Алексей Крупнов
Последний рубеж
Глава 21
– Как вам вчерашняя экскурсия? Что-нибудь интересное скажете? – осведомился Петр Андреевич, председательствуя за круглым столом в своем кабинете.
– Объект интересный, будем работать, – лаконично ответил Ярослав.
– Что ж, приятно слышать. Позвольте, господа, я тогда еще раз обозначу нашу с вами проблему, – мужчина медленно поднялся и, потирая руки, принялся расхаживать по кабинету. – Так вот. Все, что вы вчера видели подающим признаки жизни, конечно же, имеет износ, а значит, подлежит профилактическому осмотру. Возможно, требуется проведение регламентных или ремонтных работ. Я надеюсь, Егор указывал на такие объекты?
Он вопросительно взглянул на своего молодого сотрудника и, не дожидаясь очевидного утвердительного ответа, продолжил:
– Нам нужны максимальная автоматизация этих процессов и единая база данных оборудования. В ней должна быть вся информация о периодичности проверок, проводимых работах, о том, кто чем занимался, – и в нужный момент система обязана самостоятельно сформировать сменное задание для мастера. Вот, в принципе, и всё. После окончания действий ответственный человек просто запишет на радиометку необходимую информацию и синхронизирует ее с базой данных. Для вас, господа, ничего нового тут быть не должно, так ведь?
– Андреич, по правде сказать, я вчера утомил их этими подробностями, – довольно дерзко вмешался Егор.
– Я могу помолчать, а ты продолжишь наше совещание, идет? – осадил его директор.
– Говорю как главный технарь компании: мы готовы работать и у нас достаточно исходных данных, – разрядил обстановку Олег. – Как только вы договоритесь, я дам старт проекту, назначу ответственных, и пошло-поехало. Только дайте нам недели две подготовиться.
Ярослав от неожиданности поперхнулся и с недоумением посмотрел на коллегу. Олег вдруг предстал в роли, которой обычно избегал, – нацеленного на результат руководителя.
– Добро, господа, – с удовлетворением в голосе сказал Петр Андреевич. – Я уверен, мы найдем взаимопонимание. Ну а что касается финансовой части…
Он откинулся на спинку стула и посмотрел на Ярослава острым пронизывающим взглядом, будто выискивая слабости собеседника. Ярослав принял игру и тоже взял паузу. Первым не выдержал его оппонент, наконец продолжив начатую фразу:
– .мы уже прорабатывали проект с вашими конкурентами, и потому у нас почти готов текст договора. Я понимаю, Ярослав, что этот контракт, возможно, самый быстрый в вашей карьере, – хитро ухмыльнулся Петр Андреевич.
– Возможно, но не в этом суть. Суть в деталях, – вполне уверенно ответил Ярослав.
– Егор, если ты гостям не нужен, то можешь быть свободен, – властно прозвучал начальственный голос. – И вышли, пожалуйста, нашим партнерам последнюю редакцию израильского договора.
Молодой технолог послушно покинул кабинет. Вероятно, Петр Андреевич был весьма авторитетной личностью. Доводы, преподнесенные как единственно правильные, медленная и уверенная речь, холодный взгляд мудрого Каа: всем своим видом он демонстрировал громадный опыт умудренного жизнью человека, не терпящего компромиссов, и играючи подавлял непростого молодого сотрудника. Теперь, словно большая белая акула, которая готовится нанести смертельный укус, он плавал вокруг Ярослава. Хотя и у него имелось свое начальство, для которых эта кровожадная акула была лишь безобидной белкой, вращающей игрушечное колесо.
Ярослав продолжал дерзновенно разглядывать собеседника. Врожденные самолюбие и стремление залезть повыше вынуждали его принимать любые правила игры, и в битве с хищником он тоже превращался в хищника.
– Я расскажу вам вкратце, как мы осуществляем закупки, – продолжил Петр Андреевич. – Что касается IT и всего с этим связанного – мы работаем с нашим доверенным контрагентом. Я уже говорил, это достаточно известная компания. Их головной офис находится на Кипре, а в Киеве есть свое представительство. Мы сотрудничаем уже давно, они в курсе всех наших бед, а по нашему с вами вопросу являются генподрядчиком. По факту им и нам нужен только ваш программный продукт и собственно его внедрение, больше ничего.
– Но где же представители этой компании? Как мы будем подписывать договор с тем, кого не видим? – прервал его Ярослав.
– Их представитель будет тут в пятницу, а до этого времени я надеюсь согласовать юридические нюансы. Сегодня-завтра мы соберем видеоконференцию и совместно снимем все наши вопросы. Идет, господа?
– И все-таки куда вы так торопитесь, Петр Андреевич? Сейчас мы понаделаем дел, а потом придется голову ломать, как все исправить. И ведь это нам придется! – иронично улыбнулся Ярослав.
– Я не хочу лишний раз повторяться: сегодня бюджет есть, а завтра его не будет. – откровенно ответил мужчина.
– Но кто же фактические хозяева предприятия?
– Мне понятно, Ярослав, ваше беспокойство. Скажем так, наш хозяин – человек, имеющий бизнес и на Украине, и в России. Он за стабильность, но на следующей неделе у нас будет новый президент, и многое может поменяться.
– Сколько вы или они готовы заплатить за наш продукт и его внедрение? – сухо спросил Ярослав.
Мужчина удовлетворенно засмеялся:
– Понял, вопрос в лоб! У нас пятьсот тысяч на ТОРО. Оборудование будет закупать непосредственно генподрядчик, по той спецификации, которую вы сами под себя и подготовите. Они также закупают у вас программный продукт с необходимыми для перепродажи правами, и вы как субподрядчик выполняете работы по внедрению. Скажем, триста тысяч за все. Двадцать процентов авансовый платеж.
– Сорок процентов! – нагло возразил Ярослав.
– Вы с ума сошли? У нас одни риски, а у вас их ноль. Вы можете даже не приезжать, местные спецы сделают за вас любую работу.
– Насчет рисков вы ошибаетесь. Мы поставляем вашей компании результат нашей интеллектуальной деятельности. Он стоит явно больше этих двадцати процентов. Мы нужны друг другу.
– Тридцать процентов, и точка! Иначе я не объясню, куда дел деньги, в случае форс-мажора.
– В случае форс-мажора, Петр Андреевич, у вас всегда под рукой будет договор, – слегка насмешливо посмотрел в глаза директору Ярослав. – Будем считать, что лично мы с вами договорились. Но я не настолько самостоятельный, у меня есть свое руководство и юристы, и еще нужно будет как следует пообщаться с вашими кипрскими партнерами.
Мерседес неспешно катил по солнечным улицам Донецка. Всю дорогу Борис опять о чем-то рассказывал, Олег изредка отвечал. Ярослав отрешенно смотрел на полуденные виды города за окном машины. Он был доволен собой, доволен тем, что в считаные месяцы он вырос во всех отношениях, стал тем, кому доверяют. Он матерел, кураж и ребячество трансформировались в опыт и холодный расчет. Теперь он не просил, теперь он вел свою игру.
Глава 22
Полтора дня кропотливой работы с короткими перерывами на завтрак, обед и ужин. Литры выпитого кофе. Переписки, перезвоны, конференции. Небольшой вестибюль гостиницы превратился в импровизированный двухместный опенспейс, к недовольству обслуживающего персонала. Звенели телефоны, шуршала бумага, щелкала клавиатура. Эти двое взбудоражили тихий отель, наполнили фойе гулом рабочего пространства. Как итог, работа была запущена, договор подготовлен, а с экрана ноутбука, едва умещаясь в его рамки, вещала массивная физиономия Андрея Николаевича. Он непривычно долго и нудно рассуждал, формируя свое исключительное и бескомпромиссное мнение о «жалких трехстах штуках», но наконец авантюра была одобрена, а хозяин мнения удалился по более важным делам.
Погожим будничным вечером к отелю подкатил знакомый черный мерседес. Из его салона неторопливо вышел Борис и закурил. Его спокойный взгляд и простецкое лицо с густыми усами располагали к себе, он светился бескорыстным энтузиазмом, а из-под усов как будто бы вырывалось: «Пожалуйста, скажите, чем я могу вам помочь?». Борис мог бы стоить лучших психотерапевтов, если не перебирать с длительностью сеансов.
– Здравствуйте! – обрадовался Борис своим пассажирам. – Ну что, наработались? Пора и отдохнуть! Час пик, правда, зато погода какая! Погуляете, воздухом горняцким подышите, а то домой скоро. Что рассказывать будете – как на совещаниях сидели да в компьютеры свои тыкали? Так и жизнь пройдет!
– Правильно, Борис, – поддержал шофера Олег, кивая в сторону Ярослава. – Он псих! С ним поедешь куда – ни на что времени не останется, за работой про еду забывает.
– Нет, Ярослав, так нельзя. Один раз живем.
– Да слушайте его больше! Я ему сразу сказал, сначала дела, – проворчал Ярослав.
– Ага, помирать будет и говорить: «Нет, не сегодня. Сначала дела», – засмеялся Олег.
Автомобиль неспешно продвигался по вечерним донецким пробкам. Они снова миновали центр города. За полтораста лет хутора и шахтерские поселки превратились в современный промышленный центр с огромной агломерацией – индустриальная машина, утопающая в майской зелени под вечерним солнцем. Проехали главную улицу «города миллиона роз» – улицу Артема с ресторанами и бутиками, застроенную в пестром разностилье. Парки, фонтаны, памятники и клумбы – нарядный облик города, осажденного мрачными терриконами. Шарм и индивидуальность столице горняков придавал именно контраст. За парком с «голубым бриллиантом» – футуристичной, ультрасовременной ареной донецкого «Шахтера» – следовали парк Ленинского комсомола и монумент «Освободителям Донбасса». По бульвару Пушкина беззаботно прогуливались горожане, и нестареющий поэт с задумчивой грустью романтика следил за беспечными потомками. Сиял облагороженный парк Щербакова с изящными мостиками, водопадами и, конечно же, розами. Здесь ровной гладью простирался Первый городской пруд, последние лучики убегающего солнца нежно переливались в его безмятежной воде – и мост, словно сказочная тропинка, бежал вперед над волшебным озером, а конце тропы возвышалась золоченая статуя – Добрый ангел мира, символ жизни в эти роковые для Донбасса дни. И как будто поэт со своего бульвара нашептывал строки:
Но дважды ангел вострубит, На землю гром небесный грянет, И брат от брата побежит, И сын от матери отпрянет. [8]
Тем временем обстановка в дерзком регионе обострялась стремительно, будто под мощный котел, прежде томившийся на медленном огне, неустанно подбрасывали хворост. Уже не было ни шумных майданов, ни громких фееричных выступлений, но все сильнее звучали оружейные нотки. «Forte, forte, fortissimo!» – грохотали военные партитуры. В день чудесной прогулки по Донецку отгремела новая кровавая симфония – бой под Волновахой. Самое громкое поражение ВСУ, самая кровавая стычка с начала противостояния, очередной антирекорд. Ранним утром 22 мая небольшой городок Волноваха был взбудоражен канонадой. В ста километрах от места активных боевых действий свистели пули и рвались снаряды. Вместе с открытым противостоянием повстанцы не гнушались диверсионными вылазками – на войне как на войне. Группа Беса (Игоря Безлера) хладнокровно уничтожила полтора десятка бойцов АТО и армейскую бронетехнику: массированным огнем из засады было осуществлено нападение на украинских военных 51-й отдельной механизированной бригады, блокпост в предместье городка был полностью уничтожен. «Подлая расправа, удар в спину!» – закричали в тот же день украинские СМИ. «Провокация свидомых!» – парировали их оппоненты. Меры и контрмеры ополчения сеяли страх среди гонимых на убой Киевом молодых необстрелянных солдат. Но ресурс есть ресурс, и самое интересное, вероятно, еще только начиналось.
– Эх вы! Многовато работаете! Ну что такое один вечер? – все ворчал Борис. – Хотел вам Юзовку показать, откуда все начиналось. Эх вы…
Утомившись содержательной прогулкой, ужинали. Олег, жадно хватая куски жареного мяса, рассказывал о своем детстве – о сероватом городе без ярких витрин, уличной рекламы и вездесущих иномарок. Он был крайне возбужден в этот вечер – речь, движения стали резки и торопливы, жесты широки, – и он был счастлив от того, что завтра окажется в том самом районе и той самой квартире, откуда уехал волею судеб много лет назад, покидая Украину. Он совершенно изменился, оказавшись там, где самые неприметные мелочи напоминали ему о юности, и сейчас это был совсем другой Олег Коваль – бойкий и озорной, со сверкающими глазами. Ярослав с трудом узнавал в нем солидного щеголеватого коллегу. Взрослый состоявшийся мужчина, бывший офицер окунался в далекое детство.
Глава 23
Пятница, 23 мая. Утро. В кабинете Петра Андреевича собрались все те же действующие лица и среди них одно новое – Альберт Литман, топ-менеджер загадочной организации с маленького средиземноморского острова. Это был высокий человек весьма плотного телосложения, с выпирающим животом. Его голова, с небольшими погрешностями, имела форму шара, на верху которого произрастали скудные волосы, а спереди были врезаны маленькие глазки и огромный рот. На вид ему было около сорока. Дорогой серый костюм, часы известного и почитаемого в кругах бренда, массивная золотая цепь на запястье, как, впрочем, и фамилия, откровенно намекали на его нескромный доход. Говорил он без какого-либо акцента, довольно медленно и даже с неким интересным распевом:
– Наша последняя редакция договора, все экземпляры!
Альберт торжественно водрузил на стол прозрачную папку и хлопнул по ней огромной ладонью.
– Сегодня мы все это подписываем, а вот наш дальнейший план: на следующей неделе, я очень надеюсь, мы переводим аванс и закупаем оборудование по вашей спецификации. Несмотря на это, работы по проекту мы должны начать незамедлительно. Вернее, создать видимость, что процесс запущен, – пусть это станет некой страховкой, чтобы нашу с вами деятельность не свернули. Так что наши специалисты «уже вчера» ждут от вас указаний.
– Указаний? – неожиданно вспыхнул Олег. – Каких? У нас нет ни площадки, ни документации для ваших спецов. Вы даже договор еще не подписали, а такие решения мы вообще обычно обкатываем в тестовой зоне.
– Господа, мы же все решили! Если очень хотите – вот вам тестовая зона! – усмехнулся Петр Андреевич и указал в направлении приоткрытого окна. – Хотите – тестируйте! Но оно вам надо?
Было видно, как тяжело Олегу сдержать порыв. Казалось, он был готов, как дикая кошка, броситься на тех двоих, что так пренебрежительно отнеслись к его творческой работе. Он уже набирал воздух для длительной полемики, но Ярослав тихонько ткнул его под столом.
– Коллеги, давайте так, – спокойно начал он. – Олег знает, что говорит. Он отвечает за технику, и его задача не так тривиальна, как вам могло показаться. Но у нас, я понимаю, есть сопутствующие проблемы и, вероятно, политические…
Ярослав хитро окинул взглядом собеседников. Прошедшая неделя натолкнула его на подозрения, что этот проект с большой долей вероятности уже никому не нужен и является лишь грубым инструментом для достижения личных, а никак не производственных целей. Андрей Николаевич, по-видимому, был прав.
– Мое видение такое. – продолжал он. – Наши инженеры уже заряжены на работу, процесс запущен. Стоимость работ зафиксирована в договоре. Точка! Нужна видимость – будет видимость, здесь проблем нет. Наши люди помогут развернуть бурную деятельность на объекте. А дальше, как только будет готова площадка, мы оперативно проведем инсталляцию нашего продукта, а ваши специалисты уже самостоятельно проведут приемо-сдаточные испытания. Если, конечно, оно вам надо, – тонко поддел Петра Андреевича Ярослав.
– Хм… Даже не знаю, что сказать, – Егор состроил изумленную гримасу. – Без вас мы вряд ли что-то сможем сделать. А если появятся проблемы?
– В данной ситуации это самый простой и быстрый способ, – слукавил Ярослав, откровенно уходя от никому не нужных обязательств. – Мы уже актуализируем документацию от наших израильских коллег. У нас будет доступ к вашей инфраструктуре. Мы вас не оставим, Егор. Потом, в договоре фигурирует сервисное обслуживание, и если случатся проблемы, то мы их обязаны будем решить. И сделаем это удаленно.
– Идет, Ярослав, – сверкнув глазами, согласился Литман и снова шлепнул ладонью по договору.
Петр Андреевич, удовлетворенный итогами беседы, важно развалился в кресле. Недовольными остались двое – Олег и Егор, те, кто привык работать в настоящем смысле этого слова. И если первый превозмогал себя, уже осознавая всю суть стремительных переговоров, то второй, хлопая невинными глазами, по-видимому, находился в полной прострации. В любом случае, слушать их никто не собирался.
В плотном автомобильном потоке мерседес медленно, но верно двигался в сторону Бобруйской улицы. Был конец рабочей недели: кто-то ехал домой, кто-то за город, а кто-то, наоборот, степенно прогуливался, наслаждаясь прекрасной погодой. Жизнь текла своим чередом – жизнь обычных людей в не самом обычном постсоветском регионе. На улицах все еще висела устаревшая агитация к плебисциту, ничто не говорило о предстоящих воскресных выборах – но напоминал о себе Ринат Ахметов. «Счастливый Донбасс в единой Украине» – его слова выстрелили с билборда, словно пушка. Умная игра местного патрона, пытающегося усидеть на многих стульях и сдержать истощение активов. Повстанцам было не до билбордов, как, впрочем, и горожанам, уставшим от политической возни.
Наконец черный седан свернул в безлюдный двор обшарпанной хрущевки. Олег, не двигаясь, смотрел в окно.
– Выходи, земляк! Твоя остановка! – объявил Борис и, как обычно, засмеялся. – Вещи-то из гостиницы все забрали?
– Да что нам, только подпоясаться, – вздохнул Олег и стал выгружаться из машины.
– Ладно, давайте, хлопцы, до воскресенья. В аэропорт с вами пораньше стартанем, денек беспокойный будет! – прокричал ему вслед мужчина.
Олег медленно шел к подъезду, осматриваясь. Вероятно, в мыслях он выкладывал мозаику безвозвратно ушедшего детства. Входная дверь была лишена привычных москвичу атрибутов – домофона и камеры, но при этом имела изысканную роспись с использованием всего богатства русского языка. Олег еще раз окинул взглядом двор и едва понятно пробормотал:
– Вот здесь, Славик, в Буденовке…
В нос ударил аромат старого дома, требующего капитального ремонта. Конечно, в подъезде пахло сыростью, но вместе с тем это был запах истории, жизни поколений, череды радостей и печалей. Повеяло пятилетками, коммуналками и судьбами «пролетарского элемента Донбасса». И конечно же, историей двух разбитых семей Коваль.
На последнем этаже у распахнутой настежь двери стояла невысокая полноватая рыжеволосая женщина лет пятидесяти. Уперев руки в боки, в домашнем халате с засученными по локоть рукавами она выглядела довольно сурово. Но внешность оказалась обманчива, и ее мягкий голос развеял первое впечатление:
– Ну здравствуй, Олежка! Сто лет тебя не видела. И не узнать в костюме! Такой серьезный!
Она ласково обняла его.
– Елы-палы, как в прошлую жизнь вернулся, теть Люд, – смущенно ответил тот, выбираясь из объятий тетки. – Знакомься, это Ярослав, он же Слава. Наш мозг и мой давний товарищ. А это, Славик, моя тетя – Людмила Анатольевна. Можно просто тетя Люда.
Людмила с любопытством принялась изучать незнакомого гостя.
– Очень приятно. Ну что же вы стоите? Давайте, давайте, разувайтесь и прямиком в комнату! Ох, Олежка, хоть сказал бы мне, что так скоро. А вдруг бы в магазин ушла? Вы уж простите меня, что я в таком виде. Антошка вечером придет, все бегает, не набегается никак. Последнее время как с цепи сорвался. Что за дела у него там? Точно невесту от меня прячет, паршивец.
Много говорить по делу и не по делу, вероятно, считалось тут обычным. Людмила Анатольевна оказалась очень активной женщиной и вскоре сбежала к своим хлопотам, оставив гостей одних. Их малогабаритная трешка с неплохим ремонтом была плотно обставлена старомодными гарнитурами. Среди массы старых книг и изобилия праздничной посуды на полках стояли сувениры и фотографии. На одном из черно-белых фото позировали двое крепких мужчин: они стояли в обнимку на улице города, а вдалеке за домами дымили трубы какого-то предприятия. Один из мужчин, интеллигентного вида, был одет в белую рубашку с идеально повязанным старомодным галстуком, второй сверкал майорскими звездочками, и оба были очень похожи. Олег внимательно рассматривал своего молодого отца и дядю, тех, что как будто по предварительному сговору так скоропостижно ушли из жизни. Но тут раздался дверной звонок. Тетя Люда, примерявшая праздничный наряд, словно ураган, выскочила в коридор.
– Неужели Антошка? Вы меня, ребята, с ума сведете! Я и к столу-то не все приготовила.
На пороге стоял молодой человек среднего роста и очень плотного телосложения. Он был коротко подстрижен, недорогой бежевый костюм туго облегал тело.
– Привет, мамуль, – он обнял и поцеловал женщину.
– Здравствуй, сынок. А вот и Олег со своим другом, – указала тетя Люда на выглядывающих из комнаты гостей. – А я, представляешь, смотрю – машина красивая подъехала! Ну, думаю, точно Олежка. Гляжу – он, не он? Присмотрелась – точно он! – засмеялась тетя Люда. – Ну ты, Антош, там командуй. Стол в комнате готовь, скоро накрывать будем.
Тетя Люда снова скрылась на кухне. Олег и Антон неловко рассматривали друг друга. Оба чувствовали себя явно не в своей тарелке – они неестественно улыбались, смущаясь и не находя нужных слов. Со стороны это выглядело забавно. Пользуясь преимуществом в возрасте, Олег заговорил первым:
– Ну ты, Антоха, и здоров стал! – воскликнул он. – Копия отца! Спортзал посещаешь?
– Стараюсь, когда время есть. Университет, работа, дел невпроворот. А ты как президент, Олег. Уж точно посолидней наших власть имущих будешь, – улыбнулся Антон.
Они обнялись, и солидный Олег, будто ребенок, утонул в руках крепкого детины.
За скромным праздничным столом с бокалами домашнего вина тетя Люда долго и эмоционально расспрашивала Олега о его нынешней жизни, а большой семейный фотоальбом в черно-белых тонах помогал восстанавливать прошлое. Антон оказался общителен, и в свои двадцать шесть он вполне походил на зрелого состоявшегося мужчину манерами и суждениями. Он был аспирантом, экономистом Донецкого национального университета, а вся их семья принадлежала к местной интеллигенции. Покойный дядя Сережа был доцентом того же университета, той же кафедры, где учился Антон, тетя Люда работала учителем географии и классным руководителем в той же школе, которую заканчивали ее дети и где когда-то учился Олег, и старший брат Антона Игорь, который сейчас весьма небезуспешно трудился где-то в Канаде, тоже заканчивал Донецкий национальный университет.
– Над чем, Антон, сейчас работаешь? – деловито спросил Ярослав.
– Да ничего особенного. Вода, вода и ничего прикладного. Заодно думаю, чем заняться дальше, – улыбнулся молодой человек.
– Есть идеи?
– Скорее всего, в университете останусь. Управлять я не умею и предприятия не люблю, – засмеялся он. – Пойду, видно, по стопам отца, царствие ему небесное… А так – что тут загадывать, видите, какие дела у нас творятся?
– Давай, Антоха, к нам в Москву. Мы что-нибудь тебе придумаем, – внезапно выпалил Олег.
– О-о-о, нет уж, только не это. Ваша суматоха мне ни к чему, мне моего университета пока хватает. Тут отец трудился, да и мама не горит желанием куда-то ехать, а одну я ее не оставлю. Помню, когда диплом получил, нас Игорь долго и упорно к себе зазывал. Мы с ней вдвоем посидели и решили – останемся дома.
– Да и куда я класс со своими оболтусами брошу? Срослась я со школой, и до пенсии рукой уж подать, – поддержала сына тетя Люда. – Дом есть дом, Ярослав. В моем возрасте хочется жить, а не обживаться. А в скором времени все обязательно наладится. И Игорь, дай бог, вернется.
– Что сказать? Вы оптимисты! Снимаю перед вами шляпу! – восторженно произнес Ярослав.
– А как иначе? Даже сейчас нужно позитивно мыслить, – уверенно ответил Антон.
– Может, и так, но на голом оптимизме далеко не уедешь. А перспективами, к сожалению, здесь пока не пахнет, так многие говорят.
– Мне без разницы, кто там и что говорит! – слегка повысил голос молодой человек. – Мы не голодные, и хотим быть здесь потому, что любим свой дом. У нас с родиной, Ярослав, проблема! Кому-то она Украина, кому-то – ностальгия по Союзу, а у кого-то ее и вообще нет. Есть и такие, кому на дом свой наплевать, вот они и говорят то, что им выгодно, – себя оправ -дывают.
– И кто же из них сделал результаты референдума?
– Кураж, надежда и некоторые события – вот что сделало результаты. Тут не Россия, тут никто не будет ликовать, стоя по колено в грязи. Гуляй, поле, наши хаты с краю! – усмехнулся Антон. – А с большой родиной нас теперь мало что связывает, тем паче она о нас ноги вытирает. И не о чем нам теперь горевать, как только о родном доме – Донбассе!
– Смело! – поддержал порыв двоюродного брата Олег.
– Как есть, так и говорю, – продолжил Антон. – Но тут очень слабое самосознание. Русские и украинцы утратили свои различия. Так сказать, победила культура советская, а русский язык родной для подавляющей части населения – но и Россия как бы не наша. И отсутствие фундамента приводит к аморфности в отстаивании собственных интересов. Но сейчас все меняется – и виноват в этом Киев, который ну очень грубо работает! А как итог, зарождается самосознание и крепнет любовь к многострадальному отечеству, нашим степям и терриконам. Мы дети Донбасса, уважающие труд рабочих и подвиг солдат, прогнавших с родной земли оккупантов! Здесь Жукова почитают, а не Бандеру! И это сознание будет только расти.
Антон, покрасневший и разгорячившийся, с не по годам хорошей речью и горящими глазами страстного оратора, набирал обороты, словно поток, прорвавший дамбу.
– Мы сначала скептически относились ко всяким там народным губернаторам, захватам зданий. Будь референдум на месяц раньше, результат, наверное, был бы другим. Но на вопли с Донбасса они закрывали уши, и, ко всему прочему, в нас стали стрелять. А уж Одесса поставила окончательную точку. У нас разная правда и, получается, разные дороги.
– А если война, Антоха? Настоящая война? – спросил Олег, испугав этим словом Людмилу Анатольевну.
– Будет день – будет пища. А если война… Не хочу об этом.