Анастасия Сагран
Ты сама пришла ко мне в руки
– Мы отклонились от курса, Кармин, – сказала Леммай, открыв глаза. – И слишком забрались на север. Земли герцогини Дайиси южнее. Дальше мы увидим только море и…
– Ничего. Я знаю, чьи земли лежат севернее. Принцессы Дан-на-Хэйвин. Там промышляют рыбой, и из перевёртышей там бывают разве что доставщики. А их основные пути я изучил.
– Ты ошибаешься. Перевёртыши там тоже живут.
– Да, но не много. Перелетим через залив. Там есть отличное место.
– Хорошо, – кивнула Леммай, хотя Кармин видел, что соглашаться ей совсем не хочется.
Вскоре они действительно перелетели через залив, но перебрались и через открывшийся полуостров, и через сверкающую лунными бликами ровную морскую поверхность. И когда Кармин пошёл на снижение в горной части открывшегося северного острова, Леммай уже была рада хотя бы тому, что место, где они могут отдохнуть, вообще существует. Она потребовала отдать ей Леммай, которая заливалась голодным плачем уже какое-то время.
Привалилась к огромному камню, прикрывающему вход в пещеру, и тут же приложила Эю к набухшей груди.
Кармина, едва он решил подойти и порадоваться виду кусочка обнажённой кожи Леммай, встретил почти неприязненный взгляд. И он не смог промолчать:
– Я что-то не так сделал?
– Она плакала у тебя почти треть свечи. Почему ты не отдал её мне? Да, я бы немного потеряла скорость, но… Она бы не плакала, а у меня бы не болела грудь.
– Мне тоже нелегко было слушать её плач, но я знал, что мы уже почти на месте.
Леммай хмыкнула. Она явно не поняла.
– А вот теперь мы точно на месте и ты можешь спокойно покормить её.
– Что значит… на месте? – начала догадываться Леммай.
– Эта пещера… подходит нам.
– Ты хочешь, чтобы мы здесь жили? – изумилась Леммай, не сумев скрыть нотки возмущения в голосе.
– Да.
Кармин должен был быть уверен, что Леммай воспитана послушной герардой, миленькой и исполнительной, и пожалуй, считал бы, что она согласится на такое пристанище хотя бы как на временное. Все вспышки самолюбия в ней считал бы забавными и думал, что она так его дразнит. Но теперь, после своего якобы открытия её истинного происхождения, он должен был понять, что Леммай не вытерпит такого отношения. Жить в пещере!.. А что дальше? Питаться дикими сливами и слизывать известь и соль со скал? Она подумает, что он сумасшедший.
Для варледи такое немыслимо. Хотя в сложных ситуациях и не такое случалось с женщинами высокого происхождения, но будь он на месте Леммай – тоже ожидал бы от алмазного варлорда большего и лучшего, чем жизнь в скалах на холодном северном острове. Да, здесь уже довольно тепло и почти не дует ветер. Снега нет давно. Однако это дикость.
А Леммай тем временем опустила голову и произнесла:
– Если ты ждёшь, что я буду уговаривать тебя опять воспользоваться одним из домов герцогини Дайиси, то я не буду этого делать. Жить здесь? Хорошо. Но здесь должно быть чисто. Никакого птичьего помёта.
– Ты поражаешь меня, – улыбнулся Кармин и сказал, совсем не подумав: – А я-то ожидал бурного скандала.
– Скандал – это когда конфликт между двумя разумными переливается в уши к третьему, – сухо произнесла Леммай. Но продолжила уже нежнее и слаще: – …Так меня сестрички учили… Но если ты имеешь в виду обычные вспышки злости, то я не знаю, что такое ты мог бы сделать, от чего я бы разозлилась.
– Я рад. Но… я не ослышался? Ты сказала "сестрички"?
– Да, у меня много сестёр. И я их люблю. Они очень милые и красивые. Некоторые просто душки. Кармин… я серьёзно. Если ты хочешь, чтобы дочь алмазного варлорда жила в пещере, то в ней должно быть чисто.
– Это намёк на то, что алмазный варлорд должен своими руками вымыть пещеру? – со смешком поинтересовался Кармин.
– Именно!.. – с тем же смешком ответила ему Леммай.
Наивный мужчина решил бы, что Леммай в очередной раз над ним подтрунивает. Но сейчас он думал о том, что Леммай едва-едва, очень мягко касается его границ, словно проверяя их. Проверяя его преданность или… глупость?
– Ты удивишься, Леммай, – с широкой улыбкой отвечал Кармин, – но я уже это сделал.
– О, боги!.. – воскликнула Леммай с удивлением ровно до степени выпученных глаз. – Не может быть!..
Кармин победно улыбнулся:
– Ты полагала, что я на это не способен? Я готов удивлять тебя сколько угодно. Во мне полно сил для самых разных свершений.
– Ты же алмазный варлорд!..
– Похоже, алмазные варлорды в некоторых ситуациях ничем не отличаются от обычных шипастых. Особенно если хотят обеспечить своих красавиц самым лучшим пристанищем, – и Кармин глянул вглубь пещеры, открывающейся сразу за тем большим камнем, у которого решила отдохнуть его возлюбленная.
– Кармин!.. – протянула Леммай, оглянувшись. – Ты так говоришь, что я уже начинаю думать, что это самое лучшее место для нас троих.
– Осталось только проверить.
И он сделал несколько вычурный приглашающий жест.
Леммай весело рассмеялась в ответ и чуточку позже действительно прошла в пещеру.
Сарма просыпалась с необыкновенным трудом. Она слышала то жалобный, то сердитый плач Эю, но не могла ни пошевелиться, ни открыть глаза.
Кровь словно стынет. Рукам, бёдрам и ступням холодно, а воздух при этом вполне нормальный, тёплый. При этом всё равно адски душно, словно от жары. В голове каша, веки тяжёлые и дурнота… очень странная… такого с ней ещё не было.
Кармин рядом. Он что-то делает рядом с Эю, и она вроде бы ненадолго умолкает, но потом снова заливается плачем. И уже не кричит так сердито, как обычно в руках у Кармина, а явно зовёт на помощь свою маму. Кармин что-то говорит дочери, но не разобрать что именно. Эю оглушала и мучила Сарму до тех пор, пока её крики не превратились в недовольное мычание.
Только тогда с огромным трудом серена открыла глаза и едва-едва осознала увиденное: Кармин пытался подкрепить Эю густым заменителем молока.
Она хотела запретить Кармину делать это, но не смогла даже рта открыть – не было сил. И это дало ей время чуточку подумать.
То, что заменитель вообще у него был, предположительно говорило о том, что какое-то время назад произошло что-то серьёзное. Может быть, это какая-то неизвестная болезнь поразила Сарму, и Кармин посчитал, что Эю может заразиться. А может быть, болезнь была известной Кармину, но… всего лишь пропало молоко. Оно могло пропасть. Сарма нервничала и переживала из-за рискованности своего положения. День за днём ругала себя за то, что остаётся с Кармином, вместо того, чтобы улететь на Циннию к отцу. Совсем извелась. А толку не было.
Но Сарма вдруг поняла, что чувствует себя куда лучше. И она смогла пошевелиться. Вот только почти сразу же раздался звон. Ужасный, очень громкий металлический звон.
Кармин резко повернулся к Сарме. Она приподнялась и с трудом села на постели из травы и одеял и посмотрела туда, откуда донёсся звон – в сторону своих собственных ног.
– Что это?! – воскликнула она хрипло и невнятно, взглянув на Кармина и снова повернулась к своим ногам, прикованным цепями к огромному камню.
– Ты лгала мне всё это время, – быстро сказал Кармин. – Может быть, пора подумать и рассказать правду?
Сарма моргнула и затараторила:
– Ты же знал, что моё имя ненастоящее, а то, что я так и не назвала тебе настоящего, вовсе не считается враньём. Нет, правда, тут дело даже не в том, что и как называется!.. Кармин, на такое даже обижаться глупо!..
– Мы оба знаем, что я подразумевал не совсем эту правду.
Сарме стало так холодно от страха, что казалось, сейчас непременно застучат зубы. Но она постаралась мгновенно взять себя в руки и не слишком задумываться над фразами. Лучше пороть откровенную чушь, чем давать Кармину повод подозревать, что его возлюбленная тщательно продумывает ответы.
– Я понятия не имею, о чём ты, – пожала плечами Сарма и поняла, насколько неубедительно это вышло.
Кармин вдруг весело рассмеялся.
– Я слышал это от кого-то в вашей столице. Там в таких случаях насмешливо отвечают "Правильно, не сдавайся, ври до конца!"
– Но… – Леммай коротко хохотнула в ответ. – Это правда. Я не представляю, о чём ты.
– Ты же не просто не говорила мне своего настоящего имени и подробностей своей жизни. Ты вела меня в другом направлении. Я же недавно представлял себе тебя крошкой, осознающей своё низкое происхождение и переживающей по этому поводу. Я едва ли не всем сердцем сочувствовал тебе. И зря. Ты даже не шипастая. И это только первое.
– Что ты знаешь обо мне? – быстро спросила Сарма, став серьёзнее.
– Очень смешно. Если удаётся выяснить, что именно знает оппонент, можно врать в том, чего он не знает. Ты этого хочешь? Продолжать мне врать? Но зачем? Рано или поздно я узнаю все подробности… Якобы Леммай Аффор. Для меня это имя навсегда останется синонимичным лжи. Так что теперь я буду звать тебя милой маленькой лгуньей. Это отучит меня от того имени, под которым я верил тебе. А теперь рассказывай о себе всю правду.
– Я боюсь, что ты покинешь меня, едва я всё расскажу. И навсегда заберёшь Эю, – склонив голову набок, шёлковым голосом пропела Сарма. – А я этого не хочу. Я так люблю её. Мне кажется, я уже не смогу жить без неё.
Сарма закрыла глаза. Она ощутила резь в глазах. Будто её слёзы снова решили показать себя миру.
– А мне не важно ничего, кроме Эю и тебя самой, – вдруг прошелестел голос Кармина совсем рядом. – И не говори мне зачем, когда и почему. Расскажи мне только о себе самой. Я хочу знать только то, какая ты настоящая. Я верю, что обстоятельства, которые заставили тебя лгать мне, очень важны для тебя и крайне серьёзны. И потому я абсолютно точно не смогу ни рассердиться на тебя, ни испугаться чего-либо. Просто расскажи мне о себе настоящей.
Его голос вливался ей в уши, обещая любовь, искушая мягкостью и лаской. Мысль о том, что Кармин может так утончённо заманивать её в ловушку, даже не пришла в голову Сарме. Ни на мгновение не мелькнула.
Она лишь открыла глаза, увидела, что Эю уснула в своих одеялах и обернулась к отцу малышки. Он парил в воздухе над ногами Сармы.
Кармин встретился с ней взглядом, и лукавая улыбка скользнула по его губам. Он аккуратно подтянул цепи так, что Сарма оказалась под ним. И опустился на неё, чтобы поцеловать. Он нежно покусывал её шею и грудь, его руки скользили по телу Сармы, распахивая на ней одежду. Она забылась. Ей казалось, что он дал ей время сочинить новую ложь, но на деле она ничего не соображала, только отвечала на ласки и старалась раздеть его как можно быстрее. Жар Кармина так сильно возбудил и взволновал её, что даже момент прозрения быстро стёрся из памяти.
Сжав грудь Сармы слишком сильно, Кармин вздрогнул, потому что молоко обрызгало его кожу на уже обнажённой ключице. Горячие капли, быстро остывающие на весеннем свежем воздухе, потекли по коже Сармы, но губы и язык Кармина поймали белую душистую жидкость. Серена ненадолго очнулась. Подумала о том, что молоко не пропало, что оно безвредно, а значит, Кармин не только специально подбирал химикаты, чтобы усыпить её, но и заранее подготовил заменитель молока именно для того, чтобы быть уверенным, что справится с Эю сам. Что ложь – всё то, что он наговорил Сарме, и дочку забрать он всё же хочет.
Но Кармин, казалось, ни о чём не думал. Возможно, потому у него так легко получилось заставить Сарму снова забыться.
Он не снял с неё цепи. Хотя мог бы сделать это легко и быстро. Нет, он предпочёл слушать, как металл позвякивает в такт его движениям.
Об этом она подумала позже.
– Итак? – абсолютно голый Кармин лёг рядом с Сармой. – Расскажи мне о себе всё.
– Но ты же не рассказывал?.. – еле-еле проговорила Сарма.
– Верно. О… я… родился только сыном наследника царя… но отца в детстве всё равно почти не знал. У него не было времени на меня и моё воспитание. Меня кое-как воспитывали старшие братья и учителя. Частью мне надлежало скрываться от недругов отца, дядюшек, и бояться яда, а частью, конечно, я был невероятно избалован. Сначала я должен был выяснить ту границу, за которой заканчивается страх быть убитым или подставить отца и начинается простор для каких угодно манёвров. В тридцать, как и все, я защитил своё право кинъе и вступил в армию своего деда – Деказруа Пятого. Затем отец убил деда и занял его место. И я в свою очередь стал наследником царя. Только вот собственных сыновей для продолжения традиций наследования я к тому моменту не завёл. А после у меня практически исчезла любая возможность воспитывать своих детей, даже появись они у меня. Почти всё время с момента воцарения Деказруа Шестого я провёл в нападениях, защитах и подавлениях восстаний, поскольку… политика отца не отличалась оригинальностью. Моими любовницами после вступления в армию оставались жрицы Хенера по специальному указу отца. Он очень конкретно обозначил своё желание надёжно контролировать наличие у меня детей. Не имею ни малейшего представления, о чём он думал. Он никогда не доверял мне своих мыслей, если только они не касались военного дела.
– Кармин… это ужасно, – Сарма коснулась своей шеи, ощутив нарастающий ком в горле. – Я вдруг… подумала… ты ведь не слишком сожалел, когда узнал, что твой отец погиб?
– Нет. Я не находил величия в том, что он делал. Только бесконечные войны. Из года в год. А уж подавления восстаний на недавно захваченных территориях… открывают глаза на то, чему именно ты служишь. Отец стал царём после отцеубийства по праву сильного и подлого, а не умного или богоизбранного. Этим всё сказано. И… я рад, что всё это закончилось, и я могу узнать спокойную, мирную жизнь и сам стать отцом.
– Ты не пытался говорить с братьями о том, почему тебе запрещено было заводить детей?
– Нет. Многих моих братьев и сестёр отец обрёк на такое же существование.
– Может быть, особо отличившиеся?..
– Думаешь, я – дурак, в глазах отца не достойный воспроизведения? Рядом с тобой возлежит бывший царь Кенны и Нангатори – звёздных систем с великолепнейшими планетами в империи Деказруа. Я – особо отличившийся, награждённый территориями, в два раза большими, чем вся империя Бесцейна. Нет… Скорее, моя маленькая лгунья, он боялся того, что мои дети будут слишком хороши, и это даст мне повод подумывать об отделении от него. Если не о троне всей империи. По его примеру я мог бы… ты понимаешь… попытаться убить его и стать следующим царём. И я мог бы попытаться. Хотя бы для того, чтобы остановить все эти войны. А теперь твоя очередь. Рассказывай.
– Я всё ещё… боюсь.
– Чего?
– Что ты заберёшь у меня Эю и улетишь.
– Я уже говорил тебе…
– И всё же… позволь снять цепи.
– Меня они возбуждают, – мило поморщился Кармин, прикрыв густыми ресницами яркие даже в полутьме глаза.
Сарма прикусила нижнюю губу. Ей хотелось поцеловать его, но и страх никак не оставлял.
– Я всё расскажу, едва освободишь.
– Не сейчас. Ты так уверена, что я заберу Эю и улечу, что едва я сниму их с тебя, схватишь её сама и сорвёшься в предел Рашингавы. Потому нет.
– Тогда мы в тупике.
– Вовсе нет. Только подумай: мы все хотим оставаться вместе: Эю, ты и я. И это самое главное. Что бы ни происходило в будущем, это так и останется единственно важным – оставаться вместе. И пока мы будем помнить об этом и вопреки всему двигаться в выбранном направлении, ничто не разрушит наш союз. Даже если у тебя уже есть контракт с кем-то ещё… – Кармин нахмурил брови и вопросительно посмотрел на Сарму. – Так есть?
– Нет. И никогда не было.
– Отличное начало. Продолжай.
– Кармин… ты заставляешь меня переступать через сильный страх. Почему тебе не достаточно того, что есть? Зачем тебе знать правду?
– Чтобы реальнее оценивать опасность. Если только ты знаешь реальное положение дел и скрываешь его от меня, то я мало что смогу сделать для твоей защиты. И я не могу допустить, чтобы ты взвалила на себя ответственность за наши с Эю жизни только потому, что боишься рассказать мне правду.
"Он наверняка случайно увидел открытку с моим изображением. Они же продаются почти на каждом шагу!" – думала она. – "И кто-нибудь рассказал ему все подробности обо мне… Но он не сбежал! Он был готов, но не сделал это. И если так, то он сбежит, если я солгу. Я должна сказать правду. Ах… если он улетит с Эю именно после этого!.."
– Опасность… – Сарма болезненно сглотнула, ещё раз глубоко вздохнула и отважилась на рассказ: – Хорошо…
Кармин устроился как можно удобнее, подперев рукой голову, и направил на лицо Сармы один из самых своих открытых и наивных взглядов.
– Мне около шести тысяч лет, и я чистокровная варледи.
Сарма не смогла заставить себя говорить дальше. Она впилась в лицо Кармина тревожным взглядом, чтобы отследить последствие самой ужасной ошибки в своей жизни. Но Кармин лишь едва заметно улыбнулся:
– Пока всё прекрасно. Продолжай.
– Это – прекрасно?
– Ничего плохого.
– Тогда… я – одна из дочерей принца Рашингавы.
И, прикусив губу, снова уставилась на алмазного варлорда. Близость его обнажённого тела делала всё не таким уж пугающим, но при этом Сарма всё равно трепетала, пытаясь проникнуть в суть реакции Кармина и его мыслей.
– И в этом тоже ничего страшного, – с нотками веселья в голосе сказал Кармин, будто просто решил заполнить тишину.
– Я… самая талантливая и сильная из его дочерей. Была. Ещё недавно. Но теперь, быть может, уже нет.
– Я тебя потренирую, если хочешь, – совершенно спокойно, но быстро предложил Кармин.
– Безумие. Кармин, ты точно настоящий?.. Таких, как ты, просто не бывает.
– А что такого?
– Ты не шокирован и не злишься. Быть может, ты случайно не слышал…
– Чего же?
– Я владею герцогством точно так же, как и мои братья, являющиеся наследниками отца. Моё имя – Сарма Э, герцогиня Дайиси.
– Кармин Тахри, приятно познакомиться, – шире улыбнулся Кармин, но на этот раз его улыбка стала ненастоящей. – Могу я звать тебя просто Сармой?
– Да уж, это лучше "маленькой лгуньи".
– Расскажешь мне о себе ещё что-нибудь?
– Может быть, ты и это слышал, но я всё же объясню… У отца есть правило. Восемь сильнейших дочерей он не отдаёт замуж по контракту. И для нас, его дочерей, это очень важно. Если ты думал, что серены бесчувственны настолько, что им всё равно, что их продают замуж на срок в пять лет, но это не так, – Сарма заговорила торопливо и ей самой показалось, что это ей в большей степени нужно всё высказать, чем это "всё" в действительности необходимо услышать Кармину. – Множество герард испытывает ужас перед таким будущим, и это заставляет их стараться изо всех сил и повышать свои боевые навыки и цену соответственно. В других пределах считается, что чем выше цена женщины, тем богаче, утончённее и обходительнее будет её муж, и только ради этого герарды выкладываются на тренировках первые годы жизни. Так и в вашей империи, да?.. Но дочери Рицки Рашингавы верят, что наградой им будет возможность не быть проданной по контракту. А это чудесно. Папа говорил, что едва он ввёл это правило, как уровень всех и каждого в пределе начал расти. Всё началось с напуганных своими перспективами герард и сложными путями дошло даже до варлордов-мужин и шипастых-рабочих. Постепенно все стали больше внимания уделять тренировкам, технике и своему боевому рейтингу. Так папа ни разу не пожалел о своём решении. Но если говорить обо мне… Да, я ужасно не хотела замуж за чужого, незнакомого мне мужчину, и потому работала день и ночь, отчаянно хитрила, чтобы попасть к лучшим учителям. И однажды действительно вошла в восьмёрку. Да так и осталась там. Вот только… С вершины этого рейтинга совсем не хочется спускаться. Особенно после того, как папа присягнул Бесцейнам. Поскольку я оказалась единственной герцогиней в империи, все наследники прочих принцев и их потомство так или иначе пытаются доказать мне, что я гожусь только на то, чтобы рожать детей. Большинство из них в отношении меня ведёт себя невероятно отвратительно. Однако я знаю, что едва я вылечу из рейтинга, как стану женой одного из них, довольного, что можно поквитаться со мной за моё якобы высокомерие. А это хуже, чем ночной кошмар.
– Почему ты не думаешь, что могла бы стать женой одного из принцев?
– Это никак не было бы долгим счастливым браком. Едва ли союзом на пять лет. С тремя из них. Пятнадцать лет отсрочки. А потом я перешла бы к их наследникам. Хуже того, что один из принцев наверняка разбил бы мне сердце. Они слишком хороши для того, чтобы за пять лет не прикипеть сердцем и душой хотя бы к одному из них.
– Но раз они настолько хороши, то разве ни один из принцев не тренировал бы тебя?
– Эти трое не только слишком консервативны для подобного. Это ещё и не в их интересах.
– В таком случае я понимаю тебя. Но как тогда ты решилась на связь со мной?
– Я хотела стать матерью, Кармин. Я давно этого хотела, но это казалось мне невозможным. Брак по контракту – это зависимость. Это подчинение и следование правилам. И даже если это будет весь из себя неординарный мужчина с радикальными взглядами на женские свободы… Для меня брак всё равно будет жизнью на чужой территории. Это невозможность увидеть отца, братьев и сестёр тогда, когда я этого хочу. Постоянное недоверие. Холод между мной и братьями моего мужа. Потому что если мой муж и простит мне то, что я сильнее и быстрее большинства мужчин, то его братья прощать мне ничего не станут. Отчуждение будет всё равно.
– В таком случае я – твой идеальный вариант. Я действительно могу жить там, где ты хочешь, и в твоём пределе в том числе. Денег на контракты с женщиной твоего уровня у меня всё равно не будет в ближайшее время и, выходит, ты станешь матерью ещё хоть четыреста раз, а я никогда не смогу смотреть на тебя лишь как на серену, которая даст мне детей. Моих детей. Ведь пока я не смогу платить, наши дети фактически будут… твоими. Да, если подумать, то в нашем контракте сереной, пожалуй, буду я.
– А как ты сможешь простить меня за своё похищение?
– Я ещё подумаю над этим. Но как видишь, я не полыхаю злобой, не улетел и всё такое прочее.
– Это… удивительно… – прошептала Сарма, в который раз разглядывая лицо Кармина, будто бы ещё недостаточно изучила его.
– Возможно, я буду гордиться тем, что я – избранный, достойный единственной герцогини в империи Бесцейна. А иногда буду внезапно возбуждаться при мысли о том, что женщина, которая держала меня взаперти целый год, теперь рядом со мной, милая и ласковая, и готова загладить свою вину всеми мыслимыми способами. Это ведь так?..
– А ты хитёр!.. – нервно рассмеялась Сарма. – И сколько я буду заглаживать свою вину?
– Я ещё не решил. Сейчас мне нравится то, что ты в цепях. Мог ли я предположить, что герцогиня Дайиси окажется у меня в руках в таком невыгодном положении? В цепях, – Кармин широко и чуточку издевательски улыбнулся. – Извини, но я просто обязан сделать с тобой кое-что не слишком уважительное, но сексуальное, пока ты так уязвима. В рамках… мести?
– Похоже, что я не могу этому воспротивиться в рамках… искупления, – мягко сказала Сарма после вздоха. – Но что это будет?
– Жёстко поимею, – очень быстро проговорил Кармин, но смотрел он вопросительно, словно спрашивал: "Ты позволишь или нет?"
Сердце Сармы защемило. Кармин всегда был нежным с ней. Даже когда верил, что она – обыкновенная шипастая.
– Если только Эю не проснётся, – справившись с эмоциями ответила Сарма.
– Я быстро.
Его "жёстко поимею" оказалось пропитано восхищением и осторожностью, если не трепетностью, будто бы Сарма в его глазах была не поверженным врагом, а божеством, которому следует поклоняться.
Наслаждаясь, Сарма всё же решила быть честной и сказала ему об этом.
– Я не могу сейчас иначе делать это… – прошептал Кармин прямо ей на ухо, продолжая двигаться. – Потому что… кажется… я влюблён именно до степени трепетности.
Эю проснулась слишком скоро, но из-за начавшегося дождя очень быстро уснула снова.
Стальная цепь, такая надёжная на вид, оказалась даже не закреплена как следует. Кармин улыбался, говоря, что никогда бы не причинил вреда матери своей малышки.
Сарма поверила. Возможно, настал её черёд быть обманутой, но она всё же поверила.
Перед рассветом Кармин нежно разбудил Сарму.
– Хочу отразиться в глубине твоих глаз перед самым расставанием, – серьёзно сказал он.
Снова шёл дождь, но его шума Сарма почти не слышала. У выхода уже горел маленький костерок – он громко хлопал, выстреливая искрами.
Кармин поскользнулся на мокром уступе, надвигая капюшон на лоб, и его чуть отнесло дальше в воздух.
– Что ты решила? – спросил он, разворачиваясь в полёте и чуть вверх. – Как мы будем заботиться об Эю? Как будем растить её? Безрассудно оставаться жить в пещере. Даже на краю мира она в опасности.
Он был немного хмур. Даже алмазные варлорды не слишком довольны, когда не удаётся хорошенько поспать, да к тому же выясняется, что их новорожденная дочь невероятно ценна, но при этом находится в опасности.
– Я должна ещё немного подумать.
– А каков был первоначальный план? Ты ведь не предполагала, что я как идиот влюблюсь в тебя и буду преследовать?
– Кармин… – осуждающе протянула Сарма. – Ты не должен так говорить. Наши чувства взаимны – ты сам так говорил. Оскорбляя себя, ты делаешь то же и со мной.
– Я говорил о нас как о союзниках, Сарма, – твёрдо уточнил он. – Как о маленьком мире, где всё устойчиво. Как о семье. Я не говорил, что знаю о твоих романтических чувствах ко мне. Ты никогда мне о них не говорила. Потому я вполне могу чувствовать себя идиотом. Банально влюблённым идиотом.
– Кармин…
– …Что касается времени, то его нет. Ты должна решить всё немедленно. Вечером я вернусь сразу же, как только смогу, и мы должны будем предпринять всё возможное для защиты Эю. Что ты выбираешь? Контракт со мной или нет? Вернуться в предел Рашингавы или продолжать прятаться? Есть ли те, кому ты безусловно доверяешь и смогла бы доверить охрану Эю? Если ты хочешь оставаться в рейтинге, то тебе необходимы тренировки. А значит, Эю нужны те, кто за ней присмотрит, пока…
– Я выбираю предел отца, – быстро сказала Сарма, но захлебнулась воздухом и не смогла продолжить тут же.
Впрочем, Кармин терпеливо ждал. Будто знал, что она скажет дальше.
– Кармин, я выбираю контракт с тобой. Но на равных условиях взаимных зачётов. Ты сможешь ничего не платить за контракт со мной, а я получу каждого второго нашего ребёнка.
Кармин глубоко вздохнул и спросил:
– То есть мы не сможем разорвать контракт, пока у нас не будет чётное количество детей?
– Да. На момент разрыва контракта… тот ребёнок, что окажется младшим, останется со мной вне зависимости от симпатий. Так… лучше для него. Ты согласен?
– Согласен.
– Но почему? – в недоумении спросила Сарма.
– Младшему мать нужнее отца.
– Нет, я не это подразумевала. Я поражена тому, что ты согласился доверить мне воспитание наших детей.
– Я слышал об одной женщине вроде тебя. Она – потомок алмазных варлордов, но не крови Тахри. Так вот… она – царица. Сама ведёт своё царство и сама воспитывает детей. И равных ей в чём-либо мужчин мало в нашей области вселенной. Но дело даже не в какой-то талантливой царице. Я ещё плохо тебя знаю, но почти уверен, что ты умна, предусмотрительна, и не будешь пускать в распыл наших детей из-за своих возможных амбиций.
– Ни за что! Как же можно?..
– …А ещё я не думаю, что когда-нибудь захочу разорвать контракт или позволю тебе сделать это. Хочешь, я прямо сейчас провожу тебя до предела?
Сарме хватило мгновения, чтобы решиться:
– Да. Там достаточно безопасно. На братьев и некоторых герард я могу рассчитывать.
– Тогда бери Эю и в путь. Ты пустишь меня к себе вечером?
– Согласишься жить в моих покоях?
– Они просторны?
– Не слишком. Всего восемь комнат.
– Думаю, что после пещеры это…
– Великолепно?
– Я казался тебе смешным или безумным, когда привёл сюда? – со смешком осведомился Кармин.
– Ты казался… удручённым. Ты уже тогда обо всём догадался?
– Начинаю думать, что ты внимательнее ко мне, чем я предполагал.
Сарма улыбнулась и бросилась в пещеру за Эю.
И только выйдя на тренировку с доспешниками, Кармин ощутил, как его отпускает беспокойство, въевшееся уже, кажется, в самую подкорку. Но теперь Сарма и Эю в безопасности. Они даже в большей безопасности, чем если бы он поселил их в своём собственном пределе, будь у него такой здесь, в империи Бесцейна.
– Сколько заявлений о похищении детей перевёртышей у вас было за последний год? – спросил он как-то у секретаря одной из групп доспешников, получеловека Ривера Дворского.
Тот даже не взглянул в сторону Кармина. Наоборот, нахмурился и спрятал глаза. Горечь слышалась в его голосе:
– По всей империи одного ребёнка похищают каждые два дня. Большая часть из них – дети инуэдо.
Секретарь не был перевёртышем ни на другую половину, ни даже на восьмую часть крови, но тема для Дворского оказалась тяжела. Кармин не хотел продолжать бередить раны секретаря, но он должен был спросить:
– И скольких из них возвращают в семьи?
– За последний год вернули… троих.
Кармин прикрыл рот рукой, чтобы не издать ни звука.
– Но это только нашими силами, – уточнил секретарь, подняв глаза на Кармина. – В империи есть почти святой, у которого дар находить пропавших… живых. Его зовут Уоррен Элайн. Парень перегружен работой и к нему не всегда обращаются.
– Почему? Разве есть что-то важнее детей?
– Для вас, перевёртышей, дети важны, но если Элайна попросят найти пропавшего ребёнка пары крылатых и малышку варлорда, то сперва он будет искать ребёнка крылатых. Потому что… сам знаешь, если похищают детей перевёртышей, то для того, чтобы растить в своей семье. Детям перевёртышей не делают ничего плохого. Пока они малы – точно. А вот на счёт детей других видов нет никакой уверенности.
– И всё же…
– Мы не можем требовать от Элайна, чтобы он делал больше, чем он уже делает. Его дар всё ещё с ним именно потому, что он и так старается изо всех своих сил. И потому, что он посвящает много времени молитвам. И всё это так работает.
– А принцы? Я не видел своими глазами их магии, но говорят, что они способны на то же, что и ваш Элайн.
– Один, я слышал, может находить пропавших, но только мёртвых. По вещам, которые на них есть. Так себе помощь. Магия ещё одного порицаема в империи. Ещё кое-кто мог бы, наверное, помочь, но эти парни решают помимо этого столько дел, тоже очень серьёзных, что идти к ним по таким вопросам никто не решается.
Кармин больше не задавал вопросов.
В империи отца похищения были таким же частым явлением, как и здесь. Разница только в наказании: Бесцейн и его принцы считали, что похитителю следовало отдать своего ребёнка, по возможности самого взрослого, на срок, в восемь раз превышающий тот, что похищенный провёл с неродным отцом. В крайнем случае, похититель должен был сам идти в услужение. Деказруа Шестой на своей территории установил более жестокое правило: отрубать руки похитителя и отдавать всех детей преступника в услужение отцу похищенного ребёнка. И детей всё равно похищали, не смотря на риск.
