Алёна Берндт
Верь мне
Глава 47.
Женька во все глаза смотрела на Лялю, приживаясь к тёте и еле сдерживалась, чтобы не разреветься в голос, слушая эту историю. А Ляля крепко обнимала девочку и продолжала свой рассказ.
Что же было в голове у Антона, кто же теперь узнает… Но тогда он, упав с мотоцикла и не получив ни одной травмы, если не считать ссадин и ободранного колена, увидел окровавленную девушку без чувств, не нашел ничего лучшего, чем поднять заглохший мотоцикл, завести его и уехать домой…
В страхе и ужасе он скрутил остатки лобового стекла с мотоцикла, проверил его на наличие других повреждений, ничего серьёзного не обнаружил – даже краска не содралась нигде… Спрятал порванные на коленке штаны в шкаф, умылся и прокрался в свою комнату, стараясь не разбудить спящих родителей и младшего брата.
Ульяну хватились родители, когда в назначенные отцом десять-тридцать вечера она не появилась дома. Накинув кофту, мать поспешила к лучшей подруге дочери, а отец отправился к клубу, где сидели еще девушки и ребята постарше годами. Нигде не обнаружив дочери, стали обходить дома девчонок, с кем еще дружила и общалась дочка. Но и те пожимали плечами – может быть от страха, или еще по какой причине никто не сказал, с кем уехала кататься Ульяна…
Только одна Настя, которой по слухам сильно нравился Антон, и она мечтала о его расставании с этой гордячкой и выскочкой Ульянкой, только она, помявшись, сказала куда и с кем отправилась девушка.
Антон и не спал, глаз не сомкнул, когда в дом к ним постучали… Тогда он сделал вид, что давно и крепко спит, а сам слышал, как мать разговаривает в сенях с отцом Ульяны и сообщает ему, что сын давно дома и видит десятый сон, а Ульяну они не видели.
– Антош, проснись, – трясла мать за плечо не спящего своего сына, – Ульяна пропала, ты не знаешь где она?
– А? Что? Ульяна? – протирал он бессонные глаза, – Я не знаю…мы покатались, и я ее высадил недалеко от дома, думал, дойдет…
– Где это – недалеко от дома? – пытался достучаться до сонного на вид парня обеспокоенный отец.
– Возле старой колонки, на Почтовой, – соврал Антон.
Искали Ульяну почти что всем селом, только вот Антона мать не пустила, заперла дома, будто предчувствуя что-то…
А нашел её вернувшийся под утро сторож, на обочине просёлочной дороги у колхозного поля. Девушка была без сознания, вся в крови, но дышала. Разбившееся стекло мотоцикла было сделано из оргстекла, потому осколки не сильно повредили девушку, а вот удар об опущенный шлагбаум практически разбил ей нижнюю часть лица…
Ульяне повезло, её отправили в столицу, в одну из лучших клиник, где кости лица ей собрали практически по кусочкам. Весь учебный год девушка восстанавливалась и училась дома, намереваясь всё-таки закончить школу в этом же году, со своим классом. Что ей в силу упорства и ума удалось!
Антон уехал в Москву сразу же после происшествия и в родное село глаз не казал. Его родители неоднократно приходили к отцу Ульяны в попытке договориться, предлагали помощь любую – денежную, и свои связи… В обмен на то, что претензий к их сыну не будет, чтобы не ломать его судьбу, ведь случившегося с девушкой уже не исправить.
Но отец Ульяны выгнал их из дома, надеясь на справедливость. Антон получил условный срок, и вечное порицание своих земляков… да, мало кто согласится, что это справедливое наказание за его поступок…
Антон и Ульяна больше никогда в жизни не встречались, парень не нашел в себе силы пойти и попросить прощения, посмотреть в глаза той, кого он бросил умирать на обочине, предпочтя жизни человека свой новенький мотоцикл.
– Знаешь, Женёк, – Ляля погладила девочку по волосам, – Наверное, после такого сложно довериться, поверить людям… как думаешь?
– И теперь Ульяна Михайловна одна живет? Без семьи?
– Ну, наверное, ей так лучше, да и семья у неё теперь большая – это вы все, её ученики.
– Как же он, этот Антон вообще может смотреть в глаза людям после такого… – Женька остро переживала услышанную только что историю, – Почему он не позвал никого на помощь, не вызвал врачей?
– Наверное, он боялся за себя, что его обвинят в случившемся.
– Но ведь Ульяна могла там умереть! – Женька во все глаза смотрела на Лялю, и постепенно к ней приходило осознание…
Осознание того, что Антон на это и рассчитывал – девушка погибнет, и никому не расскажет, что это он виноват в случившемся.
– Жень, ты знаешь, как это ни страшно признать, но не всем людям можно доверять. И уж тем более – доверять свою жизнь, судьбу! Помнишь, в сказках герои всегда проходят испытания, я думаю, это неспроста – так и должно быть, чтобы узнать, кто на что способен.
Женька задумчиво смотрела, как сладко спит в кроватке Егорка, и думала, думала… Об Ульяне и её истории, о подлеце Антоне, о тёте Нине, о папе и о себе. Как поступки людей меняют чужие судьбы, и что же есть настоящее предательство…
Глава 48.
В начале августа Женька с отцом переехали в новый свой дом. Бывшая хозяйка распродала кое-какую мебель, что-то погрузила в контейнер, пожелала новым жильцам мира и добра, и отбыла на новое своё место жительства вместе с приехавшим за ней старшим сыном.
Силами всей семьи сделали внутри дома небольшой ремонт и купили новую мебель. Сергей вместе с дочкой достали с чердака родительского дома коробки, куда были сложены вещи после их переезда из квартиры, где они жили до смерти Людмилы. Разбирая их, они вместе и грустили, и смеялись одновременно, вспоминая ушедшие времена.
Казалось, всё это было так давно – они были обычной семьёй, счастливой тихим счастьем, не предполагая, какие испытания уготовила им судьба в будущем. Вот Женькины игрушки, из которых она давно выросла, но зато они теперь как раз пригодятся Егорке. А вот мамина коробочка с пуговицами и бусинами, Женька её отлично помнила – в детстве она любила перебирать ее содержимое.
Теперь эта коробочка стала Женькиной. Как и мамина брошка в виде стеклянного цветка, переливающегося всеми цветами радуги, и медовые янтарные бусы… И мамины книги, её блокнот с записанными ровным почерком рецептами и полезными советами.
Сергей погладил рукой обложку бордового фотоальбома и вздохнул. Женька чутко уловила его боль.
– Пап, вот здесь вы с мамой такие красивые, а я лысый пупс, как сейчас Егорка… У меня есть школьное фото, нас в классе фотографировали, надо его тоже сюда приклеить.
– А нам с тобой тоже нужно сфотографироваться! – сказал Сергей, – А то не заполняется семейный альбом, непорядок! Давай, как у меня будет снова выходной, поедем в город. В фотоателье сходим, да и к школе тебе пора уже всё покупать, скоро осень!
Заботы по обустройству на новом месте захватили и Сергея, и Женьку, отодвинулись на задний план недавние события, горечь прожитых порознь дней. Исчез невидимый барьер, который после приезда Сергея тонкой чертой разделял их.
Из открытых, украшенных дивными узорами окошек доносился смех, стук молотка или радио-музыка из старенького дедова приёмника. Судьба, казалось, сжалилась над новыми обитателями дома и подарила глоток счастья.
Ранним субботним утром Сергей вернулся домой, еще затемно он ходил к родителям, помогал отправлять вещи Ляли и Егорки обратно в город – самих маму и малыша еще накануне увёз домой вернувшийся из столицы счастливый Вадим. А вещи отправляли нанятой для этого машиной.
– Доброе утро, сосед. Это откуда ты так рано возвращаешься, с ночной смены что ли?
Возле резного заборчика стояла женщина со свертком в руках. В ней Сергей узнал Киру Вилкову, младшую сестру работающей на коммутаторе Клавдии Коневой. Кира была разведена, бывший муж её, Глеб, как-то уехал в город на повышение квалификации, да там и остался, встретив новую любовь. Детей у пары не было, поэтому развод был тихим и быстрым. Глеб собрал пожитки и отбыл в город навстречу новому счастью, а Кира осталась жить в небольшом домике, который был чуть ниже по улице от дома, купленного Сергеем.
– Здравствуй, Кира. Нет, не с работы иду, к родителям ходил, – немного неприветливо ответил Сергей, хотя сам этого не хотел – так уж получилось, что говорить с женщиной ему не хотелось.
Сергей открыл было калитку, и уже вошел во двор, но Кира протянула ему что-то завернутое в чистое льняное полотенце:
– Серёж, я тут вам с дочкой пирожков испекла, возьми… по-соседски, по-дружески… Что один мужик, да с дитём, есть ли время пироги-то печь, а домашнего, наверное, ведь хочется…
– Спасибо, не надо, – отрезал Сергей таким тоном, что Кира невольно отступила назад, – Мы с дочкой не голодаем! И пироги я сам печь умею, мать научила, за что ей спасибо!
– Да что ты… я ведь не имела в виду… – смущенно проговорила Кира, – Понятно, что не голодаете! Девочка у тебя смышлёная не по годам, молодец. Да и сам ты… Я ведь просто угостить… по-соседски.
– Спасибо за заботу, – холодно сказал Сергей, – Не нужно!
– Куда ж мне их теперь… – сказала совершенно растерянная женщина.
– Сама съешь! – ответил Сергей и поспешно скрылся в доме.
Кира удивленно смотрела вслед явно за что-то рассердившемуся на неё мужчине. Сергея знали в посёлке давно, еще со времен его ухаживаний за Людмилой. Сам он жил раньше с родителями в соседнем селе, в котором буквально через год после того, как Сергей женился и уехал в город, случился большой пожар, выгорело много домов. Несколько людей погибло, в том числе и родители Сергея…
Так вот, женщина подумала, что же такое произошло с мужчиной после смерти жены, ведь раньше он был приветливым улыбчивым парнем… и очень нравился Кире, даже будучи женатым, но она это, конечно, тщательно скрывала от всех.
Глава 49.
Сергей вошёл в дом и с трудом сдержался, чтобы зло не хлопнуть дверью. Еще одна сердобольная нашлась, пришла пирожками прикормить! Непроизвольно передёрнув плечами, потому что вспомнилась Нина, он отправился умываться. Впереди был еще целый день, а настроение уже испорчено!
Тяжело заходилось сердце, всё чаще ему вспоминалась покойная жена, и острая тоска топила его с головой. Всё чаще приходило понимание, что такую, как Людмила ему уже не встретить, да и не хотелось уже никакого общения с женским полом… А окружающие, как назло, дружно принялись подыскивать ему подходящую партию и принимать активное участие в его судьбе.
Вот, даже начальник его цеха, Степан Петрович Ледовский, мужик солидный и пользующийся на заводе непререкаемым авторитетом, вызвал недавно Сергея к себе в кабинет:
– Ну что, Сергей Иванович, как ты, всё ли хорошо на работе, расскажи. Тут комиссия скоро будет по жилью, я ходатайство на тебя написал, чтобы тебе с дочкой квартиру выделили.
– Спасибо, Степан Петрович, но квартиру, наверное, нам уже не выделят, я дом купил, не нуждающийся теперь. Я в кадровый отдел отнёс документы о перемене адреса, нужно еще значит, по жилью тоже сообщить…
– Дом купил? Это ты молодец, я не знал! Ну, теперь тебе хозяйка нужна! Мужику одному, да с дитём, непросто. У нас вот Наталья Бастракова, женщина серьёзная, одна сына воспитывает, симпатичная, хозяйственная. Ты вот подумай, присмотрись…
– Степан Петрович, ты это… Не надо вот этого!
– Да я понимаю, что после кончины жены тяжело, но жизнь-то идет, чего бобылём сидеть! Подумай, сколько времени прошло! И если тебе помощь может какая нужна в новом доме, материалы или еще что-то, так ты сразу ко мне, всё решим!
Поблагодарив начальника за заботу, пунцовый Сергей вышел тогда из его кабинета и направился к своему рабочему месту, по пути приметив на себе взгляд Бастраковой Натальи, брошенный украдкой.
Теперь вот и Кира заявилась с пирожками своими… И что самое трудное, вроде бы все из лучших побуждений, заботились о нём. Но как же это неимоверно злило Сергея!
А ведь изначально день обещал быть приятным и насыщенным. У Сергея был выходной, и он ждал пробуждения дочки, они собирались поехать в город, как и планировали. Погулять в парке, сфотографироваться в ателье, и купить Женьке новые школьные принадлежности, форму.
Пытаясь отогнать от себя неприятный осадок после встречи с соседкой, и вспомнившимися от этого словами Степана Петровича, Сергей возился в кухне, решив побаловать дочку блинчиками. Он и сам умел готовить, правда, не пироги, конечно, но очень многое. Да и Женька, подрастая, всё чаще заглядывала в мамин блокнот и пробовала приготовить рецепты попроще. А для пирогов у них есть Меланья Фёдоровна, уж с её-то мастерством никто в посёлке не сравниться! Так что вот эти все причитания про то, что мужик пропадет без хозяйки в доме, ерунда! Никто им с Женькой не нужен!
Постепенно Сергей успокоился, дом наполнился вкусным ароматом тонких блинов, такие пекла мама Сергея когда-то, очень давно. На столе появилась вазочка с клубничным вареньем, Женькиным любимым.
Сонная Женька вошла в кухню, протирая от сна глаза:
– Так вкусно пахнет! Пап, ты что, блины затеял? Мы же в город собирались!
– Да, собирались. Завтракаем и едем. Ляля сказала, в какой магазин за формой лучше зайти, так что у нас с тобой насыщенная программа! Может, еще и к Ляле с Вадимом успеем заглянуть в гости, Егорку понянчим!
Немногим позже счастливая Женька сидела рядом с отцом на сидении небольшого автобуса, мимо плыли золотые хлебные поля, вдали тонкой синей нитью виднелся лес, чуть подёрнутый облачной дымкой.
А в это время оставшаяся дома Меланья Фёдоровна собралась пойти в магазин. Николай Николаевич, подрабатывающий сторожем на овощехранилище, еще не вернулся с дежурства, и женщина повесила на дверь замок, зацепив дужкой и не закрывая на ключ.
– Баб Маня, доброго утречка! Куда собралась так раненько? – раздался от калитки голос почтальона Марины.
– Здравствуй, Мариночка! В магазин нужно, масло постное привезли, хорошее, Захаровна вчера сказала. Вот я и думаю взять банку три литра, скоро заготовки пойдут.
– Да вы что, я не слышала, надо тоже взять. А я вам принесла газету… и вот еще, письмо снова для зятя вашего… Я видела утром, как они с дочкой на автобусе в город уехали, там на их улицу никому больше нет почты сегодня, идти не хочется из-за одного письма, может передадите? Всё равно ему на ваш адрес приходят…
– Марина, слушай… – Меланья серьёзно глянула на женщину, – Не читает он письма эти. Прошлое письмо я сожгла, он сказал, и правильно. Не за чем ему это, не носила бы ты их нам…
Марина задумалась на минуту, глядя на обратный адрес на конверте, а после негромко сказала:
– Давайте, я напишу «Адресат выбыл», и назад его отправлю? Чтобы больше не писали ему оттуда… Тем более, что это в общем-то правда – по вашему адресу он больше не живет.
Марине конечно было очень интересно узнать, что же такого произошло у Сергея там, в Волгограде, и кто теперь присылает ему безответные письма, но спрашивать у строгой Меланьи Фёдоровны она постеснялась. Вовсе не хотелось ей прослыть поселковой сплетницей, поэтому ничего она не спросила, а просто сделала так, как и пообещала Меланье. Улетело обратно непрочитанное письмо, с пометкой «Адресат выбыл», и навсегда поставило точку в этой не сложившейся «Волгоградской истории».
Глава 50.
Осень в этом году выдалась тёплая и неимоверно золотая. Иногда ночами дождило, но днём выглядывало еще почти по-летнему тёплое солнце, и потому грибов в лесу водилось множество.
Когда у Сергея выдавался выходной, они с Женькой брали сплетённые дедом Николаем корзинки и отправлялись в лес. Иногда и сам Николай Николаевич выбирался с ними, но это случалось редко. Как-то Женька нечаянно услышала, как бабушка тихо сказала собирающемуся с ними в лес деду:
– Не ходи, оставь. Пусть вдвоём идут, им нужно… чтобы двое, своим мирком. А мы с тобой после сами сходим.
Женька улыбнулась и тихо вышла из сеней, прикрыв дверь. Бабушка была права – Женька любила эти дни, когда они с отцом что-то делали вдвоём. И ходить с ним по лесу ей нравилось – там так хорошо было думать…
А думала она в последнее время вот о чём. Когда они проводили время с папой, он был весел, смеялся и, казалось, был совершенно счастлив. Но иногда, когда она заставала отца одного, чуткая Женька видела неуловимую тень на его лице, суровую и нерадостную. Она понимала, что к ней самой это не относится, и она никак не могла вспомнить, где же она видела нечто подобное.
Поворачивая длинной палкой опавшие листья в поисках симпатичной грибной шляпки, Женька думала о случившемся недавно происшествии, которое её немного озадачило. Несколько дней назад в их калитку постучала соседка, тётя Кира, которая была всегда так приветлива с Женькой, спрашивала о делах, и иногда угощала их с Машей конфетами.
– Женечка, здравствуй! А папа твой дома? – спросила соседка, не решаясь открыть калитку.
Женька чистила во дворе половичок, и увидев соседку подошла к калитке:
– Нет, еще не приехал, он сегодня в день, скоро должен вернуться. Да вы проходите, подождите, скоро придёт.
Тётя Кира прошла во двор и присела на резную скамеечку у куста калины. И как ни приглашала её в дом гостеприимная Женька, ощутившая себя настоящей хозяйкой, гостья отказывалась наотрез, что показалось Женьке странным, ведь вечер был уже прохладным. Они болтали с соседкой, словно подружки, и Женьке нравилось, что взрослая тётя Кира спрашивает у неё, девочки, как же той удалось вырастить такие красивые астры в палисаднике. От Киры веяло теплотой, а такие вещи Женька давно научилась определять.
Еще более странным показалось девочке то, что вернувшийся с работы отец, застав в своём дворе гостью, сердито нахмурился. Из отрывков разговора, который Женька слышала урывками, стесняясь подслушивать, она поняла, что тёте Кире нужна была какая-то помощь. Но отец резко и даже немного грубовато отказал ей, посоветовав обратиться к профессионалу, а не ходить по чужим дворам.
После этого тётя Кира поспешно ушла, негромко попрощавшись с удивлённой Женькой. За ужином Женька не удержалась и спросила:
– Пап, а что ты так с тётей Кирой? По-моему, она не злая и весёлая… и хорошая соседка, обещала мне семена люпина дать.
– Ну… просто я не умею чинить то, что она попросила, – немного растерявшись ответил дочке Сергей, – Есть люди, которые этому учились, ей лучше обратиться к такому человеку, а не ко мне.
Сергей взялся за вилку и попытался перевести разговор на другую тему, похвалив Женькин кулинарный эксперимент – ленивые голубцы.
– Знаешь, что я думаю? – сказала Женька, – Я считаю, тебе нужно найти жену! Добрую, не как тётя Нина! Чтобы любила тебя и дружила со мной! А то ты совсем дикий стаёшь! Тетя Кира вежливая, добрая, а ты с ней… как будто невоспитанный какой-то!
Сергей чуть не поперхнулся и во все глаза посмотрел на покрасневшую сердитую дочку. Хотел было рассмеяться, уж очень Женька была похожа на строгого учителя, отчитывающего нерадивого ученика, но сдержался. Потому что видел – дочка говорит совершенно серьёзно.
– Жень, прости, я больше не буду! Я постараюсь повежливее быть с соседками. Но я вправду не умею чинить газовые колонки… Это ведь не кипятильник какой-то. Это газ – опасная штука, ты сама знаешь…
– Да я-то знаю! Но всё равно, ты мог бы быть более вежливым, сходить и посмотреть, что случилось. Тётя Кира тоже одна живет, ей нелегко. А ты так невежливо её выпроводил! Это негостеприимно!
– Жень, ну не сердись. Вот в следующий раз, когда она заглянет, я её к нам на чай приглашу. Хорошо?
В глазах Сергея плясали смешинки, и Женька невольно сама заулыбалась, но всё же строго сказала:
– Думаешь, она еще раз придет? После такого приёма, который ты ей оказал!
Сергей подмигнул дочке и принялся за еду, не забывая нахваливать блюдо. В том, что Кира придёт еще не раз, он и не сомневался. Ему этого не особенно хотелось, но сердить дочку он не хотел еще больше. Она сегодня открылась ему с новой стороны, и он понял – Женька взрослеет…
А Женька вспоминала тот давнишний разговор с бабушкой о том, что человеку плохо быть одному, и решила, что поговорит с отцом еще раз об этом, и о тёте Кире тоже.
Глава 51.
Кира, конечно же заглянула к ним во двор ещё не раз. Но всякий раз она выбирала теперь время, когда Сергей был на работе. Это было уже после того, как Женька сама сходила в гости к женщине, за обещанными семенами люпина. Хотя, конечно, это был всего лишь предлог.
Дом Киры удивил Женьку обилием вышитых картин – огромный зимний пейзаж красовался на половину стены, и Женька осторожно трогала выпуклые нитяные крестики, из которых состояла картина. Роза на тонкой ножке, вышитая на узком черном полотне, была одета в рамку и украшала проём между окнами. А великолепный натюрморт с кофейником и печеньем висел над столом в кухне.
– Я никогда такого не видела, очень красиво, – с восторгом произнесла Женька, глянув на хозяйку.
– Ну, должна же чем-то себя занимать одинокая женщина, – рассмеялась Кира, – Хочешь, я тебя угощу кофе? Люблю этот напиток, специально езжу в город, зёрна покупаю, после в специальной мельничке измельчаю и варю.
– Хочу, спасибо. Я не пробовала никогда, чтобы из зёрен, – ответила Женька, – А это сложно – вот такие картины вышивать?
– Хочешь, я тебя научу? Это не сложно, но лучше начать с чего-то простого, – Кира поставила перед девочкой чашку некрепко сваренного напитка.
– Ой, я бы очень хотела научиться так шить! – с восторгом и уважением посмотрела Женя на хозяйку дома, казавшуюся ей какой-то кудесницей.
С того самого дня, когда Кира подарила Женьке небольшие деревянные пяльцы, иголки и немного ниток мулине, вечера у девочки были заняты новым увлечением. Конечно, она и раньше видела, как вышивает, например бабушка, но таких вышитых картин, какие украшали дом Киры, она не видела никогда. Сама Кира тоже заглядывала в гости к своей ученице, приносила новые схемы, или нитки, но делала это всегда в отсутствие отца девочки.
Осенним вечером усталый Сергей возвращался домой после смены, когда навстречу ему попалась Антонина Андреева, дом её располагался в аккурат напротив нового дома Сергея и Жени. Тоня жила вместе со своей старенькой подслеповатой матерью, и вся улица частенько слышала, как Антонина ругает старушку- мать за то, что пролила чай, или во дворе долго сидит на скамеечке.
Соседи осуждали женщину и выговаривали ей за такое отношение к матери. Но в ответ получали порцию отборных ругательств, Тоня не терпела вмешательства в свои дела. Зато вот в чужие лезть она очень любила и всегда всё и про всех знала, а если и не знала наверняка, то не стеснялась и придумать.
Вот и в этот вечер догнала она Сергея по дороге домой:
– Здравствуй, сосед! Что еле идешь, замерз? Ветер нынче, да и сыплет с неба не пойми что – то ли дождь, то ли уже снег…
– Добрый вечер, Антонина Кирилловна! Да, ты права, скоро уже и холода придут.
– Что, как тебе в новом-то дому поживается? Смотрю, девчонка у тебя хозяйственная, то уборка у неё, вот на днях окна мыла, молодец, вся в мать.
– Спасибо на добром слове. Да, Женя у меня молодец. Да и дом мы удачно приобрели, – Сергею не хотелось пустой болтовни, но до дома еще было далековато, а соседке, как назло, идти в ту же сторону…
– Людмила-то твоя, покойница, Царствие ей небесное, всегда была хозяйственная! Я ведь её еще девчонкой помню! Меланья девок своих пестовала, как положено! Жалко вот, не долго прожила Людмила…
Сергей ничего не отвечал соседке. Да и что на такое ответить, если уж вздумалось тётке Тоне удариться в воспоминания, которые острым лезвием резали душу идущего с нею рядом мужчины. Он старался не слушать Тоню, просто погрузился в свои мысли и обходил попадающиеся по пути лужи.
– Жениться-то когда думаешь? – вдруг спросила его Антонина, – Кирка, конечно, Людмиле твоей не чета! Мужик-то ейный сбежал неспроста, так мне думается! Видать с изъяном баба, хотя если глянуть – так всем хороша. Ну да тебе виднее, раз она от девчонки твоей не отходит, да со двора вашего не вылазит!
– Антонина Кирилловна, а мама ваша как поживает? Что-то не видно её? – Сергей и ухом не повёл на разглагольствования любопытной соседки.
– А? Мать? Так приболела она, вот, я за лекарствами ей ходила, в город Тайке Жуковой заказывала, она привезла. Так я что тебе говорю-то, ты слушай! Я тут давно живу, всё про всех знаю!
Тётка Тоня оступилась и угодила ногой в холодную лужу, вода залила обувь и ругательства понеслись по пустой улице. Сергей уж было обрадовался, что Антонина отвлеклась от его судьбы, но та продолжила:
– Кирка баба тихая, хозяйственная! Всё лучше, чем одному куковать, так что я думаю, вам с дочкой лучше будет. И тебе жена, хозяйка в доме, и Женьке твоей мать! А мужик Киркин, честно сказать, непутёвый был, за каждую юбку цеплялся! Вот и сбёг, ты про это не думай, ты и сам уж не жених, да с дитём в придачу. Конечно, от хорошей бабы мужик не сбежит…
– Антонина Кирилловна, – Сергей остановился посреди улицы и с усмешкой посмотрел на соседку, – А я вот про вас слышал, что ваш-то муж на север сбежал, лет уж двадцать тому… Как так, ведь от хорошей бабы мужик не сбежит?
– Ах ты… – Тоня аж задохнулась от возмущения, но после быстро пришла в себя и разразилась отборной бранью, коей позавидовали бы самые отъявленные любители нецензурно выражаться.
Под такой аккомпанемент смеющийся Сергей скрылся в своём дворе и еще долго слышал нелестные эпитеты и пожелания, коими награждала его многоуважаемая Антонина Кирилловна.
