Владимир Тимофеев
Притчи дедушки Бывалого
А незадолго до описываемого события ему предложили решить проблему утилизации спиртных напитков, изготовленных подпольными цеховиками. При этом обнаружить разницу между подлинным и фальсифицированным товаром без проведения дорогостоящей экспертизы было невозможно. Бутылки и там, и там были произведены на одном и том же заводе. Этикетки, кольеретки и прочие наклейки отпечатаны одной типографией. Даже коробки, пробки, клей были «идентичны натуральным» и находились в свободной продаже. Проблема борьбы с фальсификатом казалось неразрешимой.
Но! Нет задач, которые невозможно решить, если есть деньги!
Уже на следующий день молодой, но перспективный ученый вступил в стройные ряды хремастиков, заработав кучу денег. Он продал производителям спиртного идею наклеивать половину денежной купюры (из клада старого хремастика) на бутылку, вторую половинку оставляя у себя для контроля. Помимо гарантии от подделок (кто решится обратиться в Гознак с заказом отпечатать деньги для собственных нужд?), производители получили бесплатную рекламу, как в обычных СМИ, так и в блогосфере. Надо ли разъяснять, что он продал старые «мусорные» деньги за хорошие новые?
Вот так хремастик одержал свою последнюю победу в споре о «протухшей информации».
Но и на этой мажорной ноте история не заканчивается, как не заканчиваются деньги. Потому что, если у вас они закончились, это не значит, что они исчезли. У кого-то они появились.
Хозяева-производители спиртного радовались недолго. Пришли к ним бойкие ребята из силовых ведомств и доставили много неприятностей. Не знали простодушные хозяева водочных заводов, не ведали, даже не подозревали, что деньги, эти купюры-ассигнации им не принадлежат. Большинство людей тоже наивно полагают, что денежки в их бумажниках-кошельках, сейфах и трехлитровых банках, заработанные «непосильным трудом» или изящным мошенничеством, это их собственность. Ан нет! Государство отдает их вам всего лишь в бесплатное пользование. Все эти купюры остаются его собственностью. Разрезая денежки, спиртовики-водочники нанесли ущерб государственному имуществу. А государство наше родное крепко этого не любит, не поощряет. За что и пришлось ответить по всей строгости закона.
Но и на этой минорной ноте сказки о деньгах закончиться не могут. Потому как не только денег в обращении становится все больше и больше, но и информации, которая является их основной сущностью, тоже становится все больше и больше.
Одна беда. Деньги, размножаясь, становятся все дешевле. А вслед за ними и информация обесценивается.
УРОК НРАВСТВЕННОСТИ
Историческая справка для тех, .кто не в курсе
В благословенные добрые советские времена студентов для познания разницы между умственным и физическим трудом направляли на сельхозработы. Первокурсники боялись их почти так же, как службы в армии.
Счастливчики попадали на уборку картошки, самые святые – на сбор винограда. Самых невезучих отправляли собирать хлопок.
Поскольку в те времена в школьную программу входило великое произведение Гарриет Бичер Стоу «Хижина дяди Тома» о нещадной эксплуатации в Соединенных Штатах бесправных негров на хлопковых плантациях, все красочно представляли жгучее солнце, испепеляющее спины рабов, и оставляющие кровавые полосы на этих спинах кнуты безжалостных надсмотрщиков.
Студентов кнутами не наказывали. Но отказ от работы или неоднократное невыполнение нормы по сбору хлопка могли привести к отчислению из института. А такое наказание было похлеще кнута.
Однако ко второму курсу и далее студенты уже не только не боялись хлопковой отработки, но отправлялись на сельхозработы с удовольствием.
Жили-поживали студенты. Учились уму-разуму и сбегали с занятий, демонстрировали примерное поведение и бесшабашные загулы, пели Высоцкого и Визбора и пускали скупую мужскую слезу на третий день после стипендии. Счастливо жили, как и положено студентам.
А еще они учились на факультете иностранных языков, где девчонок было сто, а мужиков всего десять. Другие студенты им сильно завидовали. На физико-математическом факультете соотношение было ровно наоборот. Почувствуйте разницу!
Во время сельхозработ самая красота наступала, потому как мамочки и особенно злые папаши не довлели над режимом дня своих дочек.
В общем, жили студенты во время «хлопковой сессии», как в раю. Пожалуй, лучше, чем в раю.
А рядом с общежитием за старым саманным забором располагался роскошный колхозный сад. Даже поужинав, студенты нет-нет, да и бросали на него жадные взоры. А посмотреть было на что.
Яблоки, сквозь нежную кожуру которых в прозрачном соке виднелись коричневые косточки. Груши размером со среднюю дыню источали тонкий аромат, а при попытке откусить кусочек бесшумно лопались, заливая нектаром щеки. Персики! Ах, персики при одном взгляде на них обещали неземное блаженство и вызывали волшебный трепет, как при прикосновении к персям любимой. Грузные гроздья фиолетового, оранжевого, желтого, красного, белого винограда неотвратимо притягивали глаза и руки.
Даже после ужина лишь громадным усилием воли удавалось студентам изгнать неправедные мысли о колхозных сокровищах и вернуться к Битлам, Окуджаве и любимым.
Но бесы не дремали и однажды попутали бедных студентов. Решили они темной ночью пробраться в заманчивый сад. Кто не лазил в детстве и юности в соседские сады? Только тот, у кого соседи не имели садов.
Ночь была чернильная и могильно тихая. Студенты бесшумно преодолели дувал и погрузились в садовый рай. Все бы хорошо, но чавканье, хлюпание, сюпание и довольное мурчание буквально взорвали тишину. Они настолько увлеклись пожиранием окружающей вкуснятины, что сразу и не услышали крик «Шайтаны!». К ним медленной трусцой бежал сторож – старенький узбек.
Студенты были хорошими спортсменами и моментально покинули райский сад, бросив трофеи. Они даже не стали перелазить забор, а просто проломили его.
На следующее утро завтрак встал у них поперек горло, когда они увидели вчерашнего сторожа. Он не бежал, а шел усталой шаркающей походкой. А куда ему было спешить, теперь-то никто никуда не денется. В головах бедных, поддавшихся бесовщине студентов завертелось: «Все! Нажалуется! Исключат из института! Или еще хуже – заявит в милицию, уголовное дело! Тюрьма!»
Старичок с трудом водрузил принесенный им тяжелый узел на стол, медленно развязал и взорам студентов предстал большой поднос, на котором изумительные яблоки, груши, персики, абрикосы были накрыты роскошными кистями винограда. «Ассалям алейкум, дорогие ребятишки! Кушайте на здоровье! Если захотите еще, приходите. Я покажу самые зрелые плоды. Их уже торговля не возьмет, не доедут. Лучше днем приходите, ночью глаз на сучок попадет, инвалидом станешь, и ветки не сломаете».
И опять студенты стали жить-поживать. Только теперь они знали, как выглядит ангел.
ЭКОНОМИЯ
Жили-поживали жена и муж. Долго жили. Хорошо жили. Детей вырастили. Внуков помогли поднять,
научили их всему, что положено.
Хорошо жили. Грех жаловаться. Только к старости муж ворчать стал. Ходит по квартире за женой. Только она из комнаты выйдет, он – шасть, и свет выключает. Экономит. Хотя жена ему говорит, что вернется через минуту. А то фрукты начнет полоскать, а по телефону – подруга. Начнет она новостями делиться, а из-за спины уже рука мужа тянется. Воду выключить. В общем, нервную обстановку накаляет.
Да еще иногда разъясняет, что десять раз он свет выключит, пускай на минутку, за сутки это уже 10 минут. А за год – 3600 минуток. А это – 60 часов. Сколько денег-то экономится. То же и про воду. Да еще разъясняет, что не только деньги, но и природу экономит.
Жена терпит-терпит, да и поругает иногда. Несильно. Порой в сердцах воскликнет: «Господи! Да когда же это кончится?»
Хорошо жили. Но муж ушел. Совсем. Навсегда. Старый он был.
Разошлись приятели после поминок. Дети с внуками уехали. Дел у молодых всегда много.
Осталась жена одна. Включила свет во всех комнатах. Воду из всех кранов пустила. Села на диван и заплакала. От счастья…
ЭКОЛОГИЯ
А вот еще жили-поживали жена да муж. Хорошо жили, все у них было: и дети и внуки. И квартира просторная, и автомобиль не хуже, чем у других. В общем, некоторые им даже завидовали. Но не сильно. До поджогов не доходило, шины не резали.
Только когда на пенсию вышли, муж и узнал, что жена говорит много. Иногда даже очень много. Так что ему и слово не всегда удавалось вставить.
Раньше на рыбалку он ездил, отдыхал. А потом жена сказала, что на деньги, которые на бензин уходят, можно хорошей рыбы купить, на неделю хватит. Да и экологию беречь надо. Пытался муж объяснить, что экология – это наука. И беречь ее необходимости нет. Нынче она в большой чести. Лучше природу беречь. Раньше природу просто не берегли. А теперь экологи объясняют, что мы ее по-научному не бережем.
Но жена ему и этого полностью выговорить не позволяла. Муж иногда, про себя, разумеется, говорил: «Господи! Ну, когда же это кончится?»
И надо же. Вдруг кончилось.
Муж первый день говорил-говорил. И ночью не спал, говорил-говорил. И все следующие сутки говорил-говорил. А на третий день поехал жену навестить.
К кресту подошел, а слова кончились. Только и смог выдавить: «Ну, скажи хоть что-нибудь! Поговори… хоть минуточку!»
ДеНеКе
Жил-поживал высоко в горах старый чабан. Чабаны и должны жить в горах, где растет сочная зеленая трава, где хрустально чистый воздух и несущая холод ледников прозрачная вода.
Много лет он пас овец, но годы брали свое. Стал он стареньким. Не мог уже многое из того, что раньше и за труд не считал. А тут еще и вторая жена умерла. Детей у него было от первой жены пятеро и от второй четверо. Но все они хорошо учились, набирались уму-разуму и знаний всяких нужных. А наполнив знаниями свои головы, сразу же перебирались жить в города. Там и внуков-внучек чабану рожали, но привозили их только летом. Да и то ненадолго.
Трудно, совсем трудно стало жить старенькому чабану. Дети посовещались и решили, что третью жену заводить уже поздно. А вот найти женщину помоложе, которая могла бы есть-пить приготовить, пуговицу пришить, да в баньку сводить, посчитали хорошей идеей. Тут как раз в соседнем ауле несчастье случилось. Машина в пропасть свалилась, водитель погиб. Уговорили они молодую, сорока лет, вдову к деду-чабану перебраться. Пообещали деньги платить. Она и согласилась.
Опять жизнь у чабана наладилась. Благодарил он сыновей и дочерей за заботу, гордился ими пуще прежнего, хвастался перед аильчанами, каких замечательных детей вырастил.
Но через месяцев семь-восемь пригласил старших сыновей обсудить вопрос, как свадьбу организовывать будут. Сыновья примчались, как на пожар. Стали отговаривать чабана от женитьбы. А он говорит, что всегда был честным и их честности учил. Скоро у него сын родится, надо брак регистрировать, чтобы позора не было. Сыновья, сначала осторожно, даже робко, пытались ему намекнуть, что сын-то родится не его. Годы, мол, не те.
А старик сердится, говорит, пошли в сельсовет, оформить надо все по закону. Сыновья говорят, что и сельсоветов уже давно нет. Ну, и женщина заботливая не настаивает на заключении брака.
Чабан пуще прежнего сердиться стал, грозиться, что поколотит их своим посохом за непослушание. Сыновья ему уже не намеками, а напрямую заявили, что в ауле все смеются. А твой друг Джумабек громче всех хохочет, говорит, был бы ты помоложе, у тебя бы рога выросли.
Сильно, очень сильно обиделся старый чабан.
А в этот день, только вечером, собрание «акционеров бывшего колхоза» должно было состояться. Умные люди, которые стали во главе «колхоза», а ныне «Акционерного общества будущих миллионеров» в очередной раз намеревались объяснить чабанам, почему пока миллионерами стали только они. И когда наступит очередь всех остальных.
Чабан, хотя и знал, что даже пастухи не живут так долго, чтобы дождаться этой очереди, на собрание все же пошел.
Когда молодые хваткие руководители закончили рассказывать сказки, и перешли к пункту «разное», старый чабан подошел к столу президиума, повернулся к залу и …
– Вы все меня знаете. Я думал – уважаете. Но кое-кто смеется за моей спиной. Не верят, что сын у меня родится мой. Болтают, что без помощи тут не могло обойтись. Запомните, за спиной шепчутся зловредные кумушки, а настоящие мужики все говорят прямо, открыто, в лицо. А то мой друг-сосед Джумабек меня вообще на посмешище выставляет. Не думал я, что и он змеиным языкам верит.
Джумабек сидел красный, но ничего сказать не успел. Вскочил его сын. Очень умный, очень образованный. И заявил: «А давайте тест проведем на идентификацию дезоксирибонуклиновой кислоты, ДээНКа, если сокращенно. Я готов заплатить за это».
Тут очередь покраснеть от ярости наступила у старого чабана.
– Не понял я. Это твой сын по-городскому заматерился, или действительно, какие-то ДеНеКе что-то там врачам рассказывают. Но я тебе, Джумабек, вопрос задам. У тебя корова есть? Молчи, все знают, что есть. Она теленка принесла? Все знают, что принесла. А теперь скажи, теленок твой или Асанбека, чей бык твою корову осеменил?
– Конечно, мой,– заявил Джумабек.
– И ДеНеКе проводить не хочешь? Так я вам всем заявляю: КОРОВА МОЯ И ТЕЛЕНОК БУДЕТ МОЙ!
Тут с места вскочила самая что ни на есть острая на язык бабенка и громогласно заявила: «Говорила я вам, что не перевелись еще мужики настоящие. Вот он перед вами. А джумабеки разные, хоть и молодые, да способны только сплетни разносить!»
