Айдар Табрисович Фартов
Мяу
Она перебивала диспетчера, высказывая негодование.
– Они же маленькие. Хоть выросли под два метра. Ума-то нет! Что мальчишки совершили такого чудовищного, что им нельзя дать телефон, позвонить? Даже матёрым преступникам дозволено сделать один звонок, а они, что…, неужели наши дети страшнее их? У полицейских, видимо, нет сердца? Им нужно заграбастать и посадить невинных мальчиков. За уголовниками гоняться смертельно опасно, а мой сын самый оптимальный вариант? Так понимать?
Ляля провела пальцем по воздуху, показав, что нужна бумага и ручка. Ильдар нашёл канцтовары на столе сына.
– Да, я готова записать! Диктуйте. Улица Набережная…, дом номер сорок два.
Она закончила разговор и тут же вскочила, как ужаленная.
– Что они сказали? Куда ты звонила? – встрял консервным ножом Ильдар, понимая, что они сию минуту поедут на улицу Набережную, разбираться.
Ляля была настроена воинственно. Материнскому гневу не было предела. Она добежала до шкафа и рывком раскрыла дверь. Спешно начала одеваться.
– Звонила в службу несчастных случаев. Оттуда переадресовали в полицейскую справочную по задержанным. Салавата осудили на трое суток вместе с Ильёй. Представляешь, как быстро они соблюдают букву закона, когда перед ними дети?! Уже провели суд и посадили.
– За что? – задал обоснованный вопрос Ильдар.
– Диспетчер не в курсе. Не знает подробностей. У неё только сводка происшествий и список задержанных. А я так этого не оставлю. Пожалуюсь всем. Вышестоящему начальству…, в министерство…, в интернете пропишу. Ты посмотри, а?! Что делают? Бездушные твари! Даже позвонить Салавату не дали. Фашисты. Другого слова не найду! Интересно, Наталья в курсе об Илье?
– Звякнешь в дороге и узнаешь, – Ильдар выхватил свитер. – Сомневаюсь, что Наташа обо всём знает. Иначе, сама с нами связалась бы.
Сосредоточено, собирались впопыхах, раздумывая над ситуацией. Далее Ляля и Ильдар выбежали к машине. Пока прогревался двигатель, мужчина щёткой скинул снег с лобового стекла и кузова.
– Наверняка в отделе, где закрыли Салавата и Илью есть дежурный? – предположил Ильдар, переместившись в салон и, выстроив маршрут в мобильном приложении. Учреждение пенитенциарной системы, куда следовало ехать, находилось в дальнем районе города.
– Ух, сейчас я задам этому бессовестному дежурному! Буду ругаться! – звенящим голосом хрустального фужера бросила Ляля.
Ильдар подумал, что эти угрозы вполне реальны и обоснованы, так как жена кипит от возмущения. Боковым зрением, увидел, как Ляля набрала номер.
– Здравствуй, Наташа! Представляешь?! Салавата и Илью задержали полицейские. Как…, за что?! Совершили преступление! – иронично затрепетала супруга, заливая ядом и язвительностью неизвестных сотрудников постовой службы, – дети гуляли ночью по улице! Оказывается, это карается в нашей стране. Считается преступлением и подлежит обязательному задержанию. Тьфу! Лицемерное правосудие! Да…, их отвезли в отдел. Но самое необъяснимое, что уже провели суд и осудили на трое суток…, на трое, Наталья! Понятия не имею, за что! Но можешь себе вообразить?! Какова скорость?! А?! Супер – скорость…, просто слов нет! Как оперативно работают наши судьи! Значит, с преступниками они возятся, все их прихоти выполняют, тянут следствие, а потом отпускают за недоказанностью, а наших…, хлоп и накрыли! Сразу доказали и осудили! Нашли халяву, чтобы поправить сводку и выполнить план! Отыскали крайних!
Она замолчала, слушая.
– Я ещё не знаю подробностей, Наташа! Думаю, что в отделе откроют тайну, за какие прегрешения молодых парней сразу закрывают на трое суток? Что?! Пьяными?! Не знаю! Но Салават не пьёт спиртного. Он может выпить пиво или шампанское, но я ни разу не видела Салавата пьяным. Уверена, что Илья тоже не дружит с крепкими напитками!
Ляля закивала головой.
– Да…, ночью гуляли в центре. Попались на глаза полицейских. Их забрали. Ой…, не знаю, Наташа! Выясню. Как раз едем туда!
Она переложила трубку с одного уха на другой.
– Напрасно, Наташ! Не надо тебе никуда торопиться. Мы с Ильдаром в дороге…, да…, направляемся туда. Разберёмся и оттуда позвоню. Может, сумеем «отбить» Салавата и Илью. Привезём наших гуляк домой!
Ляля улыбнулась тому, что ответила Наташа.
– Да, отобьём! С боем. Разнесу в пух и прах этих умельцев. Салават и Илья за себя постоять не смогли. Их тут же окрутили. Видимо, настала наша очередь заступиться за сыновей?! А тебе Илья не звонил?
Она поскребла ногтем стекло пассажирской двери.
– Ай-яй, вот я и говорю, Наташ! Что за садисты там сидят? Неужели трудно разрешить мальчишкам, переговорить с мамой? Да! Да! Им бы схватить и упечь, а потом станут разбираться.
Ляля кинула на прощанье.
– Хорошо, Наташа! Перезвоню, – она положила трубку на колени.
– Наташа, в шоке? – Ильдар прибавил скорости, чтобы успеть проскочить перекрёсток на мигающем зелёном светофоре.
– Возмущена до предела! И обескуражена донельзя!
– Как снег на голову новость.
– Полицейские просто совесть потеряли. Но ничего! Я им преподам урок вежливости!
Ильдар кинул на жену озадаченный взгляд.
– Только, Ляля, ты это…, не слишком ругайся! Иначе и тебя могут закрыть! Тогда, что же? Одному домой возвращаться. Тьфу-тьфу, не дай Аллах!
– За что меня могут закрыть? За правду?! – задохнулась она.
– За неуважение и оскорбление. У них, правда своя. Не докажешь, что ты не верблюд! Держи себя в руках. Наша задача: забрать Салавата и Илюху.
– Ой, да перестань! Конечно, с кулаками не стану кидаться, хотя требовалось бы надавать тумаков, что впредь знали, кого не надо трогать.
Машина повернула на плохо освещённую дорогу и подпрыгнула.
– Чёрт! – ругнулся Ильдар, заехав колесом в неглубокую яму.
Ему пришлось снизить скорость, чтобы объехать неровности асфальтового покрытия. Навигатор приказал ему повернуть налево и сообщил, что поездка окончена, так как конечный пункт находится слева.
Они вышли на холодный ветер, обдувающий улицу и два источника тусклого света, которые были направлены на небольшую площадку. Родители решили, что именно здесь находится входная дверь в отдел, и оказались правы. Но то, что они увидели, оказалось сверх ожиданий. Ильдара и Лялю потрясло. Они переглянулись. Ляля охнула, а Ильдар запрокинул голову наверх. Длинному бетонному забору, казалось, не было конца. Он уходил широкой, вертикальной полосой, сливаясь с окружающей темнотой, словно говоря, что обойти его – глупая затея. Высота плит, ограждающее могучее здание также впечатляла. Поверху забора, неровными линиями в четыре ряда, тянулась колючая проволока. Проектант болезненно относился к безопасности объекта. Словно на белом свете существовал спортсмен, обладающий незаурядной способностью запрыгнуть на верхотуру стены и спуститься с другой стороны вниз. Но этого службе безопасности показалось несущественным. Охрана позаботилась, чтобы несчастный зацепился за колючую проволоку, порвав тело в кровь. Однако и этого, по их кровожадному мнению, было недостаточно. Они подали напряжение по металлическому ежу, предполагая, что нарушитель изжарится заживо. По всей вероятности, архитектор проекта ожидал нападения группы вооружённых преступников и таким образом, решил огородить арестантов от освобождения. Или, наоборот, отрезал возможность побега осуждённых с территории.
– Мой Аллах! – запричитала Ляля. – Это же самая настоящая тюрьма!
Ильдар и Ляля стояли на безмолвной и пустынной улице, которая выглядела жутковатой и вымершей. Даже лай собак не был слышен, словно оно являлось заклятым местом, обладая гнетущим воздействием на домашних животных. Пустырь явно обладал негативной энергетикой. Почувствовав, что-то наподобие страха, но погасив его в зародыше, Ильдар постучал в железную дверь. Стук оказался слабым, будто дверь обклеили гобеленом. Он сдвинул брови и прибавил упорства, с силой заколошматив по поверхности. Вновь не произошло ровно никакого движения, как будто он вдевал аксельбант шнурка в ботинок.
– Вымерли, что ль? – огрызнулся Ильдар.
– Нас туда не пустят! – произнесла Ляля трагическим голосом. Её воинственность погасла, как свисток выключенного чайника.
Смысл слов, обороненных второй половинкой, дошёл до острого сознания Ильдара. Мужчина с сожалением признал, что они с Лялей не ожидали увидеть тюрьму, с дверью из толстого металла, закрытым на мощный замок. Для него и, особенно, для жены подобное оказалось шокирующим и разрывающим головной мозг. Они предполагали, что войдут в полицейский отдел и пообщаются с начальником, или дежурным по смене, или ещё с кем – неважно. Он был уверен, что в коридорах учреждения обязательно отыщется человек в погонах, который разъяснит порядок задержания…, с которым можно по-человечески, по-родительски, по-отечески договориться об освобождении. Найти подходящие слова, к месту и ко времени, от которого любое сердце полицейского смягчится и растает. Они были готовы извиниться, заплатить штраф, или, грешно представить, унизиться и дать взятку. Самим пойти в противоречие с законом. Но только увидеть Салавата, заключить в объятия и поскорее покинуть, угнать оттуда, стремглав бежать от этого страшного места на Набережной, сорок два. Ильдар посмотрел на жену и ужаснулся, каким необратимым способом изменилась Ляля. Она прислонилась к бетонному забору, будто её ноги переломились. Создалось впечатление, что вот-вот и она рухнет на грязную землю. Его мысли заходили ходуном. Он более цепко рассмотрел неуступчивую дверь. В глубокой нише отец заметил квадратик с кнопкой вызова. Уличная темень надёжно скрывала кнопку от безутешных и ночных визитов родителей.
– Ещё не всё потеряно, Ляля! – выкрикнул он, скорее от безысходности, чем полагаясь на спасение.
Он с силой вдавил кнопку, будто хотел, чтобы она вылезла острой иголкой там, внутри и ужалила того, кто находился по ту сторону забора. Чтобы тот неизвестный служака ощутил всю родительскую боль через проявившуюся телесную рану и, вскрикнув, отворил дверь. Микрофон каркнул, раздражённым голосом выдав, недовольного жизнью, субъекта.
– Вам кого?
– Добрый вечер…, вернее доброй ночи! – Ильдар припал к переговорному устройству, как к губной гармошке.
– Что надо? – грубо поинтересовался голос.
– Нам сказали, что сын находится у Вас! Мы хотели выяснить. Разрешите поговорить? Откройте дверь?
– Все вопросы к руководству. У нас инструкция – караулу запрещено вступать в словесные переговоры и отвечать на поздние вызовы.
– Но можно уточнить? – Ильдар назвал фамилию, – Салават. Есть в списке?
– Не знаю, – раздался щелчок отключения.
– Отдайте мне СЫНА! – истошно закричала Ляля и, надрывно рыдая, стала пинать по двери. Она не отпустила кнопку дистанционного устройства, пока вновь не послышался тот же сердитый голос.
– Что ещё надо?
– Неужели трудно ответить? Пожалуйста, – сквозь слёзы выпалила Ляля.
– У меня нет информации. Приходите утром!
Разговор оказался ещё короче, чем предыдущий. Собеседник равнодушно ретировался.
– Сволочи! Скоты! Отпустите сына…, ну, пожалуйста! – жалобно плакала в голос Ляля. Её слезы катились по щекам. Она присела на корточки и обхватила ладонями лицо. – Салават! Са-ла-ват! Пожалуйста, отпустите!
Её плач перетёк в горькие рыдания. Пожалуй, так плачет мать, проводившая сына на войну и получившая известие, что он пропал без вести. Ляля вздрагивала всем телом и не могла успокоиться. Комок горечи запершил в горле Ильдара. Он сам был готов разрыдаться. Мужчина присел рядом и схватил её за плечи. Лампы безучастно освещали двух горемык, которые потерялись в большом городе…, которых придавило плитой в тысячу тонн…, светлый день, у которых превратился в кромешный мрак.
– Ляля, не плачь! – дрожащими руками он убрал с ресниц блестящие слёзы. – Позвони Наташе, а я постараюсь, связаться с Денисом.
– Н-не х-хочу н-никому з-звонить! – заикаясь и вздрагивая, опустошённо призналась она. Её плач звучал тише, но боль рвала материнское сердце в клочья. Она, молча, смотрела вдаль, словно решила, остаться здесь на ночь и последующие дни, вплоть до выхода Салавата. Поставить палатку, улечься на мокрый снег, не питаться, не ходить на работу, обосноваться и терпеть, но ни за что не оставить пост. Охранять и дожидаться сына, кровиночку, первенца, родного, дорогого, любимого и единственного. Кровь отхлынула от её лица, окрасившись в восковой цвет мертвеца.
– Привет, Ден! – Ильдар находился рядом с женой, не отходя от неё ни на шаг. Он боялся за её состояние. – Извини, что поздно звоню, но у нас с Лялей ЧП! Салавата задержали.
Мужчина ковырял кончиком ботинка снег, вспарывая подошвой до асфальта.
– Мы на Набережной, сорок два. Да…, сына привезли сюда, сегодня утром. Салавату «дали» трое суток ареста. Он был с другом…, с Ильёй. Да, ты Илью тоже знаешь! Вспомнил! Да, это он! Друг детства. Они были вдвоём. Их забрали ночью…, причина неизвестная…, без понятия! Их осудили. Не знаю, Денис! Ничего не понимаю, Денис! Сам нахожусь в шоке! Не в курсе происходящего! Что?! Как себя чувствует Ляля?! Очень плохо, Ден! Боюсь, как бы ни хлопнулась в обморок. Плачет без остановки. Понимаю, что надо взять себя в руки, но не получается. Нам ничего не сообщают. Внутрь не пускают. Не знаю, что делать?!
Ильдар покосился на жену. Она часто дышала, выдавая белые облака пара.
– Хорошо. Мы дождёмся тебя, если приедешь?! Надеюсь, что Ляле не понадобится помощь врача, – он прикоснулся к жене, которая покачнулась, – Денис спрашивает, как себя чувствуешь? Способна дождаться? Он сейчас приедет и постарается, выяснить!
С мученским видом она утвердительно кивнула. Даже, если ей суждено умереть, то она не бросится к докторам за неотложной помощью. Она никуда не уйдёт, а останется здесь, чтобы узнать новости, пусть крохотные и мизерные, но в ожидании горячие, как угли.
– Извини ещё раз, Денис! – виновато повторил Ильдар. – Спасибо, друг! Тогда мы здесь. Ждём.
Сорок минут ожидания прошли мучительно долго. Ляля была совсем плоха. Встревоженный Ильдар проводил её до машины и усадил в салон. Кое-как, спотыкаясь и чуть не падая, она плюхнулась на сидение и застыла. Её взгляд, полный мук и страданий был устремлён в одну, только ей известную точку. Ильдар взял её ладони. Они были ледяными. Тогда мужчина завёл двигатель, чтобы в салоне стало жарко. Он включил негромко радиоприёмник и отыскал мелодичную песню из репертуара диско восьмидесятых.
– Ляля, ты знаешь исполнителя этой песни? – спросил он, как бывало раньше. Всегда Ляля включалась в эту незатейливую игру, почти стопроцентно угадывая популярных, в прошлом, певцов.
На этот раз она не проявила интереса, промолчав. Ильдару показалось, что она даже не услышала вопроса.
– Всё будет хорошо, Лялечка! – он привлёк её одеревеневшее тело к себе. – Машков приедет. Выяснит. Уверен, что произошла нелепейшая ошибка. Даже, если Салаватку не выпустят сейчас, то сутки уже прошли. Понимаешь…, идут вторые. Потерпим.
– У Салавата же зрение плохое! Если его кто-то толкнёт, и он ударится головой, то может ослепнуть!
– Никто его не ударит и никуда он не упадёт! – прибавив голосу басов, торопливо высказал он, заметив, как её губы скривились снова, чтобы заплакать.
Улицу осветили фары свернувшей к ним легковушки. Машина стала приближаться.
– Денис приехал! – с облегчением выдохнул Ильдар, открыв дверь авто, чтобы встретить одноклассника.
Легковушка поравнялась и притормозила возле него. Ильдар увидел Дениса, выходящего из салона. Они поздоровались. Денис заглянул в окошко и помахал рукой Ляле, которая попыталась, выйти навстречу. Денис её остановил.
– Сидите оба в машине, Ильдар! – попросил Машков. – Так будет лучше для всех нас!
Ильдар повиновался, спрятавшись в салоне. Родители наблюдали, как Денис подошёл к недоступной двери. Чуть погодя створка раскрылась. Человек, с которым Машков беседовал на протяжении разговора оставался в тени, не выходя из, разграниченной порогом, территории. Затем Денис посмотрел в их сторону. Ильдар понял, что неизвестный помощник куда-то ушёл, оставив одноклассника ожидать.
– Они пошли выяснять о Салавате! – предположил он вслух, чтобы Ляля услышала.
– Лишь бы получилось…, лишь бы получилось! – зашептала Ляля заклинание, как молитву.
Денис вновь обратил взор на дверь. Разговор продолжился. Затем Денис пожал кому-то руку и направился к ним. Дверь захлопнулась.
– Всё! Ему что-то сообщили! – охнула Ляля, закрывшись ладонями, будто защищаясь.
– Без паники! – Ильдар хотел ответить грубо, но у него вышло сипло и неуклюже. Он заметил, как предательски дрожит голос, – я поговорю с Денисом.
Отец выбросил ногу на снег и пружинисто поднялся. Ляля не осталась в стороне. Она также выскочила из машины, будто раздалась команда немедленно покинуть автомобиль.
– Ну, что?! Что они сказали? – первой не вытерпела Ляля, едва Денис оказался в зоне слышимости.
– Разведал? – тревожно спросил Ильдар, когда он остановился.
Ильдар и Ляля, словно повисли вдвоём на руках у друга. Лялю трясло, как больную лихорадкой.
– Да. Пробили. Но информации мало. Завтра попрошу объяснений в оперативном отделе. Салават и Илья находились поблизости с местом, где трутся наркоманы. Их подозревают, в том, что они тоже причастны к среде наркоманов.
– Такого не может быть! – она замахала руками, словно отгоняла навозных мух.
– Денис, ты правильно расслышал? – Ильдару удалось справиться с тональностью. Голос звучал напористо с элементами недоверия.
Тяжело вздохнув, Машков дружески похлопал Ильдара по плечу. В этом жесте Денис показал, что ему невыносимо прискорбно сообщать подобные известия.
– Правильно, к сожалению! Я тоже не поверил. Человек, с кем разговаривал, поднял документы и показал строчку в журнале. Предполагают, что Салават и Илья связаны с наркотиками. Поэтому им дали трое суток. Но я думаю, что…
Машков не успел больше ничего сказать. Ляля громко охнула и стала оседать. Ильдар успел её удержать от падения. Мужчины перенесли Лялю на сидение. Ильдар осторожно погладил её щёку указательным пальцем. Она открыла глаза.
– Салават – наркоман?! – словно лишившись разума, Ляля задала им вопрос и будто сама ответила на него.
– Ребята, вот что! – понимая, в какой драматической ситуации оказались его друзья, Денис постарался, вселить в их головы порцию надежды. Он попытался опровергнуть то, что только что сообщил, – Ляля и Ильдар, возвращайтесь домой! Завтра выясню подробности. Может, действительно, тот человек ошибся?! С кем не бывает?! Салават и Илья не могли травиться гадостью. Я давно их знаю. Хорошие парни! Езжайте…, езжайте.
Ему удалось заглушить на время возникшую родительскую панику. Пока Ляля пристёгивалась, Денис шепнул Ильдару:
– Ляля чересчур восприимчива и эмоциональна. Новость оглушила не только её, но и всех нас. Накапай дома успокоительного. Валерьянку или корвалол. Завтра выясню и позвоню тебе.
– Спасибо, Денис! Я дорожу нашей дружбой, – Ильдар крепко пожал руку однокласснику.
Домой Ильдар нёсся, словно участвовал в гонке. Он с волнением посматривал на соседнее сидение. Ляля безучастно смотрела в окно и часто дышала. Её пальцы вздрагивали, словно по ним проходил ток. Ильдар подумал, что состояние супруги диаметрально изменилось. Когда они ехали на Набережную, Ляля была в полной, боевой экипировке, чтобы поругаться, поскандалить, но отстоять права сына. А теперь рядом с ним сидела женщина, как кисель, сломленная и побеждённая, которая словно отреклась от солнечного света, выключилась из водопада жизненных событий, перенеслась на иную планету с другими вопросами и ответами.
– Ляля, как ты? – с дрожью в голосе интересовался он, когда она, открыв окошко, стала судорожно глотать воздух. – Скоро будем дома.
В квартире мужчина высыпал из аптечки все лекарства возле кровати. Ляля легла в постель, но через минуту поднялась.
– Что болит, Ляля? – кольцом кружился возле неё Ильдар.
– Дышать тяжело!
– Вызову «скорую», – ужаснулся он, остерегаясь приступа, который может привести к необратимым последствиям.
Она не ответила. Молча, согласилась. Ильдар видел, как ей становится хуже и хуже. Она прикрыла глаза. Ильдар упал духом. В тусклом свете прикроватного светильника она была похожа на восковую мумию. Врачи из бригады «Скорой помощи» прибыли вовремя, не позволив, обезуметь от страха Ильдару. Выслушав жалобы, они прикрепили электроды к запястьям и голеням и с помощью переносного прибора, сняли электрокардиограмму. Посмотрев на кривую результата в длинной ленте, строгий врач приказал, собираться в больницу, чтобы в стационарных условиях провести более полное обследование. Врач вручил Ляле баллончик сальбутамола. Они не дали себя уговаривать. Ляля, казалось, держалась из последних сил. Чтобы оставить супругу дома, на ночь, означало сильно рисковать. Об этом не могло быть и речи. Поэтому Ильдар безоговорочно согласился с предложением умного специалиста. Врач предупредил, что машина находится возле подъезда, и покинул квартиру, дав супругам время. Через десять минут, Ляля, поддерживаемая мужем, вышла из квартиры. Они спустились на лифте и сели в карету скорой помощи. В дежурной в ту ночь, городской больнице, Ильдар оставил Лялю, а сам, уже глубокой ночью, вернулся домой на такси. В дороге он позвонил Наталье и сказал, что их сыновья попали в беду…
…Ильдар не заметил, как заснул. Казалось, он лишь отложил чашку и едва прилёг на кровать, коснувшись подушки, но моментально уснул. Его сон был чёрным, как стакан колы и он ничего не смог бы рассказать о нём, если бы спросили. Но пробуждение произошло в семь часов пятьдесят минут. Мобильный аппарат, словно решив, что четырёх часов забытья для хозяина достаточно, зажужжал и завибрировал. Мужчина разлепил веки, непонимающе оглядев потолок. Мотнул головой, чтобы отогнать остатки дремы и, пригладив спутанные волосы, ответил. Звонил коллега, с которым были прекрасные служебные отношения, но понятное дело, что Шавалиев Ильнар не был посвящён в тайны сослуживца.
– Ильдар, доброе утро!
– Да. Слушаю, Ильнар!
– Как дела?
– Хорошо!
– На работу не собираешься?
– Я взял неделю. По семейным обстоятельствам.
– Знаю! Ну, и как? До сих пор семейные обстоятельства не разрешились? – шутливо пожурил Ильнар.
– За день, к сожалению, не успели разрешиться! Сегодня среда. Но к последующему понедельнику, надеюсь, выйду на работу, – Ильдар с грустью подумал, что ещё ничего не решено с сыном и всё может произойти, так как нет конкретики. Завтра ночью, точнее уже сегодня после полуночи Салавата должны выпустить, но только в том случае, когда на него не взвалят новые обвинения, на этот раз уголовные.
– Плохо! – Ильнар натужно вздохнул. Его оптимизм улетучился.
– Что случилось?
– Мне нужно готовить бригаду на межгород, в район. Закупить и привезти материалы. Подготовить документацию. Я не успеваю, а директор торопит. Сроки горят!
Ильдару стало, искренне жаль коллегу и товарища. Он почувствовал угрызения совести.
– Знаешь, что я скажу? – подумав, с расстановкой заявил он. – Завтра заскочу в офис и закажу материалы. Заодно подготовлю документы.
Ильдар решил, что при благоприятном исходе, если Салавата выпустят в ночь со среды на четверг и он лично привезёт сына домой, то на радостях, сможет выкроить пару часов для работы.
– Но только с условием, Ильнар? – уточнил он, будто смахнул пену с пивной кружки.
– Говори!
– Подпишешь документы у директора сам? Я его «ловить» не буду. И заберёшь материалы.
– Подпишу, хоть у чёрта! Мне главное, чтобы они были готовы! – Шавалиев Ильнар не скрывал радости, – спасибо, дружище!
Ильдар положил трубку и подумал, не поспешили ли он. Его мучила совесть. Он знал, что отложил решение служебных обязанностей. Вернее, не отложил, а сбросил, как ненужную ношу. Взвалил на оставшихся коллег. Бухнул им на плечи, как бессовестный лентяй. Ведь это они теперь вынуждены исполнять его работу. Успевать и выбиваться из сил. Но ему начхать на подобное обстоятельство. Никто из них не находится в подвешенном состоянии, как монета, вставшая на ребро и не решившая исхода спора. У всех в семье тишь, да гладь. Спокойствие в доме. Порядок с детьми. В общем, будничная текучка, по которой Ильдар сейчас откровенно скучал, не отказавшись, обернуть время впять. Он хотел, чтобы вернулось по- прежнему. Чтобы Лиля варила куриную лапшу, Салават учился в институте. А вечером они садились вместе, ужинать. Простые вещи, незаметные в суете жизни, но, оказалось, поддерживающие крепость семейного очага, служащей одной из составных частей железобетонного ухвата, любви и заботы. Тем не менее, есть надежда. Она не умерла. Она жива. И есть одно, но… Незримо, это «но» существует. Его не вычеркнули, не спрятали. НО пусть Салавата отпустят сегодня ночью! НО пусть он будет рядом! НО пусть снимут обвинения! Вот какое это гигантское «НО»! Провести ладонью по волосам сына, похлопать по плечу и заглянуть в глаза. Ильдар уверен, что Салават больше никогда в жизни не попадёт в подобную передрягу. Не перешагнёт, не подумавши, через слёзы матери, через волнение отца. Конечно, с сыном будет разговор и достаточно серьёзный. Вновь, как айсберг выплывает «НО»! НО пусть с ним они попьют чай, отужинают и поговорят. Без свистопляски и ропота. По душам. Сердечно. С глазу на глаз. Именно в данном контексте Ильдар обретёт спокойствие. И, безусловно, родится надежда…, надежда на улучшение…, надежда, что этот период они выжили вместе. Отвоевали, отболели и вышли победителями.
Нет сомнений. Он поможет коллеге. Поедет в офис, если будет точно уверен, что Салават находится дома, что ситуация выправилась, взяла на правильный и неугасимый курс семейного оплота, с твёрдой уверенностью на улучшение…, на то, что они ступили на твёрдую землю.
Телефонный разговор окончательно разбудил Ильдара. Он поставил чайник на плиту и пошёл в ванную, чтобы умыться. В голове часовым индикатором выставлялся план на день. Мужчина решил пойти в больницу утром. Навестить Лялю. Сегодня ему есть, что сообщить супруге. Например, воодушевить радостным известием, что ночью заберёт Салавата. Ильдар посмотрел на отражение. Он сразу отмёл иные варианты событий, которые могут задержать Салавата в заточении. Он подмигнул зеркалу, словно договаривался с двойником о благополучии ночной поездки. Затем запланировал, непременно созвониться с Денисом. Понадеяться, что период плохих новостей себя исчерпал и надо обговорить будущее. Отцу постучалась в голову неприятная мысль. Интересно, в институтский деканат отправят сведения об административном правонарушении? Об аресте? Не грозит ли сыну исключением из учебного заведения? Ильдар понадеялся, что благодаря разросшейся бюрократии, эти сведения затеряются или по вине нерасторопного сотрудника вовсе исчезнут. Однако эти надежды призрачны, словно увивающая медуза.
«А, как же водительское удостоверение? Салават хотел пойти на курсы водительского вождения? Даже начал копить деньги для оплаты» – подумал с горечью Ильдар.
Он прополоскал рот, сплюнув белую пену зубной пасты.
«Что же?! Видимо, на некоторое время о желании сесть за руль машины придётся, позабыть! А, как же быть с работой после получения диплома? Ему не доверят высокую должность! Будут относиться с опаской. Мой Аллах, как быстро, по-глупому, можно испортить свою молодую жизнь!».
Он успокоил себя, подумав, что нелепо вгонять себя в пессимизм.
«Пройдёт время! Оно, как известно, всё лечит! А в данном случае, выступает безликим охранником. До получения диплома ещё достаточно далеко. Жизнь наладится, и с Салавата обязательно снимут ограничения. Если сын возьмётся за ум, и более не станет так бестолково и целенаправленно ломать своё будущее, то не стоит вешать нос. Именно молодость играет важную роль, любезно предоставляя безоблачные запасы недель, месяцев и лет».
Ильдар заварил в чайнике свежий чай. Ему за эти жуткие дни настолько опротивел кофе, горький вкус которого напоминал о разлуке с сыном и женой, что он поменял свои предпочтения. Налив молока, и добавив сахара, он подержал на языке сладкую жидкость и с причмокиванием проглотил. Его настроение стало подниматься. Как же?! Ночью он привезёт Салавата домой, и, дай Аллах, в пятницу выпишут из больницы Лялю. Квартира перестанет быть филиалом сельской библиотеки, закрытой на вечные каникулы из-за отсутствия читателей. Мужчина сделал засечку в памяти, что после больницы свяжется с Натальей и уточнит встречу. Она хотела ночью поехать с ним. Он потянулся к пульту телевизора и отыскал развлекательный канал. Ильдар покачал ногой в такт ритмичной музыки. Почувствовав аппетит, сделал бутерброд с маслом и сыром. С удовольствием съел и тут же навалял следующий. Набив живот утренним завтраком, отец почувствовал прилив сил. Он принёс на кухню свой ноутбук, решив подготовить документы для Ильнара, чтобы зазря не терять времени. Стрелки перевалили половину девятого утра. Ильдар решил, что полтора часа до открытия больничных дверей у него есть, которых с лихвой хватит, чтобы привести в порядок списки материалов, необходимые для бригад. Он погрузился в работу, составляя, сверяя, вычеркивая или добавляя всевозможные наименования десятка позиций. Ильдар почти закончил комплектацию для первого объекта, как длинным звоном огласилась прихожая. Ильдар подошёл к домофону.
– Да?! – с участием спросил он.
– Ильдар, открой! Это Денис!
Ильдар впустил Дениса, сняв блокировку подъездной двери. Стал ожидать, когда раскроются двери поднимающегося лифта на этаже.
– Привет! – одноклассник снял ботинки.
– Проходи! Утром только подумал о тебе и…, вот нате! Нарисовался, – Ильдар улыбнулся.
– Я по делу! – отрывисто пояснил он и спросил. – Куда?
– На кухню, – моментально сориентировался Ильдар, – чай будешь? Заварил свежий!
– Да.
Удивило, что Денис не отказался и не пожаловался на нехватку времени, а придвинув стул, уселся.
– Работал? – он кивнул на мерцающий ноутбук.
– Да. С работы позвонили. Зашиваются. Обещался помочь. Плохо, что забросил, к чертям собачьим, работу. Нехорошо! Пожалел коллегу. Ковыряюсь по спискам.
– На работу выйдешь, Ильдар?
– Ненадолго заеду. Закажу силовой кабель и щитки со счётчиками. Если Салавата ночью привезу, дай Аллах, в полном здравии, то до обеда буду в офисе.
Ильдар раскрыл подвесной шкаф и вынул чашку. Затем налил крепкий чай. Отодвинув ноутбук, поставил на стол сахарницу, вазочку с печеньем и конфетами, а также нарезал хлеб. Из холодильника вынул маслёнку и блюдце с ломтиками колбас и сыра.
– Угощайся, Ден! – он положил перед ним ложку и нож.
– Гостя потчуешь, а сам голодный?! – Денис запустил ложку с сахаром в чашку и помешал.
Ильдар взял ещё одну чашку.
– Намёк понял! Присоединяюсь.
