Анна Кутковская
Дом, у которого вынули душу
В больнице
Из дремы их вырвал звонок телефона. София судорожно вскочила, схватила телефон, в спешке выронила его. Наконец, трясущимися руками нажали на кнопку приема вызова.
– Да, алло! Алло!
– София, это я, Игорь.
– Ч-ч-черт, – выдохнула женщина.
– Есть какие-нибудь новости?
– Нет, пока никаких. Я собираюсь ехать в больницу, буду сидеть под дверями до тех пор, пока меня не пустят к моей девочке!
– Не лучшая идея, но если ты не собираешься отступать, то подожди полчаса – я заберу тебя. Дождешься?
– Да, – после недолгого молчания ответила София.
– Хорошо. Если что-то будет нужно, сразу звони на этот номер.
– Послушай, Игорь, зачем тебе это все?
– Как-нибудь потом расскажу. До связи.
Все это время Алекс внимательно прислушивался к разговору, но кроме слов Софии ничего не услышал. Между тем женщина отложила телефон, встала с дивана и скрылась в кухне. Через минуту оттуда раздался перезвон посуды, звук льющейся воды, стук ножа о разделочную доску – в общем, все те звуки, которые свидетельствуют о том, что готовится завтрак.
София была деятельна: резала хлеб и колбасу, делала бутерброды, укладывая их в пластиковый контейнер, снова варила кофе, что-то бурчала под нос. Она была настолько сосредоточена, что не с первого раза услышала, как Алекс окликнул ее.
– Что? Чего тебе? – спросила она, не оборачиваясь к нему.
– Я спрашиваю: ты собираешься в больницу?
– Да, собираюсь.
– Я с тобой.
– Как хочешь, – пожала плечами женщина.
– Почему этот Игорь названивает тебе?
– Ты снова за свое? – София обернулась к бывшему мужу так резко, что неприбранные волосы взметнулись вихрем. – Какое тебе дело до этого? Не ты ли бросил нас, променяв на молодую… На молодуху?
– Я просто….
– А вот не надо просто! Это тот человек, который помог увезти мою дочь в больницу и был рядом со мной всю эту чертову ночь!
– Карина и моя дочь! – начал закипать Алекс.
– Конечно, твоя! Вспомнил, что называется!
– А ты… Ты… – искал он, чем бы уколоть Софию. – Надо было не трахаться с малознакомым мужиком, а за дочерью следить.
Глаза Софии помертвели и налились слезами. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыла. Алекс хотел сделать Софии больно – он добился этого. Вот только ярость его тут же потухла, а вместо желания обидеть появился стыд и злость на себя за такую низость.
– Прости, я не это хотел сказать. Я не знаю, что на меня нашло.
Но женщина не смотрела на него – казалось, она полностью ушла в себя. А на кухне начала твориться бесовщина: все дверцы начали закрываться и открываться, оглушительно при этом хлопая, стол, стулья, холодильник и прочая мебель начали плясать на месте, свет мигал, краны то открывались, то закрывались. Алекс стоял столбом, не в силах пошевелиться. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы снова не раздался звонок. София схватила телефон, прижала его к уху, внимательно вслушиваясь в речь на том конце трубки. «Я скоро буду», – и отключилась. Прошла мимо Алекса, не взглянув на него. Разделась на ходу, сбросив с себя домашнюю одежду, будто и не было его здесь, будто он был пустым местом для нее. Натянула джинсы, свитер и куртку, всунула ноги в ботинки и вышла из дома, даже не закрыв дверь.
Алекс боязливо заозирался по сторонам, боясь, как бы гремевшие на держателе ножи не полетели в него. Не дожидаясь этого, он стремглав кинулся в прихожую, схватил куртку и, закрыв дом, сел в машину и поехал вслед за Софией.
***
В приемном покое дежурила новая медсестра. Но, увидев взлохмаченную Софию и запыхавшегося мужчину за ее спиной, поняла, что именно о них предупреждал ее Заболоцкий.
– Вишневские? – уточнила она на всякий случай. Оба кивнули. – Разденьтесь, пожалуйста.
София и Алекс скинули с себя куртки и шапки, натянули бахилы и отправились за медсестрой. Комфортабельный, но очень медленный лифт доставил их на четвертый этаж – в отделение интенсивной терапии. Троица шла по тихому белому коридору. Из-за открытых дверей палат доносилось мерное пиканье кардиомониторов. Медсестра остановилась рядом с палатой номер четыреста тринадцать.
– Так, Вишневская Карина. Восемь лет, – читала она с планшета. – Политравма. В коме. Состояние нестабильное. Входите, – шагнула она в палату, Алекс и София молча вошли за ней.
Медсестра подошла к кровати, проверила какие-то датчики, поправила капельницы, пошевелила трубочки и снова обернулась к паре.
– Состояние нестабильное, как я уже сказала. В любой момент может понадобиться вмешательство медицинского персонала. Егор Михайлович разрешил вам побыть с дочерью. Если понадобится помощь, нажмите на красную кнопку в изголовье. И ради бога, – повернулась она к ним на пороге палаты, – не передавите трубки и не пытайтесь вытащить их. А то всякое у нас было.
Медсестра вышла, деликатно прикрыв дверь. Палата была просторная, вторая кровать пустовала. Алекс присел на нее. София взяла стул, придвинула его к кровати, на которой лежала Карина, села и осторожно взяла девочку за руку.
– Карина, детка, – проговорила она сбивающимся голосом. – Ты слышишь меня, солнышко?
Она прижала тонкую, почти прозрачную руку дочери к своей щеке.
– Карина, доченька, пожалуйста, послушай меня, – сбивчиво лепетала София. – Ты только поправляйся, пожалуйста. Мы найдем Матрену, сошьем ей новое платье, как ты давно хотела. И съедим целую коробку печенья за один раз. И щенка заберем – того, с улицы, которого ты просила. И на море! Обязательно на море поедем. Ты слышишь, Каринка? – но ответом для Софии по-прежнему было мерное пиканье и шум аппарата ИВЛ.
Внезапно больничную тишину нарушил мужской бас и недовольный женский крик:
– Мужчина! Вы кто? Говорю же: Вам нельзя сюда! Сюда только родственников пускают!
– А я и есть родственник!
– Мужчина, Вам нельзя…
Дверь в палату шумно открылась и на пороге появился Игорь. В руках у него был букет цветов и связка розово-золотистых воздушных шаров. София и Алекс повернулись на шум. Игорь же, увидев, что рядом с Софией стоит бывший муж, замер. Окинул взглядом палату, затем, не глядя на медсестру, протянул ей букет с цветами:
– Это Вам.
– С-спасибо, но Вам все равно…
– Я сейчас уйду, – твердо ответил он и двинулся в сторону больничной кровати. Остановившись по другую сторону от пары, он привязал воздушные шары к изголовью кровати.
– Извините, что помешал. Если понадоблюсь, ты знаешь, как меня найти, – с этими словами он вышел из палаты, оставив позади ошарашенных Софию и Алекса и удивленную медсестру.
– Что этот мудак себе позволяет? – возмутился Алекс, когда дверь в палату закрылась, а в коридоре снова наступила тишина.
– Он просто пришел поддержать меня.
– Но это я должен был тебя поддерживать, а не он!
– Я вижу, – устало проговорила София. – Твоя дочь в коме, а ты все никак не успокоишься – все отношения выясняешь. Пойми ты наконец: я уже давно не твоя жена и не твоя собственность. Ты мне никто.
– Как бы не так. А то я не видел, как ты мои вещи хранишь!
– Вещи? – усмехнулась София. – Я просто забыла о них, не льсти себе.
– Ты просто…
– Алекс, оставь меня в покое! Если ты не готов оставить свою глупую ревность даже здесь, то просто уйди отсюда.
– Это и моя дочь тоже, поэтому… – гневную тираду Алекса прервал бешенный писк кардиомонитора.
– Что это? – испуганно спросила София.
– Не знаю, – ответил мужчина. – Наверное, надо вызвать кого-нибудь.
Алекс выбежал в коридор, уже через минуту палата наполнилась белыми халатами и отрывистыми фразами. Софию и Алекса оттеснили в угол комнаты. Врач и две медсестры колдовали над телом Карины, а захлебывающийся писк все не умолкал. Так прошло несколько минут и…. Писк прекратился, оставив людей в палате в гробовой тишине.
– Нет! Нет! – закричала София. – Сделайте что-нибудь, пожалуйста!
Она кинулась к врачам, но Алекс удержал ее, крепко прижал к себе и не давал смотреть на то, как врачи суетятся вокруг бездыханного тела девочки.
– Выведи родителей, – отрывисто приказал врач медсестре, не прерывая своей работы.
Алекс, не дожидаясь понуканий, вывел Софию в коридор и усадил на кушетку.
– Пусти меня! Пусти! – рвалась она из его объятий. – Я должна быть там, рядом с нею! Пусти!
Но мужчина крепко держал ее. Наконец, силы ее истощились, и София потеряла сознание.
– Что с ней? – спросила пробегавшая мимо медсестра.
– Обморок.
Медсестра убежала, а на обратном пути сунула Софии под нос смоченную в нашатыре ватку, а Алексу – стакан воды.
– Так-то лучше, – кивнула она и побежала дальше.
Алекс протянул стакан Софии – она пила долго, зубы ее стучали о стакан, руки дрожали. Она пила и безотрывно следила за дверью в конце коридора. Когда же она открылась, женщина замерла. По тому, как медленно и тяжело шел врач, София поняла: конец. Но она отказывалась верить в это. Время растянулось для нее почти в бесконечность, но врач все равно подошел к ним и медленно произнес:
– Мне очень жаль…
Старик
В день похорон погода, будто в насмешку, стояла солнечная. На небе не было ни одного облачка. Осунувшаяся и похудевшая, с черными кругами под глазами, София стояла рядом с детским гробиком.
Внизу, под ногами, чернела дыра, в которой в скором времени должна была исчезнуть Карина. София не смотрела на эту яму, потому что ей казалось, что та гипнотизирует ее, приглашает спуститься вниз и отдохнуть в этой благословенной темноте, не нарушаемой ни единым звуком, ни единым движением. Она приглашала ее в ничто. И София была рада оказаться там навсегда, так как вся ее жизнь, весь ее смысл уместился в этом маленьком деревянном ящике, обитом белым атласом.
Все хлопоты по организации похорон взяли на себя Мария и Игорь. Сейчас они стояли позади Софии и Алекса, держа в руках цветы и венки. Плечи Марии сотрясались от плача. Игорь хранил молчание, но в глазах его тоже блестели слезы.
За двое прошедших суток София, казалось, выплакала все слезы, поэтому теперь глаза ее были сухие и красные. Ее душили спазмы, но она физически не могла плакать, поэтому лишь всхлипывала. Алекс, наоборот, утирал слезы и бесконечно шмыгал носом. Он крепко сжимал в руке ладонь Софии, как будто боялся, что она убежит от него.
Священник, приглашенный для отпевания, начал монотонно бормотать что-то, поминая Господа, Богородицу и других святых, прося у них благословения и прощения всех грехов для умершей. «Какие у нее могут быть грехи, – отстраненно думала София. – Она ведь совсем ребенок». Наконец, бормотание прекратилось. Священник отошел в сторону, два копача, опиравшиеся на лопаты поодаль, помогли спустить гроб и снова отошли в сторону, ожидая, пока каждый из присутствующих бросит в могилу по горстке земли. Этот звук вывел из ступора Софию, она упала на краю ямы, протягивая руки вниз:
– Карина! Карина! Что вы делаете! – кричала она на копачей. – Она боится темноты! Я должна быть там вместе с ней! Пустите меня!
Алекс и Игорь подняли ее и отвели в сторону. Копачи, не поднимая глаз, быстро закидали могилу землей, разровняли образовавшийся холмик и водрузили на него небольшой крест с портретом Карины.
Обессилевшая и почти без сознания, София озиралась вокруг, ожидая, что вот сейчас появится кто-то, кто скажет ей, что все это был розыгрыш. Злобный, мерзкий, дурацкий розыгрыш. Но ничего подобного не произошло, вместо этого в отдалении она увидела женщину, в которой узнала Еву. И боже мой, как же она изменилась! Куда подевалась та угловатая дурнушка, какой помнила ее София! Даже на таком расстоянии было видно, что эта женщина ухожена, с хорошей фигурой и одета в дорогую одежду. Лицо ее пряталось за большими солнцезащитными очками, но София узнала бы эту разлучницу из тысячи других женщин по осанке, по тому, как она поправила волосы, по походке. Софии казалось, что на губах женщины играет ухмылка, но сейчас она не была уверена ни в чем – даже в том, что Ева не привиделась ей.
Священник и копачи ушли, Игорь и Мария, держась под руку, пошли к машине. Алекс шел в отдалении от них. Пару раз он повернулся и окликнул Софию, но та не обратила на него никакого внимания. Она все стояла и стояла возле свежей могилы и не могла найти в себе силы уйти. Ей казалось, что она слышит из-под земли плач своей дочери. София стала потихоньку проваливаться в бесчувствие. На границе, когда сознание должно было вот-вот померкнуть, ей привиделся странный старик: слепой, с грязными бельмами глаз, волосы лохматые и нечесаные, одежда вся в заплатах и дырах. Босой, с покрытыми струпьями грязи ногами, он смотрел на нее с удивлением. София смотрела на него в ответ.
– Ты сама хотела, чтобы твоя дочь была счастлива, – наконец сказал он, и голос его походил на скрип несмазанных половиц в старом доме.
– Да, хотела, – кивнула София.
– Так чего же ты еще хочешь? В том месте, где она находится сейчас, она счастлива.
– Она умерла, она не может быть счастлива!
– А разве отсутствие страданий не есть счастье? Ее страдания прекратились, теперь она счастлива, – изрек старец и с этими словами протянул свою грязную иссохшую руку к Софии. – Ты ведь этого хотела? Ты ведь хотела, чтобы она была счастлива?
Женщина хотела отпрянуть от приближающейся руки, но не могла шевельнуться. Она хотела закричать, но вместо крика изо рта вырывалось еле слышное мычание. Рука приближалась, и теперь София могла разглядеть на ней длинные обломанные ногти и толстый слой грязи под ними, набухшие вены и мелкие морщины, испещрившие кожу старика. Рука приближалась, удлинялась, ломалась и изгибалась под самыми странными углами. Теперь она больше походила на высохшую ветвь какого-то диковинного дерева. Еще мгновение, и она оказалась на плече Софии, сжимая его и встряхивая.
«Да что же это, Бог ты мой, спаси и помилуй! Аминь! Аминь! – София пыталась вспомнить хоть какую-нибудь молитву, как учила ее прабабка, но в голове было пусто. – Пресвятая Богородица, помилуй!» Женщина судорожно вздохнула и очнулась на том же самом месте – возле могилы. Ее и правда легонько встряхнули. В ужасе она обернулась назад, ожидая увидеть за спиной слепого старца, но это был Игорь.
– Все в порядке?
– Да, просто… Просто я задумалась, – ответила она с явным облегчением в голосе.
– Я звал тебя, но ты не слышала, стояла со стеклянным взглядом. Точно все нормально?
– Да, да, – торопливо ответила она и позволила Игорю увести себя к машине, за рулем которой уже сидел Алекс.
– Что произошло? – поинтересовался он у Софии, когда Игорь закрыл дверь.
– Мне показалось… – начала было женщина, но остановилась. – Ничего, ничего не случилась. Отвези меня домой. Я хочу домой, хочу побыть одна.
– Еще поминальный обед же, – напомнил Алекс.
Кладбище находилось за городом, поэтому путь до кафе предстоял неблизкий. Из радиоприемника доносилась какая-то мелодия. За окном пролетали поля, заметенные снегом. Однообразный пейзаж убаюкивал. София тяжело вздохнула и привалилась головой к окну. Она очень сильно хотела спать, но боялась даже прикрыть глаза: ей казалось, что едва это произойдет, слепой старик снова возникнет перед ней.
Звонок телефона вернул Софию к реальности. Женщина посмотрела на экран – номер определился, но это был городской номер, которого не было в ее телефонной книге.
– Алло? – неуверенно ответила она.
Еще несколько минут она односложно отвечала «Да» и «Нет», а после отключила телефон и залилась слезами.
– Что случилось? Кто звонил? – торопил ее Алекс.
– Это из по-полиции, – всхлипывая, проговорила София.
– Из полиции?
– Да, нам назначена встреча со следователем.
– Что? С каким следователем?
– По поводу Карины…
***
Поминальный обед прошел в молчании. Почти в молчании – телефон Алекса буквально разрывался от бесконечных звонков. После каждого из них он становился все злее и злее. По его злобному шепоту София поняла, что звонила Ева.
Игорь и Мария, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, говорили о посторонних вещах, пытаясь втянуть в разговор Софию. Но та, ошарашенная звонком из полиции и странным видением, отвечала невпопад, а порой и вовсе не слышала, что к ней обращаются.
Когда обед подходил к концу, дверь в кафе резко распахнулась, а на пороге показалась Ева. Она уверенно прошествовала к сидящим и, притянув стул из-за соседнего столика, уселась рядом с Алексом. Крепкий запах спиртного оповестил всех о том, что она изрядно пьяна.
– Что ты здесь делаешь, – почти прошипел Алекс.
– Хочу поддержать тебя в трудный момент. Ведь не каждый день дочь приходится хоронить.
– Уйди, пожалуйста, и прекрати ломать комедию.
– Какую комедию? Я правда сочувствую вам обоим, а бывшей твоей даже больше, чем тебе. Мы с ней теперь похожи – делим одного мужика на двоих, обе без детей. Ну, не чокаясь! – подмигнула она сидящим за столом и залпом осушила рюмку водки.
София, Мария и Игорь ошарашенно наблюдали за этой сценой. А женщина, не стесняясь, выпила еще раз, закусила и продолжила разглагольствовать.
– Вот ведь как жизнь повернулась, да? Теряешь самое дорогое, самое ценное, что есть. И думаешь: «Да за что мне это», а ведь если разобраться – у каждого есть, за что его наказать.
– Нам, кажется, пора, – Алекс встал из-за стола. – Пойдем.
– А чего сразу пойдем? Я пришла совершенно искренне принести соболезнования твоей бывшей жене, а заодно посмотреть, чем она так хороша, что ты до сих пор зовешь ее во сне.
– Я сказал – пойдем, – сквозь зубы процедил Алекс и с такой силой рванул женщину за руку, что было слышно, как хрустнул плечевой сустав.
– Сейчас мы с Алексом обсудим кое-что и продолжим поминать, подождите минутку, – сопротивляясь ему, проговорила Ева. Люди за соседними столиками, привлеченные шумом, стали оглядываться. Алекс вытащил Еву на крыльцо и встряхнул ее.
– Ты зачем сюда приехала! Я тебе запретил!
– Что значит запретил? Ты мой муж! Мой! Муж! – закричала женщина, вырываясь из его хватки.
– Ты нашла самое ужасное и неподходящее время, чтобы устраивать разборки!
– Я не устраивала разборок! Я просто хотела…
– Посмотри на меня, – встряхнул ее Алекс. – На меня смотри! В глаза! Я же вижу, что весь этот цирк не просто так!
– Да, не просто так! – закричала женщина. – Не просто так! Я устала быть запасным аэродромом! Ты живешь со мной, но ты не мой! Ты до сих пор не отпустил свою прежнюю семью! И вот теперь девчонка умерла. Может быть, теперь-то ты станешь мои?
– Какая же ты мерзкая, – скривился Алекс. – Не думал, что ты способна на такое.
– Ты еще не знаешь, на что я способна, – злобно ухмыльнулась она. – Ты будешь или моим, или ничьим!
– Ты пьяна, тебе нужно проспаться. Я вызову тебе такси.
– Я не хочу такси! Отвези меня домой! К нам домой! Ты мой муж!
– Я уже пожалел, что стал им, – холодно отрезал Алекс и поднял руку, привлекая проезжающее мимо такси.
Кое-как усадив Еву в машину, он дал таксисту денег, продиктовал адрес и собирался вернуться в кафе, но на пороге столкнулся с Софией, Марией и Игорем.
– Я… Простите, пожалуйста, она не в себе, – попытался извиниться он, но София не удостоила его и взглядом. Мария укоризненно посмотрела на него и покачала головой. Игорь же был целиком и полностью занят разговором по телефону, поэтому даже не протянул руку на прощание.
Алекс думал, что отвезет Софию домой сам, но карты легли иначе: вместе с Марией она села на заднее сиденье черного «Вольво» Игоря. Дверцы хлопнули, машина укатила, оставив его на крыльце в одиночестве. Злой и рассерженный, Алекс сел в машину и направился домой.
Черный «Вольво» несся по холодным заснеженным улицам быстро и бесшумно. Мария, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, болтала обо всем, что придет на ум. Игорь молчал – следил за дорогой, изредка отвечая на телефонные звонки. София была благодарна этим двоим, но болтовня подруги выматывала ее, поэтому, когда машина остановилась перед воротами дома, София вздохнула с облегчением.
– Спасибо за все, – сказала она им, когда они вышли проводить ее.
– Ты точно хочешь побыть одна? – с тревогой в голосе спросила Мария.
– Да, мне просто нужно несколько дней тишины.
– Я позвоню вечером, – предупредил Игорь. – Может, передумаешь, или что-нибудь понадобится.
София обняла их по очереди и, не оборачиваясь, вошла внутрь. Дом встретил ее тишиной. Ей казалось, что вот-вот раздастся торопливый детский топот, смех и веселое: «Мама пришла!». Но напрасно она прислушивалась, единственное, что она слышала – тиканье часов и шорох ветвей по стеклу.
София сбросила с себя пальто и обувь, не удосужившись убрать их. Сделала пару шагов и снова остановилась. Ранние зимние сумерки поселились в углах гостиной и прихожей, лестница на второй этаж тонула во тьме. Сейчас, в темноте и тишине, дом, в котором она жила больше десяти лет, казался ей таким огромным, загадочным и даже немного опасным.
София, отчего-то боясь шуметь, прошла в кухню и включила свет. В раковине громоздилась гора грязных кружек и чашек. На плите стояла турка с остатками кофейной гущи. Кухонный стол пятнали кругляши пролитого и высохшего чая и кофе. Рядом, на краю, громоздилась куча бумаг и документов, которые она так и не удосужилась разобрать. Герань на подоконнике высохла и поникла, завершая картину запустения и неряшества.
Чтобы хоть как-то отвлечься от горестных мыслей, София с остервенением накинулась на беспорядок. Она самозабвенно мыла, терла, скребла и чистила все, до чего дотягивались ее руки. Через полчаса кухня сияла чистотой, но легче от этого женщине не стало.
– Выпить, мне срочно нужно выпить, – пробормотала она вполголоса, налила полный бокал вина и, уставшая и опустошенная, села за стол. Залпом осушив его, она налила второй, потом третий, наконец остановилась. Взгляд ее уперся в окно. Там, за стеклом, сумерки сменились темнотой. В окне София видела себя, кухню и часть прихожей, освещенную светом из кухни. В задумчивости она уставилась на свое отражение, как вдруг за спиной уловила неясное движение. София резко повернулась, но прихожая была пустая. Она узнала этот силуэт, но гнала от себя эту мысль, не давая ей обосноваться внутри.
– Кто здесь? – спросила она вслух. – Алекс, это ты?
Дом хранил молчание. София сделала еще несколько глотков вина. Сидя за столом, она до боли в глазах всматривалась в темноту в прихожей, но там никого не было. От напряжения у нее свело судорогой мышцы шеи. Разминая ее руками, она случайно посмотрела в окно, и там, в отражении, столкнулась взглядом с невидящим взглядом старика с кладбища. София вскрикнула, метнулась к кухонному столу, схватила со стойки нож.
– Я видела тебя! Что тебе нужно? Зачем ты меня преследуешь?
От страха голос ее сорвался на писк, руки тряслись. «А чего я боюсь? – вдруг отстраненно подумала София. – Как я буду жить дальше без Карины? Не лучше ли будет мне умереть прямо сейчас?» Эта мысль, однако, не произвела должного эффекта, и женщина еще крепче сжала нож. Вдруг наверху послышались шаги: тяжелые, шаркающие, старческие. Они возникли в комнате Карины и теперь продвигались по коридору в сторону лестницы на первый этаж. София медленно отошла в самый дальний угол кухни, крепко зажмурилась и, как и тогда на кладбище, стала перебирать в памяти обрывки молитв, которые когда-либо знала. Шаги меж тем приблизились к лестнице, незваный гость продолжил свое неторопливое шествие. Ступени скрипели медленно и размеренно, София бормотала под нос молитвы и мелко крестилась. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в темноте прихожей не полыхнул яркий белый свет – подъехала чья-то машина, и фары дальнего света залили прихожую ослепительно яркими лучами. Шаги немедленно прекратились. Свет погас. Шаги возобновились. Невидимка, судя по всему, находился уже на последних ступенях. Раздался дверной звонок. Шаги снова стихли и уже не возобновились. Мелодичная трель наполнила дом, и София, переполненная ужасом, метнулась к двери и распахнула ее. На крыльце стоял Игорь. София вцепилась в него и закричала:
– Игорь, там кто-то есть! В доме какой-то старик, он прятался на втором этаже!
– Тише, тише, – прижал он женщину к себе. – Ты уверена?
София молча кивнула.
– Сейчас мы все проверим, – с этими словами Игорь уверенно вошел в дом.
Следующие пятнадцать минут они вдвоем обошли весь дом от подвала до чердака, заглянули во все шкафы, посмотрели под кроватями и за шторами. Чердак был заперт снаружи, поэтому искать чужака там не было необходимости. Вдвоем они вернулись на кухню. София присела на стул, глотнула вина прямо из горлышка, посмотрела на Игоря. Тот пристально вглядывался в ее лицо.
– Ну, давай, говори, – злобно бросила она, на этот раз наливая вино в бокал.
– Что именно?
– Что я напилась, что мне это показалось и все в таком духе.
– Нет, я не собирался этого говорить. Я просто думаю, что тебе нужно поспать.
– Я не хочу спать. Когда я засыпаю, мне снится…. Мне снится Карина и какой-то старик.
София рассказала Игорю о видении на кладбище, о том, что именно этот старик привиделся ей сейчас. Незаметно для себя она разговорилась и рассказала Игорю о звонке из полиции. Услышав это, он нахмурился, задал несколько уточняющих вопросов и, извинившись, вышел в прихожую с телефоном в руке. София пила вино и слушала негромкий голос Игоря: он говорил отрывисто, односложно, что-то спрашивал и отвечал, но что – разобрать она не могла. Через пару минут он вернулся на кухню.
– Я поговорил кое с кем, удалось взять небольшую отсрочку. Несколько недель – не бог весть что, но всяко лучше, чем ничего. Немного соберешься с мыслями.
– Спасибо, не стоило. Мне неловко и… – София громко икнула, глупо хихикнула, смутилась и замолчала.
От волнения, бессонных ночей и выпитого вина она опьянела. Мысли ее путались, перескакивали с одного на другое. Она переживала, как Карина будет ночевать одна, потом вспоминала о похоронах, об ужасной сцене во время поминального обеда, о предстоящем суде, о странном пугающем старике… София начала что-то бормотать себе под нос, взгляд ее постепенно становился рассеянным.
– Пойдем, – Игорь осторожно потянул Софию за руку. – Тебе нужно поспать.
– Я боюсь засыпать, – жалобно сказала она.
– Я посижу рядом, покараулю тебя.
– Спа – ик- сибо, – пошатываясь, женщина встала со стула и побрела в гостиную.
Там она долго искала плед (который все это время лежал на диване), подушку, ходила кругами. Наконец Игорь силой уложил ее на диван и накрыл пледом.
– Только ты посиди со мной, пожалуйста, – напомнила София.
– Посижу, посижу. Спи давай.
София улеглась и закрыла глаза. Она пролежала неподвижно достаточно долго, Игорь решил, что она уснула. Он хотел переместиться на кресло и подремать там. Но едва он встал, как женщина открыла глаза и схватила его за руку.
– Ты куда?
– Никуда, просто хотел сесть удобнее, – ответил он, и София, успокоенная этим, закрыла глаза.
– Зачем ты все это делаешь? – спросила она через некоторое время, открыв глаза.
– Просто потому что. Давай мы поговорим об этом завтра, пожалуйста.
– Нет, сегодня, – София села на диване, поджав под себя ноги. – Может, потому, что я тебе нравлюсь?
–Может, и поэтому, – кивнул мужчина.
– А может, потому, что ты в меня влюбился?
– Может, – снова кивнул Игорь.
– Раз так, то ты не откажешься немного пошалить, – с этими словами София села к Игорю на колени. Глядя ему в глаза, она принялась расстегивать рубашку.
– Не надо, – убрал он ее руки.
– Ну почему? Ты хочешь, я хочу – мы уже не дети, – торопливо говорила она, пытаясь расстегнуть ремень.
– Не надо, София, – мужчина взял ее за руки. – В тебе говорит тоска, отчаяние и алкоголь. Не надо этого делать, потому что завтра ты пожалеешь об этом.
– Я слишком уродлива для тебя? – резко спросила София.
– Нет, ты одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал. Я влюбился в тебя с первого взгляда. Но секс сейчас – лишнее, поверь мне. Потом, когда все нормализуется, мы вернемся к этому. А сейчас тебе нужно спать.
– Обещаешь?
– Обещаю, – Игорь снова уложил Софию на диван, накрыл пледом и сидел, пока женщина не уснула. А потом, незаметно для себя, задремал и сам.
