Володимир Шарапов
Аленка Водопьянова и волшебная книга
– И… – удивленно спросил Муромский. По его лицу видно было, что он пришел в полнейшее недоумение.
– У нас в школах за каждый чих ставят определенное количество баллов. И если не наберешь нужное число баллов, то придется туго, – объяснила Аленка. – Например, если у тебя будет много двоек в конце года, то могут оставить на второй год в том же классе. А если у тебя одни четверки и пятерки, то учителя и родители будут счастливы. В общем, все кругом будут страшно довольны, кроме твоего организма.
– Спасибо, Алена, за крайне интересные и поучительные сведения, – подвел итог Муромский. Признаться, раньше я думал, что орден Космических Трудоголиков существует только в одном единственном мире, а оно вона как получается… Ну что же ребята, вы все о себе рассказали теперь давайте я расскажу вам немного о себе и как я встал на путь истинной магии.
Муромский сел на корни дуба, некоторое время помолчал, будто собираясь с мыслями. А потом начал свой рассказ.
Глава 14. Телохранитель
Меня зовут Петр Спиридонович Муромский. На свет я появился в маленьком горном поселении в стране Му. Мой отец, Спиридон, был простым пастухом, и пас белых единорогов на высокогорных пастбищах, принадлежащих нашему господину, грозному Сичебору из великого клана боевых магов Чумпрадоров. Эта опасная и ответственная работа занимала все его время. Хищные крылатые кустунги в любую минуту днем и ночью могли неожиданно появиться и задрать отбившегося от стаи единорога. Но еще большую опасность представляли браконьеры, которые не останавливались ни перед чем ради того, чтобы завладеть рогами единорогов, поскольку за этот товар можно было выручить баснословные деньги.
Здесь я должен дать необходимое пояснение. В связи с тем, что в большинстве миров единороги уже полностью истреблены, сейчас мало кто помнит, что костная мука из их рогов была непременным атрибутом множества сильнейших магических снадобий, наиболее известное из которых «витамин Ю». Употребление этого чудодейственного препарата делало даже обычного человека полностью невидимым в течение суток. Маг же мог оставаться невидимым от трех до десяти дней в зависимости от его личной силы. Стоит ли говорить, какие необыкновенные преимущества давал витамин Ю при ведении военных действий. Поэтому желающих завладеть рогом единорога было предостаточно. Несмотря на то, что пастбища единорогов круглое время суток охранялись свирепыми боевыми магами из личной гвардии Сичебора, работа пастухов была связана со смертельным риском, и мало кто из них доживал до спокойной старости.
Мне в ту пору стукнуло четырнадцать лет и я был старшим из моих многочисленных сестер и братьев. Поэтому мне первому из детей легла на плечи обязанность заботиться о семье и помогать отцу в его нелегком деле. Но, признаться, такая жизнь мне нравилась, поэтому трудностей я почти не замечал. Невозможно выразить то счастье, которое я испытывал, когда несся на моем полудиком вороном мустанге по раздольному горному плато, сгоняя в стадо отбившихся животных и пугая небольших пучеглазых гномиков, выползших из своих глубоких нор погреться на горячих камнях. Насыщенный озоном воздух, палящее солнце и непередаваемый запах цветов и трав кружили мне голову и опьяняли ощущением полной свободы и гармонии с окружающей величественной природой. А ведь еще были мои прекрасные подопечные – гордые и изящные единороги. В этих грациозных животных невозможно было не влюбиться. Я много думал о них, поскольку единороги постоянно были у меня перед глазами. Тысячеустая молва что только не приписывала этим невероятным животным. Почему-то считалось, что они обладают неуязвимостью и непревзойденной магической силой, тогда как в действительности я не знал более мирных и беззащитных созданий, чем белые единороги. У меня в голове не укладывалось, как можно поднять руку на этих благородных и красивых животных. Мне казалось, что обидеть единорога, это тоже самое, что обидеть невинного ребенка. В то время я еще ничего не слышал об истинной магии и не мог даже предположить, насколько это в действительности волшебные существа…
Но была еще одна причина, по которой я стремился как можно чаще выбираться на пастбища, чтобы помогать отцу. Посмотреть на своих обожаемых единорогов регулярно наведывался сам Сичебор. Это был весьма мрачный и нелюдимый воин, и лишь общение с единорогами смягчало его суровую душу. При том, что большую часть своей жизни Сичебор проводил в непрерывных боевых стычках и сражениях, за всю свою жизнь он ни разу не приказал спилить рог с живого единорога. Добывать драгоценные рога дозволялось лишь с мертвых животных. Распространено устойчивое поверье, что единорог, мол, скидывает свой рог перед самой смертью. Так вот со всей ответственностью я заявляю, что все эти слухи – чушь собачья. Будучи пастухом, мне доводилось видеть десятки умерших по разным естественным причинам единорогов, и все они были при своих рогах. Это лишний раз доказывает, что нельзя верить никаким слухам.
Будучи много наслышан про крутой нрав Сичебора, я старался держаться от него подальше. Зато трое его детей, которые часто приезжали с ним на пастбища , вызывали у меня восхищение. Это были мои сверстники, тройняшки, два брата и сестра. Девочку звали Рогнеда, а братьев Ратибор и Яросвет. Несмотря на одинаковый возраст между нами лежала сословная пропасть. Они были отпрыски знатного и могущественного рода, а я – сын бесправного простолюдина, чья участь делать все, что мне прикажут мои господа. В детстве сословные предрассудки еще не так явно обозначены, поэтому я смотрел на детей Сичебора как на обычных подростков, таких же как и я сам. В то время, как меня самого они совершенно не замечали, или старательно делали вид, что сына слуги своего отца для них просто не существует.
На пастбище единорогов дети Сичебора отрывались на полную катушку. Как и все дети на свете, они обожали играть. Дети магов в этом плане ничем не отличаются от обычных детей, только их игры казались мне тогда куда более интересными и веселыми. Например, любимая всеми игра в прятки в исполнении магов превращалась в настоящее красочное шоу. У меня перед глазами и сейчас стоит картина, как Яросвет, закрывает ладонями глаза и кричит:
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать. Кто не спрятался – я не виноват!
За это время Ратибор успевает превратиться в гномика и забиться в щель в скале, а юная Рогнеда, проглотить витаминку и стать невидимой. Но и Яросвет не лыком шит. Взмахом руки он раскидывает вокруг себя прочную сеть, сплетенную из тонкой паутины, а потом резким движением сжимает ее в узел, в котором отчаянно барахтается, пытаясь выбраться его невидимая сестренка. С Ратибором все еще проще. Яросвет отлично знает, что у брата аллергия на пыльцу цветов драконьей вонючки обыкновенной. Взмах волшебной палочки – и сильный порыв ветра вздымает в воздух целую тучу багровой пыльцы, которая тут же набивается во все щели и норы. Ратибор чихает, и тем выдает себя. В этом раунде Яросвет оказывается победителем. А потом игра продолжается с еще большим накалом.
Когда ребята играли, я всегда старался держаться поблизости и с открытым ртом в роли постороннего наблюдателя с восхищением смотрел на их забавы. Но однажды дети Сичебора сильно перегнули палку, и мне по неволе пришлось вмешаться в их забавы, что в итоге обернулось для меня настоящей катастрофой. Дело было так. В один из теплых солнечных дней Сичебор появился наведать единорогов в компании своих детей. В это время я помогал отцу перегонять стадо на соседнее пастбище, и мне было совершенно некогда наблюдать за веселыми и зрелищными играми юных магов; все мое внимание было полностью поглощено тем, чтобы единороги в целости и сохранности перешли через опасную узкую тропу, проходящую над бездонной пропастью. И в такой ответственный момент, ребята не придумали ничего лучше, как бросать камни в гнезда кустунгов, которые в это время суток всегда крепко спят после плотного обеда. Кустунги терпеть не могут, когда кто-то смеет прерывать их сон; яростная месть обидчику может быть страшной. Не даром у нас в народе говорят, если хотят от кого-то отделаться: «не буди во мне кустунга». Магам, конечно, ничего не грозило. Превратились бы себе в невидимок и лишь посмеялись бы над бессильной злобой разъяренных хищников. А вот единорогам пришлось бы не сладко. На узкой тропе помочь им защититься от страшных когтей и смертельных клювов я был бессилен. А гибель даже одного единорога грозила моему отцу потерей хорошо оплачиваемой работы, а то и головы. Для Сичебора жизнь человека по сравнению с жизнью и здоровьем его любимых единорогов ничего не стоила. Поэтому я пришпорил своего мустанга и подскакал к не в меру разбушевавшимся ребятам:
– Эй, пожалуйста, прекратите бросать камни в гнезда. Вы же их разбудите!
Но никто из ребят даже не посмотрел в мою сторону. Я был для них пустое место. Тогда я достал свою плетку и принялся стегать детей Сичебора так, как меня порол отец, когда я позволял себе его не слушаться. Я делал это без особой злобы и только лишь потому, что не знал другого действенного способа остановить хулиганов и предотвратить гибель моих беспомощных подопечных. Удары плеткой от плебея произвели на высокородных отпрысков ошеломительное воздействие. На какое-то время их парализовало, а затем как по команде они разом выхватили свои волшебные палочки и затараторили какие-то заклинания. Я не стал ждать, пока на меня подействует их колдовство, развернул коня и помчался обратно, перегонять через тропу оставшихся единорогов. Когда последний единорог сошел с опасной тропы, лишь тогда я почувствовал, что силы покинули меня, и я как подкошенный рухнул в мягкую траву прямо в ноги своему мустангу.
Слава Всевышнему, я не видел как примчался взбешенный Сичебор, которому дети пожаловались на мою выходку, не слышал его страшные проклятия, которыми он начал их самих же и осыпать, когда разобрался как было дело. Потом я узнал, что его детки направили против меня тройное заклинание «Колючей смерти». Это чрезвычайно сильное и смертельно опасное заклинание. Его действие таково: каждая злобная или черная мысль, которая когда либо вольно или невольно проносилась в сознании жертвы, материализуется в тонкую стальную иглу и начинает увеличиваться в размерах внутри ее тела, что причиняют адскую боль и, в конечном счете, мучительную смерть. В самом конце тело несчастного мало отличается от утыканного иголками дикобраза. Далеко не каждый маг способен защититься от такого сильного заклинания. Что уж говорить о простолюдинах. И в то же время я почувствовал лишь слабость и сонливость, которые в конце концов все-таки одолели меня, да и то далеко не сразу. Сичебору и его деткам было чему удивляться. Могущественный маг нашел только одно объяснение случившемуся – он решил, что спастись от неминуемой гибели мне помогло то, что я, сам того не осознавая, владею истинной магией. Заполучить такого слугу считалось большой удачей, поскольку лучшего телохранителя и придумать сложно. Поэтому Сичебор велел отвезти меня к нему в замок и поставить на ноги как можно быстрее. Он решил использовать меня в качестве личного телохранителя для своих детей. Мое мнение на этот счет и мнение моего родного отца, разумеется, никто и не спрашивал.
И так я очутился в мрачном замке Сичебора и мне было приказано под страхом собственной смерти и смерти всей мой семьи исполнять любую прихоть Рогнеды и ее братьев, и помимо этого служить их телохранителем. Первым делом меня крепко выпороли. Я был раздет донага и привязан к столбу. Пороли меня моей же плетью. Первым начал Яросвет. Он отвесил мне пятьдесят крепких ударов, после которых я уже ничего не помнил. Меня отлили водой, и пытку продолжил Ратибор. Я насчитал тридцать шесть ударов и снова потерял сознание. Когда меня кое-как привели в чувство, за плеть взялась Рогнеда. Я стиснул зубы от ярости и унижения. Быть выпоротым девчонкой – это считалось у нас вечным и не смываемым позором. После такого ни один мужчина уже не станет видеть в тебе равного, а женщины будут шарахаться в сторону как от прокаженного. Но именно этого они и добивались – растоптать в пыль мое человеческое достоинство, превратить в покорного слугу с вечным клеймом раба; сделать меня изгоем, которому некуда бежать, от которого отвернулись все бывшие друзья и родные.
– Давай, всыпь ему, Рогнеда, по самое не хочу, чтоб жизнь больше медом не казалось, – радостно потирая руки, сказал Ратибор.
И Рогнеда принялась за дело, под оживленные комментарии братиков. А я лишь крепче стиснул зубы и считал удары, потому что так было легче переносить боль: Один, два, три… сто… Удары сыпались один за другим, однако я все еще был в сознании. Я даже боялся представить себе во что превратилась моя спина. Наверное, одно кровавое месиво с ошметками кожи. Рогнеда ничуть не жалела меня, но ее рука была не столь сильна, как у братьев, возможно поэтому пытка моя затянулась.
– Ты смотри какой стойкий, – удивился Яросвет. – Даже не стонет. Наверное спина у него сделана из железа. А давай-ка всыпь ему горяченького по мягкой попке. Посмотрим, как он тогда запоет…
И Рогнеда стала хлестать меня по моей голой попе. Это было последней каплей, такого унижения стерпеть было невозможно, слезы брызнули у меня из глаз, и мне в первые в жизни захотелось умереть.
– Смотрите, – радостно закричал Ратибор. – наш мальчик, наконец, заплакал.
– Какая прелесть, ну наконец-то, а то уже сил моих нет – сказала, вытирая пот со лба моя мучительница, внимательно рассматривая мое заплаканное лицо.
Слезы в два ручья катились из глаз по моим щекам. И я не стеснялся их и не старался остановить. Вот только мои палачи вряд ли бы обрадовались, узнай они, что плакал я не от боли, а от нечеловеческого унижения и нестерпимой жажды мести, страшной и беспощадной…
После того, как дворцовый знахарь поставил меня на ноги, я стал покорно прислуживать моим новым хозяевам, изо всех сил стараясь заслужить из полное доверие. Я не упускал ни одного случая продемонстрировать свою рабскую преданность и желание угодить им. Поскольку мое основное призвание было служить телохранителем, а не слугой, то меня стали обучать воинскому искусству и прочим необходимым навыкам. На этом новом для себя поприще я делал быстрые успехи и уже через год приобрел известность как один из лучших телохранителей Сичебора. Проверки на мою преданность и быстроту реакции проходили регулярно и совершенно неожиданно на меня. Внешне это выглядело как несчастный случай или настоящее разбойное нападения. Но я слишком плохо думал о своих хозяевах, чтобы вестись на эту дешевую удочку. Например, однажды, я провожал ночью Рогнеду из гостей в замок, когда за спиной у нас бесшумно возник лазутчик из клана наемных убийц и тут же метнул со страшной силой в спину Рогнеде диск заговоренный смертельным заклятьем. В этот момент я шел с ней рядом, но успел среагировать на едва слышный глубокий вздох, который киллер сделал перед самым броском. Я бросился назад и принял удар на себя. Этой секундной задержки Рогнеде хватило, чтобы оценить ситуацию и обезвредить нападавшего. Я лежал у ее ног с острым диском, который глубоко вошел мне в грудь и думал, что сейчас умру. Но она на меня даже не посмотрела и спокойно пошла дальше. На ее прекрасном лице я не заметил даже следа волнения. Очевидно, она заранее знала, что должно произойти. Я был абсолютно уверен, что в тот раз под ее одеждой была скрыта железная кольчуга, а наемный убийца имел четкие инструкции насчет времени, места и способа нападения.
Несколько раз мне предоставляли возможность бежать, прихватив с собой всю родню, несметные сокровища и могущественные защитные талисманы. Но я не повелся и на эту уловку. Целью всей моей жизни была месть, месть за украденное детство, за горе моих родителей, за те бесчисленные унижения и страдания, которые выпали на мою долю по вине моих хозяев. Больше меня ничего не интересовало.
Когда сомнений в моей преданности и ловкости у моих хозяев больше не оставалось, меня стали обучать некоторым магическим приемам, необходимым для защиты своего господина от магии серьезных противников. По правде сказать, в колдовстве я не сильно преуспел. От зубрежки заклинаний меня сразу непреодолимо тянуло в сон и с этим ничего было невозможно поделать. Какая-то сила внутри меня отчаянно сопротивлялась тому, чтобы я забивал свою голову трудно произносимой абракадаброй, поэтому я даже не сильно и старался, больше полагаясь на природную смекалку и обычные боевые навыки. Тем временем моя врожденная способность противостоять магическим заклинанием лишь возрастала ко всеобщему удивлению и радости моих хозяев. Смешно, но со мной, своим злейшим врагом, они чувствовали себя в полной безопасности. Собственно, этого я и добивался…
Минуло ровно три года, как я против своей воли попал на службу в замок Сичебора. За это время тот успел завоевать очередное царство своего давнего противника Магариба Везунчика и жестоко подавить восстание плебеев на севере страны. На всем белом свете оставался только один вольный город Шемаха, куда покуда еще не распространялась прямая власть или влияние грозного мага. И секрет этого успеха был один – единороги. Можно быть сколь угодно искусным и отважным полководцем, но противостоять невидимому войску Сичебора ты не сможешь, поскольку никогда не будешь знать, где и в каком количестве располагаются его отряды. В моем народе говорят: «трудно отыскать темного мага в темной комнате, особенно если его там нет или он выпил витамин Ю». Именно в то время родилось также всем известное изречение: «Кто владеет единорогом – владеет миром».
За эти три года Рогнеда и ее братья окончательно повзрослели, и неумолимо приближался момент, когда они начнут самостоятельную взрослую жизнь и разъедутся в разные стороны. Больше откладывать месть было нельзя. Особенно меня волновало то, что из моих рук может ускользнуть Рогнеда. К своим семнадцати годам она стала невероятно хороша собой, и за нее на перебой сватались представители могущественных родов, с которыми Сичебор из политических соображений был совсем не прочь породниться. Я не сомневался, что в самое ближайшее время отец подыщет для Рогнеды наиболее выгодного ему заморского жениха, и тогда иди-свищи ее…
Разумеется, как телохранитель, я имел тысячу стопроцентных шансов уничтожить моих давних обидчиков, но все упиралось в одну единственную проблему – в заложниках по-прежнему оставалась вся моя многочисленная родня. В случае, если по моей вине погибнет хоть кто-то из опекаемых мной братьев, всех моих близких и дальних родственников ждала медленная и мучительная смерть, которая могла растянуться на долгие годы. Я метался как раненый зверь, непрерывно придумывая разные планы мести. Но ни один из них никуда не годился, поскольку в итоге я был бы неминуемо разоблачен. И тут, как это часто бывает, в дело вмешался Его Величество случай.
– Петр, собирай в охапку все свои боевые амулеты и пиши завещание, – в один прекрасный день приказала мне Рогнеда. – мы идем… в цирк! Ровно через полчаса жду тебя за воротами.
Не задавая лишних вопросов, я пошел в свою башню облачаться в боевую амуницию. Не скрою, Рогнеда меня несказанно удивила. В первый раз за всю мою службу, наверное. Я даже и не понял, пошутила ли она насчет завещания или говорила серьезно. Цирк – это удовольствие для плебеев вроде меня. Маги туда не ходят. За всю свою жизнь я не встречал еще мага, которого можно было бы удивить каким-нибудь цирковым фокусом или трюком. Маг и сам может сделать почти все что угодно и без всяких ловких фокусов. Зачем ему, спрашивается, куда-то ходить, да еще платить деньги за билет?
Когда я в полной боевой выкладке появился в условленном месте, пришел мне черед удивляться еще больше: Рогнеда была одета как обычная плебейка: дешевое ситцевое платье, скромные сандалии, волосы перетянутые грубой бечевкой и ни одного роскошного украшения, без которых знатные дамы вроде нее обычно не выходят из своей комнаты. На мой вкус, в этой простой одежде она выглядела куда привлекательней, чем в любом из своих бесчисленных дорогих нарядов.
Что касается меня, то я всегда презирал роскошь и тех, кто ее ценит. Мои лучшие годы прошли в горах, на лоне дикой природы, среди стремительных горных рек с хрустально чистой водой, поющих птиц и восхитительно пахнущих незатейливых полевых цветов и трав. Я встречал немало волшебных фей, облаченных в легкие воздушные одеяния и с красивыми цветочными венками на головах. Они смотрелись естественно и гармонично в своих лесных и горных владениях. И как же нелепо на их фоне выглядит городская знать. Мужчины знатных родов все как один носят уродливые золотые цепи и нелепые безвкусные перстни с черепами или огромными драгоценными камнями. А их женщины всегда увешаны как новогодние елки вычурными фамильными драгоценностями, и от них несет как от рыночных рядов, где продают горы ароматного мыла для пенных горячих ванн, в которых часами обожает нежиться аристократия. Смех да и только.
– Ну что ты на меня вылупился, точно в первый раз видишь! – прервала мое замешательство Рогнеда. – Лучше поторапливайся, у нас мало времени.
Мы быстрым шагом двинулись в сторону западной границы города, где расположился приезжий бродячий цирк. День был выходным, и улицы были полны праздношатающегося народу. Рогнеда приказала мне идти позади на значительном удалении от нее и ни во что не вмешиваться. Я так и сделал и пошел прямо посреди вымощенной булыжником мостовой, с усмешкой отмечая, как все от меня шарахаются в разные стороны. Городские сплетни давно уже превратили меня в чудовищного монстра, который на обед поедает жаркое из убитых врагов и запивает их кровью невинных младенцев. Возле Рогнеды, наоборот, во всю кучковалась молодежь. В этом прикиде ее никто не узнавал, и многие были не прочь завести знакомство с прекрасной незнакомкой. В самом деле, кому придет в голову, что дочь могущественного мага, грозного Сичебора, будет в одежде простолюдинки шляться без охраны по бедным городским кварталам.
– Красотка, не желаешь стаканчик пломбира? Отдам всего за один страстный поцелуй! – весело кричал ей розовощекий разносчик мороженого.
Рогнеда, проходя мимо, послала этому парню воздушный поцелуй и ловко стащила с лотка стаканчик с пломбиром. Мороженщик застыл с открытым ртом, а народ вокруг весело заржал.
– Что получил! Как тебе страстный поцелуй? – со смехом спросил его проходящий мимо погонщик мула.
– Милок, а мне за поцелуй не продашь? – скрипучим голосом ехидно поинтересовалась у растерявшегося продавца какая-то древняя старушенция.
От слов старухи народ еще больше развеселился, а компания из нескольких крепко сложенных молодых парней пристроилась за моей хозяйкой, с непристойными шуточками оживленно обсуждая ее великолепную фигуру и тыкая в ее сторону пальцем. Перед нами из кабака вывалилась шумная орава в стельку пьяных амбалов. Один из них увидев одиноко идущую необыкновенно красивую девушку, не долго думая по-свойски звонко шлепнул ее по попе, схватил за талию и радостно закричал своим собутыльникам:
– Говорил же я вам, други мои, что после пяти бутылок Мазаретти первая встречная девка покажется сказочной красоткой.
С этими словами он смачно впился губами в отчаянно барахтающуюся в его могучих объятиях хрупкую девушку. Я со злорадством наблюдал за этим чудесным зрелищем. Спешить на помощь своей хозяйке я даже и не собирался, ведь мне дали строжайший приказ ни во что не вмешиваться. Но компания следом идущих молодых людей бросилась освобождать красавицу от насильника. Завязалась драка, и скоро уже вся улица превратилась в одно сплошное поле сражения. Все мгновенно смешалось, скучающие зеваки с удовольствием вливались в ряды дерущихся, отвешивая увесистые тумаки на право и на лево, совершенно не интересуясь, кто тут прав, а кто нет. Рогнеда, вырвавшись, наконец, из объятий верзилы и, прижимаясь к домам, побежала вперед, минуя начавшееся побоище. Я же продолжал следовать за ней посреди улицы, по пути расчищая себе дорогу хлыстом. Толпа в ужасе рассыпалась передо мной в стороны, а затем снова смыкалась и продолжала бессмысленную драку.
Скоро мы с Рогнедой благополучно подошли к цирку, который представлял из себя большой шатер, украшенный разноцветными флажками и воздушными шарами. Перед входом на длинном шнуре, болтался красочно разрисованный воздушный змей. Рогнеда незаметно сунула мне в руку входной билет, и мы зашли внутрь. Зал был набит битком. Представление должно было вот-вот начаться. Поскольку мы пришли поздно, места нам достались самые дешевые, на галерке в последнем ряду. Оно и к лучшему – никто не будет лишний раз на нас таращиться. Обычно мне приходится скрывать свои эмоции, чтобы соответствовать художественному образу безжалостного убийцы, сурового телохранителя, готового в любую секунду отдать жизнь за своего господина. А тут на последнем ряду темного зала в кои-то веки можно было расслабиться и вовсю насладиться зрелищем циркового действа. Как по мне, смотреть на акробатов и клоунов куда интересней, чем наблюдать порядком набившими оскомину однообразными в сущности чудеса магов. Я вовсю наслаждался великолепным зрелищем, которое происходило на манеже и радовался как ребенок, наблюдая за ловкими воздушными гимнастами, акробатами и отважными дрессировщиками; хохотал от души, глядя на неловкого клоуна в шутовском колпаке, который не мог и шагу ступить, чтобы не влипнуть в какую-нибудь дурацкую историю. В какой-то момент краем глаза я поймал на себе удивленный взгляд Рогнеды, она смотрела на меня во все глаза, как будто бы видела меня впервые. Но потом я перестал обращать на нее внимание. Она мне и так уже за три года моей верной службы смертельно надоела. Когда объявили последний номер, я испытал сожаление, что сейчас все закончиться. Ага, как же. Мне даже в голову не могло прийти, что именно сейчас для меня все только и начинается…
