Алексей Крупнов
Последний рубеж
Глава 24
Ярослав лениво открыл глаза. Утренний свет пробивался в комнату сквозь пышные кроны высоченных тополей. В белых лучах плавали пылинки. Из открытого окна доносился гипнотизирующий шелест листвы, там, оперевшись на подоконник, стоял Олег.
– С добрым утром, коллега, – скрипнув раскладушкой, нарушил тишину Ярослав. – Что там интересного показывают?
– Показывают хорошую погоду, а нам завтра уже лететь, – невесело ответил Олег.
– Не грусти, еще приедешь и налюбуешься своим двориком.
– Налюбуюсь… Представляешь, а тут мало что изменилось. Все древнее – качели, лавочки. Деревянные ворота на площадке. Теперь, правда, сетка висит, раньше не было. Ракушек этих дурацких тоже не было. Зачем они? Полторы машины во дворе стояло, мы возле подъезда прям на дороге резвились. Шум, гам, весь асфальт в классиках, – усмехнулся Олег и взглянул на Ярослава. – Тогда двор жил. Деды, мужики в домино рубились. Бабульки у подъездов кости всем перемывали, а мамаши усмиряли своих чад. А сейчас и детей тут нет, за утро никого не видел.
Олег повернулся к Ярославу.
– Это раньше моя комната была. Здесь вот у окна стоял письменный стол. С глобусом – большим таким, он даже мешал мне. Везде модели самолетов висели, сами клеили. Вернее, клеил-то отец, а я так – принеси, подай. А посреди комнаты лежал выцветший палас. У меня была куча солдатиков и военной техники – устраивал на нем баталии.
Олег в деталях воссоздавал интерьер своей старой комнатушки, это было драматично и сентиментально. Четверть века назад он засыпал тут в своей кровати – маленький Олег Коваль, обычный школьник в обычной малометражке обычной советской семьи.
– Все, Славик, знали друг друга, без приглашения в гости ходили, а ключи от квартиры под коврик клали. Я даже пару раз записку в двери оставлял: «Мама, ключи под ковриком». Детская простота! – засмеялся Олег.
– Ладно, заканчивай тоску навевать! Еще руки на себя наложишь, а ты мне нужен.
Ярослав нехотя поднялся со скрипучего лежбища и принялся натягивать одежду.
– Ушло твое время, Олежек. «Течет река Волга… А мне уж сорок лет!» Пойдем-ка лучше кофейку раздобудем, а?
– Убил ты весь мой душевный порыв, босс. Впрочем, как обычно.
В квартире никого не было. Олег и Ярослав, вооружившись пультом дистанционного управления и большими кружками, наполненными кофе, словно хронические бездельники, восседали перед телевизором. На экране мелькали знакомые картинки российских каналов. Вместе с местными и парочкой украинских они, по-видимому, составляли теперь информационное поле Донецка. Со слов Людмилы Анатольевны как учителя, неравнодушного к любой культурной революции, жизнь очень быстро менялась. Русский язык и все пророссийское блиц-кригом занимали утраченные за годы позиции. Атаки шли по всем фронтам – историческому, политическому, культурному, идеологическому, – и были они столь же яростными, как и атаки посткучмовских и нынешних русофобов.
На одном из местных каналов начинался выпуск новостей. Информационная лента снова освещала грандиозные успехи ополчения. Продолжающиеся стычки на подступах к Славянску, бой под Волновахой, по сути, ставший самым кровопролитным с начала конфликта, боестолкновения на Луганщине, в Лисичанске, Рубежном. И почти ничего о всеукраинских президентских выборах. ЛНР объявляет мобилизацию и военное положение «до вывода карательных войск с территории республики». Донецк подхватывает братский порыв. На подконтрольной ДНР территории также объявляется мобилизация. Все желающие в срочном порядке выдвигаются в горячие точки республики. С экрана телевизора веяло настоящей войной, надежды на политическое решение конфликта слабли.
К вечеру жаркое солнце начало сбавлять обороты. Пирамидальные тополя высились тут и там, словно ракеты, готовящиеся к старту. Буденовка была предокра-иной горняцкой столицы, хранящей наследие Юза: где-то здесь, среди бывших шахт и рабочих поселков, делал первые вздохи новорожденный Донецк, и здесь же начинался местный футбол. За годы в Буденовке как будто бы мало что поменялось. Частный сектор, разбитые дороги, пыльные улицы с яблонями и абрикосами – маленькая жизнь в большом городе. Окрестности славились совершенно фантастическими, марсианскими видами мертвых, но изрядно пылящих терриконов заброшенной шахты. Побывав на одном из них, а затем побродив по прилегающим территориям и обследовав безлюдные улочки с покосившимися домами, Олег и Ярослав зашли во двор школы – той самой школы, в которую ходил октябренок и пионер Олег Коваль, размахивая неказистым портфелем.
Теперь он сидел здесь на лавочке, возмужавший. Грязные руки и чумазое лицо мальчишки остались в далеком прошлом. Вместо растрепанной пакли – ухоженная прическа. Но дорогие туфли сегодня не меньше, чем школьные кеды, были покрыты толстым слоем пыли терриконов и дорог. Как и четверть века назад, рядом с ним сидел его «корешок», такой же сорванец, и протягивал ему яблоко, будто они только что расхищали окрестные сады и огороды.
– Держи яблоко, – властно сказал Ярослав, разбирая пакет с покупками из местного магазинчика. – И стаканчик держи!
Он аккуратно разлил коньяк незнакомой марки и, готовясь к речи, взглянул на товарища.
– Что тут говорить, Олежек… Хорошая вышла командировка, будь она неладна. Пятерка тебе за идею, и, честно говоря, мне сейчас без разницы, чем закончится этот мутный проект. Мой тост о другом. Я хочу выпить за тебя, ведь по сумме пережитого я могу смело назвать тебя другом. Я хочу выпить за твоих близких, с кем мне довелось столь душевно общаться, за всех твоих земляков и даже за этого усатого! Он хоть и взорвал мне мозг, но я не увидел в нем никакой корысти. За всех вас! Будьте здоровы!
– Спасибо, дружище! Я рад, что тебе понравилось. По крайней мере, это звучит искренне, – довольно улыбнулся Олег. – Будем!
Дешевый коньяк на миг исказил их лица, и они захрустели магазинными яблоками. Мрачноватое здание старенькой школы без признаков жизни будило воспоминания Олега о секретах и историях таких же, как он, пацанов. Их пути разошлись так давно и так далеко! Кого-то забросило чуть дальше, кто-то остался неподалеку от стен невзрачной школы. Кто-то прозябал бесполезно и безрадостно, а в чьих-то руках, быть может, творилась история. Бывшие дети выбирали свои дороги, как и государства, составлявшие прежде одну большую семью.
– Видишь те окна на втором этаже? Это наш класс. Я помню, мы из этих окон самолетики пускали, а нас потом территорию заставляли убирать. А здесь вот нас как-то в первом классе строили, и я на ухо одному пацану слово матерное сказал. А училка услышала… Представляешь, в первом классе – и матом! – засмеялся Олег. – Родителей в школу хотела вызвать, но потом сжалилась, передумала.
– В первом классе, значит, ты уже подкован был, – улыбнулся Ярослав и похлопал его по спине.
– Можно подумать, тебя в универе подковали. А вон в том доме на последнем этаже я оценки в дневнике исправлял. Я это хорошо умел делать, даже помогал некоторым, – похвастался Олег. – У них прокатывало, а у меня нет. Врать не умел, и отец потом проводил качественные сеансы воспитания. А тут, где мы сидим, я приятелю губу пробил. Обычным кубиком детским. Не знаю, как получилось. Пнул, а он отскочил ему в лицо. Крику было, кропи… Как будто я ему полголовы снес. А там, где оценки исправлял, я во дворе с подружкой своей, Катькой, на коньках катался. Тогда с девчонками дружить зазорно было, дразнили. Пришлось одному умнику нос разбить.
– Вот ты какой! Людей калечил, матом ругался, учился плохо. По тебе и не скажешь, – улыбнулся Ярослав. – Подраться любил, да?
– Бывало, – согласился Олег. – Один на один, но со зрителями. Они на шухере стояли, а если надо, растащить могли. Маленькие были, но за свое стояли. Да и райончик тут специфический. Эх, недели мало! Да и какая там неделя, все время в отеле просидели.
– Ну извини, Олег! Нам нужно было вернуться ни с чем, да? А я бы потом в кабинете босса истории рассказывал – про райончик спец ифический, про родственников твоих. Он бы меня с большим интересом послушал!
– Да не понял ты меня. Уже спасибо, что не как обычно. Мы даже экскурсию с Борисом организовали, и у нас есть полноценные выходные, – иронично отметил Олег.
– Не злись. Если все будет тут спокойно, то я тебе лично придумаю задачу и отправлю сюда.
– Не злюсь я, Славик. Тем более тебе тут понравилось. Это уже многого стоит! —примирительно сказал Олег. – А спокойно здесь уже не будет. Не обманывай ни меня, ни себя. Завтра выборы. Мы, дружище, вовремя валим отсюда. Что-то должно начаться, я это всеми частями тела чувствую. Представляешь себе, если бы, например, Тульская область объявила бы себя независимой ТНР? Президент бы был не президент, если бы
не стал решать этот вопрос. Для Киева все выглядит именно так.
– Хорошо, что ты это понимаешь.
– Да я понимаю, но все-таки… Будь власти Украины чуть хитрее, этого бы не произошло. Вон, в Казахстане уже давно выкуривают все русофильское. Без шума и пыли. Восточная мудрость, елы-палы! А здесь решили на корню рубить. Конечно, это для них пятая колонна, а гадину надо давить! Сапогом, вот так! – Олег принялся неистово топать ногой по земле. – Или жечь! Почитай, что они пишут на своих форумах об аборигенах. Они их ненавидят. Если хотят так, то лучше уж как в детстве – один на один, а остальные пусть на шухере стоят! Ан нет, жухают!
На улице почти стемнело. На столбах зажглись фонари, привлекая полчища насекомых. Город утопал в благоухании майского вечера. Отдельными голосами заводили свои трели оживающие сверчки. Голубая лагуна скрылась в темноте, и свет далеких звезд становился все ярче и ярче. Вечное и бесконечное небо.
– Звездная ночь. Завтра будет хороший день, – пробормотал Олег и снова затянул песню:
Несе Галя воду,
Коромисло гнеться,
За нею 1ванко, Як барвшок, в'еться…
Глава 25
За дверью послышался звон ключей, а затем разговор вполголоса:
– Отдыхают?
– Отсыпаются, – отвечала тетя Люда. – Вчера поздно, часам к двенадцати заявились, и оба навеселе.
– Бывает. Надо им сказать, чтобы пораньше выезжали.
– А что так?
– Возле ОГА парад сегодня, движение могут перекрыть. Да и машины кругом останавливают. Что-то намечается…
– Ох, Антоша, Антоша. Страшно мне. За тебя страшно. Захомутают еще.
– Да не волнуйся, мамуль, все будет хорошо. А ребята, скажу тебе, отчаянные. Нынче по ночам шататься.
– Я им говорила, но ведь не слушали, – сетовала женщина. – Ох, все отсюда, а они сюда. Дай бог, чтоб у них все получилось.
Тут Ярослав проснулся окончательно, потянулся, заставив скрипнуть старую раскладушку, и взглянул в сторону окна, где все так же умиротворенно шелестел листвой громадный тополь. С кухни в комнату проникали манящие ароматы свежей выпечки.
– Все отсюда, а мы сюда. Где-то я уже это слышал, – буркнул Ярослав. – Коллега, ты спишь?
– Уже нет, – промычал в ответ Олег.
– Ты живой вообще?
– Пойдет. Голова не болит, значит, коньяк нормальный был.
– Железно, не поспоришь! – улыбнулся Ярослав, поднимаясь. – Ну раз живой, то вставай. Одиннадцать уже! Там твой брательник, похоже, приехал, и вкусным чем-то пахнет.
После недолгого завтрака Олег и Ярослав вышли во двор дома. Борис деловито расхаживал у машины, с любопытством наблюдая за тем, как бойкая тетя Люда настойчиво пополняла ручную кладь отбывающих, а те с трудом отбивались от щедрости – но все же сдались, и вдобавок к гремящим банкам с абрикосовым вареньем им были вручены два шмата сала и пара бутылок фирменного подарочного самогона.
Когда прощальная идиллия закончилась, отполированный до блеска автомобиль вновь покатил по воскресным улицам Донецка. Снова зелень, снова парки, фонтаны. Революционер Сергеев, он же Артем, провожал гостей города строгим взглядом. У огромного по здешним меркам торгового центра «Донецк-сити» они увидели главный монумент города «Слава шахтерскому труду»: суровый горняк на вытянутой руке протягивал кусок угля. «Возьмите это с собой и помните о нас!» – будто бы говорил он вслед удаляющемуся мерседесу. Но его пассажирам, устремляющимся туда, где на счету каждая минута, стремительное течение событий диктовало иные правила игры.
Там, дома, в Москве, звучал свой заводской гудок – мысленный, незримый. Этот гудок заставлял их бежать навстречу большим свершениям, ставить вехи на личных графиках и диаграммах. Их ждали грандиозные планы и нескончаемые дела, привычный образ жизни, которая, словно горная река, бурлящим потоком несла лодки к финалу.
Под созерцание окрестностей и непрерывный монолог Бориса автомобиль, как и неделей ранее, попал в лапы вооруженных бойцов.
– Ну вот, опять шмонать будут. Восьмой раз за месяц, – проворчал Борис и заглушил двигатель. – Эта машина – как красная тряпка для быка.
В минувший понедельник у них проверяли документы как раз на этом блокпосту, но теперь людей здесь стало заметно больше. Водитель и его пассажиры спокойно покинули салон. На посту толпилось с десяток автоматчиков, еще двое направились к их мерседесу. Первым шел невысокий темноволосый мужчина среднего возраста. Он всем своим видом показывал, что разговор с ним вполне мог и не заладиться. За ним, пытаясь производить схожее впечатление, следовал паренек с коротко стриженными волосами песочного цвета. Но с этим юным лицом, обильно покрытым веснушками, парнишка напоминал кого угодно, но только не бойца, способного причинить кому-то вред.
– Куда путь держите? – оценивая троицу, осведомился темноволосый.
– Гостей комбината в аэропорт везу. Из России гости, – подчеркнул Борис.
Боец наспех проверил его документы и взялся за пассажиров. В это время рыжеволосый паренек с интересом ищейки вертелся вокруг автомобиля.
– Как вас, товарищи, сюда занесло? Явно не то время и не то место, – продолжил допрос темноволосый.
– Наш заказчик так не считает, и мы здесь на вполне законных основаниях, – твердо ответил Ярослав.
– Это и удивляет. Таких, как вы, укры на границе разворачивают, но вы почему-то здесь.
– У нас все чисто, все бумаги на руках. Что еще нужно? – агрессивно вмешался Олег.
– А что ты так переживаешь? Я же не утверждаю, что у вас что-то нечисто, – ответил ему боец с чувством превосходства в голосе, – Сейчас проверим все, и дальше поедете. Вам же не о чем волноваться?
Темноволосый забрал документы и без слов отправился к блокпосту. Начались длительные, тревожные переговоры. Перелистывая документы, он с кем-то разговаривал по мобильному телефону. В воздухе повисла интрига. Рыжеволосый, ни на что не обращая внимания, продолжал настойчиво что-то искать. Время шло.
– Неудачный день мы выбрали, – произнес Олег.
– Выборов нет, а усиление есть, – кротко прокомментировал Борис.
– Ладно, сохраняем спокойствие! Что сделано, то сделано. Застрелить не застрелят, домой все равно попадем, – подытожил Ярослав. – Когда-нибудь…
Тем временем, окончив переговоры, темноволосый уже направлялся обратно. Его взгляд был непроницаем. Он крепко сжимал в руке документы и возвращать их, по-видимому, не собирался.
– Заканчивай! – окликнул он рыжего коллегу и перевел внимание на гостей. – Нужно будет немного подождать. Я понимаю, аэропорты, рейсы, но у нас дела поважнее будут. Тут элементы всякие бродят.
– Какие, на хрен, элементы?! – вспылил Олег. – Через два часа наш самолет того, у-ле-тит!
– Не ори, я тебя хорошо слышу, – спокойно ответил боец. – Мне так вообще на вас пофиг. Но есть приказ проверять всех подозрительных, а вы двое – подозрительны, – наконец поставил им диагноз темноволосый и равнодушно отошел в сторону.
Томительное ожидание продолжалось. Неудачливая троица отдыхала в машине, где хотя бы климат-контроль спасал от городской духоты. Борис сокрушался, что не смог миновать затруднений. Олег сетовал на судьбоносное для Украины воскресенье, а Ярослав молча размышлял. На рейс, видимо, они уже не успевали. Но вот в стекло автомобиля постучал все тот же боец:
– Возвращаю ваши документы, но машину не пропущу. В аэропорт с нашими людьми поедете. Минут через пять.
– Командир, в чем проблема? Это гости нашего предприятия! – возмутился Борис. – Я могу руководству позвонить.
– Вы можете звонить куда хотите. Власть, к счастью, сменилась, и все ваши влиятельные люди на меня никак не влияют.
– Но других же пропускаете?
– Других пропускаем, а вас нет. Вопрос закрыт. Вы так не переживайте, доедут в лучшем виде, а из аэропорта отзвонятся, – неожиданно вежливо добавил темноволосый.
События начинали развиваться по какому-то очень странному сценарию. Эти непонятные блокпосты, меры предосторожности по выявлению неких «элементов». Ярославу не на шутку захотелось как можно быстрее покинуть это неприветливое место, умчаться подальше от чужих разборок, туда, где, как прежде, он влиял на обстоятельства, а не наоборот.
Через несколько минут к неприступному блокпосту приковылял изрядно побитый жизнью черный микроавтобус с глухо тонированными стеклами – будто призрак пролетел: никто не обратил на него внимания, словно автомобиль был невидим. От колымаги веяло неизвестностью. «Вот это настоящий катафалк, а не моя красавица», – подумал про себя Ярослав и невольно улыбнулся. Словно читая его мысли, темноволосый махнул рукой, указав им в сторону микроавтобуса.
– Ну, хлопцы… Не хочу вас отпускать, но что поделать! – на прощание улыбнулся Борис и протянул для пожатия руку. – Берегите себя!
– И вы тоже! Еще увидимся. Обязательно увидимся! – ответил земляку Олег.
Гремя банками и бутылками, встречая любопытствующие взгляды автоматчиков, Олег и Ярослав быстро прошмыгнули к микроавтобусу. Все тот же боец, будто швейцар, любезно открыл боковую дверь и помог им залезть внутрь. Затем дверь захлопнулась. Во мраке салона машины-призрака в гробовой тишине сидели двое. Один – лысый и здоровенный мужчина лет сорока. Он был одет в джинсы и черную рубашку с перекинутой поверх пистолетной кобурой, круглые плечи будто норовили разорвать тесноватую сорочку. Комплекция второго была чуть скромнее, и на вид он был моложе. Его зеленые шорты и белая футболка с изображением Че Гевары не гармонировали с обликом напарника. Но на коленях у него лежал автомат.
Машина резко сорвалась с места с нехарактерным скрипом.
– Стрельников Ярослав Александрович, уроженец Москвы, старший лейтенант РВСН. В 2006 году был уволен в запас. Коваль Олег Юрьевич, уроженец Одессы, капитан милиции. В 2007 году уволился по собственному желанию. С тех пор ни в каких базах больше не фигурировали, – внезапно начал старший, мусоля в руках какую-то шпаргалку.
Олег и Ярослав изумленно смотрели на здоровяка.
– Да, – растерянно и почти одновременно ответили оба.
Между тем автомобиль остановился на обочине. Словно в передвижном офисе, кресла салона были повернуты лицом к лицу, и пассажиры могли без труда видеть друг друга.
– И что же вас заставило прибыть сюда? Деньги, любопытство или еще какие-нибудь интересные задачи?
– Внедрение системы автоматизации на предприятии металлургии. Мы ведем этот проект с начала весны, а сейчас нас попросили ускориться, – немного слукавил Ярослав.
– Какое совпадение! Мы тоже проект с начала весны ведем, и нас тоже попросили ускориться, – без капли эмоций сказал здоровяк.
Его напарник громко расхохотался, но, заметив серьезность непроницаемого коллеги, быстро успокоился.
– На кого работаете? – включился он.
– Да вы что тут, с ума все посходили? – не сдержался Олег. – На одну московскую IT-компанию мы работаем. Посмотрите, блин, документы, ноутбуки, визитки…
Он принялся нервно вытряхивать из портфеля доказательства невиновности. Ярослав же, аккуратно разглядывая незнакомцев, начинал понимать, что в этот момент они становятся невольными участниками темных околополитических интриг, а эти мутные персонажи элементарно блефуют.
– Тут только высокотехнологичный бред и ничего, кроме работы, – продолжил защищаться Олег.
– Ничего, кроме работы, – подтвердил Ярослав. – У нас здесь очень крупный проект, других интересов мы не имеем.
– Предположим, два бывших офицера в расцвете сил именно сейчас приехали заниматься бизнесом. По нашим спискам вы не проходите, вот и возникает вопрос: с кем вы? Что вы здесь делаете или собираетесь делать? – спокойно продолжил допрос старший.
– Пф-ф-ф, – зашипел Олег. – Опять двадцать пять! Мы уже все сказали, и в этих гребаных бумажках все подробно написано и расписано. К тому же у меня тут тетка с братом живут, на Буденовке. Вот и проведали заодно.
Слово «Буденовка» не произвело на незнакомцев никакого впечатления. С Донецком, должно быть, их мало что связывало.
– А этот хорошо исполняет! – усмехнулся стильный парень.
– Помолчи! – властно перебил его здоровяк. – Может, и так, а может, вы на Болотной с пидорасами маршировали. Под внешнее управление, случаем, страну сдать не желаете? Ваши-то бойцы за Новороссию точно впрягаться не будут! А мы как раз гостей со дня на день ждем.
– Нам добавить нечего, – обреченно вздохнул Ярослав. – Я знаю одно: нам нужно лететь домой, а мы опаздываем на рейс.
Будто иссякнув, старший притих. Он еще раз помусолил в руках шпаргалку и окликнул водителя:
– Дым! Давай обратно на пост! Будем избавляться от этих пассажиров.
Ярослав почувствовал, как екнуло в груди. Что значит избавляться? Несвойственный ему тремор подобрался к рукам и ногам. Напугавшее его слово ненадолго спутало сознание, но тут последовало спасительное объяснение:
– Сейчас, товарищи офицеры, мы вас в другую машину перегрузим и вы поедете в аэропорт. Там сидите очень тихо и никуда не высовывайтесь, а первым рейсом убирайтесь отсюда, понятно? Большой брат следит за вами.
– Да кто вы такие? – осмелев от развязки, снова вспылил Олег.
– Этого, капитан, тебе знать не нужно, – спокойно ответил здоровяк.
Спустя некоторое время белоснежный, словно из свадебного кортежа, форд беспрепятственно летел в сторону воздушной гавани. Водитель молчал, пассажиры тоже, и лишь местная радиоволна привычно озвучивала сводки боевых действий. Аэропорт находился под контролем крепкой Национальной гвардии, и складывалась весьма необычная ситуация: Донецк решительно стоял под черно-сине-красными стягами, но всего в нескольких минутах езды от города существовал островок украинской государственности – на этом скромном островке и планировался к организации один из немногих «незаконных» избирательных участков. Но сбыться планам было не суждено. Накануне представители республики ухитрились изъять все здешние бюллетени. Как это могло произойти? Как активисты прорвались на территорию, охраняемую бойцами Нацгвардии? Абсурд заправлял на Донбассе, а ленты ангажированных информационных агентств еще сильнее вводили в заблуждение. Но правда была где-то рядом – на залитых солнцем улицах Донецка, на лицах горожан, полных простой надежды на спокойные будни, заводские гудки и шумные матчи прекраснейшей «Донбасс-арены». Миллионы роз продолжали колыхаться под жарким ветерком из вольных степей.
Когда приехали в аэропорт, регистрация на рейс была уже закрыта, и лайнер готовился к взлету – к великой досаде двух россиян, запоздало ворвавшихся в здание терминала. Миловидная девушка у стойки авиакомпании любезно предложила изменить планы. Следующий рейс отправлялся в семь часов утра. Олег и Ярослав обреченно развалились на скамейках.
– Привет, солнышко! – эхом прокатился голос Ярослава по залу ожидания. – Я в аэропорту, но, черт возьми, наш рейс отменен. Не знаю, в чем дело. Следующий завтра.
– У тебя все в порядке? – встревожилась Света.
– Да, да, все замечательно! Мы сами в шоке – приехали в аэропорт, а тут новость такая…
– Что у тебя случилось? Я чувствую, что ты не договариваешь, – наседала супруга.
– Да все хорошо! Говорю же, рейс отменили. Завтра вечером дома буду.
Ярослав завершил вызов и устало вздохнул.
– Вот что значит настоящий директор! Даже глазом не моргнул, – пошутил Олег.
– Да замолчи ты! Сегодня и так что-то не по себе.
– Ну не надо так переживать. Приедешь домой и покаешься, – засмеялся Олег и похлопал коллегу по плечу. – Ладно, ты пока страдай, а я пойду посмотрю, что там в буфете есть. Своей заодно позвоню, я прилюдно врать стесняюсь.
– Купи что-нибудь к нашему подарку, а то с тоски тут помрем.
– Яволь, майн фюрер!
Олег удалился. Практически пустая общая зона наводила на Ярослава уныние. Как будто этот сверкающий терминал работал просто так, только потому, что современному мегаполису необходимо иметь функционирующий аэропорт. Гудящие толпы зарубежных туристов образца 12-го года остались в удаляющемся прошлом. А в настоящем это выглядело словно зона отчуждения, спешно покинутая живыми людьми, сцена для грандиозного шоу с актерами и декорациями – но пустым партером. Немногочисленные зрители в зале зевали, посматривали на часы и с нетерпением ожидали окончания представления.
– У меня так просто не вышло, – весело доложил вернувшийся Олег. – Я сказал, что не успеваем на рейс, потому что работы много. Типа у тебя дела срочные с заказчиком. Но моя отнеслась очень подозрительно.
– Правильно, вали на серого. Сам предложил остаться, а я еще и крайний.
– Не серчай, босс! Челом бью! Зато я все купил. Вот сок абрикосовый, шоколадки, стаканчики… Ну что, распечатываем подарок?
– Нет, сейчас к тете Люде поедем и там напьемся с горя! А на обратном пути снова в микроавтобус загремим. Или нет, лучше не так. Поехали сразу на блокпосту гульнем! – сострил Ярослав.
– Тихо, тихо, не плачь… Сейчас смешаю эту гадость и полегчает. Даже символично: самогон и абрикосовый сок. Коктейль «Донбасс», елы-палы!