Александр Юрьевич Щигринов
Фатум
23. Игорь, Маша и Виктор
Белая пенная шапка медленно опадала вниз, оставляя на стенках бокала белесые прозрачные разводы. А навстречу ей спешили, торопились трепещущие, стремящиеся вверх к сияющему солнцу прозрачные пузырьки. Они ползли по стенкам бокала, играя на его вспотевших гранях веселыми, яркими переливами, отражая в себе по маленькому, теплому солнышку. Тысячи кусочков света. Они срывались со дна и, постепенно ускоряясь, как ракеты взмывали вверх, подпитывая собой шипящую пенную корону.
В дело пошел уже второй бокал, а Виктора с Машей все не было. Игорь же, не зная чем себя занять в ожидании невольных знакомых, хрустел ржаными сухариками и с наслаждением утолял жажду.
День был жарким, как и все последующие после грозы. Город уже справился с последствиями разбушевавшейся стихии, за исключением метро, конечно. Там, после трех дневного траура, было решено установить мемориал по погибшим. Ремонт на станции и в перегоне, как говорили власти, обещался быть длинным и трудоемким, и для объезда поврежденной линии на поверхности пустили несколько десятком автобусов, постоянно курсирующих только лишь по небольшому маршруту. Причиной же крушения поезда метро власти затуманено называли выход из строя тормозной системы поезда, а почему она вышла из строя, ни каких внятных объяснений дано не было. Ходила версия про теракт, однако ее распространение имело лишь характер слухов, не нашедших официального подтверждения, в принципе, как и все другие версии. Город же продолжал жить, постепенно забывая о происшедшем и все больше погружаясь в повседневные заботы.
На работу Игорь так и не вышел. Вернувшись, домой после ночного путешествия, он созвонился с начальником, рассказал ему, что был в разбившемся поезде, но травмы получил не серьезные, поэтому и не был госпитализирован. Как оказалось, каждый человек в этом многомиллионном городе так или иначе знал кого-нибудь из пострадавших, через знакомых, через знакомых знакомых, но знал. Равнодушных и не затронутых не было. И поэтому начальник смены, будучи достаточно адекватным и ответственным человеком, ведь руководство – это и есть, прежде всего, ответственность, вытребовал у кадров для Игоря внеочередной оплачиваемый отпуск, сроком в одну неделю. Срок не большой, но для того, что бы зажили раны и нервы пришли в порядок, при этом чтобы организм не обленился и не заплыл жиром, неделя – самое то.
Ссадины и ушибы почти зажили. Отравления Игорь не получил, хоть и мучился диареей несколько дней. Никаких кожных болячек он не подхватил. Но все равно, чтобы обезопасить себя от возможных последствий купания в нечистотах города, Игорь закупил целую кучу антибиотиков, и пил их, ровно пять дней, которые благополучно вчера и закончились. Поэтому холодное пиво сегодня, было не только напитком для утоления жажды, оно также подводило своеобразную черту его личного путешествия, из которого удалось выбраться не только живым, но и здоровым.
Время все шло. Пенная шапка, так и не успев полностью исчезнуть, опустилась на самое дно бокала. Сухарики закончились тоже, а возможных спасителей мира все не было.
«Может, не придут?» – Игорь смотрел на шагающих мимо прохожих, пытаясь угадать в появляющихся парочках своих знакомых. – «Придут. Иначе бы не позвонили».
В летнем кафе, где сидел Игорь, негромко играла спокойная музыка, заставляя сознание раскачиваться на своих волнах, то свободно падая вниз, то неумолимо взмывая к небесам. В тени, предвещая скорый вечер, появились стайки мелкой и противной мошкары, донимающей своим жужжанием и назойливым стремлением залететь то в рот, то в нос. И если бы не расслабленное состояние парня, то его бы здесь уже не было.
– Девушка, – Игорь подозвал, проходящую мимо официантку.
Та обернулась, мило улыбнулась и, достав из кармашка майки-передника блокнот с ручкой, приготовились принять заказ.
– Вам еще что-нибудь, или принести счет?
– Счет пока не надо, – Игорь опрокинул в себя последний глоток пива. – Повторите, пожалуйста. И… – парень задумался, размышляя, что бы ему еще взять. – Пицца у вас есть?
– Да, конечно, – официантка начала перечислять все названия имеющихся пицц. – Четыре сыра, пеппирони, гавайская – это с ананасом. Есть, кстати, фирменная, с колбаской луком и перцем. Всегда свежая, – зачем-то добавила она, как будто остальные пиццы были у нее не всегда свежими.
– Давайте фирменную, – согласился с неявным навязыванием Игорь.
Девушка пометила у себя в блокноте.
– Это все?
– Ага, – кивнул парень, подтверждая свое согласие.
– Хорошо. Ваш заказ: пицца фирменная и пиво светлое один бокал.
Игорь собрался было вновь кивнуть, как за его спиной раздался слегка хрипловатый, явно простуженный голос.
– Два бокала пива, пожалуйста.
Игорь обернулся и увидел Виктора в легких шортах и майке с сандалами на босу ногу, а рядом с ним была Маша. Летний сарафан и прозрачный цветастый платок, который можно было и на голову одеть, спасаясь от жары, и плечи прикрыть, сохраняя тепло. Сейчас Маша в него просто куталась, как будто и не стояла на улице тридцати градусная жара. Большие солнцезащитные очки скрывали ее глаза, но Игорь мог поклясться, что в них такой же озноб и нервозность, как и во всем теле девушки. На ногах у нее были элегантные открытые туфельки без каблуков.
– Значит два бокала пива? – официантка быстро исправила единичку на двойку у себя в блокноте, пока молодые люди рассаживались за столик. – Что-нибудь еще? – она в ожидании посмотрела на Машу.
– Кофе черный, без сахара.
– Эспрессо подойдет?
– Да.
– Что-нибудь еще?
Больше никто ничего не заказал. Девушка еще раз пробежалась по заказу и ушла, оставив молодых людей наедине.
– Ну, как вы? – Игорь смотрел на пару, гадая, готовы они или нет. За себя он уже все решил. – Живы, здоровы?
– Слава Богу, живы, а здоровье? Что о нем говорить. Поправим, – вновь прохрипел Виктор.
– Не боишься на больное горло холодное-то?
Виктор слегка улыбнулся:
– Подожду, пока согреется. Солнце вроде бы греет.
– Ну да, – Игорь тоже улыбнулся в ответ.
Маша все молчала, даже не осматриваясь по сторонам, скорей всего, зависнув на одной точке.
– У вас все хорошо? – Игорь озадаченно посмотрел на девушку.
– Насколько это теперь возможно, – уже без улыбки ответил Виктор. – Сны вот смотрим, часто теперь.
Когда он сказал про сны, Маша как будто бы сжалась, зябко передернув плечами.
– Началось? – понимающе спросил Игорь. Сам-то он своих снов за последние дни не помнил. Толи таблетки сбивали настрой, толи сам он все забывал, но, просыпаясь, он непременно чувствовал тоску и усталость.
– Да, – полушепотом ответила Маша. – Началось.
Подошла официантка, разгрузила свой поднос и, видя, что молодые люди не в духе, развернувшись, поспешила прочь.
– Спасибо, – просипел ей в спину Виктор, но та даже не обернулась. Левая бровь парня удивленно выгнулась дугой. – Ну и чаевых не получишь, – мотнул он вслед уходящей девушки головой.
– И что вы решили? – Игорь крутил на столе запотевший бокал со свежим пивом. – Вы же что-то уже должны были решить? А?
– А ты что-нибудь решил? Уже? – зло, вопросом на вопрос ответила Маша. Она отхлебнула горячей кофе, но видимо не рассчитала с его температурой и обожгла себе язык. Приоткрыв рот, она начала с легким свистом втягивать и выпускать воздух. Захмелевший Игорь еле сдержал улыбку.
– Уже решил, – кивнул парень, поднеся бокал к губам. Сделал глоток и продолжил. – Да и что тут решать? Такое приключение! Ведь это же даже не наш выбор или решение. За нас решили и указали, что надо делать, как в КВЕСТе каком-нибудь. Сделай то – получишь бонусы. Сделай это – спасешь весь мир. Понимаете, – парень на мгновение замялся. – Мы вроде как избранные, что ли, – он воодушевленно хмыкнул носом, расплываясь в полупьяной улыбке.
– Слышь, Нео! – грубо вставил Виктор. – А тебя не смущает, что именно за нас уже решили? Что кто-то что-то решил за тебя и не спросил твоего согласия? Дал тебе право сделать несуществующий выбор, которым ты и не можешь воспользоваться. Пойдешь и сделаешь, может быть не сдохнешь, а останешься, то сдохнет весь мир, какой-то далекий, не твой. А реальный мир, он не там, он здесь, так что очнись! – и добавил с усмешкой. – Нео.
Игорь нахмурился, он лично рассчитывал, что эта встреча будет не для выяснения отношений, а для разработки какого-нибудь плана действий. Как? Куда? Когда?
– Значит, вы не пойдете? – обиженно спросил он.
– Куда идти-то? – Виктор, не дожидаясь пока лучи солнца нагреют его пиво, с жадностью припал к бокалу и, не отрываясь, осушил его чуть ли не на половину.
– Я тут погуглил немного, – пропуская мимо ушей сочащиеся сарказмом слова парня, начал Игорь. – Я сейчас про координаты, которые дал нам, – Игорь замялся, подбирая нужное слово. Называть его марсианином было сложно, драло язык. – Дал нам Эрид Фан. Вы знаете, что ближайшая к нам точка, в вполне себе доступна. Вы не поверите, но это…
– Ты прав, не поверимп – перебил его Виктор. Игорь все больше свыкался с мыслью, что он будет один. А отчего-то вспыливший Виктор, начал резко высказывать свою точку зрения. – Не поверим. Ни ему, этому твоему Эрид Фану, ни другому какому Далай Ламе, – он отхлебнул еще раз и продолжил. – Не верю я ему. Ни единому его слову. Мол, идите, найдите, включите и будет вам за это мир во всем мире. Не верю!
– А почему в это сложно поверить? – Игорь чувствовал, как у него на загривке шерсть становится дыбом.
– По тому, что не может быть в таком количестве переданной нам информации все правдой. Где-то обязана быть точка, или неверно поставленная запятая, об которую мы споткнемся и, учитывая масштабы вероятного последствия, обязательно свернем себе шею, да и всему человечеству в придачу! – он с шумом в три глотка допил свое пиво и, стукнув по столу, опустил на него свой бокал. – Может быть вот эта штука, которую нам дали, передатчики эти, – Виктор как-то дергано, явно нервничая, полез в карман и выудил из него прозрачную каплю. – Может это детонатор! А отправили нас к огромной бомбе! И все! – парень свел ладони вместе, сжал одной другую, а за тем резко развел в стороны. – Фили толя комедия.
Виктор крутанул в руке еще раз каплю-передатчик и сильно швырнул его на стол. Пару раз отскочив и подлетев к Игорю, передатчик остановился. Игорь протянул к нему руку. Взял. Тоже противное, холодно-скользкое ощущение, но парень не выпустил. Поднес к глазу посмотрел через него и, подбросив в воздухе, собрался было его вернуть Виктору, но неожиданно остановился и вновь поднес его к правому глазу, при этом плотно зажмурив левый. Затем без слов достал свой передатчик и приложил его к другому глазу. Игорь явно смотрел на солнце, которое неприкрытое облаками жарило как пламя костра.
– Ни чего себе! – удивился парень.
Как бы Виктору с Машей не хотелось проявлять свой интерес, свою заинтересованность происходящим, все же они почти хором спросили:
– Что там?
– А вы посмотрите сами, – Игорь передал им передатчики, а сам откинулся на спинку и стал медленно пить пиво. – Да не бойтесь вы. На солнце прямо смотрите.
– Интересненько, – в свою очередь изумился Виктор. – А само не темнеет.
Он оторвал каплю от глаза и принялся ее внимательно изучать, но абсолютно прозрачный материал продолжал держать свои тайны при себе.
– Хоть какая-то польза от него будет, – сухо отозвалась Маша. – Будем на солнце через него смотреть, когда затмение будет. Весь мир будет смотреть через закопченные стекляшки или еще что-нибудь, а мы вот через эти капли.
Передатчики, которые молодые люди забрали из машины эволюции, как оказалось, позволяют безболезненно смотреть на солнце. Они как будто перехватывает какую-то часть спектра видимых волн и не пропускают через себя, работая, как светофильтр.
– Но это все баловство, – Маша отдала передатчики, и они были переложены по карманам.
– Баловство говоришь, – Игорь чуть подался вперед, нависнув над столом. – Баловство. То, что мы выжили в той катастрофе и не пополнили списки погибших? Или баловство то, что я и до этого чудом уцелел? А может то, что мы, блуждая по канализации, причем заметь, ведомые тобой, смогли выйти к цели и не погибнуть? Ты же сама мне говорила, что мы найдем ответы на вопросы. И я нашел. А вы? Как я посмотрю, получив ответы, стали задавать себе новые вопросы.
Маша, наконец-то, сняла очки. Выглядела она и вправду плохо. Глаза ввалились, кожа вокруг них посерела, губы превратились в две тоненькие сухие полоски?
– Вопросы? – сказала она, остро глядя на Игоря. – Я кроме невнятной цели о включении машин и вот этих занятных стекляшек получила отравление, кошмары каждую ночь и разыгравшуюся на их фоне бессонницу. – Ты знаешь, для меня это много, – она сделала паузу. – А то, что я вас вела за собой тогда, точнее даже будет сказать не за собой, а за светом. Так это и не я была вовсе. Тогда меня кто-то подталкивали в спину, тянул вперед, поставив перед глазами какую-то цель, отняв весь страх, заменив его решительностью, уверенностью в действиях! А потом, когда мы поднялись наверх, из меня все это вынули! Выдернули с мясом! И частичку моего личного прихватили, того, что и не вкладывали вовсе. Выжали как губку и выбросили делать выбор. Мне этот выбор не нужен! Не просила! И приключения мне такого больше не охота! Уж спасибо, наигралась, наползалась в дерьме!
Маша попыталась допить уже полностью остывший кофе, но с пренебрежением, вновь вернула кружку на стол. – Ну и гадость!
– А вам не кажется, что за нас очень круто взялись уже сейчас, хотя мы еще не на что не решились, а вы похоже и не собираетесь решаться? – Игорь аж немного привстал, пытаясь убедить своих собеседников. – Не боитесь ли вы, что помимо осознания того, что вы струсили, а вы именно струсили без всяких там отговорок, вас будут преследовать кошмары, также каждую ночь, и что это будет длиться всю вашу жизнь. Этого бонуса вам хватит?
Маша подобрала очки и вернула их на переносицу. Похоже, что эта мысль тоже была у нее в голове.
– Игорь, – Виктор видимо решил подвести итог этой беседе. – Пока что мы не будем ничего предпринимать.
– Так и я не буду ничего предпринимать, – в свою очередь перебил парня Игорь. – Схожу туда посмотрю на машину и решу, что делать дальше. Капельку эту, может, и брать не буду, а может быть и возьму, может быть без нее меня не пропустят внутрь. Но запускать ничего я не собираюсь. Так обстановку проверю. А потом попытаюсь связаться с Эрид Фаном, – Игорь не стал говорить, что уже пытался поговорить с пришельцем, но все время терпел неудачу. – Вот такой у меня план.
– В этом, наверное, есть свой смысл, но пока что мы против похода, – Виктор встал с кресла, показывая, что разговор окончен. – Ты прости нас за неоправданные надежды, но мы лучше посидим дома.
Маша так же поднялась, собираясь попрощаться, но вдруг остановилась. Внимательно посмотрела на Игоря, так что даже сквозь стекла солнцезащитных очков парень ощутил на себе ее цепкий серьезный взгляд.
– Когда и куда ты поедешь?
Виктор аж ударил себя по лбу от злости. Видимо в их паре инициатором отказа был все же он. Поэтому-то он и злился в самом начале беседы.
– Конец августа. Числа двадцать пятого. Крым.
– Мы в это время будем в Сочи. Если что, то телефон не отключай. Наберем.
– Буду ждать, – Игорь улыбался.
Виктор полез в портмоне за деньгами.
– Сколько с нас? – зло и суетливо просипел он. Все же зря он пил холодное пиво.
– Не стоит, – Игорь поднял перед собой руку, жестом останавливая парня. – Я заплачу. Тем более я ни куда не ухожу, – и добавил, прошмыгнувшей мимо него официантке. – Девушка, где моя пицца?
Та посмотрела на него непонимающим взглядом, потом будто бы что-то вспомнила и умчалась к повару.
– Ладно, Игорь. Ты нас еще раз извини, но пока мы пас, – Виктор, красный не то от загара, не то от злости на свою подругу, подошел к парню и крепко пожал ему руку на прощание. – Так что без нас справляйся.
– Мы еще подумаем, – добавила Маша. – Пока.
Игорь помахал им рукой. Еще бы немного, и он точно бы уговорил девушку, а Виктор бы пошел как довесок. Но парень не так уж и глуп, поэтому и сорвался с места раньше времени, убегая, уводя Машу прочь от соблазна путешествия.
Горячая пицца задымилась на столе перед Игорем. Он вновь остановил официантка.
– Девушка. Можно еще бокал пива, – он посмотрел на фирменную пиццу и добавил. – И двести грамм водки, пожалуйста.
Вечер только начинался, торопиться было некуда. Для себя Игорь уже все решил. А остальные? Что же, они вправе решать сами: поддаться ли им искушению и узнать что там, хотя бы просто узнать или зажать голову в свой черепаший панцирь и сидеть в нем до скончания дней своих и дней всего человечества.
Игорю же оставалось приобрести необходимое обмундирование и через полтора месяца попасть в Крым.
24. Бродяги
Водка огнем обожгла глотку.
– Тьфу ты, гадость.
Во рту остался такой горький привкус, что у Мони было дикое желание отплеваться после выпитой стопки.
– Гадость, гадость, – подтвердил Миха. – Но, увы, на наши барыши только это. Вы же без бабла, – потом посмотрел на неподвижно сидящего в углу Беса. – И без мозгов, как я погляжу.
– Мих, я его не брошу. Он мой кореш.
– Да я и не заставляют. Вдруг он скоро очухается.
Жареная картошка, давно остывшая, стояла нетронутой на закопченной сковороде, между стаканами и приютившейся тут же постепенно пустеющей бутылкой водки, которая ожидала момента, когда за ненадобностью ее отправлять под стол, к таким же, как она: хрупким, ненужным, пустым.
Кухня, если это помещение можно было назвать так, выглядела ужасно. Светло-голубая краска на стенах, окрашенных еще, наверное, при Советах, выгорела и облупилась, а скопившаяся в ее завитках пыль и паутина придавали кухне затхлый, запущенный вид. Если бы сейчас на ней не пили два вора, то у случайно попавшего сюда человека сложилось бы впечатление, что на ней уже долгие годы никого не было. Жестяная раковина, давно забывшая, кроме одного белого пятнышка, что такое эмаль, ржавая и вся помятая то и дело норовила вывалиться из стены, к которой она крепилась двумя кронштейнами. И каждый раз, включая воду, мойку приходилось поднимать, а болты, крепившие кронштейны к стене, поправлять, чтобы мойка не рухнула вниз и не отдавила ноги. Газовая плита, поверхность которой была больше похожа на брошенную в запустении клумбу, сиротливо стояла у окна.
– Вот ты сидишь, наверное, и думаешь, зачем это я вас вытащил? – Миха оперся одной рукой о качающийся стол, держа зажатую между пальцев неспешно тлеющую сигарету. – Да вижу, вижу по глазам.
На самом деле, в голове у Мони был ни этот вопрос. Чего тут не понятного: испугался, что заложим, поэтому и полез. Вопрос, который, гранича с мистикой, будоражил сознание парня, заключался в том, что он не мог вообразить, как именно Миха узнал, что они находятся в КПЗ, и то, что они находятся именно в этом КПЗ. Но, подыгрывая товарищу, он мотнул головой.
– Да за тем, – Миха затянулся полной грудью, и принялся говорить, выпуская с каждым словом клубы сизого дыма, как дракон, готовый плеваться огнем. – За тем, что вы, сопляки, не можете держать язык за зубами, – он вновь затянулся, подняв взгляд к потолку. – Бабу эту позвали, приволокли. Что ты лыбишься? Кто приволок? Твоя баба?
Моня и вправду улыбался, наигранная злость Михи не шла.
– Если бы не она, ты бы так там и остался. Это ведь она тебя и вытащила. Ты же просто не помнишь ничего.
– Помню я все. И за это, кстати, тоже полез. Так сказать, чтобы должным не оставаться.
Бутылка опустилась к своим товаркам под стол, звонким дребезжанием поприветствовав их. А ее место заняла другая, еще полная и даже не начатая, красовавшаяся на этикетке золотым пшеничных снопом.
– Мих, – Моня разлил по стаканам. – Как ты узнал, что мы там? Именно в том отделении?
Улыбка расплылась по физиономии гопника.
– Да вы даже это, фраера, скрыть не можете, – он опустил окурок в ежика пепельницы, который ощерился во все стороны точно такими же окурками, хотя на этой кухне бычки можно было бросать прямо на пол. Поднял стакан и, чокнувшись с Моней, опрокинул содержимое в себя. Грохнул по столу пустым стаканом, так что бутылка чуть не завалилась набок. Гудя, уткнулся носом себе в локоть, а когда его отпустило, продолжил. – Когда вы не явились на точку, я сразу сообразил, что-то не так. Соскочить вы не могли. Ради чего? Стольника? Нет. Вас не было, значить, что-то случилось. Ну, я решил и сам на дно. И к сестре подался. Она одна с малым живет. Да что я тебе говорю. Помнишь же, пацаненок такой маленький со мной как-то приходил.
Моня и в самом деле вспомнил вечер, когда он не особо и понял, зачем это Миха притащил с собой школьника. А пацаненок, да ничего такой, живенький был, лазил вокруг, в разговор не встревал.
– Так вот. Племяш мой, как раз в этой школе учится, где вас в КПЗ держали, – Миха вновь закурил сигарету. – И вот вечером, когда я уже был у сестры, подходит ко мне этот шкет, и говорит, так вполуха, мол, видел сегодня в отделении дядю Моню и дядю Колю, – Миха, улыбаясь, навалился на стол, который накренившись, жалобно застонал. – Ты прикинь. Есть-то метр с кепкой, один раз вас всего и видел, а запомнил. У них в этот день какой-то ознакомительный урок был, там в отделении.
Моня вновь стал вспоминать. Ну да, шастали туда-сюда дети, но он на них внимания не обращал.
– И вот, я, значит, и решил рискнуть, так сказать, чтобы не рисковать. Вытащу, думаю вас, и сам туда не попаду. Вот значит как-то так.
Он принялся часто затягиваться, наверстывая те минуты, когда сигарета просто дымилось в его руке.
– Ну, спасибо тебе. Теперь на мне еще и побег с нападением на полицейского.
– Не за что. А на тебе и так было много, так что пару статей сверху – все равно не вышка. Скажи лучше, где ваша доля, что из продуктового вынесли? А то мои заканчиваются.
– А доли больше нет, – Моня приподнял брови и утрированно поджал губы, затем развел в стороны ладони и выпустил звук, не свойственный устной речи. – Ушли денюшки. Тю-тю.
– Не понял. В смысле ушли?
– На своих двоих, встали и ушли, – Моня подцепил вилкой, начавшую обветриваться картошку, пристально осмотрел ее, бросил в рот и, прожевав, продолжил. – Был у нас там, в метро, попутчик один. Все не хотел место уступать, ну и заехал, – парень мотнул головой в сторону Беса. – Этому в челюсть. Может он его и повредил. А потом, когда авария произошла, этот попутчик очень кстати долго лежал и не рыпался, не без моей помощи, конечно, – Моня, распробовав картошку, начал уверено ее поедать, то раскидывая ее вилкой, в поисках кусочка поаппетитнее, то, не смотря в сковородку, отправлял в рот первую попавшуюся. – Затем Бес, он уже был таким, вскочил и бросился из вагона за двумя фраерами, с которыми у нас тоже был конфликт, и одному из которых я в голову шмальнул. Главное, как он их почувствовал, как будто настроен на них был. Они рядом и он вскочил, мол, надо догнать, остановить, – гопник на мгновение остановил свой рассказ, принимая от подельника очередную стопку.
– И? – Миха опрокинул очередной стакан в себя и, следуя примеру Мони, принялся за картошку. – Дальше-то что?
– Дальше что? – парень скривил разочарованную гримасу. – А дальше, когда мы из вагона вышли за теми фраерами, Анна, ну, баба моя, пакет с деньгами сунула в сумку к тому спортсмену, что Беса в начале вырубил. Там у него шмотки какие-то вонючие лежали, вот Анна и решила, что в случае чего, менты туда не полезут, а мы этого фраерка не упустим. А вышло иначе. Это спортсмен херов и меня уделал, и Анну, а потом, когда нас приняли, он с медосвидетельствования так к нам в изолятор и не вернулся. Так что… – Моня вновь сделал паузу. – Ушли наши денюшки к этому фраерку.
– Нахер вы во все это влезли? – Миха угрюмо смотрел на парня. – Какого вам было нужно от того спортсмена и тех фраеров? Вы же, вашу мать, с дела шли, а не с дискотеки.
– Мих, хорош, – Моня недовольно дернул губой. Хоть к Михе он и относился как к пахану, но читать нравоучения себе не мог позволить никому.
– Херали хорош? Детишечки на прогулочке. Сопляки, – процедил Миха.
– А ну, заткнись! – взорвался Моня, грохнув кулаком по столу, от чего тот просел еще ниже. – Ты кто такой? – пьяные глаза парня в мгновенье заволокло яростью. – Ты мне отец? Ты прокурор? Какого хера ты мне тут мораль читаешь?
Миха сперва отпрянул, потом подобрал повалившиеся на бок стаканы и, не спеша, наполнил их водкой.
– Ты нас вытащил. От души. Но сам сказал, зуб за зуб. Так что я тебе ни чего не должен! Понял! – Моня волком смотрел на Миху.
– Понял, понял, – спокойно отозвался тот. – На выпей, – он протянул парню наполненный до краев стакан. – Ваше право гадить самим себе. Но башку-то иногда надо включать, она не только для того что бы в нее есть.
– Да пошел ты! – Моня принял протянутый стакан и, не чокаясь, выпил его, не отрываясь, до дна.
На звон посуды и громкую брань из комнаты вышла Анна. В черных джинсах и одетом сверху вязаном балахоне до колен. Она со своими прямыми смолянистыми волосами, закрывающими пол лица, была похожа на одного из представителей готов.
– Мальчики, у вас все хорошо?
– Охерено! – выдал пьяный гопник, зло сверкнув золотым зубом. – Просто лучший день в моей жизни!
– О-о! Да кто-то в зюзю! – Анна прислонилась плечом к дверной коробке, которая отгораживала кухню от коридора и комнаты.
Миха наполнил стаканы снова. Парни выпили, на этот раз чокнувшись.
Не обращая внимания на девушку, как будто бы она и не вошла сейчас к ним, Миха обратился к Мони:
– Ты давай успокаивайся.
– Да и ты не начинай, – заплетающимся языком, перебил его парень.
– Не буду. Ты вспомни-ка, лучше. Как того спортсмена звали, что с вашими деньгами ушел.
– Хер его знает.
Миха расплывался, как и Моня. Но если второй уже полностью поник, опустив голову на руки и постоянно икая, то Миха еще держался, как заведенный хлопая глазами.
– А ты припомни, – настаивал парень.
– Не-а, – покрутил головой Моня, не поднимая ее с рук. – Не помню.
– Илья, кажется, – девушка отстранилась от косяка и подошла к вырубающемуся Моне. – Его Ильей звали, фамилию не помни. Менты его пару раз называли так.
– Илья, Илья, Илюшенька, – протянул Миха. – Придется вновь в ту ментовку заглянуть. А когда вассс взялиии? – и не дожидаясь, сам ответил. – Аааа, когда грозааа быллаа. Ну да, при-дет-ся заг-ля-ну-ть.
С последними славами, Миха сам опустил голову на руки, упертые в стол и, что-то негромко бормоча, выпал из общения, продержавшись, лишь немногим дольше Мони. Анна же, оперев на себя своего парня, неровной походкой под его весом вывела Моню в комнату, где попыталась его аккуратно опустить на лежащий у стены матрас и, не преуспев в этом, не удержала парня, и тот рухнул на пол рядом с расстеленным лежаком. Девушка попыталась его перекатить, но Моня, уткнувшись лицом в трухлявый деревянный пол, уже еле-еле сопел, не реагируя на попытки девушки его поднять.
На кухне Миха неожиданно пришел в себя. Туманным взором прошелся по Бесу, безучастно сидящему в углу, по темной сгорбленной фигуре возле него, не обратил на нее никакого внимания и перевел взгляд на пустое место перед собой.
– Ушел. Вернееем.
Затем плеснул себе в стакан водки, поднес его к губам, замер, либо, решаясь пить или не пить, либо просто перебарывая рвотные рефлексы, собрался с силами и выплеснул содержимое стакана в себя. Падающей вместе с головой рукой сбил стоящую бутылку, выпустил стакан, который, докатившись до края столешницы, нырнул за него и, не разбившись, гулко ударился о пол, поудобнее переложил голову на руке и еле слышно пробормотал:
– Вернем. Всеее ве-р-нем.
