Айдай Нурланова
Я полюбил тебя в Нью-Йорке
Амелия просидела некоторое время, уткнувшись на груди Майкла как маленький ребёнок. Она осушила весь свой слезной мешок до последней капли. Её глаза опухли и открывались наполовину.
– Я поеду в Вашингтон, – вдруг, она подняла голову и протерла щеки. – Я хочу поехать в ту больницу, где она умерла.
– Зачем? – спросил Брюс.
– Я должна туда съездить. Я чувствую, что должна.
– Хорошо, мы поедем туда, – согласился Майкл.
– Ты нет. Ты должен остаться с мамой. Ей тоже сейчас нелегко. Ты должен поддержать её.
– Амелия, ты не должна переживать всё это одна. Я хочу разделить с тобой это бремя. Я должен быть с тобой !
– Но у мамы больное сердце. Надо чтобы кто-то был рядом. Ты бы придавал ей сил…
– Ты понимаешь, что зря тратишь время, разубеждая меня? Ты думаешь, что я отпущу тебя под свежей психологической травмой, – под его строгим взглядом Амелия сдалась.
– Хорошо. Но я хочу поехать туда сегодня же, – она встала с места, как будто собиралась отправиться в путь в ту же секунду.
– Я позабочусь, чтобы ты получила все тебе нужные информации, – заверил её Брюс.
– Спасибо.
– Амелия, я повезу тебя куда захочешь, но только после того, как ты поспишь немного и отдохнешь, – Майкл перебил их.
– Я посплю в самолёте, – оправдалась Амелия.
– От Нью-Йорка до Вашингтона лететь чуть больше часа. Ты не выспишься.
– Ты думаешь у меня сейчас получится заснуть и отоспаться?!
– Я тебя привяжу к кровати и заклею глаза скотчем, если будешь упрямиться, – твёрдо изложил свою угрозу Майкл. А потом, на её нахмуренный взгляд смягчил тон и сказал. – Амелия, ты поедешь туда сегодня, завтра или через год – ничего не изменится. Но я не позволю тебе выйти из этого дома уставшей и изнурявшей в таком стрессе.
Амелия сдалась. С ним спорить бесполезно. Если Майкл твёрдо решил что-то, его не пробить даже танкой. Да и она сама еле на ногах держалась. Она не спала целые сутки .
Сорок вторая глава
Брюс как и обещал распорядился обеспечить Амелию всеми информациями тех дней 2000 года. У входа в больницу их ждал один человек в классической строгой униформе. Их провели в отдельный кабинет и предоставили пять файлов с историями болезни пяти человек – Роберт Форбс, Камила Форбс, Майкл Форбс, Аурелия Делоне и Кристофер Маркус. К файлу Аурелии была закреплена и бланка со свидетельством о смерти. Амелия взяла его в руки и рассмотрела каждую страницу дела. Она поступила в больницу четвёртого ноября в три часа ночи, а дата смерти значилась как седьмое ноября. Амелия быстро взяла историю Камилы и пробежалась глазами по датам.
Её доставили в экстренный травматологический отдел. Здесь написано, что ребёнка изъяли путем кесарево сечения четвёртого ноября.
Что-то не сходится. Ками говорила, что они с Аурелией рожали в один день и Аурелия не пережила роды. Но в свидетельстве как дата смерти указан совсем другой день.
– Майкл, – она позвала его, он сидел на стуле с боку от неё и смотрел на историю Кристофера Маркуса.
– Да, – он поднял голову с файла на руках.
– Смотри, мама мне говорила, что они с моей мамой рожали в один день. В её случае, выжила она, а ребёнок умер, а в случае моей мамы, она умерла при родах, а я выжила. Это было сразу после аварии четвёртого ноября, но на свидетельстве о смерти написана другая дата, – в замешательстве она смотрела то на один файл, то на другой.
– Я помню тот день, – говорил Майкл, вспоминая. – Мама очнулась от анестезии четвёртого числа в три часа дня. А потом через два часа приехала Грета. Тебя они взяли шестого числа. Я тогда спросил у мамы, чей это ребёнок. Она сказала, что её мама умерла и она осталась одна и чтобы её не отдали в фостерную семью, мы заберём её к себе. Я запомнил тот день, когда впервые увидел тебя. Это было шестое ноября.
Майкл и Амелия смотрели друг на друга с широко раскрытыми глазами.
– Как такое возможно? – Амелия еле заметным движением содрогнулась от внезапности обнаруженного.
– Кто был лечащим врачом? – спросил Майкл, ища данные на листовках файла.
– Здесь написано доктор Энтони Медисон.
– Смотри, Кристофер Маркус, – Майкл положил файл на стол. – он водитель той машины, на которой ехала твоя мама. Их доставили вместе в больницу. Его выписали девятого ноября. Я нашёл его и собирался допросить много лет назад, о том кем он был твоей маме и что тогда случилось той ночью на самом деле, потому что суд его оправдал. А тебе мы сказали, что виновник аварии переехал в другую страну, чтобы, на всякий случай, закопать поглубже правду от тебя. Но когда я начал его поиски у мамы случился инфаркт, – Майкл остановился и осторожным тоном говорил. – Тогда она вымолвила у меня обещание, что я никогда не буду преследовать его и оставлю это дело. Я держал слово по сей день, – это очень не нравилось Амелии. Значит, есть что-то, что она скрывает. Так вот почему Камила получила инфаркт на ровном месте. А ей сказали, что это результат давних проблем со здоровьем.
– Найди мне его, – сказала Амелия. Майкл немедленно достал телефон из кармана брюк и сделал звонок.
– Кристофер Маркус. Найдите мне его. И соберите все информации на доктора Энтони Медисона, – коротко приказал он, затем вернул телефон в исходное местоположение и встал с места и обратился к Амелии.
– Идём. Нам нечего здесь больше делать.
«Добро пожаловать» было написано на ковре под парадной дверью у большого двухэтажного дома по адресу Lincoln Street 39. Это был обычный, ничем непримечательный коттедж в обычном американском стиле. На заднем дворе была установлена детская качеля и горка, что говорило о семейном положении хозяина, а у гаража стояла синяя машина старой модели Toyota.
– Кто вы? – раздался голос сзади, когда Майкл и Амелия звонили в дверь. Они повернулись и увидели мужчину средних лет с добрыми глазами и с пакетами от покупки, из которых наружу выглядывал батон ржаного хлеба и крышка от стеклянной бутылки молока.
– Здравствуйте, мистер Маркус, – поздоровался Майкл.
– Вы кто? – испуганно спросил мужчина, смотря на двух телохронителей стоявших за двором, но в непосредственной близости.
– Извините, что побеспокоили вас, – Амелия спустилась с четырехступенчатой лестницы и приблизилась к мужчине, пытаясь показать свои незлые намерения.
Чем дольше Кристофер смотрел на Амелию, тем ярче выражались признаки удивления на его лице.
– Вы кто? – переспросил он, смотря на неё.
– Кристофер, нам нужно поговорить с вами. Эта Амелия. Девушка с которой вы попали в аварию двадцать два года назад – её мама, – Майкл тоже пошёл за Амелией на встречу к мужчине.
– Но у неё умер ребёнок при родах.
– Это я её ребёнок и я жива, – Амелия встала напротив него. – Мы пришли за помощью. Можем ли мы у вас занять десять минут вашего времени. Это очень важно,– она была очень вежливой с ним, чтобы не спугнуть. Неизвестно, что подействовало на Криса больше – добрый тон Амелии или суровый вид Майкла, но они получили согласие, а за одно приглашение на веранду.
– Мистер Маркус, расскажите нам о той ночи, всё что вы помните, – спросил Майкл, сразу как только сел на деревянный стул со складкой от IKEA.
– Если вы, конечно, помните, – добавила Амелия.
– Я помню ту ночь. Ведь эта была моя первая и, Слава Богу, единственная на сегодняшний день авария в моей жизни. Той ночью, четвёртого ноября, лил дождь два часа не переставая. Я проводил свою девушку и возвращался домой. На обочине у трассы я увидел одну беременную девушку. Она вся промокла от дождя. Она медленно шла в сторону остановки, держа руками живот. Было видно, что ей нужна помощь. Я остановил машину и спросил у неё все ли в порядке. Она сказала, что кажется, у неё начались схватки и ей срочно нужно в больницу. Я посадил её на машину и направился в ближайшую больницу. Она сидела на заднем салоне и корчилась и стонала от боли. Я запаниковал и поднажал на гас. Шла ливень и было плохо видно дороги. Она очень боялась, что с её ребёнком что-то случится и просила быстрее доставить её в больницу. Мы так ехали где-то десять минут и вдруг в один момент она закричала от боли и резко стихла. Я испугался, может с ней что-то случилось и я повернулся к ней, посмотреть жива ли она. Тогда я не заметил как моя машина вышла на встречную полосу и когда я повернулся снова, напротив меня проехала одна машина, она развернула налево и врезалась в другую машину, а мы врезались в столб. Но я отделался сломанной ногой и сотрясением мозга, а девушка была без сознания. Скорая приехала очень быстро и нас доставили в больницу. Меня через пять дней выписали, а девушка скончалась через четыре дня.
– Вы уверены, что она не умерла сразу? – жуткий ком застрял в горле Амелии.
– Да. Я узнал, что у неё ребёнок не выжил и шестого ноября я навестил её. Она была жива. Я видел её собственными глазами и я разговаривал с ней.
– О чём вы говорили?
– Она была так опечалена и подавлена, что у неё умер ребёнок. Она сказала мне, что у неё никого не осталось. Она совсем одна в этом мире. Она хотела к своему мужу и ребёнку.
Амелия не верила своим ушам.
– Нет же. Аурелия умерла при родах,– говорила она.
– Она умерла за день до моей выписки, – утверждал Кристофер.
Следующим домом для визита была квартира в центре Вашингтона.
Дверь открыла женщина преклонных лет.
– Здравствуйте, миссис Медисон. Я Майкл, а это Амелия. У нас очень важное дело к вашему мужу.
– Здравствуйте, – женщина оглядела каждого из них с ног до головы.
– Но вы кто?
– Мы оба были пациентами доктора Медисона. У нас к нему дело.
– Подождите, пожалуйста, минутку. Я должна узнать, может ли мой муж принять гостей, – женщина закрыла дверь и зашагала в даль. Через минуту дверь снова открылась. За порогом стоял мужчина респектабельных лет. На нем были все элементы домашней униформы, включая удобные тапочки.
– Здравствуйте, мистер Медисон. У нас к вам несколько вопросов. Вы могли бы уделить нам пару минут? – Майкл навис над ним как агент ФБР. Для полноты картины не хватало только предоставления ордера.
– Добрый вечер. Мы знакомы? Вы кто?
– Мы ваши старые пациенты, – ответил Майкл.
– О чём вы хотели спросить?
– О том, о чём не говорят за порогом у двери, – он сказал это таким, не давая шанса на отказ.
Энтони Медисон сделал несмелый жест, открывая дверь. Он с неохотной пригласил гостей в дом, прямо в свой кабинет.
– Не желаете чаю, кофе или охладительного напитка? – но формальное гостеприимство он выразил.
– Нет, спасибо, – изрекли оба гостя.
– Доктор Медисон. Я Майкл Форбс, сын Камилы Форбс. А это Амелия Форбс, дочь Аурелии Делоне, – прямо заявил Майкл и направил все свое внимание на реакцию доктора. Тот отшатнулся от внезапности, но сумел сохранить спокойный вид, будто это ни о чём ему не говорит.
– Очень приятно. Чем могу помочь? – не подавал виду хозяин дома.
– Вы можете помочь открытостью и сотрудничеством, – голос Майкла был безцеримониальным.
– Майкл....– Амелия искоса метнула взгляд на его холодный тон и не менее холодное выражение лица.
– Амелия, пожалуйста, позволь мне побеседовать с многоуважаемым доктором, – к ней он обратился осторожно и покладисто.
Амелия доверилась ему и послушно стала просто сидеть и слушать.
– Я всегда готов открыто сотрудничать во благо медицины, – доктор продолжал придерживаться своей невозмутимой роли.
– Если не хотите повторить эти слова в другом месте и в других условиях, только в конце вместо медицины не использовать слово со следствием, отвечайте на мои вопросы чётко и правдиво, – Майкл демонстративно наклонился к нему, который сидел напротив него через другой край письменного стола.
– Что вы себе позволяете? – не выдержал доктор. Майкл не обратил на его слова никакого внимания и заговорил строгим тоном.
– И так, первый вопрос. Четвёртого ноября 2000 года вы взялись за лечение Камилы Форбс?
– Я не помню. 2000 год это же двадцать два года назад, – лихорадично перебирал слова доктор.
– Мистер Медисон, видите ли, я подготовился, – Майкл принял вальяжное положение. – Вы бросили свою работу в 2010 году. Ни ваша жена, ни вы не работаете. Ваша единственная дочь замужем и живёт в Колорадо. Вы ведёте скромную на вид жизнь, но часто путешествуете по миру и останавливаетесь в лучших отелях. Устроили для дочери свадьбу в Греции. Вы не унаследовали ни какое состояние, не выиграли лотерею. Месячный доход семьи вашей дочки четыре тысяч и семьсот долларов. Так что вариант помогает дочь отпадает. А вот ваш офшорный счёт на Кипре наводит на разные мысли, – он следил за изменением лица Энтони Медисона. Чем дальше заходил разговор, тем больше крови накапливалось на его щеках. Майкл, сделав анализ на основе языка тела, пошёл в контратаку.
– Я предлагаю вам договориться. Вы нам правду, мы вам хорошего адвоката. В противном случае, мы против вас лучшего адвоката США, а вы всё равно нам правду, – когда это было нужно, Майкл мог принять такой устрошающий вид, что его слова и взгляд убивающе воздействовали на жертву его антипатия. Если бы он не был предпринимателем и инвестором, вполне мог бы попробовать себя психологом.
Мужчина взял стакан наполовину наполненный водой и сделал большой глоток, выигрывая время для размышления. Его длинный лоб намок потом от сдвига нервов. Он взял платок из кармана и несмелыми движениями протёр себе лицо и лоб.
– Что вы хотите знать? – спросил он, захлебываясь от перенасыщения кислорода.
– Вы помните аварию четвёртого ноября 2000 года?
– Да, – доктор Медисон дал первый ответ.
Сорок третья глава
"Всё тайное рано или поздно становится явным" ( Сократ)
Красота и уродство души в одном флаконе. А может этой красоты и не было никогда в Камиле, а Амелия верила в идеальность своей мамы из-за любви, которая ослепляла ей глаза на все очевидные вещи. Ведь любовь к ней у неё была феноменальная, безграничная и преданная. Амелия жила под крылом самого главного врага своей жизни и не зная об этом, обустроила его в самом надёжном уголке своего сердца. Но самый любимый для неё человек оставил в её душе рану, которая никогда не заживёт, никогда не остынет и не станет прошлым. Рана, которую даже времени не под силу излечить. И даже если пройдёт сотни лет, она не перестанет кровоточить и болеть.
Камила сидела на диване с Барбарой. У них было состояние после напряженной беседы. Было дневное время через один день после того, как Амелия узнала правду. Они с Майклом вошли в дом и направились к ним. Камила встала с места при виде них и поспешила к ним.
– Амелия, принцесса моя. Ты меня напугала, – голос, который раньше был источником тепла и уюта, сейчас отвращал Амелию. Ками обняла её и со слезами пустила речь о своих сожалениях и беспокойствиях. Амелия молча смотрела на неё. Шок, в которую она впала в момент когда узнала, что она удочерена, был ничем по сравнению с тем, что творилось в её душе сейчас. Каждая клетка её тела разрывалась в конвульсиях. Это была настолько сильная боль, что внешне она проявлялась притуплением эмоции. Она не повышая тона, без никаких чувств в голосе сказала.
– Ты оценила жизнь моей мамы в десять миллионов.
– Что? – Ками прекратила гладить её и уставилась остывшими глазами.
– Ты украла меня у живой мамы и подсунула ей своего мёртвого ребёнка, – Амелия напоминала куклу на батарейках, которую включили и она говорила уже записанные слова. Барбара, которая всё ещё сидела на диване, вскочила на ноги как вкопанная. Все части органов на её лице дернулись от услышанного. А Майкл безысходно стоял сзади Амелии, впервые в жизни не зная что сказать и как себя вести.
В этот момент тишины из-за лестницы спустилась Грета.
– Амелия, дорогая, наконец-то ты пришла. Мы весь Нью-Йорк поставили на уши на твои поиски, – она говорила в своей манере – слишком эксцентрично и наигранно. Она бегом прошагала последние ступеньки и положила свои электронные сигареты в тумбу у лестницы, чтобы освободить руки для объятия Амелии. При виде неё у Амелии включились самые яростные чувства. Она повернулась к ней и её грудь наполнилось ядерным зарядом. Через секунду она оказалась напротив Греты и схватила её за горло. Никто не мог представить, что у такой хрупкой девушки может быть столько физической силы, но роль играло и то, что для Греты это стало внезапностью. Она пыталась высвободиться, но Амелия оказалась сильнее. Она ещё больше сжала руки, задушивая её. Её глаза были не свои. Они были наполнены такой злостью, что у Греты мелькнули тёмные пятна перед глазами.
– Это ты украла меня у моей мамы. Ты подкупила доктора. Из-за тебя моя мама умерла в одиночестве и в несчастье, – из глаз Амелии потекла лужа слез. Она трясла Грету за шею, доводя её до хрипа. Камила пыталась остановить её. Она тянула её за руки, но у неё ничего не выходило.
– Я убью тебя. Ты стала причиной смерти моей мамы, а теперь я стану причиной твоей смерти. Я клянусь я убью тебя, – кричала Амелия в лицо Греты. В этот момент она напоминала разъяренного зверя, который поставил цель убить кого-то и теперь идёт к ней. Из-за дивана подбежала Барбара. Она посмотрела на Майкла удивленная, почему он стоит и просто наблюдает без участия, а потом она поняла, что он хочет дать ей вылить злость и ненависть наружу, чтобы они не поедали её изнутри.
– Вы воспользовались, что моя мама была одна, беззащитна, в чужой стране, – Амелия душила Грету, но эмоции внутри неё душили её ещё больше. Казалось эта она задыхалась от нехватки кислорода. Майкл беспокоясь за её состояние и никак за состояние Греты, выхватил руки Амелии и потянул её к себе. Она билась за возможность убить её и рвалась к ней, но Майкл в силу своего физического превосходства не отпустил её, удерживая силой.
– Майкл, пусти меня. Ты же слышал, что она сделала. Она украла у моей мамы её ребёнка, её жизнь… – крик смешанный с рыданием Амелии раздавался во всём доме. Грета на расстоянии жадно глотала воздух, постепенно возвращая кровь в побледневшие щеки. Барбара подошла к Амелии и успокаивающе гладила ей спину. Казалось, что капелька слезы застряла у неё в слезной раковине и ненароком рисковала выльиться наружу.
– Тихо- тихо, – Майкл со всей силой потянул её и развернул к себе так, чтобы она лицом стояла к нему. Со временем Амелия перестала рваться и осталась в тёплых, надёжных объятиях Майкла, тяжело дыша ему в грудь. Он же посмотрел на Грету, которая восстанавливала дыхание. Она выглядела такой неприятной особой, начиная от красных каблуков безвкусно сочетавшимися с зелёным платьем, до её осанки и телодвижения.
– С этого дня забудь о спокойной жизни. Я заставлю тебя плакать кровью, – он сказал это с таким угрожающим и серьёзным видом, что Грета мысленно уже попрощалась с жизнью. Слова Майкла вызвали у неё больше ужаса, чем физическое удушье Амелии, которое чуть не довели её до потери сознания, а то и жизни.
Камила сжала грудь правой рукой и присела на край первой ступеньки лестницы. От неё не было ни звука, только корчашее в агонии лицо. Через минуту у неё случилось онемение и паралич конечностей и она рухнула на правый бок. Майкл немедленно отпустил Амелию и помчался к маме. Не было никаких сомнений, что с ней происходило – инфаркт миокрада. Второй инфаркт.
Барбара взяла телефон и звонила скорой. Майкл взял маму за голову и положил к себе на колени. Амелия онемела и просто смотрела на всё это на расстоянии. В этот момент она поняла, что самое худшее, что человек только может чувствовать – это амбвивалентность чувств. Когда в человеке сошлись две совершенно противоречивые чувства. В её случае – страх и переживание против чувства жажды мести. Перед её глазами пролетели моменты из её детства. Камила очень любила наряжать свою дочку в красивые платья и никогда не забывала про бантики и заколки с бабочками, она заплетала ей косички, они до двадцати двух лет спали вместе, когда шёл дождь и были грозы, болтали до глубокой ночи, смотрели фильм с огромным ведром мороженого. Амелия могла зацеловать маму и щекотать её в живот. Они были лучшими подружками и верными товарищами. А теперь, возможно, она проживает последние минуты жизни. А Амелия стояла и смотрела как её тело лежало на земле, лицо посинело, а пальцы сжались от боли до следов от ногтей на ладони. Если бы Амелия не видела свою родную маму во сне, может и не чувствовала бы боль её потери, но ей хватило одного мгновения с ней, хоть и не на яву, чтобы преисполниться любовью к ней. Эта связь с Аурелией была так велика, что поглотила все чувства к кому-либо. Теперь в её сердце была только она – её мамочка.
Амелия уже подняла правую ногу, чтобы сделать шаг к Камиле, но к ней поплыли в сознание слова доктора Медисона.
– Камила очнулась от операции первая, а Аурелия через два дня. И когда она пришла в сознание, мы объявили ей, что её ребёнок не выжил. А когда она попросила принести ей её ребёнка, чтобы она могла хотя бы посмотреть на него, мы показали ей мёртвого ребёнка Камилы. Через день после этого, медсестра нашла её скончавшуюся. Она умерла ночью в своей палате.
Амелию охватила неистовая скорбь по маме. Она умерла в темноте, в одиночестве, в горе. А эта женщина двадцать два года прожила в счастье с украденным ребёнком. Она и Майкла украла, ведь Кимберли после родов, когда взяла Майкла на руки, передумала отдавать своего ребёнка. Но они воспользовались своим положением. Роберт был богатым, а Кимберли восемнадцатилетней бедной девушкой. До этого Амелия видела это под другим углом, что Кимберли сначала отказалась от ребёнка, а Камила и Роберт спасли её ребёнка, чтобы она не осталась одна с навороженным ребенком. А потом когда они всё приготовили и ждали его рождения с предвкушением, Кимберли передумала.
Сейчас же Амелия смотрела на это другими глазами, глазами истины и справедливости.
Амелия смотрела на Майкла. Он же сейчас чувствует, тоже что и она «амбвивалентность чувств»– любовь и ненависть к женщине, которую считает своей мамой. Он держал её руку и старался открыть ей доступ к воздуху. Приказал открыть окна, проветрить помещение. Он снял ремень от платья с её талии и освободил воротник. А затем положил ей в рот таблетку. Он затрепетал перед ней, не зная, что эта женщина и по отношению к нему шарлатанка.
Амелия развернулась от них в сторону двери и зашагала туда. Она не бежала, её шаги были средней скорости, но решительные. Майкл увидел как она уходит.
– Амелия, стой, – кричал он. Она была в состоянии аффекта, не мыслила адекватно. Сейчас её место должно быть только рядом с ним, чтобы он успокоил её и позаботился о ней, но она уходила буквально в лапы «О Боже храни». С ней могло случится всё что угодно. В прошлый раз это чуть не обернулось для нее трагически. А перед ним лежала мама, возможно, вдыхая в лёгкие последние глотки кислорода.
– Амелия, не уходи! – повторил он. Она его слышала, но была глуха к его возгласу. Она была слишком поглощена своими внутренними переживаниями чтобы осознать, что оставляет его между двух огней, выбирать и разрываться между ними двумя.
Лифта ждать пришлось не долго. Он подъехал через минуту после нажатия кнопки вызова. Амелия ехала на лифте одна и уже через две минуты была на выходе у вестибюля. Увидев улицу, она ускорила шаги, желая побыстрее оказаться снаружи, в далеке от этого зловещего дома. Выйдя за пределы здания, она решительно направилась вперёд. Ещё было рано, она потом решит куда пойдёт, сейчас главное отдалиться от этого дома как можно дальше. Она сделала несколько шагов, но с боку кто-то схватил её за плечи. Это был Алекс.
– Амелия, куда ты?
Ему хватило одного взгляда, чтобы понять её состояние. Затем без каких-либо слов, он заключил её в свои объятия и держал её так на короткое время, потом Амелия почувствовала движение его головы, как будто он кивает кому-то. Она повернулась посмотреть с кем он обменивается жестами. Амелия вышла из объятия Алекса и повернула голову. На лестнице у входа в здание стоял Майкл. Его грудь набивалась воздухом после пробежки. Он остался на месте и они с Алексом обменялись взаимными взглядами. Он доверил её ему, а сам развернулся и снова побежал в дом.
Сорок четвертая глава
– Амелия, тебе так идёт розовый цвет. Выбери его, – Камила уже допивала половину второй чашки капуччино на красном бархатном кресле в салоне бутика на пятом авеню.
– Мама, я всё таки выберу чёрное платье. У меня же будет серьёзная речь и я должна выглядеть соответственно.
– Хорошо, тогда возьми оба платья. Этот, – Ками показала на розовое шифоновое платье в среднюю длину, которое в данный момент было на Амелии. – тебе так идёт.
– Зачем, мама? Оно будет занимать место в шкафу и пылиться. Куда я с ним пойду? – Амелия вернулась в кабину и начала растягивать молнии на боку под левой подмышкой.
– Ты можешь пойти на вечеринку Сандры на следующей неделе, – с надеждой услышать согласие метнула Камила.
– Нет, мама. Там будет много людей и выпивки. Я буду чувствовать себя неудобно, – жалобно ответила Амелия, но потом интригующе заговорила.
– У меня запланирована другая вечеринка.
– Да? И где же? – глаза Камилы загорелись.
– У нас дома, – Амелия переоделась и уже вышла в салон в своём желтом коротком платье.
– Ты серьёзно?!
– Абсолютно! У нас в гостях будут : Крис Эванс, Бенедикт Кембербетч, Том Хиддлстон, – Амелия торжественно объявляла имена своих любимчиков.
– А-ме-лия! – Камила закатила глаза и безнадёжно вздохнула в голос, фыркая губами.
Амелия засмеялась.
– Это будет лучшая вечеринка года. Мы зададим всем жару, – она надела сумку через плечо, всё ещё сверкая зубами.
– Что последняя часть твоих Мстителей?– Камила встала с места с разочарованным лицом.
– О – да! Я наконец нашла время его посмотреть, – Амелия потянулась к маме и зацеловала её по всем местам на лице. – Ты освободишь дом для меня и моих парней в этот день? – с азорством говорила она.
– Нет! – язвительно бормотала Камила.
– Мама, ты украдешь у меня всех моих женихов. Эти трое должны быть только моими!
Белоснежная ортопедическая прямоугольная подушка с цветочными узорами по краям и длинные тёмные волосы Амелии стали как одно целое за эти три дня, что она провела в номере этого отеля. Тысячу воспоминании плыли в память. Амелия удаляла их одну за другой, вычёркивала из сердца и из головы как вирус в устройстве.
Вся её жизнь была сплошной ложью, постановкой, состоящей из целой энциклопедии интриги и плодом алчности одной женщины. Амелия чувствовала себя обманутой, преданной. Она стала жертвой аферы двух сумасшедших сестёр. Камила ещё сказала ей, что врачи решили спасти ребёнка Аурелии, обходя вниманием тот факт, что в такой ситуации жизнь матери ставится на первое место. Это только в кино для эпичности сюжета врачи выбирают кого спасти, а в реальной жизни такой вопрос даже не ставится. А Амелия слепо поверила ей, но сейчас удивлялась своей глупости.
Но она их засудит! И доктора Медисона тоже. Она добьётся этого. И не важно сколько лет уже прошло. Здесь фактор времени не имеет никакого значения. Каждый должен понести ответственность за свои поступки.
Амелия хотела только уединения и она попросила всех об одном, чтобы её оставили саму с собой на некоторое время. Она сняла номер в одном отеле в Бруклине, отключила телефон и осталась одна с глазом на глаз с жестокой правдой жизни. Амбвивалентности чувств больше не было, ведь любовь умерла, когда столкнулась с реальностью. И единственное, что она сейчас испытывала к Камиле – презрение.
Амелия каждый вечер засыпала с надеждой, что она увидит во сне свою маму, но её не было. И она просыпалась разочарованная с тоской на душе. Сегодня в четвёртый день своей изоляции она впервые вышла на балкон. Она обещала, своим близким, кто о ней действительно заботится, что она будет хорошо питаться и не запустит себя. Так она и делала. Амелия много кушала, а к сладостям даже не прикасалась. Она перестала получать от них удовольствия. Амелия подолгу сидела на балконе, смотря на потрясающий вид величавого Бруклина, подолгу стояла под душем, желая смыть холодной водой эту ношу на душе.
Так прошли пять дней в раздумьях. Она всё время думала. В голове складывала слова Брюса, Камилы, Кристофера Маркуса и доктора Медисона. Значит, Майкл за её спиной проводил свои расследования, допрашивал убийцу её отца. Он, как и она в целях защитить её от жестокой правды, держал её в неведении. Но тут был один важный момент – у Амелии был родной брат от папы, а Майкл единственный ребёнок Филиппа и Кимберли. Она ещё не знала как отнестись к тому факту, что он знал, что где-то там живёт её родной брат и не сказал ей об этом.
Она ещё не успела расспросить о нём у Майкла. Завтра она позовёт его и расспросит. Ещё много вопросов остались без ответа.... она ещё столькое должна выяснить....
Но мысли о своём родном брате грели её душу. Она обязательно найдёт его и познакомится с ним.
Все это время её никто не беспокоил, только одна и та же горничная приходила к ней раз в день и заглядывала на неё краем глаз как бы невзначай и тихонько смотрела на тарелки с едой. К ней посылали одну работницу шпионить для Майкла или Алекса, а может и для них обоих. Когда она приходила, Амелия улыбалась ей и делала немного бодрое лицо, чтобы она передала своим "шефам" что она жива и не стоит одной ногой у могилы.
Сегодня Амелия проснулась раньше обычного. Она умылась, надела серую футболку и свободные тёмные брюки. Ей принесли завтрак в номер, она поела и устроилась в удобном мягком кресле – качалке рядом с окном. Во второй половине утра её будничное расписание нарушил звонок в телефон номера. Амелия лениво подошла к тумбочке и подняла трубку.
– Добрый день, мисс Форбс, – прозвучал приятный мужской голос.
– Добрый день !
– К вам пришёл как он представился «ваш друг» мистер Батлер. Он говорит, что у него к вам одно очень важное дело и просит принять его.
Амелия подумала немного и дала свой ответ.
– Да, можете его впустить.
– Хорошо, мисс Форбс.
– Благодарю вас.
Через несколько минут в дверь постучались.
– Можете войти, – крикнула она, оставаясь на кресле. Работник в белоснежном пиджаке открыл дверь картой и пропустил гостя, а сам остался за порогом и закрыл за собой.
Артур никуда не смотря, сразу направился в другой конец комнаты, где сидела Амелия.
Он уже стоял напротив неё, но был нем, как будто не знал как начать разговор. Он с сожалением смотрел на неё.
– Артур, что-то случилось? – Амелия подумала, что он собирается сообщить ей трагическую весть.
– Майкл всё знает, – изрёк он.
– Что знает?
– После инфаркта он устроил Камиле полное обследование и узнал всё о её здоровье. Что она в 1999 году лечилась от бесплодия и в 2000 году сделала искусственное оплодотворение в Вашингтоне.
Амелия пулемётом вскочила с места. Услышанное вгоняло её в нервную