Алина Малиновская
Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника
– Да, может Остроумов и отдал деньги бандитам, только их у него уже давно не было. Пришлось отдавать сразу по карточным долгам, как только получал очередную сумму от своих доверителей. Поэтому, как только стали прижимать его, Виталик сообразил в правильном направлении и не стал разыгрывать из себя героя сериалов, вполне обоснованно опасаясь однажды утром не проснуться. Вероятность «упасть» во сне со шконки или «скончаться» не без посторонней помощи, например, от сердечного приступа или покончить не совей воле жизнь самоубийством становилась реальной. С каждой встречей с Курочкиной градус напряжения возрастал, и Верка поняла, что дальше тянуть нельзя, клиент может потеряться для нее как стабильный финансовый источник. Ведь после его смерти, скорее всего, уголовное дело прекратят и отправят в архив. Платить за его реабилитацию точно никто не будет.
– Алексей, перестань, о какой реабилитации может идти речь? Он стрелял в упор, доказухи там сполна. – Григорич даже вспылил.
– Да я знаю. Идея пришла ей в голову совершенно случайно. Однажды случайно включила телевизор и попала на какой-то ей неизвестный детективный сериал. Фильм был американский, с погонями и перестрелками, но основная мысль ей запала в душу. Стала она внимательнее приглядываться к членам «закрытого клуба». Федя однажды вечером шепнул, что накануне крупно проигрался наш старый знакомый Сидоркин. С него брать было уже нечего, машина и квартира в залоге у банка, деньги ушли за долги. Безвыходная ситуация пошла на руку Курочкиной. По-бабски пожалела, приголубила, посулила денег. А пообещала немало: и машины из залога выкупить, а со временем, если будет себя правильно вести, то и квартирку вызволит. Сидоркин входы-выходы в следственном комитете знал, как свои пять пальцев, в особенности те, где развешаны видеокамеры.
– То-то он кепочкой лицо прикрывал, – догадалась я. – Я сразу, как увидела, сразу поняла, что это мог сделать только свой, слишком приближенный.
– Да, в это права. Сидоркин стал навязываться в друзья к Воронину. Но Валерка на то и следователь, дослужился до майора, что не особо доверяться людям. В особенности тем, которые лезут в товарищи нахрапом. Это всегда подозрительно, в особенности, когда такие события происходят. Не шел на сближение Воронин, разговаривал в коридоре, угощал сигаретами время от времени, но чай к себе в кабинет не звал. Делать было нечего, Курочкина нажимала, да и машину банк выставил на продажу. Терять ее Руслану было отчего –то особенно жалко. Так получает ребенок игрушку, холит ее, лелеет. Вкладывает каждую свободную копеечку. Так и Руслан, дополнительного оборудования поставил на машину ровно столько, сколько стоила сама машина. Но сами понимаете, банки не считают дополнительное оборудование. Во всяком случае, машину Сидоркина оценили за сущие копейки.
Выбора у Руслана не оставалось, пришлось приобщать к делу Мариночку, барышню красивую неземной красотой, но глуповатую безмерно. Безусловно, он не стал посвящать ее во все переплетения своей судьбы, сказал только, что ему за это заплатят кругленькую сумму, которой хватит с лихвой и на белое подвенечное платье от кутюр, и на кругосветное свадебное путешествие. Какая девушка не поведется на такие обещания, а влюбленная женщина способна на безумства. Вот тут у меня всегда возникает вопрос: отчего бы девушке не посоветоваться с мамой? – я не выдержала и в голос расхохоталась.
– Леш, неужели ты вправду думаешь, что девушки слушают своих мам, прежде, чем выйти замуж?
– Зря ты смеешься, между прочим. Практика показывает, что многих бед можно избежать, если получить вовремя совет от опытного человека, повидавшего в жизни и предательства, и обман. Взять, к примеру, меня. Иной раз смотрю на человека, который рассказывает мне что-то и вижу, что беззастенчиво врет. Так иногда становиться противно, до горечи.
– Пришла к тебе, Алексей, наконец-то житейская мудрость, – отозвался молчавший до этого вполголоса Дым. – Не зря ведь классики, правда, не вспомню точно, кто это сказал, но факт остается фактом: Если не хочешь портить с человеком отношения, не мешай ему врать.
– Так как погибла Банщикова вы выяснили? – меня колотило от нетерпения.
– А ты знаешь, где сейчас в данный момент находится Рулетов?
– Да откуда? Я же в больнице сколько пролежала: и лето, и часть осени! Наверняка, отдохнул славненько в пансионате МВД, теперь морочит голову подчиненным.
– Здесь ты ошибаешься на все сто процентов. Во-первых, сразу после того, как ты с горем пополам убыла в свой несчастливый отпуск, Славика уволили на пенсию. Причем, это было настолько поспешно, что удивляло. Обычно люди, имеющие выслугу лет, прежде чем уйти на заслуженный отдых, или, как чаше бывает, «Их ходят», начинают страстно болеть. Вспоминаются се положенные, но неотгулянные отпуска. А тут…
– Да странно было с самого начала. Я-то заподозрил, что его прячут от чего-то не очень хорошего. Обычно так бывает, когда человек проштрафился крепко, но чтобы не измазать честь подразделения, ему предлагают, пока все не всплыло наружу и не стало достоянием общественности, уйти благополучно на пенсию или просто на вольные хлеба,– Сергей Михайлович внимательно посмотрел на примолкшего Лешку.– Видно, что отцу-то он признался сразу и то решил по-быстрому его спрятать: пусть уляжется.
– -В чем признался-то? – я нетерпеливо теребила краешек простынки, не в силах сдержать эмоции.
– Как только Юля пришла к нам, сразу обратила внимание на перспективного генеральского сыночка. Не оттого, что прекрасный не по годам, а были свои цели. Во-первых, перспективы карьерного роста. Не даст – же уважаемый генерал прозябать жене любимого сына в секретариате.
– Послушайте, она же руководитель подразделения! Ничего себе -прозябать! – возмутилась я.
– Как она считала, все равно ее считают секретарем, хоть почту генералам носит! А ей-то хотелось командовать, причем мужиками!
– А где можно покомандовать и реализовать свои болезненные амбиции! Только в уголовном розыске, -Дым еле заметно усмехнулся.
– Так она претендовала на ваше место? Ничего себе, – я только и смогла выдавить из себя. – А как же вы? Она что, не понимала, что в уголовке не столько командуют, сколько пашут почти круглые сутки? Она бы по ночам выезжала на место происшествия, на трупы расчленные, размазанные по железной дороге?
– Да, здесь ты права. Как говориться, успех приносит подкова, если прикуешь ее к своей ноге и станешь пахать как лошадь, -Дым рассмеялся.
– И что дальше? Не томите, рассказывайте.
– А что дальше. Как пишем в протоколах, вступила с ним в длительную интимную связь. Поняв, что он почти на крючке и увидев, что паренек он вообщем-то нерешительный, стала предлагать взять себя замуж. Сначала издалека, потом понастойчивее.
– Она не знала главного, Славка – то давно завидный жених, почти сороковник. А пересватал добрую половину девок отдела,– мне стало смешно.
– С чего ты взяла?
– Девки-то промеж собой шепчутся. Он сначала приглашает на свидание каждую, тайком фотографирует на мобильник, причем, естественно, тайком. Потом вечером показывает фотографию маме.
– Понятно, почему он так долго не женился! – отозвался из угла Кудря. – Представляю эти фотки, которые сделаны втихаря. Рожи, наверное, протокольные. Понятно, что маме никто не понравился.
– К тебе тоже подкатывал? – Звонарев поднял бровь.
– Лешка, у меня двое детей подростков! Думаю, что до фотографирования дело не дошло! А вот к Ольге из кадров не повезло. Пошли они как-то в ресторан. Поели, попили, потанцевали. Но вечер не задался. Когда принесли счет, оказалось, что у потенциального жениха как-то сразу не стало денег. Вообще- то, дело закончилось, так и не начавшись. Оля вытащила из ушей свои бриллиантовые серьги, оставила в залог и поехала за деньгами. Если бы видели, как она после этого от него шарахалась. А ему хоть бы хны! Как ни в чем не бывало на следующий день приглашал уже кого-то из девчонок штаба.
– Да, я от кого-то из них слышал, как он пришел в гости с одним мороженым за пять рублей, – Григорич галантно, изображая из себя вышколенного официанта дорого ресторана, подлил мне в стакан домашнего компота. Насыщенный, словно сок, компот заботливо укутан и передан для меня Лешкиной мамой.
– Так и при чем здесь Славик и гибель Банщиковой? – я что-то не понимала связи. Наверное, травма головы оказалась сильной и существенно затормозила мои мыслительные способности.
– При том. Донимала-донимала она бедного хлопчика, а мама-то против! Причем, как потом оказалось, очень сильно против. Он оказался между двух огней, две сильные волевые женщины давили ото всех сил, каждая доказывала свое!
– Да уж, не позавидуешь! Другой бы на его место хлопнул кулачищем по столу, мол, цыц, бабы! – я помахала в воздухе угрожающе, Кудря даже фыркнул:
– Ну что! Разве не помнишь этого безвольного тюфяка!
– Тюфяк он или не тюфяк. Но дело сделал грамотно и продуманно: вызвонил Юльку на свидание, между делом заговорил ей зубы обещаниями. Ей даже сразу не верилось, что мечты без пяти минут сбылись: Славка предложил ей замуж. Так и так, говорит, маму уговорил, собирает деньги на свадьбу.
–Сразу жениться? – я не поверила своим ушам.
– Послушай, открою тебе самый страшный мужской секрет, – сказать же можно все, что угодно.
– Ой, смотрите-ка какое неожиданное откровение! Половина женщин об этом знают из собственного опыта!
– Но вторая – то не знает, и ты не рассказывай! – Семен заговорщицки мне подмигнул. – Вот Славка и воспользовался тактической хитростью. Гуляли они, гуляли, по бережку прошлись, вниз к речке спустились, якобы ножки помочить. Уже сильно припозднились. Несмотря на то, что летом темнеет поздно, было действительно темно. Выждав момент, пока Юлька спустится к самой воде, изо всех сил ударил ее гаечным ключом по голове. Она упала, но закачавшись, не в воду, а на песок, и тяжело задышала, захрипела. Тут Славка запаниковал. Вспомнил, что в машине у него был старенький нож, завалялся в багажнике среди прочего с последнего пикника. Восемь ножевых наносил скорее со страху, чем от отчаяния или нежелания жениться. Удары, как сказал эксперт, косые, ни один не был бы смертельным.
– А следы удушья откуда? Я помню, что в заключении было сказано вскользь.
– Это так и не установили пока. Славик клянется, что не душил, да это и не важно. Померла-то она от удара по макушке.
– Подождите, где Славки клянется? Его задержали?
– Да, он уволился сразу и уехал за границу якобы на лечение. Батя тоже за это время, как оказалось, тоже ушел на пенсию. Но хотя и отставной, но все-таки полковник и защищает теперь бестолкового сына как может. Четыре адвоката около Славки, но это не помогает. Пока под арестом. Наши коллеги так и задержали его на прилете рейса из Барселоны.
– А зачем мне в машину тело подкинули?
– О, тут несколько зайцев убивалось! – Сергей Михайлович как-то по-особому заботливо поправил мне одеяльце и подушку. – Во-первых, ты перешла Курочкиной дорогу, когда делали обыск по наркоте, помнишь? – Отчего ж не помню. Ее губки куриной попкой врезались мне в память надолго. Я потом замоталась отписываться объяснениями на ее жалобы. Мне тогда казалось, что она только президенту не написала! Писучая какая!
– Конечно, писучая! У нее помощников официальных человек пять!
– Кстати, ты зря думаешь, что не написала, – Григорич рассмеялся, – я как раз после объявления тебя в розыск проверку по обращению проводил, ее письмо президенту передали в МВД, те спустили к нам, а проверять и отписываться пришлось по полной. Ха-ха, слава богу, ты была в розыске, а с нас и взятки гладки, мол, сами ищем, волнуемся!
– Ладно, тебе, Валера. Видишь, что Алене и так несладко. Ей еще рано расстраиваться, пусть поправляется.
– Что, и это еще не все?!
– Все позади, не переживай.
– А во-вторых?
– Что, во-вторых?
– Вы сказали, во – первых, перешла дорогу Курочкиной?
– Ах да, тебя было удобно подставить, чтобы ты не путалась под ногами, жуликов не ловила, существенных денежных средств барышню не лишала. Чаще жулики охотнее платили, чтобы на воле оказаться. Ведь за решеткой всегда дороже. А во-вторых, славно все сложилось: и тебе насолить крепко, и перед жуликами в авторитете. Как же, еще одному оперу отомстила за души невинно осужденные, – Дым хитро покосился на нас. – Исполнить задуманное не оказалось сложным. Сократила расходы Феденьке, в его глазах тут же появилась искренняя заинтересованность и готовность бежать куда угодно, лишь бы любимой стало хоть немного приятнее жить.
Тихо скрипнула дверь в палате, осторожно заглянула молоденькая медсестричка:
– Вам пора расходиться, доктор готовится к вечернему обходу.
– Да-да, нам действительно пора, – Сергей Михайлович торопливо поднялся, ребята как по негласной команде шефа собрали посуду, за пять минут в палате не осталось и следа от оперских посиделок. Я лишь подивилась слаженности действий. Мне всегда нравилась та особая атмосфера, когда люди, коллеги понимают друг друга без слов, по одному взгляду. Это понимание не приходит сразу, а отрабатывается неделями, месяцами совместной работы на выездах на оперативно-розыскные мероприятия, обыски, задержания. Я истосковалась за ребятами, за их беззлобными шуточками-прибауточками. И конечно, я переживала за своих любимых деток.
Взглядом я следила за его движениями в надежде, что он догадается остаться и рассказать мне про них. Дочь вначале моего пребывания в больнице, когда я смогла держать самостоятельно трубку в руках, звонила и плакала в трубку, чем окончательно разрывала мне сердце. На первых порах доктор категорически запретил такие душераздирающие звонки, но заметив, что моя поправка существенно стала затягиваться, смилостивился.
На свой страх и риск нарушив все свои инструкции, он разрешил ей меня посещать. Сегодня дочка не приезжала, сообщила по телефону, что будут помогать тете Гале в огороде, а потом Саша и Алексей повезут ее в кино.
Когда наплыв дружеского целования с поздравлениями схлынул, я едва успевала пожимать крепкие жилистые ладони коллег.
– Держись, Аленка, мы ждем тебя.
– Давай, Будянская, поправляйся. Бумаг накопилось куча, месяца два разгребать придется. Но не пасуй, поможем, подсобим, – Григорич снова растрепал мне челку.
– Алена, даю тебе еще неделю на поправку и дуй на работу, хватит бока отлеживать. Действительно, и работу подкопилось, – Дым напустил строгий и суровый вид, – конечно, на мероприятия до Нового года тебя еще никто не отпустит, посидишь с Григоричем, на документах,– он потрепал мою только что уложенную челку, пожал руку и вышел из палаты.
Постепенно комната опустела, мы с Лешкой остались вдвоем.
Звонарев неторопливо поправил жалюзи на окнах, так же неспешно подвинул прикроватную тумбочку на свое место, сложил по пакеты яблоки и виноград, принесенный не огромном количестве товарищами "по цеху". Явно тянул время, я уж Лешку знаю давно, но торопить его не следует. Замкнется, вообще ничего не скажет. Я ждала, он тянул. Вошел лечащий врач:
– Ну как наши дела?
– Все хорошо, – ответила я так же весело, – снова хочется домой.
– Это прекрасно, что хочется, значит, поправляешься, – в который раз уклончиво ответил доктор. – Не забудь на ночь померить температуру, – он поправил мне повязку, пожал руку Звонареву и вышел из палаты. Алексей снова молчал, ходил по палате и словно что-то обдумывал.
– Алена, мне нужно с тобой поговорить.
– Леш, как там дети? Я так волнуюсь, – тут не выдержала.
– Чего за них волноваться, они с моей мамой. Ты их видела только вчера, все в порядке.
– Все равно, я уже хочу домой, печь пирожки и тортики малышам.
– Я думаю, что они станут воротить нос от твоих тортиков!
– Отчего это? – попыталась я обидеться.
– Оттого, что мать им каждый день что-то печет. Я думаю, что они стали избалованными гурманами за это время.
– Да, Галина Николаевна в кулинарии неповторима! Мне с ней тягаться невозможно.
– Так опыт. Не волнуйся, у тебя в ее годы все образуется. Вообще, не отвлекай меня от главного, – он помялся и замолчал.
– Не томи, раз начал!
– Я перевез все твои вещи ко мне, – неожиданно брякнул он.
– Зачем это, интересно? Я бы и сама прибралась после несанкционированного обыска.
– Я сегодня разговаривал с врачом, он готов тебя отпустить в конце недели домой, но только под присмотр и с условием, что ты каждый день в течение двух недель будешь к нему появляться на осмотр.
Я с удивлением уставилась на него:
– Врач мне сказал буквально на днях, что еще минимум две недели я проваляюсь на этих казенных кроватях.
– Слушай, ты, в конце концов, хочешь домой или нет? – Лешка даже повысил голос, но потом взял себя в руки и сказал уже тише, – сама же сказала, что скучаешь по детям. Детские вещи мы уже перевезли, они сами быстренько все сложили, команда слаженная и организованная.
– Я что-то не пойму, ты мне замуж предлагаешь? – ахнула я.
– Замуж или не замуж, как сама решишь, но жить мы будем вместе.
Я рассмеялась:
– Леш, не смеши людей! Расскажи вначале об этой неудачной идее своей матери и успокойся. Двое детей, безумный ненормированный ничем график службы, какая из меня невеста! Нет, ты просто с ума сошел!!
Звонарев терпеливо выслушал мои смешки, сложив руки на груди с видом опытного родителя при виде капризничающего ребенка. Видя, что он не обращает никакого внимания на мои выпады, я как-то незаметно для себя стихла.
– Все? – свысока спросил он. – Угомонилась? Ты меня не дослушала. Но да ладно, женщина, что с тебя возьмешь! Детские вещи, подчеркиваю, зимние, в том числе, мы перевезли к моей, подчеркиваю снова, моей маме. Так что она совершенно в курсе событий!
– Звонарев, я тебе не верю, – я покачала головой. – Дети бы мне сказали…
– Не верь и на здоровье. От тебя требуется только одно – согласие. Все-таки я думаю, что мы работаем вместе, чтобы избежать ненужного обсуждения, дети опять же должны понимать, что все серьезно. Подводя итог сказанному, ты должна просто согласиться, чтобы мы завтра подали заявление и в тихом семейном кругу отпраздновали наше бракосочетание.
Вот здесь я порадовалась, что лежала в кровати. Все эмоции уместились в два слова – искреннее изумление. Вот уж чего я от Лешки не ожидала, так это руки и сердца!
– Мне всегда казалось, что у нас только дружеские отношения.
– Поверь, это тебе только казалось, – невозмутимо парировал он.
– Но ты даже не знаешь, как я к тебе отношусь!
– Не расстраивайся по этому поводу, в тебе я уверен на сто процентов. Так что жду ответа.
Губы вопреки моей воли расползлись в довольной улыбке. Неожиданно столько захотелось ему рассказать, но я сдержалась, и хитро прищурившись, великодушно сказала:
– Ну хорошо, я обещаю подумать.
Нет, все-таки правы те классики, которые авторитетно заявляют, что ничего в жизни не дается просто так. Ведь и на самом деле жизнь прекрасна и замечательна….