Владислав Михайлович Погадаев
Комбикорм для птицы счастья
Глава 25
Декабрь 2009 года, Прикамск.
В Прикамск Катя вернулась около девяти вечера. В дороге удалось немного поспать, но она всё равно чувствовала себя совершенно измотанной. Глянув на запорошенную снегом скамейку, вспомнила, как два года назад сидела на автобусной остановке, замерзая и глотая слёзы, вспомнила предсказание цыганки и сердито мотнула головой: где оно, обещанное счастье? Но, как ни странно, усталость неожиданно отступила, и Катя поняла, что совершенно не хочет идти домой и встречать Новый Год одна в пустой квартире. Не раздумывая, она привычной дорогой направилась в посёлок – к Люське.
Ночная улица обозначалась лишь приглушённым светом занавешенных окон – ни одного фонаря. Но Катя могла бы пройти здесь и с завязанными глазами, поэтому автомобиль, стоявший на углу, в аккурат у забора её бывшего дома, заметила сразу. Возможно, она и не обратила бы на него внимания, мало ли какие гости приехали к хозяевам, всё же праздник, но мягкое свечение приборной панели показывало: на водительском месте явно кто-то есть.
Вдоль спины прошёл холодок, под ложечкой засосало. Катерина со стопроцентной уверенностью могла сказать, кто сидит в машине. Она прибавила шаг, но потом не выдержала и рванула бегом, оступаясь и скользя по укатанному снегу. Добежала до Люськиных ворот, нашарила торчавший между досок проводок, дёрнула, толкнула плечом глухую калитку и влетела во двор. Задвинув тяжёлый засов, Катя замерла и попыталась прислушаться к тому, что происходит снаружи, но в ушах бухало так, что казалось, голова сейчас лопнет. На ватных ногах она добрела до невысокого крылечка и нажала кнопку звонка.
* * *
Новогодняя ночь 2009-2010, Екатеринбург.
– Давай, рассказывай, – Булатов уселся за рабочий стол, указав Наташе место напротив. Она пристроилась на краешек сидения в позе двоечницы и сложила ладони между коленями.
– С чего начинать? – Татка попыталась проглотить комок, застрявший в горле.
– Ну, начни с того, как давно ты, – он брезгливо скривился, – беременна.
Последнее слово Пётр Алексеевич не сказал, а выплюнул.
– Я ещё не была у врача, – Наташа со всхлипом вздохнула, – только тест делала.
– Давно?
– Две недели назад.
– И кто же счастливый отец? Хотя можешь не отвечать. Твой режиссёр? Я прав?
Наташа молча кивнула.
Всю дорогу она ломала голову над тем, как грамотно построить разговор с мужем. Сама для себя Тата всё давно решила. Да ещё эта беременность. Родители Пола с ума сошли от радости: ни у Пола, ни у его тридцатилетней сестры детей не было, а старики мечтали о внуках. Они и Наташкиному ребёнку были бы рады, как родному, а тут – такое счастье: своя кровь. Ну, и для неё с этим замужеством открывались совершенно новые горизонты…
Вот только что сказать Пете? Как убедить его отдать сына?
Так и не придумав ничего путного, Тата решила действовать по ситуации, и вот теперь сидела на этом унизительном допросе…
– Ну, и о чём задумалась? – тоном директора школы, отчитывающего нерадивую ученицу, спросил Булатов. – Каковы твои планы?
– Я хочу развестись, – Наташа впервые прямо посмотрела мужу в глаза, – и забрать сына.
Пётр Алексеевич был неприятно ошарашен: теоретически такой вариант ответа, конечно, предполагался, но рассчитывал он совсем на другое.
– Сына ты не получишь, и это не обсуждается, – раздельно произнёс Булатов, неторопливо поднялся из-за стола, обошёл Наташу и, встав у неё за спиной, положил руки на плечи жены, – ну, а развод я тебе дам, – его твёрдые пальцы, медленно пройдясь по её горлу и выступающим ключицам, сползли ниже, – если заслужишь.
– Но я же беременна!
– Мне это не помешает, – Булатов больно ухватил Татку за грудь, которая и без того нестерпимо ныла, – в конце концов, пока ты – моя жена. Ну, пошли в кроватку? Только в душ не забудь зайти…
Поморщившись, он достал из секретера бутылку, наполнил почти доверху пузатый снифтер и выпил коньяк крупными глотками, как воду.
* * *
Новогодняя ночь 2009-2010, Прикамск.
В доме у Люськи дым стоял коромыслом.
– Ой, Катюха! – пьяненькая Люська всплеснула руками и, втянув Катю в дом, принялась стаскивать с неё дублёнку.
– Люсь, погоди! – Катя протянула хозяйке пакет, подаренный женой Булатова. – С Новым Годом!
Люська сунула нос внутрь:
– Фигасе! Да у меня такого добра отродясь не водилось! Эт ты где такую красоту нарыла?
– Ой, Люсь, давай потом расскажу, – Катя прислушалась к звукам, долетавшим из комнаты, – у вас гости?
– Да какие там гости, Федька-сосед. Да ты ж его знаешь: тот, который твой дом купил! – Люська сделала большие глаза: – С невестой пришёл! Ладно, пошли давай.
Мужики, уже изрядно принявшие на грудь, приветствовали Катю радостными воплями. Федя на правах старого знакомого кинулся наполнять её рюмку и подкладывать закуски в тарелку, а потом и вовсе пересел поближе и принялся оглаживать девушку нежными взглядами.
Кате было и неприятно, и неловко, но не скажешь же человеку: «Чё вылупился?»
– Чё вылупился?! – Катерина вздрогнула, испугавшись, что произнесла это вслух. – Чё ты на неё зенки пыришь?! Ты ваще-то сюда не один пришёл! – ярко накрашенная девица с гладкими обесцвеченными до белизны волосами, опершись о стол и покачиваясь, начала медленно подниматься с места. Катя, словно под гипнозом, не могла оторвать от неё глаз. Наконец незнакомка выпрямилась во весь свой немаленький рост, обвела присутствующих мутным взглядом и рявкнула: – П-шли отсюда!
– Херасе! – удивилась Люська. – Ты, леблядь белая, берега, часом, не попутала? Мы так-то у себя дома.
– Настёныш! – невысокий пузатый Федька сорвался с места, мячиком подкатил к своей пассии и ухватил её сзади под локотки.
Катя мельком отметила, что макушкой Федька едва доставал девушке до уха.
– Домой п-шли! – Настёныш медленно развернулась и крепко обхватила жениха за шею. Колени красотки подломились, она повисла на руках у мужчины бесчувственной тушкой.
– Положи её на диван, пусть пробыгается, – скомандовал Люсин сожитель Генка, – ведь предупреждал же дуру, чтоб не мешала самогонку с колой. Пила бы мой фирменный, чистый, была бы как стёклышко, а она: кактэль-кактэль, элита-на, – объяснил он Катерине, – ну, вот… – и он выразительно кивнул на Федю, который суетился вокруг возлюбленной, подтыкая ей под бочок китайский плед кислотной расцветки.
– Пьяный проспится, дурак – никогда! – глубокомысленно изрекла Люся.
– Эт ты к чему? – с подозрением глянул на неё Фёдор.
– Это я к тому, что со всяким может случиться, – сделав честные глаза, пожала плечами Люська, – ну, перебрала девчуля чуток – не беда. Поспит и будет как стёклышко.
Уложив Настёныша баиньки, Федька снова подсел к столу и продолжил гипнотизировать Катю немигающим взглядом.
– Красивая у вас невеста, – вежливо улыбнулась Катерина.
– Настёныш-то? – польщённо расплылся в улыбке Федька. – В магазине у меня торгует, в головном. У кого самая большая выручка? – он выдержал художественную паузу и сам же ответил: – У Настёныша! А почему? А потому, что с людьми умеет контактировать. С любым покупателем добазарится. Дар такой имеет – филологический! Два года в институте стулья жопой полировала – это вам не баран чихнул, – Федька покрутил головой, – я ж её оттуда выдернул. Сказал как отрезал: Настёныш, при твоём таланте да при моей соображалке нахрен тебе эта колготня – всю оставшуюся жизнь чужим спиногрызам мозга канифолить.
– И чё, она прям сразу тебя и послушалась? – подначила его Люська.
– Не сразу, – осклабился Федька, – но у меня ведь тоже свои подходы имеются, – он многозначительно глянул на Катерину, – любую смогу уломать. Теперь вот вся в шоколаде: упакована по полной, шуба там, сапоги, тряпок полный шкаф. Летом махнём в Египет…Ёпт… – Федька сорвался с места и кинулся к дивану.
Настёныш, свесив голову, блевала прямо на палас, испачканные пряди волос мотались по полу.
* * *
Старшие Ракитины коротали новогоднюю ночь, как положено, за праздничным столом, у телевизора. Выпили друг за друга, за Пашку, за развитие бизнеса. Прошедший год открыл для них новые перспективы: и помещение бывшего поста ГАИ, и участок земли удалось узаконить, причём, без особых финансовых затрат. Пришлось, конечно, побегать, ну, да ноги свои – не купленные. Старую бетонную коробку реконструировали. С проектом и его утверждением помог Ерохин, с ремонтом – Булатов, который не только выделил рабочих, но и дал денег в долг под простую расписку и приемлемые проценты.
Ресторанчик «Медвежий угол», в меню которого наряду с бюджетными столовскими шницелями и биточками появились не только деликатесные блюда из рыбы и дичи, но и изысканные десерты, начал пользоваться популярностью и у путешествующих, и среди жителей Прикамска. Елена Павловна планировала в ближайшее время приобрести самсунговский видак с караоке. В городе о таком чуде ещё не слыхивали, и это приобретение должно было стать вишенкой на торте коммерческого успеха ресторана «Медвежий угол».
Вот только времени не хватало катастрофически. Хорошо, что Катерина наконец закончила учёбу и полностью взяла на себя кафе с гостиницей. Бухгалтерию «Родников» тоже вела она. Планы на ближайшее будущее были ясны и осуществимы, но не они терзали неспокойную натуру Елены Павловны.
* * *
Катя очень боялась, боялась с того самого дня, как вернулась обратно из поездки по окрестным деревням, где они с Ракитиными сбыли Тимуровы шмотки. Потому и с родительским наследством рассталась легко, ни чуточки не жалея, порешив так: дом продала, сама переехала к жениху, а куда девались мешки – знать не знает, ведать не ведает, ну, не тащить же их, в самом деле, в дом к Ракитиным, да и не нанималась она их сторожить. Вот так и успокаивала себя, мысленно объясняясь с Тимуром. Потом события понеслись как ком с горы, о Тимуре и его баулах она и думать забыла, а вот увидела у своего бывшего дома машину, и страх накрыл с головой, как лавина – не продохнуть.
Пока Федька и Люся – под руководством Генки – с матами и причитаниями отпаивали Настёныша водой с нашатырным спиртом, убирали с пола и замывали палас, Катя подошла к окну и, прячась за шторой, попыталась рассмотреть, что происходит на улице, но различила в тёмном стекле только своё отражение.
– Жениха высматриваешь? – усмехнулся Генка.
Катя вздрогнула:
– Ген, а ты Тимура давно видел?
– Надо подумать… – Генка уставил глаза в одну точку и поскрёб макушку, – так года три как. Ну, как пропал тогда, так и не объявлялся. А ты чего, заскучала? Старая любовь не ржавеет?
– А чья это машина стоит на углу?
– Где? – Генка проковылял к окну и, сложив руки ковшиком, прижался носом к стеклу. – Стоит какая-то… Федь, – окликнул он соседа, – а чё за тачка около твоего дома?
– Не видел, – Федька прилип к другому окну, – ёпт, точно! Бля, чё за дела? И козёл какой-то рядом с тачкой скачет.
Мужики многозначительно переглянулись.
– Пока вы тут зенки пырите, у тебя, Федька, хату обнесут!
Все дружно повернули головы на голос.
– О, Настюха прорезалась! – обрадовался Генка. – Я ж говорил: вода с нашатыркой творят чудеса!
– Сгоняй – проверь!.. – обессилев, Настёныш рухнула в подушки.
– Проверить и правда не мешает, – покивала Люся, – где бдительность есть, там врагу не пролезть!
Фёдор, покряхтывая, начал натягивать дублёнку.
– На вот, возьми, – Люся протянула ему топор, – обух треснет – вор не воскреснет.
– Э-э-э! Люсьена! Ты коней-то попридержи: подведёшь мужика под статью! – Генка ухватил Фёдора за рукав. – Ты там смотри, без фанатизма…
Катерина снова прижалась носом к стеклу, пытаясь рассмотреть человека, но возле машины уже никого не было.
Федька отмахнулся и, сунув ноги в галоши, выскочил во двор. Люся, накинув на плечи полушубок, увязалась следом. Генка сорвал с вешалки шапку и поковылял за ними. Во дворе Фёдор ухватил большую снеговую лопату:
– Если что, скажу, что снег чистил… – и он рывком отодвинул засов.
В этот самый момент калитка распахнулась, ударив Федю торцом аккуратно в переносицу. Даже не охнув, мужик ничком рухнул на снег, продолжая сжимать в руке черенок лопаты.
Глава 26
Новогодняя ночь 2009-2010, Екатеринбург.
– Ну, чё, отмазалась? Развесила Витальке лапшу по ушам? – Серёга жарко дохнул Женьке в затылок. Завоняло какой-то гадостью.
– Ты что, падали нажрался? – Женька брезгливо поморщилась, но даже головы в его сторону не повернула.
– Пивко с кальмарами! – догадливо хохотнул Серёга. – Чё, пойдём покурим? Да темку одну перетрём.
Женька поискала взглядом Виталика. Тот, собрав вокруг себя нескольких человек, возбуждённо рассказывал им о чудесной встрече с Роксоланой, доказывал что-то, размахивая руками.
– Ну, пошли, – Женька, не торопясь, поднялась с места. Прямо на ходу достала из сумочки сигареты, прикурила.
В закутке за мусоропроводом Серёга попытался прижать её: упёрся руками в стену, навис, зловонно запыхтел в лицо. Призывно улыбаясь, Женька погладила его по затылку, по шее, оттянула ворот и неожиданным резким движением бросила за пазуху тлеющий окурок. Серёга замер, выпучив глаза, а потом с матами закрутился на месте, срывая с себя рубашку.
Женька ящеркой выскользнула из закутка и прижалась спиной к косяку, готовая в любой момент заскочить обратно в квартиру и захлопнуть дверь перед его носом:
– Ну, что, ещё поговорим или как?
Серёга потряс башкой, рассматривая испорченную рубашку, и с изумлением уставился на Женьку:
– Ну, ты и жучка…
– Всё сказал? Ну, тогда я пошла, – Женька спиной толкнула приоткрытую створку.
– Ладно-ладно. Погорячился, был неправ. У меня к тебе деловой разговор.
– Ну, давай. Послушаем.
– Ток ты, это… Давай в сторонку отойдём…
– Нет так нет, – Женька за спиной нащупала дверную ручку.
– Да не мохай: сказал же – не трону. Просто разговор не для лишних ушей. Ты, Виталька говорил, свою хату хочешь?
– А ты, типа, не хочешь? – окрысилась Женька.
– А у меня уже есть, – мирно улыбнулся Серёга, – я тачку хочу. И я знаю, где взять бабки: мне – на тачку, тебе – на первый взнос в ипотеку.
– Знаешь, так пойди и возьми, – не сдавалась Женька, – я-то тут причём?
– Ты? – просиял Серёга. – Ты – при Виталике. Или Виталик при тебе, – мгновенно сориентировался он, заметив кривую Женькину ухмылку.
– Ну, ладно, поговорим, – согласилась Женька.
* * *
Новогодняя ночь 2009-2010, Прикамск.
– Катюха! – Люся заорала так, что девушка вздрогнула и оторвалась от стекла. – Иди, встречай своего постояльца! Да рюмашку ему поднеси: замёрз как цуцик!
Девушка прижалась спиной к простенку, изо всех сил пытаясь справиться с внутренней дрожью.
– Давай-давай, заноси аккуратно! – командовала Люська в коридоре.
Катя, забыв страх, с любопытством уставилась на дверной проём, в который протискивалась чья-то спина в тёмном пуховике. Пушистая енотовая шапка мешала рассмотреть лицо. Человек волок по полу Федьку, ухватив того под мышки. Следом показалась Люся, державшая соседа за ноги. Замыкавший колонну Генка рявкнул:
– Наська, давай, двигай корму: уложим твово милого на диван.
Настёныш приподнялась, но, увидев обездвиженного жениха, с воплем: «Убили-и-и-и-и!» повалилась обратно и принялась мотать башкой из стороны в сторону.
Люська отпустила Генкины коленки, и его пятки в высоких галошах громко брякнули об пол.
– Уймись, припадочная, – хозяйка проворно кинулась к столу, схватила первый попавшийся стакан и плеснула Настёнышу в лицо. Девица, которой самогонка попала и в рот , и в нос, и в глаза, поперхнулась, закашлялась и тоненько обиженно заскулила.
– Да жив твой милый! – успокоил её Генка. – Вставай давай, да снежку ему с улицы принеси – к морде приложим. Катюха, Люсьена, вы тоже подключайтесь – хватайте Федьку за ноги, ща на диван его закинем.
Катя и Люся бросились выполнять указание. Уцепившись за Федькину ногу, Катя снизу украдкой бросила взгляд на гостя и невольно охнула:
– Ничего себе сюрприз!
Люся, крепко схватив под колено вторую Федькину ногу, скомандовала:
– Ну, что? Раз-два-взяли? Павлик, не тормози!
– Он – не Павлик, он – Андрей! – на автомате поправила Катя.
* * *
Новогодняя ночь 2009-2010, Екатеринбург.
– Короче, тема такая, – Серёга воровато огляделся и, понизив голос, забубнил Женьке прямо в ухо, – есть участок земли. Гектар. На берегу озера. Черта города. Всё оформлено путём: первый собственник – бывший чиновник Администрации. Потом его за жопу прихватили, он земельку по-быстрому и переоформил. Ну, это тебе неинтересно. Главное, что сейчас участок числится на мамашке одного авторитетного бизнесмена. Сам коммерс – в разработке у смежников, так что лавэ нужны. На выкуп. Потому и продают. Лимон – безналом, через регпалату, три пятьсот – наличкой.
– И что дальше?
– Не просекаешь? Сотка земли в этом месте уйдёт со свистом по сто тыров – в два раза дороже. Можно продать по частям, можно замутить коттеджный посёлок. Можно базу отдыха… Свой пирс, лодочная станция… Да до фига возможностей…
– Мой-то интерес в чём? – зашипела Женька. – И где Виталька возьмёт такие бабки? Отец ему точно не даст.
– Не-не-не, – затряс головой Серёга, – папашу его приплетать точно не стоит. За бабки не парься: Витальке одобрен кредит на пять лямов…
– На пять? – хмыкнула Женька.
– Бабки упадут на счёт его агентства. Лимон перечислит безналом по договору, остальное обналичит – я скажу, через кого.
– А я?
– А ты поднимешь двести пятьдесят тыров.
– Круто, – скривилась Женька, – а куда денутся оставшиеся двести пятьдесят?
– Ну и щучка! – искренне удивился Серёга. – Ты хоть напряги извилину-то: обналичка – не меньше девяти процентов. И что остаётся в оконцовке? Сто сорок! А я тебе предлагаю двести пятьдесят. Как раз хватит на первый взнос, а не хватит – подзаработаешь, – он жарко дохнул и зубами ухватил мочку с массивной серёжкой. Женька хотела было дёрнуться, но побоялась порвать ухо, и Серёга по-хозяйски задрал ей подол.
– Грабки прибери! – Женька едва не задохнулась от отвращения. – Хрен тебе на рыло, а не участок…
– Да ладно, не очень-то и хотелось, – тут же отыграл назад Серёга, – считай, это – компенсация за рубашку – к нашему делу отношения не имеет. Так что, работаем?
– Работаем… – она достала из сумочки мокрые салфетки и принялась тщательно вытирать ухо и руки. – Только мои денежки я хочу получить сразу: тебе верить – себя не уважать.
– Понимаю, – добродушно хохотнул Серёга, – порешаем…
* * *
Новогодняя ночь 2009-2010, Прикамск.
– Ну, что, мил человек, – Генка разлил по рюмкам самогон на кедровых орешках, – рассказывай… За что ты нашего друга чуть на тот свет не отправил?
Бедный Федя со снеговым компрессом на переносице и ватными тампонами в носу сидел на диване, закинув голову на спинку. Пришедшая в себя Настя пристроилась рядом, поглаживая его, как ребёнка, то по рукам, то по плечу. Остальные участники банкета расселись вокруг стола.
– Да я же объяснял уже, – Андрей пятернёй взъерошил светлый ёжик волос, – толкнул калитку – она открылась.
– А чего возле дома высиживал? Чего выжидал-то?
– Утра, – пожал парень широкими плечами, – ну, как-то не ловко ночью людей беспокоить.
– Что-то ты, милок, в показаниях путаешься, – прищурилась Люся.
– Так на язык пошлин нет: что хочет, то и лопочет, – поддержал её Генка.
– В смысле? – растерялся Андрей.
– В коромысле! Чё ж не дождался утра-то? – перехватила инициативу Люся.
– Так аккумулятор сел – холодно стало: чуть совсем не заледенел.
– А в гостинице почему не остановился, в «Ручьях»? – снова вступил Генка.
– Так я в гостиницу сначала и приехал: хотел Катю – Екатерину Алексеевну вот найти. Ну, там дежурная… – Андрей кинул быстрый взгляд на Катю, – короче, адрес Ваш она мне не дала, только телефон, и то еле выпросил. Ну, а абонент недоступен. Я хотел в гостинице до утра остановиться, ну, а дежурная сказала, что всё занято, вроде, мероприятие какое-то: кафе сняли на Новый Год и все номера.
– Во жируют буржуи, – покрутил головой Генка.
– Богатого за стол усаживают, а бедного и так выпроваживают, – поддакнула Люся и тепло глянула на нечаянного гостя, – что ж ты, милок, сразу к нам не ткнулся, чай, не чужие – не обидим?
– Да я же объяснял уже…
– А Катька-то тебе за каким лядом снадобилась? – не потерял Генка нити разговора.
– Ну, это, уж извините, я только ей объясню, – твёрдо ответил Андрей.
– Ну, и ладно! – переглянулись хозяева и дружно подняли рюмки. – С Новым Годом, что ли?!
* * *
1 января 2010 года, Екатеринбург.
Наутро после новогодней ночи Наташа проснулась от боли: ныло всё тело, но особенно – низ живота. Она осторожно, прислушиваясь к себе, встала, накинула кокетливый розовый халатик и прошаркала на кухню: очень хотелось пить. На барной стойке, отделявшей кухню от столовой, лежал лист бумаги, исписанный знакомым крупным почерком, на нём – узкий конверт.
«Документы на развод подпишу. Меня не жди. Чтоб к моему возвращению ни тебя, ни твоих вещей в квартире не было. И да, это была самая лучшая ночь в нашей с тобой жизни. В конверте – координаты юриста и 100 долларов. Кажется, именно столько платят шлюхам?»
У Татки подкосились ноги, она опустилась на высокий табурет и, плача от боли и унижения, вспомнила подробности прошедшей ночи. Живот заболел нестерпимо, нужно было срочно выпить таблетку. Наташа сползла с табурета и увидела на сидении тёмную отметину. В панике дёрнула полу халатика: на нежно-розовой ткани ярко алело пятно… Главное – успеть позвонить в скорую…
