Август Северн
В постели (спокойно и тихо)
Меня не закрутило в потоке энергий, и я благополучно добрался до своего острова.
– Привет, Балу, – я погладил старого друга по голове, – сейчас нырну в сокровищницу и поиграем.
Добравшись до форта в сопровождении старого пса, я зашёл в самый дальний угол деревянного здания, где под тяжёлой бочкой (до сих пор не знаю, что в ней – то ли порох, то ли солёные огурцы) был мой лаз в тайник. В этом тайнике у меня всё самое ценное: белые, красные, жёлтые кусочки янтаря больших размеров; меленькие бутылочки с наклеенными на них полосками бумаги, стоящие на стеллаже во всю стену.
– Точно «парфюмер», – хмыкнул я, касаясь рукой моей коллекции, – только в склянках не запах, а образцы сексуальной энергии, и тоже от разных девушек.
В литровом бутыле стоявшем на столе, завёрнутом в тряпку, горлышко которого заливалось сургучом, после каждого открытия, находилась… с предвкушением радости от обладания такой ценной вещью, я развернул тряпку. То, что находилось в бутыле наполняло его наполовину и светилось мягким, оранжевым светом.
– Волшебная энергия золотых рыбок, – причмокнул от удовольствия, впитывая в себя маленькими порциями оранжевый свет. – Вот наберу полную и на покой, составлять свой «аромат». – От последнего произнесённого слова перед моими глазами встала картинка «казни» из фильма «Парфюмер». – Надо заканчивать с такими ассоциациями.
Я добавил в бутыль эссенцию золотых рыбок, взятую у Наталии. Закрыл бутыль пробкой, нагрел над свечой прутик сургуча, начал капать на пробку. Завернув бутыль в тряпку, поставил её на стол. Развернувшись от стола, я начал осматривать своё второе сокровище – коллекцию сексуальной энергии позаимствовал у более 100 девушек, собранную в запечатанные пузырьки, с биркой на донышке: дата и имя.
– Надо будет поставить здесь перегонный куб и набросать простыней, – хмуро бурчал я своим ассоциациям, – будет что показать впечатлительным девушкам.
Закончив «чахнуть» над своими сокровищами, пошёл наружу из форта, поиграть с Балу. Мы резвились, бегали, боролись с Балу с таким усердием, что я вывалился в реальный мир раньше, чем рассчитывал.
***
Я лежал на огромной кровати, в комнате с пустыми белыми стенами и дневным светом, слабо пробивающемся сквозь белые шторы. Мягкий свет легко касался кожи обнажённой Наталии, лежащей ко мне прекрасной попкой.
Не желая будить девушку, закрыв глаза, стал делать энергетический слепок спальни. В этой спальне продолжительное время, каждый день, занимались сексом. Определённо чувствовалась рассеянная по стенам, потолку, полу, мебели сексуальная энергия одного единственного мужчины (губернатор?) и редкие вкрапления оргазмов разных женщин.
«Девочки здесь были разные» – размышлял я, исследуя искорки от выплеснувшейся сексуальной энергии во время редких женских оргазмов: «профессионалки чаще, но и «свободные гражданки» сюда заглядывали. Старше двадцати пяти нет ни одной».
Открыв глаза, тихонько встал с кровати, чтобы не разбудить девушку. Натянул трусы, взял из сумки матерчатый мешочек с аксессуарами для апельсиновых зёрен. Порывшись в своих вещах, нашёл завёрнутые во влажные салфетки апельсиновые зёрна, добытые мной прошлой ночью. Пошел, тихо ступая босыми ногами по высокому ворсу ковролина, осматривать помещение. За дверью напротив окна оказалась ванная комната, без зеркал и с одинокой зубной щёткой, возле тюбика пасты (чем я и не преминул воспользоваться).
– Спальня мужская – зубная щётка мужская, – говорил тихо сам с собой, ставя щётку на место, – для девочек, видимо, есть отдельная спальня и ванная комната, с зубными щётками.
Проведя рекогносцировку «губернаторского» люкса, я обнаружил, что сексом занимались только в хозяйской спальне и большой комнате с тремя кожаными диванами в центре. В остальных помещениях занимались только тем, для чего предназначались: в женской (гостевой) спальне спали на трёх односпальных кроватях; в гостиной-столовой ели и беседовали; в прихожей раздевались и оставляли двухъярусные столики с едой. Возле входной двери, которую я не рискнул открывать, стоял сервировочный столик с четырьмя накрытыми крышками тарелками и двумя кувшинами. В кувшинах оказался апельсиновый сок и компот из сухофруктов. Под крышками в тарелках скрывались сыр, мясная нарезка, морское ассорти и фрукты.
– Хозяин этого места, – я покатил столик в трапезную, – знал толк в разврате.
Столик тихо катился по высококачественному ковролину с высоким ворсом (доставать крошки и мелкий мусор отводилось прислуге). Расположившись за большим столом, с каждого края которого стояли по 4-ре высоких стакана и 4-ре бутылки воды, заглянул на нижний ярус сервировочного столика, там стояли чистые тарелки, столовые приборы, салфетки и хлеб.
Насытившись бутербродами и двумя стаканами компота, я обнаружил в сахарнице (по форме походила), между кувшинами, чищенные ядра грецких орехов. Взяв горсть орехов, пошёл открывать неизведанные помещения за последней дверью в трапезной. Открыв дверь, попал в кабинет английского лойера (так я себе его представлял). Квадратная комната, по стенам которой от пола до потолка заставленные книжные полки, ближе к окну большой, массивный стол, у окна кресло, в котором можно жить человеку любой комплекции. И всё это обрамлялось окном, задрапированным тяжёлыми тёмно-красными шторами.
Обходя по периметру кабинет, я касался рукой корешков дорогих изданий книг (натуральная кожа с золотым тиснением).
– Хорошую коллекцию собрал дизайнер интерьера, – похвалил «отсматривая» надписи на книжных корешках, знакомые, а чаще не знакомые для меня. Я видел систему и порядок с которой каждая книга занимала своё место. – А тебя я знаю, – подошёл и снял с полки «Сказки о силе» Карлоса Кастанеды, начал листать книгу, – заказавший эти книги человек был шутником и транжирой.
Книга была издана под старинный стиль, когда смежные страницы не разрезались в типографии, для того чтобы прочесть книгу нужно было ножом бля бумаги (который лежал на столе) разделять каждую пару страниц. Усмехнувшись, мысли, что в этом кабинете не брали в руки ни одной книги с полок, поискал глазами книгу о Жане-Батисте. Книга оказалась на противоположной стороне кабинета и также была девственно цела.
– Ты не прав, Патрик, – сказал я автору книги в моих руках, – таким образом нельзя собрать «запах» любви и красоты, только ужас и смерть можно снять с мёртвой, убитой девушки.
– Я лучше. – Похвалив сам себя, поставил книгу на место. – Хоть и не знаю, зачем мне эта коллекция сексуальной энергии разных спектров и оттенков.
Сев в кресло, ощутил, как оно обняло моё тело своей нежной телячьей кожей. Придвинув кресло ближе к столу, развернул перед собой салфетки с апельсиновыми зёрнами. Достал из тряпичного мешка футляры, похожие на пенал для дорогой ручки, но с углублениями для каждого апельсинового зёрнышка и двумя отсеками для увлажнения. Соприкосновение зёрен между собой могло выбить из них янтарь, как и сильная сухость воздуха внутри футляра (при хранении). Закрыв глаза, настроился, представил место, в котором нахожусь и позвал: – Балу. Из темноты возле моей правой ноги донеслось мягкое касание собачьего носа. Я опустил руки к полу. Балу вложил в мою правую ладонь ручку корзинки.
– Молодец, – поставив корзинку на стол, потрепал пса по голове, – можешь тут погулять, пока я работаю.
Пёс удалился обнюхивать обстановку кабинета. «Если я забуду дорогу сюда и мебель не переставят» – думал я, настраиваясь на работу, – «Балу меня всегда приведёт в нужное место». Несколько раз меня выкидывало в моих скитаниях в незнакомые места и Балу приходил мне на помощь. Плюс только он мог принести мне что-то из нематериального мира.
Я приступил к работе: согревал своим дыханием одно апельсиновое зёрнышко на правой ладони моего материального тела; выбирал подходящий по размеру кусочек янтаря из корзины и брал его пальцами эфирного тела; бережно соединял их, запечатывая янтарь в апельсиновых зёрнах своим выдохом. Работа заняла всё моё внимание и когда корзинка почти опустела, услышал лай Балу: «красавица проснулась». Я отвлёкся от работы, просканировал окружающее пространство: «пора закругляться». Пока заканчивал работу (минут 15), чувствовал активные перемещения Наталии и Балу по апартаментам: «Резвятся – значит, она его видит». Завершив работу, собрал все футляры в тканевый мешок, выкинул салфетки в мусорное ведро, взяв пустую корзинку, вышел в гостиную.
Наталия сидела на стуле за столом в моей рубашке на голое тело, гладила Балу по голове, лежащей на её обворожительных коленях. «Балу тоже любит молодых девушек» – мысленно усмехнулся я. Мой нос уловил аппетитный запах чего-то съестного. На столе стояли прикрытые крышками блюда, две пустые тарелки (одна перед Наталией, другая на противоположной стороне стола), высокие бокалы и запотевший кувшин.
– Долго я спала? – Наталия указала мне рукой на место за столом, напротив неё.
Я оглядел помещение. Ни часов, ни окон в нём не было. Вспомнив изменения в освещении через окно кабинета, когда в него вошёл и когда вышел, мысленно прикинул, ориентируясь на время года.
– Часа на три больше меня. – Я прошёл к месту за столом, сел, поставил корзинку на пол, щёлкнул пальцами (эфирными), привлекая к ней внимание Балу. – Более точно сказать не могу, так как ни часов, ни зеркал, в этих апартаментах, мною обнаружено не было. Чем будешь потчевать, хозяйка?
