Арсен Суренович Казарян
В защиту Гамлета
II
И вот Гамлета поражает новое известие: отец подло убит и убийца – дядя. И первое восклицание Гамлета:
О, мои прозрения!
Что это?, значит, подозрения у него были и до этого? Не поэтому ли он все время говорит о необходимости молчать.
Бедный Гамлет!
О небо! О земля! Кого в придачу?
Быть может, ад? Стой, сердце! Сердце, стой!
Не подгибайтесь подо мною, ноги!
О, подлость, и в ней замешены его мать, его дядя:
О женщина-злодейка! О подлец!
О низость, низость с низкою улыбкой!
На расспросы Марцелла и Горацио Гамлет начинает, было рассказывать, но тут же, встрепенувшись, уходит от ответа:
Нет в Дании такого негодяя,
Который дрянью не был бы притом.
И при том еще заставляет поклясться молчать обо всем увиденном.
Гамлет вновь принимает решение молчать. Видимо возник некий план. Но, боже, какой там план:
Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!
Какой там план. Жизнь пуста и бессмысленна, чудовищна и жестока. Все бесцельно и обречено. А кругом скрывается подлость. В самых близких, в самых родных. Скрывается, чтобы неожиданно нанести удар. И нет цели, и каждый день это глупый обрывок дня и ночи, которые мучительно надо пережить.
Оборвалось все, и тот, кто не испытал этого на себе вряд ли прочувствует глубину этих слов:
Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!
Но! Надо отомстить!!! Надо собраться, почувствовать натянутую струну жизни.
