жива! – бросилась к ней бабушка.
– Но нам сказали, что ребёнок Аурелии не выжил. Как так получилось? В больнице ошиблись?
– Да, ошиблись, – Амелия дала себя обнять, но сама не спешила раскрывать руки.
– Ты всё это время была жива. Если бы мы знали.. – Пьер говорил по мере того, как приближался к ней.
– Меня удочерила одна американка. Я всю жизнь прожила, считая её своей родной мамой. И только недавно узнала правду. И теперь я здесь.
– Наша внучка. Единственное, что осталось от Аурелии. Ты так на неё похожа, – француженка с блеском на глазах созерцала лицо внучки. Смотря на них, Амелия не смягчилась к ним, а наоборот её злоба выростала. Из-за личных предубеждении этого человека, Аурелия вместо того, чтобы сейчас быть с ней, радоваться жизни, лежала в сырой темной могиле.
– Да, я знаю, что я очень похожа на неё, – Амелия старалась держать себя в руках. Она не хотела в первую же минуту их знакомства начинать с выявления претензии. Пусть это произойдёт чуть позже. – Я приехала, чтобы увидеть её фотографии, её вещи.
– Ты правильно сделала, что приехала к нам. Почему ты этого не сделала раньше? – спросил дедушка.
– Я раньше не знала, что у меня есть бабушка и дедушка во Франции.
– Расскажи нам о себе. Как ты жила до этого? Что случилось ?
Задний сад особняка оказался ещё большего размера, чем казался из окна. Лужайка этого дома попала в мастерские руки садовников-братьев Монпосье. Они вложили душу, чтобы это место напоминал оазис среди каменных джунглей. А скульптуры были возведены здесь давно, в 19 веке.
– Когда моя мама умерла в больнице, меня удочерила одна американка. До августа прошлого года я считала её своей родной мамой. Но моя настоящая мама часто снилась мне во сне. Это были очень необычные сны. И однажды я увидела её лицо. Она была моей копией. И когда она прикоснулась до меня и сказала, что я это она, я ей поверила. Я испытала с ней связь какую не испытывала никогда и ни с кем. Когда проснулась, сразу сделала тест на генетическую дактилоскопию, – Амелия сидела между бабушкой и дедушкой. Её лицо было безэмоциональным. Оно ничего не выражало.
– Она сама тебе снилась тогда, – бабушка была поражена услышанным. Её переполняли чувства. Она как только увидела Амелию не отходила от неё ни на шаг. Впрочем, в прямом смысле. Она, как будто боялась, что Амелия может сбежать или исчезнуть так же внезапно, как появилась всегда была с ней в непосредственном физическом контакте. Не отпускала её руку.
– Да, это была она. Я очень любила свою сводную маму, но это любовь померкла, когда я увидела её .
– Аурелия хотела, чтобы ты узнала, кто твоя мать и она снилась тебе.
– Да, но это не единственная причина подтолкнувшая меня сделать тест, но самая основная.
– Как ты жила все эти годы? У тебя была хорошая жизнь?– с побуждением беспокойства интересовался дедушка.
– У меня была самая лучшая жизнь. Я выросла в любви и достатке. У меня было всё, что я только хотела. Хотя и мой приемный папа умер в тот день, когда я родилась нас обеспечивал мой сводный брат.
– А как умер этот человек?
– Он погиб в аварии. В той аварии, в которую попала моя мама.
– Что? Это он сбил нашу дочку?
– Нет – нет. Моя мама осталась одна ночью, в ливень, в чужой стране. У неё начались схватки и один проезжающий парень подобрал её. Он ехал на большой скорости, чтобы побыстрее доставить её в больницу. Так и случилась авария.
– Значит, Аурелия умерла, а её ребёнок выжил.
– Да.
– Когда мы приехали в Америку, чтобы забрать её тело было у Брюса. Он не отдал её в морг. Мы вместе похоронили её в Стамбуле, рядом с могилой твоего папы, – Пьер сказал это в такой манере, будто это была его идея похоронить маму рядом с папой. Амелию охватила злоба.
– Надеюсь, вы понимайте, что доля вины за её смерть лежит на вас. Если бы вы не заставляли её выйти замуж за сына вашего друга, ей не пришлось бы сбегать от вас и она не попала бы в ту аварию!– Амелия убрала руку от бабушки. Сразу после Камилы, претензии у неё были именно к этим двоим. Эта мысль заедала её изнутри всё это время.
– Амелия, мы ни за что не предполагали, такой исход. Адриан любил её и сделал бы её счастливой, – бабушка взмолвила оправдания.
– Её сделал бы счастливой отец её ребёнка, её муж и её любимый человек. Вы не приняли моего папу. Им пришлось сбежать от вас, чтобы быть вместе. В итоге умерли все двое, – Амелия уже говорила на повышенных тонах. Впервые за восемь месяцев она выражала свои эмоции.
– До того как Аурелия встретила Карима, они были вместе с Адрианом. Когда твоя мама бросила его, ему было очень плохо. Амелия, ты его не видела. Казалось, для него жизнь закончилось без неё. Нам было очень жаль его. И когда умер твой папа и Аурелия приехала сюда, мы хотели выдать её за Адриана для её же блага. А когда она сбежала, нам позвонил Брюс и сказал нам, что она с ним, что он позаботиться о ней, – всё это теснилось в груди Жизель вот уже двадцать два года и теперь находили выход через лужицу слёз. Её слезам нельзя было не поверить. Они были такими горькими, что обжигали ей лицо. – В следующий раз Брюс уже позвонил нам, чтобы сообщить о её смерти.
В этот момент, что-то кольнуло в сердце Амелии. Она почувствовала жалость и сожаления. Она видела свою маму только во сне и на один короткий миг и теперь чувствовала всю боль её утраты, а эта женщина носила её под сердцем, родила, кормила грудью, растила. Что же чувствовала она, когда потеряла её. Амелия не знала, какое чувство сейчас доминирует в ней – злоба или сожаление.
– Вам стоило только принять моего папу, – она рассеяно скорчила лицо.
– Амелия, – поспешно вставил дедушка. – Да, мы не одобряли брак твоего папы и мамы, но мы не хотели для Карима такого конца. Нам было очень жаль, когда мы узнали, что он погиб.
– Кто бы, что не говорил, за свою ошибку мы поплатились по всей мере, – судорожно добавила Жизель.
– Эта одна из тех ошибок, за которую и целой жизни не хватит, чтобы поплатиться, – раздраженно ответила Амелия.
– Ты права, – туманно вставила бабушка. – Никогда не наступит тот день, когда мы почувствуем свободу от этого груза. Мы будем нести его до конца жизни, – её голос знаменовал обреченность. Амелия после этих слов внезапно почувствовала жалость к ним. Она же как никто другой должна понимать их положение. Если бы и она могла исправить свою ошибку.... и если бы ее могли простить.....
Комната Аурелии по своему интерьеру очень отличалась от заданного декора во всем доме. Если все другие комнаты были оформлены в стиле классицизма, характер этой спальней носил совершенно другой окрас, который можно было охарактеризовать тремя словами – модерн, прованс и гармония, то есть гармоничное сочетание мебелей современного дизайна( по меркам тех лет) и стиля прованс.
Всю центральную часть комнаты занимала компактная мягкая кровать с прикроватными тумбочками с обеих сторон, у окна располагался аккуратный стеллаж с книгами и аудио дисками и огромный шкаф напротив кровати.
Амелия открыла шкаф. Там до сих висели вещи её мамы.
– Мы здесь ничего не трогали. Всё как она оставила после своего последнего ухода. Мы даже постель не меняли, – говорила бабушка, наблюдая за внучкой у двери.
На письменном столе стояла семейная фотография прикреплённая к золотистой раме.
Амелия взяла её и впервые увидела свою маму. У неё дыхание чуть не остановилось в этот момент. На фотографии были изображены бабушка, дедушка и Аурелия. Мужчина сидел на стуле, а за ним стояли мать и дочь. Амелия смотрела только на свою маму. Она была такой красивой и такой счастливой здесь. Она улыбалась, её глаза блестели. Да, Амелия была очень похожа на свою маму. И она гордилась своим сходством с ней.
Пятдесят вторая глава
Весна уже дарила последние дни своего солнечного настроения. Она в этом году в столице Франции была сухой и не дождливой. Но зато какие птицы пели под окном спальни Аурелии, где сейчас в нём поселилась Амелия! Правда, Жермен( дворецкий) отпугивал их пистолетом-распылителем и ставил силуэт ястреба, но даже это иногда не срабатывало. Но Амелию это никак не нагнетало. В постели мамы, она чувствовала себя ещё ближе к ней и это чувство ничто не могло испортить, даже доставучие птички- французы.
Амелия носила вещи мамы. И в отличии от неё у Аурелии оказались другие взгляды на счёт содержания гардероба. Он был переполнен модными платьями, брендовыми туфлями, сумками, аксессуарами и конечно же, миллионами беретов. Амелия согласилась со вкусом и взглядами мамы и носила их с удовольствием. Были моменты, когда она находила фотографии Аурелии в разных платьях и сама облачалась также, тогда она становилась её копией и ей нравилось это ощущение.
Пьер и Жизель пошли по классическому сценарию и нашли утешение потери единственной дочери в своей внучке. Они еще не видели прежнюю Амелию, которая сияла улыбкой, была избалованной, милой и доброй девушкой. Они видели только грустную, серьёзную девушку, глаза которой приобретали жизнь только когда она видела вещи своей покойной мамы и когда она слушала истории из её жизни, в остальное время она была задумчивой и тоскливой. Но даже такую её они полюбили. А как не любить, она была копией их обожаемой дочери. Пьер и Жизель чувствовали вину после смерти Аурелии и теперь, кажется, хотели заслужить прощение через её дочь.
Простила ли Амелия своих дедушку и бабушку? Она не знала. Она знала только одно – за свои поступки надо отвечать! Как это сейчас делает она сама. Камила ответила за то, что разлучила двух своих детей от их мам. Она умерла одинокой и всеми брошенной. Пока Аурелия чахла в сырой могиле, Ками радовалась каждым днём материнства и её даже не мучала совесть. Эта мысль выворачивала душу Амелии, разрывала её нервы на атомные частицы. Неужели так и пройдёт оставшаяся её жизнь?
– Артур, спасибо, что приехал. Спасибо, что думаешь обо мне, – увидев его, Амелия поняла, что соскучилась по нему. В прошлый раз в Стамбуле она повела себя с ним не в лучшей манере. А теперь она немного остыла и ей было приятно видеть его в гостиной дома дедушки.
– Как ты? Я вижу Париж пошёл тебе на пользу, – Вульвертон был крайне доволен видеть её в здравии. Быть может, Амелия никогда больше не станет прежней, но по крайней мере, она не проводила больше целые дни в холод и в жару на кладбище.
– Да, я в доме своей мамы. Тебе сказала моя невестка, что я уехала в Париж?
Артур замешкалася, но выдавил.
– Да.
Артур остался в Париже на ещё несколько дней. Они с Амелией виделись каждый день. Он буквально заманил её выйти на улицу. Они гуляли по побережью Сены, однажды даже посетили матч местного футбольного клуба в финале Лиги чемпионов. Но поехать на море в Ниццу Амелия отказалась. Вульвертон не настаивал. Ему было достаточно, что она выходила на улицу и ходила с ним в парк.
– Моя сестра приехала, – Артур отложил телефон в сторону, на край стола, который был заполнен разными деликатесами.
– Какая сестра? – через полный рот спросила Амелия.
– Мия. Она приехала за шоппингом и хочет присоединиться к нам. Ты не против? – он поднял на неё вопросительный взгляд.
– Нет, конечно, – только из-за вежливости ответила она. Если бы люди могли говорить только правду, её ответ прозвучал бы прямо противопоставимо её ответу.
– Спасибо. Просто, мы давно не виделись. То она в разъездах, то я, – оправдывался Артур.
– Ты соскучался по ней?
– Да, я скучаю по ней, когда не вижу долгое время. А что?
– Ничего. Вы так близки с ней.
– Да, это точно. Мою старшую сестру растила бабушка, а мы с Мией росли вместе. Поэтому.
– Ты на семнадцать лет старше неё.
– Да, но это не помешало нам сдружиться. Мия в детстве была пацанкой, это сейчас она такая леди.
« её и сейчас не назовёшь Леди» подумала Амелия.
– А вот и она, – Артур встал с места и встретил сестру ещё со входа в ресторан. Как всегда у этой девушки была взрывная энергия, её смех оглушал весь Монтегоиль.
– Привет, Амелия. Как ты? Давно не виделись. Как жизнь во Франции? Ты стала похожа на настоящую француженку…, – вообще- то эта девушка оказалась очень умной. Она умудрялась задать тысячи вопросов, сделать тысячу комплиментов и замечании, при этом не задевая острые углы. Она их ловко обходила и была крайне политкорректна в вопросе её старой жизни. Амелия же была с ней вежлива ровно в той мере, на какую была способна в своём нынешнем состоянии. Она надеялась и думала, что никогда больше не увидит эту девушку, она надеялась, что никогда больше не увидит ни одного человека из своей прошлой жизни, но Артур был непреклонен. Вообще- то, Амелия на днях собиралась поговорить с ним и попросить оставить её, но всё время откладывала разговор. Кажется, время пришло. После обеда она поговорит с ним.
– Какие у тебя планы на лето? – спросил брат сестру.
– В июле я буду с друзьями на море в Монако.
– Весь июль?
– Нет, конечно. Всего неделю. А потом мы с Майклом поедем в Бразилию, – Мия сидела так расковано, вальяжно откинув спину на сиденье стула.
Амелия резко подняла глаза, но ничего не сказала.
– Майкл едет с тобой? – спросил Артур.
– Да. В этот его день рождения он хочет устроить большой праздник. Так сказать, скомпенсировать две последние скромные дни рождения, – она говорила низким голосом, растягивая слова.
– Как он там? – искоса спросила Амелия.
– Хорошо. У него все прекрасно, – с сочувственным голосом абстрагировала Мия и пожала плечами.
Амелия точно не ожидала услышать такое. Не ожидала или не хотела? А что она хотела услышать? Что он отрёкся от всего мира после ее ухода из его жизни. Нет же! Было бы глупо и наивно думать так.
– Я рада за него, – через фальшивую улыбку выговорила она.
– И я рада за него. Он очень сильный. Он быстро оправился и теперь вернулся к старой жизни и налаживает её личный горизонт. – Амелия дёрнула бровью. Ей казалось еда застряла у неё в горле. Какая же апатия нарастала внутри.
– Личную жизнь говоришь? – она едва сдержала себя, чтобы не вытрясти из неё всю информацию до последнего.
– Да. Ну, ты же знаешь, мужчины не способны долго носить траур, – философским голосом пробормотала Мия.
– А ты знаешь, что Алекс Эмерсон уехал со своим кузеном Эдвардом в Непал.
– Нет, не знала. Но зачем? – Амелия ни о чем не была в курсе. Она не заходила в социальные сети, ни с кем не общалась. Она была полностью отстранена от внешнего мира, в особенности от Америки.
– Он хочет покорить Эверест, – ответила леди Вульвертон.
– Да что ты? – удивленно отреагировал Артур. – Серьезно?
– Да, ты что не слышал? – брат и сестра начали обсуждать его.
– Я закончила. Я пойду домой, – Амелия встала с места и не обращая никакого внимания на своих компаньонов, взяла сумку, телефон и покинула ресторан.
« Блажен тот, кто ничего не ждёт, ибо его никогда не постигнет разачарование» (Бенжамин Франклин)
Амелия была разочарована. Небо над головой сегодня было особенно голубой и радужной, но для неё оно казалось бесцветной и туманной. Париж в момент превратился в пустые руины, а толпы людей на улице исчезли, оставив её одну в пустом мире мрака и бездны. Она чувствовала себя заблудившейся, как будто приплыла к самым отдаленным берегам земли.
Той ночью Амелия не могла заснуть. Она меняла положение от одной стороны в другую. Её душило изнутри. Она чувствовала обиду, которая не находила выхода наружу ни через слёзы, ни через отчаяние или крики. Обида была острой, не имеющей конца и края.
Амелия всегда была лишь малой частью в жизни Майкла. И её уход из нее ничего в нем не поменяло. Он даже не заметил её отсутствия. Какая же она глупая! Сегодня она услышала только констатацию очевидного, всеми известного факта – ему плевать на неё! С этого момента Амелия определила чёткую грань между тем « что есть на самом деле и тем чтобы она хотела чтобы было» . А Алекс не вернулся к старой жизни. Он заглушает свою потерю по ней сумасшедшим поступком. Вот так и распознаются действительно любящие люди. Как же она в них ошибалась…
– Как ты, Амелия? Ты вчера ушла внезапно, – Артур приехал к ней с утра. Он сегодня казался взволнованным, всё время тёр ладони друг об друга, а пока она спускалась по лестнице успел трижды обойти всю комнату кругом.
– Всё хорошо. Просто, мне надо было идти, – Амелия всё ещё была в пижаме. Она поздно заснула и проснулась тоже поздно. Она ещё не успела позавтракать, а время было за полдень. Её живот уже начал жаловаться.
– Амелия, я не могу больше тянуть с этим, – Артур сделал максимальное усилие, чтобы его голос звучал уверенно.
– С чем? – она не могла не заметить его дрожащий голос и это даже навело на неё беспокойство. – Что случилось, Артур? – она повторила свой вопрос.
– Я люблю тебя, – глаза его загорелись как новогодние гирлянды, а стук его сердца раздавался эхом на всю комнату.
От Амелии не было ни звука. Она лишь приподняла брови. Она никогда не предполагала, что Вульвертон может испытывать к ней подобные чувства. Он так аккуратно маскировал их под дружбу.
– Артур, ты не можешь любить меня. Хотя бы просто из-за соображения мужской солидарности, – она так надеялась, что эта шутка. Потому что ей не хотелось разбивать и его сердце.
– Но почему?
– Потому что я всегда была доступна тебе. Ты на следующий день после знакомства пригласил меня на ужин, я сразу согласилась. А потом ты его отменил. А я приехала к тебе в Лондон по первому твоему зову, я приняла твоё приглашение остаться после лечения у тебя дома, я никогда тебе ни в чем не отказывала. Разве мужчины не охотники? Им неинтересны легкодостающуеся девушки. Ты должен был потерять ко мне интерес, – Амелия рассуждала логически, но со своей позиции. А если смотреть на это с его позиции, это прозвучало так:
– Да, ты права. Ты ни разу мне не отказывала, ты всегда была в моей доступности, но физически. В реальности же, я никогда тебя не интересовал. Ты никогда меня не рассматривала как мужчину. Поэтому даже будучи рядом, ты всегда была недоступна для меня, – Амелию поразили его слова. Он прав. Она никогда не смотрела на него как на мужчину. Он был просто Артуром. Воспитанным, галантным, интересным англичанином, с которым ей приятно находиться, но не более. Именно отсутствие у неё к нему интереса как к мужчине и привлекало его.
– И что теперь тебя вынудило признаться мне? Мог бы и дальше играть в дружбу.
– Я не мог больше держать это в себе.
– Артур, у меня аликситимия, – затем она утончила на всякий случай. -Эмоциональный дальтонизм. После того, как я села в тот самолёт в Стамбул у меня умерли все чувства. Они есть глубоко внутри, но я никак не могу их проявить. Ты безусловно мне небезразличен, симпатичен, но я никогда не смогу ответить тебе взаимностью, – потом вдруг она сморщила лицо. – И вообще , когда ты успел в меня влюбиться?
– Я был заинтересован тобой ещё до того, как увидел тебя. Я много слышал о тебе, – затем Артур собирался было сказать что-то, но передумал и пропустил это и заговорил о другом. – А потом увидел тебя в доме Эмерсонов. Ты была самой красивой девушкой, но самой неуверенной в себе. Затем ты согласилась пойти со мной на ужин, приехать ко мне в Лондон, остаться у меня дома после выписки, будучи ни капли незаинтересованной мной, тем самым ещё больше заманивала меня к себе. Ты сама того не зная, использовала меня. Это сводило с ума. Я никому не позволял себя использовать, но ты это сделала,– Амелия анализируя его слова, соглашалась с ним. Она использовала его и сама того не замечала. А он всё это время играл в дурака, но на самом деле прекрасно понимал что к чему.
– В таком случае, ты же всё прекрасно понял, – она многозначно посмотрела на него. – И что ты собираешься делать дальше? – она свела брови домиком.
Артур замер на секунду, как будто ждал именно этого момента. Он достал из кармана пиджака маленькую коробочку и набрал в грудь по больше воздуха.
– Амелия, ты выйдешь за меня?
– Я не знаю! – прямо и четко ответила она, не скрывая, что его предложение сильно озадачило её. Потом начала расхаживать по комнате. Не так она представляла себе предложение руки и сердца, когда была маленькой. Это должен был быть самым прекрасным, романтичным, волшебным моментом в её жизни. Но ничего из перечисленного не подходило под описание данного состояния.
– Артур, я не рожу тебе детей. Я приняла решение, что не оставлю этому миру своё потомство, потому что я сильно в нём разочаровалась и это мое принципиальное решение, – она остановилась на одном месте и предубедила – Ты единственный сын графа Вульвертона, ты должен иметь наследника.
Амелия заметила как у него заметно поблекли глаза. Он замолчал на некоторое время. Кажется, он не был готов к услышанному. Брови его сошлись на переносице и на его лице читалось глубокое размышление. Амелия была уверена, что после этого он отменит своё предложение. Но …
– Хорошо, я пойду на такую жертву, чтобы быть с тобой,– было видно, как тяжело ему давалось это решение, но голос его был уверенным.
– Подумай хорошенько. Это вопрос всей твоей жизни, твоей чести, – она говорила это, как будто подписывала сделку. Ее лицо было серьезным и безэмоциональным.
– Если эта цена, которую придётся заплатить, чтобы быть с тобой, то я готов к нему, – все признаки раздумий исчезли с его лица.
– Артур, ты будешь жить надеждой, что однажды во мне заиграют материнские инстинкты и я передумаю, но этого не случиться. Обручившись со мной, ты похоронишь надежду стать отцом.
– Я согласен, – твёрдо ответил Вульвертон.
Она ему поверила, он был готов на всё, чтобы она стала его. Впервые за долгое время Амелия почувствовала себя нужной кому-то, неодинокой в этом мире. Он не оставил её, даже когда чувствовал, что она ему не рада, приехал за ней. Был настойчив и прятал свои чувства, чтобы не спугнуть её.