Алексей Крупнов
Последний рубеж
Глава 17
Понедельник, 19 мая. Ярослав стоял в прихожей: традиционные портфель и дорожная сумка, деловитый и целеустремленный взгляд. Его оптимизм и самоуверенность перед очередной поездкой перемежались с беспокойством. «Решение принято, назад дороги нет. Когда я в Израиль летал, я же никакие новости не штудировал? А там уже пятьдесят лет постреливают», – успокаивал себя Ярослав. Он посмотрел на Свету, на сына, спящего на руках у матери. Его сердце снова всколыхнуло странное чувство – словно электромагнитное поле неведомой природы, то же чувство, что тронуло его на пороге судьбоносного визита в Петербург. Но Ярослав быстро пришел в себя:
– До скорой встречи, солнышко. Одна нога здесь, другая там, соскучиться не успеете. А ты, наследник, маму слушайся!
Он поцеловал жену и сына и бодро выскочил из квартиры.
Автомобиль такси продирался сквозь пробки, через центр города в сторону юго-востока, где в одном из спальных районов ожидал экипажа Олег. Ярослав приоткрыл окно и вытянул руку, ловя пальцами теплый майский воздух, насыщенный смогом и ароматами уходящей весны. Где-то еще пахло сиренью. Город дышал, город бурлил, заряжал энергией своих жителей, которые, казалось, заняли каждую пядь земли. Огромный многообразный город, где соседствуют вульгарный хай-тек, символ нового времени, бизнеса и капитализма, – и обаяние старой Москвы, будто бы нетронутой со времен Гиляровского. Здесь по бесчисленным каналам связи летают миллиарды денег и петабайты информации – а где-то за углом ночь напролет кутил Есенин. Все перемешалось, все срослось. И вот она, Москва, – словно бородач-разбойник преклонных лет в несвойственных ему сверкающих нарядах щурым взглядом тоскливо смотрит вдаль, вспоминая лихую годину и суровые нравы. Но время ушло безвозвратно… И старик примеряет новые одеяния, делает пластику и шагает в ногу с теми, что движутся в этом плотном дорожном потоке.
Такси остановилось у подъезда типовой многоэтажки, откуда торжествующе вышел Олег в необычном для себя обличии: сегодня он был одет в джинсы и простецкую клетчатую рубашку с коротким рукавом, за плечами болтался большой туристический рюкзак. Только безукоризненные туфли и кожаный портфель выдавали в нем командированного сотрудника. Олег занял заднее сиденье:
– Ну, Славик, как в старые добрые времена? Давненько вдвоем не ездили.
– Я и отвык тебя видеть в таком наряде. Так я даже полноценным себя чувствую, – пошутил Ярослав.
– И для меня, босс, огромная честь находиться с вами на одной ступеньке, – съязвил Олег. – В путь? Тряхнем по-быстрому стариной – и назад.
– Давай только без прогнозов, Олежек. С ними у тебя как-то не очень. Но да, не так важно, как съездим, главное – домой вернуться.
Оба замолчал и. Таксист уловил интригу, заерзал в кресле. Потом решился спросить:
– Позвольте поинтересоваться, куда вы, молодые люди, путь держите?
– На Украину, – гордо ответил Ярослав. – В Донецк.
– Даже побоюсь спросить зачем.
– Командировка на местный завод, не более того.
– Вопросов больше не имею. Только вот время не совсем удачное…
– Аборигены утверждают, что в городе все спокойно, – включился в разговор Олег.
– Дай бог, молодые люди, дай бог, – настороженно продолжил таксист. – Я вчера новости смотрел, это прямо сводки военных действий. Славянск, Краматорск. Уличные бои идут, десятки погибших. А вас туда несет черт за ногу.
– Шеф, не нагнетай! К чему все это? – остановил его Олег. – Говорю же, в Донецке все спокойно, и точка! Через неделю мы вернемся и всем все расскажем.
Машина остановилась на площади у аэропорта. Здесь царила суета: тут и там сновали со своими сумками пассажиры, объединенные одним авиарейсом, словно жуки в коробочке мальчугана. Вот коробочка упала, открылась – и жуки разбежались в разные стороны, каждый своей дорогой, заполнили автобусы и такси, растворились в джунглях мегаполиса. И так каждый день.
Миновав рамки металлоискателей, молодые люди проследовали в общую зону терминала. Второй аэропорт страны был, как обычно, многолюден, но у нужной стойки регистрации ажиотажа явно не наблюдалось.
– У нас вроде бы боинг, а не маршрутка? – отметил Ярослав.
– Зато тесно не будет, – сухо ответил Олег. – Запрет на въезд-то еще никто не отменял.
– Вот-вот! Два мужика в полном расцвете сил едут в Донецк… А зачем едут? Решать задачи по ТОРО! В эту фигню, по-моему, даже таксист не поверил, – проворчал Ярослав. – Вот с этой стоечки нас, Олежек, как раз и возьмут на контроль.
– Слав, ну у нас все бумаги на руках. А отправят назад так отправят. Ты что-то нервный стал последнее время! Где твой оптимизм?
– Я реалист, коллега.
Они подошли на регистрацию. Девушка за стойкой штатно выполняла работу, но в это время около нее появился человек гражданской наружности. Оценив клиентов, он осведомился о целях поездки. Удивившись ответу, тщательно изучил бумаги, обратные билеты, а затем, учтиво предупредив о возможных трудностях, удалился. Девушка протянула им посадочные талоны.
Наконец пройдя рутинные процедуры, молодые люди сидели в зоне вылета, потягивая кофе. Неподалеку от них шумели две женщины с ярко выраженным говором:
– Та шо ж такое, рейсы позакрывали! – возмущалась одна.
– Коли ж они все перебесятся, всё власть поделить не можуть! – не слушая первую, невпопад возмущалась другая. – А на дорогах у нас милиция кругом, всех переверяють. Война рядом.
– Та бандиты одни! Одного прогнали, зараз другого выберуть, а нам-то шо?
– Короче, Олежек, бандиты кругом, – подытожил Ярослав.
– Можно подумать, в России по-другому, – буркнул Олег.
Рейс был объявлен на посадку, и небольшая группа пассажиров медленно потянулась к шлюзу. Мужчин насчитывалось не более десятка, еще столько же детей различных возрастов, и двадцать-тридцать женщин, двое из которых продолжали сотрясать воздух, действуя на нервы окружающим. Угомонить их никто не решался. Пройдя последний контроль, вся масса обыденно проследовала в автобус. Яркое солнце раскалило асфальт воздушной гавани, горячий воздух пробивался в едва заполненный салон. Пассажиры прощались со столичной агломерацией, покидая Домодедово. Здание терминала оставалось позади, автобус плавно катил мимо стоящих самолетов, больших и не очень, разноцветных и ослепительно белых – тех, что вместе с глобальными сетями связали мир воедино.
И наконец остановка! Сверкающий боинг, раскрашенный в цвета украинской символики, радушно встречал пассажиров. Коллеги подошли к трапу последними и, синхронно взглянув в московское небо, поднялись на борт.
– Чур я у окна! – как ребенок, закричал Олег, прижавшись лбом к иллюминатору.
– Эй, это мое законное место! – возразил Ярослав.
– Я на Киев посмотреть хочу! А в Донецк ты у окна полетишь.
– Да ты и вправду хохол! В Донецке темно уже будет.
Лайнер взлетел, оставляя Москву далеко внизу. С высоты казалось, что нет этому городу конца и края – автомобили, бесконечные домики… Многоэтажки возникали посреди леса, коттеджи, словно грибы, росли на землях бывших сельхозугодий. Природа и тишина проигрывали схватку с наступающей цивилизацией. Всё выше и выше, выше и выше… И вот Третий Рим, Порт пяти морей растаял в дымке.
Часть II
Глава 18
«Самолет начинает снижение, просьба пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное состояние», – на трех доступных языках прокатилось по салону. Пассажиры оживились, стюардессы засуетились, запуская отточенный процесс. Лайнер начал маневры. За его бортом на абсолютно безоблачном небе сияло вечернее солнце. Далеко-далеко внизу под его ласковыми лучами постепенно открывались новые виды, все четче прорисовывались окрестности. И вот же он, Киев! Столица древнерусского государства, утопающая в зелени, сплошная застройка изрезана могучим Днепром и его рукавами. А вот и окрестности – Бровары, древний городок Борисполь с одноименной воздушной гаванью. Олег жадно прильнул к иллюминатору.
– Хохол, ты хоть в Киеве-то был? – насмешливо спросил Ярослав.
– В детстве, проездом, – задумчиво ответил тот.
– Эх ты…
Солнце гладило шершавую поверхность города. «Город Киев прекрасный, город счастливый. Над разлившимся Днепром, весь в зелени каштанов, весь в солнечных пятнах»[7]. Колыбель русской цивилизации – словно искусная мозаика, выложенная на древней земле. Ключевой пункт пути из варяг в греки, стольный град Киевской Руси, отобравший пальму первенства у Новгорода. Город, создавший Россию – и брошенный в итоге на ее задворках, будто бы по злой иронии оставленный на поругание и разграбление врагом извечным. Киев выпал из обоймы русского мира, перестал быть носителем его культуры. Где ты сейчас, город-сказка, город-былина? Неужели ты не грезишь о тех временах, годах, столетиях, когда ты мужал, когда рождалась и росла твоя прекрасная дерзкая дочь? Ты давал ей отцовские напутствия, а сам уходил скитаться в чужие края да далекие страны; дочь росла, расправляла мощные крылья – и теперь вы едва узнаете друг друга. Что за сны снятся тебе, прекрасный город Киев?
«Самолет совершил посадку в аэропорту Борис-поль», – наконец было объявлено по бортовому радио. Пассажиры неторопливо готовились к выходу.
– Ну вот ты и дома, Олежек, – улыбнулся Ярослав и потрепал коллегу по голове.
– Мой дом – Советский Союз!
– Ну, надеюсь, нас хорошо примут в твоей советской республике. Если уж наши погранцы косо смотрели…
– Я б сюда москалей вообще не пускал! – играя на публику, громко произнес Олег.
– Вот-вот! Наконец-то и ты свое истинное лицо стал показывать. Чувствую, на паспортный сейчас пулей надо. Иначе фиг мы куда успеем с твоими земляками.
– На рейс не успеем – следующим полетим, паспортный не пройдем – домой вернемся. Все лучше, чем в офисе торчать, – действуя попутчику на нервы, ответил Олег.
– Ты точно дурак, коллега!
Пассажиры рейса спускались по трапу, стюардессы, прощаясь, дарили им неповторимые притворные улыбки. Было жарко. Ярослав почувствовал, как горячий воздух ударил в лицо. Он снял пиджак и перекинул его через руку. Вокруг была слышна украинская речь – здесь она звучала гораздо насыщеннее, чем в зоне вылета Домодедово, словно по прилете все сменили раскладки клавиатур. Верными себе оставались те самые женщины, что еще в Москве возмущали спокойствие, и, кажется, с тех пор так и не прекращали своего бурного и несвязного диалога.
– Олежек, у меня весьма стойкое ощущение, что россиян вокруг нас уже нет. Вернее, вокруг меня, – усмехнулся Ярослав.
– Вон, у стоечки пошутите. Про Крым, например, а? – парировал Олег, тыча пальцем в направлении паспортного контроля.
Ловко обойдя попутчиков, Олег и Ярослав двигались в авангарде очереди. Оба испытывали легкое беспокойство перед предстоящей беседой. Когда до заветного кордона оставались считаные метры, к очереди бесшумной кошачьей походкой подкрался человек. Обозначившись сотрудником Державной прикордон-ной службы, персонаж в зеленом принялся забирать из очереди пассажиров – словно на кастинге, он внимательно искал счастливчиков и выбрал шестерых. Олег, Ярослав, две миловидные девушки, пожилой коренастый мужичок и молодой парнишка, с виду едва достигший совершеннолетия, послушно отправились за ним. Бывшие попутчики настороженно смотрели им вслед.
Наконец, дошли до кабинета. «Наверное, это та самая особая комната», – мелькнуло в голове у Ярослава. Закрытая дверь наводила смятение – что она скрывает? – но времени на раздумья не было, и Ярослав, не мешкая, первым зашел внутрь.
В тесном помещении в гробовой тишине восседали двое хмурых мужчин. Один был облачен в приметную форму Госпогранслужбы, статусности ему добавляли майорские погоны и гусарские усы. Второй был в штатском, он увлеченно всматривался в экран покоцанного ноутбука. Завидев гостя, отвлекся:
– Присаживайтесь, пожалуйста, – произнес он по-русски.
Ярослав опустился в кресло и приготовился к диалогу.
– Стрельников Ярослав Александрович, 1981 года рождения, так?
– Совершенно верно.
– И что же, Ярослав Александрович, вас привело в нашу страну?
– Бизнес, ничего больше, – лаконично ответил Ярослав.
– Ну а новости-то вы смотрите иногда? – наигранно усмехнулся человек в штатском и переглянулся с напарником. – Для бизнеса, знаете ли, время сейчас
не очень…
Ярослав невозмутимо улыбнулся в ответ и, не начиная бесполезной дискуссии, протянул заранее подготовленные бумаги:
– Ситуация, конечно, не совсем нормальная. Конечной точкой нашего визита является город Донецк. Вернее, местный металлургический завод, – спокойно объяснил Ярослав. – Здесь все указано, мы участвуем в проекте по автоматизации технологических процессов. Но есть проблема, через сорок минут у нас заканчивается регистрация на рейс.
Ярослав протянул билет на самолет. Усатый гусар схватил его жадно, как голодный хищник.
– Проблема для вас пока что мы, – пробормотал штатский. Он внимательно изучал приглашения, временами поглядывая то на гостя, то на своего коллегу, а закончив, отложил листы в сторону. – Домой возвращаться планируете?
Ярослав, будто принимая ход в карточной игре, выложил новые бумаги:
– Вот бронь отеля и билеты на обратные рейсы. В воскресенье мы покидаем Украину.
Гусар и штатский снова погрузились в изучение бумаг. Время шло.
– У вас в Украине есть близкие или родственники? – не отвлекаясь от чтения, осведомился майор.
– Только замгендиректора предприятия, куда мы, собственно, направляемся. Но в родственных связях я с ним не состою, – усмехнулся Ярослав.
– Хорошо. Вы следите за политической ситуацией в нашей стране? – снова включился человек в штатском.
– Честно? Меня уже тошнит от вашей политической ситуации. Мне больше интересна экономика, – уверенно ответил Ярослав. – А как человек близкий к маркетингу, я СМИ особо не доверяю. Вернее, совсем не доверяю.
– А что вы скажете по поводу аннексии Крыма и сепаратизма на востоке Украины? – наседал на него интервьюер.
– Ничего не скажу. У меня здесь нет четкой позиции. Но я склоняюсь к решению всех вопросов в рамках правого поля, – слегка слукавил Ярослав, осознавая важность этого ответа. – Я коммерческий директор компании, и у меня тут свои бизнес-интересы. Сегодня я в Киеве, завтра в Донецке, послезавтра еще где-то, и нам важны деловые отношения и прозрачные границы.
Качественно разыгранная правда красиво смотрелась. Открытый аполитичный подход к бизнесу, по-видимому, внушал доверие. Хмурые незнакомцы пристально смотрели на Ярослава. Ярослав расчетливым взглядом циничного дельца смотрел на них. Молчание быстро закончилось, и майор шлепнул печатью по миграционной карте.
– Добро пожаловать в Украину! – произнес он и сдвинул на край стола кипу бумаг. – Надеюсь, у вас все будет хорошо.
– Постарайтесь не вляпаться ни в какие скверные истории. Иначе все будет иначе, – словно угроза прозвучали слова штатского.
– Мы лишь выполняем желание нашего заказчика, на свой страх и риск. Спасибо вам, – учтиво поблагодарил Ярослав. – Там за дверью стоит мой коллега. Его зовут Олег Коваль, и мы едем вместе по одному и тому же вопросу. Не могли бы вы…
– Мы в курсе. Всего вам доброго, – оборвал речь наглеющего гостя майор.
Следом за Ярославом в кабинет зашел Олег и, отработав оговоренный заранее сценарий, выбрался оттуда так же успешно. Спустя мгновения оба растворились в общей зоне терминала. Главный аэропорт страны, поверженной вирусом русофобии, вещал на трех языках: украинском, английском и… русском. Удивительное было рядом.
Новый терминал, торжественно открытый к чемпионату Европы по футболу, поражал красотой: масса стекла и металла, оживленные залы, сверкающее табло – все соответствовало духу времени. Вот они, новые ворота новой Украины – «чисто европейского государства», страны, раздираемой вдоль и поперек внутренними противоречиями, но упрямо следующей туда, где заходит солнце. Еще пребывая в эйфории от «революции достоинства», граждане с жовто-блакит-ными ленточками, опьяненные победой, садились на заграничные рейсы. Но за сверкающим хай-теком нового терминала, за рекламой, полной счастливых лиц, скрывались ловцы рыбы в мутной воде. А простые люди, верящие красочным вывескам и громким слоганам, наивно ждали перемен. Толпа была одурманена аферой, как после выстрела Авроры.
– Хорошо еще у нас вещей толком нет! – ускоряя шаг, орал Олег.
– Когда еще по земле киевской побегаешь! – догоняя коллегу, ворчал Ярослав. – Если б погранцы с пристрастием допрашивали, летак без нас бы ушел!
– Ходу прибавь!
Спорный старый терминал остался домом для внутренних рейсов, собравших воедино разношерстную страну, полную полярных противоположностей. Здесь смыкались плюс и минус, два направления, разведенные десятками минут. Активно шла регистрация на львовский рейс: молодые люди с желто-голубой символикой, благополучный вид, едва понятная речь. Неподалеку – Киев-Донецк: безлюдная стойка, скучающая сотрудница. Две стороны, две сущности! У первой жизнь будто бы только зарождалась, а другая пребывала в состоянии шока, узнав страшный диагноз. Две ментальные противоположности огромного европейского государства.
Регистрация на донецкий рейс заканчивалась, до вылета оставалось чуть больше часа.
– Добрый вечер, девушка! – подойдя к стойке, воскликнул Ярослав. – Вот, пожалуйста!
И паспорт с билетом был бесцеремонно вложен ей в руки.
– Здравствуйте, – невозмутимо ответила она и принялась изучать документ.
– Милая девушка, нам только что такой допрос устроили… – выпалил Олег и демонстративно взгромоздил на стойку комплект документов.
– Это лишнее, – кокетливо улыбнулась девушка. – Приятного вам полета.
Будто бы полный срез украинского общества присутствовал в этой воздушной гавани. Одни были полны надежд и оптимизма, другие спокойно продолжали личное независимое существование, третьи, будто похоронная процессия, пребывали в непостижимой скорби – эта траурная, тревожная группа ожидала донецкий рейс. Три десятка пассажиров, три десятка мрачноватых лиц, предвкушающих туманное будущее своей малой непокорной Родины. Места, где смерть бродила по окрестностям, где гибли десятки их отчаянных сограждан. Но так или иначе, жизнь продолжалась, и лайнер, собирая невеселых пассажиров, направлялся в мятежный край.
– Чудеса! В городе хозяйничает ополчение, а аэропорт Нацгвардия охраняет, – констатировал мужчина, стоящий на выход к шлюзу.
– Устала я от всего, быстрей бы домой, – вздыхая, отвечала его спутница. – Кто бы ни охранял, кто бы ни хозяйничал, домой нам попасть никто не запретит.
Последние процедуры – и короткая вереница пассажиров скрылась в автобусе. Жара спадала, из приоткрытых окон тянуло приятной прохладой. Солнце устало висело над краснеющим горизонтом, очередной боинг с украинской символикой сверкал под его последними лучами. За спиной оставались прекрасный Киев и древний Борисполь. Впереди ожидал юный Донецк. Улыбчивые стюардессы в желто-голубых костюмах радушно встречали пассажиров. Олег обернулся и глубоко вдохнул киевский воздух:
– Ну что, Славик, последний рубеж?
– Нет уж, коллега, ни в коем случае. Последний рубеж – наш путь домой, – сухо ответил Ярослав.
Полупустой лайнер планомерно набирал высоту. Внизу среди густой зелени поблескивали жестяные крыши домов, купола церквей. Широко простирался Днепр. Где-то на его крутом берегу взирал на волны великий князь Владимир. Прощай, Киев, мать городов русских.
Глава 19
Аэропорт имени Сергея Прокофьева встречал гостей прекрасной погодой. Об этом вещало бортовое радио. Внизу было темно, и лишь на горизонте небосвода еще сияли следы ушедшего дня. Множеством крохотных огоньков светились густонаселенные окрестности Донецка – названной столицы Донбасса, места тесного переплетения культур и быта малоросских и великоросских переселенцев, земли, пропитанной духом Запорожской Сечи и Войска Донского. Где-то здесь 800 лет тому назад наикурьезнейший военный союз русских и половцев в страшной битве на реке Калке был разбит монгольским войском. С той поры так здесь все и осталось курьезным – несформи-ровавшееся самосознание и, де-факто, историческая принадлежность. Дикое поле, Новороссия, Донецко-Криворожская республика, впутанная в украинский узел для «разбавления крестьянской Украины пролетарским элементом Донбасса». Край домн, шахт, заводов, практически единолично обеспечивавший рудой бескрайнюю империю. Вотчина Джона Джеймса Юза, который фактически сделал эти территории центром всей металлургии, раз и навсегда обозначив вектор развития региона.
Боинг совершил посадку в обновленном к европейскому мундиалю аэропорту. Пассажиры выстроилась вдоль салона скудной шеренгой, один за другим выходя на полную интриг донецкую землю. Асфальт воздушной гавани согревал все вокруг, словно огромная печь. Теплый ласковый воздух поднимался кверху. Тут было гораздо тише, чем в Борисполе и тем более в рокочущем Домодедово. Постепенно вырисовывались нюансы мятежной республики: большой ультрасовременный терминал – символ благополучия 2012-го – и пустая, покинутая посетителями общая зона. По пустующему пространству бродили двое в камуфляже с автоматами наперевес. Они безучастно бросили взгляд на пассажиров прибывшего рейса и как ни в чем не бывало продолжили неспешную прогулку. Олег и Ярослав прошмыгнули к выходу. У самых дверей стоял забавный круглый человечек с транспарантом в руках, словно митингующий. «Борис от Петра Андреевича», – свидетельствовала его табличка.
– Добрый вечер! – поприветствовал незнакомца Ярослав.
– Здра-а-авствуйте, – расплылся тот в комичной улыбке и сходу затараторил, – а я вас сразу приметил. Ну, думаю, вот эти не местные, значит, мои. У меня глаз, знаете, наметан, а с гостями у нас нынче туговато.
– Да уж, нетрудно заметить. Меня Ярослав зовут, а это Олег.
– Тогда я Борис буду, как вы уже поняли.
Мужчина так громко расхохотался, что ухитрился привлечь внимание бродячих автоматчиков. Это был низкорослый, полноватый человек лет пятидесяти, с жидкой растительностью на голове, но весьма пышными черными усами. Он походил на персонажа мультфильма – доброго, неуклюжего, чудаковатого и вечно попадающего в передряги.
– Ну, пойдемте! Утомились? Поди весь день в дороге!
Мужичок резво потащил гостей на выход. Новый терминал сиял на фоне ночного неба. Ослепительная подсветка суперсовременного здания приковывала взгляд, как витрина гламурного бутика. Семь этажей хай-тека, двухуровневые подходы, стеклянная галерея – все это никак не ассоциировалось с прибежищем шахтеров и металлургов.
Гости двигались на близлежащую парковку. Борис на правах хозяина шагал впереди. Вдоль терминала лениво прохаживалась еще пара бойцов. Будто на вечернем променаде, они неторопливо ступали по воображаемой набережной.
– Кто эти люди? – поравнявшись с Борисом, спросил Ярослав.
– Национальная гвардия, наверное. Я, хлопцы, не лезу в эти дела. Меньше знаешь – дольше спишь! – расхохотался мужичок. – У нас тут, знаете, попереме-шалось все. Где наши, где не наши, есть ли вообще эти наши.
– В бардаке живете? – включился в разговор Олег.
– Почти. Меняется все быстро, – произнес Борис, вдруг став серьезным.
Он демонстративно медленно открыл дверь премиального мерседеса не первой свежести и вопросительно взглянул на гостей:
– Ну что, в гостиницу вас? На Богдана Хмельницкого?
Гости переглянулись.
– Давайте по городу прокатимся сперва, – сказал Олег и неуверенно посмотрел на Бориса. – Одним глазком только…
– Да что там кататься? Ночь, спят все. У нас нынче город рано бай-бай, время, знаете, неспокойное. А так я вам буду личным водителем всю неделю. Вот выберем денек и покатаемся как следует, идет?
Олег и Ярослав устало расположились на просторном заднем диване, и автомобиль плавно тронулся с места. Терминал остался позади.
– Вот смотрю я на ленточку и вопросом задаюсь… – оборвал молчание Олег, тыча пальцем в георгиевскую ленту, повязанную на зеркале заднего вида.
– А что случилось? – осторожно осведомился мужчина.
– Я так понимаю, вы за независимость голосовали?
– Ох, напугали вы меня!
Борис снова засмеялся, выглядывая в темном зеркале своих пассажиров.
– Почему сразу за независимость? Недавно 9 мая было, – шутливо ответил мужчина, а затем нахмурился. – Признаюсь, я не голосовал. Просто не пошел и всё. Это большой шаг – создавать свое государство. Тут главное не навредить.
– Ну ладно, а мнение-то ваше какое? – настойчиво продолжил Олег.
– Мнение? – пробормотал Борис и призадумался. – Я приму все как есть, бежать нам отсюда некуда. Только не пожалеть бы потом. Знаете, у нас тут не любят, когда всякая шушера жизни учит – каким героям поклоняться, на каком языке разговаривать. У меня прадед танкист, до Берлина дошел, а пришел с войны – лег на кровать, уснул и не проснулся. А дед и вовсе в братской могиле в Белоруссии нашелся. Как вы думаете, кого я тут поддерживаю?
Борис примолк и погрузился в свои мысли, но затем продолжил:
– Нас, хлопцы, постоянно чему-то учили. Нами за-паденцев пугали – мол, тут одни бандиты живут. Даже воспитывать приезжали, но народ их хорошо встретил, посмотрели они окраины донецкие, – снова расхохотался мужичок. – Но я не хочу раздора в своем доме. Не хочу!
– А давно вы в Донецке? – вмешался в разговор Ярослав.
– Полжизни, – улыбнулся Борис. – Родился в Мариуполе. После армии женился, и сюда переехали. Тут и в забое поработал, и наладчиком, и шофером. В общем, давно я здесь. Жена у меня, кстати, русская, с девичьей фамилией Гневко, а я украинец Самсонов. Вот такие мы донбассяне, – громко засмеялся мужчина.
– А я ведь, Борис, тоже с этих мест, – хвастливо отметил Олег.
– Да ну! А откуда? Олег же вас, так? – удивился Борис, глянув в зеркало на новоиспеченного земляка.
– Родился в Одессе, а детство здесь провел, на Бобруйской.
– А я с Кирова, то бишь с улицы Кирова.
Тем временем Борису пришлось притормозить. Через лобовое стекло впереди были видны какие-то суетящиеся люди. В двух десятках метров находилась еще одна машина, плотно осажденная со всех сторон вооруженными бойцами. Затем автомобиль отпустили, и парочка грозных автоматчиков направилась к мерседесу. Пассажиры занервничали. Заметив их волнение, Борис поспешил сказать:
– Не беспокойтесь. Для нас теперь обычная процедура. Дорога-то из аэропорта идет, сами понимаете… Документы проверят, и дальше двинем.
Он спокойно вышел из машины, так же обыденно направился к бойцам. Олег и Ярослав, вытянув шеи как гуси, наблюдали за происходящим. Автоматчики – два человека среднего возраста, одинаково невысокие, худощавые, с небритостью, переходящей в бороду, – имели довольно разбойничий вид, их камуфляж был как будто из туристического магазина. Борис о чем-то эмоционально беседовал с ними, смеялся, кричал, затем снова смеялся, и наконец один из бойцов открыл заднюю дверь автомобиля.
– Выходим из машины, – хрипловатым голосом приказал он. – Спокойно выходим и показываем документы.
Олег и Ярослав послушно выползли наружу, и каждый стал вытаскивать свой комплект бумаг. Второй боец копошился в салоне и багажнике. Еще человек пять несли службу на проезжей части. А чуть дальше находился блокпост. Настоящий блокпост, точно как в новостях: бетонные блоки, наваленные на них грязные покрышки… Только теперь уже не на телеэкране, а совсем рядом.
– Граждане России, значит? Москвичи? И как же вас сюда пропустили? – разглядывая документы, бормотал себе под нос боец. – Значит, дела приехали делать? У нас тут люди гибнут, а вы бабки стрижете, да?
– Это давнее сотрудничество, – озадаченно ответил Ярослав.
– Угу. А завтра хунта побежит отсюда, да? С нашими и вашими бабками, – перебил боец. – Мой совет: смотрите в оба, с кем сотрудничаете, и ни в каких делах тут. Короче, если сорваться не успеете, вас тут с удовольствием шлепнут.
Боец заржал и демонстративно похлопал рукой автомат.
Их отпустили, мерседес покатил дальше. Его пассажиры в гробовой тишине удивленно глазели на пустынные улицы. Несмотря на события последних месяцев, Донецк все же представлялся им более гостеприимным городом.
– Кто это были, ополченцы? – спросил Олег.
– Да. Сейчас кругом блокпосты, – ответил Борис.
– А правоохранители имеются или только эти беспризорники с автоматами?
– Да кто ж их знает! Вот на прошлой неделе грабителя поймали. Только поймали его люди, сами. Самосуд устроили, били долго и сильно. Слава богу, не убили. А милиции и близко не было.
– А в ментовках-то кто-нибудь сидит или все в расход пустили? Там же оружейки…
– Кто-нибудь сидит. По телевизору объявляли, что милиция на сторону ополчения переходит. Как раз когда тут грабителя дубасили, – засмеялся Борис. – Будут заезжие банды вместе отлавливать. Так-то никаких ведомств толком нет. Бардак – это вы правильно сказали. А пока у нас бардак, на мариупольских блокпостах нацики стоят, и никто их гнать оттуда не собирается. Все чего-то ждут, боятся. Новые флаги вывесили, а украинские в ящики попрятали. Так, на всякий случай.
– И что, вы в таком бардаке жить планируете? – включился в разговор Ярослав. – Оружие, блин, по рукам ходит, неизвестно, кто кому подчиняется!
– Интересные вы, хлопцы! Тут республике неделя отроду, безвластие, черт бы его за ногу. Из Киева Таруту поставили, но он уже не пришей рукав, а Пушилин со своими архаровцами власть делят. Мариуполь зачистили от ополчения, человек двадцать на тот свет отправили, а тут наоборот – республика. Все перемешалось – местные, украинцы, россияне. Советом министров ваш москвич заправляет, Бородай. Нам только ждать остается. Время все решит.
– А что по поводу референдума? Там действительно все однозначно? – продолжил Ярослав. – Пишут, что подрисовали, сфальсифицировали.
– Я вам, Ярослав, вот что скажу. На Украине как только выборы, так вопли о фальсификациях. Еще участки работают – а все уже кричат благим матом на всякий случай. Наверняка грешок был. Говорили, Киев списки избирателей не дал, негде голосовать было, но я собственными глазами видал эти длиннющие очереди! Такого никогда не было, ни на одних выборах, сколько я припоминаю. Хоть я и не голосовал, но народ понять могу, он до конца пошел. Почему они на майданах могут решать, как нам жить, а мы нет, а? Несправедливо ведь, хлопцы. Ну и мы все видели, что было в Одессе…
Мужчина на секунду притих и, мгновенно повеселев, продолжил:
– У нас прекрасный богатый край, и все будет хорошо, наши люди заслужили это! А пока нужно огонь потушить, никто войны не хочет. Ждем воскресенья. Хоть выборы у нас и запретили, но как раз новый президент и будет решать, что с нами делать, – улыбнулся Борис. – Ладно, давайте о хорошем. Я вас специально тут повез. Вот она, наша достопримечательность! Тут наши кроты играют. «Донбасс Арена»!