Александр Белов
На город опускается тень

Полная версия

– Вроде да. Ты сам-то как? Мы последнее время и не видимся толком, как-будто не в одном доме живем.

– Ну да, работа, дети, – подтвердил Рома.

– Это все хорошо, конечно, но про меня-то не забывай. А то сейчас еще Женя если подключится, так вообще забудешь что у тебя сестра есть, – пожаловалась Оля.

– Женя? – удивился Рома.

– Ну да, ты что еще не понял? – Оля вскинула брови. – Ой, Ромка, ну ты дурак, она же на тебя запала, ты чего? Даже вон поцеловала в первый же день!

– Она на меня что? – брови Ромы по примеру сестры взлетели вверх, – влюбилась что ли?

– Ну да, ты не знал? – смутилась Оля, чувствуя в голосе брата что-то неправильное.

Рома на секунду замер, а затем рассмеялся каким-то незнакомым, противно скрипучим смехом, совсем не тем, что знала Оля. Он пытался себя сдерживать, но в этот момент на сцене очень удачно, два мальчика из группы танцующих ребят столкнулись друг с другом и повалились на сцену, общий смех воспитанников перекрыл смех Ромы и тот, воспользовавшись моментом, захохотал в голос.

– Это по твоему смешно? – рассердилась Оля, которой было обидно за подругу.

– Еще как, – все еще посмеиваясь ответил Рома, – давненько я такого не слышал.

– И не зря, – нахмурилась Оля, – мудак ты все-таки.

Она решила вернуться на прежнее место, но когда развернулась, наткнулась на десять пар детских глаз, неотрывно смотрящих на нее.

– А это группа моих ребятишек, с которыми мы и выступим, – пояснил Рома с интересом наблюдая за сестрой.

– Деревня проклятых какая-то, – вспомнила Оля старый фильм, – жуткие они у тебя.

– В самый раз, – улыбнулся Рома, – да, мои хорошие?

Дети не переставая смотреть на Олю одновременно кивнули. Она перевела испуганный взгляд на Рому, затем вновь на детей, и обратно на Рому. Тот тихонько засмеялся своим обычным смехом:

– Расслабься, сестренка, – погладил он ее по плечу, – у нас номер на синхронности построен, вот они и ходят теперь так, в образе.

Ничего не ответив Оля вернулась на свое прежнее место, тихо ругаясь себе под нос, представляя в каком месте она видела эту синхронность и куда Рома может пойти в своем образе. Она сделала вид, что сосредоточена на сцене, но все мысли были о брате. Незаметно поглядывая на него, сейчас она не видела ничего необычного. Он мечтательно заулыбался, наблюдая за выступлением мальчика, который пропел:

Наш ковер – цветочная поляна,

Наши стены – сосны-великаны.

Наша крыша – небо голубое…

– Что же с тобой происходит, – прошептала Оля. Будто услышав эти слова, Рома повернулся в ее сторону и, улыбнувшись, помахал ей рукой.

Мальчика на сцене сменил другой, на этот раз декламировавший стихи, а после пришла очередь Ромы. Он молча взошел на сцену, повел рукой по воздуху и дети, что ранее стояли рядом с ним, разбившись на три группы, разошлись перед сценой. Четверо, двое из которых были с уже знакомыми Оле рыжими шевелюрами, поднялись к Роме и встали вокруг него, еще трое встали перед сценой, оставшаяся троица рассредоточилась за последним зрительным рядом. Рома замер на несколько мгновений и начал плавно двигаться, повел руками в одну строну, в другую, развел и свел обратно. К его движениям подключилась четверка, стоявшая по кругу. Шаг вперед, назад, подняли руки вверх, покружились, опустили руки и изобразили поклон.

Оля все ждала когда зазвучит музыка, но Рома продолжал свой танец в полной тишине. Она вдруг осознала, что вокруг слишком тихо, даже помост под ногами танцующих детей не издавал ни скрипа. Зрители и малые, и взрослые наблюдали за происходящим почти не шевелясь. Что-то в разворачивающемся на сцене действе завораживало и пленило всех вокруг.

Четверка продолжала кружиться вокруг Ромы, сходилась к нему вплотную и расходилась обратно, резко меняла направление, и все это в абсолютной тишине, под размеренные движения рук. Словно по незримой команде к этому танцу подключилась тройка перед сценой, они синхронно двигались из стороны в сторону, кружились, делали пассы руками. Оля ожидала что к танцу подключится оставшаяся тройка, но к ее удивлению следующим кто влился в этот гипнотический танец стал парень из третьего ряда. Вот он сидит вместе со всеми наблюдая, а вот уже с идеальной точностью повторяет движения остальных. Затем к ним присоединилась девушка из последнего ряда, еще одна из первого, мальчик с краю и еще один, стоявший рядом. Сказать, что Оля была удивлена, значит ничего не сказать, ведь она была уверенна, что последняя пара никак не могла участвовать в репетициях, она часто видела их на протяжении последних нескольких дней и знала, что у них не было на это времени. И все же вот они, кружатся вместе с остальными без единой заминки или ошибки. Последняя тройка присоединилась когда к танцу подключились еще двое ребят и девушка. Как только это произошло, все танцующие не на сцене в едином порыве преодолели расстояние до нее, одновременно с этим четверка, что кружила вокруг Ромы, разошлась в стороны ровно настолько, чтобы новоприбывшие заняли между ними свое место, сохранив ровное расстояние между всеми участниками. Они вместе закружились идеальным хороводом вокруг Ромы, а он, стоя в центре, дирижировал этим завораживающим танцем.

Вокруг стояла абсолютная тишина, не было ни звука бегающих по сцене детей, ни разговоров из зрительного зала, казалось, даже деревья перестали шуметь, все присутствующие, включая Олю неотрывно наблюдали за хороводом. Тем временем темп его нарастал, движения детей становились быстрее, резче, на лице Ромы появилась испарина, он выглядел напряженным, губы сжались в тонкую линию, но все это не нарушало плавности его движений. Дети будто безумные носились вокруг него, резко меняя направление, делая пассы руками и ногами, подпрыгивая и приседая, кружились вокруг себя и в паре с рядом стоящими. И все это абсолютно синхронно, словно шестеренки в швейцарских часах, точно и безупречно. Так, как люди танцевать не могут, уж точно не дети, у которых была всего неделя на подготовку. Но на это никто не обращал внимания, все замерли, потеряв себя в этом калейдоскопе движений.

Медленно опустив руки, Рома повел взглядом, наблюдая за беснующимся вокруг него хороводом, глубоко вдохнул, закрыв глаза, и улыбнулся. Затем резко вытянул правую руку в сторону, сжал ладонь в поднятый вверх кулак. Словно марионетки, которым перерезали веревки, дети рухнули на сцену и остались лежать, приходя в себя. В себя приходили и зрители, постепенно сбрасывая оцепенение. Вот на сцене зашевелился один, второй участник, за ними и другие. Приходя в себя они поднимались и подходили к Роме, вставая за ним. Они улыбались и переглядывались, будто только что не совершили невозможное. Со стороны зрителей раздались скромные единичные хлопки, затем волной прибоя они обрушились на Рому с его группой оглушительными аплодисментами. И только Оля продолжала стоять без движения. Она смотрела на брата и вновь видела в его глазах тьму.

А еще она видела уже знакомую ей парочку, имена которых она так и не удосужилась запомнить. Они стояли по обе стороны от Ромы, вцепившись в его руки так, что костяшки пальцев побелели, и улыбались, широко, неестественно, одними губами.

Оля подумала, что, как бы странно это все не выглядело, но Рома начал меняться после того, как эта парочка прибилась к его группе. Стал меньше с ней общаться, на Женю не обращает внимания, хотя дома только и плакался об отсутствующей личной жизни. Все свободное время начал проводить с детьми. Людям из администрации это, конечно, нравилось. Надо же, молодой человек проявляет такой энтузиазм в воспитании подрастающего поколения! Вот только она знала, что он совсем не фанат воспитания. Но может ли быть так, что они оказывают на него какое-то влияние? Бред же. Оля перевела взгляд на брата и заметила, что тот побледнел и спустившись со сцены, сел на ближайшую лавку, потирая лицо руками. Ему явно было тяжело.

– Что же вы с ним делаете, – прошептала она.

Хоровод, с его оглушительным успехом, стал завершением всего концерта. Завершающее слово директрисы на его фоне показалось скупым, а она сама несколько сконфуженной. Группа ребят быстро перенесла лавки обратно на склад, освободив площадь под вечерние танцы, но до ужина оставалось еще полтора часа свободного времени. Оля решила не тратить это время зря. Подозревать двух детей в том, что брат резко изменился казалось ей неправильным, но в то же время она помнила его ледяной взгляд. Сомневаясь во всем, в том числе и в себе, она нашла брата, собираясь отнять его у детей хотя бы до ужина.

Она нашла его на поляне с костром. Он сидел спиной к лагерю, вместе со злополучной рыжей парочкой.

– Ром, – позвала Оля. Он обернулся, но не ответил. – Пойдем со мной.

– Куда? – тихо спросил он, хотя по виду казалось, что ему уже лучше.

– Пошли, говорю, дело есть, – покосилась она на рыжих.

Рома поднялся и пошел в ее сторону. Оля даже не удивилась, что парочка тут же направилась следом, а потому быстро добавила:

– Без вас двоих, вы идите поиграйте где-нибудь.

Рома с сомнением посмотрел на нее и уже чуть громче проговорил:

– Что за дело-то? Может они не помешают?

– Да не денутся они никуда, – не выдержала Оля, она резко подошла к брату, схватила его за руку и потянула за собой, – не ты ли не так давно ныл, что без девушки ходишь, у тебя есть шанс. Жене нужна помощь в столовой, так что давай, двигай.

– Ему не нужен никто кроме нас, – раздалась за спиной пара голосов. Оля замерла, на секунду почувствовав страх, но затем разозлившись и на себя, и на малолеток, пусть даже и таких жутких, что лезут не в свое дело, она развернулась и повысив голос ответила, – вас забыли спросить, сказала же, идите поиграйте где-нибудь.

Одного взгляда хватило, чтобы понять, что дети недовольны, в их глазах плескалась та же тьма, которую Оля видела раньше в глазах брата. Вот только сейчас его глаза выражали… благодарность? Поняв, что все делает правильно, он с удвоенной силой зашагала в сторону столовой, уводя Рому от странной парочки.

– Мне кажется, они на тебя плохо влияют, – выдала она, когда они отошли достаточно далеко.

– Они? Они же дети, они не могут на меня влиять, – возразил Рома.

– Да они же с тобой не расстаются, вцепились как клещи, – Оля замедлила шаг, – ты даже со мной перестал толком разговаривать. И видел бы ты себя после своего выступления. Как лимон выжатый, а ведь на месте все время стоял. Может они вампиры какие-нибудь, энергетические?

– Тебе понравился наш маленький хоровод? – будто пропустил все остальное мимо ушей, спросил Рома.

– Эм, – замешкалась Оля, – да, наверное. Он был каким-то жутким и красивым одновременно. Когда вы успели так натренироваться?

– Да, – протянул брат вновь пропустив вопрос мимо ушей, – жаль ты не можешь в полной мере им насладиться.

Оля хотела было возмутиться, но тут они подошли к столовой, а на встречу как раз вышла Женя.

– Привет, – поздоровалась она.

– Привет-привет, вот, помощника привела, ты говорила, что нужен, – быстро проговорила Оля, – забирай и пользуйся, только не сломай. И детей к нему не подпускай.

Выдав инструкции Оля быстро развернулась и пошла прочь, удовлетворившись ошарашенным взглядом подруги. Сегодня у нее еще много работы, а завтра нужно будет найти вожатых этой рыжей парочки и потребовать, чтобы они лучше следили за своими подопечными и не скидывали их на чужие плечи.

Вечер, к слову выдался замечательный. Дети веселились, особо не хулиганили. Самые маленькие спать ушли самостоятельно, а с остальными особых проблем не возникало, так что вожатые помоложе тоже могли повеселиться на дискотеке. К своему удовлетворению, Оля заметила что Рома весь вечер был в компании Жени. Правда, ему постоянно приходилось отвлекаться на поздравления с получившимся впечатляющим выступлением, но, кажется, ему это даже нравилось. Оля не удивилась, что Женя вернулась далеко за полночь, разбудив ее скрипнувшими половицами. Пожелав ей спокойной ночи, Оля снова уснула.

Второй раз за ночь Оля проснулась незадолго до наступления утра. В комнате еще было темно. Она обвела взглядом комнату, отметила тихое дыхание Жени, спящей на своей кровати и повернулась в сторону окна. Ближе к углу рамы что-то мелькнуло. Было бы чуть светлее, Оля могла бы поклясться, что это нечто было рыжего цвета, но в темноте еще сомневалась. Поднявшись с кровати она выглянула в окно, но никого не увидела. Подумав, что история с рыжеволосыми братом и сестрой влияет на нее слишком сильно, что не хорошо, Оля вернулась в кровать и, поворочавшись несколько минут, уснула в третий раз.

Утром же ее ждал сюрприз. Ни Жени, ни ее вещей в комнате не было. Не понимая как такое может быть, Оля отправилась искать начальника смены, чтобы выяснить, что произошло и куда делась подруга, которая и на телефон перестала отвечать. К тому же странным казалось не столько само исчезновение, сколько то, что она его проспала. Должна же она была услышать как Женя собирается. Но не услышала.

Лидия Ивановна ей не помогла, а только добавила больше неясностей. Оказалось, что рано утром, ее разбудил звонок от Жени, которая сообщила, что ей срочно нужно покинуть лагерь. Что-либо пояснять она отказалась, как отказалась и от расчета. На чем она уехала тоже непонятно, автобус ходил раз в день, и отъезжал в обед, а такси сюда вызвать было проблематично. Ну не пешком же она ушла? Однако же по всему выходило, что в лагере ее нет.

Единственным, кто мог хоть что-то прояснить по этому поводу мог быть Рома, ведь это с ним Женя провела весь вечер. Брата Оля нашла в столовой, когда начался завтрак. Рассадив свою группу она поспешила к нему.

– Что у вас вчера произошло? – решила не тянуть Оля и начала с атаки.

– Да вроде ничего, а что? – вполне натурально удивился Рома.

– Женя, оказывается, под утро уехала, – внимательно следя за реакцией брата, сообщила Оля, – никому ничего не объяснила, на ровном месте так люди не поступают. Вы поругались?

– Нет, не ругались. Слушай, позвони ей, да узнай, чего ты от меня хочешь? – раздраженно предложил Рома.

– Она не отвечает, – Оля потупила взгляд, а затем, заметив странность, поинтересовалась, – а где твоя рыжая парочка?

– Костя с Юлей? Приболели с утра, разрешил им остаться в жилблоке, – тихо ответил Рома.

– Приболели? Значит нужно в санчасть отвести, а не в жилблоке оставлять, – заворчала Оля.

– Да, я знаю, но они так туда не хотели, вот я и подумал, отлежаться до обеда – хорошо, а лучше не станет, так и поведу к Афанасичу, пусть лечит. Не говори никому, хорошо? – попросил брат.

– Хорошо, – подозрительно глянула на него Оля, припоминая мелькнувшую ночью в окне тень, – вы сегодня на речку?

– Ага, сейчас выходим, – подтвердил Рома.

– Ладно, до обеда тогда, – попрощалась Оля, уже зная, куда она направится после завтрака.

Дождавшись окончания завтрака, Оля предупредила, что отлучится ненадолго. Проследив взглядом за удаляющимся в сторону речки братом, она направилась в сторону жилблока. Вот только дойти у нее не получилось, по дороге ее встретила Мария Федоровна – директриса лагеря. Она хотела узнать подробности отъезда Жени, и очень удивилась узнав, что Оле они не известны. Стоило им разойтись, как пробегавший мимо пацан споткнулся, разодрал себе все коленки и правое предплечье вдобавок. Не успевшая далеко уйти Мария Федоровна тут же поручила Оле заботу о нем. Пришлось вести его в медблок к Егору Афанасьевичу, и там еще больше получаса крутиться вокруг слишком уж впечатлительного ребенка, который все никак не мог успокоиться. В итоге дойти до жилблока Оле удалось только через час после завтрака.

Стараясь особо не шуметь Оля прошла по коридору до стенда со списком проживающих и распределением по комнатам. В их смене было несколько девочек с именем Юля, а вот Костя был только один и, если верить списку, проживал он в комнате номер 8, место 3. Туда Оля и направилась. Ей бы очень хотелось ошибиться, но войдя в нужную дверь она совершенно не удивилась, никого не обнаружив в комнате. Кровать, с наклеенной на спинке цифрой 3, стояла пустой и идеально заправленной, как будто там вообще никто не ночевал. Открыв тумбочку, стоящую рядом, Оля обнаружила, что внутри такой же порядок, вещи аккуратно сложены, ничего лишнего, совсем не похоже на то, что здесь живет мальчишка.

– Все чудесатее и чудесатее, – вспомнила Оля фразу из книжки, что когда-то читала и направилась к выходу, пора было уже заняться собственными подопечными. Но стоило ей открыть дверь, как две пары глаз настороженно уставились на нее. Показывать свое замешательство и, чего тут скрывать, легкий страх, перед этой рыжей парочкой Оля не собиралась, поэтому сразу же пошла в атаку:

– Вот вы где! – воскликнула она, – А я вас везде ищу, Рома сказал вам двоим нездоровится и попросил проведать, а вас нет на местах, где были?

Костя повернул голову к Юле, та наклонилась к нему и что-то прошептала на ухо. Он вернул взгляд на Олю и сказал:

– Нам уже лучше, Рома у воды?

– Ваш вожатый не Рома, – проигнорировала вопрос Оля, – а Евгений Степанович, найдите его, он скажет, чем вам будет полезно заняться.

Сказала, а сама подумала о том, что если Рома не их вожатый, то почему он им дает разрешение оставаться в жилблоке, а не их непосредственный воспитатель. Решив, что будет неплохо подключить к этому и Женю, она все-таки вышла из комнаты, закрыв за собой дверь и уверенно заявила:

– Идемте, я отведу вас к нему.

Они ничего не ответили, но послушно двинулись вслед за ней. Долго искать Женю не пришлось, он стоял неподалеку от жилблока и уже отчитывал какого-то паренька за его поведение.

– Жень, привет, – поздоровалась Оля, – вот твоя парочка, в жилблоке ошивалась. Ты знаешь, что им нездоровилось перед завтраком?

– Привет, нет, – посмотрев на детей, ответил парень, – почему мне не сообщили?

– А вот это очень хороший вопрос, – не дала им ответить Оля и с напором добавила, – они почему-то Роме сообщили, а не тебе. Ты уж проведи с ними беседу, и следи за своими получше.

– Да? – глаза Жени нехорошо блеснули, – тогда заодно и с Ромой наверное стоит поговорить, и с директрисой тоже, о том, что один вожатый скрывает от другого важные сведения о подопечных, а еще одна его покрывает.

– Поговори, Женечка, обязательно поговори, – не растерялась Оля, развернулась и направилась к своей группе, на ходу думая, что лучше уж так, чем эта странная парочка продолжит ошиваться вокруг ее брата.

Днем ее мысли постоянно возвращались к Роме. Судя по тому, что ни ее ни его не вызвали в администрацию, Женя все же не сообщил о произошедшем. Но смог ли он переключить внимание этих странных деток на себя, все еще было под вопросом. А проверить это было проблематично, отлучаться она больше не могла, а Рома был на речке. На обеде ни Жени, ни рыжей парочки не было, но Олю это не особо волновало. Главное, что она отметила, их не было рядом с братом, а остальное неважно.

На ужине в столовую вошла Мария Федоровна, она выглядела сильно взволнованной. Теребя пуговицу на пиджаке она сообщила, что вечерние мероприятия отменяются, всем детям надлежит пройти в жилые корпуса и оставаться там до утра, а всех сотрудников попросила вернуться в столовую сразу, как только они проводят детей. Было очевидно, что произошло что-то экстраординарное, поэтому вожатые справились с задачей быстро и вернулись в столовую, ожидая подробностей.

– Мои дорогие, – начала директриса, – мне очень трудно вам это сообщать, но только что в лесу был найден наш Женечка Никифоров. Боюсь, что он погиб.

Последние слова она произнесла едва справляясь с подступающими слезами. До Оли не сразу дошел смысл сказанного, но постепенно понимание произошедшего пришло, и ей вдруг стало страшно. Понимая, что этот вопрос будет совсем не уместен и делать этого не стоит, но она все же спросила:

– Я его утром видела с двумя детьми, и их не было сегодня ни на обеде, ни на ужине, с ними все в порядке?

– Ты помнишь с кем именно ты его видела? – задала вопрос Мария Федоровна. Но Оля не успела ответить, за спиной раздался голос брата:

– С ними все в порядке, они уже в жилблоке, я только что проверил.

Директриса посмотрела на Олю неодобрительно, давая понять, что вопрос совершенно неуместный, а затем, уже с благодарностью во взгляде, кивнула Роме.

– Я хочу чтобы вы все оставшееся время до отбоя провели со своими подопечными в жилблоке. Сейчас приедут сотрудники полиции и я не хочу, чтобы дети их видели. Аккуратно попробуйте узнать, не видел ли кто-нибудь Женю сегодня. Если кто-то что-то видел, сообщите мне, их будут допрашивать. Что касается остальных, я постараюсь сделать так, чтобы их это происшествие не затронуло. Вопросы?

– Да, – подала голос одна из вожатых, – что с ним случилось?

– Я не знаю, – опустила голосу Мария Федоровна, – надеюсь полиция это установит.

– Нас будут допрашивать? – раздался еще один голос, на этот раз мужской.

– Полагаю, что да, – кивнула директриса, – но это мы узнаем только после приезда сотрудников. Все, идите к детям, остальное потом.

Все, находясь под впечатлением от таких тяжелых новостей, медленно поплелись к выходу тихо переговариваясь, когда Мария Федоровна, встрепенувшись, добавила:

– Нужно, чтобы кто-нибудь помог Ане с ее группой, раз уж она осталась сейчас одна.

– Не переживайте, – тут же раздался голос Ромы, – я ей помогу.

– Спасибо, Рома, были бы все вожатые такими как ты, лагерь бы процветал, – грустно заметила директриса и махнула рукой, отпуская всех.

Оля не торопилась к своей группе, сейчас она хотела задать брату всего один вопрос и получить на него спасительный ответ. Она догнала его, взяла под руку и мягко подтолкнула, уводя в сторону.

– Ты чего? – удивился он, – ты же слышала, нам к детям нужно.

– Они в комнатах, ничего с ними еще пару минут не произойдет, – отмахнулась она, – ты мне вот что лучше скажи, ты про смерть Жени что-нибудь знаешь?

Рома резко остановился и посмотрел ей в глаза. Оля не могла прочитать его взгляд. Ей хотелось видеть там что-нибудь вроде удивления или возмущения за подобный вопрос или даже злость, боялась увидеть страх или ту самую тьму, что вчера промелькнула в его взгляде и так ее напугала, но видела лишь легкую заинтересованность. Она так сосредоточилась, что когда Рома заговорил, его ровный спокойный голос заставил ее вздрогнуть.

– Я весь день был со своей группой и не видел его после завтрака. К чему вопрос? – спросил он слегка наклонив голову.

– Даже не знаю как тебе сказать. Я бы сама точно не поверила, но… Я тебе уже говорила, что твои рыжеволосые Костя и Юля мне не нравятся, я их сегодня приструнила и дала Жене понять, чтобы он их держал под контролем в своей группе, а теперь он… – ее голос задрожал, – неужели он умер из-за меня?

– Так, стоп, Оль, ты чего себе напридумывала? Две малолетки убили взрослого парня, потому что им не давали быть с другим вожатым? Это обычные дети. У них свои проблемы и потому они кажутся другим странными. Я просто помогаю им научится общаться, расслабляться в обществе сверстников. И я рад, что они мне доверились и позволили им помочь. Может и тебе стоит порадоваться за них?

Его речь, произнесенная хоть и тихо, но эмоционально, пошатнула ее уверенность. Действительно, как ей только в голову могло прийти, заподозрить детей бог знает в чем, да еще и додумалась брату об этом рассказать! Наверняка просто произошел несчастный случай, и полиция во всем разберется.

– Прости, не знаю, что на меня нашло, – Оля закусила губы потупив взгляд.

– Зато я знаю, – серьезно ответил брат.

– Да? – удивилась она.

– Да. – кивнул он, и добавил, расплываясь в ехидной улыбке, – ты меня ревнуешь!

– Пфф, было бы кого ревновать, – Оля вернула себе самообладание и, отточенным за долгие годы движением, ущипнула брата за бок, – три раза пропадешь, даже бровью не поведу.

Рома потер пострадавший бок и засмеялся. Засмеялся так, как смеялся всегда. Оле стало легче, она подумала, что завтра нужно будет заглянуть к нему вечером, посидеть, обменяться впечатлениями о лагере. Поняла, что соскучилась по разговорам с братом. Смеясь и перешучиваясь они вернулись к жилблоку и разошлись к своим подопечным.

Полиция не побеспокоила ни взрослых, ни тем более детей. Утром им сообщили, что по всей видимости у Жени произошел сердечный приступ. Редкость для его возраста, но все же случается. Что он делал в лесу осталось загадкой, следов кого-либо еще в лесу не обнаружили. Возможно, случись приступ в лагере, где его кто-нибудь да увидел бы, парень остался бы жив, но судьба распорядилась иначе. Почтив за завтраком память о нем минутой молчания, лагерь зажил своей жизнью.

Оля заметила, что Костя с Юлей снова не отходят от Ромы, но не смотря на то, что все еще считала их странными, решила послушать брата и не вмешиваться. Тем более, что днем они в основном пересекались только в столовой.

День прошел в работе, а вечером Оля, как и запланировала вчера, направилась в комнату к брату, позвать его прогуляться. Роме, можно сказать, повезло, ему досталась крохотная, но все же отдельная комнатка в конце коридора. Оля постучала и хотела было уже войти, но дверь не поддалась. На стук никто не отреагировал. Решив, подождать его у входа, она вышла на улицу в летние сумерки. Проходя вдоль здания Оля заглянула за угол и заметила три фигуры скользящие по кромке леса. И две из них ей были хорошо знакомы, даже в сумерках она разглядела рыжие волосы. Фигуры прошли еще немного и скрылись, свернув в лес.

Оля побежала раньше, чем осознала, что именно увидела. А когда поняла, побежала еще быстрее. Все подозрения, которые она старательно пыталась объяснить, обострились и приумножились. Зачем они ведут другого ребенка в лес? Они же у нас такие необщительные, ругала она брата. Обычные дети, чтоб их! Они что-то сделали с Женей, а теперь хотят повторить это с беззащитным ребенком! Но она этого не допустит! Позвать бы еще кого-нибудь на помощь, но страх, что если она сейчас побежит искать подмогу, то найти их в лесу будет уже невозможно, не дал ей даже замедлиться. Как не дал возникнуть и другой мысли: если они что-то сделали с Женей, взрослым и в общем-то крепким парнем, то как она сможет им помещать?

Она забежала под кроны деревьев и в сгущающейся тьме побежала по еле заметной тропе. Они не могли далеко уйти, мелькала в голове мысль. Но впереди никого не было. Оля пробежала еще немного и остановилась, пытаясь успокоить дыхание, чтобы прислушаться к уже почти ночному лесу. Тишина. Она сделала несколько шагов вперед и уловила впереди едва слышный детский голос:

– Тут страшно, пойдем обратно!

– Уже почти пришли. Ты же хочешь познакомиться с новым другом?

– Хочу.

Оля рванула на звук, но вновь никого не нашла. Кричать и звать детей она не видела смысла, они все равно не ответят, а только испугаются и затаятся. Нет, нужно найти их тихо, чтобы понять, что они задумали. Она остановилась прислушиваясь, но на этот раз лес отвечал только тишиной. Привыкшие в темноте глаза, различали ближайшие стволы деревьев, кусты, тропинку под ногами, но дальше все поглощала тьма. Оля огляделась вокруг и, как ей показалось, заметила слабый отсвет за деревьями чуть дальше.

Аккуратно ступая, стараясь не шуметь, она пошла в ту сторону где увидела признаки света, вглядываясь в темноту. По мере приближения света становилось больше, хотя Оля не понимала откуда он исходит. Повезло, под ноги не попалось ни одной веточки, которая могла бы сообщить о ее приближении.

Вот деревья перед ней расступились и она вышла на край небольшой полянки. В ее центре стояли три фигуры, рыжие по краям и мальчик, лет десяти между ними. Они все стояли спиной к ней, и Оля не могла понять на что они смотрят. А когда подошла чуть ближе и уже собиралась спросить, что они здесь делают, вдруг заметила как перед мальчишкой вдруг выросла новая фигура, как будто кто-то поднялся перед ним с колен.

Раздался до боли знакомый голос:

– Дошла, наконец-то.

– Рома? Ты что тут делаешь? – Оля не могла поверить, что встретила его здесь.

– Живу, – просто ответил он, – я здесь живу, это мой дом.

– Понятно, – протянула Оля и, кивнув на детей, спросила, – а этих зачем сюда привел?

Она уже поняла, что происходит нечто неправильное, и сейчас старалась сообразить, что делать дальше. Кто-то из них, а может и все вместе, явно не в себе. А значит нужно потянуть разговор, постараться понять, что происходит, и вернуться в лагерь.

– Ну а как же их было сюда не привести? – тем временем продолжил Рома, – в этих душных тесных клетках, что вы зовете домом, питаться крайне неудобно.

– Питаться? – зацепилась Оля за страшное слово. А может оно зацепилось за нее, раздаваясь эхом в сознании, провоцируя страх, что волнами уже ходил по ее телу.

– Детские души, такие вкусные, – причмокнул Рома, – но сегодня и твоя сойдет, оставлю мальца на другой раз.

– Ром, ты чего, – непослушными губами проговорила Оля, – это же я, твоя сестра!

– Ну нет, у меня есть только братья, – ответил он. Его рот расплылся в широкой улыбке, даже, пожалуй, слишком широкой, такой, которой не может быть у человека.

Последняя мысль пощечиной отрезвила разум, и Оля сорвалась с места, ища спасения в густых зарослях кустов. Она знала в какую сторону бежать, вот только найти злополучную тропинку не получалось. Сзади послышался Ромин голос, он звал ее и обещал вывести из леса, но она не верила. Пробираясь сквозь кусты, царапая кожу ветками, уклоняясь от внезапно появляющихся на пути деревьев, она неслась через лес, но червяк сомнения, уже подтачивал ее изнутри, нашептывая мысли о том, что она никогда не выберется отсюда.

– Остановись, это не больно, – вдруг раздался откуда-то сбоку голос Жени, того самого, по которому сегодня утром проходила минута молчания.

– Даже приятно, – хихикнули с другой стороны голосом другой Жени, подруги, уехавшей пару дней назад.

– Не перечь брату, – строго приказали голосом отца, раздавшемся прямо у нее за плечом. От такого неожиданно близкого звука Оля вскрикнула, споткнулась, но удержалась, продолжая бег, что изрядно вымотал ее.

– Да остановись же ты, дрянная девчонка, – это уже голос мамы.

– Оля! Оля! – еще один голос, знакомый, но такой далекий, что не разобрать кто это кричит.

– Хватит! Хватит! Перестаньте! – сквозь слезы закричала Оля. Она попыталась вытереть глаза, но в этот момент нога предательски подкосилась, и она рухнула на землю, рыдая короткими всхлипами, одновременно пытаясь отдышаться после бега, нос заложило окончательно.

– Хватит, пожалуйста, – тихо продолжала она, но голоса вокруг, будто почувствовав ее отчаяние, только усилились, сливаясь в какофонию.

"Останься", "Стой", "Отдайся нам", "Оля!", "Тебе понравится", "Совсем не больно", "Вкуснятина", "Оля!", "Даже Рома не сопротивлялся"…