Андрей Арсланович Мансуров
Запрещённая фантастика
Вот: на предпоследней странице он данные по этим самым донорам и нашёл.
«… стволовые клетки отобраны в момент рождения, и хранились в соответствии с условиями ХНиП – 56/2417 – 13, до момента смерти отобранных индивидуумов, произошедших от естественных причин.
Социальный Индекс поведения соответствует стандартному значению.
Физические кондиции на момент смерти и данные авторегистратора аномалий и болезней позволяют сделать заключение о полном соответствии Норме.
Комиссия в составе:
Верховного Психоаналитика (шла фамилия и подпись выгоревшими чернилами),
Верховного Физиотерапевта (то же самое),
Министра по делам Колоний, и –
Министра Здравоохранения –
постановляет:
Признать пригодным в качестве исходного генного материала стволовые клетки:
– мужской экземпляр: Дэниэл Хэммет, европеоид, родители… – далее шли подробные генеалогические сведения вплоть до пятого поколения предков, выделявшиеся, как особо подчёркивалось, устойчивостью психики в любых ситуациях, сангвиническим темпераментом, настойчивостью в достижении целей вплоть до упрямства, отсутствием наследственных болезней, и абсолютной (это тоже подчёркивалось!) социальной совместимостью и толерантностью.
Мэлт не удивился, что в отношении «женского экземпляра» – Сэры Розенберг – отбор оказался не менее строгим. Из «характеристик» запомнились «доброжелательность, открытость, и мягкий юмор». (Интересно: где бы это в, например, Миранде – этот самый «юмор»?!)
На последней странице стояли все мыслимые и немыслимые визы уже низших и не столь ответственных чиновников по делам Колоний и разных Министерств: неразборчивые подписи, размазавшиеся полувыгоревшие оттиски печатей и штампов, и…
И больше в брошюре ничего не было.
Не веря своим глазам, он снова пролистал всё от начала до конца: нет, всё верно.
Основные параметры, характеризующие работу организма для мужчины/женщины, фамилии и анкетные данные предков для отобранных «экземпляров», и… Визы с печатями. И – штамп: «Высшая степень секретности».
Почесав в затылке, и зачем-то понюхав брошюру, (она пахла давно слежавшейся пылью, прелой бумагой и старой пластмассой) он спрятал книжечку на место.
Сказать, что он оказался разочарован – значило ничего не сказать.
Вот, значит, что было главным при отборе кандидатов: их физическое здоровье и «Индекс Социального поведения». То есть – способность бесконфликтно уживаться с себе подобными в экстремальной обстановке новоосваиваемой планеты. Когда стрессовые ситуации и проблемы неизбежны, и возникают ежедневно. Если не ежечасно…
Мэлт засунул руки под подушку и невидящим взором уставился в потолок.
Странно. Оказывается, генный материал был взят всего у двух доноров.
Следовательно, вся их колония тогда, три с лишним века назад, была заселена клонами всего двух, причём явно «элитных» и «морально и физически устойчивых» кандидатов… И «скрещивание», то есть, браки, заключались только между ними же. То есть, по-идее, и дети доноров, и дети их детей должны были оставаться стрессоустойчивыми, социально уживчивыми, терпимыми, и физически здоровыми…
Но…
Как же получилось, что все эти столь «высокотолерантные» и «коммуникабельные» «экземпляры», когда их произвели в достаточном для нормального освоения Данаи числе, перегрызлись, словно пауки в банке, и разделились на два Лагеря, ведущих непримиримую Войну на поголовное истребление уже триста лет?!
Что послужило причиной Конфликта? Причём – явно нешуточного?
Мэлт перевернулся на бок.
Он, конечно, проходил древнюю историю. Историю Земли. (Хотя раньше плохо понимал: чем она может помочь выживанию их Колонии здесь, за миллионы парсеков и световые годы от Прародины… Которая теперь превратилась в почти такую же абстракцию, пустой звук, как, скажем, «чёрная икра», или «Квазар».)
Но вот теперь память услужливо подсказывала причины таких Конфликтов там:
Вера (например, протестанты и католики – ну как тут не вспомнить Варфоломеевскую Ночь?! Или – война за «освобождение Гроба Господня»…).
Борьба за Жизненное пространство. (Гитлеровская Германия. Ну, или колонизация Америк – где вырезание коренного население оправдывали той же Верой. Вернее – её отсутствием у туземцев…)
Борьба за расовую чистоту (Германия же: там даже своих даунов и калек уничтожали и стерилизовали!).
Различные социальные системы (Противостояние социалистического и капиталистического лагерей). Но там хоть до открытой драки не дошло…
Он с ухмылкой вспомнил и древние расы и нации: Рим с его захватнической политикой, варваров Скандинавии, просто совершавших банально грабительские набеги. Чингиз-хан, Тимур, турки-сельджуки. Опять-таки – захват Испанией и Англией колоний в Америках, Индии, Австралии…
Да мало ли: война за освобождение от рабства, за уравнение прав черных и белых. За Ресурсы, что стало особо актуально перед отлетом их предков на Данаю…
Все эти причины казались просты… И, по-крайней мере – понятны!
А что было делить здесь?!
Планета – девственно пуста! Пять здоровенных континентов с неплохим умеренным климатом. «Жизненного пространства» – море! Заселяй и размножайся, сколько душе угодно! Почва отлично даёт один урожай в год. Травы для скота везде – океан!
(Однако факт остаётся фактом – весь скот, (кроме свиней, быстрее всех набирающих убойный вес!) съеден три века назад, а замороженные эмбрионы из НЗ никто и не думает размораживать: еды и людям только-только хватает!)
Религия? Чушь: и они, и противник – имеют одну Религию и Веру. В Спасителя. Да и не могли они столь быстро и радикально разойтись в основных Догматах…
Но – что тогда?! ЧТО?!
Где эта первопричина, этот Мотив, заставивший Детей одной Матери и одного Отца, схоже думающих, одинаково «здоровых и устойчивых в Социальном плане», схоже подходящих к любым жизненным Ситуациям и проблемам, сцепиться столь серьёзно?! Буквально насмерть?
Мэлт почувствовал жжение в груди и глазах.
Что это? Опять слёзы?!
Он уж забыл, когда так часто плакал – только в зелёном детстве, когда на него кричали Наставники и Воспитатели. За провинности и невыполнение Заданий… А он не может выполнить, потому что не понимает, как…
Или – в первые дни работы на Ферме…
И вот он снова плачет.
Плачет от бессилия. Потому что снова не может понять – что же произошло такого, что вызвало… Конфликт фактических Братьев и Сестёр!.. И по Духу, и по Крови!
Но может, можно попробовать это как-нибудь потихоньку… Выяснить?
Если его Начальство будет знать, что и как там, в самом начале, пошло не так, может, удастся поезд «планомерного освоения планеты» вернуть на нужные рельсы?..
И ещё вопрос – если он попробует выяснить… Не отправят ли его за «внесение паники и деморализующих настроений в ряды…» на досрочную Утилизацию?!
Расспросы Мэлт начал прямо с Миранды.
После очередного «оздоровительного» сеанса, когда она, разметав по подушке чуть влажные от пота волосы, как обычно смотрела в потолок, ещё не уснув, Мэлт, тоже лежавший на спине и смотревший туда же, спросил:
– Миранда… Всегда хотел у тебя спросить. Конечно, если такой вопрос не считается секретной информацией… А ты вблизи наших врагов видала?
Миранда отреагировала равнодушней, чем он мог бы предположить. (Значит, вопрос не является «секретной информацией»):
– Разумеется. Правда, не часто – не забывай: я же – снайпер. А мы предпочитаем работать с больших дистанций. Но уж трупов понагляделась – не сомневайся…
– Я вот чего хотел узнать: они… Отличаются от нас?
– В каком смысле?
– Ну… В прямом! Мы же воюем с ними! Значит, они должны как-то отличаться от нас! Ну, там, другой цвет кожи, другие лица, другое обмундирование… Вы же, чтоб не обознаться, как-то их отличаете, когда стреляете в них?
– А-а, поняла… Да, униформа у них другая. Наша – серо-зелёная с бурыми пятнами. А у них – больше синего. И ещё каски у них… А у нас – шлемы.
– А…Лица? Фигуры? Ну, комплекция, цвет кожи?..
– Не знаю. Никогда не задумывалась. Да нет – ничем таким, вроде, не отличаются. Они тоже белые… Вернее – кожа тоже бледная, как у нас. Рожи… Хм. Рожи как рожи. Два глаза. Нос. Ну, что ещё… Рост… Такой же.
– И пальцев на руках у них – сколько? – Мэлт чуть усмехнулся, думая превратить всё в шутку.
– Пальцев – обычно пять. Но вот ты спросил, и я вспомнила – точно! Попался нам однажды типчик с шестью! Отсюда мы сразу сделали чёткий вывод: раз они посылают мутантов в бой, значит, ресурсы живой силы почти исчерпаны, и наша окончательная победа – близка!.. А, да. Ещё другой раз – застрелили типа с третьим глазом во лбу. – и, слыша, как у Мэлта воздух устремился в лёгкие для удивлённого вопроса, – Шучу. Таких ещё не встречала.
Мэлт медленно выдохнул. Однако продолжить интересующую его тему внешности не решился, спросив что-то уже о оружии противника.
– Оружие? Да точно такие же автоматы и карабины как у нас! Похоже, у них нет недостатка в боезапасе – стреляют часто. Патроны не экономят. Значит, наверное, как и у нас, есть свой завод по производству… Однако мы, когда подбираем их пули, видим: оболочка из меди гораздо тоньше нашей. Значит, запас меди у них явно поменьше.
– А тактика боя… Сильно отличается?
– Ха!.. Да никак не отличается, если уж на то пошло! Те же засады, пикеты, контроль периметра колючкой и минами… Нет, вылазок они, как и мы, давно уж не делают – себе дороже! Так что то, что я видала убитых вблизи – большая удача. Вон: кое-кто из новеньких вообще видали их только в бинокли через ничейную полосу – за двести шагов!
– Понял… Миранда. – он повернулся к ней лицом. – А ты никогда не задумывалась, почему мы с ними… Воюем? Ну, вернее – из-за чего?
– Мэлт… Что-то ты сегодня какой-то слишком любопытный! Ты что – собрался переметнуться?! – она грозно нахмурила брови, – Смотри мне! Пристрелю сама!
Мэлт… Рассмеялся, откинувшись снова на спину. Потом снова посерьёзнел:
– Миранда. Тебе тридцать шесть. Ты всю сознательную жизнь воюешь. Дослужилась до сержанта. Вот мне и интересно: ради чего ты воюешь? Какая окончательная наша цель? Да-да, я знаю! – он прервал её в момент, когда уставные слова уже собрались сорваться с уст, – Я и сам отлично знаю! «Уничтожить под корень вражеский рассадник…», словом, поубивать их всех. Чтобы колонизировать планету только нами. Нашим, так сказать, потомством.
А вот что – потом? Ну, когда колонизируем? Расселимся. И нас станет много… Так много, что начнём друг другу мешать?
– Ну ты спроси-и-и-л… Если б я тебя не знала, могла бы подумать, что у тебя крыша едет… Что, техник, много свободного времени? Стали задумываться? Ну так я вам найду «занятие»!
Миранда и правда, нашла ему «занятие». Так что в ближайшие полчаса Мэлту стало не до вопросов. А потом – уже сил не было их задавать.
После «занятий» сон походил, скорее, на беспамятство.
Утром и после обеда Мэлт продолжал таскать двадцатикилограммовые связки к подъёмнику. Не забывая, впрочем, внимательно просматривать их содержимое там, где отдыхал. Однако ничего достойного интереса больше не попадалось: сплошь ведомости и накладные.
Теперь он отлично понимал, почему эти документы решено было «утилизировать». Не понимал он только одного: почему этого не сделали ещё двести лет назад: кому сейчас нужны все эти скрупулёзно собранные сведения о том, что и когда съели или одели, или вырастили, или использовали при строительстве?!
Но нашёл он и кое-что интересное. Вернее – не нашёл.
Недоставало документов за примерно тридцать лет – как он понял, период, когда и возник Конфликт, и Колония разделилась на две стороны. Их партия тогда заняла Южный Сектор города, противник – северный.
Новая полка с Документами как раз и начиналась с инвентаризационных описей: что и как досталось их части Колонии, и в каком состоянии.
Мэлту интересно было бы, конечно, почитать Протоколы Общих Собраний и другие сведения о поведении и Решениях Руководства до, и после этого самого Раскола: что оно предпринимало, чтобы выжить, и выработать какую-то тактику против врага. Однако такие Протоколы если где и хранятся, то – вряд ли здесь. И, скорее всего, засекречены.
А у него снова пошли Ведомости да Акты списания.
Спина к концу рабочей смены болела… Точно так же. Видать, виноваты Мирандины внеплановые «занятия»…
Во время следующего обеда, рассматривая серые, добросовестно жующие лица с застывшим раз и навсегда «нейтрально-доброжелательным выражением», проявлявшимся в том, что уголки губ приподняты на предписываемые пять миллиметров, и рефлекторным усилием мышц лица зафиксированы навек, словно так их вытесал некий древний каменотёс, и бритые мужские, и коротко стриженные женские затылки, Мэлт прикинул: можно расспросить Анджея, переклассифицированного к ним, в обслуживающий персонал.
Этот украшенный боевыми шрамами ветеран как раз и занимается сейчас Бухгалтерией. Поскольку после пули, перебившей нерв, его правая нога превратилась в беспомощный придаток к ещё крепкому поджарому телу, которое теперь передвигается только с помощью костылей.
Однако к расспросам удалось приступить лишь после ужина, когда можно было идти только спать. Мэлт специально поел побыстрей, дождался момента, когда Анджей встанет, и двинется к себе, и почти «столкнулся» с ним в проёме двери:
– Прости, пожалуйста, Анджей! Ты не ударился?
– Нет, всё нормально, Мэлт.
– А то – давай я тебя провожу до комнаты!
– Да нет же. Всё в порядке, техник! Я не ушибся.
– Ну как скажешь… А то хоть поговорили бы по дороге…
– А вот это – с нашим удовольствием! – Мэлт знал, что когда Анджея перевели на «сидячую» работу, да ещё в отдельном «кабинете», круг общения у того сильно снизился: его боевым товарищам как-то сразу стало… Не до него. А техники, и прочий вспомогательный персонал бывшего капрала… Побаивались.
Некоторое время они шли молча. Потом Мэлт спросил:
– Скажи, Анджей, ты уже семь лет на бухгалтерии?
– Д-да… Даже – семь с половиной. Чёртовы бумажки. Достали – вот! – он показал на минуту оторванной от костыля рукой как перепиливает себе горло.
– А ведомости и накладные ты оформляешь как раньше, по старым образцам?
– Нет. Уже лет семьдесят у нас с этим проще. Это при Глонне додумались – всю эту писанину сократили раз в десять. А потом – и ещё сократили, и упростили… Вот уж спасибочки им большое – разбираться, чего и как, нетрудно… Пишу теперь только сводную ведомость раз в месяц – а то уж больно много бланков уходило. Зато уж пока всё точно рассчитаешь!.. Сам знаешь: на счётах я не мастак – считаю столбиком. Тьфу!
– Ага, понял. А ты не заметил, как у нас с… Потреблением продуктов? А то что-то раньше я наполнял сорок три контейнера, а сейчас – тридцать девять…
– Да, твоя правда. Думаю, это не засекречено, что за последние три года у нас число едоков снизилось человек на сто двадцать – сто тридцать… Перемёрло много стариков-мутантов и женщин… тех, кто много рожали – лечить их чёртовы «климактрические» болячки не может даже Док Престон.
– А как раньше было? Я имею в виду – с бумажками? Ну, лет сто назад?
– Хм-м… Да я как-то не задумывался. Даже не смотрел отчёты, хотя они рядом с моим кабинетом – там, в Хранилище. Но думаю, раньше и бумажек… Да и нас было куда больше. Потому что лет тридцать назад кто-то списал пятьдесят контейнеров для овощей за ненадобностью. И их отправили на нижний Уровень – в Склад долговременного хранения. Знаешь, что это значит?
Мэлт кивнул. Он знал. То, что отправили вниз – практически никогда снова не использовалось для изначальных целей. Зато его «утилизировали», когда кто-то догадывался, как это сделать максимально полезно для Колонии – так, как сейчас все эти ведомости и акты. Вот и отлично. Есть предлог «обосновать» свои расспросы… И точно: Анджей сразу «просёк», что неспроста он решил с ним «поговорить»! Ну так – ефрейтор же!
– А с чего бы это ты стал интересоваться всеми этими буквоедскими сложностями?
На это Мэлт уже придумал, что ответить. Так, чтоб отвести подозрения об истинной цели расспросов:
– Да понимаешь, я уже пятый день в распоряжении Лейтенанта Бурденко. Перетаскиваю как раз эту старую бухгалтерию – ну, там, отчёты, накладные, акты на списание – в Котельную. Решено утилизировать эти старые документы. Ну, сжечь. А их там – море!
– А-а, вон оно что… Ну, с моей теперешней отчётностью тебе столько возиться не придётся! Всех документов набирается – три папочки в год! И те тощие. – Анджей показал мизинец. Мэлт усмехнулся:
– Да, понял… Но вот что я подумал: может, было бы лучше не сжигать ту макулатуру, что я сейчас таскаю, а хотя бы… переработать её в туалетную бумагу! А то эти губки уже всю …опу мне (да наверное, и не только мне!) растёрли!
– Ух ты!.. Какая интересная мысль! А подожди-ка… – Анджей вдруг даже остановился, – Слушай – да ты молоток! Пошли-ка к Майору! Прямо сейчас – он наверняка у себя! Вдруг он поддержит твоё предложение! Потому что задница, и правда, не слишком приспособлена к мытью губкой! Мы всё-таки – не римляне! А я ещё помню те добрые времена, когда!… – Анджея понесло.
Эти времена помнил и Мэлт. Поэтому не возражал хотя бы попробовать изменить Решение Руководства.
Спустя два Уровня, пять коридоров и полчаса, поскольку Анджей, увлёкшись воспоминаниями, ковылял медленней, так как поминутно останавливался для помощи рассказу оживлённой жестикуляцией, они, наконец, оказались у комнаты Майора.
– … а я ему тогда ка-а-ак врежу между глаз! А он брыкнулся на пол, и отключился! И тут его напарник, оказывается, врубил мне прикладом за ухом… Ну, это мне потом Пётр рассказал – он этого напарника грохнул ножом! Ох, и отлично он метал ножи, Царствие ему Небесное!.. Сейчас уж никто так не метает. И даже научиться не у кого – а Пётр-то точно знал какой-то секрет!.. О, мы уж пришли. Ну-ка, постучим!
Стучать пришлось два раза – на первый, осторожный, никто не отреагировал, и Мэлт уж подумал было, что Майор всё-таки на дежурстве. Однако на второй, куда более энергичный, как бы деловой, стук, дверь открылась, и Майор в камуфляжных штанах и серо-зелёной майке открыл дверь:
– Что случилось?! А-а, Анджей, это ты…
– Господин Майор! Разрешите доложить! – профессионально вскинутая к голове рука и чёткость дикции должны были сказать и Майору и Мэлту, что ничего из старых навыков Анджеем не забыто,– капрал Шалевич и техник второй категории Гросс прибыли для сообщения важной информации!
– Ну, заходите, раз уж прибыли. – Майор, иронично приподняв бровь, откозырял в ответ, и отступил внутрь, давая им войти.
Мэлт недоумённо огляделся. Господи!
Да комната Майора ничуть не больше, чем его собственная! Вот только стул покрепче. И ещё – есть два табурета. Может, для проведения «внеплановых» совещаний, вот таких, как сейчас? Но зато здоровущий ящик-сейф, заменявший Майору Мэлтовскую книжную полку, для хранения, скорее всего, секретных документов, у Мэлта точно отсутствовал. Да и слава Богу: он занимал полкомнатки!
– Присаживайтесь, капрал, присаживайтесь… э-э… Техник. Капрал, докладывайте.
– Есть, докладывать! Господин Майор. Техник Мэлт Гросс уже пятый день перетаскивает… – а доклад Анджея прозвучал очень даже чётко и корректно. Он не напирал на то, что столько бумаги, сожжённой за эти пять дней могло бы быть использовано рациональней, а просто… Предлагал один из способов принести большую пользу Колонистам.
Майор погладил себя по ощетинившемуся отросшей щетиной подбородку. Побарабанил пальцами по столешнице. Встал:
– Капрал Шалевич. Техник Гросс. Благодарю за проявленную инициативу. Завтра ваше предложение будет рассмотрено на Малой Планёрке. О принятом решении вам сообщат. Это всё.
Капрал поднялся, Мэлт поспешил последовать его примеру:
– Господин Майор! Господин Майор! – Анджей отдал честь, Мэлт, как положено штатским, просто щёлкнул каблуками. После чего оба развернулись и вышли.
Дверь за ними закрылась.
Уже на их Уровне, у двери своей комнаты, оборвав поток воспоминаний о «весёлых денёчках», Анджей вдруг сказал:
– Знаешь что, Мэлт… Спасибо тебе. Я Майора знаю давно. Видел, как загорелись у него глаза?! Ну а я – видел. Вот помяни моё слово: завтра твой Лейтенант получит люлей, и его Капитан их получит. И все идиоты, которые приняли идиотское решение – ну, сжигать! – получат. А ты будешь перетаскивать макулатуру к другому подъёмнику! И мы с тобой удостоимся если не доппайка за инициативу, так хотя бы Благодарности в Приказе!
Как ни странно, предсказание оправдалось.
Уже после обеда Мэлт перетаскивал связки на один Уровень выше и на двести шагов дальше – ближе к Мастерским работающего подъёмника не нашлось.
За ужином его хлопнули по спине, и ухмыляющийся Анджей показал большой палец. Мэлт показал свой в ответ. А ещё краем уха слышал, что в Мастерских расконсервировали большую дробилку, линию размачивания, вибросита, и сушилку…
Миранда, зайдя к нему в комнату, прямо с порога пожелала узнать:
– Это ты додумался делать туалетную бумагу из старых отчётов?!
Мэлт поспешил уверить, что эта идея пришла к нему в разговоре с Анджеем.
Это не помешало Миранде разулыбаться:
– Чёрт возьми! Смотри-ка, какой ты у меня умный, оказывается! А то мне, да и всем нашим девочкам эти губки уже поперёк задницы стоят! Чёрт бы побрал этих римлян с их дебильными традициями!..
Мэлт отлично знал, конечно, этот хрестоматийный пример – «для чего надо изучать историю»! Какой-то умник из Отдела Изысканий вычитал, что эти самые римляне в своих общественных туалетах подтирались губкой. Которую носили с собой. Вот и пришлось, поскольку альтернативе закончившейся бумаге не находилось долго, принять как неизбежное зло, метод с губкой. Правда, одной на всех…
– Поздравляю! Мужчина моей мечты! В Приказе тебя и Анджея отметили, как потрудившихся на Благо… И т.д. Ну-ка, иди сюда… Сейчас моя личная благодарность будет воплощена в конкретные действия!..
Благодарность действительно была воплощена. В действия.
Проснувшись среди ночи, Мэлт только и мог, что чуть передвинуться, чтоб разместить поудобней затекшую спину – плечо занимала голова Миранды, а нога её покоилась там, где шевеления после двухчасового «воплощения благодарности» точно не наблюдалось…
Утром в столовой Мэлт опять завалился на пол, успев только сунуть палочку-втулку подбежавшему Питу…
Очнулся снова у себя. Посмотрел на электронные часы: через час обед.
За этот час удалось справиться с дрожью и беспомощностью мышц. Запасная майка, раньше положенного убранная в шкаф, не совсем просохла – у них в Лабиринте сыровато, конечно… Пришлось переодеться в то, что было.
До пищевого блока дотащился, придерживаясь за стену. Но теперь он слышал за спиной не презрительные, а сочувственные шепотки и разговоры: «вот, мол, пусть – эпилептик, зато – голова на месте! Это же он сообразил насчёт туалетной бумаги!»
Оказалось, что бумага уже разнесена по туалетным блокам. Мэлт почуял странную гордость… А молодцы они с Анджеем!
После обеда пришлось вернуться к перетаскиванию. Доннера, поставленного на эту задачу вместо него, он с разрешения Лейтенанта отправил назад в Оранжерею.
Таскать оказалось тяжко. Он жутко потел от слабости, и задыхался. Но послеобеденную норму – семнадцать пар связок по двадцать кэгэ – выполнил. Думать и сомневаться он не переставал всё это время: это позволяло отвлечься от трясущихся ног и заливающих глаза ручейков пота.
Ну хорошо – предки вывели всё население их Колонии из Автоклавов. А кое-кто затем вступил в брак, и «размножился» и естественным образом. Но где же тогда Корабль, доставивший автоклавы, запасы, материалы, и всё остальное на Данаю?!
И – главный вопрос! – кто воспитывал и обучал всех младенцев-клонов, пока они не выросли, и не научились хоть что-то соображать и делать?!
Ближе к ужину Мэлт наметил себе следующую «жертву» для расспросов.
Док Престон не удивился его приходу: видать, уже читал благодарность в Приказе.
– Здравия желаю, господин Капитан!
– Здравия желаю, Техник! Заходи, Мэлт! Спасибо от имени моей задницы! Проходи, присаживайся! – с медработниками среднего звена можно было обходиться без Уставных условностей и «докладов»: этот персонал, несмотря на всю важность, тоже подпадал под категорию вспомогательного, и звания являлись чистой формальностью.
– Док… – когда старичок в том же блёкло голубом халате, что и всегда, сел напротив, и добрыми морщинистыми глазами посмотрел ему в лицо, Мэлт перешёл прямо к делу, – Я вот что хотел спросить. Вот наша Колония на Данае. Она же была… Ну, то есть – все первые колонисты были получены из Автоклавов?
– Ну… Да, насколько я знаю. – док поправил сто раз чиненные, и от накладок и швов нелепо смотрящиеся очки, съехавшее на кончик носа. – а что?
– Док… Я вот всегда хотел узнать – а кто же их воспитывал, выращивал и учил все эти пятнадцать-двадцать лет, пока они… Не стали взрослыми и выученными? Разве не экипаж корабля, который всё добро для Колонии сюда привёз? И где тогда…
Потомки этого экипажа?!
– А-а, вот ты к чему всё это… – док посмотрел в угол. Комната его, точно так же, как и Мэлтовская, и Майорская, ничем от стандартной «конуры» не отличалась. Разве что только шкафом для сверкающих хромом инструментов, куда сейчас взгляд Дока и был направлен, – Рассуждаешь… Интересно. Не как все. Теперь я понимаю, как ты смог додуматься насчёт переработки бумаги. – он сделал жест ладонью, – Нет-нет, я отлично понимаю, что это не Анджей, а ты предложил…
Ну так вот – о Корабле. Никто из его экипажа своих генов здесь не оставил – если ты об этом. Да и не имел права. Это считалось бы преступлением! Колонисты, вернее, генный, наследственный материал для них – подбирала специальная Комиссия, там, на Земле. И уж не сомневайся: кандидатов проверяли вплоть до предков пятого колена!.. – Мэлт еле удержался, чтоб не кивнуть утвердительно. Однако вовремя спохватился, и попытался раскрыть глаза и рот пошире – чтобы показать, как заинтересован.
– Основное исходное население, конечно, планировалось составить именно из младенцев, выведенных и воспитанных прямо здесь, на Данае. Ну, чтоб у них сразу выработались нужные адаптивные рефлексы – и на тяготение, на местные продукты, с микроэлементами, имеющимися в здешней почве, на воздух… Ну, и конечно, на зерно и скот, выращенные уже здесь, на почве Данаи… Однако, само-собой, ты прав: кто-то должен был воспитать, вырастить и обучить этих младенцев пахать и сеять! Да и всё остальное… Делать.
И эти «кто-то» просто были теми же клонами их утверждённых исходных «родителей»!
Только их вывели ещё до посадки на поверхность, и – из материала не плацентарного (ну, полученного при рождении), а – из взрослых. То есть – примерно тридцати – тридцатипятилетних! Так что Тела получились сразу – взрослыми. А матрицу памяти от тех же доноров попросту скопировали, и загрузили им через модографы! Плюс – через гипношлемы! – стандартный курс знаний… Ну, то есть, обычное гипнообучение. Жаль, что это оборудование уже лет двести как сдохло – а то можно было бы массу наших Наставников – тоном док дал понять, насколько «высоко» он ценит этих самых наставников, – перевести на…
Более полезные для Колонии места работы.
– То есть, Док… Получается, они растили и воспитывали – сами себя?! Ну, вернее – их клоны как взрослые, с памятью родителей-доноров, и… вложенными знаниями – воспитывали своих же детей-клонов?!
– Да, Мэлт. А ты быстро схватываешь суть! И это лишний раз доказывает, что генный материал предков оказался подобран удачно.
– Но постойте, Док… если все Предки такие… Здоровые, умные, и всё такое прочее… Откуда же у нас в Секции Оранжерей, Свиноферме, и прочих вспомогательных Службах, столько уродов и мутантов?! Или это – от недостатка генного материала при скрещивании лишь двух носителей?! Я слышал так бывает, когда…
– Вот уж нет… Конечно, постоянное «скрещивание», как ты его назвал, «в узком кругу» рано или поздно могло дать всякие отклонения от Нормы… Да – такое широко известно из истории Земли: например, в династиях всяких королей, когда браки заключались только между близкими родственниками… «Благородных кровей». Но здесь такого случиться не должно было! Потому что – сам знаешь! – зародышевого материала у нас до сих пор полно! Первые двадцать-тридцать поколений основной прирост Колонии и должен был идти как раз за счёт выводкового пополнения из автоклавов…
А уж потом, по мере расселения, неизбежные различия в питании, месте обитания, продолжительности дня, климате, специфике труда, и прочем таком – неизбежно внесли бы сильные отличия в исходный генный материал… Короче: когда кончились бы зародыши, Колония уже имела бы настолько разных жителей, что вырождение не угрожало бы ни вот на столько! – Док показал кончик пальца.
– Но погодите-ка, док… Неужели можно вырастить целый, фактически, Народ… Из двух человек?..
– А, вот ты о чем… Можно. Особенно, если прародители генно модифицированы. Обучение налажено. Климат и питание хороши. А уж – формирование Народа как единой социальной категории… Не в моей компетенции. Кстати – сейчас точно доказано, что все нации и народы Земли произошли всего от двух предков: их протогены найдены у всех рас. Да и Библия… Помнишь службы? Ну, ты не можешь не помнить – Адам, Ева… Да и потом – какие-то сестры напоили вином собственного отца, чтобы… «Не позволить прерваться своему Роду». В-принципе, кровосмешение, инцест и тому подобные ненормальности нам-то не грозили… Говорю же – генно модифицированные предки!
А мутанты и уродства… – запал Дока вдруг как-то подвял. Он помолчал. Мэлт боялся дышать – раз Престона «прорвало», почти как позавчера Анджея, – нужно слушать! Кто же ещё расскажет про такие специфические вещи, в которых, если честно, Мэлт не разбирается вообще…
– Ну так вот. Уродства и мутации начались после аварии реактора. Кажется, протечка произошла в основном контуре с охлаждающей водой-шесть, и она просочилась до самых нижних Уровней, пока дыры не заделали. Те, кто заделывал, поумирали очень быстро: буквально за месяцы! Те, кто так или иначе контактировали с ними, и работали в помещениях, залитыми этой водой, жили больше – годы…
Но как они жили! Язвы, радиационные ожоги, белокровие… Лейкемия. Про всё это есть документы: Протоколы и Истории болезней – в наших архивах!
Вот поэтому нижние три Уровня и не использовались эти двести лет: ждали, пока спадёт уровень радиации! А вовсе не потому, что стало меньше народу…
– Понял. Э-э… Док. А вот те уродцы, что рождаются сейчас…
– Это, во-первых, дети детей тех, кто вступил в брак уже непосредственно после аварии… И – самое страшное! – вода доходила тогда и до Хранилища Зародышевых капсул. А повреждения бластул – обычно самые страшные именно в смысле… Н-да. Так что мы вынуждены, чтоб не вымереть, «выводить» всё, что у нас есть! А уж кто вылупится – урод, или нормальный человек – зависит только от… Удачи!
