Владимир Владимирович Васильев
Страшный суд над богом и дьяволом
– Оба, – с испугом ответила старушка и зачем-то перекрестилась.
Асмодей зашел в один из домов. Грязный смрад облепил его. Охранник, похожий на грубо сделанную глиняную статуэтку, не удостоил Князя инкубата даже взглядом.
– Это психиатрическая лечебница? – спросил Асмодей.
– Дурка это, – сплюнул охранник. – Че надо?
– Пройти, – сказал Асмодей и протянул охраннику сторублевую купюру.
– Проходи, – кивнул охранник, мимоходом взяв купюру.
Князь инкубата смирил гордыню, но лицо охранника запомнил. Поднявшись по лестнице, он обнаружил ряд палат. Медперсонала поблизости не было. Недолго думая, Асмодей толкнул дверь одной из палат. Визг, улюлюканье и перекошенные рыла посыпались ему навстречу.
– Серый блянах бабло говно! – заорал мужчина с растрепанными волосами и безумными глазами. – Коррекция эрекция декларация!
– Откатим на тусовке! – захохотала молодая девушка с макияжем, напоминавшем размазанный клоунский грим. – Вау, я по типу в шоке!
«Диагноз еще не поставлен, здесь нет исследователей», – понял Асмодей, оглядев офисные костюмы больных. Необходимые койки, смирительные рубашки и врачебный надзор отсутствовали. Князь инкубата взглянул на табличку с надписью «ООО «Медкрах». Автозапчасти, игровые автоматы, мягкие игрушки» и вышел из палаты. Спустившись по лестнице, он обжег охранника взглядом. Охранник заржал и показал Асмодею средний палец. Князь инкубата одним легким движением достал пистолет и отстрелил этот палец. Охранник завопил. Асмодей Адамович криво улыбнулся, поднял отстреленный палец и приложил его к губам охранника. Охранник замолчал и рабски закивал. Асмодей Адамович похлопал его по плечу и вышел из здания бизнес-центра. Зайдя в дом, имеющий официальный статус сумасшедшего, он прошел мимо охранника.
– Вы врач? – робко спросил юный охранник.
– Я – психокатохос, – честно ответил Асмодей, не замедляя шаг.
– А-а, – ответил охранник и отвернулся.
Асмодей Адамович поднялся по чистой, но обшарпанной лестнице, и вновь увидел ряд палат. Больные с уродливыми, глупыми, но опасными лицами заворожено смотрели на выключенный телевизор. Замученная медсестра похрапывала и постанывала. Горбатая старушка остервенело драила пол.
– Здравствуйте, – Асмодей обратился к старушке, как к наиболее вменяемой. – Я хотел бы навестить больного Призонова.
– Вы родственник? – спросила горбунья.
– Отец, – ответил Князь инкубата.
– Вам тогда к заведующему отделением надо, к Артуру Александровичу, – ответила старушка. – Он здесь хозяин.
– Мне не нужен психиатр, мне нужен больной, – ответил Асмодей, вынимая всемогущую купюру.
– Мало, – глянув на купюру, сказала горбунья. – Мне еще с Манькой и Сергеичем делиться.
Асмодей достал еще две аналогичных купюры. Проворная старушка одной рукой взяла мзду, а другой – протянула Асмодею засаленный ключ.
– Триста тринадцатая палата, в буйном отделении, – объяснила она.
– Призонов – буйный? – спросил Асмодей.
– Призонов опасный, – ответила старушка.
– Откуда знаете?
– Мне так сказали. Ключ потом верни, а то много вас тут ходит.
Асмодей взял ключ. Поднявшись на третий этаж, он недовольно скривился. Номера палат с триста первой по триста девятую присутствовали, остальные двери были стандартны и не пронумерованы. Князь инкубата стал примерять ключ. Ключ подошел к одной из замочных скважин, но поворачиваться напрочь отказался. Асмодей толкнул дверь и увидел тело, болтающееся на рукаве собственной смирительной рубашки. Второй безумец играл с вывалившимся языком самоубийцы. Князь инкубата внимательно оглядел палату, но Призонова не обнаружил.
– Папа! – взвыл сумасшедший, дергая язык мертвеца. – Папа, где все? Почему мне не дают других игрушек?
– Будут, сынок, – ответил Асмодей. – Много и скоро. Жди.
– Мне все надоело, – пожаловался псих. – Мне не с кем играть, а с собой я уже наигрался…
– Как я тебя понимаю, – вздохнул Асмодей и закрыл дверь палаты.
Ключ идеально подошел к следующей двери. Асмодей открыл дверь и с грустью осмотрел Призонова, закутавшегося в смирительную рубашку.
– Здравствуй, симулянт, – поздоровался отец с сыном.
– Я ничего не симулировал! – возмутился Призонов. – Это заговор! Они меня нормального взяли-спеленали! Я у них золота не брал, я у себя украл! Это они меня заменили человечком! Они ведь знали, что я кукла, я могу разбиться!
– Ты тосковал по своей власти? – спросил Асмодей.
– Я скучал по тебе. Мне скучно с этими стенами! Я так редко тебя вижу, мне нужна любовь! – заплакал Призонов. – Зачем ты бросил нас с мамой, папа?
– Ты действительно болен, – удивился Асмодей Адамович. – Кто ты, помешанный дурачок?
– Я твой сын, – заскрежетал зубами Призонов. – Мы все – твои дети! Проклинаю! Где геенна? Накрой всех навечно, умоляю! Зачем этот звук, тело и логос?
Асмодей вышел из палаты и задумался. Перехватив горбунью, он сунул ей ключ.
– Где ваш заведующий? – спросил Князь инкубата.
– Наверху, – объяснила старушка.
– Логично, – одобрил Асмодей. – Приметы есть?
– На двери табличка «А.А. Чертиков», – сказала старушка. – Только он вас не примет.
– Почему?
– Он никого не принимает.
– Но вы же к нему посылали.
– Я много куда послать могу. Артур Александрович никого не принимает. Он хозяин.
Асмодей внимательно осмотрел глаза старушки. Разума в них не было, но безумие отсутствовало.
– Возможно ли как-то увидеть вашего Чертикова? – спросил он, протягивая купюру. Старушка укоризненно на него посмотрела. Асмодей хлопнул себя по лбу и достал еще две.
– На самом деле он не наверху, – прошептала старушка. – Он внизу, на втором этаже, в двести третьей палате. Только это не палата, а его кабинет.
– Зачем? – спросил Асмодей, доставая еще три купюры.
– Не знаю, – сказала горбунья, отклонив взятку. – Порядок такой. Артур Астаротович порядок любит.
– Как его отчество? – вспыхнули глаза Асмодея.
– Александрович! – испугалась старушка.
– Как его отчество? – взревел Асмодей, схватив горбунью за горло.
– Астаротович! – заверещала старушка. – Только этого нельзя говорить! Непорядок!
Асмодей прекратил имитировать гнев и отпустил горбунью. Он искренне и раскатисто рассмеялся. Смеялся он долго и с удовольствием.
– Какой лабиринт сплел, сынок! – радостно сказал он. – Мои гены…
Спустившись на второй этаж, Асмодей подошел к двести третьей палате, и, презрев условности, вышиб замок выстрелом. Пинком открыв дверь, он плотоядно улыбнулся. Из кресла заведующего психиатрическим отделением на него смотрел Призонов.
***
Виски Романа приятно тяжелели, тело было наполнено покоем, а голова – дымкой.
«А не пошли бы они все!» – заворочалась в отдыхающих мозгах нового Императора вялая и несвежая мысль. Пятка Монтекова ненароком щелкнула по телевизионному пульту. На экране появилось подзабытое изображение сатирика с приклеенной бородой.
– Есть ли Монтеков – это еще требует доказательства, а Тинин – есть! – грозно заявил он. – Тинин – взрослый, сознательный, много уже переживший, чересчур много, с большим жизненным сюжетом человек, очень мощная фигура. Самостоятельная, талантливая, сильная личность! Конечно, Монтеков боится его освобождать! Кто такой Монтеков, я его не знаю! И вдруг на свободе появляется Тинин, а это серьезно.
– А на свободе личностей уровня Тинина уже не осталось? – заинтересовался его оппонент.
– Наверное, где-то еще есть. Но в общественной жизни людей такого масштаба, такой харизмы, такого благородства нет! Тинин – это точка кристаллизации…
Щелк.
– Роман Олегович Монтеков – прекрасный организатор и духовный ориентир! – вещал седой и серенький человечек с жидкими усиками. – Я давно его знаю с самых лучших сторон!
Монтеков выключил телевизор левой пяткой, но голос серенького человечка продолжал говорить.
– Этому изобретателю надо было сразу его рубильник оторвать и в жопу запихать! – раздался голос телеперсоны из соседней комнаты. Роман прислушался.
– Альду Лабрадорович, если бы не ангел с молниями, я бы его в канализацию по кусочкам спустил, никакая сила бы не выковыряла! – проблеял голос Отарова.
– Причем тут ангелы! – взвыл из-за стены Тявкин. – Ангелы у нас – явление временное и недолгое! А отвечать придется перед дъяволом, он у нас пожизненно! Немедленно изолируй этого носатого выскочку, пускай лебедей со щелкунчиками в телевизор и жди освободителя, который нас победит!
– А кто нас победит? – раздался третий голос.
– Если Призонов не успеет, могу я! – прогремел четвертый голос.
– Да я тоже могу! – рыкнул Тявкин.
– Я тоже готов взять на себя ответственность за человечество! – крикнул Отаров.
– А человечество готово? – разрушил инкогнито Монтеков, войдя в зал.
– Человечество всегда готово к нам, и никогда не будет готово к вам, Роман Олегович! – парировал Отаров.
– Рома, тут большие ребята базарят, нам не до тебя, – отмахнулся Альду.
– Послушай, большой ребенок, я тебе сейчас уши надеру, – предупредил Роман.
– Что ты надерешь, что ты можешь? Что за идиотская привычка входить в комнату, когда там взрослые! – взвизгнул лысый старичок с ассиметричным лицом. – Дурак, мудак, дубина чертова! Вы уж извините его, Альду Лабрадорович, он с детства с придурью, а воспитывать его уже поздно…
– Вот вы нас и победите, Олег Викторович! – улыбнулся Тявкин.
– Идеально! – восхитился Отаров. – Старый, больной, пьющий и партийный! Истинно народный герой! Поддерживаю!
– Заменить меня моим мертвым батюшкой? – усмехнулся Монтеков. – Лучше уж Призоновым… Святой Иеремиил, вы меня покинули?
– Архангелу не до тебя, ему собственные крылья спасать надо, – за спиной Романа вырос Бондейкин.
– Ни ангелу, ни черту нет дела до меня, – оскалился Монтеков. – Первый раз в жизни ошибся! Променял скуку на борьбу…
– Задвиньте этого выдвиженца куда нибудь, – поморщился Тявкин.
– Я организую и посторожу! – вытянулся Монтеков-старший.
– Вы бы поберегли себя, вам еще мир от нас спасать, – порекомендовал Отаров.
– Да ладно, – льстиво хохотнул Олег Викторович. – Двум смертям не бывать!
– Посмотрим, папа, – улыбнулся Роман. – Сэр Бондейкин, проводите меня в мои аппартаменты, будьте столь любезны…
– Я проконтролирую, – важно заявил Монтеков-старший.
***
Всмотревшись, Асмодей понял, что сидящий в кресле человек не был Призоновым. Заведующий психиатрическим отделением был лысоват, безус и сутул.
– Приветствую, племянник, – поздоровался Асмодей.
– Немедленно закройте дверь! Я сейчас милицию вызову! – пискнул Чертиков.
Асмодей не спеша вошел и устроился в удобном кресле.
– Мне неинтересен ваш брат, заключенный наверху, – расслабленно сказал он. – Я хочу знать, где находится ваш кузен, только и всего.
– Так-так, – в умных глазах Чертикова появился профессиональный интерес. – Расскажите все по порядку.
– Сначала было слово, – заулыбался Асмодей.
– Начнем с вашего имени, статуса и возраста, – поправил его Чертиков.
– Архидемон Асмодей Адамович Адов, – представился Князь инкубата. – Возраст – приблизительно тринадцать тысяч семьсот лет.
– Очень интересно, – Артур пододвинул к себе бумажку и принялся строчить. – Кто вас ко мне направил?
– Мой брат Астарот просил узнать, как поживают его близнецы, – ответил Асмодей. – Он соскучился по своему Артурчику. Он любит его, гладит по головке, обнимает. Артурчика никто не любит, страна плохая, люди злые. Все мерзавцы, а кузен Саша – главный мерзавец. Только папа может позаботиться об Артурчике. Артурчик запутался. Ведь у него теперь нет брата, правда?
– Артемка давно умер, – психиатр уставился в потолок. – И Артурчик тоже умер.
Внезапно Артур визгливо рассмеялся.
– Что вас рассмешило? – ласково спросил Асмодей.
– Ничего, доктор резвится, – успокоился Артур. – Вы говорите глупости, что доказывает вашу болезнь. Я не люблю своего отца, это Артем по нему скучает.
– Скажи, Артем, я очень похож на твоего папу? – спросил Асмодей.
Артур встал и открыл шкафчик. Он вынул из него смирительную рубашку, усы, парик. Когда психиатр переоделся и выпрямился, его сходство с Александром Призоновым превысило все приличия.
– Вы и есть мой папа, – сказал Артур. – Я знаю, вы притворяетесь моим дядей, а вы мой папа.
– Ты очень умный мальчик, Артем, – одобрил Князь инкубата. – Ты все про всех знаешь. Ты знаешь, кто ты сам – психиатр, притворяющийся сумасшедшим, или сумасшедший, притворяющийся психиатром?
– Я не знаю, – из глаз заведующего психиатрическим отделением потекли слезы. – Я лечу себя и лечусь у себя. Есть серьезный прогресс, болезнь всесторонне изучена. Согласно моему курсу лечения в ближайшие три года Артем поправится. Жизнь очень мешает его выздоровлению. Ему необходим покой, а кругом – одни шизофреники. Мы с ним обречены кружиться в урагане, а круг никак не замыкается, ураган рвет нас на части, а не соединяет. Как сойти с этого локомотива времени? Мы хотим летать сами, хотя бы ползать сами, а нас вертит бессмысленными зигзагами…
– Я знаю, как сойти, – сказал Асмодей.
– Ну и как же? – усмехнулся Чертиков, ссутулившись, сорвав усы и сняв рубашку.
– Расскажи, где Саша, и я тебя научу, – сказал Князь инкубата.
– Я не знаю, – пожал плечами Артур. – Он просто привез Артема в этот желтый дом с гербом, а сам скрылся. Я не позволял увезти Артема, но ведь Саша – Император! К тому же Артема вернули в ту же палату, и я продолжаю его лечить. Я обречен его лечить, а он – страдать. Как сойти?
– Есть две остановки, – объяснил Асмодей. – На одной вашу болезнь примут и поймут. Не нужно скрывать своего помешательства, люди это любят.
– А другая? – с жадным интересом спросил Артур.
Асмодей протянул ему пистолет. Артур похотливо погладил рукоятку и пальнул в потолок.
– Ой, нет, – спохватился он. – Я же могу повредить Артему! Он не ранен?
– Посмотрите сами, – сказал Асмодей, подавая психиатру смирительную рубашку и усы. Артур натянул рубашку, приклеил усы и внимательно посмотрел в зеркало.
– Обошлось, – облегченно выдохнул он. – Нет, это неправильная остановка. А как сойти на первой?
– Стрелять во всех остальных, – объяснил Асмодей.
– Это лучше, я воспользуюсь, – кивнул Чертиков и выпрямился, целясь в Асмодея.
– Я не остальные, – спокойно взглянул в глаза Артура Асмодей.
– Вы – дьявол, да? – догадался Чертиков, опустив пистолет.
– Надеюсь, – сказал Асмодей.
– Помогите мне, – попросил Артур. – В этой психушке мне не на кого надеяться, кроме вас!
– Не найду Сашу – помогу тебе, – посулил Асмодей, оглядывая копию экс-Императора.
– А если найдете? – напряженно спросил Артур.
– Тогда я вылечу тебя, – сказал Асмодей. – Тебе станет скучно и голодно, но ты будешь здоровым. Ненормальным, но не сумасшедшим.
– Не надо меня лечить, – попросил Чертиков. – Кто же тогда вылечит Артема, если я выздоровею? Не искушай, галлюцинация!
Асмодей встал и подошел к двери. Психиатр застыл, разглядывая боевое оружие.
– Империя! Духовность! Державность! – чеканно выкрикнул Артур.
– Безумец, а соображает. Идеальный наместник, – усмехнулся Асмодей и вышел. Покинув сумасшедший дом, он направился к «линкольну».
Дурно одетые люди с помятыми лицами и фанатичными взглядами маршировали вокруг сумасшедшего дома, не давая архидемону пройти к своей цели. Люди размахивали плакатами «Борьба с террором – орудие террора», «Рома, верни украденную землю, верни погибших, а сам – вон из города в тюрьму!», «Свободу Тинину!», «Россия против Монтекова». Асмодей поискал взглядом врачей.
– Это шествие – прогулка больных, или просто людей без чувства юмора? – спросил Князь инкубата у сидящей старушки.
– Кто их разберет, – пожала плечами старушка.
Асмодей деликатно тронул за рукав кудрявого толстяка, трясущего портретом Призонова.
– Вы ищете своего лидера? – спросил Князь инкубата.
– Я его не ищу, я борюсь за его возращение, – загорелись глаза толстяка. – Какая разница, где он находится? Главное – мы рядом с ним! Мы – сила! Нас вчера побили, значит боятся! Но пусть нас ежедневно бьют – мы все равно ходим с плакатами! И однажды, я верю – нас испугаются, не побьют, убегут, и вернут нам свободу – возвратят Призонова! Было время, когда я ошибался в Александре Аркадьевиче и хотел свергнуть его режим. Но теперь, когда у власти этот холодный эгоист, между прочим, мой бывший однокурсник, я понял – мой лидер именно Призонов, и я положу жизнь, чтобы его вернуть! Свою или чужую – мне без разницы.
– Чем же плох ваш бывший однокурсник? – спросил Асмодей.
– Как это чем? – захлебнулся возмущением Максим. – Он же чужой! А Призонов – наш! Понимаете?
– Полностью, – сощурился Асмодей. – Скажите, а вы хотя бы догадываетесь, где сейчас ваш лидер?
– То, что наш духовный отец в дурдоме – провокация! – резко сказал Максим. – Там его двойник, нанятый преступным либералом и сионистом Монтековым!
– Я повторяю свой вопрос – где ваш лидер? Вы его потеряли? – спросил Асмодей.
– Никогда! – оскорбился Максим. – Мысленно он всегда с нами! Я уверен, он сейчас в Новом Призоновграде, в глубоком подполье. Наш Император готовит план свержения нового тирана и терпит страшные тяготы и лишения!
– Вы думаете, что он здесь, под землей, – задумался Асмодей. – Весь в горестях и проблемах.
– Я уверен! – с жаром воскликнул Максим. – Я прекрасно знаю Александра Аркадьевича!
– Максим Максимович, – по-хозяйски кликнул героя оппозиции бесцветный коротышка. – Пора!
Максим послушно кивнул и начал пророчествовать.
– Мы – гиганты и титаны! Потому что мы – масса! Правительство – коррумпировано! Воры, убийцы и скоты! Карфаген должен быть разрушен! Все – долой! Все – народу! Вы неправильно живете! Работа, дом, отдых – позор! Бежать, стрелять, душить, бить, интриговать – правильно! Во имя цели! Свобода, равенство, комфорт!
– А убивать можно? – восхищенно глядя на Максима, спросил тощий подросток.
– Нужно! – заорал Максим. – Не жалейте ни чиновников, ни ментов, ни себя! Режьте детей во имя свободы внуков! Цель – святая! Христос с вами, Люцифер с вами, я с вами!
– И я стану руководителем? – захлебываясь, спросил подросток.
– Обязательно! Все станут начальниками всех! – выкрикнул Максим.
– Боссы пустоты, – вслух подумал Асмодей.
– Ты че? – вдруг взвыл двадцатилетний мальчишка, низким лбом боднув Князя инкубата в грудь. – Нужно грамотно подбирать руководство! Наши – лучшие, дурак! Ты че пиздишь, нас обманываешь? Ты кто такой? Ща как отхуячу, чтобы не говорил с нами!
Асмодей изучил мальчишку, вспомнил его будущее, впервые за восемьдесят лет удивился, резко развернулся и начал пробиваться к своему «линкольну». Наконец ему удалось оттеснить стадо борцов за свободу, и он удобно расположился в кожаном кресле автомобиля.
– Где ваш сын? – спросил Надзиратель.
– Я думаю, Антихрист в своем астрале, – ответил Князь инкубата.
– Но ведь вас всех лишили астралов, – удивился Надзиратель.
– Астралы отняли у умеющих их использовать, – объяснил Асмодей. – Но мы исправим эту ошибку. Грезиль, мне нужен самолет.
– Асмодей Адамович, я и автомобиль-то с трудом угнал! – застонал Грезиль. – Вы меня без ножа режете!
– Пока еще нет, но я могу, – согласился Князь инкубата.
– Могу достать стратегический бомбардировщик «Спирит», – величественно произнес Надзиратель. – С ракетами, естественно. Панорама из него открывается потрясающая, как пилотов, так и планету.
– Спиритических сеансов мы и так устроили больше, чем надо, – ответил Асмодей. – Можно достать что-нибудь мирное?
– Это будет сложнее, – задумался Надзиратель.
***
Планета Земля, Русская Империя, Италия, Амальфи
Потрепанный вертолет с огромной надписью «ГАИ» подлетел к стильному европейскому особняку. Асмодей взглянул в бинокль и рассмотрел длинноволосого блондина, мирно спящего в шезлонге.
– Сын мой, настанет час такой, что ты проснешься с рассветом, – пробормотал Князь инкубата.
– Как вы его узнали, Асмодей Адамович? – с уважением спросил Грезиль. – Ведь ничего общего с портретами! Неужели отцовское сердце подсказало?
– Нет, бутылка эксклюзивного коньяка и томик Влеяды, – завистливо вздохнул Асмодей.
Вертолет, треща и чихая, неловко приземлился. Асмодей, опираясь на эбонитовую трость, подошел к спящему Призонову.
– Сын, тебя ждут, – мягко сказал архидемон.
– Ждут не меня, – пробормотал сонный и пьяный Призонов. – Ждут лицо с портретов. Я нашел тебе подходящее лицо, изыди. Род неверный и развращенный, доколе буду с вами?
Вместо ответа Асмодей лег в соседний шезлонг и блаженно прикрыл глаза. К шезлонгам подошла красивая шатенка с подносом вин и закусок.
– Мун Капула! – поднял левую бровь Асмодей.
Шатенка отрицательно покачала головой.
– Пластика, – высказал очевидную догадку Князь инкубата. – Немота и иллюзия. Для тебя, мой самолюбивый Антихрист, этот суррогат в миллион раз лучше оригинала.
На террасу особняка вышла Махаллат, толкая перед собой детскую коляску. Демоница послала отцу и свекру воздушный поцелуй. Асмодей помахал ей в ответ. Махаллат бережно взяла на руки спящего младенца и подняла над головой. Солнце заструилось по ребенку.
Асмодей осушил бокал вина и нехотя встал. Оглядев фантастическую панораму внизу, он тепло улыбнулся и неторопливо зашагал обратно к вертолету.
– До встречи в астрале, папа, – добродушно произнес блондин.
– Обязательно, – ответил Асмодей. – Внука не забудь захватить! Как назвали?
– Ноем, – усмехнулся блондин. – Будешь выбирать каждой твари по паре, захвати Надиного братика. Без него не так смешно…
– Ковчега не будет, готовь верблюдов, – ответил Князь инкубата и открыл дверь кабины.
Устроившись в вертолете, архидемон многозначительно покачал головой.
– Где Призонов? – сурово спросил Надзиратель.
– Наш новый Призонов в Новом Призоновграде, в сумасшедшем доме имени Коробочки, – ответил Князь инкубата.
– Зачем же мы летали сюда? – обиженно спросил Грезиль.
– За одним из мгновений, ради которых я родился, – просто ответил Асмодей.
– Причем здесь вы? – взорвался Надзиратель. – Я поставил на кон существование нескольких галактик!
– Ваши галактики и вы сами – мелочь, вселенский сор, – недовольно сказал Асмодей. – Я же сказал, что все готово к уборке. Ликуйте, ворчливый властолюбец!
– Пора? – впервые за все время пребывания на Земле помятое лицо Надзирателя облагородилось улыбкой.
– Взлетай скорее, Грезиль, – попросил Асмодей, игнорируя Надзирателя. – А то моя натура одержит верх над разумом, я не выдержу и останусь.
Вертолет, покачиваясь, начал медленно подниматься к облакам.
***
Планета Земля, Русская Империя,
Россия, Новый Призоновград
Роман впервые за двадцать два года чувствовал себя жалким и униженным. Олег Викторович горделиво нес державную околесицу, обучая глупого сына законам жизни. Бондейкин молча курил, пуская дым в лицо Монтекова-младшего. Орудия убийства у Романа не было. В комнатке, куда усадили Романа, не было ничего острого, тяжелого, ядовитого. Роман не обнаружил даже материала для импровизированной удавки. Голыми руками Монтеков-младший мог задушить лишь своего батюшку, но на Бондейкина сил явно не хватало. Союз силы и глупости полностью победил Монтекова, вооруженного лишь собственным интеллектом.
– В общем, товарищи побеседовали, посоветовались, приготовили мне горячую ванну, приняли на должном уровне. Возвращаюсь – бардак! Дома не убрано, ты опять шляешься черти где, замок дурацкий поставил, час ломали! А потом вообще квартиру взорвали, вместе с городом. Небось, твои дружки! Да нет, какие у тебя друзья, у тебя только наниматели. Ты – отвратительный хозяин, правильно я тебя тогда выгнал! А вообще – хорошо! Поясницу ломит, зрение стало ни к черту, зато – оценили! Эх, меня бы на такую должность лет двадцать назад, я бы им показал! Хорошо, хоть сейчас одумались, предложили. Не дай Люцифер, еще кого-нибудь другого выберут. И тогда – расчленение державы, реставрация олигархии, вакханалия террора. А я – мир, покой и стабильность! Кто такой Призонов? Мальчишка! Криминальный фашист! Видали мы этих Сашек! Аркадьевич, этим все сказано. А ты – вообще несерьезно. Трахнул что ли кого? Или тебя кто? Что молчишь, сказать нечего, пустодушный? Лишний человек, безумная ненужность! – распалялся Монтеков-старший.
«Не рассуждай, не калькулируй, попробуй!», – приказал себе Роман. – «Терять нечего, его голос хуже лавы. Прекрати терпеть, илмезийский безработный, тебе уже не стать парижским аналитиком. Хватит слов без дел, настал час бессловесного дела!»
– Нравственность загубил! – меж тем вопил взбесившийся Олег Викторович. – Я тебя презираю и игнорирую! Ты – мальчик для битья, кукла!
Роман сомкнул изящные длинные пальцы на петушьей шейке родителя. Вопреки ожиданиям, Бондейкин не среагировал, а Монтеков-старший не замолчал.
– Подонок! – прохрипел Олег Викторович. – Я же тебя родил, вырастил, путевку в жизнь дал! Шизофреник! Ничего, всех нормальных не передушишь…
Убивать Олега Викторовича было легко и приятно. Роман сделал это играючи, вновь обретя самоуважение. Отшвырнув многоразового покойника, Монтеков повернулся к Бондейкину.
– Не озорничай, придурок, – устало предупредил Евгений. – Совершил свою маленькую победку и успокойся. Больше – не дадут.
– Я попытаюсь, – сказал Роман и бросился на Бондейкина. Евгений умело уклонился и нокаутировал Монтекова.
– Твори, выдумывай, пробуй, но не забывай про ограничитель везения, – почесал кулак Бондейкин. – Нас можно обмануть, но только с нашего разрешения…
***
Вневременье, Страшный Суд
Эфирное и астральное тела Судьи слились в экстазе. Судья наслаждался редким покоем одиночества. Во Вневременьи уединенность была единственной формой истинного блаженства. Когда в зале Суда появился Офис Полыхаев, счастье судьи скомкалось и рассыпалось.
– Что привело вас сюда? Суд над богом и дьяволом завершен! – проскрипел недовольный Судья.
– Увы, но это не так, – поник сокрушенный Офис. – Меня мучает совесть, великий Демиург! То, что я поведал на Суде, было правдой. Но не всей. А неполная правда искажает действительность сильнее искусной лжи…
– Твои игры в патетику смешны, Офис, – проговорил Судья. – Если тебе есть что сообщить Суду, подавай апелляцию, через десять-пятнадцать вечностей мы рассмотрим твое заявление в установленном порядке.
– Мне нужен ваш совет, Судья, – смиренно сказал Офис. – Все ли имеющиеся у меня факты я должен представить Суду? И я ли должен их предоставлять?
– Покажи! – прохрипел Судья. Пугающая догадка помутила его мощный разум.
Офис выпустил из своих рук тонкий луч. Судья с ужасом увидел: самого себя, ласкаемого Помощницей; себя, уничтожающего документы, подтверждающие принадлежность Земли к сектору 666-18-9-13; Иеремиила, нежно целующего Помощницу; Иеремиила, договаривающегося с Пифоном и Маммоном; искаженное лицо юного Романа Монтекова, стреляющего в собственного отца; взрослого Монтекова, расстреливающего охранников ДСМП.
– Я думаю, документы были утеряны из-за халатности Помощницы, – кашлянул Офис. – А господин Монтеков – злобный бездушный монстр. И, естественно, сомнения в принадлежности Земли у вас прошли, не так ли?
Судья молча кивнул.
– Тогда у меня нет никаких других фактов, великий Демиург, – поклонился Офис.
– Приговор! – слабым голосом прошипел Судья. В сознании Офиса завертелись буквы закона.
«Страшный Суд признает Землю представителем сектора 666-18-9-13 и полностью удовлетворяет апелляцию архидемона Асмодея. Суд приговаривает:
* Куратора Илмеза Иеремиила за лжесвидетельство и подлог к Геенне. Без права воскрешения;
* Архангела Гавриила назначить временно исполняющим обязанности куратора Илмеза, на время поиска постоянного куратора;
* Восстановить права всех архидемонов, архидемониц, инкубов и суккубов, а также Надзирателя Общегалактической небесной канцелярии сектора 0-21-28-28;
* Помощницу Надзирателя Общегалактической небесной канцелярии сектора 0-21-28-28 за проявленную преступную халатность – к пожизненному заключению на Земле. Наделить приговоренную правами, внешностью и способностями обычного человека. Оставить без средств к существованию, полностью лишить магических сил;
* В кратчайшие сроки вернуть существующий строй и людских правителей Земли;
* В связи с невозможностью воскрешения Люцифера и Иеговы, постоянным и полноправным куратором Земли назначить архидемона Асмодея.
***
Планета Земля, Русская Империя,
Россия, Новый Призоновград
– Я, мягко говоря, сложно отношусь к Роману, эээ, Олеговичу, – иронически произнес спикер Альду Лабрадорович Тявкин. – Но его последний поступок вызвал во мне уважение. Он понял, что тяжелый крест управления Русской Империей ему не по зубам, и передал бразды правления великому человеку, который уже многократно возрождал Россию из руин. И еще не раз возродит! Только один человек может справиться с проблемами нашей многострадальной родины – мудрый, дерзновенный и…
– Призонов – Россия! Россия – Призонов! – заорала многотысячная толпа.
– Созидающий! – закончил Тявкин. – Наш моральный авторитет, наш духовный вектор и мой личный друг!
– Вякнешь – урою! – Бондейкин стальной хваткой держал Романа Монтекова. В глазах Бондейкина плясал кровавый огонек, клыки выглядывали из-под верхней губы. – Вышел к шефу, попрощался и свободен! Без глупостей!
На трибуне появился Чертиков. Толпа сладострастно заревела.
– Стабилизируемся, покорим, замочим! – поднял вверх кулак новый Император. – А которые временные – слазь! Нечего нам навязывать счастье, мы сами с усами!
Чертиков озабоченно пощупал приклеенные усы и продолжил.
– Мы, товарищи, конечно, уважаем технологический прогресс Илмеза и рады будем иметь деловые отношения с этой достойной планетой. Но если что, – кулак Чертикова хрустнул. – Никто не забыт, и ничто не забыто! Сбить себя с курса мы не позволим!
– Призонов – оракул! Пророк – Призонов! – завыла толпа.
Лысый старичок с ассиметричным лицом, низко склонившись, поднес Чертикову листок бумаги. Чертиков не удостоил старика даже взглядом, зато Монтеков-младший прожег вновь воскресшего Олега Викторовича ненавидящим взором.
– Я хотел бы дружески попрощаться с Романом Монтековым, опрометчиво взявшим на себя непосильный груз власти, – с сарказмом сказал Чертиков. – И дать ему приятельский совет – не путайте жанр! Ваш жанр – сатирическая комедия, а наш – монументальная трагедия! И нечего лезть – обрубим!
– Призонов – покоритель! Полководец – Призонов! – заорала толпа.
– Помаши ручкой и беги к порталу! – рявкнул Бондейкин, отпуская Монтекова. Монтеков растер онемевшие конечности и зашагал к Призонову. Секунду Монтеков раздумывал над противоречивым выбором – понимающе пожать руку несчастного больного Императора или плюнуть психопату в лицо. Честь победила рассудок, и Монтеков с наслаждением харкнул в безумные глаза Чертикова, подкрепив этот акт мощной пощечиной. Император задрожал и упал, закрываясь трясущимися руками.
– Спаси и сохрани, великий Асмодей! – перекрестился Бондейкин, с ужасом наблюдая за последствиями удара по рейтингу и щеке Императора. Опомнившись, пальцы Бондейкина перестали класть бесполезный крест и потянулись к кобуре. Но кобура была пуста.
