Антон Булычов
Нексум
Глава 4
Именно из-за универсальности нексума я решился на эксперимент, связанный с гравитационным резонансом. Ведь это то, что может позволить нам летать. В ходе исследований электрического резонанса мы нашли, что при определенных условиях нексум не поддерживает электрический ток, а поглощает его. Именно поэтому меня так заинтересовала теоретическая возможность гравитационного резонанса. Ведь используя его, энергию гравитационного притяжения планеты можно будет не усилить, а уменьшить. А в идеале полностью игнорировать.
Уже первые тесты показали, что, хоть стабильную экспериментальную установку и было очень сложно построить, можно заставить парить самые разные объекты. Это открывает такие горизонты, о которых мы ранее и не мечтали. Не медленные дирижабли, которые поднимают за счет огромной гондолы небольшой груз, но гигантские корабли, типа океанических лайнеров, которые рассекают небо над нашими головами. Более того, для движения можно использовать тот же гравитационный резонанс, усиливая притяжение предметов в нужном направлении. Такое передвижение будет полностью безопасным, не требовать использования иных источников энергии, а значит, не будет еще больше загрязнять воздух, чего боятся многие мои знакомые.
Эти мечты напоминают мне самому волшебную сказку.
E.C.
Трамвай на огромной скорости вылетел из мрачного тоннеля на поверхность, осыпая брусчатку ворохом искр. Хоть основной маршрут и спрятали под землю, остановки были расположены на поверхности. Цена за проезд в последнее время снизилась, что позволило многим простым людям теперь пользоваться новыми диковинными средствами передвижения. Всего карлинг, и можно ехать через весь город. Кэб с электрическим мотором будет стоить около пяти, но доставит тебя прямо к парадной. Кэбмэны, использующие старую добрую копытную тягу, за такой маршрут взяли бы не меньше двух-трех десятков карлингов. Поэтому не стоило удивляться, что оба вагона трамвая были забиты до отказа.
Когда состав заезжал в очередной тоннель, освещенный теми же люминесцентными лампами, что и весь город, сидящие гурьбой школьники начинали верещать и показывать пальцами на ровные бетонные стены. В итоге у Адама сложилось впечатление, что они решили проехаться на трамвае только ради развлечения.
Последнее время, все чаще шли разговоры о том, чтобы запустить больше таких подземных трамваев и добавить еще несколько маршрутов. Хотя каналы представляли проблему, так как через них можно было пустить трамвай только по мостам, которые и так были часто перегружены. Поэтому на данный момент чаще предлагали добавить отдельный вагон со скамейками и креслами, билет в котором будет стоить полсотни карлингов. Хотя богачи предпочитают трамваю собственные кареты или мобили. Тем более, что в одной из колоний, откуда родом Сандерс, уже налажен конвейерный их выпуск.
В вагоне стало свободнее только после того, как трамвай миновал по каменному мосту Винью. Река огибала Мильдтон с юго-запада, ограждая его при этом от большинства фабрик и заводов, расположенных на правом берегу. Желающих поехать сюда было немного, ведь заводские комплексы исправно исторгали в воздух адское количество ядовитой дряни. Рабочих же обычно доставляли в грузовиках, принадлежащих заводам.
Комплекс зданий лаборатории впечатлил Адама. Он бы подумал скорее, что тут какой-то военная база. Высокие стены, скрывающие все от любопытных глаз, приличная охрана. На контрольно-пропускном пункте ему пришлось назваться и обозначить цель визита. После длительного сеанса связи с начальством двое хмурых охранников, наконец, пропустили его внутрь, указав на главное крыло. Именно Там Адама ждал Мэтью О’Нил – ассистент и помощник Эдварда Криса.
Сам О’Нил оказался собранным мужчиной в строгом костюме-тройке с огромными мешками под глазами. Что-то в его виде сразу сказало Адаму, что тот находился в лаборатории с самого убийства Криса.
– Миссис Крис наняла меня чтобы расследовать некоторые детали смерти мистера Криса.
– Я в курсе, – О’Нил не прервал Адама, но было видно, что он хочет побыстрее отделаться от посетителя. – Миссис Крис попросила меня помочь вам во всем.
– Тогда сперва расскажите, пожалуйста, о произошедшем.
О’Нил замешкался.
– Простите, я не привык к такому, – он взял со стола какой-то прибор и начал бездумно крутить ручки настройки. – Итак. Я пришел позавчера около семи утра в лабораторию. И обнаружил шефа тут… Он был уже мертв. Я сразу позвонил мистеру Сандерсу.
Адам нахмурился.
– Сандерсу? Не миссис Крис?
– Разумеется. Шеф был гениальным ученым, но практические вопросы всегда решал мистер Сандерс, – Адам промолчал, и через пару секунд Мэтью продолжил. – Мистер Сандерс приказал ничего не трогать. Поэтому я ждал на улице. Запах, знаете ли.
– Запах? – удивился Адам. Тело еще не должно было начать разлагаться.
– Очень сильно пахло паленым… – Мэтью смутился. – Думаю, проще будет потом показать.
– Получается, место преступление не трогали?
– Верно. Только забрали тело. В остальном кабинет осмотрели люди, которых привел мистер Сандерс, они же попросили пока не… проводить уборку. Как я понял, планируется привлечь еще каких-то специалистов.
– Хорошо. Что ж, давайте посмотрим на кабинет мистера Криса, – Адам заметил тень сомнения на лице О’Нила, поэтому торопливо добавил. – Меня наняла миссис Крис. Мистер Сандерс в курсе. Я ранее работал в контрразведке.
Мэтью с облегчением кивнул и повел Адама в глубь лаборатории. Мысленно тот скривился. Формально он не врал. Сандерс действительно в курсе. Впрочем, самому Адаму такие словесные игры претили. Жаль, что иногда это единственное средство.
Сказать, что кабинет был разгромлен – ничего не сказать. Перевернутый и разрезанный едва не пополам картотечный шкаф. Выломанные с мясом ящики письменного стола. Вскрытый сейф. Адам прокрутился дважды вокруг своей оси, подмечая и запоминая детали.
Судя по всему, все, даже сейф, было повреждено одним и тем же орудием. Удивительно ровные проломы, которые потом чем-то обожгли. Это не пожарный топор, как Адам решил сперва. Он подошел к сейфу, чтобы внимательнее рассмотреть след от тонкого широкого клинка. Металл слегка оплавлен. Адам нахмурился. Что могло одним ударом пробить такой слой крепкой стали?
– Вы не в курсе, о чем говорили мои коллеги, которых пригласил мистер Сандерс?
О’Нил замялся.
– Мне оставили копию первичного отчета для миссис Крис…
– Прошу, дайте мне взглянуть, – Адам протянул руку в не терпящим возражений жесте. Мэтью быстро нашел папку бумаг.
«Неизвестное устройство… Расплавлена молибденовая сталь сейфа… Деньги и документы на месте… Патенты в сохранности… Лезвие перебило аорту…»
Адам отдал папку О’Нилу, подходя к замеченному ранее небольшому пятну крови на паркете. Очень небольшому пятну крови.
– Мистер Крис был пронзен насквозь? – Мэтью сглотнул слюну и кивнул. – Края раны запеклись?
Он мог не смотреть. И сам знал, что ассистент вновь кивнул. То же орудие, что вскрыло сейф. Правда, будь температура столь же высокой, крови не было бы вовсе. Адам нахмурился. Он встал и изучил след от лезвия на стене. Дубовая панель, которую неизвестный клинок пробил, немного потемнела. Адам вернулся к сейфу. Сел на корточки. На полу были заметны капельки, оставленные расплавленным металлом. Паркет вокруг них также потемнел.
Адам встал и повернулся к О’Нилу.
– Благодарю. Этого достаточно.
Они вышли в главное помещение лаборатории. Адам в этот раз осмотрел его внимательнее.
Просторное. Много вытяжек. Несколько столов с какими-то миниатюрными приборами. По углам значительно более крупные установки. Некоторые и вовсе заняли бы всю квартиру Адама. Они мерцали голубоватыми электрическими вспышками даже сейчас, когда никто за ними не работал. К каждому такому прибору вели канаты проводов толщиной с бедро.
Ранее подобных штук Адам не видел. Ему, как и остальной комиссии, обычно демонстрировали только сами инженерные образцы или макеты. Поэтому он не знал названий приборов и не мог сделать даже предположения о том, что с их помощью можно было изучать. Осталось только спросить О’Нила.
– Над чем вы работали последнее время, Мэтью?
– Боюсь, я не могу сказать. Многие проекты засекречены на государственном уровне!
– Это может быть важно для дела, – ассистент все еще колебался. – В общих чертах.
О’Нил вздохнул обреченно.
– Шеф нашел уже давно способ использовать частицы нексума не только для электрического резонанса, но и для механического. Некоторые разработки уже забрал мистер Сандерс. Но, кроме того, мы недавно обнаружили, что возможен гравитационный резонанс. Это может перевернуть все наши представления об использовании нексума!
Чем дальше, тем больше распалялся О’Нил. Он уже явно забыл, что эти сведения – государственная тайна. Слишком велико было желание похвастаться. Адам тихонько покачал головой.
– Сандерс забрал разработки?
Мэтью выглядел как рыба, вытащенная из воды.
– Да… Забрал. Наши разработки, как правило, теоретические. Мистер Сандерс всегда доводит их до ума перед тем, как патентовать и использовать в механизмах.
Адам кивнул.
– Спасибо, Мэтью. Вы очень помогли.
Адам вышел из лаборатории и нахмурился. Важные для Сандерса бумаги, похоже, не пропали. Точнее, не пропали патенты, о которых он говорил. Или О’Нил не был в курсе самых «вкусных» разработок. В любом случае в кабинете явно что-то искали и нашли. Иначе бы Сандерс не беспокоился бы о неких мифические бумаги. Судя по всему, дело принимало очень дурной оборот, ведь главным подозреваемым, как не посмотри, становился сам Сандерс.
Адам тихо выругался сквозь зубы и отправился обратно к трамвайной остановке.
Глава 5
На самом деле в каждой сугубо военной технологии можно найти что-то полезное в мирной жизни. Протезы помогут обычным рабочим. Технологии связи разумно использовать для того, чтобы любой мог связаться со своей семьей даже в другом городе. Разрабатываемые Эдвардом радары могут помочь с координацией маршрутов дирижаблей. Системы подачи патронов и двигатели можно использовать в конструкции новых мобилей. На практике, любая технология может быть применена и на фронте, и в тылу.
В этом настоящая сила всех механизмов. В какой бы области не было изначально совершено открытие, далее оно может применяться в других областях. Так, консервирование, и, тем более новейшая технология сублимации, изначально были разработаны для военных нужд, но теперь применяются повсеместно. Динамит, напротив, изначально не нашел военного применения.
Бороться с прогрессом и его распространением бесполезно в той же мере, как бесполезно бороться с ветряными мельницами.
W.S.
Когда Адам доехал до конечной станции трамвая, город вновь прогрузился в туман. Это был не тот туман, который Адам помнил по своему детству. Тогда газовых фонарей едва хватало, чтобы осветить центральные улицы в обычные ясные вечера. Плотный вечерний туман съедал этот слабый свет. Он наползал на город, скрывая все густой мглой. Адам помнил частые истории о людях, которые не могли найти дом в тумане и ночевали в пабах. Только с возрастом он понял, что некоторые дорогу домой и не искали.
Сейчас же туман не мог пожрать весь свет Мильдтона. Он приглушал яркие неоновые краски, но отступал стыдливо, не в силах дать ту же непроглядную мглу. Адам шел по улицам, держась подальше от каналов, которые соединяли Винью с морем. Раньше они были узкими многочисленными притоками в широкой дельте крупнейшей реки островного королевства. Сперва люди селились по их берегам. Затем окружили притоки камнем. А за последний век часть из них и вовсе засыпали. Но все равно в городе оставалось полтора десятка каналов. Иногда широких, иногда превращающихся в паутину мелких капилляров.
Адам, как уроженец Мильдтона, знал их всех поименно. Не только основные крупные каналы, но и каждый мелкий отнорок и тупик. Тут он играл с друзьями, рос, влюблялся, учился. Правда, во время службы в контрразведке он появлялся в столице не часто. Слишком много было разъездов по разным военным базам и лабораториям.
Когда пришлось все же выйти к одному из каналов, Адам заметил, что неоновые вывески причудливым образом мерцают около него. Мерцание сопровождало его, словно верный пес. Адам замедлил шаг, и вывески тоже стали рябить не так быстро. Что-то новенькое. Может быть, это сделали для привлечения внимания? Новые датчики движения? Адам остановился около мерцающей вывески книжного магазина. Абрис красотки, почти скрытой за книгой, подмигивал, намекая на ведомый только ей секрет. Чем-то она напомнила Адаму Николь. Он улыбнулся. Вывеска потухла, а затем вновь стала призывно мерцать. Адам хмыкнул и продолжил путь.
Дома консьерж с красными от недосыпа глазами вручил Адаму несколько папок с бумагами. Адам благодарно кивнул и оставил на конторке пару монет покрупнее:
– Опять берешь по два дежурства, Хью?
– Приходится, мистер Слин. Цены растут.
Адам кивнул, поглощенный своими мыслями. Он поднялся по лестнице на третий этаж. Дважды провернул ключ, налег плечом – давно было нужно перевесить проклятую дверь – и вошел внутрь. Не зажигая свет, положил бумаги на письменный стол, скинул плащ на стул, а шляпу бросил на маленький диванчик. Взглянул в окно на туманные сумерки и раздумал включать большой свет. Настольной лампы хватило, чтобы достать с полки початую бутылку виски и начать разбирать документы, собранные информатором.
Первая папка была посвящена открытию нексума. Адам пролистал без особого интереса научные выкладки и погрузился в чтение второй части.
«Нексум открыт в 1870 году Марком Уоттсом. Первое время новой частице не придавали значения, считая причудой теоретиков. Однако Уоттс не сдавался. Он выбил финансирование и пригласил несколько десятков молодых ученых из разных научных областей начать экспериментировать с новой частицей. Расчет Уоттса оправдался. В течение следующих пяти лет был сделано три открытия разными учениками Уоттса, которые показали, что частица нексума имеет высокую практическую ценность.
Физик Эдвард Крис продемонстрировал явление электрического резонанса. Суть концепции заключается в том, что в замкнутой цепи переменного тока, в присутствии частиц нексума, ток возрастает каждый такт на десять процентов. Создание цепи с отводом энергии перевернуло энергетическую промышленность. Имея генератор переменного тока и цепь с высоким значением протекающего тока, можно почти без дополнительных затрат обеспечивать потребности в электричестве крупного города.
Биолог Чарли Купер продемонстрировал сначала на популяции мух-дрозофил, а затем и на лабораторных крысах удивительную способность частиц нексума ускорять накопление мутаций. Более того, влияние частиц позволяет проводить скрещивание близкородственных видов, которые в дикой среде не дают потомства. Так, Купер на третьем этапе экспериментов продемонстрировал скрещивание лабораторных крыс с ежами обыкновенными. Потомство оказалось фертильно.
Химик Димитар Посалибас, начавший работать с частицами немного позднее коллег, показал, что частицы нексума служат катализаторами для сборки углеродных и кремниевых полимеров. В течении трех последующих лет им были разработаны углеродные материалы, демонстрирующие сверхпроводимость при температурах, близких к комнатным, прочность стали и легкость алюминия, температуру плавления выше вольфрама.»
Адам с раздражением пролистал следующе несколько страниц. Схемы, формулы, наброски животных и таблицы свойств материалов. Бесполезно.
Остальные три папки были посвящены уже более детально Крису, Куперу и Посалибасу.
«Эдвард Крис. Уроженец северного Мильдтона. Отец тапер. Окончил в 1867 году Эшводский университет по муниципальной стипендии. В 1871 получил степень по физике, после чего сразу присоединился к проекту Уоттса.»
Далее шли более подробно данные о первых работах Криса с нексумом. Адам хмуро пропустил их, не забывая приложиться к бокалу с виски.
«После смерти Уоттса в 1878 году начал проводить отдельные исследования. Первые самостоятельные проекты обернулись неудачей, которая почти поставила крест на его карьере. Ситуация изменилась после того, как Крис начал сотрудничать с изобретателем из Роанока – Билли Сандерсом. Союз оказался плодотворным. Сандерс брал теоретические разработки Криса и превращал их в действующие прототипы. Также именно Сандерс предложил сотрудничать с правительством и военными.
Всего за десять лет Крис и Сандерс запатентовали более пяти сотен машин, механизмов, полезных моделей. На поздних этапах соавтором стал Димитар Посалибас, так как без его инновационных материалов многие изобретения Криса-Сандерса не смогли бы функционировать.»
Адам присвистнул. Значит, Крис и Сандерс куда более тесно, чем он думал, связаны с человеком, который арестован за попытку передачи новейших научных разработок на континент? Это осложняло ситуацию, делая ее еще запутаннее. Похоже, Томас был прав с оценкой: влезая в это дело, можно лишиться головы. А еще это значило, что нужно срочно переговорить с Сандерсом. Что будет проблематично после сцены в доме Крисов.
Адам вздохнул. Его жизнь, как всегда, непроста. Он пригубил виски и хотел уже было отложить папку с материалами на Купера, ведь тот, казалось бы, не был замешен в этой истории. Но потом решил идти все же по порядку.
«Чарли Купер. Уроженец Хэмпшира. Отец пэр. Мать – гражданка республики Шамбли. Окончил в 1861 году Йокский университет. После этого некоторое время учился в академии Бильона. Там в 1869 получил степень по биологии. Уже в 1870 присоединился к группе Уоттса по проекции отца, который инвестировал некоторые средства в исследования новой частицы.»
Адам покрутил бокал, создавая в янтарной жидкости маленький водоворот. Выходит, Купер – богач, который получал образование на континенте. Бильон – это вам не захолустная провинция, а столица республики Шамбли. Их академия уже несколько веков считалась одним из самых престижных учебных заведений мира. К тому же деньги и связи отца вряд ли могли сыграть роль в самопровозглашенной республике. Дворян там со времен революции не жаловали.
«После смерти Уоттса Купер непродолжительное время руководил всеми исследованиями, прежде чем группа, созданная Уоттсом, распалась. Возможно, причиной быстрого ухода Криса и Посалибиса была излишняя тяга Купера к авторитарному управлению всеми направлениями исследований.
Затем на некоторое время Купер взял академический отпуск, пока в 1881 году к нему не обратился с консультацией Колин Хэксли – натуралист, уже несколько лет пытавшийся опубликовать свои идеи, которые остальное научное сообщество считало смехотворными. Как ни странно, Купер заинтересовался идеями Хэксли и в собственной лаборатории они разработали новую теорию генома.»
Адам стоически перелистал несколько страниц, посвященных новой теории.
«С 1885 года Купер и Хэксли работают в лаборатории в Мильдтоне.»
Значит, при желании Адам может их навестить. Это хорошо. Осталась папка Посалибаса.
«Димитар Посалибас – уроженец Хории. Родители имели преуспевающий бизнес по конструированию вакуумных ламп накаливания. Когда Посалибасу было три года, пришлось переезжать и перевозить бизнес в Пьермо. Спустя всего два года, спасаясь от волнений, родители Посалибаса были вынуждены бежать далее, в республику Шамбли. Там дела семьи пришли в упадок.
Посалибас самоучка, который подрабатывал в академии Бильона лаборантом. Именно там он познакомился с Чарли Купером. В итоге Купер в 1873 году пригласил Посалибиса к работе над нексумом в королевство Альбу. А уже в 1874 году Димитар Посалибас обнаружил каталитические свойства новой частицы…»
Адам прикрыл глаза. Черт их всех дери! Сперва он полагал, что убийство Криса может быть связано с конфликтом по разработкам с нексумом. Тогда очевидным подозреваемым был бы Сандерс. После получения информации об аресте Посалибаса появился также шанс, что дело связано с борьбой за монополию над технологиями на государственном уровне. Это подтверждал тот факт, что Крис и Сандерс работали с Посалибасам. Но теперь оказывается, что Купер – не хрен с горы, а сын пэра, если уже не пэр – также связан с этой историей, так как знал Посалибаса еще до того, как тот иммигрировал в Альбу. А может быть, с учетом, что Купер получал образование в Шамбли, и сам сочувствует республике. Адам прижал бокал ко лбу, где что-то непрестанно стучало. Легче не стало.
«После смерти Уоттса Посалибас быстро покинул лабораторию, начав собственные эксперименты. Примечательно, что долгое время не было ясно, кто их спонсирует. Возможно, по старой дружбе Купер, возможно, имели место тайные соглашения с правительством, возможно, иностранные источники. Однако, после 1882 года Посалибас начал плотно сотрудничать с Крисом и Сандерсом, по инициативе последнего.»
Адам пролистнул еще несколько страниц. Ничего полезного. Лишь нагромождения схематично нарисованных атомов углерода и кремния. Адам допил виски и подошел к окну. Прижался лбом к холодному стеклу. Стало легче. Головная боль затихая сместилась к затылку. За окном клубился туман. Он накатывал на город, как огромная океаническая волна, поглощая район за районом. Оставляя лишь мертвенное рассеянное сияние неоновых вывесок.
Свет и волны. Мерный плеск. Адама затрясло. Черная волна поглотила и его. Рука судорожно вцепилась в подоконник. Опять будут занозы? Как в тот раз. Когда…
Адама всего затрясло так, что он едва не рухнул на пол. Он отскочил от окна. Подлетел к столу и приложился к бутылке виски. Пил долго, судорожно всхлипывая. Проливая на подбородок и грудь, задыхаясь.
От влаги на груди и недостатка воздуха стало совсем плохо. Адам сжался в комок и начал скулить.
Проснулся он ближе к полудню, все также на полу, сжимая пустую бутылку. Голова немилосердно болела.
