Анастасия Пальгунова
Игры эгоистов
– На нашу Империю напали войска Гвардриса. Северное море Квирио окрашено багряным. Император призвал своих лучших магов для начала боевых действий, – опустив голову, ответил смотритель.
– Что?
Ошеломлённо посмотрев на него, я неосознанно отошла назад и прислонилась к стене. Почему мне никто об это не сказал раньше? Теперь, зная что он ушёл на войну, все действия Тайла и его поступки, которые он делал по возвращению в тело, постепенно сложились в одну картину и стали для меня более понятными.
– Госпожа, вы себе плохо чувствуете? – участливо спросил смотритель. – Вам что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо Аппий. Я пойду, – опомнившись, ответила я.
Поблагодарив его, я решила идти в подвал, к Себастии. Она ещё не пришла в себя после того, как помогла с выбором, но мне остро нужен был совет старшей, более опытной сестры. Я надеялась, что она проснётся и мы сможем поговорить. Чувства разрывали на части. Как я могла быть такой слепой? А почему они молчали и не говорили мне о войне? Не хотели влиять на мой выбор? Неужели они думают, что меня волнуют только собственные проблемы и больше ничего? Как эгоистично!
Добравшись до зала, я остановилась, не решаясь подойти к мраморному сосуду. Пока я бежала вниз, я не подумала о том, в каком сейчас состоянии Себастия. Да о чём я только думала! Только о себе?! Нервно сглотнув, я всё-таки подошла и села рядом.
Она лежала в лёгком кружевном платье, нежно-голубого цвета. Её чёрные длинные локоны чуть-чуть колыхались от малейшего движения воды. Такая нежная кожа и изящная фигура. Словно это не живой человек, а хрупкая фарфоровая кукла.
Мне было больно видеть её такой. Не живой. Я понимала – она всего лишь спит, но выглядит как Белоснежка, только что гроб был не хрустальный, а мраморный и заполненный благословенной жидкостью.
В порыве, я опустила руку и коснувшись груди Себастии, легко втолкнула в сердце свою энергию. Она не пошевелилась. Тогда я сделала это снова. И снова. Пока в глазах не потемнело и сознание не стало ускользать куда-то далеко-далеко. Туда, где в уютной темноте меня ждал знакомый силуэт.
***
– Дочка? Дочка, это ты? – звал меня родной голос.
Я попыталась открыть слипшиеся веки. Голова гудела, а руки дрожали, словно меня кто-то треснул со всей силы по башке. Привстав, я увидела женщину в белом банном халате. Она заботливо склонилась надо мной, пытаясь понять, чем можно помочь. Приглядевшись, я поняла, что это моя мама!
Как я могла забыть про созданное пространство? Вот блин! Хотела успокоить, а теперь только ещё больше заставлю её волноваться.
– Мамочка, это я. Не переживай. Со мной всё в порядке. Я просто немного перетрудилась, – оправдываясь, сказала я.
– Лия! Это правда ты? Доча!
Всхлипывая, мама крепко меня обняла. Опустила голову в мои волосы и заплакала. А я только и смогла, что сесть и неуклюже прижать её к себе сильнее, а потом зарыдать вместе с ней. Как же я всё-таки скучала. Так скучала, что выла как белуга, боясь, что время закончиться и я не успею с ней даже поговорить. Но сейчас, я просто физически не была на это способна. Так мы и сидели. Вот значит какова реальность, а не тот сон, что создала Себастия.
Спустя какое-то время, мы смогли перестать плакать и, нелепо улыбаясь, вытирали друг другу слёзы. Как же она постарела. На голове почти все волосы стали седыми. Морщины запечатлели наиболее частые эмоции – печаль. Я чувствовала себя виноватой, за украденное время, за доставленные переживания. Пока они места себе не находили, я жила припеваючи в богатом особняке со слугами. Я жила ни о чем не заботясь. У меня всё было. А как они? Как им пришлось? Я расспрашивала маму. Она меня. Так мы и просидели вместе, то короткое время, отведённое нам в этой встрече. Чувствуя скорое расставание, я сказала:
– В следующий раз, я приду к папе. Теперь мы будем часто видеться с вами, но, к сожалению, только во снах.
Мама печально улыбнулась, гладя меня по волосам.
– Какая же ты у меня красивая, ангел мой, – грустно сказала она.
В это время, пространство между нами стало истончаться и, в какой-то момент, растворилось полностью. Я очнулась на холодном полу подземного зала. Тихо капала вода в сосуд. Холод пробирался под одежду, заставляя чувствовать себя живой. Медленно сев, я поняла, что чуда не произошло. Себастия продолжала сладко спать.
***
На следующий день, я воспользовалась правом посещать дом Этеленда пока его нет. За порогом перехода меня встретила тишина. Странно, что я не вижу слуг. Возможно, ему тоже прислуживают тёмные тени? Ну один-то точно был живым человеком, я же сама его видела. Помимо этой странности – в доме было довольно темно, несмотря на большие окна в пол, не занавешенные тяжёлыми шторами. Вся мебель была выдержана в готическом, мрачном стиле. Во всех комнатах обязательно красовался, как минимум один книжный шкаф, заполненный под завязку. Чувствуя себя неловко, словно за мной кто-то наблюдал, я быстро сбегала в башенную комнату, к зеркалу, провернула ритуал и вернулась к себе домой. Фух! Тут даже дышится как-то легче!
Так прошло несколько дней. Каждую ночь я встречалась с родителями. День проводила с Булкой. Утро у Себастии.
Спустя неделю, перейдя в дом Этеленда, я поняла, что атмосфера изменилась. Он стал светлее и дружелюбнее ко мне. Но слуг я так и не увидела. За мной всё так же кто-то наблюдал, но уже не так пристально.
Я позволила себе вольность – пройти через другую комнату к башне. Это оказался кабинет. Он был полностью заставлен книжными шкафами. Посредине располагался стол, на котором были письменные принадлежности, стопки бумаг и свитков. А ещё два портрета. На одном был изображён Этеленд. Тут он энергетически выглядел моложе. На много. И счастливее. Он открыто улыбался, без той печали в глазах. Строгий тёмный плащ под горло, подчёркивал его стройный силуэт. Длинные волосы небрежно ниспадали до локтей. Портрет притягивал взгляд. Его невозможно было пропустить, пройдя мимо. Возможно потому, что Этеленд чувствовался здесь свободнее, непринуждённее и счастливее. Я была очарована им.
Переведя взгляд левее, я разглядела портрет молодой девушки. С удивлением, я обнаружила, что она чем-то похожа на меня. Словно моя родная сестра. Закрытый, приталенный силуэт платья подчёркивал все её достоинства. Шоколадные волосы убраны в высокую причёску, лишь пара локонов элегантно лежит на плече. Она почему-то не улыбается и смотрит строго. Кажется, словно многое пережила и повидала в своей жизни, будто устала. Я неожиданно осознала, что взгляд Этеленда сейчас очень похож на её. Интересно, кто она? И где сейчас?
Дома меня встретила взволнованная Леура. Оказывается, её брата с Дираном тоже призвали на войну. Видимо, всё было очень серьёзно. Сидя за чашкой чая в уютной гостиной, я расспрашивала последние новости у подруги.
– Их вызвали два дня назад. Они нам ничего не сказали, – мяла носовой платок в руках Леура. – Я так переживаю. Ты знаешь, мы ведь только-только стали счастливыми с Диром, а тут как гром среди ясного неба.
– Не переживай. Я думаю, их вызвали просто чтобы побыстрее закончить затянувшееся дело. Вот увидишь – все скоро вернутся, – и, отвлекая подругу, я добавила. – Ты мне лучше расскажи, что у вас там с Дираном случилось? Почему Мартин перестал сопротивляться?
Подруга взволнованно взмахнула руками, и ответила:
– Если коротко, то Мартин попал в переделку, а Диран вовремя ему помог.
– Да ладно? Чтобы Мартин и попал в переделку? Если можно, то расскажи, пожалуйста, поподробнее, – с интересом пересела я поближе к подруге.
Немного помявшись, видимо, решая можно ли разглашать такое деликатное дельце брата, Леура начала:
– Да ничего особенного. К нам приезжал с проверкой герцог Артей Фронс. Он очень дружен с братом Императора. Мартин, как всегда, переживал как бы не ударить в грязь лицом и всё сам организовывал никому ничего не доверяя. Но ты ведь понимаешь, что один человек не может всё упомнить. Вот у него и случился конфуз, благодаря которому я, надеюсь, он понял, что нужно уметь полагаться и на других людей. У Артея было специфичное ездовое животное – Кумарта – высотой с лошадь, но имеет тело как у лани, покрытое разноцветной чешуёй, а вместо копыт – лапы, как у кошачьих. Морда у них вытянутая, словно драконья. Вместо гривы – разноцветный каменный гребень. Так вот, когда брат осматривал земли вместе с Артеем, то к ним пришла собака Мартина – Медуза – наша любимица. Она, как обычно, побежала встречать хозяина. Артей крикнул, чтобы брат убрал её. Но было слишком поздно. Кумарта заметила Медузу, а это для них, словно перцем нос начистить – они начинают безумствовать. Скидывают владельца, мчаться куда глаза глядят, лишь бы поймать ненавистную псину. Так и произошло. Герцог пропахал землю носом, не успев смягчить себе падение магией. А пока брат соображал, что случилось, Кумарта умотала на несколько километров за Медузой, которая явно не хотела становиться трупом. Мартин не умеет признавать ошибок и просить помощи, поэтому он просто отправил Артея в поместье, отдыхать и отмываться от земли, а сам попытался поймать животное, которое стоит, как весь наш дом. Но сколько брат не старался – всё было без толку. Кумарт мастерски уходил от погони и ловушек. Герцогу уже нужно было возвращаться, а Мартин так и не смог поймать несносное животное даже после того, как привлёк всех людей. Тут то Диран и выручил его. Оказывается, его дальние родственники разводили Кумартов, и он знал, как его заманить. Диран создал иллюзию самки Кумарта и достал цветок Ретемии, который имитировал её запах. Так он и выручил нас.
– А что же, сам хозяин не знал, как заманивать? – удивилась я.
– Знал, но упёрся после того, как Мартин отправил его в поместье. Он молчал, как партизан и смотрел за попытками брата, наверняка посмеиваясь, – улыбалась Леура, разглаживая платок. – Главное, что брат осознал свою ошибку, и признал Дирана.
– Да, ещё важнее, что это произошло без потерь для вашей семьи, – согласно кивнула я.
Мы провели вечер, разговаривая по пустякам и пытаясь не касаться темы войны, а когда Леура перешла к себе домой, то меня вдруг накрыло острое чувство одиночества. К тому же, пусть я и геройствовала, пытаясь успокоить подругу, сама же ощущала себя не лучше, с удивлением понимая, что переживаю за Тайла.
Я почувствовала себя совершенно одной, сейчас, в этом огромном доме. Слуги уже все спали, да и любезничать со мной бы они не стали, только что из вежливости. Они старались сохранять нейтралитет, не заходя за рамки дозволенного. Себастия всё ещё не просыпалась. Леуру звать назад было как-то неудобно. Так, размышляя, я не заметила, как дошла до спальни Себы. Я знаю, что нехорошо заходить в чужие комнаты без хозяина, но сейчас мне очень хотелось почувствовать её аромат. Запах близких мне людей всегда чудесным образом успокаивал, снимая все мои тревоги и волнения. Так я уговаривала свою совесть замолчать, а сама уже заходила в комнату.
Без неё здесь было пусто и тихо. Слуги уже убрали спальню и теперь она выглядела нежилой. Лишь маленькие детали напоминали о хозяйке. Недочитанная книга лежала раскрытой на прикроватной тумбе. Шторы на окнах были не закрыты, и в комнату проникал успокаивающий свет звёзд и спутников. Не зажигая огней, я прошлась к кровати и плюхнулась в неё с разбегу.
Уткнувшись носом в подушку и вдохнув её аромат, я надеялась почувствовать запах Себастии. Да, постель пахла лавандой и ещё чем-то слегка сладким. Может утащить её подушку к себе в комнату? Так мне будет хотя бы не настолько одиноко. Обхватив её руками, я почувствовала, как что-то холодное коснулось тыльной стороны ладони. Аккуратно подняв подушку, я увидела маленький, серебряный медальон на цепочке. Не долго я боролась с любопытством, буду честной. Взяв в руки, я аккуратно раскрыла створки. Внутри были портреты. На одном – двое маленьких детей лет десяти. Они были такие милые. Похоже, что это Тайл, бережно державший за плечи маленькую Себастию. Я узнала их по выразительно-ярким глазам. Илувала был похож на девочку, особенно с его длинными густыми, чёрными волосами, а Себа походила на бледного призрака – такой слабой казалось её тело.
На другом портрете были изображены мужчина и женщина. Я предположила, что это их родители, так как дети были ни них очень похожи. Единственное, что глаза они унаследовали от матери, а цвет волос от отца. Пара была статной. Оба высокие, стройные, в элегантное одежде, с горделивым взглядом и осанкой, они смотрели куда-то вдаль. Что же с ними случилось?
Взяв медальон, я решила спуститься в подвал. Вдруг Себастия всё же придёт в себя? Всё-таки прошло уже много времени. Забежав в подвальный зал, я не обнаружила никаких изменений. Всё так же тихо капала благословенная вода, во всё тот же мраморный сосуд. И неподвижно лежала Себа. Как же это невыносимо! А ей наверно ещё хуже.
Я уже собиралась уходить, как услышала какой-то всплеск. Повернувшись, я увидела руку на бортике сосуда. Быстро подбежав, я помогла медленно встающей Себастии.
– Сколько я спала? – тихо спросила она.
– Почти две недели, – невесело улыбаясь, ответила я. – Как ты?
– Лучше, чем могло быть, – ответила герцогиня и смущённо добавила. – Я очень хочу есть.
– Всё что угодно, – я широко улыбнулась, подхватывая её под руку.
После ночного набега на кухню, мы решили спать в одной спальне – всё равно кровать огромная. Себастия призналась, что тоже чувствует себя одинокой без связи с братом. Он не выходил с ней на контакт после того, как ушёл по призыву Императора.
– Он что-то очень искал, перед тем как перейти, – припомнила я. – Что это могло быть?
Задумавшись, Себастия посмотрела в окно. Начинало светать, и птицы уже вовсю щебетали на улице.
– Скорее всего, это наш семейный медальон с портретами. Он очень любил родителей, хоть мы их почти и не знали. Брат считает, что семья – его удача и сила. Медальон – символ нашего присутствия с ним. Он раньше всегда его носил. Потом, когда мы делили тело, то он был на мне.
Я поняла, про какую вещь она говорит и достала его из кармана. Протягивая, я смущённо сказала:
– Прости, я тут случайно нашла.
Себастия взглянула мне в глаза, улыбнулась и остановила мою руку.
– Оставь себе. По возможности, передашь ему. Я ещё не восстановилась и скорее всего буду тут ещё какое-то время.
– Что случилось с вашими родителями? – не удержалась я и спросила.
– Этот портрет сделан ещё до нашего рождения. Мама умерла при родах. Говорят, что мы вытянули из неё все соки. А отец… – она умолкла на какое-то время, но затем продолжила. – Его убили, когда мы были ещё совсем маленькими. До сих пор, убийца не найден, как с отцом Плакуса.
– Прости.
Замолчав, я почувствовала неловкость. Я, как всегда, сама деликатность. Заставила вспомнить человека такие неприятные воспоминания.
– Не бери в голову, – с грустной улыбкой ответила Себастия. – Это дело давно минувших дней. Давай спать, а то весь день проспим, а у нас ещё полно дел.
– Послушай, мне не даёт покоя тот факт, что раньше ты явно подрывалась по утрам раньше всех, а теперь встаёшь минимум после одиннадцати. Это как-то связано с твоим братом? – хитро прищурившись, спросила я.
– Ха-ха, – рассмеялась герцогиня. – Да, я та ещё соня. Это всё Тайл. Ему не терпелось научить тебя всему. Да и вообще, он очень любит вставать ни свет ни заря.
– Не терпелось учить меня? А что ещё он думал обо мне? – не выдержала моя женская натура.
Себастия хитро улыбнулась и похлопала меня по руке.
– Я не могу раскрывать секреты своего брата. Но прошу, не будь к нему слишком жестока. Дай шанс исправиться.
– Да он уже разорвал брачные обязательства, так что теперь мы просто семья, – я развела руки.
– А кем он был для тебя до этого? Разве вы успели перейти на другой уровень? – удивлённо подняла брови, подруга.
Я смутилась и покраснела. Сама уже не уверена в своих чувствах. Себастии не пришлось ничего говорить. Она взяла меня за руку и сказала:
– Не переживай. Всё скоро встанет на свои места. Просто у нас была необычная ситуация с братом и он не мог вести себя с тобой иначе. Всему своё время. А сейчас время спать.
И с этими словами, она легла на подушку и закуталась, как гусеница. Я порадовалась, что у нас два одеяла, а то мне бы ничего не осталось, так мастерски она всё под себя подвернула.
***
– Папа? – спрашиваю я.
– Да, родная? – отвечает отец.
– Как вы там? – беспокоюсь я.
– Всё хорошо, не переживай.
Я лежу у отца на коленях, а он успокаивающе гладит меня по голове. Это мой очередной сон. Возможность убежать от реальности. Побыть с родными людьми хоть где-то. Утолить тоску и поностальгировать.
– Мы поговорили с мамой и решили, что ты не спокойна. Тебя тревожит чувство вины? – внезапно спрашивает отец.
– Почему вы так решили? – я почему-то не хочу признаваться.
– Это невежливо отвечать вопросом на вопрос, дочь, – укоризненно качает головой отец.
Я тяжело вздыхаю. Папины принципы непоколебимы. Он никогда не отвечает на такие вопросы. Придётся признаться.
– Да. Я виню себя за то, что оставила вас. Что малодушно отказалась, и осталась в мире, который сейчас мне комфортней. И я виню себя за то, что вы переживали за меня и не спали по ночам.
Отец останавливает меня, мягко касаясь моих губ ладонью. Смотрит, улыбаясь, и качает головой.
– Мы твои родители. Мы всегда переживали о тебе и будем переживать. Но мы никогда в жизни не хотели бы, чтобы наша дочка страдала от угрызений совести. Я с твоей мамой всегда желал и продолжаю желать тебе всего самого лучшего. Если в том мире ты чувствуешь себя комфортней и уютнее, то мы счастливы. Нам главное знать, что с тобой всё в порядке. Иногда навещай нас во снах, как ты делаешь это сейчас. Но перестань корить себя. Мы никогда не винили тебя. Так что и ты прости себя. Наслаждайся своей жизнью. Не грусти понапрасну о стариках.
– Папочка…
Слёзы льются из глаз. Я вскакиваю, заключая в крепкие объятия отца. Он ласково гладит меня по спине, успокаивая.
– Ну-ну, будет тебе. Лучше расскажи ещё что-нибудь интересное. Я всегда хотел побывать в каком-нибудь таком месте.
Отец заговорщицки подмигивает мне и я, не удержавшись, начинаю смеяться.
Глава 14. Сгущающиеся тучи
Собирая меня, Аппий бегал как подстреленный вокруг и причитал:
– Неужели всё настолько серьёзно, что вызывают даже вас, госпожа?
Мне от его вопросов было не легче. Вчера вечером мы получили письмо, в котором Император призывал меня в ряды доблестной армии, как крайне необходимого жреца. Я сомневалась в своей способности помочь им, при этом не подставив, но делать было нечего.
Себастия стояла у окна. Думаю, сейчас она испытывала не самые приятные чувства. Ей придётся остаться одной, без возможности узнать, что происходит, дожидаясь лишь редких общих новостей, не передающих всей информации.
– Я постараюсь по возможности связываться с тобой, – попыталась обнадёжить её я.
Герцогиня улыбнулась лишь уголками губ, но ничего не ответила.
– Госпожа, Булка готова к вылету, – доложил Аппий.
– Почему? Разве это будет не переход? – удивилась я.
– Нет. К сожалению, это невозможно в данный момент, – продолжил смотритель.
– Подожди. Ты хочешь сказать, что всё зашло так далеко? – обернулась Себастия, её глаза округлились.
– Я не знаю, госпожа. Мне только доложили, что сейчас это не безопасно.
Себастия посмотрела на меня. В её глазах читалась тревога. Я не сразу сообразила, что это означает полный контроль вражескими силами наших порталов, или, что наши подозревают такую возможность у врагов.
– Не переживай. Уверена, это временные меры, – попыталась я успокоить её.
– Надеюсь, – сухо ответила Себастия.
Мы спустились вниз, к Булке. Она уже была в полном снаряжении и нетерпеливо мяла траву лапами. Завидев меня, лиса громко тявкнула, приветствуя. Я почесала её за ухо.
– Ладно. Я постараюсь изобразить девицу в темнице, которая ожидает спасения принцем, – неловко улыбнувшись, сказала Себастия. – Береги себя. И передай брату от меня привет.
– Хорошо. И ты себя береги.
Что я ещё могу ей сказать? Не переживай? Не грусти? Понятно, что она не бесчувственная кукла и всё равно будет волноваться.
Крепко обняв герцогиню, я полезла на лису. Призвав её, я приказала взлетать. Булке дважды повторять не пришлось. Мы быстро и легко взмыли в небо. Дыхание, как и всегда, перехватило. Ветер, сильным порывом, попытался сорвать меня с седла, но тренировки не прошли даром, и я гордо выдержала, только сильнее подавшись навстречу.
Лететь нам нужно было примерно три часа. Это значит, что Булке потребуется три прыжка. Я не особо торопилась, поэтому попросила лису не тратить понапрасну силы, к тому же, не понятно, что нас ждёт в конце пути.
Под нами раскинулись всё те же разноцветные одеяла, сшитые вместе. Маленькие городки казались игрушечными. Разница была только в том, что чем ближе мы были к месту, тем меньше фигурок людей я могла рассмотреть. Небо в той стороне было затянуто тяжёлыми, низкими тучами. Летать в такую погоду было нежелательно, но выбирать не приходилось.
По мере приближения, синева на горизонте всё больше заливала собой пространство. Теперь она казалось бескрайней. Вот значит, какое море в этом мире. Вроде, ничем не отличается от нашего.
Где-то слева я увидела красные всполохи. Кажется, мне туда? Что-то не очень хочется. Всполохи становились ярче и больше, перемешиваясь с молниями. Присмотревшись, я увидела палаточный лагерь, размещённый на берегу, а напротив, в море —множество различных платформ. Может быть, это корабли? Наверняка узнаю лишь на берегу.
Мы уже совсем близко и надо подать сигнал нашим, как мы договаривались. Я, достала амулет, прилагавшийся к письму, и направила в него энергию. Тот ярко вспыхнул белым огнём, и от него потянулся луч в виде лестницы. Видимо это траектория безопасного спуска. Я направила Булку по его следу. Вроде бы всё хорошо, но почему-то тревога не покидала меня, а только нарастала по мере приближения к месту.
Внезапно, где-то выше меня и справа вспыхнула ярко-красная точка, которая быстро приближалась к нам.
Булка, уходи левее.
Она мгновенно среагировала. Мимо нас пролетело огненное копьё, размером со взрослое дерево.
Подняв глаза, я заметила, как навстречу, на всех парах несётся огромная огненная птица, похожая на сокола, только чуть больше Булки. Вот так птичка! Лиса, наверно, тоже обалдела. Более того, ей не хотелось становиться потенциальным ужином. Без моего приказа, Булка резко начала падать, подобрав хосты под себя. Мы разошлись буквально в миллиметрах друг от друга. Перекормленный бройлер обдал нас жаром и опалил кисточки на ушах лисы. Я успела увидеть, что на нём сидел маг, явно не настроенный на дружеские переговоры.
Земля быстро приближалась. Слишком быстро. Булка не могла так лавировать, как этот монстр, который уже развернулся, и, выпустив длиннющие когти на лапах, начал пикировать на нас. Счёт шёл на секунды.
Что делать?
Уйди вправо.
Булка протестует – я могу не удержаться в седле.
Это единственный вариант. Быстрее!
Она поддаётся и начинает заваливаться вправо. Ох, как же тяжело… Я припадаю к лисе, как можно ближе, цепляясь чуть ли не зубами за её шерсть. Булка переворачивается на 90 градусов. Птица задевает нас лишь порывом ветра. Но его оказалось достаточно для меня. Я всё-таки не удержалась в седле – не хватило сил.
Вроде, не так уж и далеко до земли. Всего-то пару десятков метров. Может, я выдержу? Какие абсурдные мысли. Я лечу на огромной скорости. Ветер, не жалея сил, хлещет меня. Да там даже мокрой лепёшки не останется. Сверху был слышен яростный вой Булки. Она, наверно, пытается поймать меня. Но потоки воздуха не позволяли повернутся, чтобы увидеть её.
Что-то чёрное быстро приближалось ко мне. Земля? Я зажмурилась. Кто рассказывает, что в последний момент, у тебя перед глазами пролетает вся жизнь? Наверно, я слишком глупая для этого. Все мысли выдул ветер.
Резкий удар. Из глаз брызнули слёзы, а я осталась совсем без воздуха. Как рыбёшка, выброшенная на берег, я пыталась сделать хотя бы один судорожный вздох, но лёгкие словно отказали. Меня скрутило. Горло горело огнём. Я даже кричать не могла.
– Тихо, тихо. Не шевелись, – чей-то знакомый голос.
Открыв глаза, я поняла, что ещё жива. Но, возможно, не долго. От удара меня развернуло лицом вверх. Я видела, как на нас пикировал всё тот же монстр-бройлер. Подняв руку вверх, я бесполезно пыталась предупредить спасителя о беде.
– Я знаю. Не шевелись. Говорю же, – сосредоточено отвечает кто-то, стоящий вне поля моей видимости.
В следующую секунду, меня ослепила яркая серебряная вспышка, а после обдало какой-то жидкостью и ошмётками. Как только моё зрение вернулось ко мне, я увидела над нами чистое небо. Недолгая радость, сменилась ужасом от осознания в чьих я ошмётках. Первая попытка вскочить, была грубо прервана. Меня резко вдавили рукой обратно.
– Я же сказал. Боги. Какая ты непослушная.
Надо мной склонился Этеленд. Он, нахмурившись, рассматривал моё тело.
– М-да. Вместо подмоги, жрецы получат новую работу, – цокнув и покачав головой сообщил он. – Не шевелись. У тебя скорее всего сломано несколько позвонков и рёбер. Приземление вышло не самым мягким. Я не мастер ловить падающих.
– Спасибо, – прохрипела я.
– Отдыхай. Потом отблагодаришь.
Некромаг провёл рукой по моим глазам, закрывая их. Я вдруг почувствовала сонливость и через секунду провалилась куда-то в небытие.
***
–Держись. Я уверен, тебе помогут в этом храме, – мужской голос, с тревогой поддерживает меня.
Больно. Очень больно. Мои внутренности, словно медленно жарят на сковороде. Дышать тяжело, будто на мне стоит огромная гранитная плита. Я поминутно кашляю кровью. Открываю глазах. Надо мной склонился Этеленд. В его взгляде столько боли и печали. Он куда-то переносит меня. Я дотягиваюсь до его лица и провожу по щеке. Он подаётся навстречу ладони, на секунду прикрывая глаза и наслаждаясь моментом.
– Не печалься. Это не твоя вина. Я была слишком доверчива, – говорю я.
–Нет. Не говори сейчас. Я найду того, кто тебя исцелит, – сквозь зубы произносит он.
Мы добрались до храма. Но нам не открывают ворота. Из-за них раздаётся ворчливым голосом:
– Шуруй куда подальше некромаг! Мы тебя не пустим. Знаем мы ваше отродье.
– Я уйду. Помогите девушке, пожалуйста! Она умирает, – умоляет Ленд.
– И ведьм мы ваших знаем! Нет. Никакой помощи приносящим смерть! Что бы вы все передохли! – ругается ворчливый старик.
– Твари… – сквозь зубы шипит маг.
Это уже четвёртый храм. Никто не хочет помочь нам. Все проклинают некромагов.
– Я никогда не убивал понапрасну. Я старался не поддаваться танцу смерти. Почему, вы, жалкие людишки, не понимаете, что мы тоже бываем разными?! – закричал Этеленд.
Его голос полон ярости, а в глазах загорается серебряное пламя.
– Ленд. Тихо, тихо. Я пока ещё тут, – пытаюсь успокаивать. – Выслушай меня. Сейчас или никогда.
Некромаг опускает взгляд. В его глазах стоят слёзы. Я ещё никогда не видела, чтобы он плакал.
– Значит, ты правда любишь меня? – спрашиваю, потрясённо.
– Дурёха. Сколько раз мне нужно было тебе это говорить? – дрогнувшим голосом отвечает он.
– Пообещай, что не будешь пробовать воскресить меня. Пообещай. Прошу.
Его глаза расширились, руки задрожали. Он прижимает меня к себе сильнее.
– Я обещаю, – совсем тихо произносит он.
Кашель усилился. Я еле могу дышать. Нет, не сейчас. Я ещё не всё сказала. Подожди, прошу. Ещё немного.
– Я люблю тебя. И, кажется, всегда любила, – пытаюсь улыбнутся. – Но. Мою следующую жизнь хочу прожить спокойнее. Поэтому. Пообещай мне ещё одну вещь. Одну единственную.
– Ты просишь так многого, – с болью в голосе отвечает он.
– Да хаххх… Я эгоистка. Так что, прошу. Кха… Не вмешивайся в мою следующую жизнь.
Глаза закрываются. Мне слишком больно. Всё моё тело сотрясается в судорогах. Кажется, это и есть конец?
– Я обещаю, – шепчет маг.
Я чувствую, как он пытается остановить мои конвульсии. Сильнее прижимает меня к себе. Но… Он лучше меня знает, что это конец.
Последний раз я хочу почувствовать его мягкие, шелковистые волосы. Дотягиваюсь рукой. Да. Я смогла.
– Любимый…
Это был мой последний воздух? Хорошо. Теперь я спокойна. Забирай меня.
***
С вскриком я подорвалась с кушетки, на которую меня кто-то заботливо положил. Что это было? Боль ещё не утихла. Оглядевшись, я увидела множество жрецов, склонившихся над покалеченными. В воздухе стоял запах крови и лечебных трав. Мы все находились в большой белой палате.
– Очнулась? – мягко спросил маг.
Он подошёл, держа руки за спиной.
– Ленд?
Я не произвольно назвала его так, а он вздрогнул. Глаза расширились. Но длилось это буквально секунду. Быстро же он берёт над собой контроль. Значит ли это, что я не просто бредила? Как его спросить о таком?
– Прости, я не расслышал. Что ты сейчас сказала? – он наклонил голову набок, подходя ближе.
– Спасибо, – искренне улыбнулась я ему, заглядывая в глаза.
Он молчал, и лишь внимательно рассматривал меня. В это время, к нам подошёл высокий мужчина в белой накидке, с длинными светлыми волосами, собранными в хвост. Этеленд, завидев его, поморщился.
– Как самочувствие, коллега? – спросил жрец.
– Ничего не болит, – чуть помолчав, добавила неуверенно. – Вроде бы.
Маг понимающе улыбнулся.
– Тогда ещё один осмотр, с твоего позволения. Если всё в порядке, то я попрошу твоей помощи уже сейчас, – с этими словами, он начал сканировать моё тело. – Меня зовут Фарбон Доро. Можно просто Фарбон, или совсем Фарб.
– Я Аврелия. Илувала, – чуть помедлив, добавила я.
– Да, да. Я знаю. Эндаро, ты чего тут стоишь? – вдруг обратил на него внимание маг. – Дел что ли больше нету? С ней всё в порядке. Можешь идти.
Некромаг поклонился и молча ушёл. Тут он ощущался иначе, чем в замке. Более собранный и менее эмоциональный, что ли? Задумавшись, я не услышала, как ко мне обращался Фарбон.
– Эй! Вернись сюда! Не стоит влюбляться в этого типа только потому, что он тебя один раз спас, – ворчливо заметил он.
– Вы его недолюбливаете? – удивлённо спросила я.
– Все его опасаются и сторонятся. Он тёмная лошадка. Действует, как ему вздумается. Да, впрочем, все некромаги такие, – недовольно добавил он.
Я почувствовала злость и негодование. Что за развешивание ярлыков?
– Вы что, с ним давно знакомы? Не стоит судить человека только потому, что он действует не так как, вы ожидаете, – выпалила я.
Жрец изумлённо на меня взглянул, покачал головой, но ничего не ответил.
– Пойдём, юная защитница. Мне нужна твоя помощь.
– Постойте. Вы не знаете, что с моей Булкой? – обеспокоенно спросила я.
– Булкой? – маг удивлённо поднял брови, затем что-то сообразив, сказал. – А-а-а, ты про Аэйра? С ней всё в порядке. Носилась вокруг некромага, пока он тебя нёс, словно заботливая мамочка, у которой щенка отобрали.
