Анна Зимина
Я, они и тьма
– Ты рабыня номинально – это всего лишь обычная цепочка с каплей магии для фона, подчинения в ней нет. Она сделает тебя для многих невидимкой. Никто не обращает внимания на рабынь.
– А сразу пояснить этот момент было нельзя? – зло спросила я, застегивая цепочку на лодыжке и морщась от неприятных флешбэков.
На это Дерек Ват Йет предпочел не отвечать. Только посмотрел на меня как-то по-новому. Словно бы с интересом… Но огонек в пустом взгляде тут же пропал, будто и не было, и он продолжил говорить спокойным безэмоциональным голосом.
– Во дворце не отходи от меня далеко и веди себя как положено. Никому не смотри в глаза, ни к кому не обращайся, никому не отвечай. Ты – бывшая рабыня, не мне тебя учить. И держи себя в руках. Трогать тебя никто не будет. Ты все поняла?
Я кивнула. Он отвернулся.
Нет, ну он вообще человек? Ох, что-то я сомневаюсь. И во дворец не хочу. Ой как не хочу.
Но мало ли, чего хочет одна нечастная душа, притащенная какими-то непонятными силами в другую реальность. Реальность с другими людьми другого менталитета, с другими порядками, историей, традициями… Душе сначала надо вообще понять, как она тут оказалась и что ей делать для того, чтобы вернуть все на круги своя.
***
Дерек Ват Йет был удивлен. Темная не вписывалась ни в одну известную ему классификацию. Ну не может так себя вести вчерашняя рабыня, да еще и закончившая школу определенного типа обучения. Не может просто потому, что это так же невозможно, как еще не говорящий младенец, который берет в руки меч и идет в армию. Какая бы она там темная не была – она рабыня. А освободившая рабыня, спокойно и добровольно надевающая на себя цепочку? Это вообще немыслимо. А это ее спокойствие? Очень внимательный, пытливо за всем наблюдающий взгляд? Это поведение независимого свободного человека?
Никаких слез. Никаких страданий. Не было жалоб, нытья. А невероятный контроль над тьмой?
Честно сказать, с цепочкой Дерек намеревался ее спровоцировать. А у нее даже глаза не почернели! Это вообще как так?
Впервые за очень долгое время Дерек не мог сопоставить информацию о ней. Данные просто не бились. Дерека это не раздражало – он давно забыл о том, что такое раздражение. Но вот интрига была. Небольшое ощущение приятного зуда, когда попадается сложная загадка.
Это сложная загадка молча смотрела вперед. Собранная, спокойная – ни беспокойства, ни нервов. Она все же едет во дворец, в котором часто бывала, работая на своего хозяина. Может, неприятные воспоминания ее расшевелят?
Дерек Ват Йет открыл дверь мобиля, приглашая ее выходить, а сам следил за каждым ее движением, за каждой напрягшейся мышцей. Может, теперь?..
Но – нет. Она была совершенно спокойна. Изумительный контроль. Повезло.
Дерек Ват Йет не стал дожидаться Сава и Малека. Он пошел вперед, отдавая Йоле команду, как если бы она была рабыней. А сам готовился – ну, где? Где реакции?
Но их не было.
Девушка спокойно шла за ним, опустив голову вниз.
…
А во дворце тем временем творилось самое настоящее светопреставление.
В кабинете самого императора собрались только самые преданные и доверенные. Таких, к слову сказать, было немного. Дерека уже давно ждали и сразу же провели к императору. Впрочем, девушку, начальника ГУСа и сына императора тоже – Дерек ясно дал понять, что они с ним.
…С порога на Дерека обрушилась тишина – не было слышно даже дыхания. Безопасники, пара министров, казначей, еще кто-то… Все бледные, молчаливые – и император, который что-то быстро пишет серым грифелем на бумаге.
– Что? – чуть более громко, чем обычно, спросил Дерек Ват Йет. Император Пеор Вартари Тиройор – мужчина среднего роста, средней внешности и средних лет – сразу же поднялся и протянул Дереку гербовый квадратный лист красноватой бумаги – в Тирое такой бумаги не делали. В конце листа стояла печать соседнего государства.
«Я расторгаю договор времен Дигоя в одностороннем порядке и требую вернуть наши исконные земли, все права на них, а также выплатить компенсацию за пользование ими. В ином случае ваша империя будет уничтожена.
Пилий Варатари Дигоная. Император Дигона».
Дерек Ват Йет, недолго думая, передал письмо Саву.
– Так значит, это они! Дигонцы! Они взорвали и магазин, и мое управление! …!
Сав был зол, и его резкая фразочка сняла молчаливое напряжение в императорском кабинете.
– Война! Они не имели права нарушать договор!
– Они не имели права вообще пересекать границы!
– Они убили наших людей!
– Призвать к ответу!
– Война!
– Нет.
Слово императора было сильным и увесистым. И очень, очень неожиданным. Он сложил перед собой исписанные листки и продолжил:
– Не будет войны. Мы отдадим земли Дигону, и на этом все закончится.
– Но земли… – несмело сказал кто-то, кажется, казначей. – Там разработаны самые большие карьеры…
–…Там добыча меди…
– Там люди! Там несколько городов!
– А если бы на императора покушались?
Император не дал спору разгореться вновь.
– Людей вывести, выплатить за брошенные дома из казны, дать работу. Разработанный карьер завалить. Уничтожить все, чем мог бы воспользоваться Дигон – города, села, дома. Выкупить дороги, по которым идет с торговыми караванами Дигон – не имеет значения, сколько это будет стоить. Перекрыть Дигону ряд торговых путей очень высокими пошлинами – экономически страна очень сильно пострадает. С пошлин пополнить оскудевшую к тому времени казну, но это позже. Выпустить из тюрем тех, кого я укажу – пусть порезвятся на территориях врага. Привести тех пятерых, которые отвечают за теневую часть города. Будем разговаривать. Остальные распоряжения получите завтра. А сейчас я буду писать ответ. Все вон. Малек, остаешься со мной тоже, будешь учиться. Савар, да? Тоже останься, решим, что делать с твоим управлением. Дерек Ват Йет, тебе поручу отправить ответное письмо Пилию Дигонаю. Ты что, рабыню купил?
Серые цепкие глаза остановились на девушке в простеньком платьице. Он дождался, когда выйдет последний министр, внимательно изучая девушку. Она под взглядом самого императора если и смутилась, то очень незначительно.
– Нет, не рабыню… – задумчиво сказал он сам себе, – цепочка поддельная, я чувствую. Так чего она тут делает? Ты что, невесту себе нашел?
Светлые брови императора поползли вверх от удивления.
– Нет, не невесту. Она – темная. Инициировалась недавно. Все причастные уже наказаны.
Император непроизвольно отошел на два шага. В его серых глазах на миг мелькнул испуг.
– Она под контролем и под моим приглядом. Я отвечаю за последствия.
Если император и хотел что-то сказать, то после этих слов решил промолчать. Дерек Ват Йет не зря занимает свое место – с его силой он может позволить себе держать темную в качестве секретарши. Ему виднее. Лезть в это не хотелось.
– И я бы хотел перенести ГУС во дворец на время. Пока не восстановим здание, – сказал Дерек.
Император молча кивнул.
– Савар, приступай. Обратись к управителю, он выделит все, что нужно для восстановления работы ГУСа. Возьми с собой темную, накорми, я скоро приду за ней. И ты, Малек, выйди из кабинета. С отцом потом поговоришь.
Император дернул щекой. Его приказы Дерек нарушал очень часто, и к этому, казалось, можно было бы привыкнуть. Можно было бы, только вот самолюбие порой кололо.
Дерек же, дождавшись, когда дверь хлопнет, уселся перед императором – ровно, прямо. Посмотрел тому в лицо своими пустыми зелеными глазами и сказал:
– Ты должен начать с Дигоном войну.
Глава 8
Император удивленно смотрел на Ват Йета. Порой ему казалось, что сам не очень-то и нужен на своем десятилетнем посту.
Вообще Пеор Вартари Тиройор был не очень сильным правителем. Он до последнего не мог поверить, что боги выбрали его. Но в право правления вступил. Кто в своем уме от такого отказывается?
Пеор всегда имел особый, экономический склад ума. Он не воин, не полководец. Армия, войны, бунты, нападения… Всем этим прекрасно мог заведовать Дерек Ват Йет, не вмешивая императора в столь далекие для него дела. Но Пеор пообещал сам себе, что войн за время своего правления он не допустит. И Малека, своего единственного сына, он не просто так приставил к Ват Йету. Пусть мальчишка смотрит, наблюдает, учится… Доносит. Правда, пользы от него было немного. Но это пока.
Вообще Пеор был очень спокойным, уравновешенным мужчиной без всплесков, без истерических требований, без особых притязаний. Он добросовестно работал над благополучием своей страны, пусть и отданной ему всего на десять лет. Ох, как же тяжело было поначалу… Но боги ничего не делают просто так. И не выбирают императора просто так.
Шел шестой год его правления, и Пеор начинал успокаиваться. Все было стабильно. Империя процветала, даже стала намного богаче. Поиграть с налогами, ввести пару интересных идей… Он, например, придумал всеимперскую лотерею: от его предшественника, который очень любил роскошь, осталось много дорогих и бесполезных вещиц. Сервизы, вазы, приборы с ручками из драгоценной древесины, статуэтки, ткани… Благодаря лотерее все эти вещицы окупились не одну сотню раз. Еще Пеор облагородил предгорные земли на юге страны, построив единственное в своем роде крупнейшее производство коровок и свинок – теперь эти земли кормили половину империи хорошим мясом.
В общем, государство цвело.
И тут – Дигон! Небольшая империя людей «горячей крови». Черноглазые, сильные, рослые, крепкие – они были несдержанны и жестоки. За свою несдержанность и жестокость они поплатились большим куском земли – это случилось при предыдущем императоре. А теперь дигонцы хотят забрать свое. И начали они очень нагло – со подрывов зданий недалеко от императорского дворца.
Пеор войны не хотел. Это смерти, горе, разорение. Поэтому сразу же, получив хамский ультиматум и ответ на вопрос, кто подорвал два здания в столице, принялся думать, как выйти из положения с наименьшими потерями. Обдумывать предстояло еще много, но Дигон в итоге должен очень пожалеть.
Но Дерек Ват Йет, который говорит, что нужно развязывать войну…
Император пытливо посмотрел в пустые и ничего не выражающее глаза своего собеседника и поборол дрожь. Он за эти шесть лет так и не привык к его…хм… особенностям.
– Объясни.
Дерек сложил руки перед собой, сцепив пальцы в замок – поза максимального его эмоционального напряжения. И сказал:
– У Дигона есть все основания на нас напасть, у них есть сила – их государство сейчас сильно как никогда. Они не остановятся на возвращении земель. Надо дать отпор, ударить войсками первыми, ответить на унижения и смерть ваших подданых достойно. Не надо отдавать им земли. Не надо писать ответ. Надо собирать армию и атаковать. Только ваш приказ – и я все сделаю, подготовлю. Подписывайте. Времени совсем немного.
– Нет.
Ответ императора был категоричен.
– Пока я император – войны не будет. Ты – безопасник. Вот и занимайся своей работой. А Дигон слаб. Обескровить его несколькими удачными ходами, и все закончится.
Сталь в голосе обычно мягкого и спокойного императора даже немного удивила Дерека – ведь прежде он всегда соглашался и никогда не перечил. Но у Дерека Ват Йета был серьезный аргумент. Этот аргумент излагался на паре маленьких листочков, которые он протянул императору.
На листочках – быстрой рукописной заметке – было написано нечто немыслимое.
– Разведка сработала как надо. Эта информация их первых уст. И сами понимаете, что никому нельзя ее выдавать. Ни Малеку, ни министрам – никому.
Император все смотрел на первый листочек, в котором быстрым почерком были записаны зашифрованные наспех слова:
«В Дигоне источник богов. На месте высушенного озера. Все знают, утечка пошла из дворца. Был, видел сам».
И вторая: «Источник сильный, стабильный, делится магией и силой. Его уже спрятали и засекретили, поэтому записываю и передаю то, что видел ранее».
– Мой самый талантливый менталист отправил. Коснитесь полоски внизу.
Император провел пальцами по грифельной полоске под буквами. Чертивший ее менталист, видимо, медленно и с силой давил на карандаш, одновременно вспоминая увиденное и вкладывая образ в простую черту. Теперь от нее горячим воздухом поднималась магия. Через несколько дней она испарится полностью, но сейчас образ, который увидел в Дигоне менталист, отпечатался перед глазами императора.
Это был действительно источник богов – такой, каковым его можно было себе представить по крошечным огрызкам информации в старых книгах. Пульсирующий, снежно-голубой, чистый – он искрил силой магии, силой Шестнадцати богов.
Император растерянно моргнул, и видение исчезло.
– Понимаете теперь? Дигон обязательно нападет и начет подчинять себе весь мир с такой силой! Пока еще не поздно, подписывайте приказ.
– Нет.
Отказ императора был в этот раз еще тверже. Дерек нахмурился – он знал, что без воли императора, запечатленной на бумаге его магией, он не может ничего сделать. Шестнадцать богов выбирали императора не просто так – они давали ему силу власти, наделяли его исключительным правом принимать решения единолично. Пойти против воли императора – значит, навлечь на себя беду, гнев магии Шестнадцати и гибель.
– Нет. Мы вернем земли Дигону, и на этом их претензии к нам исчезнут. Если они не успокоятся на этом, до все участники мирного договора вступят в альянс против Дигона, и тогда никакой источник их не спасет. Я уверен, они отступятся.
– Не отсупятся, – ответил Дерек, изучая лицо императора.
Его губы были крепко сжаты, скулы проступили четче, обычно блеклые глаза насытились грозовым цветом. Даже осанка выправилась, стала по-настоящему королевской.
– Ты упрямец, – вдруг дерзко, почти грубо сказал Дерек. Правда, взгляд его при это не изменился, оставшись таким же изучающе-равнодушным.
– Из-за твоего упрямства будут умирать люди. Твои люди на твоей земле. Ты уже лишился простых граждан, уже лишился своих законников. Не будь дураком. Подпиши мне приказ, война должна начаться сегодня.
Император чуть не поперхнулся, краснея от гнева. Такого поведения от главного безопасника он совсем не ждал.
– Пошел вон! – гаркнул император и кивнул на дверь.
– Простите… Но вы не правы! Вы не даете мне выполнять свою работу! Я должен делать все для безопасности империи. Все! Понимаете? А вы мне не даете! Сколько людей еще погибнет из-за вашего упрямства?
Теперь Дерек говорил быстро, прерывисто, обличающе он словно бы примерил на себя другой образ. Но глаза… Все те же.
– Мое слово – последнее. Выйди вон.
Император был уже зол. Грозная магия Шестнадцати сгустилась над его головой горячим заревом.
И Дерек отступил. Вышел из кабинета, приняв свое обычное выражение лица.
– Мерзкая кукла! Пустая и нахальная! – пробормотал ему вслед император. Устало откинулся в кресле.
Он собирался как следует обдумать полученную информацию. Принять решения, отдать распоряжения, сделать все, что нужно. Только бы не допустить войны.
***
Слуга на выходе из кабинета императора слегка поклонился, давая понять, что готов к распоряжениям.
– Император распорядился отвести нас к управляющему. Девушку накормить, мне – кофе, – сказал Сав, поклонившись в ответ. Хм. Весьма уважительный жест для прислуги. Или тут так принято? Я снова обратилась к памяти Йолы, но она неожиданно тяжело мне открылась. Я стояла в растерянности, как человек, который забыл, куда дел ключи за пару минут до выхода, и теперь мучительно мечется: шкаф? Тумба? Может, в сумке? Ощущение, впрочем, долго не продлилось, и я вспомнила, что ни одно дело, кроме тунеядства, тут не считается позорным или унизительным. Это они правильно, это они молодцы. Но вот что с памятью? Усилие, которое я приложила для того, чтобы вспомнить такую незначительную мелочь, напугало меня.
– И мне кофе и мясо, и десерт, и воды. Много воды, – вставил Малек и расхлябанно развалился в кресле, отвлекая меня от неприятного тревожного ощущения. Хотя, может, я зря нагнетаю? Я вообще в последних событиях немного потерялась, не успевая анализировать, вот и растерялась немного. Еще бы: с утра на голодный желудок урок истории, взрыв, страдания людей, кабинет императора и личная встреча. Боже! Да тут имя свое забудешь!
Немного успокоившись, я поравнялась с Савом. Он переставлял ноги как машина – шел, глядя прямо перед собой.
– Эй, ты как?
Сав с трудом сфокусировал на мне взгляд, и я вздрогнула. Он явно не был сейчас настроен на поболтать по душам.
– В порядке.
Ага, таким голосом отвечают в американских боевиках. «Билл, тебе ногу оторвало, в плече торчит нож, у тебя сломано семнадцать ребер, бедро и пенис. Еще гангстеры забрали твою собачку и спустили в унитаз твоих любимых гуппи. Ты как?». «Я в порядке», – отвечает Билл, вынимает из плеча нож и идет мочить обидчиков, вытирая скупую слезу печали по несчастным гуппи. Мужчины… Все-то у них всегда в порядке! А потом бедным женщинам остается только смотреть на последствия этого «порядка».
Я вздохнула и взяла Сава за руку. Он меня поддержал и успокоил, когда я билась в истерике в его кабинете, теперь и мне положено его поддержать. Сав такого жеста от меня не ожидал – отдернул было руку, но я ободряюще сжала его запястье.
– Все будет хорошо. Все живы, всех вылечат. Ничего непоправимого не случилось.
Сав на секунду задумался, мягко высвободил свою руку из моей, но все же улыбнулся мне уже нормальной, спокойной улыбкой.
– Спасибо, – благодарно шепнул он и пропустил меня вперед. Мы входили вслед за слугой в гостиную, в которой нас, слава богу, наконец накормят. Мой организм настоятельно требовал еды, и чем больше, тем лучше. Видимо, от стресса.
Слуга с коротким поклоном оставил нас втроем и, пообещав, что скоро все будет, ушел.
– Ты вообще как? Дерек тебя не обижает? – спросил Сав, опускаясь в кресло и разглядывая меня. – Хотя темных обижать – такое себе удовольствие.
Я хмыкнула.
– Я сама еще не до конца разобралась. Знаю только, что могу держать тьму под контролем. И что я теперь не рабыня.
– Да ты вообще на рабыню не похожа, наглая слишком – влез Малек, скривив лицо.
Я обернулась к нему. Конечно, на рабыню я не похожа. Я ею никогда и не была, в отличие от Йолы. И я просто физически не могла вести себя по-рабски. Может, меня хватило бы на пару часов, но постоянно… Но это вроде бы не было проблемой в глазах других. По крайней мере, все можно списать на тьму, которая изменила мое восприятие. К тому же, я сейчас, конечно, выглядела, как нежная юная ромашка с миленьким личиком, но на самом деле реальной мне уже четвертый десяток идет, не девочка. И развязная речь и поведение этого сопляка меня раздражали. Но я сдержалась.
– Конечно, не похожа. Я же не рабыня, – спокойно ответила ему и снова отвернулась.
– Но ты была рабыней! С детства! Подчинялась всю жизнь, как собачонка своему хозяину.
– Малек… – предупреждающе начал Сав, поднимаясь с кресла, но договорить не успел.
В груди кольнуло от злости. Я в два шага подлетела к пацану, схватила его за воротник и, приблизив свое лицо к его, заговорила свистящим от гнева голосом:
– Я ведь темная. Разозли меня посильнее – и я могу пожелать, чтобы и на твоей лодыжке появилась цепочка. Хочешь? А потом ты будешь каждый день делать работу своего хозяина, выполнять все его дурные приказы – и не дай боги тебе выполнить их плохо. И каждую ночь твой толстый, старый, потный хозяин, которого ты ненавидишь, будет тебя насиловать, просто потому что ты хорошенький блондинчик и не имеешь права отказать. Хочешь?
«Давай! Сделаем это? Давай? Я могу, я хочу», – пронеслось шепотком в голове, и я выпустила воротник перепуганного насмерть мальчишки.
Шепот, как всегда, отрезвил меня, и вырывающаяся было тьма отступила, спряталась.
Я отвернулась, пытаясь отдышаться, успокоиться. Мне не нужны такие приступы. Контроль, контроль… Вот так. Хорошо.
Успокаиваясь, я не увидела, как Сав наотмашь бьет Малека по лицу. Я обернулась на хлесткий звук и увидела, что пацан скулит на полу, зажимая кровоточащий нос. Сав же схватил его за многострадальный воротник и спокойно сказал:
– Извинись немедленно! Ты перешел все границы. Это не достойно сына императора и мужчины. Не позорь себя и отца.
– Да пошли вы! – вспыхнул Малек, покрываясь некрасивыми красными пятнами. Всхлипнул, выбегая из комнаты, и чуть не сбил входящих слуг с подносами. За ними шел, видимо, тот самый управляющий – седой старичок, напоминающий Ходжу Насреддина. Такой же невысокий, с белой бородой и хитренькими узкими глазками. Он внимательно посмотрел на убегающего и всхлипывающего Малека, рассмотрел сорвавшуюся с его лица каплю крови, и я поняла, что император будет в курсе случившегося очень скоро. Интересно, Саву будет что-нибудь нехорошее за то, что руку на наследника поднял? У нас бы его уже волокли на казнь.
Но Сав не выглядел испуганным. Он с улыбкой на меня посмотрел и кивнул на мой благодарный взгляд, а потом коротко поклонился вошедшему управляющему. Я повторила его жест. Как-то само всплыло – видимо, память тела.
***
– Все будет сделано в самые кратчайшие сроки! – заверил Ирий Ват Горем, управляющий, который слушал, кивал и записывал за Савом, дополняя и давая дельные советы. На меня внимания он не обращал никакого, даже не смотрел в мою сторону. Поддельная рабская цепочка делала свое дело. Сав тоже ее заметил – очень уж ярко блестело это «украшение». Он даже в лице изменился, но отвернулся от меня и продолжил обсуждать дела с управляющим. И чего мне? Стоять и ждать?
На столике стояла еда, накрытая прозрачными колпаками. Красивая, очень аппетитная и очень ароматная. Я не ела со вчерашнего дня еще и от нервов, а сейчас время перевалило за полдень. И чего я жду?
Я смело подошла к столу, расстелила на коленях салфетку, налила воды в бокал и откинула колпак на блюде с мясом и яичницей. Вверх поднялся ароматный парок. Я воткнула вилку в желтый яичный глазок, подхватила мясо, набила рот теплым хлебом… М-м-м! Класс!
Из рук управляющего на пол шлепнулась папка с бумагами, а сам он смотрел на меня со священным ужасом. А что такого то? Ну ест себе девушка и ест.
– Что? – спросила я у него, поспешно выпивая кофе.
Но управляющий возмущенно передернулся и отвернулся.
Что-то не так. Что-то серьезно не так. И я напрягла память. Ничего. Пустота. Воспоминаний Йолы не было! Паника подступила к горлу. Как я без них?! Я не смогу читать, писать? Знать то, что знала она? Мне же конец придет! Быстрый и неотвратимый!
Аппетит пропал, в голове забилась паника. Я громко положила вилку на столик.
– Сав! Принеси мне книгу!
– К-какую?
Но я не обращала внимания на удивление в его голосе и возмущенное кряхтение управляющего «Насреддина».
– Какую угодно! Любую страницу с текстом!
Сав протянул мне листок со списком, который держал в руках.
– Подойдет?
Я попыталась прочесть, но незнакомые буквы остались незнакомыми! Память Йолы меня покинула! Черт! Да я теперь спалюсь, только идиот не поймет, что со мной что-то совсем не то. Одно дело – вести себя немного странно, получив под кожу тьму, а совсем другое – забыть историю, традиции, этикет, правила поведения, суеверия, людей, которые знали Йолу, забыть, как читать и писать, да вообще – все забыть! Я же тут не выживу!
Страх бился в висках, и, откликаясь на нее, закололо сердце. Ну, началось.
Тьма выплыла из пальцев, ногтей.
– Сав, проводи управляющего, – сказала я, изо всех сил пытаясь себя контролировать и пряча руки за спину. Да, еще глаза в пол.
Он, умничка, понял. Подцепил управляющего под локоть, собираясь вывести его из комнаты. Правда, Насреддин не собирался подчиняться приказам, как он думал, рабыни.
– Да где тебя учили, наглая девчонка! Ты должна открывать рот только по приказу! Ты что о себе возомнила? Я скажу твоему хозяину! Где это видано, чтобы рабыня в присутствии мужчин ела? Чтобы приказы отдавала?!
Его белая аккуратная борода тряслась. Он возмущался, говорил-говорил-говорил, и его брюзжание сливалось в сплошное жужжание, которое меня бесило. Я хотела, чтобы его не было. Я хотела, чтобы он заткнулся.
Тьма поняла это как приказ, как команду к действию. Она зашептала что-то в моей голове, кажется, радовалась, а потом вырвалась сплошным черным полотном.
Мое сердце билось как сумасшедшее, вместе с ним пульсировало в голове. Перед глазами потемнело, словно бы на лицо положили темную вуаль. И сознание тоже словно бы затянуло мраком.
Я услышала только, как управляющий внезапно осекся, а потом увидела, как на пол рухнуло его тело. Тьма кутала его, наслаивалась, и он захрипел. Потом перед моим лицом появилось лицо Сава. Он открывал рот, что-то кричал, но я не понимала – как во сне, когда нет сил поднять руку и оттолкнуть. Он что-то сделал, вроде бы использовал магию – я ощутила ее как горячий поток воздуха. Но тьма на это рванула из меня с большей силой. Я видела, как Сав замахивается, чтобы ударить меня по лицу, но мне было все равно. Я не боялась, я просто ничего не понимала, всего лишь отмечала происходящее. Но Сав почему-то так и не ударил.
Вместо этого он обнял меня, привлекая к себе. Погладил по голове, как ребенка и поцеловал в макушку. Начал покачивать меня из стороны в сторону – вправо-влево, вправо-влево…
– Тише, ну, тише. Успокойся, девочка, успокойся, – услышала я его голос. Потом почувствовала тепло его тела, горячую руку на моей макушке – очень уютный жест, прикосновение родом из детства.
И в следующий миг все исчезло. Никакой тьмы. Дико оглядевшись, я бросилась к телу управляющего. Только бы жив был! Только бы был жив… Боженька, пожалуйста! Я не хочу становиться убийцей! Пожалуйста. Пожалуйста.
Сав, рванувшийся к управляющему вместе со мной, уже горячил тело управляющего своей магией. Потом перестал. Встал, перехватил мою руку, которой я лихорадочно пыталась нащупать пульс старика, и сказал:
– Он умер.
