Анна Цой
Двойное небо
Я сглотнула. Он улыбнулся.
– Можно я п-подумаю? – прошептала.
Улыбка сползла с его лица, став ещё большим шоком.
– Ты мне отказываешь?! – он подался вперед.
Я быстро-быстро замотала головой, а после нахмурилась и… кивнула.
– Я… еще не… готова, – выдохнула и начала оправдываться, – я была в ужасе, когда ты сказал, что переезжаешь ко мне и… ты приезжал пару раз в неделю и… это вообще не то же самое, что жить вместе! Понимаешь? – скривив лицо, – Лёва, полтора года по два вечера в неделю… я тебя… я про тебя считай ничего не знаю! Да я… я твою фамилию слышала два раза и не смогла запомнить! И-и… – на выдохе, – меня папа запрёт в их квартире и выпустит только в глубокой старости, – поджавшись, – господи, прости меня, я дура! Я знаю это и… я вообще тебя неправильно понимала всё это время, а ты… – почти успокоилась и, наконец, взглянула на него, – можно мы сперва… чтобы я привыкла к тебе… ещё чуть-чуть, поспешно, – и я тебя очень люблю, и надеялась, что ты меня тоже, но… я даже подумать… боялась.
Он улыбался. Но не так, как обычно, а как-то насмешливо, и не надо мной.
– Это ирония, – хмыкнул он над собой, – я всё это время восхищался твоей осторожностью и продуманностью, а ты обернула её против меня!
– Не против те… – начала было.
– Хочешь узнать меня лучше? – подался вперед с горящим взглядом он, – тогда слушай внимательно, Камила: я женился в двадцать три на той, кого считали самой красивой девушкой нашего хм… кооператива, и она была более чем навязчива. Она забеременела, а я, пусть и не был таким, как сейчас, но сволочью не был никогда. Я быстро привык, у нас росла дочь, – усмешка, – я начал понимать, что что-то не так через десять лет, – хмык и насмешливое покачивание головой, – а Лида поступила так, как могла – второй ребенок. Мальчик. И ещё десять лет, – его глаза сверкнули, – я в тот день ехал домой в ярости – я должен был остаться здесь ещё на неделю по работе, а Давид позвонил сказать, что мама улетела отдыхать, – он нервно усмехнулся, – с кем-то, – он дернул головой, – оставила его с няней, – сквозь зубы, – это было не в первый раз, и мне не было до неё дела, однако… – смешок, а после взгляд на меня из-под бровей – он стал спокойнее, – у тебя были большие испуганные глаза, синие от холода губы и… – усмешка, – прозрачное облепившее тело платье, – глядя на меня будто потемневшими глазами, – а моя ярость упала хм… вниз, – его взгляд скользнул по мне, мужчина облизал губы, – я спокойный, сдержанный и… пассивный, – с намеком, – даже в юности, – хмык, – был.
На мою задумчивую хмурость он хмыкнул.
– Мне крайне пригодилось терпение, Камила, – усмехнулся мужчина, – я не верил, что можно хотеть так кого-то, – заставил меня смутиться, – я подал заявление о разводе в первый день нашей встречи. Было сложно отделаться от той, кому со мной явно удобно было. И ты спросила меня про полгода, – кивок, глядя мне в глаза, – полгода, Камила, – убеждающее, – и они прошли быстро только потому, что мне было к кому возвращаться.
Такой взгляд сложно было выдержать.
– Я понял, что люблю тебя в тот момент, когда принял решение не ломать тебе жизнь разницей в возрасте в два раза, – вино снова оказалось в его руках, – когда ты назвала меня тем, кем я ни в коем случае не хотел для тебя становиться, – глоток и с улыбкой, – терпеть не могу ту неделю без твоего голоса, – хмык и уверенное, – и я могу поклясться тебе, что никогда не любил никого кроме тебя.
Сердце замерло. Я не знала, что ответить. Он вообще никогда так долго ничего не рассказывал. Из-за алкоголя?
– Но вернёмся к иронии, – осушил бокал до дна, – когда мне было плевать – всё получалось легко, – усмехнулся, – а после та, кого я позвал замуж, потому что люблю, сказала мне «нет».
Его смех добрался до меня с опозданием.
– Я… – выдохнула.
– Никто не торопит тебя, Камила, – усмешка, – хотя, уверяю тебя, что смог бы договориться твоим отцом насчёт того, чтобы никто тебя не запирал.
Я мотнула головой и подалась ближе к нему.
– Я хотела сказать, что если бы я знала, что ты… чувствовал то же, что и я тогда, то всё было бы проще, – дёрнула губами в улыбке.
Он смотрел на меня ещё внимательнее, чем обычно.
– Пойдём домой, – протянул мне руку Лев.
Я поднялась с его помощью. Встала близко к нему и, положив руку на плечо, поцеловала. Тепло и мягко, пусть он явно хотел по-другому.
– Я не сказала «нет», – разглядывая вопрос в его глазах, – я подумаю. Пару… месяцев. Может чуть больше. А потом обязательно отвечу. Хорошо?
Его рука скользнула по талии ниже.
– Я уже сообщил тебе, что я крайне терпеливый человек, – усмешка, – а ты отчётливо испуганная… – смешок, – содержанка, – накидывая пальто мне на плечи.
Раз он смеется, то:
– Вот если бы ты подарил своей содержанке машину без всех этих… условностей.
Из кафе он вывел меня, смеясь ещё больше. А после был дом. Лифт и коридор.
Очень длинный коридор.
Глава 6 Странные извинения и плохие догадки.
Воскресенье. Лёва уехал с самого утра, оставив после себя тёплую половину кровати, пахнущую им подушку, которую я сразу же забрала себе, и тёплый отпечаток губ на щеке. Ласковый. А ещё слегка недовольный, потому что успел наставительно поворчать на кого-то в телефоне.
Хорошо, что это была не я – я впервые за все эти дни провалялась в постели до середины дня, после чего поняла, что хочу есть, залила мюсли молоком и прямо в том же одеяле развалилась за телевизором, не смотря грозные новости и не стесняясь оставаться в пижаме. Никто не видел этого, а значит и не мог повторять пятьдесят раз, что нужно переодеться.
Вот умеет же он напомнить о себе. Я даже не получив от него сообщения, чувствую и представляю, как он бы злился. А всего только неделя вместе прошла. Ну… почти неделя.
Но без него в квартире было пусто. Как-то тихо, хотя шума он собой вообще не делал – у меня сейчас телевизор говорил больше, чем Лев за всё время со мной.
Так быстро привыкла?
– Да, мам, привет, – я ответила на звонок.
Вышло как-то лениво и сонно.
– Ребёнок, привет, – донёсся до меня её ласковый голос, – как твои дела? Отдыхаешь сегодня?
Я сощурилась, морщась от яркого солнца из окна.
– Ага, – зевнула, – всё отлично. Сессия скоро, так что я уже начала про неё думать, – хмыкнула, – но только думать.
Мама рассмеялась. У неё всегда был такой мягкий смех, что иногда казалось, что она придуривается и ей совсем не смешно.
– Не сильно прогуливаешь со своей работой? Мы с папой переживаем, – она явно что-то готовила в этот момент, потому что из трубки доносились громыхания, от которых приходилось убирать телефон подальше от уха.
– Вообще не прогуливаю, – хмыкнула для неё, – я же из дома. Мне всё равно в какое время начинать.
Её это явно беспокоило. Но она всё равно ответила дрогнувшим голосом:
– Я так рада за тебя, солнце. Мы с папой рады. Ты у нас такая умница, я… только боюсь, чтобы ты не перенапрягалась, ведь… твоя комната всегда тебя ждёт. Ещё три года тебе совмещать с учебой, а я так… надоела тебе со своими вопросами, да?
Как же мне не нравилось ей лгать. Я просто ненавидела себя за то, что делаю. И я могла бы уже признаться, сказать всё как есть, тем более теперь всё было совсем по-другому, но… этот снежный ком уже налип. Мне не сломать его одним ударом. Есть огромная вероятность того, что я сломаю себе руки перед тем, как смогу разбить его на куски снега. Мама не заслуживает такого. Она и лжи не заслуживает, но я всё равно больше боюсь того, что она скажет мне о Лёве, чем о той лжи, которая сидела между нами эти полтора года.
– Конечно нет, мама, – улыбнулась с грустью я, – ты зовёшь меня домой и скучаешь. Почему ты должна мне надоесть? – вспомнила, – да, кстати, что папа хочет на день рождения? Я знаю, что ты что-то уже придумала от себя, но я… или могла бы добавить, или может ты подскажешь мне ещё что-нибудь?
Я слышала, как она вышла с кухни, где явно за нами подслушивал папа. Точнее, она болтала на громкой связи, а он пытался вставить своё слово в наш диалог.
– Камила, ничего не надо! – где-то в отдалении от него, – приезжай сама.
На губы напала улыбка.
– Я приеду, – заверила всех, – и… спрошу Лёву, сможет ли поехать со мной он, – выдохнула на эмоциях, – он работает много, но вас… вы давно хотели познакомиться. Только он…
– Правда? – обрадовалась мама, – господи, наконец-то! Руслан! – вернулась к папе она, – она… Камила приедет с… женихом.
– Парнем, – поправила её, – и мам…
Она снова не дала мне сказать, продолжая радоваться уже с папой:
– А может и… да, ты прав, рано… полтора года, да, Камил? Ох и…
У неё было много слов. И она успела высказать их все, заставляя меня даже не пытаться вставить свои. Она всегда так бурно радовалась чему-то, особенно если она этого долго ждала.
Боюсь представить её выражение лица, когда она увидит его. Зря я ей сказала. Теперь придётся оправдываться перед ними на дне рождении, говоря, что у него столько работы было.
– А мы перенесём праздник на воскресенье! Лёва же не работает по воскресеньям? – всё тараторила мама.
Я почти сказала ей, что он едет к детям в этот день. Но что-то меня уберегло.
– Работает, – зажмурилась я.
– Да? – разочарованно спросила она, – ну, тогда суббота, или… когда он будет выходной?
Губа вжалась в другую.
– Давай субботу, – выдохнула я, – я спрошу у него сможет он или нет.
Не сможет. Второй глупости от себя я не допущу.
– Ладно, солнышко, – довольно улыбалась она, – может скажешь, что он любит? Я приготовлю.
– Он не привередливый, – лгала я, – и любит всё, что ты можешь приготовить.
Ей это более чем понравилось.
– Какой молодец! – похвалила его она, – я тогда… ещё тетя Люда, кстати, приедет, представляешь? Сколько мы её не видели? – она усмехнулась, – сказала, что привезёт своего внука с собой. Намекала, что он как раз твоего возраста. А я ей такая: «Занята наша девочка». Так она посмеялась такая, представляешь. Сказала, что вы с ним в детстве так хорошо дружили, что он тебе точно понравится! Я ещё ей сказала, что у нас Лёва самый лучший, так на всё равно на своем стояла, – она казалась гордой, – уж теперь я ей покажу, что не нужен тебе никакой Вовка!
Я никакого Вовку и не помнила. Как и тётю Люду в общем-то.
– Лёва самый лучший, – повторила за ней я, – ладно, я пойду, у меня… супчик на плите стоит. Нужно… готовить.
– Камила, ещё целый месяц до папиного дня рождения, – жалобно начала она – может быть раньше приедете? Я стол накрою, ты не переживай – папа ему ничего не скажет. Ты же знаешь папу.
В этом как раз и проблема.
– Не получится, мам, – закутываясь в одеяло сильнее, – много работы, правда.
– Л-ладно, я поняла, – пыталась улыбаться голосом она, – как скажешь, солнце. Я тебя люблю. Ты у меня такая умница.
Я хмыкнула.
– А я тебя, мам, – тихо, – пока.
А после того, как нажала на красную трубку, откинулась на спинку и зажмурилась снова.
Как же всё это было тяжело. Но сама же врала. Сама придумывала и сама виновата. Как и в машину тогда садилась сама. От этого было ещё тяжелее.
«Как дела?» – написала Лёве.
Вряд ли он ответит сейчас, но я отправила следом ещё и второе:
«Ты приедешь после десяти? А то я уже соскучилась. Хочешь, я подожду тебя, и ты меня куда-нибудь отвезёшь поужинать?» – вопрос показался мне кривым, но я уже всё написала. Перепечатывать было лень.
На экране телевизора сверкал спецэффектами фильм. Я бы никогда не смогла заставить Лёву его посмотреть. Ему такое совсем не нравилось, а когда я как-то сказала ему посмотреть что-то ради меня, он посмотрел на меня как на идиотку. Хотя я ради того, чтобы уснуть рядом с ним, смотрела что-то старое и «хорошее», как он говорил. Не все эти мои Мстители и Кардашьяны. Шоу у него вообще не воспринималось как адекватное зрелище. Дедушка. Вредный ворчливый старикан.
Звонок в дверь! Я вскочила на ноги, моментально припустила к не заправленной кровати, кинула на неё одеяло, поправила на себе пижамные шорты и распахнула дверь. Только после этого до меня дошло, что у Льва есть ключи, и в дверь он звонить не стал бы.
Сердце упало в пятки. Женщина с тяжелой сумочкой, но уже другой, в руках улыбнулась мне. Я попыталась закрыть дверь.
Я ещё и одна была! Теперь без Юли.
– Погоди! – вставила свою сильнющую руку в щель между дверью и стеной она, – постой, говорю! – она рывком распахнула створку так, что я успела пробежать босиком по подьезду пока цеплялась за ручку.
– Я сейчас вызову полицию! – я вернулась в коридор.
Глаза бегали в поисках чего-нибудь. Желательно чем можно отбиться.
– Стой, – подняла руки напротив плеч она, – я не… всё хорошо. Не надо полицию, – она говорила спокойно и отрывисто, – я с… миром.
Я сняла с базы трубку домофона.
– Я пришла извиниться, – пыталась выглядеть доброжелательной она, – простите меня. В прошлый раз я вас кое с кем перепутала и… обещаю, что больше вас не потревожу.
Я смотрела на неё с опаской.
– Вы здесь живете? – странный вопрос от неё, – в смысле квартира принадлежит вам?
До двери было далеко – дотянуться без бега не получится. Поэтому я кивнула. Медленно, будто боясь, что она от резкого движения нападет.
– Да? – скривила брови она.
Теперь тёмные. Она успела перекраситься почти в чёрный. Я узнала её только по всё той же меховой жилетке и вздернутому верх носу, который ей явно нравился, раз она его никак не замазывала. А то, что красится она сильно, стало понятно по глазам – в прошлый раз они показались мне раскосыми, но нет, обычные глаза. Она была русской. С наращёнными волосами в каре, в новом коротком платье на стройном теле и с белоснежной улыбкой.
– Надо же, – нервно пробормотала она, – я ещё раз извиняюсь за то, что… произошло. Я ни в коем случае не хотела вас… я могу заплатить за ущерб! – она кинулась в свою сумочку.
– Не надо, – остановила её я, резко вывернув дверь обратно и попытавшись её снова закрыть, – просто не приходите больше.
Её пальцы опять удержали дверь. Я начинала злиться.
– Тогда может чай? – улыбалась она.
Я изумилась:
– Нет, конечно, – буркнула в шоке.
Она поджала губы.
– Жаль, – расстроилась в самом деле, – я… знаете, это была моя квартира когда-то. Вернее, наша с детьми, – заставила меня перестать тянуть ручку она, – мы ещё лет десять назад переехали в Москву, а квартира вот осталась.
Я смотрела на неё исподлобья. Да ладно. Не может быть.
– У нас случилась проблема – мы с мужем развелись, и он… – она печально поджала губы, – он нас бросил, – она швыркнула носом, – мы решили переехать обратно, потому что с деньгами… сами понимаете, – взгляд мне в глаза, – он уехал к своей… нашёл себе кого-то на работе, а мы остались одни. Вы же меня понимаете, хоть и… очень молодая?
Мне пришлось кивнуть. Задумчиво так. И тяжело.
– В общем он перестал платить, и я поняла, что нам будет проще здесь, – она вновь улыбалась, – я приехала сюда в прошлый раз, думая, что мои ключи подойдут, а тут даже консьержка меня не хотела пропускать. Забыла, наверное, как я выгляжу, – хмык, – старость – что еще сказать, – она долго возвращалась к основной теме, – а тут другие замки и другая… девушка. Вы купили эту квартиру у моего мужа? Он не говорил, что продает её. Мы с детьми надеялись переехать сюда, а не… понимаете, в Москве у нас тоже осталась квартира, но он… этот… бывший муж не дает её продать, чтобы купить что-то здесь, – она разозлилась, – выделил эти никому не нужные доли для детей и… – её разрывало возмущение, – и при этом хочет, чтобы мы жили там! Ни копейки и… знаете, эти мужчины, чтоб их… – успокоилась она так же резко, – а я, когда сюда первый раз пришла, – она рассмеялась, – подумала, что вы его любовница, представляете! Так разозлилась, – она повела глазами, – даже сумкой вас… простите ещё раз! А потом, когда уже уехала, прямо по дороге подумала «Ну какая любовница?». Вам же… сколько?
– Двадцать, – отрешенно ответила я.
– Вот, – подхватила она, – моей дочке в следующем году двадцать! Ну какая с вас любовница? Вы, наверное, с мамой и папой ещё живете, а я тут… я, кстати, совсем не хочу проблем! – помахала руками перед собой, – извинитесь за меня перед ними тоже, пожалуйста. Я правда не хотела. Так… вышло! Все бы на моем месте так разозлились, не то что… простите.
Я разглядывала её ещё внимательнее.
Плоская обувь – ей было тяжело ходить на каблуках из-за возраста. Ярко накрашенное лицо закрывало всё, что было под этой маской, только если не приглядываться. Пусть морщин у неё было немного, но кожа была не идеальной. Точно не тридцать. Но и не сорок два. Где-то между. Посередине.
Хотелось проругаться.
– Я вас прощаю, – выдавила я, – но не приходите больше, – начала закрывать дверь, – и… не живите прошлым. Отпустите его, если он такой плохой.
Щелчок замка.
Хотелось ещё сказать, что лгать плохо, но это бы точно показало кто я такая. А я этого не просто не хотела – я боялась так, что руки тряслись от ужаса. Потому быстро пробежала к дивану, потом вспомнила, что сбросила одеяло в спальне и сбегала за ним, вернувшись к фильму.
На сердце было тяжело. Все эти слова, чувства, события. Радующиеся люди вокруг. Так много всего за одну неделю. Да у меня за полтора года такого же количества событий не происходило! Я привыкла жить в спокойствии и тишине, одна. А с переездом Лёвы вокруг будто всё активизировалось. Да так, что стало тяжело дышать.
Я такого не хотела. Может поэтому и сказала ему «нет» вчера? Потому что боюсь, что такая жизнь продолжится? А я совсем не хотела её продолжать. Хотела, чтобы в неделю у меня было два важных события – хорошие грандиозные покупки и приезд Лёвы. Хотя… ладно, последнее точно неправда, потому что я очень хотела, чтобы он вернулся. С ним всё оказалось ещё легче.
Я так не скучала по нему, кажется, даже в первые дни, когда мы начали встречаться. Мне не хватало его ворчания и наставительных слов.
«Дела отлично. Я заеду за тобой в девять, когда завезу Давида домой» – сообщение от Лёвы.
Короткое, значит он и в самом деле занят. Интересно, что они делают? И почему он сказал только про сына, но про дочь ни слова? И его бывшая… хотя с ней всё понятно – её там точно нет. Она была здесь. Рассказывала мне какой он плохой. Но мне то он говорит по-другому! Сейчас проводит… перед глазами всплыла догадка.
«Где ты?» – почти отправила, но стерла.
Нет. Отправляться к любовнице на одно лишь воскресенье? Да и все те слова его бывшей выглядели… тупо. Лёва бы так не поступил. Может, она имела ввиду, что он перестал давать деньги именно ей? Хм. Не думаю, что смогла бы что-то выпрашивать у него, если бы мы расстались. Это как-то… странно.
Квартиру бы вряд ли отдала – она была подарком и записана на меня, а значит и возвращать её не нужно было. Но просить ещё денег? Странное действие. Я же не совсем наглая и не глупая.
На сердце всё равно было неспокойно. Я чувствовала, как на меня надвигаются разборки. По крайней мере пришедшая уже во второй раз хм… Лидия, да? Так вот, пришедшая два раза, придёт ещё и в третий, если ей будет нужно. Поверила ли она мне? А после того, что я ей сказала?
– Что думаешь, Юль? – я рассказала всё подруге.
Телефон успел прилипнуть к уху за это время. Я зажала его между диваном и собой, поэтому можно было только повернуться на спину.
– Думаю, что скоро вы познакомитесь, и она надает тебе по башке ещё раз и умышленно, – пыхтя, хмыкнула девушка, – так что или готовься, или беги. Можешь сразу до меня – маман решила, что мне слишком легко живется, поэтому мы сегодня начали садово-огородный период страданий. Езжай ко мне, тебя ждут грядки.
Я улыбнулась.
– Это тебя ждут грядки, а мне вполне сойдёт драка сумками! – рассмеялась, – есть у меня одна тяжёлая и большая.
– Вот и таскай её с собой везде, – хмык от Юли, – но я всё ещё в шоке, что ты ему отказала со свадьбой. Знаешь, я вспоминаю как ты полтора года назад ревела из-за того, что он никогда тебе колечко не наденет на палец, а сейчас… может тебе к психологу походить?
Она явно шутила. Я в этот момент чувствовала себя странно.
– Он свалил на меня кучу всего! – возмутилась, – а я ещё от того, что нужно разбирать шкаф, не отошла!
Юлька оценила тяжесть моего положения. Но не сильно:
– Ты бы знала, как мне тебя жалко! – иронично, – и без машины осталась, и вещи придётся увезти, – цок, – ты такая бедная.
– Очень смешно, – буркнула для неё, – хочешь, я тебе найму какого-нибудь работника, чтобы он за тебя всё там перекопал?
Она усмехнулась.
– Нет, спасибо, – ехидно, – мне мама за те деньги, что ты потратишь, устроит проповедь длиной в час.
Я уставилась в потолок.
– Мы с ним завтра снова едем на дачу, – вспомнила я, – так что я тоже буду строить земельные планы.
– М-да, тебе там явно больше дел, чем мне здесь, – уже серьёзно, – расскажешь потом, что там за «дача». Если там есть место для всего твоего барахла, то это огромная площадь!
Я закатила глаза.
А после вспомнила:
– Это я ещё дочку с сыном не видела, – пробурчала в трубку, – только представь, насколько сильно всё плохо.
Она хмыкнула.
– Тебе капец, – без скрываний объявила подруга, – так что переезжай! Я выделю тебе диван, ложку, тарелку и тяпку.
Настроение у неё было поганое. Поэтому все слова были шутливыми, но немного грубыми.
– Ладно, – я подняла телефон на уровень глаз, – не буду тебя отвлекать.
– Коза бессердечная, – произнесла подруга.
Я положила трубку.
Может всё не будет так плохо? Так или иначе, переживать об этом долго я не хотела, потому взглянула на сиротливо стоящие в коридоре коробки со своими вещами, представила то, как завтра увижу ту самую дачу, и улыбнулась.
А вечером приехал с цветами и едой извиняющийся и уставший Лёва, который даже не был против посиделок с едой перед телевизором. Как обычно с новостями, но в этот раз я донимала его вопросами почти с самого начала.
– Куда вы ездили? – делая глоток сока из бокала.
Мужчина смотрел в экран.
– Аквапарк, – как-то лениво ответил мужчина, – Давид ещё не был в этом городе, и местное заведение его крайне манило своей неизведанностью, – усмешка, – его разочарованию не было предела.
Я представила себе кошмарную детскую истерику с паданием на пол и криками.
– Ты не ездил в Москву? – удивилась я.
Хотя, его жена же сказала, что они переехали сюда. Значит, сам Лёва тоже про это знал.
– Нет, – ему это не нравилось, – мне придётся украсть из твоих планов ещё один вечер на следующей неделе, кроме воскресения, – он тяжело выдохнул, – сообщу тебе позже какой именно. Мне нужно будет разобраться с квартирой, которую нашла Лидия.
Он был зол. Я видела в его взгляде это.
– Зачем они переехали сюда за тобой? – надулась я.
Словно забрала кусочек его злости себе.
– Ты ответила самой себе, Камила, – сдержанным тоном сказал Лев, – за мной.
Мне пришлось кивнуть.
– Она хочет тебя вернуть? – мучающий меня вопрос.
Зачем столько всего делать, если он такой плохой для тебя?
– Нет, – насмешливо посмотрел на меня мужчина, – боже упаси, Камила. Она уже успела познакомить детей со своим… ухажёром.
Мне стало интересно:
– Это рассказал Давид?
Лев скривился.
– Да, но говорить о чужой личной жизни мы не станем, – отмахнулся от меня он.
И сразу же вернулся к еде. Я ждала продолжения, пусть и знала, что если он сказал, то разговор закрыт.
– Ты не сказал и слова про… свою дочь, – вспомнила я, – она с вами не ездила?
– Только в пиццерию, – строгий тон от него, – она всё ещё обижена на меня.
Я хмыкнула.
– А на мать, значит, нет? – усмехнулась я, – тебе не кажется это странным? Если она уже представила им своего парня, то почему плохой ты?
Он стиснул челюсти. Суженные глаза сверлили телевизор, в комнате повисло яростное молчание.
И только через минуту до меня донеслось спокойное:
– Потому что она скрывала его существование эти полтора года, а я твоё – нет, – посмотрев мне в глаза.
И давая понять, что он будет продолжать злиться, если я продолжу спрашивать.
– Мне замолчать? – спросила прямо.
Он фыркнул и отвернулся обратно к экрану.
– Выкорябывай дальше, – расслабился он с лёгкой улыбкой.
Я отставила сок в сторону и подсела ближе к мужчине, чтобы положить голову на плечо и растечься по дивану вместе с ним.
– Это нечестно, – буркнула, – то, что к честному тебе они относятся хуже, чем к ней.
Хмык.
– Давид отношения не менял, – обнял меня одной рукой он.
Можно сказать, что больше положил на меня её.
– Он на твоей стороне?
– Ни на чьей – принимает ситуацию так, как это было нужно, – как-то… зябко.
Бедный мальчик. В этот раз в моей голове появился уже другой его образ: маленький, молча глотающий слёзы ребёнок.
– Ладно, – выдохнула, – что тогда нужно от тебя твоей бывшей? – уткнулась носом в его шею.
– С чего ты решила, что ей что-то от меня нужно? – лениво спросил Лёва, – она планировала взыскать с меня через суд содержание и на себя, но проиграла. Договориться она пыталась – я отказал. Алименты на Давида так же считаются через суд, хотя я предлагал больше. У Поли есть карточка.
На секунду внутри всё похолодело. Я же не хотела говорить ему, что додумалась открыть дверь его жене во второй раз. Какой дурой он меня тогда посчитает? Совсем безмозглой?
– Ты купишь ей квартиру и здесь? – вырвалось.
Мужчина удивлённо меня оглядел.
– Ей? – переспросил, – у неё осталась доля в прошлой. Так же, как и у каждого из детей и у меня. Здесь доли будут только у детей, – внимательный взгляд, – что именно тебя смущает в моём распределении финансов?
Я опешила.
– Н-не… я просто спросила! – решила оправдаться, – мне было интересно, а не… ты же не подумал, что я… больше не буду спрашивать, – не успела отвернуться, как меня схватили и уложили обратно с улыбкой.
– Никто не уличал тебя в корысти, – смеялся мне на ухо мужчина, – ну если только слегка.
Ткнула его пальцем в бок, мстя.
– Хочешь в следующее воскресенье с нами? – его губы прижались к моему виску.
Тёплое дыхание оставило след на коже.
– Если честно, то не очень, – ответила, – мне страшно представить «радость» твоего сына по поводу меня рядом с вами.
Про дочь я решила умолчать. Может у неё рюкзак, а не сумочка, как у матери. Он явно будет бить по голове сильнее.
– Он сам тебя позвал, – заставил меня удивиться сильнее Лёва, – и он в самом деле будет рад.
Я нахмурилась.
– Сколько ему лет? – сглотнула.
– Девять, – разглядывал мой страх мужчина.
– Ладно, – прошептала, – на кого он похож больше, на тебя или…
На ту странную женщину.
– Спорный вопрос, – как всегда туманно произнёс он, – на моего отца.
Я посмотрела на него, ожидая продолжения.
– С ним ты, к сожалению, познакомиться не сможешь, – перестал улыбаться Лев, – как и с мамой, пускай на её счёт вероятность рандеву всё таки имеет место быть.
– Ты не хочешь нас знакомить? – я была этому рада.
Лучше уж мои родители и Лёва, чем его и я.
– Она крайне скверно отзывалась о тебе, лишь только узнав факт существования, – хмыкнул он, – боюсь представить, что с ней произошло, когда ей сообщили примерный возраст.
Я рассмеялась.
– Примерный?
– Я дальновидно умолчал о реальном, – смотрел на меня с тёплой улыбкой Лёва.
В сердце от неё стало так же мягко и приятно.
– Я тебя люблю, – сердце замерло как в первый раз, когда я произнесла это для него.
Губ нежно коснулись его.
– Ты – один из тех лучших моментов, что были в моей жизни, – смотря мне в глаза, сказал он, – пусть ты и бессовестно улизнула от ответа на приглашение моего сына.
Он усмехнулся. Я слегка смутилась.
– А куда мы пойдём? – в груди поселилось что-то странное, – на следующей неделе будет тепло, и я предлагаю центральный парк. Или… Горсад? Когда я последний раз там была вообще? Карусели – это классно. Что думаешь?
– Спрошу, что думает по этому поводу Давид, – кивнул Лев, – с ним будет легче поладить, чем с Полей.
Я пожала плечами.
– Она тоже будет с нами? – спросила его.
Мужчина мотнул головой.
– Очень маловероятно, – коротко.
Скрывать радость из-за этого было трудно.
– Вещи отвозить будем после твоей работы? – перевела тему от греха подальше.
Он кивнул.
– Приеду пораньше, – хмыкнул, – чтобы ты смогла оценить все виды сада и покосившейся кирпичной кладки домика, дабы желание тратить деньги на газон отпало.
Я улыбнулась.
– Мы по-разному видим мир! – сообщила ему, – так что можешь уже готовить деньги.
Он зевнул.
– Так и есть, Камила, – хмыкнул Лев, явно имея ввиду слова про взгляды, – что думаешь насчет какао?
Я улыбнулась и, вынырнув из-под его руки, нагло залезла на колени, приткнувшись лбом к его лбу. Тёплые руки сразу же обняли меня. На его лице появилась похожая на мою милая веселость.
– Мне кажется, что ты уснёшь, пока дойдёшь до кухни, а мне самой лень, – нос к носу.
Его пальцы скользнули вниз, после чего аккуратно залезли под футболку, чертя нежные линии по спине. Кто бы сомневался, что его усталость пройдёт!
– Поверь мне, – спуск его губ по моей шее вниз и проникновенный шёпот, – я более чем дойду.
Пальцы под футболкой спереди. Приятные, хоть от них и бежали мелкие мурашки по всему телу. Ласковый ручеек поцелуев у уха… щекотливая мочка. Футболка через голову. Его руки на мне. Стеснения от того, что сверху меня ничто не закрывает, уже нет – он приучил меня за эти полтора года.
Поцелуй в губы. Мои руки на его шее, пока меня предвкушающе несут в спальню.
– Кухня в другой стороне, – усмехнулась ему в губы.
Голая спина на прохладной простыни.
– Разве? – смешок.
Нависнув сверху.
