Элтэнно. Хранимая Звездой
Хозяин Острова
Вот она – его названная сестрёнка. Не настолько сильно изменившаяся внешне и внутренне за последнее время как он сам, но очень красивая. Отросшие красные волосы с развевающимися на ветру белоснежными кончиками. Бледное лицо в ярких веснушках. Одежды цвета багряного кленового листа по осени и тёмно-оранжевые глаза, на дне которых видна искорка жизни.
… Лисичка.
– Кар! – раздражающе закричал ворон и, перебирая лапками на насесте, отодвинулся от огненной девушки.
– Можно я поглажу твою птицу? – попросила она.
… Моя Лисичка.
– Не думаю, чтобы Друг был против.
Нежная рука с тонкими пальцами с одной ей присущей грацией потянулась к ворону, но Друг не пожелал ласки. Резким движением он ухватил клювом кожу девичьей ладони и отпустил. Просто предупреждение, но Лисичка вскрикнула и в испуге прижала руку к груди.
– Эта птица никого не любит кроме тебя! – пожаловалась она.
В этом моменте было очень много эмоций, но он испытал привычные сомнения. За годы, что он и Лисичка провели вместе, ему довелось сделать предположение, что искренности в ней нет. Что он всего-то смог хорошо её запрограммировать, раз она порой ведёт себя как живая. Ведь то, как она реагирует, так похоже на то, что он от неё ждёт.
Действительно ли она сохранила себя или же покорно следует его наставлениям?
Быть может, даже не стоило знать? Она ведь нравилась ему такой какая есть. Здесь и сейчас.
– Это не просто птица. Это Друг, – пальцы юноши с нежностью погладили ворона по жёстким чёрным крыльям.
Во всём мире он доверял лишь двум существам, и они сейчас находились возле него. Только им дозволено было знать его настоящего. Для остальных он Пророк. Холодный, непонятный, могущественный. Тот, чьим словам беспрекословно подчиняются все Владыки и всё жречество Поднебесья. Все вокруг считают, что он всеведущ. Для них он являет собой Судьбу и Время.
Пророк – материальный облик Сотворившего мир, это величие, запертое в человеке… В человеке, до сих пор не желающим отдавать своё тело.
Ворон – единственное тёмное пятно в комнате. А Лисичка – яркое. Вся остальная комната замка белая. Как и его одежды. И волосы. И душа.
Он закрыл глаза и вокруг него осталась одна тьма. Только тишина вокруг. Инга ощущала спокойствие мертвеца, она погружалась в вечный покой сама, как вдруг веки Пророка открылись.
Теперь он находился не в белой комнате, а где-то далеко за пределами замка.
– Пророк, ты должен прочитать заклинание. Только так можно усилить Грань и не допустить разрыв.
Глаза юного послушника были полны отчаяния. Чувства переполняли его и изливались наружу. Вокруг него царила неприятная аура беспокойства и волнения. Пророку хотелось оказаться как можно дальше от этого мальчишки, разрушающего привычную для него атмосферу… Но не получалось. Тот как-то поспевал за ним, хотя шагал он стремительно.
«Хотя бы замолчи», – подумал Пророк, но послушник умоляюще повторял одно и тоже.
– Почему книгу Тайны принёс ты, а не Верховный Жрец? – наконец созрел он для вопроса, но перепуганный мальчишка, казалось, не услышал его. Он твердил своё, и, подумав, Пророк безжалостно отбросил подозрение прочь.
– Ты должен, Пророк! Должен…
Должен. Какое это неприятное слово! Никто, и уже очень давно, не произносил его применительно к нему. Только он сам…
Постоянно.
Неужели из-за его желания быть обычным человеком сила настолько распылилась, что он пропустил такое жуткое вмешательство? Истинный Пророк ни за что бы не допустил разрыва, а, следовательно, и гибели мироздания. Предусмотреть трагедию, предупредить её – вот основная обязанность Пророка! Не довести ситуацию до борьбы, не допустить вероятность.
Ведомый собственными желаниями, он не исполнил основной долг. Оставалось лишь сделать всё, чтобы уменьшить силу последствий насколько возможно. Любой ценой.
«Ты должен», – мысленно произнёс он.
Высокий арочный мост между двумя небесными островами следовало перейти крайне быстро, иначе бы они не успели прибыть к месту истончения своевременно. Пророк впервые за очень много лет побежал и очень удивлся, что его тело не только способно на бег, но и легко выдерживает нагрузку… Можно было бы поступить иначе, конечно. Он мог замедлить ход времени и неторопливо пойти размеренным шагом. Ему полагалось поступить именно так, но он не был настоящим Пророком. Силы следовало поберечь, собрать для иного.
«Пожиратели мироздания не должны попасть в мой мир! Грань обязана остаться целой», – расставил он приоритеты.
Послушник запыхался и отстал. Пророк, чьё дыхание не сбилось, даже не обернулся. Он уже достиг конца моста, а потому удобнее ухватил небольшую пухлую книгу, что держал в своих руках, и посмотрел на неё. Обложка книги оказалась изрезана чем-то острым так, что буквы на ней стали почти не видны. Да и сама кожа оплётки была настолько стара, что хрустела под пальцами словно засохший лист дерева. Но важен был не внешний вид, а содержимое.
Пророк поспешно открыл книгу и вздохнул с облегчением. Хорошо, что древние слова оказались читаемы.
… Хотя вряд ли бы они понадобились. Да. Слова способны помочь направить силу в нужном течении, но только невежды считают, что для того же эффекта недостаточно сильного желания. Главное заключалось в том, чтобы достичь полной сосредоточенности и наконец-то суметь отбросить всё остальное как сорную шелуху.
– Я не допущу конца мира, – уверил послушника Пророк и уверенным шагом направился дальше к Храму. До его мраморных ступенек оставалось совсем немного.
Он давно не был здесь. Храм никогда не привлекал его внимания. Жрицы и жрецы и так не покидали Пророка надолго, их постоянное присутствие давно наскучило ему. Так для чего ему беспокоить их твердыню без дела?
Но вот обстоятельство возникло.
Не увидел. Не разглядел в поворотах Судьбы значимой линии.
Белоснежные колонны величественного здания посерели из-за многочисленных трещин. Ворота из сверкающей на солнце стали, гладкой как зеркало, оказались приоткрыты. Послушник не нагонял его. Перейдя мост, мальчик в изнеможении прислонился к столбику для привязи, но Пророка послушник больше не интересовал. Непроизвольно он сосредоточился на облике, что отразил металл. В его замке не было зеркал, и он толком не знал своего внешнего вида, а теперь вот ему довелось увидеть себя со стороны, и он не мог оторвать взгляда от своего отражения. Оно, несомненно, было искажено. Мир не был столь вытянут…
«Глупо искать верные пропорции. Мне нужно внутрь. Я должен исполнить свой долг!» – грозно напомнил себе Пророк.
Сознание Инги наблюдало за тем, как край белоснежного одеяния проскользнул через порог, и взгляд мужчины осмотрел пространство. Увиденное потрясло его.
– Саэтар! – не смог сдержать восклицания Пророк, так как легко узнал мужчину, сменившего свою светлую мантию на чёрную, как ночь.
Верховный Жрец был стар. Игры с великими, столь далёкими от его природных возможностей силами, пожрали его крепкую телесную оболочку. Вместо привычного взгляду зрелого мужчины Пророк увидел дряхлого старика с иссохшей, болезненно жёлтой кожей. Чёрное одеяние, в которое было закутано его тело, развевалось.
Это было плохо.
Сквозняка в Храме не могло возникнуть, а, значит, причиной поднявшегося ветра являлись побочные действия первого этапа свершившегося чудовищного заклинания. Верховный Жрец начал задуманное с уже неверно взятой ноты, и ошибка привела бы к наихудшим последствиям.
Судьба и Время, словно насмехаясь над горе-Пророком, наконец-то приоткрыли завесу будущего, даровали ему крохотный кусочек знания. Теперь он знал, что Саэтар изменит мир, но далеко не так как предполагает. Его действия не просто истончили Грань. Они позволили бы пожирателям сущего поглотить всё вокруг так же легко, как огромная рыба проглатывает насекомое, увязнувшее в воде.
– Лживый Пророк! Не будь этот мир раз и навсегда изменён в считанные минуты, то ты бы навеки вошёл в историю как предатель из предателей, – гневно прокричал в его сторону Саэтар и, безумно захохотав, раскрыл свою собственную книгу. Он намеревался провести заключительный этап тёмного ритуала.
– Постой, – вытянув руку вперёд, мягко попросил он.
Саэтар был Верховным Жрецом на протяжении почти всей его жизни, и молодой мужчина обоснованно считал, что хорошо его знает. Быть может, у него всё же выйдет объясниться с ним? Вдруг получится обойтись без сражений?
– Ты зол на меня, – продолжил говорить Пророк, – так почему не сказал ранее? Какие есть у тебя причины сомневаться во мне?
– Причины? – ехидно произнёс старик и вновь мерзко расхохотался. – Все мои дети, Пророк, все трое моих детей стали прислужниками. Я пытался остановить процесс для старших. Много лет провёл в попытках возродить тех, кого я когда-то в них знал. Но бесполезно! Судьба, как я тогда считал, мерзко насмеялась надо мной. Когда знаки на моей младшей дочери стали однозначны, я в отчаянии рыдал, как ребёнок, целую ночь. Но наутро без тени сомнений велел жене отвести её в Храм. Я испытывал надежду, что хотя бы часть смирения моих детей перейдёт ко мне.
– Стезя человека предопределена Судьбой. Она со Временем раскрашивает каждого из нас в свои цвета.
– Да, это была Судьба, что моя младшая дочь стала твоей личной прислужницей, – в глазах Саэтара запылал гнев. – Из-за этого я видел её каждый день, и каждый раз при взгляде на неё душа моя болезненно сжималась. Но ты, тот, кто назван живым воплощением Судьбы и Времени, даже не догадывался об этом! И тогда я осознал – это я избран. Я избран исправить ошибку прошлого.
– Ошибку? Мне суждено избирать пути, дарующее благо всему саду, а не единственному цветку, – по-прежнему ровно сказал Пророк, хотя ощущал, как начали дрожать его колени. Тайна Саэтара стала для него откровением.
– Всё, что я могу сказать, тебе удалось достаточно хорошо сотворить из неё подобие человека. Но становление всегда было неизбежным, и она всегда отвечала на все мои вопросы о тебе с надлежащей покорностью.
Сердце, казалось, остановилось. С Лисичкой он всегда делился всем, но думал, что полностью защитил себя от возможных проблем. Без него она даже никогда не покидала его покоев. Входить в его комнаты, кроме него самого, мог только… Верховный Жрец.
– Ты, называемый воплощением Судьбы и Времени. Да. Ты! – Саэтар с обвинением указал на него пальцем. – Та самая Судьба, первым служителем которой ты должен являться, подсказала мне путь и рассмеялась тебе в лицо. В настоящем ничто не может вернуть мне моих детей, но я изменю прошлое! Уверен, когда ты не пройдёшь становление, когда Сотворивший мир обретёт иное воплощение, их Судьба тоже изменится!
– В тебе сейчас бьёт ключом великая сила, – спокойно произнёс Пророк. Он заставил себя забыть о сокрушительном ударе, нанесённым предательством Лисички, так как его собственные терзания не имели сейчас абсолютно никакого значения. Перед ним стояла иная цель – обязанность исполнить взятый на себя долг. – Но ты стал слишком неуравновешен, и потому не можешь полагаться на свои рассуждения. Желая изменить существующее, ты разрушаешь его до основания. Покинь пределы Храма и посмотри, раз молчанием отвечает твоё внутреннее око. Часть небесных островов уже упала в Великие воды. Поднебесье гибнет!
– Не смей сомневаться во мне, лживый мальчишка! – рассвирепевший старик раскрыл книгу, которую держал в руках, и начал напевать слова, значение которых молодой Пророк почти не понимал. Древний язык песни Сотворившего мир лишь частично воспринимался им.
Но это тоже не имело сейчас значения.
Пророк в абсолютном спокойствии и умиротворении сел на трясущийся от изливаемой в пространство силы пол и, прикрыв глаза, положив томик Тайн себе на колени. Ему не особенно нужны были древние книги для изменения хода событий. Справился бы сам. Время, конечно, не та материя, что легко пустила бы его в прошлое, но потому жизнь и продолжалась в настоящем. Судьба всегда подчинялась только что свершаемому. И поэтому он не стал перекрывать дорогу Саэтару. Этого не требовалось и для этого было слишком поздно. Он лишь перенаправлял поток в иное, нужное для сохранения равновесия этого мира русло.
Пророк – не просто живое воплощение Сотворившего мир. Он словно вентиль. Только он мог остановить сокрушающий поток воды.
Увы, в простоте заключалась и сложность. Поверни вентиль в одну сторону – и он перекроет струю, дабы ни капли не проникло на эту сторону. Но если ошибиться. Или повернуть в другую…
– Он сделал всё, как ты предрекал! Останови разрушения, жрец!
Полнейшая сосредоточенность вдруг прервалась из-за резкой и сильной боли в районе груди. Пророк распахнул глаза и увидел, как рука самого юного из Владык вытаскивает из его тела меч с навершием, украшенным сверкающими драгоценными камнями. Остальные восемь стояли неподалёку и с презрением смотрели на него своими холодными серыми глазами.
«Предательство свершилось до конца», – пришло понимание.
– И пусть реальный мир навеки поглотит фантазию! – произнёс Саэтар чужим голосом на древнем языке.
Пожалуй, Верховный жрец не понимал смысл сказанного. Сам Пророк тоже не воспринял бы его, но оно вдруг стало ясным для его угасающего сознания, как если бы предстоящая смерть вновь сблизила его разум с разумом Сотворившего. Но этого было мало. Теперь, полностью осознавая истинное предназначение ритуала и собственную беспросветную глупость, он мог только моргать и смотреть, как по белой тунике растекается алая, такая яркая алая кровь!
Верховному Жрецу удалось соединиться за Гранью с творцом, желающим вернуть своё могущество любой ценой. И теперь они действовали воедино. Их связка удалась. Демоны – незримые пожиратели вымышленного бытия вот-вот получили бы подходящий облик для набивания своей ненасытной утробы этим миром. А после они вскормили бы своими телами Сотворившего, вернули ему утраченную им силу.
Глубокая злость вдруг наполнила молодого мужчину так, словно вместе со смертельной раной к нему вернулось полноценное ощущение жизни.
Владыки не смотрели на него. Их полные надежды взгляды были обращены к Верховному жрецу, и это вызывало в нём такое отвращение, что вкупе со злостью оно пробудило в нём совершенно новые возможности. Ведь он ещё не умер, он по-прежнему оставался чрезвычайно могущественным существом!
… Как Пророк, он был наделён бессовестно огромной властью.
Покуда с ним происходили перемены, покуда его сотрясало от переизбытка эмоций, всё вокруг тоже менялось. Стены Храма медленно осыпались по крошечным кусочкам, и эти многочисленные обломки были красными по краям, как оно бывает у сожжённой бумаги. Из образовавшихся щелей возникли размытые силуэты. Владыки и всё же дошедший до Храма мальчишка-послушник замерли в испуге.
– Что это, жрец? – успел ещё выкрикнуть один из Владык, как вдруг силуэты, словно туманные змеи, окутали тела людей и мгновенно изменили их.
Не было больше Владык и мальчишки-послушника. Вместо них перед Пророком и Верховным жрецом стояли чудовища, по облику которых едва различались те, кем они ещё недавно были. И так было не только здесь в Храме.
Привычное менялось до неузнаваемости.
Порядок нарушился, стал хаосом.
Нити строения мира лопнули.
Пророк убрал ладонь с раны. Кровь потекла из тела в разы быстрее, но ни капли её не упало на пол. Вместо этого она багряными пузырьками взмыла в воздух – ещё один знак, насколько нарушились законы сущего.
«Миру суждено умереть», – с грустью подумал он, прежде оглушительно закричал. В его крике звучали нечеловеческая боль и отчаяние, так как он видел, знал, как может не дать Сотворившему мир осуществить его подлый замысел! Выход был только один – уничтожить всё самому.
И да, как же немыслимо больно было крушить всё то, что ему всем сердцем хотелось сберечь!
Смертельная рана не дала ему унести с собой больше, чем хотелось бы, но у пожирателей он смог отобрать очень многое. Поднебесье исчезло во тьме и пламени. Не было больше и Пророка. Не стало мальчика, юноши, мужчины, кем он был когда-то. Всё существующее перестало существовать для него, оно сжалось до одной единственной мысли. До одного короткого, самого последнего и отчаянного желания!
«Я буду жить!» – только эти три слова остались от него.
«Будешь», – как будто уверил его кто-то и протянул руку помощи.
Беспросветно чёрное небо вулканической планеты. Насколько видно, повсюду реки лавы, лишь изредка то здесь, то там возникают тёмные островки остывающей горной породы. Бесконечно алое пространство и его сознание, запертое среди этого огненного ужаса.
… Его сознание и её, вдруг оказавшееся вместе с ним.
Безмолвный созерцатель. Ни на что неспособный Пророк! Не своими глазами Инге дозволено было наблюдать за происходящим и воспринимать его, но именно так она постигала чужие невероятно тяжёлые мысли. А Пророк, не зная об её присутствии, молчаливо стоял и удивительным образом ощущал в себе смесь непоколебимого спокойствия и удушающего отчаяния. Он видел этот мир. И как бы видел себя в нём со стороны.
Реальность и грёзы несовместимы. Они не могли существовать друг без друга, но их первозданные материи слишком различны, чтобы при столкновении мягко соединиться. Как прожорливый демон не может иметь свой собственный облик в мире мечты, так и человек из фантазии никогда не станет живым существом в реальности.
Ставшая серо-бурой кожа создавала ассоциацию с горящей, лопающейся пузырьками фотографией. Искажённый рот не мог определиться с местоположением на лице, и он то растягивался, то уменьшался. Волосы обуглились, превратились в колючие конусообразные наросты. Даже глаза и те будто затянулись плотной нефтяной плёнкой! И при этом всё сморщенное тело выглядело двумерно.
Наверное, должно было быть больно, но реальность воспринималась урывками. Пророк ещё не существовал в настоящем мире окончательно, так как колебался. Его сил хватало, чтобы создать более совершенный облик и в будущем поддерживать его. Он бы не исчез, он мог стать настоящим полностью…
… Но можно было сделать кое-что другое.
Он ведь мог исполнить свой долг. Мог стать Столпом, мог создать Мир. Новую Фантазию.
Круг замкнулся.
– Теперь ты знаешь, – спокойно проговорил Хозяин Острова и повернул красивый синий цветок, что держал в своих руках, так, чтобы ему было видно сердцевину.
Инга молча уставилась на растение, а затем пристально посмотрела на мужчину. Его волосы немного потемнели. Или же так только казалось из-за пасмурного неба и изменившейся обстановки.
Озеро исчезло, как и всё остальное. Они теперь находились на Запретном Небесном Острове, а именно на вершине каменистого холма. Температура пришла в норму, но растительность так и осталась пожухлой. Ветер играл в золотистой листве деревьев, закрытые бутоны синих цветов, растущих здесь повсюду, источали нежный аромат. Хозяин Острова сидел на краю обрыва спиной к девушке и наблюдал, как робкие лучи восходящего солнца настойчиво пробиваются через облака.
– Да, теперь я знаю, – наконец, смогла произнести Инга хриплым голосом.
Она стояла настолько обескураженная, что не знала, что ещё можно сказать. Но выручил, как ни странно, страх. Ей было тяжело поверить, а потому она всё же осведомилась:
– Выходит, весь мой мир это твой вымысел?
– Да.
– Постой, а Остров? Зачем он возник?
– Это ожившая память о прошлом. Моё напоминание мне… Я исполняю свой долг, Лисичка, но, пойми, я всё ещё хочу быть живым, – Хозяин Острова бережно положил цветок с синими остроконечными лепестками подле себя, и ладони его легли на колени.
Спокойствие мужчины вызвало в ней жгучую волну возмущения.
– И, как итог, ты вновь не справишься! Из-за этого душевного разброда всё вокруг стоит на ребре, словно монета, и может рухнуть в любой миг! – с яростью прокричала она и даже сжала ладони в кулаки. Инга нисколько не задумалась над тем, имеет ли она право на такие слова.
– Жрицы и Владыки справляются, – даже не думая придавать своему голосу хоть какую-то интонацию, а телу иную позу, равнодушно ответил Хозяин Острова и тем окончательно вывел девушку из себя. Её буквально затрясло от гнева.
– О, какая великолепная охранная система!
– Я прекрасно знаю свои слабости, а потому контролирую себя. У меня получается разделять сосредоточенность. Отделяя часть сознания и сил, дабы позволить кусочку себя стать настоящим, я сделал всё, чтобы это было ненадолго. И не так, как мне хотелось бы.
Он, словно нисколько не понимая причины возмущения, смотрел на неё с детской наивностью.
– Да как ты можешь не думать о миллионах живых существ?
– Если бы я перестал о вас думать, вы бы просто-напросто исчезли, – удивился её замечанию Хозяин Острова, но Ингу уже было не остановить.
– О да, совсем забыла – для тебя мы всего лишь твой сон! Некие мимолётные воспоминания и фантазия, – она подковырнула ногой камушек и со всей силы пнула его, прежде чем с гневом произнесла. – У меня только один вопрос… Как мне-то теперь со всем этим знанием жить?
– Тебе очень просто всё это забыть. Люди часто забывают сновидения, считая их незначительной частью своего бытия. И ты не исключение… Хотя, порой, нет вещей важнее чем чей-либо сон. Действительно нет.
– Но я-то знаю, что это не сон!
– Разве?
Он с грустью посмотрел ей в глаза.
День девятый. Половина седьмого утра
– Забыть! Как же, – со злостью проворчала Инга, когда включила свет и посмотрела на часы.
Вот бы по возвращении домой уметь просыпаться так рано, как на этом курорте. И ведь вновь в кроватку не хочется. Выспалась, понимаешь ли!
Однако, в чём-то Хозяин Острова оказался прав. Окружающий мир легко превращал ночные видения в домыслы. То, что ещё минуту назад казалось невероятно важным, молниеносно превратилось в глупую страшилку, если чем-то и заслуживающую внимания, так только тем, что сюжет в ней оставался последовательным на протяжении нескольких ночей.
«И всё же стоит поговорить с Арьненом. Пусть, в случае чего, посчитает меня сумасшедшей, но мне так будет легче», – подумала Инга и после пятнадцатиминутного валяния в постели, полного сомнений в том, как лучше поступить, направилась в ванную.
При этом метания покинули её. Инга размыслила – мало ли странных туристов повидал на своём веку старый хозяин гостиницы? На крайний случай, у неё вот даже соответствующее объяснение для всех этих мистических вопросов имеется. Про больную на всю голову особу в своём отчёте Остор настрочил немало! Всегда можно даже справку в больнице взять.
Вода смыла подчистую все ночные тревоги и волнения. Куда больше Ингу начал беспокоить вопрос как лучше попрощаться с Риевиром. Ей казалось, что их «роман» требует страстного поцелуя на прощание, но вот беда! Инга не была уверена, что этот поцелуй не пошатнёт её решимость уехать. Так что она позволила себе немного пофантазировать, а затем определилась с тем, что Риевира она на прощание просто крепко обнимет. Постарается запомнить запах и тепло его тела…
Случайную мысль, что подобное чем-то напоминает неразрешимый конфликт Хозяина Острова, прервал стук в дверь. Инга повернула вентиль, выключая воду, и прислушалась. Столь ранних гостей она никак не ожидала, но стук повторился.
– Сейчас, я в душе! – выкрикнула девушка и поспешно вылезла из ванны на коврик.
Пожалуй, гостем мог быть только Риевир. Кому ещё могла она понадобиться в такое раннее время?
Девичье сердце стремительно забилось.
«Риевир всё-таки решил прийти пораньше и наверняка придумал что-то захватывающее! Быть может, мы пойдёмся вдоль берега океана, где не будет никаких туристов. А там я… дам волю чувствам?» – возникла в голове пугливая мысль.
Полная надежд и страхов Инга обернула голову махровым полотенцем и, накинув халат да глянув попутно в зеркало, вышла в прихожую. Кто-то по ту сторону двери нетерпеливо шагал взад‑вперёд.
«Настоящую даму всегда следует немного подождать», – усмехнулась про себя Инга и снова посмотрела в зеркало. После чего резко стянула с себя полотенце и швырнула его в шкаф.
«Намного лучше», – решила она.
Широко улыбаясь, девушка подошла ко входной двери и с лёгким флиртом осведомилась:
– Кто там?
– Арьнен, можете идти. Ключи не понадобятся, – послышался знакомый (и очень неприятный) голос. – Инга, откройте дверь.
– Хорошо, – расстроено ответила она и вынужденно впустила «гостя».
По всему телу разлилось невероятное разочарование. Ей даже резко захотелось лечь под одеяло, и от горькой обиды расплакаться! Увы, взрослые люди так не поступают.
– Доброе утро, Владыка Остор. Чем обязана визиту?
Душа у неё просто-напросто ушла в пятки. Лицо у Остора было усталое и крайне недовольное. Что-то неладное у него стряслось.
– Я бы просил вас как можно скорее собрать свои вещи. Внизу уже ждёт моя машина.
– Погодите, зачем? – оторопела она.
– Вы должны успеть на корабль, поэтому будет лучше, если я вас подвезу.
– Но ведь отплытие только в полдень.
Внутри проснулись подзабытые воспоминания. Помнится, Антон намекал, что её могут устранить как ненужного свидетеля. И ситуация сейчас идеально соответствовала представлению Инги, как подобное может происходить.
– Нет, в десять утра. Боюсь, что у вас недостоверная информация.
Инга с недоверием уставилась в серые глаза Остора. Один из братьев явно что-то замыслил… Только вот кто?
Лгал ли про полдень младший? Риевир ведь желал, чтобы она осталась Острове. И пусть не особо верится, что он способен на такую «шуточку», но… кто знает?
Или же это старший брат преследует некие собственные цели? Что у него в голове творится вообще не поймёшь. Холодный, властный.
– Забавно, но в десять утра мы с Риевиром договаривались встретиться, чтобы попрощаться. Он знает об изменениях в расписании? – напрямую спросила она.
Инга желала выяснить истину, но своим вопросом вызвала раздражение в глазах Владыки. Он резко стал выглядеть ещё суровее.
– Я обязательно передам ему, что вы не по своей воле нарушите уговор, – наконец, процедил мужчина.
– Предадите? – её брови скептически приподнялись.
– Да. Мой младший брат порядком сентиментален и будет рад этому. Однако, его должность подразумевает занятие в это время другими вопросами нежели тривиальные проводы туристов.
– Хм, а вы всегда за него решаете, чем он должен заниматься? – с не меньшим холодом в голосе осведомилась Инга.
Ей стало очевидно, что Риевир вовсе не лжец… И что это его старший брат не постеснялся влезть в чужую жизнь! Вот уж подобного она никак не ожидала. Каким бы грозным Остор ни выглядел, но ей казалось, что он не способен на такую гнусность.
Насколько плохо она, как выяснилось, разбирается в людях!
– Только когда это необходимо. Прежде всего, Риевир должен думать о своём долге, – ответил Остор и, не меняя официального тона, добавил: – Кстати, это касается и вас. Ваше непосредственное руководство регулярно справляется о своём сотруднике, Stellimber Incorporated заинтересована в вашем скорейшем возвращении. На родине вас чрезвычайно ждут. Пожалуй, это должно вас волновать столь же сильно, как и долгожданная встреча с мужем.
Инга побледнела. Остор бил решительно, соблюдая только тень приличия. Почти что говорил открыто. И бороться в такой войне было бессмысленно.
– Сколько у меня времени? Или мне что, ехать прямо в халате? – всё же съязвила она.
– С полчаса у вас есть, – сообщил Остор и вышел в коридор, громко хлопая дверью.
Инга сделала глубокий вдох. Кажется, начинающееся утро собиралось стать одним из самых противных в её жизни. Но выбора события ей не оставляли. Она надела подготовленную с вечера одежду и высушила волосы феном. После чего постаралась по-быстрому навести порядок в номере, застелив постельное. Комната словно стенала, не хотела её отпускать. Пусть внутри не осталось ни одной вещи Инги, все они уже были сложены в чемодан и дорожную сумку, но всё здесь как-то напоминало о ней.
Или Инге хотелось так думать?
Чтобы не выходить из номера раньше срока, девушка включила ноутбук и написала мужу, что уже проснулась и готова к путешествию. Дожидаться ответа она не стала. Всё её внимание сосредоточилось на красивом букете с необычными синими цветами. Имела ли туристка право взять их с собой?
Борясь с сомнениями, Инга достала из сумочки блокнотик и написала записку.
«Ваш Рай – это только сон», – поспешно вывела она корявую надпись и закрепила листок меж стеблей цветов. Пальцы подрагивали. Глаза противно защипало, но Инга кое-как сдержалась от слёз.
«Вероятно, записку и цветы персонал передаст Арьнену, – думала она. – Что же, это доставит ему уйму размышлений. И если старик действительно знает всё то, что довелось узнать мне, то он привычно усмехнётся с хитринкой. А нет – так в его копилке секретов станет на одну тайну больше.
А, быть может, судьба доставит листочек Риевиру? Ведь он наверняка придёт сюда в поисках меня… Интересно, какие мысли возникнут в его голове, когда он прочтёт всё это?».
Пожалуй, такое прощание вышло бы значительно лучше, чем представленные ею неловкие дружеские объятия. Когда оставалась недоговорённость, недосказанность – сохранялась и незримая связующая нить. Не такая, о которой с лёгкостью расскажешь в дружеской компании, а та, что со звоном натягивается в минуты одиночества и погружения в собственные мечты о невозможном.
Инга улыбнулась. Однако, перед тем как покинуть номер, она должна была сделать кое-что ещё. Девушка неспешно подошла к загадочной стене в прихожей, где некогда возникала дверь в белую комнату Хозяина Острова.
– Прощай. И спасибо тебе за свою историю, – прошептала она, прежде чем поцеловала штукатурку.
С минуту Инга ожидала хоть какого-то знака, но мир вокруг не изменился. Поэтому она, немного сутулясь, вышла из номера. В последний раз она закрывала за собой эту дверь на ключ.
Остор ожидал её в коридоре чуть поодаль. Он смотрел с нетерпением.
– Я готова, – тихо сказала она ему.
Владыка довольно кивнул головой, и тут неожиданно запиликал будильник. Инга, поставив чемодан, поспешно начала рыться в сумке. Мысленно она чертыхалась, что так всех постояльцев разбудит, но отключить звук получилось быстро. Когда же она подняла виноватый взгляд на Остора, то увидела, что он стоит рядом и даже мягко улыбается. Но это было мгновение. Секундой позже он ухватил за ручку её чемодан, и они вместе подошли к лестнице… что привычно заскрипела на третьей ступеньке.
– Доброе утро, Инга, и хорошего вам пути, – попрощался Арьнен.
Он привычно стоял за стойкой администратора, перекладывал какие-то бумаги. Выглядел совсем обыденно, но сердце подсказывало, что это не так. Инга очень расстроилась, что не успела расспросить старика о нём самом.
– Спасибо, – всё, что могла сказать ему она, и от этого грусть переполняла.
– А у меня для вас подарочек. Погодите.
