Владимир Фёдорович Власов
Наш эксперимент
Второй мяч я забросил также издалека почти в бессознательном состоянии. Я даже не мог объяснить причину этих попаданий. Я бросаю мяч, он сам летит и укладывается в корзину. Некоторые из моих товарищей посмотрели на меня с уважением. На этот раз я даже услышал реплику: «Молодец»! В Катином взгляде уже не было удивления, а только интерес ко мне. Третий мяч был кинут мной аж со штрафной площадки нашей половины поля. Сделав невероятную траекторию, он опять угодил в корзину. На этот раз все захлопали в ладоши. Такого ещё никто не делал в истории нашей школы. Все приняли меня как полноценного игрока, я проигрывал в движении, но выигрывал в точности броска с дальнего расстояния, и ещё не известно, чьё мастерство было ценнее для игроков. На этот раз меня стало уже опекать несколько игроков из Катиной команды. Я часто ловил на себе её настороженный взгляд. Я почувствовал, что стал её достойным соперником.
Так как я начал отвлекать на себя определённые силы команды, то наши игроки всё чаще стали проходить к кольцу на других участках и забрасывать голы. Но как только меня оставляли без внимания, и в мои руки попадал мяч, он тут же оказывался в корзине. Так я сделал и четвёртый, и пятый и шестой бросок. Счёт не только выровнялся, но мы даже повели в игре. Наши соперники тоже напрягали свои силы. Игра стала очень интересной, я слышал уже Катины недовольнее возгласы, обращённые к своим игрокам, допускавшим ошибки. Катя уже смотрела на меня как на равного ей в игре. Это придавало мне силы и ещё больше виртуозности в забрасывании мячей. Матч закончился в нашу пользу. Мы выиграли. Я стал настоящим победителем. Я это чувствовал и был на седьмом месте от счастья.
Когда мы выходили из раздевалки, Катя, проходя мимо меня, заметила:
– А ты неплохо играешь. Что-то раньше за тобой я этого таланта не замечала.
– Ты многих моих талантов не замечаешь, – сказал я спокойно.
– Где ты научился так закидывать мяч?
– Тренируюсь, – ответил я.
– Если хочешь, – заметила она, – то я могу поговорить с капитаном нашей школьной сборной команды, он возьмёт тебя игроком.
– Посмотрим, – сказал я с достоинством победителя, – сейчас у меня мало времени для игр.
Раньше от одного такого предложения бы я радовался до одури, но сейчас я опять боялся потерять перед ней своё лицо. Я знал, насколько хрупко то положение, которое занимаешь возле неё. Поэтому я был предельно осторожен. И, кажется, поступил правильно. Мой ответ ещё больше привлёк ко мне её внимание.
– Чем же ты занят? – спросила она с интересом.
– Это тайна, – ответил я.
– Не хочешь говорить, не надо, – сказала она холодно и, гордо посмотрев на меня, удалилась.
Многие одноклассники хлопали меня по плечу и поздравляли со спортивным успехом. Они говорили, что я классно играю в баскетбол, и так долго скрывал от всех свой талант. С этого дня за мной закрепилась прочная слава в школе как за самым метким игроком, забрасывающим мячи в корзину. За один день я добился того, что Катя ни только обратила на меня внимание, и я для неё перестал быть пустым местом, но и завоевал её уважение. Правда, это уважение было ещё далёким от каких-то симпатий с её стороны, но я мог почувствовать себя рядом с ней уже не человеком второго сорта, как это было раньше.
Домой из школы я летел на крыльях славы. Настроение у меня было приподнятое. Я поверил в свои силы. Дома я включил компьютер и стал просматривать фотографии Кати. Мне показалось, что все те выражения её лица я видел сегодня во время игры. Я видел её смеющейся, после удачного броска в корзину. Видел удивлённое лицо, когда мне удалось забросить мяч. Видел доброжелательное лицо, когда она предложила стать членом сборной команды. Видел надменную гримасу, когда заявил ей, что у меня есть тайна. Насчёт тайны я сказал ей, не подумав, и вероятно зря это сделал. Потому что женщину ничто так не оскорбляет, как недоверие, но, с другой стороны, у нас с ней не было дружеских отношений, чтобы делиться с ней тайнами. Может быть, такое заявление ещё больше пробудет её интерес ко мне.
Так я думал, глядя на её фотографии в компьютере. Затем я переключился на картинку моего карманного города, в небе которого по-прежнему плавали два дракона и полдюжины ангелов. На этот раз я потерял к ним всякий интерес, потому что реальные фотографии Кати и отношения с ней занимали меня намного больше разных там фантазий, которые приходили ко мне в голову до этого. Я уже собирался всё спустить в корзину, но почему-то этого не сделал, о чём в будущем очень сожалел и раскаивался.
Ближе к вечеру, сделав уроки, я отправился к Егору. До этого времени, я всегда прохладно относился к приготовлениям уроков, но в тот день, когда я стал чемпионом бросков мячей в корзину, мне захотелось также стать отличником учёбы, как Катя, чтобы полностью сравняться с ней.
– Привет, – встретил меня возгласом Егор в прихожей, – ну что, есть у тебя время? Ставим сегодня наше оборудование на крыше?
Я радостно сказал ему:
– Ставим. Сегодняшний день для меня особенный. Ты слышал, что я сегодня стал чемпионом по броскам мячей в корзину.
– Нет, – ответил он, – после четвёртого урока нас отпустили домой. Заболела учительница географии. И, придя домой, впервые испытал нашу машину от переносного электрошнура, чтобы узнать с каким шумом она работает. Оказывается, она работает почти неслышно, так, слышен, правда, небольшой шум, как от настольного вентилятора. Но это не страшно. Никто не заподозрит, что у нас на крыше работает эта машина.
– А в какое время ты её включал? – подозрительно спросил я его.
Он назвал мне время, и оно удивительным образом совпало с нашим баскетбольным матчем в спортзале. Настроение у меня тут же понизилось. Я– то думал, что забрасывал эти мячи свои умением, а, оказывается, в то время действовало торсионное поле Егоровой машины, которое и помогло мне стать победителем. Я об этом предпочёл не говорить Егору.
Мы с ним поднялись на чердак и осторожно подняли летающую тарелку. Вся она весила килограммов пятьдесят. Было тяжеловато, конечно, но нести её пришлось недалеко. Подняв на уровень слухового окна, один край мы положили на крышу, другой край держал я, а Егор, добежав до соседнего слухового окна, выбрался на крышу и шумно протопал к месту нашей выгрузки. Мы ели-ели пропихнули нашу тарелку через слуховое окно. Я тоже вылез на крышу и помог Егору установить ей на горизонтальном козырьке слухового окна, туда, где мы ещё вчера вечером лежали, глядя на звёзды. Предусмотрительный Егор уже заранее днём приготовил все крепёжные устройства, просверлил на козырьке отверстии. Нам оставалось только установить правильно летающую тарелку и закрепить её болтами на стеллаже. Затем Егор приладил к ней странную антенну, похожую на воронку с расходящимися снизу и сверху железными горловинными кольцами. Затем он подсоединил к аппарату электрическую переноску и опустил один её конец себе на балкон. Всё это сооружение походила на своеобразную параболическую антенну, и отличалось от других антенн на крыше только своей формой. Мы отошли на несколько метров от антенны и любовались своей работой.
– Знаешь, – вдруг сказал он мне, – нам нужно установить круглосуточное наблюдение за этим объектом.
И он кивнул головой в сторону нашей летающей тарелки.
– Нам нужно постоянно знать, что происходит вокруг неё. Я из нашей общей суммы денег купил две миниатюрные видеокамеры и моток шнура. Хочу их приладить к корпусу нашего аппарата и направить в разные стороны света и присоединить к нашим компьютерам. Можно было, конечно, купить одну вращающуюся камеру, но она очень дорогая, к тому же поле обзора у неё меньше. Когда она будет смотреть в одну сторону, то что-то произойдёт в другой стороне, и она это не зафиксирует. А так мы будем видеть всё вокруг неё на триста шестьдесят градусов постоянно, днём и ночью. На экранах у нас будут две картинки. Северная и южная стороны. За северной стороной буду наблюдать я, потому что там находится кладбище, где лежат мои родители, а за южной стороной посмотришь ты. Туда попадает наш авиационный завод. Ты – не против такого предложения?
Я пожал плечами и сказал, что я согласен. Егор тут же сбегал к себе домой принёс коробку с двумя маленькими видеокамерами и большой моток шнура. Он установил камеры на корпусе тарелки и присоединил к ним два шнура. Одни из них короткий, который спустил к себе на балкон вместе с переносным электропроводом, а другой протянул по крыше к месту моего подъезда. Отмерив нужную длину, он обрезал шнур и сбросил один конец с крыши, а середину шнура закрепил на крыше.
– Вот – сказал он, – сейчас конец шнура болтается напротив твоего окна. Иди домой, поймай его, и подсоедини к своему компьютеру. Все будут думать, что это простая антенна. Никому ничего не бросится в глаза.
Я спустился к себе в комнату и сделал всё, что он велел. Затем поднялся опять на крышу.
– Всё, – сказал Егор, – наш агрегат к пуску готов. Поехали?!
– Поехали, – ответил я ему, как когда-то давно восклицал космонавт Гагарин, отправляясь в своё путешествие в космос.
Егор включил рубильник, и наш аппарат заработал. Его, и в самом деле, почти не было слышно.
– Ну, как? – похвастался Егор. – Никакого шума. Если бы ты знал, сколько мне стоило трудов сделать так, чтобы диски вращались бесшумно.
– Ценю твоё усердия, – похвалил его, пожав ему руку.
Мы присели на корточки и стали прислушиваться к голосам с улицы и шуму нашего вентилятора. Пока мы возились с установкой нашей машины, наступил вечер. На западе солнце опускалось за горизонт. Мы ещё некоторое время посидели у работающей летающей тарелки, но ничего не происходило.
– Будем надеяться, что всё у нас получится, – сказал он, стараясь казаться оптимистично настроенным.
Но я заметил, что Егор был обеспокоен, вероятно, оттого что ничего вокруг нас не происходило.
– Пойдём по дома, – предложил он, – посмотрим на наших камерах, что происходит. Может быть, что-то появится.
Мы крепко пожали друг другу руки, поздравили с началом эксперимента и отправились по домам.
Родители были недовольны тем, что я опоздал к ужину. Наскоро попив чаю, я ушёл в свою комнату и припал к компьютеру. Первым делом, я проверил камеру, установленную на нашем аппарате. Она работала, показывая две картинки, состоящие из разных частей неба. Южная его часть была освещена заревом электрических огней прожекторов завода и фонарями нашего городка, северная часть была тёмной, и на ней можно было видеть точечные огоньки звёзд на небе. Пользуясь компьютерной подстройкой, можно было фокусировать тот или иной объект на картинке, увеличивать или уменьшать его. Некоторое время я сидел, занимаясь тем, что перенастраивал фокус с одного ночного объекта наблюдения на другой. Но всё было спокойно, ничего нигде не происходило.
Я переключился на фотографии Кати, затем перешёл на снимки моего карманного городка с летающими небесными сущностями, снятого из космоса приборами НАСА. Сейчас, в ночное время, наш городок выглядел совсем по-другому, чем днём. Уличные фонари и подсветка на домах делали его более загадочным и похожим на сказочную крепость, притаившуюся в темноте. Правильные линии бегущих огней, вычерчивали в темноте странные светящиеся контуры квадратов, окружностей, ромбов и параллелепипедов. Наехав из космоса объективом на наш дом, я рассмотрел на козырьке слухового окна наш аппарат. С высоты он казался совсем маленьким, сверкая своей круглой белой поверхностью. Я подключил камеру и вывел на экран вторую картинку с небом, откуда я разглядывал наш дом. Одновременно на экране космос смотрел на землю, а земля – на небо. Получалось, как в косоглазии, одни глаз смотрел на другой, и их траектории из разных мест сходились где-то в одной точке. Но со спутника можно было рассмотреть нашу летающую тарелку, а вот с тарелки спутник не был виден. Это походило на то, как если бы Бог нас видел, а мы его – нет. По ночному небу летали чуть видимые драконы и ангелы.
Поседев ещё немного за компьютером, я улёгся в постель и забылся глубоким сном. Мне снилось, что я опять фотографирую Катю. Она смеётся надо мной, но потом почему-то пугается и бежит от меня прочь. Я пытаюсь догнать её, но чем быстрее я бегу за ней, тем дальше она убегает. Я никак не могу её догнать. Вдруг у меня в руках оказывается баскетбольный мяч. Я бросаю его по кольцу, но мяч промазывает и попадает в голову Кати, сбивая её с ног. Я подбегаю к ней и вижу в её глазах страх. Я нагибаюсь, хочу ей помочь подняться, но она отталкивает мою руку, и куда-то проваливается. Меня же несёт в небо. Я поднимаюсь выше облаков и парю в воздухе подобно птице. Подо мной лежит наш городок в руинах как после бомбёжки. Я вижу на востоке два звена летящих «zero», управляемых камикадзе. Японские лётчики летят к нашему городку. На бортах их самолётов нарисованы красные круги, похожие на восходящие солнца.
Я вижу за силуэтами самолётов красный диск встающего из-за горизонта солнца. Его кровавый свет окрашивает в красный цвет мой городок. Я, подобно журавлю, кричу жителям, пытаясь их предупредить об опасности. Там где-то должна быть Катя. И ей грозит опасность. Я кричу, что есть силы, но звуки, вырывающиеся из моего горла похожи на журавлиный клёкот. Меня никто не слышит. Некоторые люди смотрят на меня снизу, улыбаются и машут мне руками. И вдруг я вижу, как с аэродрома авиазавода поднимается английский истребитель и устремляется на перехват японских самолётов. Истребитель пролетает мимо меня, в кабине промелькнуло лицо Егора. «Но он совсем не умеет драться в воздушном бою! – восклицаю я. – Его же собьют в первые минуты». Я хочу ему что-то крикнуть, но он пролетает мимо, не обращая на меня никакого внимания. Японские самолеты уже подлетают к нашему городку, и вдруг я вижу, как они меняют курс и устремляются на север в район кладбища. Я лечу вслед за ними и с ужасом замечаю, что между кладбищем и садоводством возникло широкое озеро, похожее на море. И на его плещущихся волнах качается американский авианосец. Японские самолёты, как в компьютерной игре, атакуют авианосец. И истребитель Егора врезается в их строй. Рядом с его самолётом мелькают трассирующие пули. Его вот-вот собьют. Но что я вижу? Откуда-то появляются два дракона с лицами его родителей. Это те самые драконы, которых я создал в своём компьютере. Они стремительно проносятся перед японскими самолётами и сбивают их с курса, не дают точно прицелиться. Один из драконов с лицом мамы открывает кабину самолёты и выхватывает оттуда своего сына. Дракон-папа вытворяет перед японцами такие фигуры высшего пилотажа, что они оставляют горящий внизу авианосец и устремляются за ним. Папа улетает зигзагами на восток, уводя за собой оба звена Zero. Мама с сыном летят прямо к центральному скверу городка и отпускает на балкон своего дома уснувшего сына. Как видно, во время ночного боя Егор так умаялся, что уснул на лету в объятиях своей матери. Я зависаю над нашим домом и вдруг вижу, что у меня нет никаких крыльев, чтобы держаться в воздухе. От ужаса я прихожу в себя и чувствую, что падаю вниз, да так что замирает сердце. Я лечу со скоростью многотонной бомбы, пробиваю два верхних этажа нашего дома и оказываюсь в постели своей комнаты. Из-за оконных штор пробивается утренний свет.
Я проснулся, было уже утро. Мне показалось, что я совсем не спал эту ночь. Нужно было вставать и собираться в школу. Родители обычно будят меня перед уходом на работу. На этот раз я, не дождавшись их прихода в мою комнату, сам вышел на кухню. Они завтракали.
– Как спал? – спросила меня мама.
– Неважно, – ответил я, – снилась всякая ерунда.
– А мне снилось, что нас атаковали японские камикадзе, – сказал отец, прожёвывая бутерброд с ветчиной.
– Странно, – заметила мама, – и мне снилось то же самое.
– Не может быть! – воскликнул отец. – С этой потогонной системой на заводе у нас всех скоро начнётся массовый психоз.
Мама никак не прокомментировала его реплику.
– А что ты видел? – спросил он меня.
– Видел сон, что подрался в школе с товарищами, – соврал я.
Я быстро разжевал бутерброд с сыром, запил его стаканом какао и поспешил в свою комнату, чтобы собрать портфель к урокам, вечером я этого сделать не успел из-за установки на крыше нашей летающей тарелки. Ещё я хотел побыть немного один наедине со своими мыслями. Родители ушли быстро на работу, им нужно было добираться до завода более километра. Они могли ездить автобусом, но предпочитали ходить пешком вместо зарядки. У меня оставалось с полчаса свободного времени. До школы я доходил быстрым шагом за три минуты.
«Что же произошло? – думал я. – Почему мы все видели один и тот же сон»?
Я включил компьютер. На экране высветились две картинки с видами на север и на юг нашего городка. Наш агрегат продолжал работать, но ничего вокруг него не происходило. Вернее, что-то произошло. В нашей квартире все видели один и тот же сон о налёте японской авиации на посёлок.
«Может быть, – подумал я, – этот агрегат начал уже своими электромагнитными полями влиять на нашу психику. Но влиял он как-то избирательно. Я видел во сне Катю, Егора, своих компьютерных драконов, баскетбольный мяч, которым сбил Катю. Что же видели мои родители? Отец сразу понял, что самолёты японские времён второй мировой войны. Там на заводе все помешаны на авиации, все специалисты в этом деле. Но как могли самолёты из Егорова компьютера попасть в сон моего отца? Наверняка, они попали туда через распространитель торсионных полей, эту нашу чёртову тарелку. Нужно будет обо всём рассказать Егору. Интересно, а что видел Егор во сне, если он вообще видел какой-то сон».
Захватив портфель, я отправился в школу. Егора я не встретил, но зато у входа в класс меня поджидала Катя.
– Можно с тобой поговорить? – спросила она меня довольно прохладным тоном.
– Разумеется, – сказал я с радостью.
Мы отошли к окну коридора, и Катя мне сказала:
– Давай стразу же кое-что проясним. Ты мне не нравишься. Я знаю, что ты по мне сохнешь, но у нас никогда ничего с тобой не получится. Ты никогда не будешь мне интересен, если ты даже станешь лучшим баскетболистом мира или получишь Нобелевскую премию по математике.
– Нобелевскую премию не дают математикам, – заметил я.
– Почему? – удивилась она.
– Потому что один из математиков соблазнил жену Нобеля, – ответил я.
– Ты, как всегда, шутишь, – рассердилась она, – а мне не до шуток. Знаешь, что мне приснилось сегодня?
Я этого не знал, но очень хотел узнать.
– Мне снился ты, – объявила она.
– Вот как! – радостно воскликнул я.
– Не обольщайся, – сказала она, – во сне ты гнался за мной и сбил меня баскетбольным мячом.
– Прости, – сказал я, улыбнулся.
– Мне не до шуток, – разозлилась она. – До сих пор у меня голова болит. Ты никогда мне не снился раньше. Но то, что произошло сегодня ночью, выходит за границы моего понимания. Во сне я упала и сбила себе коленку. Утром, когда я встала, то увидела на коленке синяк, как будто это произошло на самом деле. Я не знаю, как у тебя это получается, к какому колдовству ты прибегаешь, стараясь влиять на моё сознание. Но я заявляю тебе, что между нами никогда ничего быть не может.
Сказав это, она повернулась и гордо удалилась в класс.
Я успел заметить, кинув взгляд на её ноги, что она была в колготках, и никакого синяка я не разглядел под ними.
Несколько раз я украдкой смотрел на неё во время уроков. Мне показалось, что она была бледной. Я с удивлением подумал о том, что произошло между нами это ночью. Под влиянием распространения торсионный полей мой сон передался ей. И мы видели и ощущали во сне одно и тоже. Мне хотелось спросить её, что она видела дальше, когда провалилась под землю, но я не посмел приблизиться к ней. Во время первой же перемены я отыскал в школе Егора и спросил его:
– Что ты видел во сне?
– Наверное, то же, что и ты, – спокойно ответил он мне.
Он тут же, как исследователь, только что сделавший открытие, пришёл в возбуждение, и стал увлечённо говорить мне:
– Ты представить себе не можешь, что мы с тобой открыли. Оказывается, при помощи этих полей мы можем влиять на сознание людей. Этой ночью очень много моих одноклассников видели один и тот же сон. Они видели, как японские самолёты летали над нашим городом.
– Я думаю, что не только они видели этот сон, – сказал я, – мои родители тоже видели их. И я их видел. А это значит, что всему городу снился один и тот же сон. Но как так могло получиться.
– Дело в том, – признался Егор, – что перед сном я немного поиграл в игру «воздушный бой».
– Вот оно что, – констатировал я. – Значит, эта игра каким-то образом передалась на весь наш посёлок. Многие спали, и в их сознание вошла эта игра.
– Но странное дело, – продолжал Егор, – мне приснилось, что я, как обычно в игре, спешу на помощь к американскому авианосцу и вступаю в бой с эскадрильей японских самолётов, и вдруг ко мне подлетает дракон с лицом моей мамы, вытаскивает из кабины и, доставив меня к моему дому, опускает на балкон. Представляешь? Это надо же такому присниться! Как ты думаешь, к чему бы это?
– Может быть, – начал я и тут же прикусил язык, вспомнив о своих компьютерных рисунках.
– Что может быть? – спросил меня Егор.
– Нет, ничего, это я так…, – ответил я, подумав, что, наверное, не стоит ему говорить о моих компьютерных драконах с лицами его родителей. Он может их не понять, не оценить, а ещё хуже – истолковать всё по-своему и обидеться на меня за кощунство.
– А знаешь, – вдруг осенило Егора, – мне пришла в голову одна мысль. Я думаю, что мы стоим с тобой на пороге великого открытия.
– Какого ещё открытия? – спросил я подозрительно.
– Пока мне трудно всё это объяснить, но у меня есть некоторые предположения и догадки.
– А не лучше ли нам, вообще, отключить этот аппарат, пока ещё не поздно, и он не наделал больших бед.
– Да что ты такое говоришь?! – возмутился Егор. – Мы вот-вот сделаем открытие огромного научного значения, которое может быть перевернёт всю нашу жизнь, а ты малодушничаешь.
– Я не малодушничаю, – обиделся я, – а переживаю за судьбу других людей.
– А что произойдёт с ними? – удивился Егор.
– Уже произошло! – воскликнул я. – Они все видят одни и те же сны, а это – не нормально.
– Но мы будем с тобой осторожней, – предложил он, – я перестану играть в воздушные бои. И вообще удалю их из своего компьютера. И ты почисти свой компьютер тоже. Мы просто станем наблюдателями и исследователями. Мы уже получили с тобой очень ценный научный материал.
– Какой ещё материал? – удивился я.
– Во-первых, – начал он загибать на руке пальцы, – мы поняли, что торсионные поля, подобно массовому гипнозу, влияют на сон многих людей. Во-вторых, во время действия торсионных полей проявляться тот же Кишинёвский эффект, который наблюдается во время действия электромагнитных полей.
– Что это ещё за эффект? – поинтересовался я.
– Молдавские учёные, пытаясь найти средство в борьбе с насекомыми, установили во фруктовых садах электромагнитные ловушки, которые могли бы привлекать к себе бабочек, жуков и мух, поедающих листья и цветы. При слабом электротоке в ловушку, и в самом деле, устремились эти вредители. Но стоило учёным немного увеличить мощность тока, как в эти сады потянулись грызуны, ежи, стаи сов, и даже змеи. Этот эффект учёные назвали кишинёвским. Другой случай. Из секретных источников НАСА я вычитал, что много лет спустя тот же эффект проявился в Японии, но совсем по-другому. Там американские учёные из НАСА при изучении старинных деревьев, почитаемых японцами за местных синтоистских богов, секретно, без согласования с местными властями установили вблизи них электронные ловушки. Кстати, эти ловушки были расставлены по всей Японии, после чего повсеместно начали происходить такие чудеса, что у многих японцев чуть крыша не поехала.
– И что там произошло?
– В эти электронные ловушки стали попадать такие существа, которых никто раньше и не видел. Если бы не двое монахов, отключивших эти ловушки, мог бы раньше времени настать конец света. И третий случай уже в нашей стране. Один учитель физики и химии (кстати, это произошло в соседней области) в своей школьной лаборатории создал шары.
– Прано-шары? – спросил я его.
– Не знаю, какие шары он создал, он им не дал названия. Так вот эти шары были созданы из какого-то там сверх проводимого вещества, которое он сам же и изобрёл. Так вот, эти шары притянули к себе какую-то энергию из параллельного мира и сами ожили. Представляешь, они оказались такими умными…
– Шары? – перебил я его.
– Те существа, который вселились в эти шары, что они закрыли город, и никто не мог из него ни выйти, ни войти. Город попал в какую-то аномальную сферу, и подобно Шамбале там происходили удивительные события. Потом они все улетели из города, прихватив с собой того учителя. Всё же, как ни как, он был их создателем, почти отцом.
– Ты рассказываешь мне какие-то басни, – не поверил я. – Что-то раньше я ничего подобного не слышал. Откуда ты всё это выкопал?
– Не слышал ты это потому, что всё правительства пытаются сразу же засекретить такие явления, чтобы не пугать своих граждан. А узнал я это, вскрыв хакерством некоторые секретные файлы НАСА и нашего правительства.
– Ты это сделал? – удивился я.
– А как же иначе узнаешь секреты? А исследователю необходимо знать всё, – ответил он спокойно мне. – Так вот, в нашем случае происходит нечто подобно.
– И что же происходит? – спросил я, чувствуя, куда он клонит, и, испытывая угрызения совести.
– Эти драконы появились в небе нашего города не случайно, – сделал он своё заявление. – Я и раньше ожидал, что может возникнуть что-нибудь подобное. Конечно, пока это только всего лишь моя гипотеза. Но при помощи её, мы сможем разгадать тайну некоторых уничтоженных самим Эйнштейном своих теоретических работ. А именно, не только перехода в другие пространства, но и поведения созданной нами действующей модели машины времени.
– Что ты имеешь в виду? – попросил я пояснить его мысль.
– А то, – сказал он, – что мы стоим на пороге прорыва в другое измерение. Ты слышал о необычных результатах экспериментов итальянского исследователя Лучиано Бокконе?
Я покачал головой.
– Он с помощью специальных приборов сфотографировал в небе загадочные невидимые глазом существа и назвал их «критеррами», что в переводе означает «твари». Это эфирные формы жизни, попавшие к нам из параллельного пространства.
– И как же они к нам попали? – спросил я, думая о своих компьютерных рисунках.
– Очень просто, – ответил он.
– Наша страна, Америка и Англия во время гонки вооружения произвели около тысячи ядерных испытаний. Вероятно, после каждого из таких испытаний образовывалась брешь в иной мир, через которую эти эфирные твари и проникали к нам. А вот сейчас мы при помощи нашего устройства активизировали торсионные поля, которые их и привлекают к себе.
Я улыбнулся и ничего ему не сказал, подумав, что вот из-за такого недостатка информации наши учёные частенько впадают в ошибки. Я не стал ему ничего говорить, разуверять в его убеждениях, потому что боялся, что между нами может возникнуть недоверие. С этого момента я стал тайно как бы вести свою игру. Мы ещё некоторое время поговорили. Прозвенел звонок, и мы отправились на урок, каждый – в свой класс.
После школы, придя домой, я решил проверить правильность своей собственной теории. Найдя в «Эзотерической энциклопедии» описание разных существ, я сканировал и запустил в компьютер восемь таких образин, как рыбок в аквариум. У меня получилось на экране самое настоящее сказочное царство. Здесь были и ведьма, и чёрт, и рогатый пан, и кентавр с луками и стрелами, и прочие импозантные твари, одним словом, весь исторический арсенал человеческой фантазии, хранившейся в памяти народов уже несколько тысячелетий.
Некоторое время я забавлялся тем, что рассматривал их плавающими в небе над нашим городком. Затем я отправился в спортзал, чтобы проверить свои способности забрасывания мечей в корзину. В спортзале я так увлёкся игрой, что пробыл там до самого вечера. Уставший и счастливый я возвращался домой. Кати в этот день в спортзале не было, и я очень сожалел, что она не могла меня видеть в игре. Из-за неё я и проторчал там до вечера в надежде, что она придёт и увидит мои успехи. Как и раньше, равным мне по закидыванию мячей с дальнего расстояния не было. Когда я возвращался домой, то заметил в сквере некоторое оживление. Там стояла приличная толпа народа и что-то оживлённо обсуждала. Я приблизился к ним, и услышал их разговор. Пожилая женщина говорила возбуждённым голосом:
– И никакой это не вандализм. Я видела всё это собственными глазами.
– А что произошло? – спросил, только-что, подошедший мужчина у молодой женщины.
– Да, кто-то средь бела дня отсёк голову Владимиру Ильичу. Вон она валяется у пьедестала.
Я посмотрел на статую вождя и увидел Владимира Ильича Ленина обезглавленного.
– Кто же это мог быть? – возмутился мужчина. – Хулиганьё! Уже ничего святого не осталось. Таких негодяев нужно хватать и сечь прямо на месте принародно.
– Я же вам говорю, что видела всё собственными глазами, – опять раздался голос пожилой женщины. – Это были ни дети, ни подростки и ни хулиганы. Вот никто мне не верит. Я вышла на балкон вывесить бельё, и тут услышала шум. Я вон там живу.
И женщина показала в сторону, противоположную от нашего дома.
– Так вот, я вышла на балкон, и тут грохот. И тут же что-то упало тяжёлое на землю. Грохот такой получился. В это время возле памятника никого не было. Могу вам поклясться и покреститься на крест.
– Так что же произошло? – недоверчиво спросил у неё мужчина. – Голова сама, что ли, отвалилась?
– Я уже говорила всем, а мне никто не верит, – обиженно говорила женщина. – Я видела летающую тарелку. Это она подлетела и срезала голову Ленину.
– И где же эта тарелка сейчас? – спросил мужчина.
– Улетела, – заявила женщина, – она, что же, будет вас дожидаться?
– Почему же её никто другой не видел? – спросил пожилой мужчина с седой бородкой.
– А я почём знаю? – ответила женщина. – Может быть, кто-то и видел её, но боится признаться, ведь все утверждают, что летающие тарелки не существуют. Свидетели бояться признаться, наверное, думают, что их осмеют. А мне наплевать. Я женщина простая. Говорю то, что видела собственными глазами. Видела, как тарелка улетела за кинотеатр «Родина».
– А откуда она прилетела? – спросил молодой мужчина в очках.
– Этого я не знаю, – сказала женщина, – я обратила на неё внимание только после грохота. Милиционер записывал у меня показания, но когда я ему сказала, что летающая тарелка срезала голову Ильичу, он закрыл свой блокнот и посмотрел на меня как на сумасшедшую. Но я нормальная. Это все знают. Спросите моих соседей. Почему мне никто не верит?
