Анастасия Сагран
Ты сама пришла ко мне в руки
Сарма Дайиси
Сарма долго не могла заставить Кармина потренировать её. Но когда долгожданный спарринг начался, то герцогиня очень ясно осознала то, что без помощи принцев-древнейших с наследниками Деказруа защитникам империи было бы не справиться. И если только погибший отец Кармина ненамного превосходил своими навыками сыновей, то едва ли Накханский принц, близнецы Си и магия принца Рэйна вообще могли уничтожить его. И сыновья Деказруа Шестого опасны. В том числе и Кармин. Его никто не просил о тренировке, считая его навык слабым. Считая его бледной, недостойной тенью Деказруа, разве что смазливым мальчишкой, умеющим складно говорить. Но Сарме стало предельно ясно, что Кармин вполне может оказаться тем, с кем стоит тренироваться даже её отцу-древнейшему.
Принц Рашингава слишком скоро вернулся на Циннию, а доверять любым путям сообщения для передачи информации о Кармине Сарма побоялась. Так алмазный варлорд остался только тренером доспешников и герцогини Дайиси. Причём доспешникам было не по силам понять, насколько они недостойны своего тренера. Даже их командир вряд ли понимал, с кем имеет дело.
А тем временем Кармин и Сарма вычислили и проверили лучших нянюшек для Эю. Ими оказались сёстры Ксения и Арайна, а кроме них две инуэдо отца, преданные ему до совершенства. И, что удивительно, Фанги так же стойко терпел Эю, как до этого терпел Сарму.
– Ты, наверное, издеваешься над ним, – предположил Кармин, когда вместе с Сармой уходил от Фанги, на вытянутых руках держащего Эю, – по его лицу предельно ясно, что возиться с девчушками, тем более не своими, он не слишком любит.
– Да, я немного издеваюсь. Это ему за то, что водил меня за нос, обещая тренировки. А ещё… мне не слишком важно, будет ли он возиться с Эю. Главное, что он третий по силе в нашем пределе и уж он-то точно не позволит, чтобы с нашей малышкой случилось хоть что-то.
Кармин поцеловал её в одном из залов подземной части предела и упал в большой коридор, что вёл к выходу. На нём была его форма, и вернуться он должен был сегодня очень поздно.
Так начинался ужасный день выхода Сармы на тренировку в адморский предел. И это ещё даже не один из самых ненавистных дней в году. Вот когда ей приходилось идти на тренировки в классический предел – тогда и казалось, что жизнь кончена. В пределе принца Адмора можно было и не встретить Хэллиса и Ро – сыновей Классика. Но вот в классическом пределе – их вотчине – они бы точно нашлись.
Но войдя в большой тренировочный зал предела Адмора, Сарма внутренне застонала. Здесь Хэллис.
Сарма в целом не любила тренировки с герцогами предела Классика. Чрезмерно жестокие, они буквально выбивали из неё всё желание заниматься дальше и словно стремились вызывать страх. При мысли о Хэллисе и Ро и при звуках их имён, Сарма внутренне сжималась и едва не покрывалась липким потом уже несколько десятков лет подряд. Оба были чудовищно сильны и быстры, хладнокровны, скоры на расправу, по-своему красивы, ловки и… выжили. Не многие герцоги предела Классика могли удерживаться на своих местах столетиями и удерживаться среди живых. А Ро и Хэллису это удавалось. Сарма всегда думала, что остальные не выживали только потому, что это Хэллис и Ро всех травят. И это было вполне возможно. Однако кроме них Хо-алэй и Ветреный так же упрямо выживали. Ветреный вообще был юнцом со множеством уязвимых мест и слабым навыком фехтования, но если даже он иной раз поднимался в рейтинге смертоносных выше Хэллиса, то последний не так уж коварен. Однако Хо-алэй – Первый герцог, Ветреный надолго исчез из виду, исполняя волю Классика где-то очень далеко, а Хэллис вознёсся до предполагаемого второго наследника Классика. Ро стал третьим, потому как немного проигрывал брату в силе и наглости. Тогда Сарма совсем перестала тренироваться с ними. Она же так и осталась на своём месте в рейтинге. И вздохнула с облегчением. Даже перспектива серьёзной драки с холодным Шеном или вызывающим головную боль и омерзение Джианом из предела Ли не так пугала Сарму. И даже драка со старшими драконами, чреватая чудовищными ранами, не вызывала у неё такой подавленности.
И потому она была страшно и неприятно удивлена, когда увидела, как Хэллис идёт в её сторону. Он снизошёл, чтобы мазануть по ней взглядом своих диких чёрных глаз и сообщить, что избегая тренировок с ним и оставаясь на Циннии, она снижает свой рейтинг.
Сарма даже застыла от такой подлости.
– Что замерла? – словно бросил в нёё слова и взгляд Хэллис, взмахнув подбородком выше её лба. – Думала, я не замечу, что ты меня боишься?
– Ах нет, – нашла в себе силы коротко рассмеяться Сарма. – Я тебя не боюсь. Что ты придумываешь?
– Боишься, – вкрадчиво прошептал он, но так отчётливо и громко, что в их сторону повернулось сразу несколько герцогов. – Но если это не так, то докажи и появись у меня завтра. Думаю, к середине дня ты уже вотрёшь все свои мази и краски в личико. Или ты только к вечеру будешь готова?
– Ты отлично знаешь, что я готова к драке в любое время.
– Конечно, – снова прошептал он, но так, что никаких сомнений не осталось в том, что он считает её всего лишь талантливой девчонкой, по воле отца всё ещё занимающейся благородным искусством фехтования, а не рожающей детей за деньги по стандартному контракту. Но если он не признаёт её воином, о чём много раз насмешливо говорил после спарринга, то зачем ему очередная тренировка? Чтобы снова унизить её, проявив беспощадность к её слабости?
И тут он медленно поднял руку и коснулся ладонью её щеки, которая похолодела ещё до прикосновения – такой была реакция Сармы на Хэллиса. Слишком давно и слишком часто он причинял ей сильную физическую боль. И она подсознательно ждала повторения. Но это прикосновение было ласковым, если не романтичным.
Он… не знает, что она состоит в контракте с Кармином? Нет, не знает. Как же так? Почему? Пределы принцев переплетены друг с другом не только шпионскими сетями, но и родственными. Одна из сестёр Сармы наверняка замужем за одним из братьев Хэллиса.
А прикосновение Хэллиса всё длилось. Он мог бы взрастить клинок из запястья и убить её. Потому такие жесты между герцогами разных пределов считались чем-то вроде игрой в доверие. Игрой – потому что тот, кто касался лица или шеи другого, как бы заявлял о своём превосходстве и о двусмысленности ситуации. Это была насмешка. Двойная насмешка. Хэллис умеет посмеяться. Но зачем ему смеяться именно над ней? Снова. Сейчас? Она по рейтингу была и есть ниже него. И наверняка ещё и упадёт ниже – почти год без тренировок не может не сказаться на технике.
Сарма почувствовала, что устала смотреть на Хэллиса и думать над его инсинуациями. Нет, ей нужно собраться к завтрашнему дню, подготовиться к очередному раунду его жестокости. Будет бить ей по груди и резать лицо – метить в те места, которые женщина будет защищать инстинктивно. И Сарма не исключение. Как она ненавидела манеру Хэллиса бить по больному месту!
– Что за взгляд? – вдруг спросил он её, большим пальцем резко приподняв её подбородок и внезапно придвинувшись, от чего Сарма напряглась, а ноготь Хэллиса больно оцарапал её кожу. – Не хочешь начать тренировку сейчас, а продолжить завтра?
Два кошмара подряд? Ну уж нет!
– У меня запланированы дела на сегодня, Хэллис. Так что извини.
– И как зовут счастливца? – спросил он, опуская руку.
Сарма нахмурилась. Это был дежурный вопрос. Он точно ничего не знает о Кармине. А значит, Хэллис снова открывает сезон шуток о её сексуальном предназначении. Ранее герцоги-перевёртыши смеялись над тем, что Сарма – единственная женщина среди них весьма редко, и лишь Хэллис заходил так далеко, что расписывал, как они все будут насиловать её, если захотят. После этого ей надолго становилось очень неспокойно. Казалось, если только Хэллис подаст пример непозволительного обращения с ней, все поддержат его. Но она продолжала иногда приходить без братьев. Потому что одно дело – тренировка, а другое – реальное сражение, в котором кому-то случайным образом не повезёт. А Сарма обязана была защищаться. Ребёнок перевёртыша должен был быть передан отцу. Вычислить отца ребёнка не составит труда, даже если они действительно всем скопом изнасилуют её. Герцоги слишком различны. В крайнем случае дитя закрепят за пределом. Но дело даже не в потере ребёнка, а в бесчестье Сармы. Если она не сумеет защитить себя от посягательств, то не сможет больше считаться герцогиней и воином. Она станет сереной. Это точно.
Хэллис – настоящая мразь. Просто намекая на то, что может поднять соответствующую тему, он уже пугает последствиями.
– Этот счастливец – Нинио, – наконец сказала она.
Нинио был и есть сильнее и умнее Хэллиса. Нинио сможет отомстить за младшую сестру, насколько бы мало в этом ни было смысла. И Хэллис почуял угрозу. Он не боялся встреч с Нинио так же, как боялась Сарма спаррингов с Хэллисом, но и этого было достаточно, чтобы наследник Классика, внезапно подобравшись, кивнул ей отойти в сторону.
Сарма солгала. Она собиралась весь день провести с Эю за самыми приятными занятиями для того, чтобы усыпить свои мысли, орущие о том, что Хэллиса ей никогда не поставить на место.
Следующим утром она всё придумывала, как вознаградит себя после встречи с Хэллисом. И занятость собственными мыслями даже немного отвлекла её от того факта, что братья собрались идти с ней. Она бы предпочла одного Фанги в спутники, ведь он может промолчать, но пошли и Ю, и Айрелл. Оба будут осуждать Хэллиса вслух и громко, доводя неудобство положения Сармы до максимума. Обладатели блестящего ума и обширных знаний, эти братья Сармы удивляли её абсолютным незнанием сути того, как измывается над ней Хэллис. Но, впрочем, это только её война и братья вправе даже не интересоваться её проблемами.
Однако в классический предел сегодня потянуло не только Ю и Айрелла – во внешних залах Хэллиса сегодня было полно герцогов из всех пределов перевёртышей. Неужели кто-то распустил негодные слухи об очередном унизительном избиении Сармы Дайиси?
Но все были одеты как для отдыха, пили крепкие напитки, мечами скорее развлекались, метали кинжалы, играли в карты. Это снизило напряжение Сармы.
И уж совсем неожиданно Ро предложил ей сыграть в одну старинную игру с фигурами и фишками, которую Сарма с детства любила, но которой почти не уделяла времени. И она начала получать удовольствие от игры, когда поняла, что Ро… проигрывает. Проигрывает, хотя она даже не напрягалась. Она была так удивлена, что решила дать Ро фору и позволила ему сбросить несколько рамок правил. Но это заметил подошедший Ю и возмутился.
– Дайиси решила победить Ро хоть как-нибудь, – прокомментировал происходящее Хэллис.
И Сарма про себя пожелала ему подавиться и сгореть, чтобы ей не пришлось в конце концов с ним тренироваться. Но он решил, что попал в цель своими словами и подошёл, чтобы помочь брату. Сделал несколько правильных ходов за Ро, спас несколько его фигур и ушёл. Однако только отстрочил победу Сармы. И когда услышал об этом, очень удивился:
– Да не может этого быть! Не может же быть такого результата!
– Я сбит с толку, – сказал Ро и крикнул Ол-Бьян-Мину Лифордскому: – Дайто! Сыграй со мной в приму.
И на месте Ро оказался Хэллис. Горло Сармы сжалось. Ей не нравилась сама мысль о том, чтобы быть так близко к Хэллису – он мог достать её рукой, немного наклонившись вперёд. Но она и сама себе не давала слишком много шансов открутиться, потому что при слабом везении у неё получиться намекнуть Хэллису, что он слишком пьян и перепутал игру и тренировку. И всё будет хорошо.
Однако Хэллис почти не пил – от него совсем ничем не пахло. Вообще. И, что ещё поразительнее – Хэллис тоже постепенно проигрывал Сарме. Он делал абсолютно верные ходы, мыслил правильно и быстро, был предусмотрителен, ничего не упускал, видел картину в целом, однако играл хуже Сармы. И, похоже, следил за подсчётом очков за время игры, потому что начал тщательнее продумывать каждый свой ход, что-то еле слышно и еле заметно шепча себе под нос.
– Может, изменим правила? – предложила Сарма.
Хэллис резко отказался, всем своим видом показывая оскорблённую гордость, и вскоре проиграл партию. Предложил реванш с изменёнными правилами и к концу снова ощутил, что проигрывает. Запаниковал. Сарма, сообразив, что может отдохнуть за игрой, действительно расслабилась. Ставок нет, а Хэллис настолько выше неё рангом, что ни выиграв, ни проиграв, она ничего этим не добьётся. Но противник только сильнее напрягся. В середине третьей партии, в который раз проиграв одну из ключевых фигур, Хэллис вскинул голову, повернув лицо в сторону, и Сарма поражённо отметила, что он пытается не позволить пролиться слезам обиды и осторожно моргает, сжав губы. Взрослый мужчина, Хенера ему в душу!..
– Ты совсем не умеешь приводить к финальной позиции, – решилась заметить Сарма. – Тогда без этого. Проигравшим будет тот, у кого количество фигур будет меньше. Засчитываем в любой момент игры.
Хэллис переменил позу и кивнул, не поднимая глаз. В полусумраке она заметила, как потемнели его щёки от прилившей к ним горячей крови.
Но Сарма не возликовала. Она искренне хотела бы ему проиграть, чтобы у него потом не возникло желания отомстить ей, вколотив её голову кулаками в каменный пол.
И, что самое странное, когда Хэллис выбирал ход, она видела тот же ход мыслей, которому подчинялась сама. Разве что она активнее атаковала и была в этом менее сумбурной. Хэллисом владела какая-то скованность мысли. Впрочем, она его понимала. Схлёстываясь с более сильным игроком в юности, она тоже ощущала себя учеником, видела только гениальные стороны вражеской стратегии и совсем не видела слабостей. Потому и терялась.
Но она не смогла сдержать смех, когда Хэллис, изо всех сил стараясь, начал играть как несмышлёныш, проигрывая ключевые фигуры одну за другой. И тогда он вспылил, бросил в Сарму фигуры и вскочил.
– Эй, эй, успокойся, – быстро заговорила она. – У этой игры свои правила и тактики, которые подмечаются с опытом.
Хэллис, к её удивлению, прислушался к ней и осторожно спросил:
– Ты очень опытный игрок?
– Нет, не слишком.
– Как обтекаемо.
– Немного играла в детстве, до войны провела шесть часов в игре и вот сейчас.
– Значит, по-твоему, я непроходимый тупица?
– Я так не думаю. Мы мыслим почти одинаково, – честно сказала она. – Ты просто боишься меня. Я же – дочь Рашингавы. А значит я интеллектуалка, как ты считаешь. Потому тебе видится расчёт даже там, где его нет.
Хэллис сощурился, глядя на неё.
– Кажется, ты говоришь то, что думаешь. Какое доверие!
– Я стараюсь быть предельно честной с теми, от кого не вижу угрозы. И в то время, когда не вижу.
Хэллису её слова не понравились, но прежде, чем он сказал или сделал что-то ещё, его отвлёк Кьёрен-Сэгерен, младший дракон Классика, подошедший в своей человекоподобной форме.
– А говорили, что ты будешь издеваться над Дайиси, – с интересом смотрел Кьёрен-Сэгерен, – физически.
– Кто тебе такое сказал?
– Кто-то мимоходом проговорил.
– Это наверняка были глупые слухи.
– Брось, это место похоже на ринг или цирк с удобными диванами вместо скамей. Ты хотел, чтобы все посмотрели на беспощадное избиение герцогини, потому и открыл этот зал. Все собрались, можешь начинать.
– Как всегда блещет любезностью и тактом, – закатил глаза Ю, оказавшийся рядом.
– Эта забава кажется такой глупой, – еле заметно подёргивая руками, заявил Хэллис, не сводя взгляда с Сармы. – Я хочу ещё партию.
Сарма уже не знала, чего в ней больше, раздражения, подавляемого страха или желания срочно придумать что угодно, лишь бы никогда больше не драться с Хэллисом. Но ведь этот момент вскоре настанет. Хэллис либо совсем разозлится и изобьёт её до полусмерти, либо ему надоест, он заскучает и будет гонять её по кругу ради развлечения прежде… чем всё равно изобьёт до полусмерти. Ю и Айрелл, собственно, пришли с ней, чтобы унести её, если она будет не способна двигаться. С одной стороны это тягостное ожидание расправы действует на нервы и хочется уже поскорее вступить в бой, чтобы быстрее прийти в себя после всего и начать реабилитацию. Но сколько бы она об этом ни думала и что бы ни чувствовала, она всё равно стремилась отдалить бойню. Даже потеряв страх перед сильнейшей болью в юности, она не могла и в самом странном сне увидеть, что хочет драки с Хэллисом. Его жестокость ужасала её. И если с Ро она ещё хотя бы могла тешить себя надеждой, что ударит его по слабому месту, и, хорошенько разозлившись, изредка, один раз из пятидесяти, могла победить его, то Хэллиса победить словно было вовсе невозможно. Пропустить её удар он мог. Но никак не проиграть. В реальном сражении у неё был шанс нанести ему смертельный удар. Но вероятность погибнуть самой была много, много раз выше.
– Давай для начала сделаем все фигуры равными или уберём часть из них, чтобы было легче сосредоточиться на тактике захвата вражеских, – предложила она.
Хэллис кивнул, поднял с пола скатившуюся фигурку и поставил её на место.
– А, ясно, – словно рассеянно протянул Кьёрен-Сэгерен, повернулся к большему числу гостей лицом и объявил: – Господа, Хэллис желает научиться побеждать дочь Рашингавы с помощью одной только силы мысли, потому кровавого зрелища сегодня не будет.
Кто-то рассмеялся, кто-то что-то пробурчал, но все вполне спокойно восприняли новость и через полсвечи начали расходиться. Прежде, правда, подходя и справляясь о том, удалось ли Хэллису победить Сарму. Что было почти бессмысленно, потому что Хэллис довольно громко возмущался и даже вопил и выл, когда попадал в особенно неприятное положение. Для себя Сарма отметила, что ни один из противников раньше не позволял так издеваться над собой, не заставляя её прилагать усилия.
В рамках "обучения" Сарма вдруг останавливала противника и объясняла, что ему нужно выбрать фигуру, которой он не готов жертвовать, потому что несколько других он сейчас лишится. Он много раз мог проиграть очень быстро и с оглушительным треском, и только Сарма спасала его от самого унизительного проигрыша. Что, впрочем, ненадолго помогало.
Меньше чем через свечу Хэллис был измотан и опечален.
– Почему, если мы не так сильно отличаемся друг от друга, я настолько отстаю? – спросил он, глядя в опустевший зал.
Ю и Айрелл всё ещё были здесь, но уже не раз грозились уйти и даже в шутку выманили у Хэллиса несколько десятков империалов за "аренду" Сармы.
– В следующий раз сыграем ещё, чтобы понять это, если хочешь, – предложила Сарма.
Хэллис кивнул и уточнил:
– Завтра.
Продолжение кошмара, значит?..
Тянуть это время перед избиением ещё и завтра!..
На следующий день никого, кроме обычного набора родственников, с ними не было. Разве что Фанги пошёл. Вероятно, боялся, что если он не пойдёт, то на него повесят Эю.
– Почему я не смог выиграть? Ты действительно не раздумывала над моими ходами как следует? – первым делом спросил Хэллис.
Сарма вздохнула.
– Я сейчас тебе кое-что скажу, что я поняла о твоей игре. Во-первых, ты выдумываешь сценарии, а не тактики. То есть ты решаешь, как я буду ходить в определённых случаях и когда я хожу иначе, теряешься и полностью меняешь тактику, а то и стратегию. А это всё… по-детски, Хэллис. Ты умён и изворотлив, в словесности и манипуляциях разумными просто удивительно, блистательно великолепен. Потому что продумываешь всё, что может сказать и сделать объект твоей очередной интриги. Вот и здесь так же. Все фигуры перед тобой, нет ни одной скрытой, следовательно, ты можешь анализировать и продумывать варианты за противника. Но не делаешь этого, потому что не хочешь обременять мозг ещё и моими задачами. Либо тебе не настолько интересно, либо ты не привык напрягать мозги. Первое или второе? Скорее первое. Честно говоря, я мучаюсь точно такой же проблемой. Я знаю, как ты должен ходить, потому что это логично, но и твои шаги я не продумываю немного дальше, чем хочу.
– Потому что я слишком паршиво играю, – мрачно сказал Хэллис.
– Возможно, – согласно кивнула Сарма, и Хэллис вызывающе вскинул подбородок, прежде чем красивым голосом слегка угрожающе процедил:
– Я слышал, физические нагрузки помогают мозгам соображать лучше. Давай потренируемся, а потом сыграем.
– Если не будешь слишком наседать, чтобы я оставалась в сознании, – медленно проговорила Сарма, внутренне застонав.
– Хорошо, будет только немного неприятно, – пообещал Хэллис и взрастил меч.
Через пару мгновений он уже швырнул её об пол, и она едва не сломала нос. Кровь, во всяком случае, потекла.
Хэллис, увидев явный признак травмы, против обычая не обрадовался, а выругался и опустил меч.
– Я думаю, что на сегодня хватит. Дайиси, будем откровенны, воинское дело – не для тебя.
– Ты уже много раз говорил мне это. Но сегодня – всего лишь из-за моего разбитого носа. Что с тобой?
– Не хочу, чтобы ты залила кровью фишки и карту.
– Это действительно было бы не к месту.
– Тебе нужна помощь? – шагнул он к ней, всё ещё вытирающей нос платком.
Белая ткань, отороченная кружевом, уже покрылась чёрными пятнами крови.
– Да, но что ты сделаешь? – задала риторический вопрос Сарма.
Хэллис усмехнулся и достал из кармана крошечную склянку с белым порошком внутри. Немного высыпал на ладонь:
– Кровоостанавливающее. Можешь вдохнуть.
– Классическое коварство? Яд?
– О нет, это ваша семья славится отравителями.
– Ваша тоже.
– В любом случае, я предложил помощь, – холодно вскинул подбородок Хэллис.
Это его вскидывание подбородка за последние три дня уже начало казаться совсем не высокомерным, а… лошадиным. Хэллис словно конь пытался вырвать поводья у того, кто за них держался. У Сармы?
А она любила лошадей. Эти зверюшки, совершенно бесполезные для перевёртышей, были Сарме незнакомы и интересны. Ей всякий раз хотелось их потрогать. Она слышала, что они бывают очень добрыми и преданными друзьями.
И вдруг Сарма поняла, что до этого момента этот перевёртыш напротив, Хэллис, разговаривал с ней почти с теплотой. "Почти" – только потому, что для Хэллиса невозможна искренность. Классики не бывают искренни даже с посаженными на цепи рабами. Они слишком хорошо научены тому, что рабы не раз становились королями, а короли низвергаются до положения рабов и того чаще.
Но ладонь Хэллиса всё ещё была подставлена. Братья всё видят – они рядом и отомстят в случае чего. А Эю вырастит и Кармин. И если Хэллис, как строптивый конь, внезапно подаёт ей знак того, что между ними может быть не только какое-то взаимопонимание, но и что-то большее, то хлестать по морде в ответ… просто опасно. Как и игнорировать.
И Сарма, старательно сохраняя хладнокровие, ткнулась носом в порошок на ладони того, кого панически боялась. Хэллис посмотрел на неё странно, чуть удивлённо и взволнованно.
– Я понял, – ещё ближе придвинулся он, заблестев глазами, и зашептал почти не слышно: – Я понял, как ты это делаешь! Ты каждому герцогу показываешь доверие, и каждый считает тебя своей протеже! И каждый щадит тебя так же, как и я теперь. И потому только ты до сих пор не уступила герцогство.
– Я… я… – растерялась Сарма. – Что за чушь ты несёшь?!
– Многие, наверное, рады учить тебя искусству в обмен на это чувство, которое ты у них вызываешь.
– Какое это чувство? – непонимающе спросила она.
– Приятное. Перестань разыгрывать идиотку! Я тебя раскусил!
– Ты первый начал!.. – возмутилась Сарма и тут же выпалила: – А когда я последовала по показанному тобой пути, ты наверняка опять придумал свой сценарий. Но не подумал, что он может не соответствовать действительности в корне!
И сердито вытерла нос.
Хэллис неожиданно рассмеялся, откинув голову. Достал свой платок и принялся вытирать лицо Сармы:
– Ты крайне смешно и глупо выглядишь.
– Чушь сморозил ты, а глупо и смешно выгляжу снова я? – возмутилась Сарма.
– Из-за крови и порошка на носу. Нет, из-за своего женского коварства ты как прежде выглядишь достойной герцогства в классическом пределе.
– То есть редкостной стервой?
В ответ на оскорбление Хэллис выдал её ровно одну средней силы пощёчину, от которой голова Сармы зазвенела.
– Заткнись и давай сыграем, – сразу же примирительно сказал он.
Возвращались в предел молча и целыми. Но Фанги всё же сказал:
– Хэллису ты явно нравишься. Столько времени прошло, а он только сейчас разглядел твоё очарование.
– Что? – переспросила от неожиданности Сарма.
– А у тебя перед глазами случаем не стоит вид откровенно смеющегося Хэллиса? Лично я такое видел практически впервые. Если бы не существование Кармина, то я бы поставил на то, что Хэллис…
– Не продолжай. Мне кажется, он не знает, что я в контракте. Но он небывало мягок со мной, что говорит о том, что он в курсе всего произошедшего. Разве что задумал какую-то подлость.
– А я думаю, что он не видел тебя целый год, а после встречи вдруг понял, что его сердце ушло прямо к тебе в руки. Оттого так мил и почти не избивал тебя.
– Я… я… не думала, что ты способен вообразить себе такую романтическую историю, Фанги. Это на тебя не похоже и так невероятно, что я бы посмеялась, если бы могла.
– А что такого невообразимого в сердечных склонностях? Впрочем, хватит говорить в таком ключе о Хэллисе. Да, верно, будь с ним начеку. И не давай ему даже рядом находиться с Кармином и Эю. Хенер знает, что там у Хэллиса в голове на самом деле.
Сарма щурилась, пока совсем не закрыла глаза. Да, лицо Хэллиса стояло у неё перед глазами. Он редко так смеялся. Обычно он хохотал так с некоторыми из герцогов, с драконами, с несколькими принцами и считанными придворными. Никто из этих избранных не был женщиной и не считался хоть немного слабее Хэллиса. Все остальные были для него либо слишком глупы и бесхарактерны, либо подходили под категорию возможных врагов.
О чём всё это говорило?
Сарма запуталась. Сердце говорило ей, что Хэллис в своей новообретённой снисходительности к ней не лжёт и ничего, ровно ничего не замышляет. Но поверь она в это, действительно заплакала бы, растрогавшись. А её сложно было растрогать. Даже исповедь Кармина о подавлениях восстаний не тронула её душу так же, как одна лишь мысль о том, что Хэллис впервые чистосердечен. Она слишком давно знала Хэллиса.
Но, только войдя под своды верхней части предела отца, Фанги вдруг повернулся к Сарме, взял её за плечо и отвёл в одну из светских гостиных, чтобы закрыть двери и очень тихо сказать:
– Сарма, послушай то, что я хочу сказать. Мы все видели, что ты обожаешь своего сахарного мальчика, но Нинио передал мне просьбу быть внимательным к нему, и я хочу предупредить тебя об этом.
– Быть внимательным в смысле?..
– Да, в смысле быть подозрительным.
– Так это именно Нинио не доверяет ему? – переспросила Сарма.
– Ему никто не доверяет. Он кажется очень милым, но не стоит забывать, что ещё год назад он был нашим врагом.
– Брось. Даже если в его помыслах враг – это я, то все мы знаем, что не каждый стремится убивать своих врагов. Большая часть мудрых разумных недругов… конечно же, использует… А Кармин глупым не кажется.
– Он слишком молод для истинной мудрости. И потом… даже не в этом дело. За четверть свечи до подписания твоего контракта отец лично попросил Нинио приглядывать за Кармином. Отец считает, что Кармин никак не может навредить пределу изнутри, но всё же что-то с ним не так.
Сарма тяжело сглотнула, а Фанги, немного помолчав и оглядев гостиную и взглядом измерив расстояние до любых поверхностей, за которыми может кто-либо прятаться, снова обратился к ней:
– Из-за Хэллиса с его дрянным характером и резкими поступками ты можешь почувствовать, что теряешься. А в таких ситуациях так и тянет полагаться на ближайшего союзника – возлюбленного, но послушай, ты не должна проникаться к Кармину большим доверием на фоне выходок Хэллиса. Это будет ловушкой, в которую ты сама себя загонишь.
Сарма только печально кивнула.
Возможно, Кармин её не простил, и отец увидел это в глубине души варлорда. Да, этот "сахарный мальчик" действительно сладко говорит и может быть и не причинит никакого вреда, но внутри у него может прятаться что угодно.
Размышления о том, какие мысли скрывает в своей голове Кармин, насовсем вытеснили образ Хэллиса.
Кармин вернулся в предел после ужина, утомлённый, задумчивый и вымокший под дождём, но всё равно красивый до невероятного, и Сарма решила осторожно начать расспрашивать его, чтобы выведать, о чём он думает, что его заботит.
– От чего ты возвращаешься так поздно? – сразу же спросила она, увидев Кармина входящим в её спальню.
– А… – начал было он, но тут развернулся к ней, и его взгляд упал на её лицо: – Это кто же во время тренировки оставляет на лице женщины такие жуткие отметины?
– Это не так уж важно. Мне, можно сказать, откровенно повезло сегодня, – быстро говорила она, стараясь перевести тему от ссадины на щеке и проступающего огромного синяка вокруг носа, на скуле и под глазом. – Да и вчера тоже повезло. И… Кармин, ты что же, никому не говорил о нашем контракте?
– Нет. Условия контракта для меня одновременно удачны и унизительны. Потому я молчу о нём.
– Похоже, молчали о нём и все те, кто любит меня. Потому как, похоже, слухи до сих пор не разошлись по империи.
– Это не входило в твои планы?
– У меня не было планов на этот счёт. Я думала, что слухи – это что-то вроде отражения естественного процесса. Но если не вчера они дошли до тех, кого не нужно, то дойдут завтра. Я не верю в удачу.
Кармин подошёл, пока Сарма говорила, скинул плащ и верхнюю рубашку, стащил сапоги и забрался в изножье кровати, чтобы сесть напротив серены и хмуро, почти как Фанги, взять на руки слишком довольную Эю. Малышка цапнула Кармина за волосы и дёрнула их к себе в рот. Кармин принялся вытаскивать волосы из руки Эю и ласково, так, чтобы не напугать дочку, говорить:
– Мне не нравятся твои шрамы, ссадины и кровь. Ещё ужаснее видеть их совсем свежими. Я бы хотел, чтобы ты больше не ходила на тренировки с другими наследниками. Тренируйся только со мной, братьями и сёстрами, пожалуйста.
– Только если откажешься от своего искупления насовсем, – быстро нашлась с ценой Сарма.
Кармин тихонько застонал.
– Я не могу, – наконец сказал он. – Давай так: я не выхожу на ночные захваты, а ты больше не тренируешься с тем, кто сегодня сделал это с тобой.
– Я в свою очередь должна сказать, что не могу. Это Хэллис из первых наследников Классика. Я бы очень хотела не только не тренироваться с ним, но и позабыть его облик, но он всегда стоял во главе моих недоброжелателей, и я не могу спасовать перед…
– Этот ублюдок так сильно хочет тебя?
– Что? – Сарме показалось, что она ослышалась – Кармин ни разу не сказал ни одного грубого слова за всё время их знакомства.
