Август Северн
Потерявшие имя
– Мы с тобой обладатели уникального дара. Мы не просили об этом. Нам не дали право отказаться от него. Доктор – человек со способностями. Его Страх родился из зависти, а потом Организация вырастила его до внушительных размеров. Страх Доктора разросся до такой степени, что перестал помещаться в теле простого человека. Чтобы выжить ему пришлось придумать куда спрятать Страх. Так ему стало спокойней, и он смириться с моим присутствием с ним на одной планете.
Доктор подсовывал сущностям (болезням) свой страх, делая из них алкоголиков – зависимых от подпитки извне. Колоссальные затраты энергии компенсировали узкую направленность в мышлении, стремлении «друга» Микоша. На зависти специалисты Организации вырастили страх. На скорби к случайным жертвам, на презрении Микоша к своему дару, они же вырастили Дружбу с Доктором. Так они и шли рука об руку по дороге Жизнь.
Микош поздно увидел, что представляет его друг, на чём выращена «дружба». Эту «опухоль» уже было нельзя удалить, она вросла в его сущность. Он, приезжая в клинику, компенсировал энергопотери друга, становясь зависимым от этих поездок, как почётный донор крови. Потом появился Красавчик и компенсации для Доктора потеряли свою актуальность – Страх полностью перешёл на нового носителя. Перед владельцем клиники стал вопрос – «куда девать столько высвободившейся энергии?». А что делать с букетом вредных привычек, которые накопились для подпитки страха? Светлыми чувствами страх не подпитаешь – он засохнет и отпадёт.
Благодарность Доктора к Красавчику переросла в Любовь отца к сыну. Положительные эманации от встреч с Микошем пробили корку, оставшуюся от страха, и проросли семена дружбы. Доктор повзрослел, когда утратил свой страх и стал бояться за судьбу других (Красавчика), но от «дела своей жизни» он не мог отказаться, как Микош не мог растоптать, уничтожить Дружбу с ним. Замкнутый круг. Цикличность процессов – основа воздействия Организации на мир.
– Воды озера темны ночью, пока не взойдёт луна. – После этих слов в динамиках звучало посапывание Микоша, пока Тед не отключил громкую связь.
Ему становились понятны аллегории Судьбы, передаваемые через уста Микоша. Дружат два равных человека. Иначе смотрят на мир. Они подходят друг другу, но не в этой жизни.
Микош или Мир что-то пытались сказать Теду чрез едва уловимые знаки. Микош проводил всё время в фургоне, покидая его только в точках, указанных на карте, или разминая конечности на заправках. Заправки приходилось выбирать специализированные, там, где было можно заправить дом на колёсах водой, дизелем и газом (баллоны приходилось обменивать). Время заставляло чаще биться сердце «начинающего человека» об грудную клетку. Хоть Тед был прекрасно осведомлён в анатомии физического тела человека, но ощущения превалировали над сознанием. Сфера Ночи была перенасыщена, чувствовалось её приближение с каждым оборотом колёс так, что хотелось ехать на минимально возможной скорости, не вызывая подозрений у Микоша.
Судьбу или Рок не удавалось обмануть ни одному смертному. По легендам и богам доставалось, если ножницы мойр не затуплялись об жизненные нити смертных. Ночь и Микош встретились. На заправке Теда «разбил паралич» когда он почувствовал вхождение гостя в сферу Претендента (он боялся назвать их по имени, чтобы не переключиться на чужое видение). Опасения оказались напрасны – Охотник отпустил Монстра. Это вывело из физического ступора, но заставило зависнуть мозг.
– В чём разница между желаемым и полученным? – Микош протягивал Теду яблоко. После того как псевдобармен покачал головой, он, обтерев его об рукав рубашки, откусил большой кусок. – Ты копишь в себе вопросы, на которые пытаешься ответить сам. Тот страх, что внедрил в тебя Доктор, поставил крест на возможной дружбе между нами. Тебе кажется, ты раздумываешь, ты ищешь выход. Но ты его уже нашёл. Там на границе тобой открыт проход, и ты уже ждёшь. Кто придёт в то место? Кого ты поведёшь за собой?
Оказалось, что проще было общаться, не видя отражения рассеянного света фонарей от глаз Микоша. Это видение преследовало его, гнало из родного дома (клиники), заставляло вести себя как человек, принять свой страх как материальную преграду, оставленную далеко позади.
– Это на уровне рефлексов. – Тед говорил, опустив глаза на пыльные носки своих ботинок. – И рассказы о вашем прошлом не добавляли мне смелости, преодолеть тот трепет, ту агонию страха, что засели в моём физическом теле.
Микош был горой, в тени которой Теду было холодно и не уютно. Микош был больше, чем человек, но говорить с набитым яблоком ртом не мог и он. Просто кивнув и указав на наш минивэн, неспеша пошёл, смотря на звёзды, презирая пыль под своими ногами (его белые кроссовки были как с прилавка магазина).
Иди почти след в след за гостем, Тед пытался найти ответ на заданный вопрос. Он смутно ощущал, но не хотел доверять тонкому и слабому дуновению ветерка, колышущему изменяющуюся вуаль грядущего. Ему хотелось твёрдо стоять на ногах, как никогда в жизни. Быть в физическом теле и… он не хотел видеть Доктора.
– Доктора, моего учителя и приёмного отца, – сев за руль Тед нажал клавишу громкой связи, – нет в списках желанных гостей.
Подождав несколько мгновений (в динамиках раздавался хруст откусываемого яблока и работа челюстей, пережёвывающих сочный плод). Тогда он решился: – Это правда, что вы убили своего учителя?
– Нет… – Микош чуть не подавился куском яблока, закашлял, завозился на ложе, принимая более удобное положение тела. – Я не смог этого сделать. Но я его выследил и загнал в ловушку. Если бы это сделал я, то в коллекции Доктора не было бы его искалеченной сущности. Он не хвастался перед тобой? Не проводил через подземный ход в свинцовый бункер?
– Что мне делать в морге?
– Так он называл то место? – Микош видимо устроился, в динамиках теперь был слышен только его голос. – Шикарный бункер для правительства республики, построенный ещё при советском строе. Секретное место для секретных дел. Как себя ощущает винтик в часах?
Вопрос сопровождался видением: Микош на службе Организации; Красавчик в услужении Доктора – на службе Организации; Доктор в плену своей идеи фикс – на службе организации.
– В работающих часах – он счастлив. – Работа в клинике – была самым счастливым и беззаботным временем в памяти Красавчика. Тед был уже другим, он жил не для себя. Его счастье зависело от счастья Джил и Кима. – В сломанных – печаль, тревога, бесполезность.
– Кого хотел получить Доктор и кого сотворил ты?
– Вашу копию. – Тед выпалил это не задумываясь. Засмущался своей прямоте, а потом начал наполняться чувством вины, что «предал» учителя. – Но я не до конца уяснил, в чём ваш дар.
– Моё проклятие в том, что я Ластик. Ты, Красавчик называл себя садовником, выращивающим на клумбе физического тела человека цветы (сущности). Красиво и поэтично. А что хорошего в даре, стирающем любую сущность, обнуляя её присутствие в любом мире, на любом плане.
– Сущностей же нельзя убить, – эти слова вызвали окровавленную пасть Гиены, плотоядный блеск в глазах Гиви, – уничтожить.
– Но можно стереть. Ты большой мальчик, засидевшийся в лаборантах. Идёт противостояние между Светлыми и Тёмными. Они имеют свои интересы, правила. Не всех устраивает играть по чужим правилам. Вот и представь, что есть множество сторон, более мелких и слабых, чем представители Света и Тьмы, получающие выгоду от их существования противостояния между ними. Что произойдёт если их агента выкинут из игры в материальном мире? На агента затрачено столько сил и времени. А тут появляется Ластик, после воздействия, которого ни агента нет в Игре, ни жалоб руководству.
– Сильный козырь. – Тед уловил лёгкую тень печали в отголосках света фар минивэна, разгоняющих темноту с асфальтового полотна, мчащегося им на встречу.
– На одном и том же инструменте можно сыграть как музыку Света, так и музыку Тьмы. Дело в авторстве. Пропуская через себя Свет, «исполнитель» следует его правилам. Тень сомнения вносит дисгармонию, но музыка может оставаться прекрасной, но не будет совершенной. У Тёмных не такие жёсткие правила. Их следует соблюдать, но следуя им строго (как в Свете) никто не получит повышения. Вот они и творят на свой страх и риск. У единиц получается, а основная масса подставляют им головы, плечи, руки. Возвышение у Тёмных иллюзорно, так как лишь тень сомнения в силах возвышавшегося позволяет любому претенденту заявить свои права. Или руки, крепко поддерживающие, могут так же крепко лечь на горло, перекрыть кислород, по указке, за награду.
– Я бы не назвал себя приверженцем Светлого пути. – Тед вспомнил «наезд» Отца Верна. – И на Темную сторону я не переходил.
– Сторону Мастера определяют его деяния. В чём разница между Монстром из Кима и Монстром, получившемся из Ночи?
– Тут не одна моя заслуга. – Тед почувствовал, что краснеет, но не выходить из физического тела не удерживаться в нём он не собирался (похвала так приятна). – Вардан – вот создатель Ночи.
– Старый пройдоха. – В голосе Микоша слышалась приязнь, а свет фар минивэна стал ностальгичен (Мастер называл такое настроение ламповым). – Он и подставил меня и позволил впервые усомниться в могуществе моего дара. Так и не вышел на мой зов. Ни разу.
– Он сошёл с ума не тогда, когда пытался изменить мир (хоть и создал Монстров), а когда остался в одиночестве, поняв тщетность своих усилий. – Тед, моргая слипающимися глазами, искал место для ночёвки, и силился вспомнить, задал он вслух вопрос о Карлемане или только подумал о нём. – Люди сходят с ума по одиночке. Сущности кода застревают в «созданном» им мирке.
В сознании Теда снова всплыла картинка заброшенного аквариума с одинокой рыбкой. Она позволила заглянуть в глубь Кима, озабоченного только своими утратами, проникнуть сквозь сферу Ночи, забиравшего чужую боль, чтобы заглушить холод в его груди.
Вывеска долгожданного мотеля высветилась светом фар. О заброшенности местности в которую их завела карта говорили перегоревшие лампочки по периметру вывески, призванной своим светом зазывать всех страждущих распрямить затёкшую спину от длительной поездки на застиранных простынях.
Тед не удивлялся своей короткой мысленной активности. После встречи Микоша в аэропорту его сил хватало лишь на удержание внимание за дорогой, да выслушивать короткие комментарии гостя о предпочтениях: где остановиться, что купить в дорогу, какое блюдо ему хотелось бы сейчас попробовать. Ему казалось, что он водитель, перемещающий большой и шумный детски коллектив между одним сказочным мероприятием к другому, более волшебному. Сквозь его «взрослые» заботы о безопасности и расписании следования, пробивались далёкий смех детей, вплетающийся звонкими колокольчиками в музыку и шум аттракционов. Усталость не позволяла обратиться к смутным призракам из его детства, чтобы приобщиться к общему веселью, наслаждению сказкой жизни. Он растворялся в цветных снах, реалистичных обрывках чужого счастья быть живым. Редкий сон, не дававший сил после пробуждения, оставлял привкус кошмара на губах. Утренняя гигиена и грядущие заботы вытесняли отголоски мрака как мятный вкус зубной пасты вытеснял из полости рта привкус вчерашней рвоты.
Снова мечущийся между жертвой и истязателями Ночь. Его сил и знаний не хватало для того, чтобы прекратить истязание. Он мог обнять, забрать нарастающие Боль и Ужас. Поместить их в пустоту, заполнить космический холод, оставшийся ему за грудиной. Вопрос «ПОЧЕМУ Я?» перестал терзать его после случая со Старой львицей. В холоде Пустоты начало образовываться что-то не подвластное его пониманию, пониманию простого, смертного, человека.
Сны о Киме были более зыбкими, менее материальными, если рядом с ним не было Дженнифер. Он как судья через боль и увечья жертв предъявлял обвинение истязателям, забирая их волю, устремления, Жизнь. Равновесие – вот ради чего он готов был насылать кошмары на обе стороны и идущих на жертву, и выбравших путь палачей. К любой стороне можно применить нарушение закона Жизни. Светлым как к стороне, отказавшейся от неё. Тёмным как к стороне, забравшей её у другого.
Чтобы получить правильный ответ, нужно было после пробуждения сложить сказку и кошмар с обыденностью рутинной работы судьи и приведшего в исполнение приговор палача. Но сил хватало лишь на то чтобы умыться, посмотреться в отражение мутного зеркала очередного мотеля или уборной при заправке. Следовать маршруту и расписанию. По прибытии в очередную точку сопровождать гостя до места «стоянки». В ночное бдение ищущего единения с природой туриста, смотреть на языки пламени разведённого костра, вспоминая через его тепло, что тебя ждут дома тёплые объятия любимой, мягкие касания постели и прорезающие бессонную тишину спальни, дыхание самого дорогого для тебя существа на Земле.
Св. Тед был согласен с Микошем – спешка не приводит к хорошим результатам.
Посещение Теда мест жертвоприношений могло открыть не нужное в данный отрезок времени прозрение, сдёрнуть покрывало с источника Добра и Зла. В данный отрезок времени Ему хватит лишь намёка, тени понимания разницы между Кимом и Ночью, в качестве «Монстра». Дымкой отчуждённого знания пришлось прикрыть симбиоз Доктора и Микоша в Организации. Пока у Организации не появился «ластик» нельзя было активировать дар Доктора. Не окажись Вардан так подвержен своей идее остаться жить без физического тела, то Микош не принял бы своё «проклятие», потерялся бы на страницах Жизни как младший сотрудник в одном из музеев. А Доктор, которому бы не позволили развить свой «божий» дар, из подающего надежды хирурга, постепенно деградировал с помощью алкоголя и многочисленных браков до патологоанатома при морге захолустного городка в восточной Европе.
Но случилось то, что случилось. Жизнь – процесс, не терпящий остановок. Микош принял себя, развил новые стороны своей сущности, походя по грани своего «проклятия». Доктор остался неизменен, позволяя времени оттачивать его «дар». Вода под лежачий камень не бежит. Она заносит его илом, песком, камушками. Не позволяя себе оглянуться на свои труды, оценить нанесённый другим людям ущерб, Доктор пропустил момент, когда его одержимость копированием информации стала его проклятием. Кроме записи и стирания информации проявился момент её корректировки, редактуры, изъятия «дефектных файлов». Грубо говоря, время Доктора, когда только изобрели печатный пресс, закончилось, он стал архаикой. Настало время электронной книги. Теперь «текст» можно было править в любой момент времени, без значительных материальных издержек и во времени.
У Организации изменились планы. Ей стало тесно в песочнице под названием «Земля». Маниакальная упёртость Доктора «даром» Микоша, перестала приносить полезные плоды. Его ограничили, надели ошейник и оставили, как старого, заслуженного пса, на довольствии. Материалы и наработки труда всей его жизни оставили до «лучших времён» (вдруг понадобиться?). Девушку вывели из-под его контроля, позволив ей выбрать свой путь (проводником стал Микош).
P.S. Тед трудился за барной стойкой. Время брало своё, оставляя в памяти лишь отголоски прошлых страстей, пожиравших его внимание, занимавших ценный ресурс Жизни – Время. Теперь всё пришло в норму. Настоящее полностью удовлетворяло всех близких сердцу людей. Его ещё немного щемило от потерь: ушёл Ночь, умер Мастер, попросил продолжения Луи (пора было его возвращать в круг перерождений). Сердце Теда было открыто новым горестям и радостям. Закрой он его, что стало бы поводом открыть дорожку воспоминаний ко времени, проведённому Красавчиком в клинике, загореться идеей продолжить дело Доктора.
Ход мыслей нарушило появление Кима. Как в старые добрые времена Мальчик проследовал к своему столику, занял привычное место. Правда, теперь он сидел в самом укромном уголке паба без вызова, не выражая всем своим существованием укор Судьбе. Как противовес стоило посадить напротив Ночь. Они такие разные и такие одинаковые.
На место занятое в памяти Теда Ночью села Дженнифер. Молодые решили остаться «под присмотром» багровеющего от резкого слова или неудачной шутки бармена и его умницы, красавицы жены. Хоть чудесным образом «припадки» Кима прекратились (после возвращения Дженнифер), но присутствие рядом медсестры и бесплатное проживание в шикарных апартаментах – сыграло вескую роль. Оба они сошлись во мнении, что животные – более достойные внимания существа на планете Земля. Они не предают, не обманывают, «играют» честно, не заставляя других платить за их прегрешения, взваливать на себя чужую ношу. Ким занимал всё оставшееся время Любимой и заботой о благополучии обитателей зоопарка. Дженнифер признала важность размножения редких животных и принятие себя как объекта Любви, позволяя любить себя Киму и отвечать ему взаимностью в ответ. Её немного расстраивало, что наиболее подходящая кандидатура на спутника жизни для Ма, оказалась занята Джил. Против верной подруги она ничего не имела и могла себе позволить Тётушки самой наступать на грабли.
Что-то сказанное Дженнифер заставило Кима соскочить смета, обнять, закружить любимую. Почти ощутимая волна всепоглощающего Счастья и Радость разбилась о скалы презрения, отступить от раскалённой лавы Ревности. Тед перевёл своё внимание, локализуя источник. Им оказалась Мэдисон. Девушка извергалась как вулкан, выбрасывая в пространство вокруг себя обиду, гнев, раздражение. Слёзы давно высохли на наволочках её подушек, а порождавшие их каналах заполнила кислота.
С удивлением для себя Тед увидел в энергоструктурах Мэдисон пирующую сущность. Она приветственно помахала лапкой Теду, не отрываясь от пиршества.
– Девушку нужно убирать подальше от объекта её юношеской любви. – Констатировал про себя Тед, переводя взгляд на «источник раздражения». – А Дженнифер беременна?!
Волна радости окатила и Теда. Она подбросила его, вознеся на свой пик. Разглядывая «с высоты» Мэдисон и Дженнифер, эйфория понимания разрывала все узы и страхи, державшие его долгие годы запертым в физическом теле. ОН ВИДЕЛ СУЩНОСТЬ САМ, БЕЗ ПОДСКАЗОК!!!!
Хохоча, Тед как туча носился под потолком паба, орошая своими слезами радости и счастливых родителей и «скалу» неразделённой любви. Словно зажатое эхо меж скал он носился между сущностью, нашедшей стол полных явст из потока негативных эмоций Мэдисон и укрепляющимся ростком новой Жизни в чреве Дженнифер.
– Ну словно ребёнок на ярмарке, – спустилась в паб посмотреть на «буйство стихий» Джил, – не знает, чего хочет больше в первую очередь – сладостей или покатиться на карусели. А я хотела приберечь радостную новость для ночных забав. – Вздохнув она пошла приводить мужа в чувство (возвращать в физическое тело захмелевший от счастья дух). – Пусть косвенно мы стали дедушкой и бабушкой, но и старичкам полезно покувыркаться в постели. Главное не расплескать настрой до подходящего времени, сохранить настрой.
Они сидели крепкой компанией, прираставшей с каждым новым гостем паба, до утра. Пьянящее Счастье лилось рекой, а пенные и горячительные напитки спасали глотки от пересыхания в нескончаемой оде в честь Жизни.
