AnaVi
Черная Принцесса: История Розы. Часть 1
– Это не так и… Да ты еще и сам же за себя это прекрасно знаешь! – Сощурился Егор, сжимая и разжимая кулаки до хруста костей снаружи и своих же скал изнутри, добавляя таким образом и к своему же все тяжелому и безрезультатному, бесконечному сизифовому труду еще пару остроконечных священных Граалей своей же все и нервной системы, присыпав сверху пылью, смочив морской пеной и долив уже под крышечку затем липкой смолы. – Ты ничего не подгадываешь, а делаешь напрямик! Не говоря уж и за авось и обойдется… Не авось и не обойдется! Да и если уж, знаешь, и говорить, так и еще про все то твое и ранее мне же – это… случайность! Я не… думаю о ней. И так же все, и к черному же твоем словцу, давно, как и она обо мне! И пусть со мной, как и с моих же все слов, действий о ней, ты можешь и не верить, но с Софией – поверишь точно! Да и если бы… если бы она и была еще здесь и… не здесь… не со мной… была бы хотя бы и в принципе… мы были бы если и не друзьями, то… знакомыми, да, остались бы и… нет… стали бы ими точно! И да, пусть и не сразу, но… и начали бы так общаться и… все! Ведь и как тогда и там он был, конец и финиш, так бы продолжился сейчас и… в дальнейшем.
– Да-да-да… – покачал из стороны в сторону головой рыжий, ни разу не поверив, и вновь скрестил руки на груди, еще и крича таким образом об этом, так и параллельно же еще осыпая его с головой не пеплом, но и это же все и опять же пока, своей лавандой, платя этим грош цену ему и его же все таким словам. – Свежо предание, да верится с трудом, Егич! Себе, как я же уже и ранее сказал, ври, но и мне вот только не завирайся, пожалуйста! Стоило бы ей лишь поманить тебя снова… Будь то встречей или… песней, о! – И тут же раскрылся, хлопнув его по левому плечу своей же правой рукой, вспомнив о главном в моменте, так еще и по- и доказывая в нем, что не реагировать на него стоило не только действиями, но и мимикой: отсутствие отвращения еще и на лице – точно бы сыграло ему еще на руку и не буквально. Да вот и только так вышло, не прокатило, не фартануло, кто о чем говорит, то у того и болит, что его же собственные заводские настройки и на того же все – ему самому уже некуда было откатить, лишь катить и только вперед, с песней же и пляской, терпя, либо же прерывая и обрывая все на корню заранее, стараясь стать и быть же в моменте и Вишну, и пауком, так еще и желательно: все и в одном. – Бра-а-ат… Вот это была бы хохма! Вот это был бы номер и ор выше гор… Ты тут же, ног же своих не чувствуя, кинулся бы к ней, бросившись в ее же уже ноги… кость в зубах обратно принеся, и кто еще возвращает и возвращается, ей дьявол! И все… как в первый раз – в желании отдать всего себя и лишь ей, любимой и родимой, со всем же миром… да и чего уж мелочиться… мирами же в придачу! А малышка-Софишка… в это самое же время… вновь в слезах, соплях и слюнях. И с разбитым сердцем! Эх… Да? Нет! Я. Не дам. Этому. Случиться! – Вновь перестроился он, щелкая свои «настроенческие качели» уже не порывом ветра или выключателем, а как орешки Щелкунчик, буквально и протыкая каждым своим же новым словом и словосочетанием из крайнего же своего предложения при помощи своего же указательного пальца правой руки его же грудь, и тут же затем убрал руку, будучи почти что уже и пойманным в цепкий и крепкий его захват, за которым бы как минимум последовал перелом этого самого пальца, а и как максимум – всей же руки да и вовсе же ее отрыв с лишением регенерации, ведь и уж кто-кто, а он-то бы точно позаботился о долгих и длинных мучениях с не просто уже и волнующимся морем внутри, а набегающим и накатывающим волнами внахлест и захлест пока лишь только друг на друга. – Я укреплю его и ее же саму, знай наших и это! В доспехи со стальными шипами снаряжу снаружи и внутри… Колючей проволокой обтяну… И пущу ток по и в ней же, собрав огоньки в витиеватую надпись «Ублюдкам вход воспрещен!», если будет нужно! Не заставляй, а уж и тем более не выставляй меня самого им же, Егор, не стоит: ведь монстр всегда был и будет среди нас! И я не буду уже показывать, как и все же до этого, пальцем или просить угадать вновь же из двух, нет, из пяти на этот раз и присутствующих же все сейчас и здесь, ведь и пока ты досчитаешь-дойдешь до них – она уже и знать про тебя не будет, не то что помнить… а там и страдать, жалеть и скорбеть!
И, высказав, а и точнее даже уже и выплюнув все, что хотел и в лицо же ему, он только обошел его и пошел вновь на выход, как и вновь же затормозил, так и не достигнув двери во второй раз, поймав на ходу и обращенное же в свою спину с усмешкой хриплое:
– А с тобой – будто и не разобьется…
На что уже и тут же вместе же с ним самим к Егору, как и к нему же самому, обернулись остальные, будто и действительно не понимая сути проблемы сейчас, как и не зная же всей беды еще от и изначально, хотя только этого сигнала же и ждали, услышав до этого каждое их слово, чувство и ощущение, каждый знак и тембр, каждую интонацию, эмоцию и мимику, с которыми то или иное было ими произнесено. Притворялись ли они своей беседой или и правда говорили, только и мимоходом ловя еще и их разговор? Сейчас это было уже и не так важно, как и то, что мораль вновь уступила место решению, ведь и никто не был обделен этим, обнадежен да и разочарован, никто из них особо и не скрывался, как и те, все прекрасно зная и лишь ожидая вскрытия карт, и таки дождались.
– Или что, будешь спасать еще и от себя ее, после меня и где-то между еще ее и от себя же самой, как и в прошлый же все раз спасал ту? – Ядовитая усмешка исказила губы синеглазого, заставляя подыгрывать-подпрыгнуть затем и брови. Коим только лишь и стоило выгнуться, как уже и вновь его темно-синий взгляд, и сам же по себе еще зловещий, стал еще более, только явившись на и так не яркий свет из-под них и без прищура. – Что ж, может, и правда в этот раз все получится: спасешь нас и ее. А после, м? Что будет после, Влад? Сам же сказал, что с ней – все будет так же! При этом же еще и утверждая их разницу между собой. Настаивая на ней… И не обращая уже внимания на переобувку… Ты себя пытаешься убедить этим или меня? А опять же: разница? По факту! Изначально же – она не заслужила и не заслуживает этого… всего этого и… всех же нас!
И только Влад хотел ответить, как поймал на себе все три взволнованных взгляда разом, будто и выбежав с травянистой поляны на скалу и в лучи солнца, не слабо так еще и вдохнув, а затем и чихнув от этой же золы от углей, трав, розового куста и солнечных зайцев, что так удачно без билета решили прокатиться в его носовых пазухах, пусть и недолго все, правда, но и какой заяц не любит быстрой езды, а там и полета с нее, после затрещины или пенделя, или того и другого, так еще и с матом же в спину, чего же сам и в ответ так и не осилил, незачем, все верно же, и только спокойно улыбнулся им, слегка качнув головой, словно и раскидывая же совсем не нужные никому в данный момент времени мысли по углам в ней, но и на деле же именно отрицательно, говоря еще тем самым что: «Все в порядке и идет как надо – в нужном обоим, да и вам же направлении».
– Нет, я же не люблю! – Небрежно хмыкнул он, до сих пор не обернувшись до конца, только голову повернув вправо, чтобы ответить над тем же плечом. – И хоть мне и не чуждо это чувство… Как и влюбленность. Не так, во всяком же случае, как и тебе же все и не чужда та и именно же чужда София. Но и я же ведь – монстр в открытую, милый мой братец! Да и не говоря уж о том, что и все знают меня изначально как… бабника. Пра-а-авда… И иного, увы и ах, не ждут! А что такое это: иное? Твое и… скрытое! И пусть я так нормального названия этому всему между нами с ней так и не придумал… Но придумаю. Обязательно придумаю! Пока же – это что-то братско-сестринское. Дру-жес-кое… И семейное! А там – и поглядим, куда все это приведет или приведет ли… Да и заметь – для этого даже не обязательно топить ее в чем бы то ни было и лезть целоваться после этого почти сразу же тем более! Чува-а-ак… – неодобрительно процокал он и хохотнул, слегка скривившись, – …ты же прям уже и именно отбитый на этот счет, серьезно! Если уж сам идешь на дно – других хоть за собой не тяни: веселей от этого не станет – уж я-то знаю! А относительно заслуженности… Мы же говорили об этом с тобой в машине… еще до и во время же езды, поездки к универу… о ваших же уже с ней и весьма не братско-сестринских отношениях и что, если ты хочешь… действительно хочешь… продолжения, не должен мучить: ни ее, ни себя… никого! А должен как раз таки и отпустить еще ту, ну и либо уже эту, ведь и если любишь… Нет! Все же это – хрень собачья! Да и вторая ведь – еще не прошлое, чтобы ее и так просто еще отпускать. А вот первая и уже – да! И да, пусть раньше и посерьезке не было особого смысла цеплять эту тему от себя, мысленно или словесно, ведь ты и так прекрасно себя же самого энергией выдавал, то вот и теперь-то – да, ведь ты и словами, а там и мыслями, начал шпарить сам, подкрепляя все это дело еще и нехилыми действиями… Пора, мой друг, пора… бы уже расставить все точки по их законно купленным и приобретенным так же все заранее местам: она заслужила, как и ты заслужил… и тебя же все, как тебя… и меня же, как меня… и остальных… без теней в общем, как и прошлом… и без самого же основного прошлого в частности! – И, задержав на нем свой серьезный и твердо сощуренный темно-янтарный взгляд на пару минут, тут же сморгнул свое весьма временное наваждение-помутнение и перевел на оставшихся уже куда более веселый и мирный взор, помахав на прощание им еще и обеими руками. – Ну а теперь… я буду с вами прощаться. Всем споки ноки! Сладких снов и… Пока-пока!
**
…«Тысяча с небольшим». «Пятьсот с небольшим»… «Двадцать с небольшим». Редко кто да и когда говорил точную цифру прожитого собой, кроме последних и необращенных, да, и… людей, конечно же. И не столько ведь уже и важно, будь ты хоть джентльменом, дорогой дневник, хоть -кой или… вообще нет, важно, что все от чего-то пытались забыть! От себя ли еще и как обычно убегая или уже и пола? Каких-то и других причин, поспособствовавших вдруг этому? Забывали! И хоть с Александром, как и во всем же до и здесь же после, все и было попроще… рассчитать, я имею в виду… но я не рисковала. Честное пионерское. Ой, да ладно тебе! Или что? Вампиры-пионеры, значит, быть могут, а демоны или тем более ангелы, нет? Да и ангелы-демоны и демоны-ангелы… Как и все же везде тоже возможно, даже невозможное, так и все всё могут! Отличные слова, а! Строчки. Мотивирующие… Ага! Сразу после: «Если птица поднимает крылья вверх – значит, Vendetta». И прочее. В таком и не духе. А и особенно: не. Что ж, тяжела и неказиста жизнь… меломана с вот именно таким плейлистом артистов: от и… до! Брала напрямик. Наобум и… Ведь и знаешь же сам, себе дороже!
Хотя и казалось же еще поначалу, что все это – какая-то примета, с которой нельзя никак считать свои прошедшие года! Вроде и того, что: «Мои года – мое богатство». Или как в школе или любом другом учебном заведении с оценками, где посчитаешь свои положительные отметки – и больше никогда не посчитаешь их, не получишь же их просто, сглазил и прогадал! Но опять же все: поначалу. Дальше и… Да даже и в процессе уже размышления на эту тему – что-то же и уже так же подсказывало мне, что смысл был далеко и глубоко же не в этом: если демоны, а там и ангелы чего-то и боялись, то точно не подобного же… да и любого сглаза… приметы или порчи! Никто из них просто… не хотел ворошить это, возвращаясь в те дни и вспоминая – что и с кем, как было! И уж в чем-чем, а в этом – я уже прямо-таки и хорошо, нет, отлично понимала того же все и Ника: все-таки кому захочется еще раз переживать все то, что пережил, а и точнее переумирал он, чтобы наконец уже нормально и именно зажить, это же… дорогого стоит! Ну а остальные… наверное… просто не хотели… да и не считали это вообще нужным! Не засоряли свой мозг лишней и излишней информацией, вот и все! Жили же, да и ладно… Не заморачиваясь. И не отмечая же еще один год, прибавившийся к уже давно имеющимся… и без него. Глупо ведь! На началах – просто. А уж после и по прошествии… и подавно! Замер и замер в человеческих цифрах – и забыл как страшный сон. Вечные n-дцать… Как там было: «Вечно молодой и вечно пьяный»? Вечный сын вечно молодой мамы… Что бы это и на самом-то деле ни было и ни значило! Сколько жизней – столько и смыслов, верно? И понимай – что и как знаешь… сам! То ли это все и потому, что ты и есть уже достаточно взрослый, чтобы ее же тем самым молодить: ведь и был бы ты помладше – она была бы постарше. А? Подумай об этом! А то ли и потому, что ее уже нет, а ты еще есть – и опять же молодишь ее собой же и своими же воспоминаниями о ней. Занятный такой портрет Дориана Грея и на современный лад-манер, что скажешь? Таким же, кстати, был и есть сам мой брат. Такой же – стала и я сама, имею в виду, с таким же посылом. А после обращения – и еще раз стану… уже и полноценно. Только вот он, и уже же всегда, был и будет старше: во всем и при всех же… буквально! Ему же и все еще – двадцать восемь. Пятьсот! И пусть лишь на взгляд… Но и так было же, так есть и так будет же все всегда, когда отец все же решил спустить меня окончательно и подкинуть же к нему и его матери!
Подкинул… Хм. Неприятно звучит, да? Омерзительно даже… Будто я и… какая-то вещь. Но… Так случилось! Так есть и… как уж есть! Поздно вертаться. Да и когда же еще говорил, что влюбился… А я же – закатывала глаза всякий раз на это и когда не видела его с ней… и видела ее с другим… повторяя же все его слова про себя! Он не любил Розу… Как и не любит же до сих пор! Он любил меня и Женю. Как и любит же… по сей день. И вот за что-что ему прямо-таки и отдельная благодарность, так еще и в квадрате, он больше не говорит о влюбви к ней. Хотя и лучше бы… вовсе избавил от нее. От влюбви, нее и… всех же. Если уж и не ее – от нас же! Но и, как говорится, вид сверху лучше и… неправда… он просто и оттуда все увидел именно эту семью, куда можно было бы определить свою дочь, которая уже впоследствии затмит сменит и заменит, займет его место на посту Совета! Да. Мечта… идиотки! Ведь и ты уже сам знаешь – как я этого хотела тогда и хочу же до сих пор, как и… как я вообще сама к этому всему отношусь, вообще же ведь и еще заранее никак не относясь. Жаль, вот только что и он сам пока этого не знает… Но узнает. Определенно! Когда-нибудь… Ну, а сама же сказка про их влюбовь была как придумала для меня же все маленькой, так и разрушена же… для меня же все той. Пусть уже и достаточно большой снаружи, чтобы… Чтобы что? Доказать – как трудно найти и легко потерять? Нет! Статусы же «Контакта» и песенки разряда «Безумства первого» – были пройдены нами еще до и задо. Скорее: как обмануть и обмануться. Предать преданного, андерстенд? Создать ребенку розовый мир с розовым же слоном, которого доят радугой в то же самое время, как он же все и какает бабочками… А, ой, не туда понесло. Жираф же, конечно! И фламинго, а после и разбить его нещадно… своими же руками! Топча затем еще и своими же ногами! Когда действительно влюбляются и любят друг друга – не лгут, не предают и… не бьют! И пусть же они… из этого же всего… друг друга-то и не били, но и любили ли? По-настоящему! Без бабочек и прочей лабуды… Натурально и естественно! Хоть и… когда-нибудь. Что и до, что и после же все… навряд ли! Отец же просто и в этом никак не отходил от стандарта человека, где дети же просто и именно должны, обязаны были верить в сказку: будь та хоть и Дедом Морозом (Санта-Клаусом), Гринчем, Зубной феей, Золотой рыбкой, Хоттабычем с бородой… да и Джином же, в конце-то концов, с лампой! Вот и я верила! После же чего уже – поверив скорее в то, что он просто может влюбляться и любить. Просто! Да. Вот так… И не в кого-то конкретного или что-то конкретное. Просто. Влюбляться и любить. Если хочешь – во все. Не хочешь – тем более.
Я же в этом всем… что? Ничто. И никто! Как никогда не хотела в Совет, так и… никогда не хотела быть дочерью такого же отца, который во имя своей же карьеры и должности… своих же почестей и такого же призвания… променял бы все и всех! Нескромно сказано, да, понимаю. И не спорю. Но и… что поделать? Так еще и учитывая же то, что мамы я так и не дождалась… так и не узнала и не впитала ее же с ее же молоком выпытала у него о ней… и была единственной… биологической и родной… кто у него был… И сплыл! Он! Ушел за сигаретами работать – и с концами. Мироздание важнее… Ну а в частности же все – мир. Этот и… тот. Баланс и равновесие же. Все дела… А для меня же все – как за дедкой, бабкой и… репкой! А и скорее – редиской. Вот тебе смешно, а мне плакать хочется… Ни граммульки же нормальных воспоминаний! Да ты что! Они же подчас и покруче какого-нибудь там блокбастера или бестселлера… всех же и сразу, вместе взятых… были и… есть. Ну, для меня же все и по крайней же мере. И да, пусть еще и шел вроде как только и год… Уже и с небольшим… Да и который, кстати, кряду и уже… Хоть и примерно все… А весточек с фронта – как кот наплакал! «Сергей любит тебя и заботится». «Он делает все это – только для тебя»… А что именно-то он делает? Игнор – вряд ли можно назвать и распознать как благо. Тем более – блок. А там и тишину. Молчание… Он бы ведь мог – хотя бы и встречаться со мной… заместо уж. И не чуть больше и чаще! Просто… В принципе! Пропускает ведь – даже и такое. Подумаешь, да, раз в месяц? Подумал… и решил: и не спускаться, и не встречаться… Будто и не было отца! Да и присыплем уж до полной кондиции материальности и меркантильности – блата: по поднятию туда и спуску же оттуда без разрешения. Поднимаюсь? Да. А смысл? К кому же тут все – главное. Кого – нет. А что есть? Есть и осталось, как и у всех, низших и людей, встречи лишь по итогу случившегося и вызову… в суде! Случившегося чего? Ну… не знаю. Насилия, избиения… убийства, смерти… моей! Да. И от ожидания! Но и нет же! Ничего и никого нет. Ни письмеца. Ни звоночка… Ни головой к голове. Он просто не хотел – со мной. И все! С Александром же? С ним-то – да. Хотя и тоже уже редко! И вот вроде бы уже и не больно-то и обидно так – не одна с несправедливостью, а вот обидно! Да еще и как… Ведь и страшно еще при этом: он вроде и все еще есть и тут же его вроде бы и больше нет… И думай, называется, вроде или… нет? А я ведь перед этим и не особо-то ему и докучала, как и навязывалась излишне… Поднялась – опустилась – поднялась… и спустилась. Не только же и у него дела, да? А что у меня? А у меня – в квартире атас мать-демоница с наклонностями маньяка и какой-то отъявленной бэдэсэмщицы, которая как раз таки и делала… и делает же все это… для меня. Это видно, знаешь! И даже, более того, ощутимо… Но вот и только же, что лучше из этого в таком случае и сравнении: не видеть дел, но знать, что они делаются… или видеть?
Что же Женя, он, как и я, ничуть не меньше, а там даже и еще больше все еще любит моего же отца, взаимно, безусловно и… как родного же: без как. Опять же, при условии не имения оного и… по-настоящему. Правдиво, да? А что? С Розы же все – и все взятки же не гладки! И да, я знаю это по себе: сама же чуть… и с ее же все слов-аргументов… своего же отца не возненавидела! И это же еще притом, что я ей – не родная. Не хуже и Золушки, да. Да и при такой-то… той же все матушке. То есть: тетушке. А он же – ее сын! И да, уж что-что, а это мне, видимо, никогда уже до конца не понять – как легко и просто можно родных людей и друг против друга ставить, сталкивать и перенастраивать… натравливать. Ведь это уже и не просто: «Я его заблокировала – и вы заблокируете». С хуком справа и под дых: «Потому что «что»? Правильно – любите меня! И любите себе еще дальше… Но вот и только уже – не с ним и не его же самого. Запудрив же еще перед этим мозги так основательно, что… и душа в туман уходит… и все! Никакая там уже своя плоть и кровь: чужое все, все и вся! И ведь ни кинематограф… ни сами уже и зрители еще не видели такого триллера, ужаса и… так же еще основано на реальных событиях… чтобы даже и все холодящие, морозящие и просто вымораживающие душу выдуманные истории ушли далеко и надолго… глубоко на задний план! А стоило бы! Хотя бы для того и потому, чтобы не повторять! Да и если уж и не увидеть, то услышать об этом, как и мне же самой недавно от той же все Карины и о ее же двоюродном брате, человеке-ангеле, чьи родители, соответственно ангел-отец и дядя Карины, брат ее же матери и человек-мать, разошлись и… Вот просто угадай – что было дальше! Потому что иначе – я же буду не я, если хоть раз смогу рассказать историю от начала и до конца и не спойлернуть ее же конец в процессе, а там и не рассмеяться, а то и расплакаться… так и не дойдя же нормально до сути. Карина – была их совой. Да! Гермионой, ага, и из того же все самого «Гарри Поттера». Или… мема. Почему нет? Передатчиком, короче. Этакой и веревочкой на столбике, привязанной к мячу, своему же брату, и кидающей его по амплитуде – от ворот к воротам. Маленькое орудие большой мести… Умеющее делать больно против собственной воли… Мяч футбольный, летающий над полем… От игрока к игроку… И ведь так плевать им обоим, что он не хочет таких полетов! Иронично, да… И трагично. Ведь они-то как раз таки и хотят! И как тянули, да так и тянут до сих пор, как и то же все одеяло, его и в разные, свои, стороны. Не в его лишь и одну! Что по виду, что и по жизни… И этим же – все сказано! Почти. Ведь и его же отец еще раньше и сам играл в футбол. Ну а совсем недавно вот увлек себя и его же настольным теннисом! Подумаешь, да. Там мяч и тут мяч… Поменьше, да. А разница? Изменилось же лишь количество – осталось качество… подачи: не ногами, а… руками с ракетками. Но и теми же все родными и своими. И попробуй вот – выбери из двух зол… правильно! Карина – выбрала нейтралитет, перед этим лишь раз их связав и… оставила это: не потому, что не любила брата, а потому, что и как раз таки именно любила… не любила тех! Так еще и, по ходу дела, одна из и среди них же самих, раз хоть сама же… и опять же все одна… решила не делать ему еще больнее… и собой: минимально и… банально, заставляя делать его то, что он не хотел и не хочет, подыгрывая еще ему, а максимально же – не делать и потворствуя уже им. Ну а что же до Жени… и дабы уж как-то закончить с ним мысль… не узнал до конца и нормально ни про отца, ни про мать, зато узнал его – моего же отца. Да еще и так, что… даже порой и мне же самой обидно. Завидно и… стыдно! По белому же все, конечно, ведь на и при темном же все глазу. И не одном! Ведь и я сама же не знала его так, как знал он. А уж и в условиях родства и не – этот момент звучит куда хуже, скажи. Будто я на новом витке и при таком же, соответственно, круге моего собственного же ада!
Помнишь же… или уже нет, слишком много разной информации может быть и за раз – я знаю, но тревожность же, как и заикание: их нет – если их действительно не было и нет… я же даже еще в детстве была уже на попечении кого-то! Каких-то нянек и гувернанток… Прислуги, в общем! И тут – без какого-либо ущемления и притеснения… А уж и тем более: оскорбления. Да уж… Все такими сразу обидчивыми стали, вместо и того, чтобы нет, взять на понт и, наоборот, сильнее стать. Будто и так не серо вокруг – почему бы еще и луж не прибавить и замкнуть этот же все порочный круг своим же нытьем: «Почему вокруг так серо и сыро?!». Скоро каждое свое слово придется… подобным же и не… маркировать и звездочкой метить! И только скажи мне после всего же этого, что мы не катимся в… подбери же сам и на свой же вкус и цвет, по образу же и подобию… я же скажу… деградацию. Деградируем, да! Ведь и если раньше еще только приходилось доказывать вес своих слов… и то необязательно, не всегда и не везде, не со всеми, если только ты не пустослов, воздухосотрясатель и прочие изыскательные выражения и формы одного определенно-ругательного слова-определения, тоже уже и полностью отсутствующего, как надо и должность… а уж и дел так и тем более… ведь бросил на ветер и ладно… то теперь не смей даже и вообще притворять, тебя же уже со всех сторон камерами палят и пишут, начиная с теории, а заканчивая… не говоря уж и про мысли… и не теоретически! А уж что и до трудов, творений и изобретений… Только держись… за себя и свою же крышу. Воздух – тоже вреден. И прежде всего и всех – для тебя же самого.
Правильно когда-то ответила моя же одноклассница, почти и процитировав, ведь и все же видоизменив мои же собственные и к ней же ранее обращенные слова: «Если мы когда-нибудь расстанемся – куда проще будет сжечь тебя, чем и все эти же наши с тобой воспоминания. Не говоря уж и про их-твое физическое исполнение на бумаге… К слову, с тобой же вместе затем сгорят еще и они». Тебя же – я сжигать не буду! Пока… водружу на книжную полку… куда и у нее же переместилась та же все и самая шкатулка Пандоры, сделанная пусть и не из говна и палок, но и моими же очумелыми руками, где и непонятно же вновь до конца и сих пор же – что хуже… как мертвую память и в компанию же к все тем же «Мертвым душам». Хм… А и все-таки интересно, где же теперь эта самая шкатулка и та же все девчонка? Время же, оно, знаешь, меняет не только людей как в принципе, но и их же положение в мире… и мирах… в общем! Но и надеюсь, что твое соседство с еще одним межвременным творением литературы… и великого и могучего… «Тарасом Бульбой» станет лишь случайностью, а не совпадением, которых… как ты уже знаешь… да… не думаю, а тоже ведь знаю… не бывает: да и за ними ведь уже только идут – лишь закономерность и судьба. А этого… ну никак не хотелось бы! К слову…
К слову, мне нравится, что ты уже почти что и не удивляешься, что мы скачем по записям не просто уже как и какие-то обычные, простые сайгаки, а вполне себе не обычные и не простые… в жопу ужаленные и ударенные олени, неожиданно забредшие на детскую площадку и сунувшиеся в такую же горку «а-ля Замок принцесс», но, как и в случае же все со мной-лошадью, на которую как сели, так и слезли, как забрели и сунулись – так и выскочили. Не хуже и пробки-фанеры из бутылки и пролетая над Парижем… И мне же это… льстит! Хоть и все еще то самое почти что добавляет некой перчинки и горчинки, но ничего: еще пара таких и не… то понос, то золотуха… записей-заходов, и я перестану просить прощения, а ты же, в свою очередь, прощать… и будем уже… прощаться. Да. Ага! Куда ты и от меня-то денешься? Как и я же сама – от тебя… Влюбленная. Хоть еще и без кольца. Три же «п»: ой, и какое же словоблудие и игра букв при быстром чтении, поймем, примем и… прикопаем… топор войны… и перестанем уже замечать и делать на этом особый акцент! Попытаемся, хорошо. Постара-юсь и я, по крайней мере! Да и уже ведь есть хоть какой-то, но и прогресс – не так уже долги прыжки да и длинны зачеркивания: не выйдем в ноль – так хоть и согреемся с тобой. Поэт и прозаик в здании, господа и… господа!
Итак… Прислуги! Да… В принципе – чужих же мне людей и не… Которые еще тогда… да и уже сейчас… я почему-то уверена, таковыми и не являлись: по жизни, для себя и… в принципе. Но для меня – да, именно так и назывались, и имелись при царском дворе ужас! Ужас, согласна. Но и не стыдно – будто я же и сама это и так выбирала. Но и к чему опять же то бишь я? К тому, что в то же самое время, пока Женя жил почти что и бок о бок с моим же отцом! Ну и, собственно же, что? Дружба-то все и их великолепной тройки во главе же все и с Александром случилась как раз таки и из-за этого же их самого и изначального же еще при том тандема папы и брата: не было бы его – не было бы ничего и никого дальше. Казалось бы… Но и да. Ну, а что случилось и кто случились же после этого – можешь судить уже сейчас и по тому же все, что я в тебе описываю!
Уже будучи вместе, они… учили меня, что: «Если что, всегда говори». «Всегда сообщай и кому-то из нас». «Или всем нам же и вместе… Сразу! Что бы это ни было и кто бы это ни был». А после… А после – не любовь! Уходили. Да. И вместе же. Хоть и не всегда под ручку, но… Друг за другом. А я… Я же и не находила причин, подходящих под это же их если что. Вот что, если что? Да и на их же все взгляд, как и еще сама же их фраза, или уже мой? Ведь и если на мой, то… ничего… да и никого… такого не было! Все же мне казалось… как и кажется же до сих пор временами… давай уж прям и до конца честно… таким незначительным. Мелким и неважным… Что и впору же… креститься. Нет! Если же и смотреть все в разрезе да и по нарастающей… Сначала: «Да ладно! И не с таким же справлялась». Потом: «Выжила же? Выжила. Ну и слава… всем». После: «Ой, все! Сама заварила-разварила? Сама и съем». Затем: «Все». И все! Все… Как и если что с того же самого все момента просто перестало котироваться, подтолкнув же между тем и параллельно же все остальное… подобное и не… лететь отныне лишь в тартарары… и вместе же со мной! Может, конечно, они имели в виду смерть… Но и тогда же уже я им ничего не сообщу. Точнее, не я же им это уже сообщу! Да и это же – уже после всего… Ну, а все, что было до, просто менее полезно и подходяще, чтобы отрывать того же Женю от Полины… и саму же Полину. Да и всех ребят… Александра. Отца! Эгоистично же это как-то… А уж и последнего от работы, вызывать и буквально снимать сюда, еще и лицемерно. Да и вдвойне… Втройне! И по обоим же фронтам.
«Подумаешь, синяк». «Подумаешь, звездное небо». «Подумаешь, соедини точки, как в игре, и получишь целые созвездия». «Подумаешь, тату». «Подумаешь…». Подумала! Стоит мне лишь немного засветиться светом… И нет, это не тавтология, дорогой мой, светиться можно и тьмой и темнить же светом, если уж на то пошло. И да, вновь же не понаслышке. И точно же не к счастью и папа сразу тут как тут! Отличный маневр для вызова и встречи, да? Да… Особенно и когда, дорогой дневник, я еще и огребу за это следом… Да и за все: хорошее и плохое, за север и за юг… Что скрывала и… не. Хотя, может… Да. Ха. А может, и нет! Ты же помнишь, что я два в одном пока еще, да? Да, не спасет уж слишком и… больно. Да и когда больно – будет в другом смысле… Но! Хотя бы – сдержит. И его. И меня… Пусть и слегка! Пусть и чуть-чуть… не считается. Но дабы уж и не забегать излишне вперед и не пугать ни тебя, ни меня… И коли уж о звездном небе до конца… Да! Я – мастер менять темы себе же и тебе во благо. Ты потом, после это поймешь и… Знаю! Но просто не хочу пока думать: «А что если…». Спрашивать тебя… А уж и тем более – слышать твой ответ. И да, ты правильно принял и понял: я знаю его. Но пока же – сама не хочу это понимать и принимать. Может, я еще и Весы, м? Чтобы уж и двойственность была до кучи, горки и… с концами!
