Александр Юрьевич Щигринов
Фатум
– А почему ваши коллеги просто не изолируют вас за этот, так сказать, саботаж.
– В нашей миссии есть определенные протоколы, правила. Одно из них – это не контактировать с землянами, второе – использовать машины только при соответствующих условиях, сохраняя чистоту эксперимента, и так далее. Есть также правило о наказаниях и, как вы сказали, изоляции. И тут вопрос решается на голосовании. Решение не может быть принято пока хоть один из нас против. И по вопросу моей помощи человечеству у нас с коллегами ничья, поэтому я и говорю с вами. Хотя за сам контакт меня и следует наказать, но этот вопрос тоже на голосовании. А я, как обвиняемый, не имею права голоса.
– Вы предаете своих? – в голосе Маши прозвучало недоверие.
– Мы не предаем друг друга. В этом и состоит наша задача: подвергать сомнению мнения других. И пока решение не принято, я пользуюсь возможностью, что бы помочь вам.
– Извините, но какая вам от этого выгода? – Игорь, всерьез не понимал мотивов существа.
– Моя выгода? – фигура замолчала, обдумывая ответ. Затем негромко хмыкнула. – А вы поверите в желание помочь вашей цивилизации и не допустить ее истребления без выгоды для кого бы то ни было? Просто так, – вновь молчание. – Или вы поверите в то, что я собираюсь стать своеобразным божеством на вашей планете и использовать вас, всю вашу цивилизацию, весь мир в услужение себе? – голос вновь начал набирать силу и, как показалось Игорю, в нем отчетливо зазвучала злость и гнев. – А может вам понравиться мысль, что я за помощь вам и нарушение законов своего общества буду не просто изолирован, а буду уничтожен, полностью? – на последнем слове злость в голосе существа сменилась какой-то одержимостью и даже страстью и желанием, граничащим с искушением. – Может быть, я хочу погибнуть, чтобы не возрождаться и не жить еще многие миллиарды лет, зная, что моих собратьев больше нет, что я один! – фигура замолчала, и долго не нарушала тишины, а затем, откинув все эмоции, вновь заговорила. – Какой вариант моей выгоды вам больше нравиться?
Никто не решался ничего сказать, откровенно испугавшись столь эмоциональной речи пришельца.
– Хорошо, – тихо сказал Игорь, боясь разозлить существо, и, решив не лезть к нему в душу, если такая и существовала, задал более нужный вопрос. – Как нам найти те машины, которые можно отремонтировать и запустить вручную?
В ответ на вопрос перед молодыми людьми развернулась карта мира. На ней пульсировали четыре красные точки. Одна находилась где-то в Японии, вторая на Урале, третья в Крыму, а четвертая на перешейке между Южной и Северной Америкой. Над точками сияли красные цифры.
– Это координаты. Запомните их. По ним вы найдете машины.
– Может, есть более детальный план? – Виктор переводил взгляд от одной точки к другой. – Как-то это все очень размыто.
– Нет. Пока что это максимум. Я вообще, если вы помните, не должен был это показывать. Но, что поделать, есть у меня к вам симпатия, что ли. – фигура как-то недобро ухмыльнулась и продолжила. – И на этом, к сожалению, все. – Эрид Фан жестом остановил Игоря, который было раскрыл рот для вопроса. – Потом. Сейчас мне пора. Я дам вам по передатчику, которые помогут вам общаться со мной.
Картинка перед глазами исчезла, и помещение вновь приняло первоначальные очертания, освещаясь мерцающими точками.
– На колонах с моей стороны есть пазы. Передатчики там. Если вы заходите связаться со мной, просто расслабьтесь и мысленно сконцентрируйтесь на передатчике, его лучше всего в этот момент держать в руках. И если я буду свободен, то обязательно попытаюсь наладить контакт. Но так как ваши ментальные силы пока еще в состояние, так сказать, зарождения, то общаться у нас получится, преимущественно, только во сне.
Это были три прозрачных капли. Стекло или другой похожий материал. Игорь передал устройства Маше и Виктору, а одно положил себе в карман.
– Нет. Не все, – существо неожиданно продолжило. – Вы, в принципе, можете ничего не делать. А если захотите, то можете попытаться запустить машину. Вы можете попытаться привлечь власти, но я не думаю, что они вам поверят. Да и привлекать их, я бы вам не советовал. Ведь если машины попадут не в те руки, то случиться может всякое. Нельзя, что бы на данном этапе вашего развития этой технологией владело какое-то конкретное лицо или группа лиц. Это путь спасения всей цивилизации. А если же вы откажитесь, то мир не погибнет завтра, вы спокойно состаритесь, воспитаете детей и внуков, а они своих. Вы не застанете тот ужас, что предрек вам я. Теперь все. Идите. Вам надо хорошенько отдохнуть и многое обдумать.
– Это точно, – подумать и в правду было над чем. Игорь достал из кармана каплю-передатчик и еще раз внимательно посмотрел на нее, но ничего особенного в ней не увидел. Абсолютно прозрачная и, как показалось парню, неприятно холодная, как скользкий слизняк, неожиданно попавший на руку. – Кстати, как нам лучше отсюда выбраться?
– Это просто. Пойдете тем же путем, что и пришли, но метрах в двадцати перед заполненным водой туннелем будет лестница с левой стороны. Не пропустите, она будет на уровне ваших голов. За ней заслонка на технический уровень канализации, там будет туннель к колодцу, – заметив, как Маша вся содрогнулась, вспомнив их поход по предыдущему колодцу, фигура поспешила их успокоить. – Не беспокойтесь, там сухо. И там будет еще одна лестница к выходу в город.
– А может у вас есть чем посветить? – Игорь достал свой сотовый, который все еще не работал, и безрезультатно нажал на кнопки.
Светящаяся фигура приблизилась к Игорю, и чуть склонилась над ним, вроде бы как рассматривая немудреное устройство в его руке.
– Положи его на левую колонну.
Игорь вышел к центру зала и сделал то, что сказало существо. Сотовый ожил. Виктор, было, тоже решил подойти, он даже уже достал из кармана Машин смартфон, который залило водой, но замер, едва начав движение, и, так не проронив и слова, убрал мобильник обратно.
– А теперь поторопитесь выбраться от сюда. Проход скоро осыплется.
Еще мгновение синеву зала озаряло яркое сияние фигуры, а потом она отступила назад и, постепенно становясь тусклее, исчезла вовсе. Мерцание зала тоже стало угасать, погружая молодых людей во мрак отчего-то сразу похолодевшего помещения. Больше здесь делать было нечего. Игорь включил сотовый и они по очереди друг за другом покинули зал, в котором стали свидетелями прошлого и возможными участниками глобального будущего.
***
Наступало утро. Рассветное зарево только-только начало пробиваться над крышами домов. Крышка люка лежала на тротуаре и Виктор, выбравшийся последним, старался вернуть ее на место. Игорь с Машей сидели на асфальте рядом и просто молчали. На востоке, окрасив небо розово-красным цветом, всходило солнце.
О вчерашней грозе напоминало все вокруг: сломанные деревья, валяющиеся где попало, оборванные и болтающиеся в беспорядке линии электропередачи и еще какие-то провода, ворохи разбросанной листвы с мусором вперемежку, лужи на дороге и болотистая грязь на земле. Вывески, сорванные с рекламных столбов и магазинов, висели непонятно как. Редкие, припаркованные возле дороги машины зияли выбитыми окнами и помятыми крышами. Видимо ночью еще и град прошел. Но небо, с каждой минутой становившееся все светлее и ярче, было чистым. Ни одного облачка, тем более тучи не виднелось на нем. Непогода ушла, отпуская город из своих смертельных объятий и давая ему возможность зализать свои раны.
– Нам теперь надо спасти мир? – Маша выглядела очень уставшей.
Некоторое время назад она рыдала, оплакивая весь мир и себя в частности. Потом она чуть ли не воссияла, узнав, что не все потерянно. Теперь же ей владело чувство долга наряду с неподъемной тяжестью ответственности.
– Не сейчас, – Виктор наконец-то справился с чугунной крышкой люка и присел рядом.
Ободранные, грязные с головы до ног и измотанные бессонной ночью молодые люди, молча, сидели на асфальте. Апатия, охватившая их в зале, постепенно отступала подобно этой ночи, которая не смела противиться неотступно приближающемуся дню. И теперь каждый из них прекрасно понимал: чтобы они ни предприняли, о чем бы ни подумали, с этого дня любое их действие или бездействие так или иначе будет неотвратимо влиять на будущее, их собственное и будущее всей цивилизации. Они будут оценивать свои поступки лишь по одной шкале: струсил или нет. И отказаться вот прямо сейчас было бы проще, не нужно было бы потом корить себя, мол, впутался, начал, а теперь на попятную. Но получить эти знания, стать допущенными к сокровенному, и даже не попытаться что-нибудь предпринять, до конца своих дней нести в себя эту ношу, обрекая своих потомков, пусть и в пятидесятом поколении на верную гибель, с этим жить было бы невозможно.
Город просыпался. Вышли на улицы первые прохожие, спешащие через лужи с мусором и поваленные деревья по своим делам, не терпящим отлагательства или отсрочки. Их взгляды с любопытством блуждали по сторонам, рассматривая погромы оставленные грозой, потом они останавливались на троице, неподвижно сидящей на асфальте и наблюдающей за восходом солнца. Но мгновением позже взгляды соскальзывали с измотанных и изодранных людей, не находя в них ничего не соответствующего окружающему их хаосу, мало ли кто и как провел эту ночь, в новостных лентах вообще пишут, что вчера произошла крупнейшая авария в метро чуть ли не с сотнями погибших и пострадавших. А это так, всего три человека мирно сидящих и думающих о чем-то о своем. Ну и что, что грязные и ободранные, за то живые.
Не надеясь добраться до дома пешком, Игорь напросился на хвост к Виктору и Маше, у которых нашлось несколько измочаленных сотенных купюр на такси. Затем, обменявшись контактами и договорившись созвониться через несколько дней, молодые люди расстались, обрекая себя на мысли о будущем и неотвратимые муки за еще не сделанный выбор. Но это все потом, позже. Сейчас же, сил и желания что-то решать, просто не было.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сны
19. Менты
– Алексей Михайлович. Разрешите.
– Разрешаю.
Руководитель следственного управления по Северо-Восточному административному округу города Москвы, генерал-майор юстиции Терешкин Алексей Михайлович сидел в своем кабинете с раскрытыми настежь окнами. Причем находился он не у себя в кресле, а занимал одно из мест, предназначенных для визитеров.
Жара стояла ужасная, складывалось ощущение, что находишься не в кабинете, а в удушающей раскаленным влажным воздухом бане. После вчерашней грозы весь город парил. Солнце выжигало влагу с затопленных улиц, которая испаряясь, поднималась к небу прозрачным невесомым маревом, заставляя объекты приобретать призрачную подвижность. Дышать было невозможно, не было даже слабенького ветерка, способного разорвать ту духоту, что сковала город, ветерка, который выдохся весь вчера и растворился вместе с грозой.
Алексей Михайлович сложил руки в замок и в раздумье смотрел на недвижимые верхушки тополей, торчащих за окном. Взгляд его серых глаз был собранным, немного печальным и очень уставшим. Только он вчера собрался лечь спать, как раздался ряд звонков, несколько из управления, затем начальник МЧС по их округу, а к моменту, когда телефон высветил звонок от руководителя следственного отдела по расследованию преступлений на метрополитене, Алексей Михайлович уже спускался из квартиры к ожидавшей у входа служебной машине.
Ночь была бессонной и длилась, как показалось Алексею Михайловичу, целую вечность. В его возрасте, а немногим немалым ему было почти пятьдесят семь лет, здоровый ночной сон был так же необходим, как правильное питание. Сердце и желудок на выслуге лет были самым слабым местом руководителя следственного управления. Возрастающая с годами опасность инфаркта и постоянно открывающаяся язва, стали его личным бичом, который нет-нет, да и хлестал своего носителя, заставляя того пару раз всерьез задуматься о досрочном выходе на пенсию. И сегодня был один из таких дней. Ни сна, ни еды, лишь черный быстрорастворимый кофе вперемежку с не менее черным чаем.
Такой аварии в подземке до этого не было никогда. Пятьдесят шесть погибших, около шестидесяти в критическом состоянии в больницах города, и несколько сотен с травмами средней и легкой тяжести. Станцию «Сухаревская», после случившегося на ней, проще вообще было бы снести и построить на ее месте новую. А эта не погода. Сначала ни кто не мог в принципе понять, что происходит. Метрополитеновцы бормотали в трубку, что-то бессвязное и видимо сами не представляли размеры трагедии. Затем, не могли организовать подъезд бригад МЧС и карет скорой помощи, на улицах творилось черт знает что. Когда же началась операция по спасению, то оказалось, что только МЧСники предусмотрительно взяли с собой противогазы, задымление на ветке было абсолютным, стопроцентным. Пришлось, метрополитеновцам тормошить свои запасы и обеспечивать и подоспевших следаков, и работников скорой помощи средствами индивидуальной защиты от токсичных продуктов горения. К тому же Алексей Михайлович не мог понять, почему именно его отделу, а не отделу по расследованию преступлений на метрополитене, было выдано указание заняться этим происшествием. Хорошо, что и метрополитеновцы были переданы в его распоряжение. И получалось, что он фактически возглавлял оба отделения сразу.
– Алексей Михайлович.
Леонид Васильевич все еще стоял у дверей, в замешательстве решая, куда ему лучше сесть, и ожидая, когда начальник обратит на него внимание.
– Присаживайтесь, Леонид Васильевич, – генерал-майор жестом руки указал на кресло напротив себя. – Я вас слушаю. Есть что-нибудь новое?
– Так точно, Алексей Михайлович, – отчеканил вошедший человек. Он был сравнительно молод, весьма подтянут, а армейская выправка придавала его фигуре те, в некоторой степени романтические контуры, о которых иногда вздыхает каждая женщина, склонная к обожанию мужчин в форме.
– Леонид, оставь все уставные тонкости до вечера. При зачтении официального отчета будешь блестеть своим тактом и красноречием. Давай вкратце и по делу.
Начальник управления устало опустил голову на руки и приготовился слушать выжимки из доклада о ситуации на станции и ее перегонах. Сам Алексей Михайлович, в отличие от подчиненного, был уже весьма грузен телом, но служебная форма, а особенно его статус, так же притягивали сладострастные взгляды многих женщин, но эти иногда неявные, а иной раз весьма вульгарные симпатии были или не замечаемы им, или он просто очень искусно умел скрывать свои реакции на эти женские провокации. Своей семье он не изменял, чем сам весьма гордился и считал это одной из своих добродетелей.
– Так, – разбирая бумаги, протянул тридцати пяти летний полковник юстиции. – Вот, – наконец отыскав нужный документ, начал свой доклад Леонид Васильевич. – В 21.05 по Московскому времени в перегоне туннеля между станциями « мира»Проспект и «Сухаревская» Калужско-Рижской линии возле станции «Сухаревская» Московского метрополитена семь вагонов электропоезда, следовавшего на скорости 90 км/ч, сошли с рельсов и столкнулись с поперечной стеной выезда со станции.
Алексей Михайлович поднял голову и с раздражением перебил начавшего свою речь полковника:
– Хронологию событий я и сам могу тебе рассказать. Давай к сути, что выявлено на данный момент, причины, версии.
Леонид Васильевич на мгновение замешкался, хотя он и сам часто вводил в ступор своих подчиненных, и уж кому как ни ему следовало предугадывать настроение и реакцию начальника управления, но дело было чрезвычайно неординарное. Руководитель метрополитена уже подал письмо об уходе с должности. Ряд ответственных лиц так же не обойдутся без отстранений. Да и его продолжение службы так же может претерпеть некоторые изменения. И в какую сторону будут направлены эти изменения, зависело только от его действий.
– Виноват, Алексей Михайлович.
Начальник управления тяжело вздохнул, изображая на лице явное недовольство, но подгонять полковника больше не стал.
– Первое, – продолжил Леонид Васильевич. – Криминалисты и МЧСники не рассматривают происшествие как теракт. Ни каких взрывчатых веществ или каких-либо нарушений конструкций этой ветки метро не выявлено. Возле самой станции «Сухаревская» вполне вероятно было проседание полотна, вызванное многократно повторяющимися циклами разгона и остановки составов. Сейчас этот факт подтвердить сложно, там все раскурочено, но обходчики пару раз в разговоре заостряли свое внимание на этом факте, хотя в текущих отчетах метрополитена и актах осмотра ветки об этом нет ни слова. Само по себе данное проседание в процессе нормальной эксплуатации могло не играть ни какой роли, так как находилось в допустимых значениях для скоростей рекомендуемых на данном участке метро, это опять же со слов обходчиков. Но в сложившихся вчера условиях, похоже, именно оно и стало одной из причин схода электропоезда с рельсов. Основная же причина – это превышение скорости состава на данном участке. Пока что неясно, что именно привело к выходу из строя тормозной системы состава, но факт, что именно эта неисправность, а точнее сказать полный отказ тормозов, в итоге и стал причиной произошедшей вчера катастрофы. – Леонид Иванович на несколько секунд прервался, бегло просматривая листы в руках. – Есть версия, что это результат скачка напряжения на указанной линии, что в принципе могло бы сыграть роковую роль, но Мосэнерго отрицает какие-либо зафиксированные скачки.
– Вчера во всем городе напряжение скакало, а у них все ровно и без колебаний, – Алексей Михайлович вновь смотрел на неподвижные тополя за окном. – Официальный отчет у них запросил?
– Так точно. Готовят.
– Ни какие секретные объекты не пострадали?
– На данном участке ветки такие объекты отсутствуют, – полковник на мгновение замолчал, а затем добавил менее уверенным голосом. – По-крайней мере, известные мне.
– Хоть здесь хорошо. Врать меньше пройдется, – Алексей Михайлович перевел тяжелый взгляд на собеседника. – Свидетели, очевидцы? С ними что?
– Работы ведутся. Опрошены еще не все, но уже большая часть. Так же просматриваются записи камер наблюдения в холлах и на станциях самой «Сухаревской», а так же близлежащих станциях ветки, ну, и данные видеофиксаторов в туннелях.
– Что-нибудь дало?
– Есть один инцидент на самой «Сухаревской» в момент крушения, точнее за несколько секунд до него, – Леонид Васильевич вновь зашуршал бумагами в поисках нужной. – Вот. В 21.04 дежурившие на станции полицейские заметили странно ведущего себя молодого человека, который медленно брел через всю станцию, будто бы что-то искал. На видео отчетливо видно, как за несколько секунд до крушения, они остановили парня, к сожалению их слов не слышно. Видно только, что парень им ничего так и не ответил, а стоял, как остолбеневший с перекошенным лицом. А в момент, когда патруль хотел его задержать, парень, вроде как очнулся, затем с силой оттолкнул обоих полицейских, и бросился бежать обратно через весь зал, и у последней колоны перед лестницей в город свернул в сторону параллельной линии метро. В эту секунду на станцию и вылетел поезд.
– Может, он просто хотел от них убежать, наркоман какой-нибудь, – предположил Начальник управления.
– Может и наркоман. Но дело-то в том, что все произошло за секунды до крушения. И парень не ринулся на лестницу, убегая от полиции, он направился на параллельную линию, как будто знал, что выход в город будет сметен в следующие секунды, а тот участок линии, где оказался он, почти не будет задет.
– Вы его опознали.
– Работы ведутся, но пока безрезультатно, – Леонид Васильевич поджал губы, произнося последнее слово, и, ожидая выговора, сложил бумаги, показывая своим видом, что большей информации у него нет.
– Скажи мне, пожалуйста, Леонид Васильевич, – сейчас Алексей Михайлович выглядел явно раздраженным. – У нас, что нет идентификационной базы, или некому отследить его передвижения до и после крушения. Откуда он появился, куда делся потом? А? – начальник вопросительно смотрел на полковника. – Ну что молчишь, Леонид Васильевич?
– Отследить момент, когда парень попал в метро, пока не удается, он мог зайти с любой станции, и целый день кататься, перепрыгивая с поезда на поезд. По его выходу на поверхность тоже нет данных. Вся ветка после крушения была перекрыта. Камеры наблюдения не зафиксировали его не на одной из станций, ни до «Сухоревской», ни после нее. Среди погибших его тоже нет. Как сквозь землю провалился. А по базе его лицо не идентифицируется. Но работы ведутся, привлекаются смежные отделы и большее количество сотрудников.
– Как сквозь землю говоришь, провалился, – Алексей Михайлович отодвинулся от стола, и грузно навалившись на него руками, с видимым усилием поднялся из кресла. – Как бы нам всем вслед за ним под землю не провалиться, или еще куда. Поглубже! – Он оторвался от стола и медленно, будто в раздумьях, хотя на самом деле ему было просто очень не по себе, зашагал через кабинет к своему рабочему месту. – Еще инциденты были?
– Была потасовка, среди пассажиров у последнего вагона. Две компании что-то не поделили. У одного парня оказался травмат, ну, он им и воспользовался, так, что скоро на одного участника драки похоже станет меньше. Он в коме в Склифосовского, а другие в ИВС, в местном отделении полиции.
– Глаз с них не спускать. Персонал больницы уведомить, что бы кроме родителей никого не пускали, – Алексей Михайлович наконец занял свое привычное место и с шумом и, как показалось Леониду Васильевичу, с отдышкой (хотя прошел всего несколько метров) опустился в кресло. – Все?
– На текущей момент все.
Полковник поднялся было, что бы выйти, но руководитель управления остановил его.
– Подожди, Леонид, – он вновь стал говорить более мягко, как в самом начале их разговора. – Вполне вероятно, это мое последнее дело. Как-то я стал очень стар и нездоров для этой работы. Мне хотелось бы видеть на моем месте, после увольнения, именно тебя, – генерал-майор опять скрестил руки, положив их на стол, и, не отрываясь, смотрел в глаза Леониду Васильевичу. – Ты постарайся, чтоб все как должное было, по заслугам, а не по притязаниям, – и, повысив голос, более жестко спросил. – Понял?
– Так точно, генерал-майор! – полковник аж подскочил на месте, принимая стойку смирно и выстреливая каждым словом. – Буду стараться!
– Давай, давай. Старайся, – проговорил Алексей Михайлович, откидываясь на спинку кресла. – Работай и не забудь про отчет. Будут новости первому мне. Все. Свободен.
Леонид Васильевич чуть ли не строевым шагом покинул кабинет начальника, хотел было отдать честь, но вспомнил, что голова не покрыта, да и сам он не в форме, остановился у дверей, обернулся на мгновенье и, слегка поклонившись, вышел в приемную, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Работай. Работай, – Алексей Михайлович тяжелым взглядом смотрел на не менее тяжелую люстру, висящую под потолком, широко раскинувшую свои позолоченные ветви. – Зачем она здесь такая? – и, не найдя лучшего ответа, остановился на мнении, что находясь под ней подчиненные да и он сам постоянно должны ощущать груз ответственности перед своей службой, Родиной, ну и перед начальством разумеется тоже.
