bannerbannerbanner
полная версияСтать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

Андрей Арсланович Мансуров
Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

Полная версия

Ну и что ей теперь делать?! Как вернуться?! Вот уж «погуляла» так погуляла…

Нерешительно она шагнула к двери. Та оказалась не заперта. И вот она…

В саду.

Но Боже – что это за Сад! Она задрала голову.

Тень дают цветущие акации, и… Каштаны. Значит, она всё-таки – на земле? Или…

Пышные и огромные (В её рост!) кусты роз. Причудливые изгороди из вечнозелёных кустов. Вон стоит приземистая магнолия: усыпавшие её, словно огни в окнах – Новогоднюю ночь, белые бутоны и распустившиеся звёздочки цветов перебивают все остальные цветочные тона. А вот и тюльпаны – красные, фиолетовые и желтые головки побольше её головы! А это – скромная низкорослая лаванда в голубых точечках соцветий…

Как это сделано – что всё цветёт одновременно?!

Нет, определённо – дома, и не в теплице – такое невозможно!..

Где же она?..

Между кустов и деревьев появилась фигура: кто-то шёл по тропинке, от того, что раньше было Домом Культуры, а сейчас превратилось во что-то вроде древнегреческого Храма, с чёткими пропорциями, и великолепными белыми стенами и колоннами.

Приблизившись, фигура оказалась невысокой женщиной в простом белом платье, и с пышной (но, конечно, не настолько, как у неё…) причёской из медно-медовых волос.

– Здравствуй, Евгения. Не сильно испугалась?

– З-здравствуйте. Н-нет, не сильно… – она и правда не испугалась. Поздно бояться, когда по уши вляпалась! Ох, Сергей, ох, фокусник! Куда же это он её?..

– Ну и отлично. Ты в Авалоне. Идём. Я провожу тебя к Главноуправителю, и он тебе всё расскажет. Почему ты здесь. Кто ты. И что сможешь делать дальше…

– Спасибо. А вы… кто?

– Я – Маддалена. Если останешься здесь, первое время я буду твоей… Кураторшей.

– Кураторшей?..

– Ну да. То есть – если у тебя возникнут вопросы, я постараюсь на них ответить. И помочь. Устроиться. В-смысле, обустроить твой быт. Здесь.

– Спасибо… А что – я могу и не остаться? То есть – смогу вернуться домой?

– Конечно! Домой ты сможешь вернуться в любой момент! Или можешь выбрать это Измерение, как базовое. Как можешь выбрать и Йотунхейм, или Валгаллу, Аид или Парнас, Дом Ориона, или… Ведь ты прошла через Портал, значит – сможешь проходить всегда! Словом, всё теперь будет в твоей власти, но! Лишь в том случае, если решишь остаться. И выберешь!

– Что – выберу?

– Измерение. А проще говоря – Мир, где захочешь жить и… работать! – они неторопливо двигались к Храму, и Жека поражалась – до чего же здесь светло и тихо, если не считать жужжания пчёлок и пения незнакомых птиц! Словно нет ни Заводов, ни Комбината, ни вечно гудящей ТЭЦ, ни… Словом – никаких людей и их вездесущих машин!

– Простите, что спрашиваю… Это – Рай?

Маддалена рассмеялась. Весело и непринуждённо. Всплеснула руками: «Все так говорят!»

Камень с души Жеки упал. Значит – есть надежда, что она всё же жива, а не умерла от переизбытка ощущений, эмоций, и чёртова «Смирнофф»-а!

– Нет, Евгения, это не Рай. Авалон – это, скорее, Пересадочная Станция. Промежуточный Мир. Ничейная земля. Может, читала «Хроники Нарнии»?

Жека с запоздалым сожалением покачала головой.

– Ну, неважно. Я попробую объяснить попроще. Ты летала на самолётах? Нет? Хм-м… А в поездах ездила? Ага, уже лучше. Ну так вот: наш мир, Авалон – это Вокзал. Из которого ты можешь на «поезде» магических сил попасть в любой Мир так же просто, как можешь переехать на электричке из Иваново в Москву. Только – мгновенно. А захочешь в Нью-Йорк – пожалуйста! Или – на луну! Да куда угодно! Здесь всё устроено так, чтобы человек мог попасть туда, где чувствует себя… Комфортно и легко. Дома. Или – туда, где будет работать.

– А выбрать… Дом… Как вы сказали, я смогу сама?

– Да. А попутешествовать по другим Мирам, и изучить их, ты сможешь в процессе обучения! И, разумеется, и после…

– Так я ещё буду учиться?!

– Только если захочешь. Остаться. Вот именно – обучиться. И работать.

Если же нет – просто вернёшься. И продолжишь обычную жизнь, которую вела до этого. – показалось Жеке, или при этих словах её спутница несколько… Увяла? Словно погрустнела. Интересно бы узнать…

– А скажите, Маддалена… Много таких, как я, попадают сюда, в Авалон? И… выбирают себе какие-то… Миры для жизни? И… Почему они их выбирают?

Пока они поднимались по беломраморным ступеням во всю ширину фасада, Маддалена молчала. И только когда остановились на мгновение перед парадным входом, темнеющее отверстие которого имело поистине колоссальные размеры, произнесла:

– К великому сожалению, нет. Не более чем один на миллион может попасть сюда. Поверить в себя. И в то, что то, что происходит с ним – происходит. А не снится. Да и то…

Девятеро из десяти таких Кандидатов предпочитают вернуться. К привычному, родному. Забыть о том, где были и что узнали. И жить…

Так, как жили. И там, где жили. Сейчас очень трудно найти людей, готовых жертвовать своей Судьбой, своим «Я» для блага Миров. Будь то – своих, или вообще… Чужих. Все хотят жить для себя. И не «заморачиваться», как это сейчас называется, всякими сложностями и хлопотами. Проще говоря – все предпочитают смотреть фильмы и читать волшебные сказки о чьих-то приключениях… И ничего не делать самим. Это, кажется, называется эгоизм. Нет-нет, я не осуждаю таких людей – на то и свобода Выбора! Но…

Нам всё труднее работать. И поддерживать Баланс. И тебе, если решишься, придётся напряженно, а иногда – через слезы, и терзания души – твою совесть, сомнения, боль – работать. Чтобы поддерживать этот самый Баланс…

– А что такое – Баланс?

– Пусть лучше Верховный расскажет тебе об этом. Он куда лучше меня разбирается в вас, Землянах.

– А вы… Не землянка? – дикость этой мысли не поразила. А скорее, подтвердила её подозрения. Женщина пусть неуловимо, но – отличалась от неё. Она это чувствовала.

– Нет, конечно. Но моя планета давно погибла. В глупой и разрушительной Войне. Потому что никто не… – женщина закусила губу, – Лучше не будем сейчас об этом. Словом, с неё уже никогда никто не прибудет… Но – проходи, Верховный ждёт тебя!

– Простите… Я не хотела вас расстраивать… До свиданья. – она кивнула. Маддалена, вздохнув, тоже. Но её взгляд…

Что в нём? Сочувствие? Печаль? Горечь от осознания гибели своего Мира?.. Или… Сомнение в ней?

В том, сможет ли она… Выбрать?       И – выбрать верно?

Работать? Это слово Маддалена употребляла, пожалуй… Слишком часто.

Смутно сопереживая печали Маддалены по произошедшим Бог знает когда трагическим событиям, Жека не осмелилась расспрашивать дальше, хотя и хотела узнать – не в ядерной ли войне погиб столь, кажется, похожий на их, мир. Но – она чувствовала! – ещё не время для расспросов. Она ещё не… Решилась. Наверное, пока не имеет права. Знать.

Повернувшись спиной к женщине, она двинулась в черноту портала.

Темнота – или ей это только показалось?! – сгустилась. Да, ощутимо сгустилась!..

За спиной словно пропали даже голоса птиц и жужжание пчёлок. Тишина наваливалась почти зримой подушкой. Она уже шла словно не через воздух даже – а сироп. В котором медленней двигались, вязли, ноги, руки. И даже мысли, казалось, что-то тормозит…

А чернота делалась всё зримей, плотней! Теперь она напоминала даже не сироп, а студень, холодец!.. Только безвкусный и непрозрачный!

Странно. Вроде бы, «Верховный» ждёт её, и должен как-то облегчить… Или ускорить её прибытие. А вместо этого её обступила явно недружелюбная среда! И уже не видно даже входного проёма, от которого она отдалилась – она готова поспорить! – лишь на несколько шагов! Да что же это такое, в конце-то-концов!..

А-а! Наверное, небольшая проверка.

Её смелости. И решимости. Способности упрямо и методично идти к Цели.

А то ведь – позади ожидает Беседка, откуда наверняка можно легко вернуться домой, и…

И – что?

Продолжить знакомство с Сергеем? «Тусоваться» ближайшие четыре года со стервозными лицемерками, так называемыми подругами, а на самом деле – лютыми завистницами, вечно голодными до мужиков вообще, и «перспективных», то есть, состоявшихся в плане бабла, квартиры, и машины, в частности? Которых настоящими подругами назвать может лишь наивная и незлобливая дура вроде неё?.. Четыре года учиться…

На филолога? И потом всю жизнь биться с задиристо-борзыми и ленивыми детишками, которые уже не прячут айфон под партами, играя, или шаря по интернету прямо во время занятий, и читать нотации их заносчиво-вредным мамашам, которые во всех неудах любимых чад будут обвинять только её, «занудно-правильную» и «вредную» училку…

Сейчас, в этом чуждом и странном месте, ей всё оставшееся позади казалось мелочным, пустым и нелепым сном. Пересыпанием не воды даже – а песка. Из пустого в порожнее.

С другой стороны – что ждёт её здесь, да и во всех этих многочисленных Мирах? В которых ей, возможно, предстоит побывать, жить… И работать?

И… Что же это будет за работа?..

Медленно, но настойчиво, словно вколачивая гвозди, она продолжала устремляться мыслями вперёд, отталкиваясь подошвами туфелек от единственно материально твёрдой вещи здесь – пола, и помогая «духу» кряхтением и прикусыванием языка…

Не-е-ет, она пробьётся, продерётся, преодолеет – она всегда брала не нахрапом, нахрапистым штурмом – а медленным, кропотливым напором, упорством и терпением…

Она пройдёт! Куда нужно.

Она обязательно пройдёт! Потому что, во-первых – хочет прийти, во-вторых – невежливо заставлять себя ждать слишком долго, а в-третьих, уже она сама очень хочет выяснить, что за Предложения ждут её там

Комната, куда она без всякого перехода вдруг попала, показалась очень знакомой.

Точно! Это же единственная комната их Дома там, в родном селе!

Два узеньких окна, крашенные-перекрашенные реечки их переплётов со всё равно облупившейся, и торчащей слоями, краской. Печь: кирпичный, тоже многократно (Уж и не упомнить, сколько раз!) белёный монумент, единственно вызывающий ощущение чего-то домашнего и родного!

 

Память услужливо подсказала, как уютно и тепло на её завалинке в долгие тоскливые зимние ночи…

Лежать на спине, развернув книгу к голой лампочке без абажура. И читать… О, вожделенная мечта – после тяжелого и хлопотливого дня… Ах!..

Почерневшие брёвна стен, с торчащей кое-где, тоже почерневшей и превратившейся почти в труху, паклей. Скрипучий рассохшийся стол. Табуретки.

Всё, вплоть до чуть ощутимого запаха домашнего хлеба и парного томлёного молока из жерла всё той же печки – абсолютно так, как она помнит. Только…

Только вот у окна стоит, заложив руки за спину, и глядя в стекло, вовсе на Мать.

Пожилой бородатый мужчина в добротном чёрном костюме повернулся к ней.

– Здравствуй, Евгения. Прошу извинения за… Вторжение в твои дела. Я слышал весь ваш разговор с Маддаленой. Я наблюдал, как ты проходишь через Портал. Я…

Рад, что ты здесь. Уже одно это говорит о том, что ты – Другая.

Впрочем, ты и сама это знаешь. – она только чуть кивнула, ожидая продолжения. Ну, следил – и следил. Нормально. Для Волшебника. Если, конечно, это – волшебник.

– Нет, я не волшебник, как ты могла бы подумать. (Ого! Он, похоже, видит и её мысли!) Правильней было бы называть меня… Администратором.

Моя задача – ввести новоприбывших в курс дела, и… В дальнейшем консультировать по нашим Мирам, и тем возможностям, которые эти Миры предоставляют.

Отвечать на неизбежно возникающие вопросы.

После чего ни в коей мере не вмешиваться в… Выбор.

Вот теперь Жеке стало неудобно – неудобно за тот вид, в котором она предстала пред… Администратором. Она почувствовала, что невольно опускает взгляд, и, возможно, краснеет. Мужчина быстро понял её состояние:

– Не надо стесняться. Здесь каждый может выбрать ту одежду, и даже то тело, которое ему понравится. Или – понадобится для… Работы. – он легко повёл рукой сверху вниз, и вдруг…

На ней оказался самый настоящий кринолин!

Узкий корсет, туго давящий на рёбра, отлично подчёркивал тоненькую талию, а трапециевидный вырез открывал именно столько от груди, чтобы и привлекать внимание, и… Скрывать! Вот. Та золотая середина, которую она с помощью ножниц слегка… Да и не слегка – перешагнула! Сразу видно – этот вырез кроил профессионал!

А уж снизу пышные складки великолепной светло-кремовой узорно-вышитой парчи делают её ножки и… э-э… то место, откуда они растут – вообще невидимыми. Но наверняка воображение заставляет всех, кто носит брюки, вожделеть, домысливая, и облизываться!

Она придирчиво оглядела себя, вертясь и изгибаясь. Прикольно. Но всё же…

– Понял. Согласен: разумеется, непрактично, хоть и очень, очень блистательно… Монументально! Настоящее Барокко. – Верховный слегка прищёлкнул пальцами.

Ах, вот как. Это – уж точно от Диора! Боже, что за фасон! С претензией на неповторимость – наверняка такое платье носила одна из звёзд Голливуда на вручение ей Оскара!.. А здорово, конечно, но…

– Да. Вызывающе. Зато – отлично подчёркивает достоинства фигуры.

– С-спасибо. Но мне бы…

– Понял. Пока не до «подчёркивания». Чего-нибудь простого, привычного и удобного. Повседневного и рабочего. Разумеется!..

На ней оказалась майка-кофточка, велюровый кардиганчик из гипермаркета, купленный пару недель назад, и джинсы с кроссовками. Она расслаблено вздохнула. Потом не удержалась:

– Но как же вы?..

– Легко. Весь Мир Авалона – большая иллюзия. Созданная нами для… Ну, об этом позже. Словом, практиковаться в магии здесь очень удобно. Если надумаешь остаться – именно с этого и начнёшь! А сейчас просто запомни, что одежда – самое лёгкое и простое, что можно себе сделать. Даже начинающему. А вот тело…

Острой вспышкой озарения её пронзила страшная мысль: волшебник-админи-стратор-то… Не шутит! Как одежду, наверняка можно менять и тела! Стать пухленькой блондинкой, или тощей стервозной брюнеткой. Крашенной хной рыженькой старушкой, или полулысым панком-подростком с неизменным ирокезом и пирсингом…

Усвоив эту нехитрую аксиому, она снова решилась разлепить губы. Уж больно непривычно слушать и осознавать такое:

– Простите, господин Администратор… Вы хотите сказать, что я смогу выбрать для себя… Любое тело?

– Совершенно верно. Как, впрочем, и любой из нас, живущих в Авалоне, или других Мирах. Например, чтоб поразить твоё воображение, я мог бы предстать в виде доброго волшебника – скажем, Гэндальфа! – ого! Гэндальф-то: один в один! – Или – в виде Джорджа Клуни, – это уже не так удивило, – Но я считаю это излишеством и лицедейством.

Да и лучше будет, если ты не будешь отвлекаться на посторонние ассоциации. Поэтому я – это я.

А вот число Миров, где внешний вид разумных существ похож… Хм-м… На тот, что сейчас у тебя, весьма ограничено. Впрочем, мы забегаем вперёд. Присаживайся, а я постараюсь коротко рассказать тебе, что это за место, и почему ты попала сюда…

Она выбрала табурет, на котором привыкла сидеть с самого детства.       Хорошо, что щель, которая в детстве вечно прищемляла её тощий зад, закрыта сейчас вязанной крючком накидкой. Это бабка связала, уже перед самой своей…

Она знала, догадывалась, почему их беседа происходит именно в этом месте.

Дома каждый чувствует себя спокойней. Защищённым. На своём месте.

Словом – дома!

– Маддалена уже сказала тебе, что Миров, обитаемых Миров, много. Конечно, не мириады, как надеются ваши учёные-оптимисты. Но и – не единицы. Несколько тысяч.

При этом таких, где живут люди, внешне хотя бы схожие с вами, так называемыми гуманоидами, не больше сотни. А таких, как вы – вообще всего три вида рас.

Я говорю это потому, что мало кто, даже из желающих остаться, выбирает сразу чуждую форму тела… Скорее всего, и ты, если надумаешь попробовать, выберешь такое тело, которое привычно для жизни, и не потребует управлять, скажем, восемью щупальцами и пятнадцатью псевдоподиями… – она не совсем представляла, каково это, но автоматически покивала, – Такое обычно, как это говорят, всасывается с молоком матери.

Теперь – о Миссии, которую мы здесь, в Авалоне, выполняем. Ну, или стараемся.

То, что везде существует хрупкое равновесие так называемого Добра и так называемого Зла, объяснять, наверное, не надо? – она снова покивала, – в Мире, например, Маддалены силы добра победили. Да-да, я не оговорился – там победили именно силы Добра. Как они себя называют.

В результате теперь там невозможно жить. И будет невозможно ещё много тысячелетий.      Да – я вижу: ты хочешь спросить, как это – раз победило Добро, почему же невозможно теперь там жить?

Объяснить нетрудно. И – трудно. Потому что Добро – понятие, которое определяют для себя только разумные существа. В силу своей специфики мышления. И формы тела. (Ну помнишь, например, даже у вас есть поговорка: «что русскому хорошо – немцу – смерть!»)

Для рыбака большая рыбина – отличный улов и сытный обед. А для пойманного сазана – мучения и смерть. Так же и для коровы: когда её убивают для того, чтобы вы могли нажарить котлет и налепить пельменей… Пока – понятно? Хорошо, возьмём шире.

То, что плохо (Зло!) для, скажем, человека вроде тебя, может оказаться великолепным для бактерий-радиофагов. То есть таких, которые питаются радиацией. И они ждут – не дождутся, когда же вы начнёте свою термоядерную войну, чтобы колонизировать и занять вашу Землю… Или, скажем, то, что хорошо для воздушных медуз-иммунобилей, смерть – для жихов из Мату. Ну, это для примера, чтоб ты поняла, что Добро и Зло относительны. И существуют только тогда, и только для того, кто определил их… И его «подходящесть», универсальность, для всех сразу – не-воз-мож-на!

Она кивнула. Понятно-то понятно… Но разве коровы и рыба – разумны? Правомочно ли приводить такие рассуждения?!

– О, разумеется, я вижу твои сомнения. Нет. Пока, – он выделил это слово, – рыбы и коровы неразумны. Но! Возможно, они могли бы таковыми стать, если б вы не ели их, а предоставили Выбор – в каком направлении им развиваться! Ну, и – время, конечно!

Цивилизация коров? Коров?! Ей показалось это дикостью. Нонсенсом. Неужели он говорит серьёзно? Куда она попала? Что за морализаторский бред несёт этот старик?!..

И где же здесь – извечно пропагандируемая во всех книгах, и фильмах типа «Гарри Поттера» и «Властелина Колец», борьба Светлого и Тёмного?! – она открыла было рот…

– Евгения. Ты молодец. Проверка номер Два состоялась. – он улыбнулся. Она…

Почесала затылок.

– Действительно, Цивилизация коров – невозможна. Но не потому, что ты подумала. А потому, что коровы – травоядны. Не буду тебя обманывать, и разводить мораль и велеречивую демагогию. Жизнь жестока. А Разум – жесток в квадрате, если можно так выразиться… Вернее, таков - начинающий Разум. Ваш Дарвин тоже это отмечал…

Звучит кровожадно – но все известные нам Цивилизации построены буквально – на крови!

То есть – до Разума могут развиться только… Хищники! Высшее звено пищевой Цепочки! И знаешь, почему? – о, да. Она начала понимать, куда он клонит! – Потому что только у них остро стоит вопрос охоты и убийства – то есть, добывания пищи из мяса! А поскольку мясо – очень калорийно, и насыщает надолго, соответственно, остаётся время на что-то, помимо поиска, пережёвывания и переваривания пищи!

Так что те виды организмов, которые извлекают энергию для жизни из солнечного света, например, с помощью хлорофилла, как земные растения, или перкинссонские вуки, или те, кто питается этими самыми растениями, никогда не станут разумны – у них попросту нет стимулов, и времени самосовершенствоваться!      Они все время наращивают… Тело! То есть – мускульную массу.

Ну и просто – переваривают пищу. Помнишь: «четыре огромных камеры желудка, и очень длинные кишки?..»

Он замолчал, не без хитринки глядя на неё. Она же… Вдруг спросила:

– Можно вопрос из не столь «общефилософской» области? Как обстоят дела с борьбой «Добра и Зла» у гуманоидов? Почему вы сказали, что в Мире Маддалены победило Добро?

– Разумеется, я могу дать и более конкретный ответ на конкретный вопрос. Всё очень просто. Почти в точности, как могло бы случиться и в твоём Мире.

Блок стран, где у руководства стояли так называемые «народные избранники», (Ну, то есть люди вроде ваших Президентов!) первыми напали на блок, где правили Тираны – те, кто самолично, силой, захватил власть, и навязал народам этих стран тоталитарный режим, Диктатуру и казарменную муштру… И «Добро» победило. (Хотя, как ты, наверное, уже догадалась – для проигравших они вовсе не были «добрыми»!)

Только теперь, как я уже говорил, жить там невозможно всем. А мы… Мы не препятствовали. Поскольку этот Мир не входил… В нашу юрисдикцию. А те, в чью входил – предпочитают не вмешиваться. Их основной лозунг: «Нужно предоставить разумным расам решать самим за себя».

Ну а результат такого «невмешательства» – ядерная междуусобица.

– То есть… Получается, если уж война произошла – нет разницы – кто победит?

Он опустил глаза к полу, словно рассматривал вышитый бабушкой же коврик из нарезанных полосок старой одежды. Но в поднятом взгляде светилось удовлетворение.

– Ты быстро схватываешь. Или – чуешь ответ… Да, раз уж атомная, то есть – глобальная, Война разразилась, нет разницы – кто победит. Потому что – никто. Уничтожение будет тоже – глобальным. Закат Цивилизации… Да и, возможно, всей разумной расы – неизбежен. И вовсе не факт, что конкретные выжившие «сапиенсы» снова станут «Властителями планеты». Нам известно много примеров – на Хронасте людей сменили пауки, на Бюррее – опоссумы.

Поэтому наша, Хранителей, задача – не допускать самой Войны.

Для этого и нужно стараться поддерживать Баланс. А сейчас в вашем, например, Мире, Баланс смещён. Силы тех, кто считает себя «Добром» начинают думать, что пора прекратить диктат. Вернее, они не желают больше терпеть тот факт, что ими до известной степени могут управлять те, у кого в руках сосредоточены почти все средства управления вашей Цивилизацией. То есть – деньги.

И появляется соблазн ударить. Первыми. По «эксплуататорам и наглецам, пытающимся всем диктовать свою волю, орудуя, как рычагом, колоссальными денежными ресурсами, и поработить…»

Ну, ты же смотришь телевизионные новости? Нравится ли тебе политика… ваших Врагов Номер Один? «Самовлюблённых и тупых» америкосов?.. Которые просто – работают на более хорошо замаскировавшихся врагов – Глобалистов? А-а? То-то!

– Но как же… Например, такая девушка как я, могу помочь?! Я же… Не политик?

– Объясню. Причём – с огромным удовольствием. Поскольку ты уже одним своим внешним видом подготовилась к наиболее подходящей тебе задаче!

 

– ?!

– Ты можешь стать… Ведьмой!

Сознание возвращалось урывками, неторопливо продираясь сквозь дебри паутины сна… Где она – в детстве, или в юности? Что ей сейчас делать – доить коров и кормить кур, или собирать учебник и конспекты в сумку?..

Но вот состояние полузабытья отступило. Она проснулась.

Глаза открыть, впрочем, не спешила. Уж больно приятные ощущения…

Кровать оказалась куда мягче, чем она про неё помнила. Пружины не скрипели. И подматрацная сетка не пучилась угловатыми железяками, оставлявшими синяки на спине и боках, несмотря на наваленные бутербродом нагромождения из жиденьких старых одеял, из которых клоками через дыры торчала посеревшая вата.

И никто не шпенял её, грубо вытряхивая на пол, или срывая одеяло:

«Женька! Корова, коза, куры!»

Да, именно в таком порядке они и ждали её иногда не слишком-то ласковых рук и тёплых забот… А ведь, если вспомнить, они-то… Были ни в чём не виноваты!

Стыдно.

Так что и корову Зорьку она доила и выгоняла на улицу, к стаду, медленно двигавшемуся под присмотром деда Васи – пастуха с тридцатилетним стажем. И козу привязывала к колу на новом месте в огороде. И курам сыпала запаренной тюри из остатков обеда-ужина с комбикормом… Все – впопыхах, и не слишком аккуратно. И пинки и шлепки нерасторопным или наглым зверушкам тоже не «лучились» теплотой.

Работа начиналась с пяти утра, и распорядок её не менялся последние семь лет… А вот Машка могла поспать до полседьмого – когда её будили, кормили. И отправляли в школу. Обязательно чмокая на прощанье. А вот её…

«Ты – старшая. Сознательная. Поэтому должна…»

Лучше не вспоминать. Не так обидно и горько на душе.

С другой стороны – если б не суровая дисциплина, вряд ли она смогла бы, особенно глядя на поведение окружающих «девок-пофигисток», ставящих во главу угла не учёбу, а «выскакивание» замуж, подниматься рано, чтобы «переться» на первые пары, и сидеть там, быстро и терпеливо записывая, так, что потом ломило кисть… Чтобы давать потом всё тем же девкам-девочкам переписывать. А уж о том, чтобы заучивать трудное, и непонятное на первых порах, техническое, физическое, математическое…

Так что, получается, – спасибо, мама. Подготовила к… Самостоятельности. Ответственности. Привила её Сознанию дисциплину. Будь она неладна!..

Невольно память вновь вернулась к словам Верховноуправляющего из вчерашней беседы:

– Будь реалисткой. Подумай – только без глупых сантиментов, а честно взглянув себе в память и душу: кому ты там нужна? Есть ли человек, который станет сожалеть и плакать, если, например, ты навсегда уедешь жить и работать в Москву? А в Голландию?

А – на луну?

А что самое главное, ты всегда – стоит только пожелать! – сможешь возвращаться туда. Как на каникулы. Конечно, если захочешь…

Потому что здесь, в Авалоне, нет времени. То есть – реально текущего времени. И вернувшись хоть сейчас, хоть через год, ты застанешь Сергея в том же павильоне, ждущим тебя. А в Доме Культуры всё ещё будет длиться «Хеллоуинский Маскарад».

Она тогда поразилась. Но подумала, что, собственно, ничего удивительного здесь нет – она чего-то такого и ожидала…

Авалон. Сказочная страна Эльфов. Да, райские сады и блаженное Безвременье.

А существуют ли они? Или Администратор сделает ей их, захоти она взглянуть?..

– А что будет с моим миром, если не…

– Вмешиваться? Идём. Я покажу тебе. Пример.

Он вывел её на крыльцо, легко отворив обычно всегда забухавшую и елозившую по уже протёртым ложбинкам в полу, дверь. Здесь она не забухала. И не скрипела тоскливым сопрано. Хорошо. Потому что не сводит зубы от звука…

Прошли они к пруду.

Пруд… Что-то с ним было явно не так!

– Посмотри! Я отмотаю всё назад. И ты проследишь, что, и почему получилось.

Перед её взором стремительно вдруг метнулось назад, к востоку, солнце, всё почернело, затем снова чиркнула по небу ярко-оранжевая полоска, затем всё ускорилось ещё, и слилось во что-то серое, безликое… Но она успела заметить и вдруг возникшие, и мгновенно опавшие сугробы. И листья – только что огненно-жёлтые, и тут же зелёные, и вот уже ветви снова голы! И – всё сначала…

Пруд вдруг остановился – от неожиданности она вскрикнула. Но осмотрела его подробно: пруд как пруд. Вон, по-над берегами – бляшечки ряски, под водой – ленты водорослей, и песочек… Водичка прозрачна. Благодать.

Вдруг она смогла видеть сквозь воду. Ух ты – щука!.. И караси. Караси, значит, едят зелень, а щука – их. Всё, вроде, логично. Пищевая цепочка. И вдруг…

К пруду приближается Верховный, протягивает руку, и вот – щука уже в ней! Он уносит рыбу к реке. И – Жека не видит этого, но знает – отпускает.

И что же?

А, вот опять всё слегка ускорилось. Караси… Растут. Плодятся. Едят. Едят больше.

Вот и водорослей не осталось. Но… Идиоты прожорливые! Они же перемрут с голода!

Чёрт возьми, так и происходит. Отощавшие тела всплывают брюхом кверху, и разлагаются, опадая на дно водоёма загнившими мерзкими лохмотьями с ниточками белых ребер. И вот уже никто не плавает, и водоросли не ест.

Бляшки, чудом сохранившиеся где-то на кромках, начинают снова заполнять…

Заполнили. Превратились в толстый ковёр. Боже! Вода застаивается, загнивает без кислорода! Такую не то, что пить, или купаться – нюхать, насколько она помнит, невозможно! И вот – буйно разросшиеся и отмирающие, укутывающие толстым чёрно-коричневым ковром дно водоросли превращают пруд в…

Болото, и… Торфяник.

– Я ничего нового тебе не показал. Ты такие загнившие пруды видала и там, дома.

– Да. Видала… Это… Экологическая катастрофа?

– Вот именно. Ты сразу очень точно подобрала название. Для произошедшего. Но это – грубая схема. Для социума, где управляют мыслящие, столь примитивная модель совершенно не подходит. Но принцип тебе теперь понятен – если нет щуки, нет ограничивающего, сдерживающего, и одновременно стимулирующего любовь к жизни, и борьбу за неё, фактора, в социуме, который не может, или слишком глуп, чтобы грамотно регулировать свои функции сам, наступает короткий период лже-благоденствия – ну, когда все караси росли и жирели! – а затем… Как бы тебе… Замятинскую антиутопию «Мы», конечно, не читала? – это был полувопрос-полуутверждение.

– Н-нет. – она покачала головой.

– Жаль. Но смысл можно передать парой фраз: в Обществе, где царят тоталитарные методики, (Например, ты же знакома с понятием «коммунизм»?) ну, то есть, где жизнь всех людей регулируется сверху, и где нет борьбы с внешними жизненными обстоятельствами, а всё уже и так разжёвано, и положено в рот, и нет отдельных индивидуальностей, а есть только – послушные «винтики»… Рано или поздно наступает застой. Ну, с этим-то понятием ты наверняка знакома. И, вижу, суть поняла.

– Да. Кажется. Люди становятся равнодушны. И перестают чего-то хотеть… Кроме только материальных благ – машина, супертелевизор, дом… А ведьмы, они, получается, навроде щук? Они… Стимулируют стремление к борьбе? За жизнь? И ограничивают. Но – что? Что они ограничивают? И – как?

– Вот всё это, и многое другое ты узнаешь, если… Согласишься. А пока ты не выбрала – извини. Секреты и законы, управляющие человеческим Социумом предназначены только для Посвящённых. Тех, кто готов пожертвовать своей Судьбой и жизнью. Временем.

Для кропотливой, а иногда попросту нудной рутинной работы – поддержания Баланса.       Ну, Маддалена тебе уже сказала.

Да, наша работа вовсе не подвиги и приключения, а – в основном, расчёты, моделирование, и… Минимальные воздействия. Минимальные.

А то, что ты только что видела – просто… Вводная лекция. Простой Пример. Демонстрация причины и следствия. Следствия нарушения Баланса. Есть и ещё кое-что…

Слышала, наверное выражение «волки – санитары леса»? Всё верно, они отслеживают и убивают только старых, слабых и больных. Но – как ты считаешь, сами олени понимают, что таким образом им просто…

Не дают вымереть от вырождения?! А? Вот то-то. – она поджала губы: точно! Вряд ли олени ценят оказываемые им «услуги».

– Согласен. Волков никто не любит. Дескать, и кровожадны, и беспощадны. Один злобный оскал чего стоит. (Она вспомнила – да, оскал… Не для слабонервных)

А ведь наша предвзятость – лишь предрассудок.

Природа мудра. Но вот её мудрость не всегда, скажем так… Красива, гуманна, и правильна с нашей, людской точки зрения. С точки зрения так называемой «человеческой» Морали. Говорю же – всё субъективно.

Рейтинг@Mail.ru