Андрей Арсланович Мансуров
Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези
Сэра, слегка обалдевшая, и самым банальным образом поставленная на ноги столь хрупкими на вид, но оказавшимися прочными, как стальные захваты, руками, покраснела.
– Леди Сэра! – в реплике не было упрёка, скорее – сочувствие и понимание, – Запомните на всю оставшуюся жизнь: этого (Ну, того, что руки у нас окажут честь любому фехтовальщику!) ни одна придворная, или дама благородных кровей выказывать, то есть – демонстрировать публично, никогда не должна! Помни: для джентльменов средневековья – Леди – всегда объект почти мистического поклонения!
Слабость, так сказать – наша главная сила!
И даже если Леди сама может встать, и при случае уделать двоих-троих бандитов или солдат, показывать этого нельзя ни в коем случае! Ну, давай попробуем ещё раз!
Этот раз прошёл куда удачней: потому что сбоку от табурета теперь стоял, хоть и полупрозрачный, но чертовски расфуфыренный усатый мушкетёр в ботфортах и плаще, склонившийся почти до пояса, подав ей руку. Усевшись, она невольно приняла осанку леди Барбро – словно у царицы!
«Кавалера» она поблагодарила чуть заметным кивком головы, не улыбаясь, не глядя ему в глаза, и даже не разлепив сжатых губ. Когда тот растаял в воздухе столь же медленно, и словно бы торжественно, как и возник, леди Барбро прокомментировала:
– Молодец. Уже гораздо лучше! Я вижу: ты почувствовала!
Всё верно – это есть у каждой женщины! Но только присутствие истинного кавалера помогает проявиться ему в полной мере!
Как говорится, «в присутствии истинного рыцаря любая шлюха чувствует себя Леди!» Ну а теперь займёмся-ка для полноты картины ядами! Потому что в арсенале дворянки должна иметься не только обворожительная улыбка, и склонность к падению в обмороки, но и оружие посильней!
Над столом снова возникло, как ни странно, растение!
– Запоминай! Это – так называемая белладонна. Или – красавка. Она же – «сонная одурь». Вытяжка из неё составляет основу почти трети всех известных средневековых растительных ядов. (Минеральными, типа того же мышьяка, или таллия, мы займёмся позже!) Наиболее известный алкалоид, получаемый из красавки – атропин. Сейчас мы посмотрим, как получают вытяжку, употребление которой в нужных сочетаниях и концентрациях… – на столе вновь возникла горелка Бунзена, колбы, реторты, змеевик и прочие атрибуты любой химической лаборатории.
Сэра из последних сил сдержала челюсти от рефлекторного зевка, и придвинулась поближе, поморгав – она уже поняла: на занятиях здесь лучше не отвлекаться!..
– Сегодня поедем в Атлантиду. Нет, не в ту, какая она сейчас, (У нас нет сверхглубоководного батискафа!) а в ту, какой она была каких-то восемь тысячелетий назад. Когда там ещё жили атланты. И находится она, кстати, там, где сейчас Южный полюс.
Сэра закрыла рот, и убрала руку от затылка. Раз мэтр Дониёр говорит, что жили – значит – жили! Боевую одежду «одела» без напоминаний. Однако мэтр, пройдясь вокруг, кое-что посоветовал подкорректировать:
– Сапоги замени на сандалии… Ну, ладно, такие тоже сгодятся. Вместо кожаных штанов – шерстяные… (Кожанные носили варвары. А мы для атлантов – как раз варвары.) А мы хотим, чтоб нас приняли за «своих»… Ага. Ещё – под плащ – хитон. Вот смотри: это – хитон! – перед ней возник и повернулся в воздухе странный балахон без рукавов и штанин… Хм. А ведь в таком без штанов должно быть холодно! Ну и балбесы, получается, все эти атланты! Небось, у каждого второго – цистит или простатит!
Ладно, это – не её проблема.
– Я – здесь, и не здесь! Я – везде и нигде! Я – в Атлантиде!
И правда – никакого ледяного панциря двухкилометровой толщины! Деревья, трава, цветочки луговые… А вон – и птички летают над головой! С неба приветливо льются лучи яркого солнца – вокруг тепло! Антарктида?!.. Правда – восемь тысяч лет назад…
Пустынная дорога, на которой они вновь оказались, сказала ей о том, что такой метод «вживления» в чужой Мир – без свидетелей! – явно предпочтительней!
Мэтр Дониёр кивнул на её мысленный вопрос:
– Пока не можешь точно себе представить, или вспомнить место, куда переносишься (ну, такое даже у магов случается, если посещали давно) – лучше так и делать. От свидетелей подальше! А вот когда ознакомилась достаточно хорошо, и навещаешь часто – лучше «возникать» там, где много народу: на базарах, площадях, в цирках и на ипподромах… И даже – в церквях и мечетях. А сейчас – идём. До города побольше часа хода.
Здесь дорогу окружали сады с ухоженными деревьями, буквально увешанными плодами! Чего только на ветвях не висело: инжир и абрикосы, вишни, сливы, яблоки и апельсины, миндаль, бананы, груши… Единственное, что смущало – невысокие изгороди с колючей проволокой, отгораживающие всё это витаминное богатство от дороги.
Сама дорога, кстати, оказалась весьма удобна, поскольку камни, которыми её замостили, почти не повыкрошились ни от времени, ни от колёс повозок – две чуть приметные, в пару пальцев глубиной, выемки в центре десятишагового полотна всё же имелись.
– Мэтр Дониёр… А можно чего-нибудь сорвать и съесть? – после утренней пробежки и сеанса подтягиваний-отжиманий ей уже вновь захотелось чем-нибудь перекусить. Так что взгляд на нежно-золотистые груши, мимо которых они сейчас проходили, заставлял шевелиться ноздри (Пахли, заразы!), и наполняться пенистой слюной рот.
– Конечно. Нам – можно. Держи. – две самые сочные и спелые груш сами оторвалась от ветви. И проплыли к ним. Сэра честно выделила добытчику ту, что побольше:
– С-спасибо… А если просто – перелезть и сорвать?
– Не получится. Проволока под током. Ну – здесь же знают электричество, так что можешь представить! Моторы, электростанции, холодильники и кондиционеры… И, разумеется, электропушки и электроизгороди. Приглядись: вот же изоляторы!
Чёрт, точно! И как она сразу… Ну, разве что потому, что они сделаны словно из дерева… Или это такая пластмасса?
Однако когда она подошла, чтобы получше рассмотреть, оказалось, что изоляторы из цветного – под дерево! – стекла! Вот хитрые гады! Небось и напряжение…
– Да. Как раз такое, чтобы оглушить непрошенного гостя, и чтобы он не смог убежать, пока за ним не придут рабы-охранники, сидящие в караульном бараке за пультами – вон, видишь? Камеры наблюдения!
Ого! А камеры-то… Крохотные! И замаскированы тоже отлично. И как это она их… Позорище. Внимательней надо приглядываться! И – ко всему! А то она словно слепая наивная туристка: смотрит, и – не видит!..
– Так здесь есть и телевидение?
– Да. Однако у Государства монополия на него. Частных каналов нет. Разве что только – для охранных систем. – он небрежно махнул рукой на поля с клубникой, мимо которых они сейчас проходили. А клубника-то… С доброе яблоко! Она прищурилась. Нет – точно клубника!
Здесь им попались и сборщицы: несколько десятков женщин небольшого роста, в чём-то вроде сари, на коленях ползли вдоль грядок, закидывая собранные ягоды в корзины, а трое огромного роста негров с бичами в мускулистых руках, обнажённые по пояс, подбоченясь и весело переругиваясь, продвигались по полю за спинами сборщиц.
– Это – рабыни? – она вылупилась так, словно в Шадиззаре не видела рабынь.
– Да. Но этим ещё повезло. Самая ужасная работа – у тех, кто выполняет работу по дому на виллах знати. Там они постоянно под рукой: чуть что не так, или просто – не понравилось хозяину – могут и до смерти запороть. Уж чего-чего, а рабов здесь хватает!
– Хватает? Но… Откуда же они их берут?!
– Ну а откуда древние римляне брали? Из завоёванных земель. Все южные побережья южной Америки и Африки – завоёваны. И превращены в базу для набегов на туземное население. Там стоят города-крепости… В-принципе, именно с них и взят образец древними римлянами для своих военных лагерей легионеров. Правда, они этого не знают. Римляне, в-смысле. А африканцы и индейцы тут разные. Посмотри: вон те, что убирают маис – явно из племён инков, а те, что над ними с бичами – из племён зулу…
Характерные черты лиц и смуглых тел индейцев и негров, конечно, не удивили её теперь. Удивил тот факт, что гордые и чванливые завоеватели, которыми она считала инков, приносившие своим злобным богам в жертву сотни тысяч пленников, предстали теперь в столь неприглядном виде! Но как же…
– Э-э, не бери в голову. Мы сейчас не социологическими исследованиями и историко-антропологическими экскурсами собираемся заниматься. Если заинтересовалась – спросишь мэтра Администратора. Он тебе и литературы соответствующей подберет… А нам нужно забрать отсюда мэтра Монтгомери.
– А этот… мэтр Монтгомери – он из наших? В-смысле – маг?
– Да, маг. Предвосхищая твой вопрос: не полевик. А наивно-восторженный учёный. Маг-историк, вроде мэтра-Администратора… Теоретик, который, собирая материал для очередной своей жутко-важной-и-интересной-диссертации, имел глупость засветиться, и попасть в плен к местным жрецам… Неглупым ребятам, надо признать.
Им серьёзно занимались. А теперь мэтр пребывает под воздействием нарколеп-тиков-галюциногенов. Уже второй день.
– А что… э-э… А мы собираемся его освободить, да?
– Да. Именно поэтому мы «храбро» идём по самой обычной сельской дороге. Потому что по-другому подобраться к Храму, не вызвав подозрений, невозможно. У местного Жречества настоящая паранойя – видеокамер вокруг храмовой площади понатыкано сотнями! Да оно и правильно: если обдираешь народ, нужно следить. За этим самым народом – мало ли…
А теперь смотри: вот. То, что нам нужно. Повозка с маисом для продажи на рынке.
Действительно, когда они вышли из-за поворота, стала видна стучащая по камням дороги медными ободьями колёс крытая телега-фургон, запряжённая двумя быками с огромными чёрными тушами, и торчащими далеко в стороны рогами. Сэра с мэтром Дониёром прибавили шагу, и нагнали её. После чего мэтр приветливо заговорил с возницей:
– Отличный день, почтенный! – незаметный толчок в бок заставил Сэру тоже разлепить рот:
– Отличный день, почтенный!
– Спасибо, почтенные. Отличный день. – возница, морщинистый, хмурый, и тёмно-коричневый от загара старик явно европейской внешности, но одетый несколько беднее них, смотрел не без подозрений.
– Маис везёте на базар в Сараспис?
– Да. Старался вот успеть к ярмарке… Да подзадержало колесо, будь оно неладно.
Мэтр Дониёр покивал с умным видом. После чего вдруг спросил:
– А скажите, почтенный, Кранах, сержант наряда у северных Ворот, знаком вам?
– Нет, почтенный. Я в городе знаю только торговцев и хозяина постоялого двора.
– Может быть, тогда мы поможем друг другу?
– С удовольствием. Но – как?
– Очень просто. Я поговорю с нарядом, собирающим пошлину, и заплачу за вас и ваш товар… А вы разрешите мне и моему спутнику доехать до рынка в вашей телеге. А то Пэрт натёр ногу. – Сэра торопливо покивала с самым сокрушённым видом, и поспешила потереть бедро – впрочем, особого внимание на эту ошибку «почтенный» не обратил…
– Н-ну… – невооружённым глазом было видно, что предложение очень заинтересовало «почтенного», и колебался он недолго, – Хорошо, всегда рад помочь. Садитесь.
Сэра сделав вид, что ужасно счастлива, и испытывает колоссальное облегчение, забралась в телегу сзади, с деланным стоном поспешив снять один из сапог-сандалий, и занялась якобы натёртым пальцем. Мэтр Дониёр присел рядом с возницей, сказав:
– Отличная сухая погода, почтенный. Хорошо, что успели убрать всё это добро, – он кивнул головой назад, – до дождей. А скажите, вы случаем, не родственник почтенному Урсусу из Домстеда?
– О, да! Но как же вы, почтенный… э-э…
– Хрезамус!
– Да, почтенный Хрезамус… Он мой родной брат! Откуда же вы узнали?.. Меня, кстати, Мэтьюз зовут.
– Очень приятно, почтенный Мэтьюз! Это же элементарно! Вы так на него похожи! А я – его сосед. Наша вилла – через три дома от его, там, в Домстеде.
– Вот уж воистину тесен мир!.. И до чего приятно встретить земляка! Ну и как он там?
– О, сейчас гораздо лучше! Пока стояли тёплые деньки, подагра почти прошла, и он даже ходит сам – но когда нужно проехать до его плантаций авокадо, конечно всё ещё использует дормез с носильщиками… А видел я его буквально… – похоже, чёрт его задери, неизвестно каким образом, но мэтр Дониёр всё знал и о чёртовом Урсусе, и о его вотчине, и о Домстеде… Откуда?! Неужели… Да, наверное, именно оттуда!
Тем не менее почтенного Мэтьюза он буквально очаровал, и следующие полчаса пути тот увлечённо обсуждал домашние и хозяйственные дела: брата, свои, и третьего брата – помещика в Таппе, рыбачьем посёлке на побережьи.
Не остались, конечно, обойдёнными и цены, и бездельники-рабы, и неурожай сорго и сои – вот уж Сэре нашлось, что послушать о сельском хозяйстве легендарной страны… Она вначале старалась вникнуть в хозяйственную систему – мало ли!
Ну и ничего особенного – нормальное сельское хозяйство. Если бы не рабский труд, можно было бы подумать, что это два заскорузлых от непогод и трудов праведных фермера, там, дома, обсуждают колорадского жука, напавшего на картошку…
Так что вскоре она попросту развалилась на твёрдых початках, и заснула – солнышко и монотонно-однообразное гудение двух голосов разморило её.
– Пэрт! Да Пэрт же, вырви Мардук твою печень! Здоров же ты спать! – Сэра вспомнила, что это она – Пэрт, и пора просыпаться!
Разлепив глаза, она обнаружила, что уже за полдень, и вокруг стоит тот неповторимый шум и многоголосый гам Базара, который никогда не перепутаешь ни с чем иным. Тем более – вокруг так пронзительно пахло дарами полей и… навозом!
Она выбралась из телеги, и они вновь обошли её. Сэра поспешила одеть благодарную улыбку на лицо:
– Благодарю, почтенный Мэтьюз! Вы спасли мои ноги!
– Что вы, что вы, почтенный Пэрт и вы, почтенный Хрезамус! Напротив: это я должен благодарить вас за оказанную мне честь и приятную беседу! А уж про то, чтобы столь быстро пройти Заставу – э-эх, что говорить! Сам-то я могу только мечтать о таких связях!.. – они расстались, уверив друг друга во взаимном уважении, чести от знакомства, и т.п.
Похоже, она нагло проспала эту самую Заставу. Ну и ладно – вот они и в городе.
– Мэтр Дониёр! А что там с… Заставой?
– Э-э, не бери в голову! Ты подозрений не вызвала – ещё бы!.. Храпела так, что почтенный Кранах за пятьдесят шагов услышал. А поскольку я приложил немного… Усилий, твоё лицо прокатило под нашего с ним общего знакомого. Я тебя даже будить не стал.
Мэтр Дониёр вёл её между рядами, где и на прилавках, и прямо с телег продавали всё то великолепие плодов и зерна, что земля Атлантиды давала явно в изобилии.
Здесь оказались даже гречка. И киви… Не говоря уже о дынеобразных и мерзостно вонявших колючих шарах дуриана – для них был выделен угол с подветренной стороны!
Про дуриан ей объяснил мэтр Дониёр, заметив её сморщенный носик.
Ах, вот так. Изысканнейшее, значит, лакомство?.. Вот уж долго её придётся уговаривать попробовать!
Храмовая площадь сегодня тоже была отдана под ярмарку. Этим, как поняла Сэра, и собирался воспользоваться мэтр Дониёр.
Вот он остановился под прикрытием последней телеги, и внимательно оглядел сам Храм – распластанную по земле монументальную ступенчатую каменную громадину, размером уступавшую, наверное, только знаменитым пирамидам фараонов. Не менее внимательно мэтр осматривал и окружающее храм обширное пустое пространство… Вряд ли простым смертным взбредёт в голову идти туда без особой надобности, или приглашения. И уж тем более вряд ли такое пройдёт незамеченным – через сто шагов аккуратнейшим образом мощёной площади и воробей незамеченным не пролетит!..
Она молча смотрела на Храм. Мэтр Дониёр… Закрыл глаза.
Потом открыл их. Вздохнул. Сказал:
– Дай мне руку! Хорошо. Теперь сосредоточься на этой пирамиде. Думай, что внутренним взором проникаешь сквозь стены туда, в её подземелья. А я – помогу тебе!
Она закрыла глаза. Голос мэтра звучал мягко, но в нём ощущалась внутренняя сила, да такая, что сама по себе способна сравнивать горы с землёй, и пробивать тоннели сквозь скалы:
– Нет-нет, не пытайся как бы «вплыть» туда! Вместо этого вообрази, что ты – архитектор, спроектировавший эту громадину… Ты же тогда знаешь, что там и как? А теперь представь себе чертежи. Рабочие чертежи. Да-да, вот так… Пусть они теперь станут объёмными. Прозрачными. Ниже, спустись ниже. Увеличь. Да, хорошо…
Перед её внутренним взором вместо монолита из миллионов тонн камня как-то странно сейчас сжавшегося и уменьшившегося, обозначились вдоль основных линий стен, а затем и ушли вглубь, тонкие голубые линии – словно голограмма! Застывшая, и теперь углубившаяся в землю на сотни метров невесомая конструкция, в одном из вновь увеличившихся коридоров которой она вдруг как бы оказалась, так поразила её, что она забыла даже удивиться. Мэтр Дониёр хмыкнул:
– Отлично. Внимательней с дальней стороной. Ещё приблизь и укрупни её. Видишь – коридор? Из него – входы в восемнадцать камер. Угу. Наша – пятнадцатая. Мэтр Монтгомери сейчас спит – вернее, в отключке, а то бы уже ответил на мой Зов…
Запомнила? Хорошо. Но наша задача – не бегать, как Индиана Джонс по лабиринтам, попадая в засады, или в последний момент спасаясь из коварных ловушек, а сделать работу. Чисто, быстро, и без ненужных… Осложнений. (Чёрт! Он явно хотел сказать – «приключений на…»!) Для этого нужно всего лишь материализоваться прямо в коридоре у камеры, войти, подхватить пленника под белы ручки, и переправить прямо оттуда домой. Без всяких ненужных эксцессов в плане перебитых нами жрецов, или лишнего шума…
Она кивнула. Раскрыв глаза, обнаружила, что вокруг царит всё та же деловая суета и гам, и солнышко весело светит себе с небес!
– Спасибо, мэтр Дониёр! Ведь это вы помогли мне увидеть?
– В первый раз – конечно, помог… В следующий – и сама справишься. Главное – знать, что это возможно. Остальное – дело воли и концентрации.
– А… Как вы узнали про брата этого Мэтьюза? Вы здесь жили? Или…
– Вот именно – или! Да ты уж догадалась. – она кивнула, – Обычная телепатия. Я почти всё выудил из его же мозга. А потом по «меткам» нашел этого чертового брата, и порастряс уже его мозг… «Метки»?.. Ну, как бы всё мыслящее выделяет своеобразный… Типа – запах. И у родственников он схож. Особенно у кровных. Позже объясню.
Ничего-ничего, потом и ты сможешь так. Я поэтому и путешествую с тобой по самым пока отдалённым, или вымышленным, или никакого отношения к твоему Миру не имеющим Мирам: чтобы тебе было легче. Привыкнуть. Научиться работать. Понять, на что обращать внимание в первую очередь. Познакомиться с нашими методами.
И чем меньше эти миры напоминают твой Дом, тем легче и проще постигать основы ремесла, и воздействовать на их материю.
– А дома…
– Вот именно. Дома ты была бы связана инерцией мышления: «Ах, здесь такое невозможно, потому что никогда не случается!» Ну – тебе это уже говорили.
Она вдруг поняла, что всё не так просто. И сила мага зависит… Только от самого мага. И на самом деле не важно – дома она или нет!
– А… Оно – возможно? – она не столько спрашивала, сколько утверждала.
– Разумеется. – в тоне мэтра уже сквозило лёгкое удовлетворение от того, что он явно прочёл её «прозрение». С другой стороны, он переступил с ноги на ногу: явно спешил, а она своими «озарениями» задерживала начало работы, – Года три назад в твоём Мире работал студент из Марайи – у него получалось получше, чем у тебя с пулемётом в Лидии!.. Ты поняла верно – дело в настрое!.. Ладно, хватит теории. Займёмся работой!
– Конечно! Извиняюсь, что отвлекаю… Что я должна делать?
– Помнишь, как выглядит коридор на восьмом подземном, тот, с камерами?
– Да.
– Давай руку. Закрывай глаза. Повторяй со мной: «Я – здесь и не здесь! Я – везде и нигде! Я – в Атлантиде, в подземном коридоре пирамиды!»
Она ничего не почувствовала. Потом вдруг оказалось, что вокруг стоит мгла кромешная, и жуткая промозглая сырость. И ещё – тишина. Как в могиле. (Тьфу-тьфу!)
Её руку отпустили, она услышала ворчание:
– Хватит предаваться ощущениям. Открывай уже глаза.
Толку оказалось – ноль. Вокруг остались всё те же темень и сырость. Мэтр Дониёр тоже что-то проворчал насчёт сырости и старых костей, и зажёг прямо на ладони маленький жёлтый огонёк – словно пламя свечи. Зыркнув на неё исподлобья, пояснил:
– Верно. Пламя свечи – самое выгодное с точки зрения экономии сил. Почти не требует дополнительных усилий… Конечно, если просто вообразить огарок этой самой свечи! – он хмыкнул, – Ну, или как в моём случае – вынуть из кармана заготовленный. Потом мысленно смазываешь его кончик зельем воспламенения, и… Готово!
И точно – в ладони мэтра, оказывается, покоился небольшой – в два пальца! – огарок, дающий чуть коптящее и потрескивающее от сырости, пламя.
– Хорошо поработали. Вот и камера. Спорим, ты не догадалась захватить ключа?
Конечно, она не догадалась. Поэтому он сам снял с пояса огромный медный штырь с изогнутым концом, и, вставив в странного вида нашлёпку на деревянной двери, повернул.
Дверь щёлкнула, но осталась закрытой.
– Забухла. – констатировал мэтр Дониёр, и приподняв створку, потянул её на себя. Она присоединила свои усилия, всё ещё раздумывая над его словами о «самонастрое».
Получается, она в любом чужом Мире – практически всемогуща. А в своём – «считает магию невозможной!» И очевидно этот самонастрой, самогипноз настолько велики у всех студентов, что им лучше в первый год-семестр проходить практику… да и работу – в чужих Мирах?!.. Но разве она уже не может убедить себя, что магия возможна везде?
А разве она – уже не убеждена, что никакое «самоограничение» ей не грозит?! Или…
Или, если попробует – всё же быстро состарится, обессилит и умрёт?
Хм. Интересный парадокс. Ладно, сейчас лучше поможем мэтру – а думать никто не мешает и дома. Разве что Хамви, когда разыграется, принося палку…
Дверь наконец подалась, и, шкребанув по камням пола, открылась. Они вошли.
Ей пришлось прикрыться рукой от пламени свечи – оно слепило.
Ф-фу!.. Ну и запах тут… Да и смотреть всё равно особо не на что. Разве что на камни стен и свода потолка, сходящегося так же, как и стены пирамиды – ступенями-уступами. Ну и, конечно, капли вездесущей воды – конденсат, или просачивается?..
Мэтр тем временем поставил свечу прямо на пол у входа, и прошёл вглубь чертовски длинной и узкой тесной камеры, к дощатому лежаку. Рядом стоял кувшин – похоже, с водой. Еды нигде не видно. Голодом, что ли, морят беднягу учёного?..
– Помоги мне. Мы должны держать его под обе руки.
Она подобралась с другой стороны к объёмистому тюку из тряпок – в них оказался упакован не то спящий, не то – потерявший сознание полный невысокий мужчина с огромной бородой. Она осторожно влезла под болтавшуюся расслабленную руку.
Схватила левой рукой за протянутую руку мэтра Дониёра. Тот выдохнул – на него приходилась большая часть веса уважаемого учёного:
– Представь теперь сразу кабинет мэтра уважаемого Администратора. Одному мне его от твоей избы не перебросить – слишком большая масса. Готова? – она кивнула.
– Я – здесь и не здесь! Я – везде и нигде! Я – в Авалоне!
Последовал сильный рывок, и рука мэтра Монтгомери оказалась вырвана из её кисти. Она инстинктивно вновь схватила её – благо, та оказалась в считанных сантиметрах.
– В следующий раз, пожалуйста, представляй, что мы – в центре кабинета. – в голосе мэтра Дониёра не было упрёка – только усталость. Чёрт.
Похоже, такие «миссии» с бесчувственным телом всё же отнимают очень много сил даже у матёрых профессионалов.
Мэтр Администратор вскинул голову от монитора. Встал:
– Молодцы! Великолепно! Спасибо, Сэра, спасибо, мэтр Дониёр! Ну, кладите его сюда, – он неопределённо махнул рукой, и в углу кабинета возникла кушетка – широкая и низкая, почти как помост в подземной камере…
Сэра поднапряглась: похоже, мэтру Дониёру перетаскивание учёного далось хуже, чем ей. Или – виновато то, что она выспалась, а он… Наверное, работал и со стражниками. И с толпой жрецов, и… Да мало ли! Молодец. Делал всё молча, сам, её не будил.
Отдуваясь, она помогла взгромоздить тело так и не пришедшего в сознание мэтра Монтгомери на лежак. Тот застонал, замычал жалобно, так и не открывая глаз, простонал что-то вроде: «Нет-нет, не надо, уберите щипцы! Я все скажу!..».
– Проклятье! Похоже, опоздали. Они по уши накачали его психотропными. И раскололи. Сэра! Сможешь определить, что это?
Она оттянула пальчиком веко лежавшего навзничь учёного. Осмотрела его ногти. Принюхалась к запаху изо рта. Провела руками вдоль груди и живота, как бы сканируя теплом из ладоней внутренности, и вычленяя чужеродные компоненты так, как учила леди Ренилла…
– Молочай Джексона, омела обыкновенная. И… Какой-то кактус. Название не знаю. А, ещё – перебродившая юкка.
– Хм-м… Неплохо. Для начинающей – неплохо. Правда, кое-что всё же упустила. Главное. Сможешь найти теперь, когда я тонко намекнул?..
Она почувствовала, что краснеет. Ай-яй-яй! Стыдно – поторопилась…
Она внимательней прошлась внутренним взглядом по… А, есть же ещё мозг! Вот блин! Как же она упустила – что воздействие на психику там в первую очередь и…
– Какой-то… Сорняк или зерновой вредитель. А-а, пшеничная ржа!
– Верно. Пшеничная ржа. – в голосе мэтра Дониёра звучала печаль, – Она же спорынья. Она же – чёрная гниль… Не имеет ярко выраженного собственного запаха – поэтому ты и не нашла её. А знаешь, чем она знаменита? – Сэра, сжав губы помотала головой.
– В семидесятые годы двадцатого века на основе её исследования американские учёные синтезировали аналог – ЛСД. Сильнейший галлюциногенный наркотик. Не удивительно, что бедняга видел и крючья, и клещи, и кувалды, дробившие его кости, и ощущал, как иглы загоняют под ногти, хотя его всего-навсего обметали обычным веником, или постукивали маленькими палочками… Страшная штука, этот ЛСД. С его помощью в числе всего прочего пытались создать Универсального солдата. То есть – готового слепо выполнять любые приказы, биоробота… Мозгу мэтра Монтгомери уже нанесён сильный вред. Придётся лечить. Радикально. Но… Это мы уже сами.
Ладно, сегодняшнее занятие окончено. Четыре. Почему? Очень просто – именно с алкалоидных вытяжек и обследования мозга всегда и надо начинать анализ на психотропные вещества! Они обычно самые сильные и действенные… А вообще – молодец.
Заодно! Запомни этот состав. Может пригодиться. Особенно, если надо добыть правдивую информацию, а пытать врага сильно или просто физически – нельзя. Чтобы не повредить тела. Вдруг придется производить обмен на тех, кого задержал враг…
Так вот: это – местный аналог сыворотки правды. – и, уже с сожалением, – Не сомневаюсь, что наш наивный и гуманный мэтр выложил чёртовым жрецам всё. Как на блюдечке с голубой каёмочкой!..
Вмешался мэтр Администратор:
– Ладно, не смертельно. Просто сильно осложнил работу будущим исследователям. Впрочем – тоже не так страшно. До гибели Атлантиды осталось месяца два. Да и информацию они все посчитают сверх-закрытой, только для избранных. Элиты. Особо «развиться», или раструбить кому-нибудь всё равно не успеют. – мэтр расправил нахмуренные было брови. – Сэра, спасибо ещё раз. Отдыхай!
Она попрощалась. Уже в дверях чуть не столкнулась с леди Барбро, очевидно, явившуюся на мысленный зов мэтра Администратора. На плече у той висела сума со снадобьями.
– Здравствуйте, леди Барбро!
– Здравствуй, Сэра. Возможно, наше послеобеденное занятие сегодня начнётся чуть позже обычного. Сама понимаешь: работа!
– Да, конечно… Удачного дня!
Донна Недда не показалась Сэре симпатичной.
Пожилая и тихая сухопарая старушка выглядела… Никакой!
Такие торчат у каждого многоэтажного дома в городе, мирно обсуждая политику или знакомых, с другими такими же пенсионерками, и успевая ещё качать младенцев в коляске… Или – вязать носки.
Однако уж к тому, что почти всё здесь совсем не такое, каким кажется на первый взгляд, она привыкнуть успела – ну вот хочется благородной донне выглядеть мирно и безобидно – на здоровье!
– Дорогая моя. Сегодня мы займёмся бодиформом. Ну, или говоря проще – изменением тела, – и, когда удивлённая Сэра подняла руку, – Да, вижу. Что ты хочешь спросить?
– Простите пожалуйста, донна Недда!.. Но разве мы с профессором Андервудом не занимаемся этим самым?.. – она указала ладошкой на подозрительно взиравшего на них с печки Хамви.
– Ах, вон ты о чём… Нет. – донна Недда сплела в замок тонкие пальцы в массивных перстнях, поставив локти на стол, – Твой питомец – это, вот именно, твой питомец. Плоть от плоти, кровь от крови… Раз придав ему заданную форму, и пробудив к жизни, ты уже не можешь изменить его – ни внешне, ни внутренне.
Речь идёт о тебе. Тебе самой. – скрюченный худой пальчик указал ей в грудь, – С нами на задании может случиться… Да и случается обычно… Много чего. И ты должна уметь адекватно, как это сейчас говорят, реагировать. Впрочем, я просто покажу: лучше один раз увидеть, чем… Вот, посмотри. – донна Недда оставила как-то незаметно снятые украшения с пальцев на столешнице.
Затем вышла на середину комнаты и…
Начала раздеваться! На доски пола упала вязанная чёрная юбка. Кофта.
Ночная рубашка, в которой осталась женщина, отблёскивала в лучах солнышка, щедро льющего их потоки из окна, и перламутрово переливалась – похоже, из батиста… Однако, едва только Сэра успела отметить, что тело-то у новой училки весьма пропорциональное и плотное, как то стало… Меняться.
Она не уследила, как всё произошло, но вдруг перед ней оказалась огромная (Ну, это – с перепугу, наверное, так показалось – потому что ни объём, ни вес тела не меняется, как объяснила ей потом донна!) львица, сердито оскалившая пасть, полную острейших белых зубов, и с весьма неприятным звуком проведшая когтистой лапой по доскам пола – на тех остались глубокие царапины!
Львица оскалилась, зарычала и присела – как перед броском!
Сэра пулей вылетела из-за стола, и схватила ближайший подходящий предмет – это оказалась всё та же метла из угла!
После чего поспешила выставить прутья перед собой! Хамви на печке тоже зарычал, напружинил лапы, и расправил крылья – явно готовился, если понадобится, и будет мысленный сигнал, напасть сзади на обидчицу хозяйки!
Сэра пока велела ему не вмешиваться – надеялась справиться сама! Это же – её учат! Теперь, когда у неё в руках имелась такая удобная палка, она ощущала себя куда уверенней!
А напрасно!
Внезапный бросок львицы, сбивший её с ног, застал Сэру уж точно врасплох!
Позорище! А уж то, что страшные зубы клацнули в паре сантиметров от её горла, нисколько спокойствию духа не способствовало! Теперь она еле удерживала обеими руками черенок, отделявший её от удвоившей усилия добраться до неё, противницы!
Напрягши все накачанные тренировками мускулы, она всё-таки толкнула метлу, и рывком распрямила подтянутые к груди ноги, отбросив противницу от себя! После чего поспешила перекатиться, вскочить, и обзавестись более «адекватным» оружием – выхватить из ножен катану, висящую на стене – Боже, как это напомнило ей сцену с мачехой и падчерицей из Гоголевской «Майской ночи»!.. Не хватало только ещё поранить учительницу – кто тогда будет её учить… Этому!
