AnaVi
Черная Принцесса: История Розы. Часть 1
– Я не знаю! – Вспылил Святослав, будучи уже и окончательно же сжатым внутри и прижатым же снаружи буквально и к стенке, но хоть и не к и за окном, уже и в самом деле потемневшим взглядом брюнетки, почти слившимся же радужками с расширенными зрачками. Но и еще оставляя же простор для фантазии и воображения – в виде еще возможных только дул, из которых она его у этой же самой стенки и положит, и только уже после сбросит за порог. – Не знаю… Не могу выбрать! Помоги…
– Ну… хотя бы уже и не «не захотел»… – усмехнулась девушка и уже как-то даже отрешенно, отстраненно покачала головой, ненадолго прикрывая глаза и облокачиваясь на стену со скрещенными под грудью руками, чтобы так же пусть и ненадолго, но и вновь же чуть сменить вид, как и угол обзора на него. – Как и не «не хочу»! И на том, знаешь, «спасибо большое»… За какой-то хоть прогресс и рост! И хоть в чем-то… Как и где-то!
И вновь же повисла недолгая пусть всего лишь и с минуту-две, но и все-таки же пауза между ними. Так еще же и синхронизировавшись с общей тишиной и молчанием же на всем этаже, если и не на всех, так еще же и не в целом университета. Перебиваемая разве что только сбивчивым женским и мужским дыханием вразнобой, но и одновременно же будто и в унисон, пребывающими же еще в одной пока теме-цели, как и на одной волне, но только и разными способами: он – вплавь, а она – на матрасе.
Приоткрыв правый глаз и равно как и убедившись, так и разубедившись же в этом, и что с его же стороны это выглядело скорее даже и не именно вплавь, а уже и топориком – с руками-то по швам, София дернулась одномоментно от собственного же хрипа-смешка, но и тут же собралась и вернулась в исходное сидячее положение, уперев руки локтями в колени и подставив таким образом под свою же голову их кулаки.
– Жизнь – твоя?
Вздрогнув от резкого и чего уж там неожиданного появления девушки вновь в их разговоре, будто и после долгого игнора-молчания в чате-диалоге или удержания звонка, парень тряхнул головой, отгоняя свои и так и без его же вмешательства и присутствия путанные мысли, установил с ней прежний зрительный контакт и в непонимании же уставился на нее: «Не могло же быть такого, чтобы она забыла все то, что они временем и ранее обсуждали?». Не могло – потому что она и не забыла, как он понял и принял, но уже и после, а просто решила резюмировать все вышесказанное, расставить так сказать уже все точки и над «i», подведя своеобразную, и если уж и не окончательную и не прерываемую черту, то пунктирную же и линию точно в виде небольшого и односложного блицопроса. О чем же еще и дала понять своей приподнятой правой с опущенной же левой бровью с кивка, после чего же еще и слегка качнув, поменяв все местами: предложив на выбор два варианта ответа. Но и вместе же с тем еще и вырисовывая таким образом крест без распятия – будто отсылая к себе, правде и только правде и своей же качнувшейся в такт подвеске. На которую же вмиг и упал зелено-коричневый и уже не столько усталый, сколько уже и именно уставший взгляд Святослава. И от которой же вновь был возвращен к ее лицу – стоило только ее же хозяйке нахмуриться и свести руки друг к другу, перекрывая весь обзор, уже и не намекая этим на конец. Как и пусть еще и на неполное, но и все-таки же отсутствие хоть какого-то и даже такого частичного отвлечения: будь то между делом или нет.
– Да.
– Мечта – твоя?
– Да.
– Решаешь за них, как и за себя, ты сам?
– Да.
– Врешь! Нагло. И ведь не только мне – еще же и себе и… сам. Проблема ведь не столько и в них, сколько в тебе самом, ведь так?
– Да.
– Что и требовалось доказать! – Хлопнула в ладоши София и села наконец ровно, разминая спину и сжав руки, сомкнутые обеими кистями в один кулак, между ног.
– Что?
– Что? Что? Что и следовало ожидать, говорю!
– Не понимаю! – Дернул плечами Святослав и упер руки в боки. – Что именно?!
– А это ты мне уже ответь… и себе же скажи… от себя и… сам! – Сделала особый акцент на последнем же своем слове брюнетка и ткнула слегка его своим кулаком в живот для большей достоверности и понятливости. – Если все так или иначе: да. А последнее же еще – и в качестве же альтернативы «но»… Как и еще же и пусть лишь одна из причин, но и уже же не лишь возможность… Чего мы тогда тут пригорюнились, а, мо́лодец? Чего и буйну голову-то вешаем… который уж день подряд?! Прям же ад замерз и небеса разверзлись! Добьешь эти полгода… и вперед! С песней… Или пляской. Постановкой… Не знаю! Уходя… уходи и переводись, не думая же ни-о-чем! Хотя… Если же только еще – сходить на танцевальный просмотр и отбор… в какое-нибудь уже и танцевальное… но и тоже ведь музыкальное вместе с тем… шоу. Чтоб уж и до тройки игроков, если уж и не до всадников!
– Очень смешно! Куда мне податься? – Разлохматил вновь свою русую шевелюру руками парень и вновь же опустил их вниз, но уже и чтоб лишь засунуть их в передние карманы брюк, чуть качнувшись вперед, а после и назад – перекатившись же таким образом с носка на пятку и обратно.
– В свою же… пятую точку! Для начала.
– Эй! – Насупился тут же он и боднул-толкнул ее правую ногу своей левой.
– Что? – Вновь же и не на шутку изумилась-усмехнулась София, полностью уверенная в точности и даже правильности своей же формулировки, но вот только и не в точности и правильности ее понимания и принятия же им самим, как видно. И решила же еще добавить-дополнить специально для него и в этом моменте кое-что. – За мои же все потраченные нервные клетки в поисках причин и следствий… за все эти пусть и не целые два дня, но и как минимум же сутки с небольшим: со вчера же на сегодня. За время! И пусть пока же еще и в виде лишь каких-то минут жизни… Но и надеюсь же еще уже не перетекших и в часы… – и тут же сверившись с часами телефона, изъятого из переднего правого кармана брюк, кивнула же себе в знак слов же подтверждения и убрала его на место, с легкой еще ностальгией и лишь мельком подцепив взглядом свою же левую, но на этот раз снаружи и кисть, как и изнутри же само запястье, где хоть так и так были своего рода часы, но и в детстве же это смотрелось и виделось как-то иначе – куда нереалистичнее: «И который же сейчас час на твоих? Сколько времени они показывают?». – Вечность, знаешь ли, тоже не просто так дана – не чтобы еще и ее обесценивать! Так еще же и которую, между прочим, я могла бы уже проводить с пользой в комнате… или на улице и в ожидании брата… затем подруги… и дальше же по прейскуранту… Но и только же не тухнуть все еще и в этих же… тех самых… четырех стенах!
– Тухнуть? Ну вот теперь и тебе: спасибо большое! – Фыркнул Святослав и деланно, но и не сдержав при этом своей резкости в движении, поклонился, тут же разворачиваясь на пятках и направляясь к выходу. Но и тут же ведь был так же резко остановлен за оба же локтя и обеими руками девушки. – А ты точно туда собирался? Правило же об открытых и закрытых дверях вроде бы не так звучит: «Если закрывается одна дверь – всегда открывается другая. И пусть последняя, на самом деле, и окно, но…».
– Да не собирался я прыгать! – Отстранился от нее русоволосый. И пусть не отшвырнул, все-таки и сдержался в этом порыве, но и сбросил ее руку с себя. – Я просто… дышал. Да! Ды-шал… Так просто. Ведь и сам же не тупой! И пусть так уж и не во всем… Но на одни и те же грабли дважды? В одну и ту же реку? А там – и лодку… Мне и вчерашнего хватило, знаешь ли, за глаза! А в нашем туалете еще и накурено дюже, а я задыхаюсь от излишнего количества дыма в помещении… которое еще же к тому же и не проветривают же специально, чтобы все же и все знали: что же там делают и что там происходит, что творится на самом-то деле… Будь то перемены или… нет.
Смерив его ничего не выражающим взглядом, как и склонив же голову к правому плечу с видом лишь интереса и понимания, София хмыкнула и скрестила руки под грудью без слов говоря же тем самым: «Да-да, уж я-то знаю, как именно и насколько же часто ты дышишь. Как сейчас же к примеру… и мне же в лицо. Не стыдно?».
– Точнее… – подсобрался тут же скомканно Святослав и, опустив взгляд в пол, прикусил нижнюю губу, осознав наконец, что это вот все ее никак не проняло и что она же ему так же не поверила. Ведь пусть он ни разу еще и не подтвердил это до конца действиями, проходясь только по поверхности данной темы и словами, таким образом лишь собирая сливки с нее, но и ни разу же так же не опроверг, – …собирался. Да! Но ты же еще… и я… Неважно, короче! Уже… И я пошел!
– Что скажут родители, когда узнают, что именно ты выбрал? – Вновь тормознула его брюнетка, но уже и без касаний, удерживая на месте только лишь одним хмурым взглядом.
– А что они скажут? «Учись дальше на своего экономиста-банкира! Пока ты еще живешь с нами – будешь соблюдать наши правила: никакого актера, а уж тем более певца в нашем доме как никогда не было… так и не будет. А иначе…». Пе-ре-ез-жать! – Перековеркав родительский голос, перебиваясь с одной на другого через раз и обратно, он грузно выдохнул и почти что всхлипнул, разводя обреченно руками в стороны. – И… то бишь… не куда-нибудь, а прямиком и… на улицу! Собака же, кем я для них и являюсь, как и сама уже видишь, а тем более еще и после же всего бездомная, должна жить только там.
– Ну… мил-друг-человек… знаешь что, ты мне этим всем тут велосипед в Америку не открыл! Естественно… как и любые родители… они были и будут за твое образование и… становление как личности. Перспективной личности – не забудем! – Сделала особый акцент на этом София и ко всему же тому подняла еще и свой правый указательный палец вверх вместе и с левой же такой кистью, указывающей на первую. – Кто ж из них сам… и своими же руками… отдаст свое же чадо… и на поруки-то чужому шоубизу?! Да и тем более… когда никого из этих… как и ни из тех… с твоих же опять-таки слов… еще не было в их семье! Они ж не знают – что это такое… и как в этом же всем помочь тебе… в случае же чего. Голова-то еще есть на плечах? Думать умеешь? Не забыл: ни ту, ни другое? Ну так подумай… и еще же… и ей!
– Ну вот я и… ей… думаю: «что решить и как об этом потом сказать?». Точнее: «как в этом и отказать – в помощи и если что?». Как им уже доказать, что: «я уже сам взрослый и вполне же вправе самостоятельно и за себя же самого решать. Как и принимать же решения и брать за них ответственность – так же сам и за себя»?
– А! То есть… – тихо прыснув со смеху куда-то себе под ноги, а даже и скорее пискнув-чихнув, будто бы и теми же все самыми сиреневыми лепестками своих цветов, не боясь и ассоциативного ряда в сторону Ханахаки, только лишь того, что и еще пара децибел и здесь будет весь университет, девушка откашлялась и покачала головой, взывая мысленно к чистоте озона и свежести скошенной травы, дабы избавиться от практических картинок того, о чем она только лишь хотела поведать и в теории, – …есть еще варик, что певческая или актерская деятельность прокатит, если ты просто устроишь забег ползком на коленках от ног одного к ногам другой и обратно за все праздники сразу и наперед в пользу именно этого – одного подарка?
– Тут вообще-то еще вопрос моей жизни дальнейшей решается… – сомкнул ладони между собой в молебном жесте Святослав, уже того и гляди готовый прямо здесь и сейчас исполнить ее не только недожелание-мечту, но и самую же что ни на есть перефантазию-воображение, правда и только лишь перед ней, но и ведь как бонус – сбалансировав и уравновесив все это лишь с нескольких слов-фраз: он, на коленях и в женском туалете. Вот была бы сцена и номер, если бы кто-то все же зашел к ним и увидел это со спины и не его – ее. На что София же, вновь представив же еще и это во всех красках и деталях, мелочах, вновь подавилась смехом. Но и тут же под внимательным и уже его строгим взглядом отвесила себе легкую оплеуху по губам с правой руки и по лбу же с левой, скрещивая же после обе под грудью и кивая, показывая же тем самым, что готова дальше и спокойно продолжать. – Давай серьезно, пожалуйста!
– Давай! – Тут же согласилась и пожала плечами она, добавляя про себя: «Чего б и да-нет, собственно?». Ведь чего уж они точно еще пока и нормально, полноценно не делали за все же это время вчера и сегодня, так это серьезно и что-либо. Хоть и столько же раз порывались. Но ведь и столько же по и именно разрывали. Что и пора было наконец это сделать и доделать. И как и с этой же самой мыслью и решительностью уже начать и сразу же закончить все это, так и покончить же с этим всем раз и навсегда, вместе с сочностью мякоти апельсина в гортани, кислотой зеленого яблока на языке и с соком лимона на его же кончике, она откинула свой рюкзак на пол к стене и слева от себя и выставила перед парнем, как и перед собой же свои руки, но и с раскрытыми только к нему ладонями. – Повторяй за мной…
– Зачем? – Не понял вновь и пока лишь зеленоглазый, но рюкзак все же откинул так же, как и она к стене, но и только лишь в правую ведь и от себя же уже сторону. Не решаясь же только пока поднимать руки ей и к ней же в ответ. Мало ли! Сколько ведь было уже угроз не угроз – по правилам. Вдруг эта и будет именно исключением. И он лишится все же чего-то сегодня – не жизни, так их: пальцев, а там и самих рук.
– Пальцы ломать тебе буду… – хмыкнув себе под нос над ее же ответом, он так же сдавленно, как и она же чуть ранее и перед ним, рассмеялся. Бывает же! Почти угадал. София же, не сменив, в свою очередь, серьезного тона, продолжила говорить будто и не замечая этого, – …по одному. Давай! Делай и не выделывайся… Не выпендривайся! Ну? – Ну или без будто, как и не.
– Окей-окей! – Утвердительно закивал головой парень и выставил свои ладони перед собой и перед ней: от греха же уже и порока подальше. А вот к друзьям, а и тем более врагам – наоборот еще и поближе. Может, смилостивится все же от такой его пусть и запоздалой, но и ведь покорности и чистосердечия и что-то же хоть да оставит ему.
– Смотри! Значит… Если пальцы моих обеих рук – против певички. То при закрытии их большем, чем и на половину, или вдруг и полном – это за актера. Твои же открытые – против актера. И закрытые же – за певичку соответственно. Понятно?
– Понятно! Почти… Не понятно только лишь: «почему… певичка?». – Неприязненно сгримасничал Святослав да и так, что и будто где-то рядом с ним ногтями по стеклу прошлись или резиновые перчатки друг о друга потерли несколько раз – до веновскрывательного же и зубодробительного ощущения, как и чувства еще и внутри.
– Потому что чей-то вой в мужском душе спортивного зала… я так поняла уже, начиная догонять же еще со вчера, что и именно же твой… на слух благо еще пока не жалуюсь… да и сопоставлять факты, как и голос в нашем же с тобой случае, умею… ни для кого уж не секрет! И ведь ладно же еще – мы с девочками и через стенку. Терпимо же пока… Как говорится, не слюбится – так стерпится. И ведь точно же! Пока… А вот мужская волейбольная и баскетбольная команды, а там и не дай… Совет… футбольная, рано или поздно… и раньше же нас… ведь объединятся и встретят тебя за универом за твою же все «Belle», а и точнее же твой «Блей» и… Уж кто-то, а певец из тебя… ну вот честно… ну… такое! А из двух же зол всегда ведь выбирают наименьшее, как и наихудшее, правда? Как актер вот… как актер… ты не так уж и плох, между прочим! Опять же, если в сравнении и кто и с чем, кем сравнивать… Прошел ведь ты? Прошел. А это значит… что-то в тебе все же есть. Что-то в тебе и увидели… Нашли! И с чем-то все же еще можно поработать… и работать же в дальнейшем в тебе. Как и с тобой же самим! Я лишь только понадеюсь, что это что-то – не все же и сразу и не что-то же… с чем-то. Ведь таких и уже сейчас – твоей же пятой точкой, коль мы начали ей и ей мы и закончим, жуй. Как мордашкой или харизмой вышли без таланта – так и пошли… единым строем-фронтом под одну же линейку, фоно и почти что ведь и само фото. Только рот же беззвучно открывают да и в агонии и припадке, треморе дрыгаются, успешно совмещая в себе и собой не только биполярное расстройство, как они сами про себя и за себя же решили и это же все называют, а теперь же еще и говорят во всеуслышание, утверждая же прям, но и нервный тик с эпилепсией и паркинсоном. Вне, как обычно же, медицинских формулировок-терминов и официально заверенных диагнозов! В большинстве же своем, конечно… И ладно же еще только их и под фоно, как и фото! Без «фена» и искусственных, химических иллюзий и галлюцинаций? И ладно.
– Спасибо большое… и еще раз… пре-большое! – Цокнув языком и закатив глаза, пробурчал переактер-недопевец и в одном. – От души же просто!
– Ага. Душевно… И в душу. Давай уже! Загибай пальцы… Не теряй вновь и моего же времени… теперь еще и даром!
****
– Что имеем?.. – Склонил к левому плечу свою голову Святослав, смотря с воодушевлением и неподдельным интересом на подсчитывающую с задумчивым и в меру серьезным видом со слегка же еще и высунутым к левому уголку губ кончиком языка свои и его пальцы девушку уже почти как и десять минут – плюс к десяти же минутам дебатов в ряд и до этого, не сбиваясь, но и скорее же даже больше не веря и заново же пересчитывая каждый же раз от этого, надеясь на лучшее, но увы же и ах, как обычно!
– …не храним, а потерявши – плачем! – Фыркнула недовольно София и стукнула его правым кулачком в его же, но уже и левое плечо. Когда он же, в свою очередь, расплылся в победной улыбке и своей же уже правой слегка взлохматил ее темные волосы. На что она уже даже и зарычала, попытавшись тут же и исправить, вернуть все на свои прежние места, но по итогу лишь забила и оставила как есть – все равно же уже скоро на улицу выходить: еще больше растрепятся. – Чего лыбишься?! Зубы сушишь… Речь придумал? Посполи́тая? Что предкам-то скажешь, м? Правду и сразу? Или сначала и ложь во благо на уши повесишь, сыром же с плесенью поверх натерев и с маслом же растопив? Ведь и только же лишь поначалу сможешь пыльно скрывать прогулы и долги по учебе, выкручиваясь параллельно из непозволительного поведения в свете половинчатого или даже уже и полного отсутствия в университете… из-за полной же погруженности в певческую карьеру. А после? После же все же придется… и договорить же уже непосредственно… и про вовсе же брошенный в конце концов… уже давно, далеко и надолго… университет. И про это же самое уже давно, далеко и надолго в разрезе же твоей вдруг и с ничего разродившейся и выродившейся сразу же и в их глазах самости…
– Скажу правду! И сразу. Чего уж тянуть? Если уж и получать… так получать за все и сразу! Да и это же все – пустяки… Не говоря же уже и о том, что я же еще не ухожу совсем, как и насовсем, и успею же еще что-то по-лучше придумать, как и передумать на этот счет… не передумав и придумав же полностью. Да! Ведь и как я сказал же еще ранее – уже сам взрослый и самостоятельный… все же и сам решу, как и приму же так же решение… и всю же ответственность за себя, как и за все же то, что бы из этого ни вышло и как бы все ни произошло, возьму на себя же… Так все и будет. И даже, как и дальше, больше! – Вдохновился и воодушевился он, расправляясь не только лицом, но и фигурой, расплываясь теперь уже и до конца в удовлетворенной и счастливой, довольной улыбке. – Главное, что все уже сложилось! Мы подумали и… я решил. Сам выбрал! Теперь лишь – дело за малым…
– Ага! И удалым… – скривилась теперь уже она и покачала головой, все еще не веря, хотя против глаз и того, что она недавно сама видела, как и сама же подчитала не один раз, уже никак не попрешь. – Надо же так, а! Двух же пальцев мне не хватило до твоих девяти… а мы ведь еще и не все аргументы-то рассмотрели… чтобы хотя бы сравнять по фактам и вновь продебатировать.
– Не расстраивайся! – Подмигнул ей русоволосый и, быстро приблизившись, легко обнял, чтобы она не успела не то что это как-то понять, а и так же ведь иначе среагировать. По большей же части – отрицательно. А когда подметил, как она только еще начинает упираться и неловко вырываться из его же рук, тут же отпрыгнул к стене и закинул на спину свой рюкзак. – Когда я выйду на сцену в гранд-финале – я попомню тебя добрым словом! – И гордо подметив это, как и то, что чуть ли и не последнее же слово оставил из них за собой, тихо хохотнул за спиной же уже и вставшей наконец перед ним, как и окном, чуть отойдя же еще и от последнего Софии, помогая ей сделать то же самое, но уже с ее рюкзаком.
– Конечно! И средним пальцем. С двух же рук… Там так-то цензура! Будут все подобное и не запикивать и в квадратиках размывать… за-блю-ри-вать. Не забудь! – Кинула и кивнула же ему в благодарность, как и на прощание брюнетка, решив все-таки успеть и уйти первой, как и не дать, не оставить все же и до конца последнее же слово за ним. Все же это – ее территория. С ее же принципами. И пусть не самой же игры. Но зато она же сама, как и ее же правила ее. Как бы он ни пытался думать и представлять же это все иначе и по-своему.
– Не забуду! – Крикнул ей в ответ и уже вслед и в спину Святослав. И чуть тише затем еще добавил, зная и так, что она это услышит, но и все равно же решил еще немного продлить этот момент, ведь и кто знает – вдруг больше и не встретятся. А даже если и встретятся – надо же ведь и до конца оторваться, девочка девочкой, пропускать нужно, бить нельзя, но и побесить же так сказать можно, на посошок и для легкой походки на органически-натуральном естественном топливе пригоревшей и уже ее как и из пятой точки, но только и если все же еще осторожно. – И тебя не забуду. Спасибо большое теперь уже точно и как никогда от души – за жизнь и… за все!
– Ради всего… Кхм! – Крикнула она ему от выхода, развернувшись на пятках, но так и не вернулась, как и не постаралась же вновь снизить голос – все равно же уже уходит. – Только без слез… слюней и соплей… прошу! Такой уход же испортил…
– А тебе вот прям обязательно и со всеми последнее слово за собой оставлять, да? – Усмехнулся паренек, продолжая неотрывно смотреть ей вслед и провожать глазами спину.
– Естественно… – махнула она ему правой рукой над головой и исчезла из поля зрения. Но спустя мгновение вновь появилась в проеме двери будто и что-то же забыла и вот вспомнила. И пусть лишь на верхнюю же часть своего тела, но и выглянула же все же ей из-за угла с хитрым блеском в карих глазах, – …как и уходить в тишине и молчании под стук собственных же шагов… без аплодисментов и криков «на бис»… м-м-м! Чего и тебе сердечно-почечно и от всей же уже своей души, как и тела желаю! Пока… певичка.
