Александр Харламов
Игра отражений
– Приехали, шеф,– сообщил водитель, останавливая легенду отечественного автопрома у высокого забора из красного кирпича.
– Спасибо,– я сунул ему в ладонь смятую сотенную и вылез из “девятки”.
Узкая кованная калитка уже отъехала в сторону. На пороге меня ждал охранник “Кратоса” с помповым ружьем в руках. Он взволнованно что-то затараторил, но я не особо не вникал. Понятно было только, что Светлана Владимировна жутко обеспокоена моим долгим отсутствием, и вся смена получила жуткий нагоняй от хозяйки.
Прошел по узкой дорожке к дому, где на пороге меня уже встречал женсовет в лице жены и ее мамы Эльвиры Олеговны. Они перетоптывались на месте, явно замерзая на посвежевшем воздухе. Лица их ничего хорошего не предвещали, но и уклониться от комитета по торжественной встрече я не мог. Хорошо хоть Мишку не привели с собой.
– Ты где был?– строго нахмурив брови, спросила Светлана. Это она умела. Этот взгляд я помнил еще по реальности.
– Гулял…
– Саша, ты пьян?– Эльвира Олеговна сделала попытку обнюхать меня на предмет алкоголя, но я уклонился, попытался их обойти.
– Немедленно объясни, где ты был!– разозлилась жена, намериваясь отвесить мне гулкую пощечину. Я не стал прятать лицо. Правую щеку обожгло огнем.
– Я гулял,– отодвинул ее чуть в сторону и прошел в дом, направившись сразу в кабинет.
– Дворкин, немедленно остановись!– послышалось мне в след, но я уже был на лестнице на второй этаж. Зашел в кабинет, сбросив пальто на пол, лег на мягкий кожаный диван, не разувшись, закинув ноги на подлокотник.
Мысль о том, что надо попробывать идею Красовской, не оставляла меня. Но где жу тут! В дверь затарабанили. Ручка задергалась, пытаясь открыться.
– Не заперто,– хмуро сообщил я. В кабинет залетела Светлана – не моя добрая, искреняя, любимая Светочка, а ее искривленное отражение.
– Ну и как это все понимать?
– Что именно?– сделав вид, что ничего не понимаю, переспросил я.
– То что с презентации ты укатил вместе с этой лохудрой из “Вечернего Харькова”.
– Ты все видела?
– Люди сообщили,– съязвила она, став надо мной, уперев руки в бока. Плакала она, кажется искренне, но вот не верилось мне и все тут…
– Значит ушел…
– То есть я спешу с работы галопом к любимому муженьку, бросаю женщин, клинику, только чтоб тебе, Дворкин было приятно, а ты мне говоришь значит ушел?!
– Я все видел,– тихо проговорил я, стараясь не глядеть на нее, боясь сорваться, накричать…
– Что ты видел?
– Твою работу…На черной иномарке…Плечистая такая в кожаной куртке, лет под тридцать.
– Я же говорила, что это муж тетки, он меня подвез.
– А потом поцелова на прощание?
– Дворкин, как ты мог подумать!– она вылетела пулей из кабинета, громко хлопнув дверью, на ходу причитая, что потратила на меня свою жизнь, рискнула благополучием своим и ребенка, а ее беспочвенно подозреваю и житья не даю…
Вздохнул. Сев на диван. Рядом была чистая пепельница, заботливо вымытая Кариночкой. Закурил. Прямо напротив меня висело зеркало. Оно было небольшого размера, в форме прямоугольника, с оправой, выполненной под старину. Большего мне и не надо было. Я сделал шаг к нему, рассматривая свое отражение. Усталое хмурое лицо, начинающая пробиваться поросль щетины на щеках. Ничего не менялось, не появлялось, в нем был только я.
– С Богом.– шепнул я, прикасаясь к холодной поверхности. Прикрыл глаза, вдохнул побольше воздуха, вспоминая свои прошлые ощущения и…И ничего! Ровным счетом ничего не изменилось! Я стоял, как дурак, перед зеркалом и тыкал в него ладонью, так и не сообразив, что не могу попасть на ту сторону Зазеркалья.
– Что за ерунда?
– Можно?– в дверь заглянула теща. Я стыдливо убрал ладонь, спрятав ее за спину.
– Конечно, Эльвира Олеговна.
– Саша, нам надо серьезно поговорить.
Я сел рядом на диван, все еще расстроенный не удавшимся экспериментом.
– Понимаешь…
– Если вы про Свету, то мы жу серьезно поговорили,– прервал ее я на полуслове.
– Ваши отношения всегда были непростыми…
– Эльвира Олеговна, я очень устал и хочу спать.
– Хорошо, Саш, но ты же не думаешь нас бросать?
– Оставьте меня, прошу вас,– попросил я. И на миг мне показалось, что в тещиных глазах я увидел ту Эльвиру Олеговну, которая всегда помогала мне и была на моей стороне в ссорах с женой. Всего лишь на миг!
– Хорошо! Но завтра…
– Завтра обязательно,– я выпроводил тещу из кабинета, рухнув на диван. Порылся в карманах, ища визитку Красовской.
Пошли длинные гудки, потом долго никто не отвечал, а после я услышал ее заспанный голос.
– Красовская у аппарата…
– Яна это Дворкин.
– Очень приятно, время не видел?
– Видел,– торопливо сказал я,– я попробывал попасть в лабиринт через обычное зеркало.
– И что?– встрепенулась журналистка.
– Пока я здесь. Ничего не вышло! Оно меня не пропускает.
– Значит нужно найти то, которое пропустит,– подсказала Красовская.
То которое пропустит, повторил я про себя, слушая ее мерное дыхание в телефонной трубке. Кажется, она уснула с телефоном. Единственное зеркало, которое пропускало меня внутрь лабиринта было зеркало Марты Калиновской! А если она было у ее потомков в реальности, то почему бы ему не быть у ее потомков Зазеркалье?! От этой простой мысли у меня по спине побежал холодок. Конечно, все так просто! Я должен найти внучку Марты Калиновской, которая продала мне зеркало на Коммунальном! По-моему я даже вскрикнул от удивления. На том конце Яна зашевелилась, видимо, проснулась.
– Так и что будем дальше делать? – спросила она, смахивая с себя остатки сна.
– Нам надо найти бабулю, продавшую мне зеркало!– радостно сообщил я ей.
– И как же мы это сделаем?
– Все очень просто ее зовут, как и бабушку Марта, а вот фамилия другая.
– Я не думаю, что в Харькове очень много женщин с фамилией Марта. Завтра я поговорю с редактором, потрясу свои связи в архивах, думаю найдем твою волшебницу,– заверила она меня.
Я облегченно вздохнул.
– Тогда завтра в десять у метро Московский проспект?– уточнил я.
– Отлично, буду!– коротко бросила Красовская. В трубке послышались гудки.
У меня появилась надежда. Теперь в этой борьбе с Зазеркальем я был не один. И даже тяжелый завтрашний разговор с тещей меня не пугал.
– Все будет хорошо,– мысленно твердил я себя, стараясь поскорее уснуть.
ГЛАВА 15
Тело затекло от неудобного и долгого лежания на диване. Я пошевелился, поворачиваясь и чуть не рухнул на пол, соскользнув с какой-то безумно дорогой кожи.
– Что за черт! – ругнулся, потирая затекшие плечи.
Утро заглядывало сквозь занавески блеклым светом осеннего солнца. Я потер глаза и щеки, поросшие за эти дни колкой щетиной, пытаясь проснуться. Мельком глянул на часы, отмечая, что даже в своем Зазеркалье встаю ни свет ни заря. В доме тихо и покойно, видимо, все остальные все еще спят. А как же хорошо было раньше утром просыпаться рядом со Светкой, готовить ей кофе, радоваться новому дню… Нет же! Зазеркалья он захотел. От этих тоскливых мыслей заныло где-то в области груди, но я усилием воли отогнал эту грусть, напомнив, что возможно уже сегодня с помощью Красовской окажусь дома.
– Дома…– я по слогам повторил это слово вслух, смакуя его звучание. И плевать на глупую ревность к бывшему мужу Светланы, проклятые застарелые комплексы неудачника! Я хочу быть счастливым, а быть им могу только там, где Мишка , жена…и даже, как ни странно нормальная теща.
– Александр Сергеевич,– в дверь без стука заглянула Карина, которая свою мини-юбку не снимлаа никогда. Где же я умудрисля ее найти? Неужели в “Какаду” на Рымарской?
– Да?– я уставился на нее заспанными глазами.
– Светлана Владимировна, велела вам сообщить, что ждет вас в гостинной для традиционного чаепития,– она едко усмехнулась, сменив услужливый тон на вполне обычный. – расфуфуренная …вся такая готовая просить прощение!
– Уже знаешь?– уныло кивнул я.
– Слуги все знают,– она мягкой кошачьей походкой прошла к дивану, бесцеремонно усевшись мне на коленки, обняв за шею,– ну зачем она вам нужна?– прошептала она мне на ухо, слегка касаясь того языком,– после всего, что случилось…– рука Карины скользнула по пуговицам еле застегнутой сорочки, опускаясь ниже.– Я же лучше, послушней и никогда-никогда вас не предам…
Каким-то внутренним чутьем я понимал, что ее надо остановить. Справившись с волной возбуждения, накатившего на меня, мягко убрал ее руку и премило улыбнулся.
– Я подумаю…А сейчас сделай-ка мне кофейку сюда, в кабинет. А Светлане Владимировне скажи, что мне надо работать,– я слегка подтолкнул ладонями соблазнительное тельце под пятую точку, сбрасывая активную горничную с колен.
Кариночка губы надула, но вслух свое недовольство никак не выразила. Понимала, что лучше потерпеть, чем потерять доходное место у хороших хозяев. Выпорхнула из кабинета, а я задумал произвести ревизию наличных средств. Ситуация, когда Красовская вчера за меня платила и в кафе, и в такси мне очень не понравилась.
Я быстро поднялся с дивана, быстро застегнув рубашку на все пуговицы. Подошел к столу, рассматривая разбросанные бумаги, чувствуя себя каким-то посетителем музейной экспозиции.
Так что тут у нас…Наброски какого-то романа под рабочим названием “Тень гения”. Уж не автобиография ли? Я вчитался в текст, понимая, что это не про меня. Отложил бумаги в сторону, сложил их аккуратно на краешек стола. Теперь ящики…Пепельница, несколько неначатых пачек красного “Мальборо” , ключи, калькулятор, ручки и карандаши…какая-то мелочевка, вроде колпачков и точилок. Дальше…Моноблок на столе, мигающий красным фонариком, фотография в рамке, где мы всей семьей в Змиеве. Мишка счастливый, совсем маленький и в одних плавках, косынке, связанной тещей. Это мы помним, значит и такой период у нас уже был. Еще одно фото. На нем Светлана в белом халате и букетом красных роз стоит, склонив голову, на ступеньках своей клиники. Строгие очки в дорогой оправе придают ей вид серьезный, неприступный, но вместе с тем ужасно соблазнительный…Я со вздохом повертел фотку в руках и поставил на место.
– А где же деньги?– спросил я куда-то в пространство. Неужели и здесь у меня всеми финансами занимается жена. Бессмысленно пооткрывав еще пару ящиков стола, я повертелся в мягком кожаном кресле, грызя задумчиво кончик шариковой ручки.
– Дворкин!– дверь распахнулась, как от хорошего пинка. Хлопнула по коробке и в кабинет разъяренной фурией влетела Светлана. Она, действительно, выглядела по меньшей мере сексуально. Короткий шелковый халатик едва прикрывал соблазнительные ножки, которые в реальной жизни просто сводили меня с ума. А довольно свободное запахивание его полов подтверждало, что под халатиком ничего и нет!
Я отложил ручку в сторону, скрестив руки на столе. Внимательно поглядел на жену, которая если бы могла, то в ту же самую секунду испепелила меня взглядом. Теперь главное не сорваться и выглядеть внешне спокойным. Скоро все закончится, и я окажусь рядом не с этим отражением моей бурной фантазии, а сродной и любимой супругой.
– Да?
– Эта б…дь Карина передала тебе мою просьбу?– Светлана оперлась двумя руками, чуть налконясь, на стол от чего я рассмотрел все, что видеть только мужу и положено.
– Конечно.
– И ты ее вот так просто проигнорировал?
– Свет…
– Помолчи! Сейчас я говорю!– перебила она меня.– Я в свой единственный выходной встала в шесть утра, чтобы сделать своему любимому муженьку сюрприз, а она даже не соизволил спуститься!
– Ты уже вчера сделала все сюрпризы какие могла…
– То есть на то, что я бросила свою работу, отпустила всех больных пораньше, сорвавшись на твою долбанную презентацию ничего не значит?
– Я про другое…– попытался вяло возразить я, но светка меня уже не слышала, все больше и больше распаляясь.
– А я именно про это! За своей карьерой ты перестал замечать меня, мои чувства к тебе! Тебе нужны только твои книги и издатель! Ты думаешь, что я не вижу, как эта сучка Карина ластиться вокруг тебя, как мартовская кошка? Ты думашеь я ослепла?
– Свет, я…– по крайней мере в Зазеркалье ссоры наши с женой остались прежними. Как и всегда, я уже чувствовал себя виноватым, хотя виновата была она.
– Замолчи и дай мне сказать!– со всего маху она залепила мне пощечину. Щеку обожгло огнем. Да и левая рука такая же тяжелая…– Я днем и ночью переживаю о том, чтобы моему Сашеньке Дворкину было хорошо, мама ведет хозяйство, лишь бы Сашенька работал, а сашенька, даже с женой кофе не соизволил попить с утра!– голос ее сорвался уже на крик. Из глаз брызнули слезы. Она будто сдулась, как надувной шарик, съежившись и поникнув. Плечи опустились. Усилием воли Светлана сдержаласб, чтобы не разрыдаться и выбежала из кабинета.
– Черт…– вздохнул я, услышав, как громко хлопнула дверь. От этого хлопка сотряслись стены, и картина Айвазовского с морским пейзажем, висящая на стене, слегка сдвинулась. За прекрасным полотном обнаружился сейф с хромированным циферблатом и солидными замками ручками.– Вот тебе раз…
Забыв про ссору, я шагнул к стене, снимая бессмертное произведение знаменитого художника. Поддергал ручку наобум, поняв, что сейфы для того и придумали, чтобы не каждый осел, вроде меня, мог их открыть.
Циферблат засветился, словно предлагая на нем что-то набрать. В реальной жизни я использовал всегда лишь один пароль, чтобы не путаться и случайно не забыть. Будем надеяться, что именно так было и в Зазеркалье. Быстро защелкал кнопками, от волнения с трудом вспомнив дату своего рождения. Сейф удовлетворенно пиликнул, и дверца распахнуась.
Он был почти пуст. Одно отделение зияло своей чернотой, а вот внизу лежало несколько пачек пятисотенных гривен и одна пачка долларов в банковской упаковке. Значит вопрос с финансированием поисков Марты Калиновской решен. Я быстро сунул одну пачку себе в карман брюк, воровато оглядевшись. Почему-то было ощущение, что я у кого-то ворую, а не беру у своего отражения. Наверное, потому что долг, надеюсь, мне не придется возвращать уже никогда.
Что-то серебристое в самом дальнем углу сейфа привлекло мое внимание, я протянул руку, наощупь схватив что-то длинное и прохладное, похожее…На свет божий появился револьвер идеально смазанный и судя по всему заряженный. Первым желанием было забросить его обратно, но неистребимое мужское любопытство ко всем огнестрельным игрушкам перевесило все. Я отщелкнул барабан, где ровным кругом виднелись желтоватые гильзы патронов. Направил оружие на окно, прицеливаясь. Рукоятка идеально легла в мою ладонь. Присмотрелся и разглядел на стволе памятную гравировку: “От Харьковского ГУВД самому дорогому писателю”. Хорошо хоть зарегистрированный, в ворохе бумаг я нашел лицензию, подписанную красивой подписью с витьеватыми завитушками. Мне еще проблем с полицией не хватало! Положил пистолет на стол, закрывая сейф. В дверь снова постучали. Незнакомо, решительно…Быстрым движением спрятал револьвер сзади за пояс, прикрыв полой сорочки.
– Войдите!– попросил я, усевшись в удобное кресло. Эх, мне б такое в реальности, мы таких романов и детективов понаписали, Донцова обзавидовалась бы…
На пороге стоял Мишка. Немного повзрослевший, возмужавший, солидней, чем в реальности. Одет он был в черную строгую гимназическую форму: черные брюки, рубашка, галстук и вязаная жилетка с эмблемой образовательного учреждения. Вечно расстрепанные раньше волосы прилизаны на прямой пробор и , кажется, набриолинены. Чужой он был какой-то, незнакомый, молчаливый и строгий. Тот Мишка, который был влюблен в компьютерные игры, тараторящий без умолку по делу и без был во сто крат роднее и ближе, чем этот подросток, за карими глазами которого скрывалась хитринка и недюжий интеллект, но без капли искренности.
– Доброе утро, Саша.
– Привет, Мишка,– поздоровался я, предложив ему присесть. Тот сел напротив, совсем по-взрослому закинув ногу за ногу.
– Я хотел бы с тобой серьезно поговорить…
– Уж не жениться ли ты собрался?– хотел пошутить я, но осекся, заметив строгий взгляд изподлобья своего сынулика.– Говори, конечно…– я сделал серьезное лицо, приглашая начать.
– Наш разговор пойдет о ваших отношениях с мамой!– известил он меня, сменив позу на менее величественную.
– Отлично! И о чем ты хочешь поговорить?
– О том, как вы разрушили их семейный союз с моим отцом, поломали жизнь мне, а теперь заставляете ее страдать!
– С чего ты…взял?– я закашлялся, поперхнувшись дымом, закурив сигарету.
– Она только что выбежала от вас вся в слезах,– безаппеляционно заявил Мишка,– я могу вам простить себя, но маму…
– Миш…– начал было я, но тот меня прервал.
– Если вы хотите оправдаться, то не стоит. Я не приму ваши слова на веру. Это лишь убедит меня в том, что вы лгун…
– Я…
– Хватит! – он резко встал со стула, скрестив руки на груди. – К сожалению, я не могу повлиять на свою мать, чтобы она бросила вас ко всем чертям и вернулась к отцу, но сам могу вернуться к нему…
– Миш, я вас люблю!– ошарашенно пробормотал я, не представляя, что делать. В самом начале наших отношений со Светкой, когда он был маленьким шестилетним мальчуганом, я готовился к подобному разговору в той, настоящей реальности, но там он так и не наступил, а здесь, в Зазеркалье, нате вам…
– Это слова! На каникулы я улетаю к отцу в Испанию,– заявил он,– не факт, что не останусь там…Мне предлагают пройти языковую практику в одной из школ Валенсии.
– Миша…
Но сын быстро вышел из кабинета быстрыми шагами, затихающими где-то на лестнице. Что же это за утро такое! Подумал я, схватившись за голову. Все кругом ломается, словно карточный домик. И вроде есть все, а в это же момент нет ничего…Все исчезает, как отражение в немытом зеркале.
Мысль об этом проклятом изобретении человечества заставила вспомнить меня о встрече с Красовской. Я накинул пиджак на плечи, пальто. Аккуратно закрыл за собой дверь в кабинет, надеясь уже сегодня сюда не вернуться.
В коридоре было пусто. Снизу слышались голоса. Эльвира Олеговна о чем-то спорила с Мишкой. Хлопнула входная дверь. Видимо, сын ушел. Из Светкиной комнаты слышался ее голос. Она взахлеб обсуждала подробности нашей ссоры со своей подружкой Ксюхой, работающей в ее клинике.
Я спустился вниз, чуть не столкнувшись с Кариной, несущей мне на подносе чашку ароматного дымящегося свежесваренного кофе.
– Александр Сергеевич, вы уже уходите? – округлила она свои глазищи, словно не зная о моих утренних семейных разборках.
– Да, Карина,– схватил с подноса обжигающий напиток, сделав несколько глотков на ходу,– наш водитель на месте?
– Пока да…– расстерянно проговорила она, наблюдая, как я активно поглощаю кофе,– только Эльвира Олеговна планировала съездить в центр за покупками…– она оглянулась в сторону кухни, где разозленная внуком теща распекала повара за что-то.
– Плевать, обождет!– я мило улыбнулся горничной, причмокнув губами, изобразив воздушный поцелуй.– У меня неотложное дело…
Быстро сбежал по ступенькам во двор, где седовласый водитель крутился вокруг “мерседеса”.
– Александр Сергеевич?– удивленно посмотрел он на меня, запрыгивающего на заднее сиденье.
– Поехали к метро Московский Проспект, да поживее,– приказал я ему, поймав себя на мысли, что уже вжился в роль, непринужденно раздавая указания дворовым людям. Надо же, барин выискался!
– Но Эльвира Олеговна…
– Живее!– прикрикнул я на него.
Он тут же рапсахнул двери, уселся за руль, заведя мотор. На пороге показалась теща, что-то кричащая мне в след, но я уже не обращал на нее внимания. Надо было бежать из этого Зазеркалья и как можно скорее, пока я тут дров не наломал.
– Поехали!– тронул водилу за плечо и откинулся назад, ища по карман мобильник.
Мощный немецкий агрегат взревел мотором и, едва открылись автоматические ворота, вырвался на свободу.
– Мне ждать вас там, шеф?– шофер повернулся слегка ко мне, вопросительно изогнув седую бровь с редкими волосами.
– Нет, дальше я сам,– покачал я головой. Где же этот чертов мобильник?! После непродолжительных поисков телефон нашелся в брюках. Пистолет давил сзади на копчик, но я почему-то его так и не решился оставить дома, захватив из сейфа еще и лицензию. Разблокировал сенсор. Экран загорелся, показывая мне последние набранные номера. Так…Красовская… Длинные гудки, а потом в трубке послышался ее бодрый голос, смешанный с шумом общественного транспорта, надрывными гудками клаксонов и чьими-то нелепыми разговорами простых обывателей.
– Добрый день, Александр Сергеевич!– поздоровалась она, пытаясь перкричать гул утреннего Харькова.
– Давай на “ты”, мне так удобней,– попросил я,
– Давайте…ой…давай,– легко согласилась Яна.
– Ты не забыла о нашей встречи?– взволнованно спросил я. Пока журналистка “Вечернего Харькова” была единственным человеком в Зазеркалье, который мог помочь мне вернуться.
– Если честно, то я думала, что вы вчера перебрали на презентации книги…– засмеялась она, а мое сердце ухнуло куда-то в пятки. – Все эти истории про отражения и Зазеркалья, сумасшедшего профессора отдают дешевым романом…
– Яна!– чуть не взвыл я. Но осекся, поймав удивленный взгляд водилы. Так и есть, как приедет, непременно настучит об этом теще.
– Шучу я…– засмеялась Красовская мне в трубку. – Я как хороший журналист имею нюх на сенсации.
– Все это мало похоже на сенсацию,– возразил я.
– Еще как похоже! А если серьезно, то я уже подъезжаю на “359” маршрутке к метро.
От сердца у меня отлегло. Значит все в силе. Значит есть еще шанс! Выключил мобильник и стал смотреть в затонированное окно.
Город медленно просыпался. Пустынные бульвары и проспекты, стиснутые в жесткие стены сталинского ампира постепенно наполнялись людьми и машинами. Куда-то спешили старушки-пенсионерки. Еще мигали неоновыми вывесками после ночи магазины. Народ радовался первому морозцу, скользя по замершим лужам кто куда…
Зазвенел призывно заводской гудок Турбоатома. Я рефлекторно дернулся из машины, но вовремя вспомнил, что технический отдел в прошлом. “Мерседес” вырулили ко серому входу в метро с красной буквой “М”.
– Прибыли, Александр Сергеевич,– сообщил мне водитель.– Может все-таки подождать?
Я покачал головой, вынурнув из тепла люксового автомобиля на свежий утренний морозец. Красовская стояла в том же самом пуховичке на остановке, дуя на покрасневшие от мороза пальцы, переступая с ноги на ногу. Я отметил, что юбка сегодня была еще фривольней, чем вчера, а каблук еще выше. Рядом на нее косились двое совсем молоденьких индусов, видимо, студентов медицинской академии. Укоризненно качала головой пенсионерка. Быстрым шагом я подоспел к ней, взяв под руку.
– Замерзла?
– Да не особо…– возразила Яна.– Только приехала, минут пять как…
– А это…– я кивнул на мини-юбку.
– Это необходимо,– улыбнулась она,– Давайте поймаем такси, нам нужно в ГУВД. Сегодня вам есть чем расплатиться?
Я пропустил ее колкость мимо ушей, быстро остановив какую-то “мазду” с шашечками “30-40”.
– К зданию ГУВД,– усевшись на заднем сидении вместе с журналисткой, попросил я.
– Сто пятьдесят,– лениво бросил в ответ мне усталый мужик в потрепанной кожакне и круглых очках. Примерный семьянин, вынужденный вкалывать после основной работы на трассе, потому как в государстве у нас все хорошо и прекрасно.
– Хоть двести,– бросил я, поймав любопытный взгляд Яны.
– Мы внезапно разбогатели?– спросила она, но я отмахнулся, вспомнив про юбку. Как не крути, а мысли мужчин сводятся к одному.
– Так что с юбкой?– Красовская опустила глаза вниз, поймав мой взгляд, задержавшийся на ее привлекательных ножках, суетливо запахнула пуховик.
– В ГУВД служит мой хороший знакомый, бывший сосед Богдан Сотник. По базе он может пробить любого харьковчанина, если он прописан в городе.
– И он…
– И он был долго и безнадежно влюблен в меня,– пояснила Красовская,– а я девушка молодая ветренная, мне о свадьбе думать рано…– и лукаво поглядела на меня.
– Понятно,– я смущенно отвернулся, наблюдая за дорогой.
ГЛАВА 16
Таксист молчаливо вел машину, ловко перестраиваясь из одной полосы в другую в редком потоке машин. Светофоры нам сегодня благоволили. Перемахнули через мост, и двинулись мимо универмага “Харьков” в центр города, оставив слева от себя Конный рынок и стадион Металлист.
Яна тоже молчала, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. Думала о чем-то своем, стеклянным взглядом, уставившись в окно. Я не стал ее беспокоить, прикидывая как можно уговорить внучку Марты Калиновской помочь нам. Выходило, что никак…Только заставлять. Револьвер неприятно холодил кожу, заставляя все время ерзать в мягком велюровом кресле.
– Приехали шеф,– таксист обернулся, притормозив у здания ГУВД Харькова,– тут стоянка запрещена, так что давайте побыстрее, пожалуйста,– попросил он, протягивая руку за деньгами. Я, не глядя, сунул мятую двухсотку ему в ладонь и поблагодарил.
Мы с Красовской вышли на улицу, вдохнув свежий воздух, инеем упавший на воротник пальто. Массивные застелкенные двери, за которыми прохаживался полицейский в новенькой черной форме с дубинкой на поясе, были заперты. Он косо посмотрел на нас, но ничего не сказал, даже не вышел, видимо, лень было из теплого помещения даже на секунду выходить на улицу. Зима постепенно набирала обороты. Куда делся противный сырой ветер, гоняющий желтую листву по улочкам города? Все вокруг теперь дышала предвкушение настоящих морозов, даже лица людей немного просветлели. Вот и у Красовской щечки моментально загорелись румянцем.
– И где же твой Богдан?– с нетерпением спросил я, чувсвуя себя немного не в своей тарелке с оружием за спиной перед зданием полиции.
– Сейчас…– журналистка достала телефон и набрала номер. Буквально через пару секунд ей ответили. Она засмеялась и посмотрела на меня.– Через пару минут будет…
Богдан Сотник оказался крепко сбитым парнем в звании капитана полиции. Черная форма смотрелась на нем солидно, волосы были подстрижены в аккуратную прическу, внимательный взгляд, как и положено прошивал тебя насквозь, слоно рентген. Он был не похож на ребят из последнего набора в органы правопрядка, которые бомжа успокоить на могут, разбушевавшегося на остановке. От него за версту веяло силой и уверенностью.
– Добрый день,– кивнул он мне и улыбнулся Яне,– Красовская, что случилось у тебя на этот раз? Опять журналисткое расследование?
– От тебя ничего не скроешь, Богданчик!– кокетливо прикрыла глазки девушка.– Конечно оно родимое…Куда ж без него? Это вы можете в управлении сидеть, протирая черные штатовские штаны ничего не делая, а бедную журналистку ноги кормят и расследования…
– С тобой протрешь…– улыбнулся капитан Сотник.– А это?– он посмотрел на меня, разглядывая с ног до головы.
– А это, Богданчик, мой хороший знакомый, известный писатель Дворкин Александр Сергеевич,– представила она меня.
– Капитан полиции Сотник Богдан Андреевич,– подал он мне руку,– как же, как же…знаем наших героев. Это ваш роман вчера в “Украине” презентовали?
Я кивнул, смущенно улыбаясь. Как не крути, а за несколько дней пребывания в Зазеркалье, я так и не смог привыкнуть к повсеместной популярности.
– И чем я вам могу помочь?– он внимательно посмотрел на нас обоих. Теперь , когда парень узнал, что я женатый человек и не имею никаких видов на Красовскую, о которой Богдан сам мечтал, его взгляд смягчился.
– Видишь ли, пан капитан,– Яна взяла его под руку и уверенно повела к входным дверям в управлением ГУВД. Я немедля последовал за ними,– господин Дворкин ищет свою дальнюю родственницу, которая как недавно выяснилось приходится ему то ли троюродной бабкой, то ли внучатой племянницей, вообщем седьмая вода на киселе, но захотелось и все!
– И ты ему взялась помогать?– Сотник внимательно поглядел на журналистку.
– Конечно же, мой дорогой!– простодушно улыбнулась ему девушка.
– За бесплатно?
– Богдан, ну я же сказала, что журналиста, как и волка ноги кормят…Естественно и тебе мы поможем чем сможем…
– Да я не про это…– смутился капитан.
– Про это, про это…Благо я тебя давно знаю. Надо же тебе вести меня в ресторан на следующей недели за что-то…– пригрозила ему пальчиком Яна. Мы уже стояли у самых дверей полиции. Из-за стеклянной массивной двери на нас косился сержантик , сидящий за стойкой регистрации посетителей. Как уже было понятно, основное внимание он уделял практически оголенным ножкам Красовской.
– Вы вообще предсатвляете, что такое найти женщину в миллионном городе?– Сотник повернулся ко мне, вырвавшись из цепких коготков Янки.– А если она еще какая-нибудь Тарасова или Иванова… Таких с несколько тысяч наберется.
– Не переживайте, пан капитан,– горько усмехнулся я,– фамилия у нее редкая.
– Уже легче,– вздохнул Богдан, распахивая двери перед Яной,– но будьте готовы к тому, что вам придется проверить несколько десятков, а то и сотен адресов.
Мы кивнули и проследовали за ним в здание городского управления внутренних дел по Харькову. Необозримо высокие потолки в фойе меня поразили. Она были украшены лепниной, ручки кабинетов позолотой, стены причудливой мозаикой, а о том, что на дворе шел двадцать первый век говорил только стационарный телефон у дежурного на входе.
– Это со мной,– коротко бросил ему Богдан, проведя нас куда-то на третий этаж, где очарование старого здания исчезло. Нас встретили узкие филенчатые двери, обитые старым черным дермантином, шум,ругань и стойкий шлейф дыма, стелящегося из-за фикуса, стоящего у запасного выхода, по коридору. Скорее всего доблестные полицейские устроили там курилку.
Сотник провел нас в кабинет, расположенный в самом дальнем конце коридора, почти у многострадального фикуса, кадка которого была сплошь усеяна окурками. Совсем молодой лейтенант, только закончивший, видимо, академию, стоял у цветка, туша бычок в ставшей уже каменной земле. Он коротко кивнул Богдану и умчался по своим делам.
В кабинете у пана капитана царил идеальный порядок в отличии от коридора. Все бумаги были разложены по папкам, стоявшим на полочках. Каждая папка подписана аккуратным почерком. На столе включенный старенький компьютер, два стула для посетителей и портрет министра на стене.
– Присаживайтесь,– предложил он, защелкав мышкой,– итак…Как зовут вашу внучатую бабушку?
– Калиновская,– разом выпалили мы с Красовской.
– Интересная фамилия…– почесал затылок Сотник.– Возможно вам и повезет.
Он защелкал клавишами. На экране замелькали буквы, цифры и адреса.
– Это поиск по базе,– пояснил пан капитан, заметив наш интерес,– вы понимаете, что эта ваша бабушка могла выйти замуж, сменить фамилию, да мало ли что?
Мы его не слышали, затаив дыхание следили, как умная система производит профессиональный отбор по заданным параметрам. Минуты через три компьютер сообщил, что найдено два результата.
– Повезло,– выдохнул капитан,– Мария Степановна Калиновская, 1941 года рождения, проживает на Бульваре Слинька дом 20 квартира 54.
