Владимир Владимирович Васильев
Страшный суд над богом и дьяволом
– Меня избрал народ в вашем лице! Я ответственный за судьбу нации, рисковать не имею права! – попятился Дмитрий Анатольевич.
– За мной, барышни! – поманил Император и шагнул на большую дорогу. Страх перед известным пересилил ужас перед неизведанным. Толпа чиновников, силовиков и просто солдат потянулась за своим лидером.
– С собой портал не берем? – полуутвердительно спросил Офис.
– Не стоит хлопот. Я его запомнил, – сказал Призонов. – У меня исключительно прекрасная память, Офис Хамович!
– Мне ли не знать, – скривился Офис.
Верный шофер Призонова подогнал императорский «Линкольн», и Император стал вести послушных существ с комфортом.
– Здесь налево! – скомандовал он.
– Я всегда поражался вашему умению правильно ориентироваться, мой Император! – с завистью сказал Кони Лабрадорович.
– Поражайтесь и далее, у вас хорошо получается, – вгляделся вперед Призонов. Дорогу колонне, бряцающей оружием, преградила толпа почти идентичных людей понурого и забитого вида.
– Танк подгони, так всегда эффектнее, – велел Призонов комдиву. Иван выматерился куда-то вглубь дивизии, и танк был прикачен. Император ласточкой взлетел на башню танка и начал издавать клекочуще-гортаные звуки. Толпа одобрительно зашумела и стала выкрикивать что-то громоздко-резкое.
– Полиглот, бля! – восхищенно сказал Иван.
– Раздайте им оружие, они готовы! – крикнул с башни Призонов.
– Странные солдаты, – присмотрелся Офис. – Напоминают даунов…
– Наши тоже не Эйнштейны, – ехидно заметил Император.
– А язык? Они найдут общий язык с нашими? – усомнился Полыхаев.
– Они изначально говорят на одном языке. Полное взаимопонимание обеспечено. Ну что, цвет нации, потопали на контакт с внеземной цивилизацией! – указал направление Призонов. Он слез с танка, брезгливо сполоснул руки и закрылся тонированным стеклом «линкольна».
Разросшаяся колонна угрожающе двинулась вперед.
***
– Че ты тут делаешь, мудила? – проорал бывший коллега Романа. – А ну, Роман Израилевич, отвали в натуре! А то я щас как… Это… Охрану позову!
Роман хладнокровно вытащил пистолет и вежливо улыбнулся.
– Деточка, – зловеще сказал он. – Напомни, когда мы с тобой пили на брудершафт. И, заодно, не сочти за труд вспомнить мое отчество.
– Роман Олегович, как я рад вас видеть! – искренне улыбнулся коллега. – Как вы поживаете? Как здоровье? Вот вы от нас ушли, прямо солнце зашло! Хотите, чайком угощу? Довоенным, зеленым, как вы любите!
– Дивное лекарство! – взглянул на свой пистолет Монтеков. – Избавление от копролалии и амнезии в одном флаконе! Илюша, а без дула в лицо быть вежливым не получается?
– Не хочется, – честно ответил бывший коллега. – Когда надо – хочется. А когда незачем, то зачем? Я, когда как все, то сильный. А, когда базарю по-вашему – значит, слабый. Да к тому же не в кайф и не поймут.
– Мне нужно к порталу. Проводи, – закончил предсказуемую дискуссию Монтеков. Илья молча кивнул, косясь на оружие. Когда Илья, щелкая карточкой по слотам, провел Монтекова к входу в ангар, Роман направил дуло в лоб бывшему коллеге.
– Зачем? – всхлипнул тот.
– Из жалости. Не к тебе, а подобным мне. Ведь не у всех есть пистолеты, – сказал Роман и выстрелил. Илья кульком сполз на грязный пол.
– Приятно, черт возьми! – прислушался к собственным ощущениям Монтеков и вошел в ангар. С лихим азартом он вступил в перестрелку с охраной и вышел из минутной битвы абсолютным победителем.
– Патроны кончились, а запал остался, – задумался он.
– Кто этот гибрид Раскольникова и Чикатило? – шепотом спросил Болотов у Подболотова.
– Этот русский интеллигент с еврейской харизмой – Роман Олегович Монтеков. Изобретатель портала, между прочим. Как хорошо, что я не успел его перекупить! Лежал бы сейчас на месте этих бедолаг… Вы, господа мужики, лежите тихо и слейтесь с ящиками, – ответил Подболотов.
«Злоба, которой они в меня регулярно плескали, вернулась обратно», – подумал Роман. – «Прощай, независимость. Не увлекался, не ненавидел, не убивал, без фанатизма относился к себе, к своей цели, к ним – и был спокоен. Теперь, когда моя совесть не подавилась, попробовав этот кровавый запретный плод, душа потребует добавки».
Его мобильный телефон затрещал. Монтеков механически ответил на звонок.
– Рома, это Юля, – раздался полузнакомый голос.
– Юля? – недоуменно спросил Роман. – Ах, да. Копылова, Люберцы. Было, было. Так ведь уже полгода, как кончилось, причем, вроде, по твоей инициативе.
– По твоей, – сказала Юля. – Но я скучаю.
– Невозможно скучать по непонятному, – сказал Роман.
– По телу скучаю. Ты такой теплый, – ответила Копылова.
«А если вновь окунуться в эту горячую вязкую скуку? Пропишу эту вечную девочку, буду ее греть, она будет мне готовить. Завяну, осыплюсь, наемся простой и дешевой пищи, успокоюсь. Буду болтать с ней о грибочках и наливочке».
Из ниоткуда вылетел ястреб с кроваво-красными глазами. Взглянув на Монтекова, он растворился в голубовато-ярких искрах, которыми заиграл портал.
«Двойное искушение», – подумал Роман. – «Какое из них чье – неинтересно и неважно. Просто развилка».
Он выбросил мобильный телефон. Хозяйственный Камышов цепкой лапой подхватил аксессуар, и сунул за пазуху. Монтеков стал колдовать над панелью управления порталом.
«Частота уже настроена. Товарищ Призонов знает, кого кушать. Мне туда или наугад? Впервые мне жаль, что я один. Одиночка не может взять с собою материальный результат своего труда. Хотя, пять лет работать печенью и нести ахинею лишь ради того, чтобы кто-то помог мне дотащить портал до другой планеты, явно не стоило. Итак, куда? Галактика бесконечна и неизведанна. Хотя бесконечность может быть лишь формой наручников. Асмодей говорил, что есть планета, которая мне подходит и которую он погубит. Ясно, что Призонов именно там. Если этот господин смог добить смертельно раненное и неизлечимо больное животное, он думает, что может убить сильного и здорового человека. Аппетиты растут. Сильного ли? Здорового ли? Узнаю самостоятельно!» – принял решение Роман и нажал финальную клавишу. Перед его глазами появилась дорога, забитая пустыми бутылками и окурками.
– Наши прошли. Надеюсь, здесь еще остались чистые дороги, – покачал головой Монтеков и шагнул в неизвестность.
– Ушел? – выглянул из-за ящика Болотов.
– Сам не видишь? – раздраженно спросил Подболотов. Он вылез и с наслаждением распрямился. – Валя, Миша, найдите веревку и привяжите ход на другую планету! И оружие приволоките, пригодится для межпланетных контактов. Я сбегаю за транспортом.
Работа забурлила. «Мерседес» с шуршанием влетел в ангар. Болотов и Камышов с помощью стального троса связали один шедевр высоких технологий с другим. «Мерседес» вылетел на большую дорогу. Портал заскрежетал, погас и последовал за автомобилем. Ангар исчез, остались лишь чистое небо и грязная дорога. «Мерседес» заглох. Болотов опасливо вдохнул воздух.
– Странный запах, – нахмурился он.
– Кислород, – удивленно сказал Леонид. – Давно не дышал так свободно!
– Ничего, сейчас отравим, – успокоил его Камышов. – Не мы, так соотечественники.
– Мы пока не можем, видишь, стоим. Мужики, подтолкните, а то транспорт барахлит! – приказал Подболотов.
– Мы не рабы! – возмутился Камышов.
– Рабы – не мы! – подтвердил Болотов.– Я есть хочу! Я очень плохо питаюсь и поэтому ослабел!
Из-за горизонта вылетела машина, похожая на «Мерседес» Леонида, только изящнее и маневреннее. За рулем сидела миниатюрная брюнетка. Она с сочувствием посмотрела на застрявших и притормозила. Она что-то спросила, но Леонид лишь развел руками.
– Ду ю спик инглиш? – спросил Камышов. Подболотов выразительно взглянул на Валентина и начал устанавливать контакт.
– Видите ли, милая барышня, – начал он. – Мы долго ходили по кругу, потом бегали туда-сюда, а теперь застряли.
– Какая хорошая, – кокетливо сказал Болотов, втянув живот и поправив галстук. – Спроси, у нее продукты есть?
Брюнетка понимающе кивнула, надела наушники с микрофоном и стала озабоченно крутить какое-то колесико.
– У вас частота автоматически не определяется, извините, – на чистом русском сказала она. – Пришлось настраивать вручную.
– Мы вообще штучные, ручной работы, – пригладил волосы Камышов.
– Вы издалека? – брюнетка с интересом взглянула на Подболотова.
– Из глухомани, – ответил Подболотов. – Россию знаете?
– Нет, – покачала головой брюнетка.
– Ваше счастье, – улыбнулся Леонид. – А мы сейчас где?
– Где-то в десяти фурлонгах от Тарихеи, – ответила женщина.
– Кстати, позвольте представиться, – влез Болотов. – Михаил Иванович Болотов, успешный бизнесмен, и, к тому же, холостой. Мадемуазель, а где здесь можно покушать?
– Михаил Иванович? – расхохоталась женщина. – О, Иеремиил, до чего же смешное имя. Я мун Эрота Сфагнос. Санам нужна помощь?
– Очень! – обрадовался Камышов. – Вам кэшем или безналом?
– Что? – не поняла Эрота.
– Как с вами рассчитаться за вашу помощь? – Леонид перевел с делового на человеческий.
– Зачем вы оскорбляете меня, саны? – нахмурилась Эрота. – Только мерзавцы наживаются на попавших в беду!
Болотов пустил слезу. «Святая женщина! Женюсь», – подумал он. – «Если готовить умеет, точно женюсь!»
– А если мы бандиты? – нежно промолвил Леонид. – Например, эти саны сбежали из тюрьмы, а я вообще уже мертвый и приговорен к повешению после расстрела?
– У вас странное чувство юмора, – улыбнулась женщина. – Мародеры и отщепенцы всегда дики и грязны. Ведь это дикость – воровать, когда столько же можно заработать!
– Можно? – напряженно спросил Леонид. – Честно? Не ползая, совокупляясь и унижаясь?
– Из какой же глуши вы прибыли, саны, – сочувственно сказала Эрота. – Помогите мне привязать ваше оборудование к своей машине. Вам есть, где остановится? В Тарихее мало комфортных гостиниц. Представляете, в одной даже нет видеофона!
– Какой кошмар, я не переживу. Дикая страна! А можно остановиться у вас? – просительно сказал Болотов.
– Почему бы и нет? – улыбнулась Эрота. – Только я живу не в Тарихее, а у себя на ферме. Я всегда рада новым людям. Каждый человек уникален и поэтому интересен.
Камышов застонал. Леонид восторженно зажмурился.
– Вас не оскорблять оплатой? – игриво спросил Подболотов.
– Естественно нет, – улыбнулась Эрота. – Сан Иванович Михаил, помогите!
– Почту за наслаждение, – блеснул лысиной Болотов, ощутив прилив свежих сил.
– Как я ей понравился! Шарм не пропьешь, – шепнул он Леониду. Подболотов усмехнулся и стал с любопытством вглядываться в горизонт.
– Там какая-то толпа. Это так надо? – спросил он у Эроты.
– Это бастующие рабочие. У них беда – они хотят свободы. Сумасшедший хитрец, объявивший себя их лидером, ведет их прямо к кнуту и кандалам, прикрытым лозунгами о равенстве и братстве.
– Как знакомо, – сказал Леонид.
– Так Брейн побывал и у вас в России? – заинтересовалась Эрота.
– Брейнов в России не любят. У нас другие лидеры, – вздохнул Подболотов. – Мун Сфагнос, поехали отсюда, толпы всегда портят впечатление от воли и справедливости. Валя, помогай!
Стальной трос обвил межпланетный портал и объединил инопланетный транспорт с земным.
***
Планета Илмез, Пангея, граница Веронии и Гамалы
– Вот мы и на другой планете, надо же! Наша первая ночь на Илмезе! – многозначительно произнес Свинюгин.
– Иди ты! – удивился Гиенов. – А я думал, двенадцатая!
Вокруг раздалось подростковое ржание великодержавных старцев.
– Не забывайте о субординации! – крикнул в пустоту Свинюгин и сурово взглянул на Угрюм-Бурчеева. – Как смеешь сидеть в моем присутствии, солдафон!
Угрюм-Бурчеев чуть приподнялся, взглянул на лысину стоящего зицпрезидента и харкнул в нее. Дмитрий Анатольевич звонко испортил воздух и вытерся рукавом.
– Товарищ Император, разрешите обратиться? – спросил комдив Ваня.
Призонов милостиво кивнул.
– Когда начнутся боевые действия? – с кровожадной искрой в глупых глазах спросил комдив. – Ребята накалены!
– Нравится убивать за Родину? – с отеческой улыбкой спросил Призонов.
– Мне вообще убивать нравится. А когда за Родину и с наградами – вдвойне приятно!
– Мы еще попьем их кровушки, Ваня! Но не сегодня, – потянулся Император.
– Совершенно верно! – подтвердил Свинюгин.
– А то ишь чего делают – машины летают, все у них за сольво, любви к простым людям нет, нашей нефти с газом хотят, – продолжил Призонов.
– Да-да, правильно! – деловито подтвердил Дмитрий Анатольевич.
– Они про нашу нефть знают? – сжал энергичные кулаки Ваня. – Вот звери! Ресурса хотят, падлы! А сами, небось, козлы! Верно?
Ваня с надеждой посмотрел на Падловского. Глеб Олегович прокашлялся и начал страстный монолог.
– Согласно статистике, – начал он. – На Илмезе сто двадцать пять и две десятых миллиона безработных. За последние пятьдесят лет целых шесть тысяч илмезийцев покончили жизнь самоубийством. Пять миллионов больны ожирением, три миллиона – алкоголизмом.
– Вот твари! – в сердцах сказал Ваня. – Жирные безработные алкоголики-самоубийцы! А сколько их всего?
– Приблизительно пять миллиардов, – улыбнулся Падловский.
– То есть это как бы будет… Вроде как дроби в процентах, а умножать крестиком, а не черточкой… Эх, калькулятор забыл! В общем, суки они! – подвел итог статистических исследований Ваня.
– Насколько я знаю, основная масса безработных – домохозяйки, – подал голос Полыхаев.
– Сволочи, – заскрежетал зубами Ваня. – Жируют, тунеядцы! А что машины у них летают, так они, наверное, от обезьян раньше, чем мы, произошли!
– Что намного раньше, чем ты, это верно. Но наши цивилизации возникли одновременно, – безжалостно продолжил Полыхаев.
– Ну и че? У них все равно все за сольво, улыбки фальшивые! У них техника, а у нас – патриотизм! Они лживо лыбу тянут, а мы искренне в рожу даем! – возбудился Иван. – Они человека человеком эксплуатируют, а мы – наоборот!
– Я давно заметил их интерес к нашим разработкам в области нанотехнологий, – вдумчиво сказал президент России. – Я правильно говорю?
Свинюгин с испугом оглянулся на Офиса.
– Да-да, стремятся к миниатюрному. Хотят достичь вашего роста, – с иронией заметил Офис.
– У меня нормальный рост! – обиделся Дмитрий Анатольевич.
– Можно и рост в полтора нанометра объявить нормальным, – согласился Призонов. – Главное, чтобы соответствовали! Сможешь, Ваня?
– Всегда готов! – радостно сказал Иван.
– Стремись, Иван! Только пока интеллектуально, тело твое нужно Родине. А сузить мозг до наночастицы мы поможем, не так ли, Глеб Олегович?
– Всегда готов! – с полузаметной иронией ответил Падловский.
– Да-да, – невпопад, но внушительно сказал Свинюгин. – А то, если президент не скажет, так они и не чешутся!
– Я надеюсь, Александр Аркадьевич, мы лично не будем участвовать в боевых действиях? – опасливо спросил Владислав Гиенов. – Наши функции ограничатся общим руководством и моральной поддержкой наших доблестных бойцов, ведь так?
– У меня с детства кистоз, мне воевать нельзя! – поддержал Загрызлов.
– Мы – пример! Мы сами должны выжать из них кровавую кашу! Политик должен быть бойцом не только на трибуне! – прокричал Угрюм-Бурчеев.
– Вы за всех не мыкайте! – возмутился Загрызлов. – У меня кистоз, у Глеба Олеговича стратегия, у Владислава Юрьевича – общее руководство! Вы отдельно от других не решайте!
– Не потерплю! – рыкнул Брудастый.
– Вот именно! Правительство – не место для дискуссий! – тявкнул Загрызлов.
– Офис Хамович, твой выход, – шепнул Призонов.
– Не рано? – поморщился Полыхаев. – Заметят!
– Наши не в счет, у них специфическое зрение, – отмахнулся Призонов.
– Соломоново кольцо одолжите? – спросил Офис.
– Свои надо иметь! – взор Призонова заледенел. Полыхаев щелкнул пальцами.
– Отвратительный прием магических сил, – пожаловался он. – Далеко кормушка!
– Тренируйся без поводка, – оскалился Призонов. Офис защелкал пальцами, но ничего не получалось.
– Да пребудет с тобой сила, – вздохнул Призонов и протянул Офису кольцо. – Но запомни – все проходит, и это пройдет!
Офис повернул кольцо и растворился в воздухе. Элита Русской Империи, как обычно занятая бурным переливанием из пустого в порожнее, не заметила отсутствия своего достойного представителя. Брань лучших людей страны напомнила комдиву Ване телевизионные ток-шоу, и он задремал. Сентиментальному Ване снились жена Катя в бигудях и дочь Маша в подгузниках. Вспомнились Ване чистое небо, добрые березки, домашние пельмени и его любимый фильм «Белое солнце пустыни». Снились золотые купола, Мавзолей и группа «Эрекция».
Меж тем враг не дремал. Солдат с подозрительно интеллигентным лицом и еще более подозрительным носом, украл дневную норму продуктов и отделился от коллектива. Военный преступник издалека прицелился в Призонова, вздохнул и опустил винтовку.
– На верхушку всплывут их заместители, а потом их шестерки. Можно хоть сто жизней непрерывно стрелять, но Россия скорее обезлюдеет, чем лишится своих лидеров, – горько сказал Монтеков. – Место преступлений пусто не бывает…
Роман закинул винтовку на плечо и пошел своей дорогой.
***
Планета Илмез, Пангея, ферма «Меандр»
Сытый Болотов благодарно зевнул и, облепив Эроту лоснящимся взглядом, начал рассказывать анекдоты про поручика Ржевского. Российские дамы обычно заливались похотливым смехом, деловито уточняли статус Михаила Ивановича, умножали его рейтинг на размер банковского счета и возбужденно отдавались. Болотов привык, и поэтому недоумевал и обижался, когда Эрота лишь презрительно щурилась, глядя на Михаила. Впрочем, взгляд мун Сфагнос нечасто задерживался на господине Болотове.
– Послушай, лучший из худшего, день был громоздкий, иди, поспи! – джентльмен Подболотов решил помочь красивой женщине.
– Какое право! Ты не представляешь, как ты смешон! Не сметь! Забью, загноблю! – яростно зашипел Болотов.
– Миша, здесь не офис, – напомнил Леонид.
– Да, правда, – Болотов опомнился и сдулся. – Как же мне теперь? Кто же я? И зачем это?
– Мы ведь затем и прибыли, чтобы найти свою нишу, – подал голос Камышов. – Мун Сфагнос, мы беззаботные безработные! Сами мы не местные, поезд наш давно ушел, так что подскажите, как здесь и почем!
– Я не знаю, на что вы способны, – задумалась Эрота.
– На многое, синьорина, – многообещающе сказал Болотов.
– Вы когда-нибудь работали со скотом? – спросила мун Сфагнос.
– Всю жизнь, – улыбнулся Леонид.
– Видите ли, после смерти моего мужа у меня осталась эта ферма. Управляющий и рабочие у меня уже есть. Но моему пастуху надоело просто пасти скот, и он стал им торговать.
– Своим или вашим? – осведомился Подболотов.
– Конечно, своим, – улыбнулась Эрота. – И я сейчас ищу нового руководителя стада. А то они без пастуха разбегаются в разные стороны, а некоторые даже сбегают. Приходится держать их в загоне, но им же нужно пастись!
– Это очень увлекательно и знакомо, мун Сфагнос, – прокашлялся Подболотов. – Но нам, как и вашему пастуху, тоже надоело пасти скот. Тем более у нас в России скот очень больной и дикий, просто мутант. Мы по натуре не пастухи, а торговцы.
– Вам не нужен пастух, вам нужен хозяин, – страстно заявил Болотов.
– Уймись, секс-символ, – перебил Леонид. – Нас интересуют перспективы ведения дел.
– Вы привезли из России какие-то товары? – заинтересовалась мун Сфагнос.
– Есть машины, но они не летают, и все время ломаются. Балалайки есть, матрешки, водка, икра, сильнодействующее рвотное в виде книг и фильмов. Миша, мы еще что-то производим?
– Еще оружие, но его уже привезли без нас, – вздохнул Болотов.
– Для сумасшедших вы такие прозаичные, – вздохнула Эрота.
– Мы, конечно, частично отравлены массовым безумием, – напряженно сказал Леонид. – Но как вы это заметили?
– Я несколько лет профессионально изучала географию Илмеза. Колонии, называемой Россией, не существует, – мягко сказала Эрота. – Она – плод вашего воображения, саны!
– Да ради бога, – пожал плечами Леонид. – Кошмарный сон, согласен. Воображение у нас такое болезненное.
– Вы ведь все равно верите в эту Россию, – лукаво произнесла Эрота. – Кстати, что такое «бог»?
– Бог – это придуманная нами и для нас смесь утешения и страха, и что-то совсем иное для тех, кто действительно знает бога. Если бы мы верили в Россию, нас бы здесь не было. И мы бы были буйными сумасшедшими, а не тихими.
– Хорошо, саны, это не мое дело, – усмехнулась мун Сфагнос. – Но ломающиеся машины, которые не летают, у нас не производят уже лет сто пятьдесят. Лекарства и продукты у нас имеются.
– Тоже качественные? – осведомился Леонид.
Эрота кивнула.
– Не выдержим конкуренции, – вздохнул Подболотов. – Что у вас еще ценится?
– Талант, – произнесла Эрота.
– Почем за кило? – осведомился Болотов.
– Он ценится, но не продается, – объяснила Эрота.
– У нас наоборот, – сказал Леонид. – Нам бы что-нибудь материальное. Золото, бриллианты, нефть?
– Торгуем помаленьку, – разочарованно сказала мун Сфагнос, стремительно теряющая интерес к грешной троице.
– Сравним цены, – Леонид вынул портмоне и достал из него небольшой рубин. – Почем у вас этот минерал?
– Какая прелесть, – заулыбалась Эрота.
– Любая прелесть имеет цену, – сказал Подболотов.
– Я имела в виду вовсе не ваш сардис. Обычный, типовой экземпляр. Он стоит примерно семьдесят сольво. Я восхитилась вашей раковиной, – Эрота потянулась к портмоне Подболотова и коснулась узорчатой ракушки.
– Не трогайте! – резко сказал Леонид. – Это не продается!
– Вас интересует не только золото, – присмотрелась к нему мун Сфагнос.
– Да, у меня выжило кое-что, чего нет в шкале ценностей моих соотечественников, – согласился Леонид. – Эта ракушка – все, что осталось от моей жены. Память, сантименты – грешен.
– Я тоже был женат! – взревновал Болотов. – Трижды, не считая легких увлечений. Страдал и горел!
– А где ваши жены, сан Иванович? – спросила Эрота.
– В России, – поник Болотов.
– В сумасшедшем доме, – понимающе кивнула Эрота.
– Так почем сардис? – усмехнулся Леонид.
– Зачем вам сардис, когда у вас есть раковина? – спросила Эрота.
– На воспоминания не купишь еды, – парировал Подболотов.
– Почему? – пожала плечами мун Сфагнос. – Эта раковина стоит в десять раз больше, чем ваш сардис.
– В сольво или в сердце? – переспросил Леонид.
– В вашем сердце эта раковина стоит в миллионы раз больше, – ответила Эрота. – Нет, именно в сольво. Эта раковина стоит не менее семиста сольво, хотя в Веронии ее можно продать и за тысячу.
– Прекрасно! – воскликнул Леонид. – Итак, у вас либо очень дешевые рубины, либо очень дорогие раковины. Что можно купить на тысячу сольво?
– Мой автомобиль, к примеру. «Ливфри», если вы заметили.
– Точно! – хлопнул себя по лбу Подболотов. – Именно ваш автомобиль, милая Эрота! Я полагаю, объяснения излишни? – обратился он к компаньонам.
– Ракушку за миллион – это грандиозно! – одобрил Болотов. – Но где мы найдем покупателей летающих машин?
– Их купят те же, кто ежегодно меняет «Макларен» на «Ламборджини» – наши милые и скромные слуги народа, – ответил Подболотов и подошел к порталу, стоящему тут же. Нажав несколько кнопок, он пожал плечами.
– Миша, мы опять застряли, – печально сказал он. Болотов выматерился и стукнул кулаком по столу.
– Какой у вас богатый словарный запас, сан Иванович! – восхитилась Эрота. – Даже мой транслятор не определяет!
– Я вздремнул, – проснулся Камышов, до этого шумно храпящий. – Мун Сфагнос, так вы нашу водку покупаете?
– Мун Сфагнос покупает ракушки, – сказал Леонид. – Что еще у нас, дикарей, брать! Только вернуться мы не можем, машина чересчур сложная.
– Значит, денег не будет? – огорчился Камышов.
– Нет! – зло сказал Болотов.
– Ну и ладно, – поразмыслил Валентин. – Тогда я еще посплю.
Болотов в сердцах пнул ногой портал. Портал заискрился светло-голубоватыми искрами. Столовая фермы «Меандр» медленно перешла в замызганную комнатенку с мужчиной в грязной тельняшке в качестве элемента интерьера. Мужчина энергично налегал на водку, вяло и редко занюхивая ее рукавом. На фоне грязи и нищеты выгодно выделялись два огромных портрета Призонова и Свинюгина.
– Ой, черти, бля! – приветствовал хозяин квартиры гостей с другой планеты. – Че так давно не заходили? А ну, бля, быстро полтинник дали, а то жизнь проходит зря!
– Святой Иеремиил, – пролепетала Эрота и начала оседать на пол. Леонид перехватил ее.
– Эх, не успел, – стал сокрушаться Болотов. – Живот мешает!
– Ну что, мужик, – обратился Камышов к алкоголику. – У тебя ракушки есть?
– Найдем! – икнул тот. – Полтинник дай!
– Это Россия? – с ужасом всмотрелась в алкаша пришедшая в себя Эрота.
– Частично, – подтвердил Леонид.
– А это зачем? – спросил Болотов, указывая на портреты. – Нашел или спер?
– Да вы что? – обиделся алкоголик. – Я на свои, на последние! Людям же нравится! Вдруг, думаю, зайдет кто. Вот вы и зашли. Я вас так ждал…
***
Планета Илмез, Пангея, граница Веронии и Гамалы
Проснувшийся Император сладко потянулся, отведал выдержанного коньяка, закусил отборным сыром и вышел из «линкольна». Свежайший воздух обнял его, приласкал и взбодрил. Живописнейший рассвет ублажал глаза. Розоватая синь радостно плескалась в солнечных лучах и чистом кислороде. Призонов повернулся к Веронии. Зрелище изящной, хрустально-изысканной архитектуры города, восхищало воистину неземной красотой, и было способно всколыхнуть любое чувство прекрасного, даже спящее летаргическим сном.
– Товарищ Император, разрешите обратиться? – раздался молящий голос за спиной Призонова. Александр повернулся спиной к красоте и осмотрел пейзаж напротив. Глаза комдива Вани нехорошо мутились, руки, сжимающие автомат, подрагивали в предвкушении. Стотысячная толпа с абсолютно одинаковым выражением глаз и лиц жаждала действия.
– Применяй, Ваня, – грустно сказал Призонов.
Лицо комдива зверски исказилось. Глаза Ивана засияли фантастической радостью.
– За Россию, бля! – взревела сотня тысяч натруженных глоток.
– Ты обучил олигофренов нашему языку? – удивился Император.
– Они очень обучаемые,– обрадовался похвале Ваня. – Хорошие мужики, душевные! Как вы их назвали? Слово какое-то нерусское…
– И то верно, немец придумал. Все зло от них! От немцев… А значит слово то, что немногие так умны, как наши товарищи по борьбе! Практически уникумы. Ну что, же, Иван, мочи братьев по разуму!
– Зачем по разуму? Мы их лучше по почкам мочить будем! Мы их победим! – взвыл Ваня, буравя глазами солдат Русской Империи.
– Этих? – удивился Призонов. – Эти уже побеждены. Настолько побеждены, что чувствуют себя победителями… С илмезийцами будет сложнее. Они видят во мне врага, а не руководителя. Применяй, Ваня!
Ваня дико взревел и кинулся на город. Толпа завыла, заулюлюкала и бросилась вслед за комдивом. Элита Русской Империи осталась на руководящих местах в тылу, благоразумно укрывшись за живым щитом силовиков. Кони Лабрадоровичу показалось мало, и он, подложив под руководящее место мягкую подушку, укрылся с головой шерстяным пледом и впился стучащими зубами в фляжку с коньяком.
– Хочу домой! – пискнул из-под пледа он. – Как там без меня Адочка с Димочкой?
– Крышуем, не волнуйся, – одобряюще похлопал по пледу Пастухов.
Юноша и девушка, взявшись за руки, прогуливались по живописной окраине Веронии.
– Я с трудом понимаю природу популярности Влеяды, – щебетала девушка. – Его фантастический мир, наполненный злобными и корыстолюбивыми фанатиками, талантливо выписан, но абсолютно недостоверен. Изгибы перевернутого нравственного вектора его героев столь надуманы, что его произведения становятся безыдейными.
– Понимать Влеяду, только как энтомолога, осматривающего в лупу больных насекомых, в корне неверно, – снисходительно ответил юноша. – Рассогласованность сознания и существования его героев является лишь символом ключа к двери, за которой расположено познание природы морали.
– Да, но их ментальная репрезентация столь чудовищно деградирована, что этот ключ, как ты правильно заметил, остается лишь символом, а духовная реальность не имеет точек соприкосновения с подобным бытием. Подобное искажение когнитивной карты имеет право на существование, но как элемент творчества, а не как духовный посыл.
– За Россию, бляяяяяя! – оглушил их чудовищный вопль. Автоматчик в военной форме бешено рассыпал стальной веер пуль. Жизнь юноши и девушки давно была отнята, но пули продолжали пронзать пустоту, а глаза стрелка – ненавидеть все инородное.
Отравленный поток потных рук, пуль и окровавленных топоров накрыл Веронию. Полиция, привыкшая лишь к налетам глупых одиночек, оказалась бессильна перед плотной квинтэссенцией безумия в виде стотысячной массы, номинально возглавляемой комдивом Ваней.
Бравый комдив, для порядка постреляв перед чьей-то дверью, заглянул в дом и плотоядно улыбнулся. Испуганная и сексапильная девушка перенастроила его либидо в естественное состояние. Ивану захотелось не крови с хаосом, а секса с телом.
– Ну, здрасте, девушка, – поздоровался он. – Ваня я, с Земли, из самой России. Планета хорошая, страна самая лучшая, а сам я холостой. Давайте жить дружно, а?
Он пощупал грудь девушки и получил заслуженную пощечину.
– Весьма обидно, – сказал Иван. – Я ж со всей по типу душой! Ну, че, тогда насильно придется!
Девушка что-то вскрикнула, пафосно проклекотала и вонзила маленький, инкрустированный сапфирами кинжал себе в сердце.
– Вот дура! – сплюнул комдив. – Такого парня упустила!
«Надо было как-то по-другому. Но как?» – тяжело заворочалась непривычная мысль, опутанная смесью спермотоксикоза и патриотизма.
Пригорюнившись, Ваня вышел на улицу. Потенция требовала свое. Рядом с домом стояла дородная корова, машущая хвостом.
– Сволочь, как призывно машет! Своего чувствует! – присмотрелся Иван, подошел к корове и нежно погладил ее.
– Я буду называть тебя Машей, – интимно шепнул он ей и начал расстегивать форменные брюки.
Тем временем зачинщик первой межпланетной войны напряжено вглядывался в горизонт из своего «линкольна».
– Вполне, вполне, – усмехнулся он. – Ну что же, первое впечатление навсегда произведено, пора устанавливать контакт!
Выйдя из «линкольна», Призонов громко и нецензурно встряхнул перепуганный цвет нации.
– Да-да, Александр Аркадьевич, мы вас внимательно слушаем, – высунулся Пастухов.
– Настало время предъявлять требования, господа! – громко сказал Император. – Мы наконец-то оскорблены этими инопланетными существами. Девять наших представителей ранено, а двое даже убиты. Но мы ведь не потерпим и предъявим счет, не так ли?
– Разорю! – кровожадно выкрикнул Брудастый.
– Как всегда в точку, Дементий Варламович. Как я понимаю, президент России хочет заступиться за своих граждан и поддержать престиж страны?
– Задета также честь Империи, – робко сказал Дмитрий Анатольевич.
– Честь Империи? – расхохотался Призонов. – Смешно. Под нашим руководством нигде не осталось чести, есть лишь части! Задета часть Империи, ваша часть. Ваши солдаты, ваши приказы, ваша стратегия. А вашего любимого Императора вообще здесь нет, он наводит порядок в Северной Корее. Вопросы есть?
