Владимир Фёдорович Власов
Наш эксперимент
С этими словами он вынул из книжного шкафа несколько рулонов бумаги, положил их на медную дощечку, лежащую среди инструментов на столе, и поджёг.
Пламя быстро охватило бумагу, и величайшее изобретение века за несколько минут превратилось в золу.
– И что дальше? – спросил я его.
– Дальше мы станем с тобой обыкновенными людьми. Будем ходить в школу, потом поступим в технологический институт. Другого института, к сожалению, в нашем городке нет. Закончим его, станем инженерами, и будем работать на заводе, производя ту продукцию, которую нам будет заказывать министерство. Не больше и не меньше. Мы будем жить с тобой своей жизнью. Женимся, заведём детей и будем счастливы. И некуда отсюда не уедем, потому что это – наша земля.
– Я бы хотел ещё построить в нашем городке церковь, – нерешительно произнёс я.
– Это хорошее дело, – согласился Егор. – Церковь нам свою уже давно пора иметь.
– А если я стану священников в этой церкви? – спросил я его.
– Тогда по воскресеньям я буду ходить к тебе на службу со всем своим семейством, – улыбаясь, сказал Егор. – И может быть, мы всем миром продолжим традиции наших предков и возродим в нашей стране Святую Русь.
От этих слов мне стало радостно на душе. Я засобирался домой. Перед уходом Егор мне протянул толстую ученическую тетрадь.
– Что это? – поинтересовался я его.
– Ты же просил меня рассказать тебе о моих переживаниях там, где я был. Как только я взмыл в небо, то, вероятно, от перенапряжения или от неготовности к большим перегрузкам лишился чувств. Я не знал, где я нахожусь, куда несусь, и во что ввязываюсь. Да и время там бежит не так, как у нас, а несётся стремительно, так что я состарился за несколько часов. Должен заметить, что время земное не соответствует времени небесному. И я думаю, что лучше всего с земными мерками туда не соваться. До этого я полагал, что стал даосом и обрёл бессмертие, но на деле получилось совсем другое. Я не встретил там ни даосов, с кем хотел соединиться, ни мою возлюбленную деву Хэ, с которой так бестолково я расстался на земле. Единственное, что я там понял, это то, что мы живём в таком мире, где не знаем ни своего настоящего имени, ни предназначения, ни того, откуда мы появился в нём. Мы ничего ни знаем. Да и мир тот чужой для нас. Я это понял сразу и хотел тут же вернуться на землю, но было уже поздно. Я не знал пути возвращения.
Так иногда, по незнанию, мы начинаем что-то делать, а потом рады бы отказаться, но назад уже хода нет. И я раскаялся с той первой минуты, как там очутился. Я тогда подумал: «О, с каким удовольствием я бы вернулся в прошлое, но моя память начисто перечеркнула его, превратив меня самого в «ничто». Но главное, мне было трудно судить обо всем том, что не в силах был постичь мой разум. И порой у меня рождалось ощущение, что моя жизнь подобна сну, и я не могу проснуться. В эти минуты мне приходило в голову мысль: «А существую ли я, вообще?» Может быть, и мира того не было, где я когда-то жил и был счастлив. А тот новый мир, что окружал меня на небесах, всего был лишь иллюзией.
Я трепетно взял из его рук тетрадь, в которой содержалась его тайна, добытая чуть ли не ценой его жизни.
– После прочтения её, ты можешь её уничтожить, – сказал он мне, – там нет ничего ценного. Просто ты поймёшь, почему я решил переменить всю свою жизнь.
Я горячо поблагодарил его и полетел домой, чтобы углубиться в чтение его тетради. Но прежде чем погрузиться в неё, я включил компьютер и уничтожил обоих драконов. Теперь мы с Егором перестали быть драконами, а стали обыкновенными людьми. На небе остались летать только ангелы с лицами моих школьных друзей. И я вдруг понял смысл герба нашего государства, где Святой Георгий прокалывает копьем дракона. Я понял, что чтобы нам построить у себя Святую Русь, необходимо, чтобы каждый человек в нашей стране убил живущего в нём дракона. Чтобы он не был ни рабом, ни господином, а всего лишь занял то подобающее ему место, которое определено ему свыше. Место, отвечающее его предназначению на земле.
Что же касается тетради Егора, то я решил её сохранить и опубликовать в назидание другим. Ведь всё равно никто не знает истинного имени Егора. К тому же мой друг подарил мне эту тетрадь, и я могу с ней делать всё, что захочу.
Рассказ Егора
В тот город я попал утром. Из окна гостиницы, очень дорогой, я увидел странное архитектурное творение, похожее частью на строительные леса, частью на несущую конструкцию возводимого здания. Присмотревшись к нему в лучах восходящего солнца, я увидел, что оно сделано из искусственного материала, имитирующего гранит коричневых и фиолетовых оттенков. Круглые балки с шарообразными стыками напоминали строение, похожее на центр Помпиду в Париже, но выглядели намного круче и презентабельнее, потому что были заполнены некой абстрактной пустотой, создаваемой сложными внутренними конструкциями. Вся эта композиция, лишённая какого-либо утилитарного значения, являлась своего рода образцом шедевра какого-то нового архитектурного искусства, который, вероятно, практиковался, разве что, на небесах. Только очень богатый город мог позволить себе разместить на своей, по-видимому, дорогой территории этот памятник, олицетворяющий некою математическую абстракцию. Я оглядел панораму города, насколько позволяли возможности окна моего номера, и заметил массу красивейших зданий разных стилей и архитектурных эпох, гармонично сочетаемых друг с другом. Моё окно выходило на север, и розовые лучи поднимающегося солнца еще больше преображали красоту города, наряжая его в смешение чудных контрастов из красок и оттенков.
Такого красивого города я не видел ни разу в своей жизни, поэтому мне захотелось тут же осмотреть его. Я вышел из комнаты и устремился по коридорам, усланным ковровыми дорожками бежевого цвета в мягком сочетании с цветом стен и потолков. Я двигался бесшумно, так как ноги утопали в ковровом ворсе. Невозможно было догадаться, откуда струится свет, настолько искусно было продумано освещение. Выйдя на террасу, я спустился по системе переходов на мостовую и оказался на улице. Странное дело, когда я выходил из гостиницы, мне не попался ни один служащий. У меня открылось странное ощущение некой опытности, как будто до этого я часто останавливался за границей в дорогих отелях и со временем научился быстро ориентироваться в разных сложных внутренних расположениях гостиничных комплексов. Эта гостиница напоминала отель «Отани» в Токио, где, мне казалось, я побывал раньше. Но в этой гостинице была одна особенность: здесь всё, как будто, делалась само собой, происходило автоматически, и у остановившегося в ней человека возникало ощущение полной свободы, словно, он находился у себя дома.
Вероятно, было ещё очень рано. На улицах не было ни машин, ни людей. Я исследовал город квартал за кварталом, поражаясь его великолепию. Город располагался на холмистой местности, многие улицы спускались к широкой полноводной реке, похожей на огромный залив. С одного холма открывался вид на набережную, окаймлённую живописным бульваром. Улицы города не походили на европейскую застройку, так как в них отсутствовала общепринятая там шахматно-клеточная система. Город больше походил на лабиринт, где что-то пересекалось, что-то упиралось в тупик, но всё было гармонично соединено в продуманный организм мегаполиса. Через некоторое время я уже не знал, в какой части города я нахожусь.
Вскоре город наполнился людьми. Наполнение произошло как-то неожиданно, как будто все жители в одно мгновение проснулись и заполнили собой улицы. Такой резкий и неожиданный контраст меня поразил, я даже подумал, что у меня произошёл провал в памяти. Все люди были нарядно одеты и говорили по-русски. Я с удивлением стал думать, где же у нас в России есть такой город, и почему я ни разу в нём не был. Я пытался вспомнить, как я сюда попал, и не смог.
Возможно, и в самом деле, у меня произошёл провал в памяти, как после запоя, когда память отказывается подсказать, что с тобой произошло, и как ты очутился в незнакомом месте. И тут же я припомнил один рассказ о лётчиках внутренних авиалиний, находившихся пролётом в одном городе. Это было очень давно, когда о терроризме ещё не слышали. Лётчики решили подшутить над одним пьяным, мирно спавшим в сквере на лавке. Они увезли его на такси в аэропорт и посадили на свой самолёт, затем, приземлившись в другом городе, они также на такси отвезли его в парк и уложили на скамейку. Какое же было удивление отрезвевшего человека, когда он, проснувшись, обнаружил, что находится за тысячи километров от родного дома. Нечто подобное случилось и со мной, я никак не мог вспомнить, как я оказался в том дорогом отеле, где проснулся этим утром. То, что во рту у меня не было и капли алкоголя накануне, в этом я был уверен. Голова у меня была светлая, как стёклышко, более того, я испытывал некий душевный подъем, возможно, от комфорта, который я ощущал повсюду, и ещё от приподнятого радостного настроения.
Я решил спросить кого-нибудь из прохожих, где я нахожусь. Я стал искать глазами в толпе подходящую кандидатуру. И мой взгляд упал на молодую красивую женщину. Я уже двинулся к ней, чтобы спросить, но тут меня пронизала мысль, ведь могут подумать, что я бью клинья к ней, пытаясь познакомиться и соблазнить её. В чужом городе это может быть не безопасно. Резко поменяв направление, и я неожиданно обратился к первому попавшемуся молодому симпатичному парню, довольно развязной наружности.
– Вы не скажите, что это за город?
Он посмотрел на меня нахальным взглядом и расхохотался:
– Ты что же, мужик, не помнишь, как сюда попал? Ты, наверное, очень много перебрал вчера.
Я смутился, не зная, что ответить, и отошёл в сторону.
И в самом деле, я не знал, как сюда попал.
Пройдя несколько шагов, я остановился и более решительно спросил у двух девиц, собравшихся перейти улицу
– Где я нахожусь? И как называется этот город?
Посмотрев на меня, они переглянулись, захихикали и быстро побежали через улицу мимо проносящихся машин.
Я тут же повернулся и задал этот же вопрос стоящему рядом, на мостовой, человеку средних лет. Но вместо ответа он меня спросил сам:
– А где вы остановились?
– В гостинице, – ответил я.
– В какой гостинице? – спросил он.
Я порылся в карманах брюк, пытаясь найти гостиничную карточку, чтобы сказать название отеля, но не обнаружил её. Я старался припомнить, была ли у меня такая карточка, но мне не удалось даже припомнить, вселялся ли я в гостиницу сам, или меня туда кто-то поселил. В карманах я не обнаружил ни денег, ни своих документов. Всё, вероятно, осталось в той гостинице, названия которой я не помнил.
Не дождавшись ответа, человек ушёл.
«Да что же это такое?!» – воскликнул я, – «что за напасть приключилась со мной?!» Я ни помнил, ни как попал в этот город, ни того, как вселился в ту гостиницу, и прохожие толком не могут мне объяснить, где я нахожусь. Меня охватило отчаяние. Я попытался взять себя в руки, сосредоточиться, чтобы отыскать обратную дорогу в гостиницу. Но к своему ужасу я понял, что заблудился, я даже не могу вспомнить номер комнаты, где остановился.
«Ну, хоть что-то вспоминай!» – взмолился я, обращаясь сам к себе.
Но мне ничего не удавалось. Как будто сам Всесильный стёр всё из моей памяти. Я не знал ни своего имени, ни откуда я, ничем занимаюсь. Я ничего не помнил из того, что произошло со мной вчера. Поэтому я не знал, стоит ли мне в этом чужом городе привлекать к себе внимание полиции.
Высокий уровень жизни в этом городе чувствовался повсюду. Проходя от одной улицы к другой по мостам и переходам, я наблюдал за жителями этого странного города. Все они были симпатичными, приветливыми и хорошо одетыми. Войдя в один из крытых проходов, я вдруг очутился в здании с широкими окнами, вернее, в зале с накрытыми столами. Отмечалось какое-то праздничное событие. Седовласый пожилой мужчина дружелюбно кивнул мне и предложил занять место рядом с ним. Я повиновался его жесту и очутился в компании интеллектуалов. Все они говорили о вещах, малопонятных мне, и я никак не мог сосредоточиться, чтобы принять участие в общем разговоре. Тема выходила за пределы моей эрудиции. Я даже не мог ухватить смысла, о чём они говорят, как будто речь шла на чужом языке. Пытаясь хоть как-то выйти из этого неловкого положения, я обратился к седовласому мужчине, сидящему рядом со мной, и спросил:
– С вами не бывает такое, что вы вдруг как бы теряете память, ни то, что вы как бы всё забываете, а вдруг вам кажется всё новым, будто вы попадаете в другой мир? И всё, что с вами было ранее, остаётся за бортом вашего сознания. Вы ощущаете новую реальность, и вы никак не можете вернуться в ту, бывшую реальность, к которой вы привыкли, потому что не можете вновь её обрести. Более того, вы не в состоянии в новой реальности найти своего места. Всё для вас здесь новое и чужое, нет ни одного знакомого лица, и никто вас не понимает. Вы не можете привыкнуть ко всем этим новым изменениям, и не способны найти пути возвращения к тому, что вас раньше окружало, как будто всё забыто. Вам, наверное, необычно слышать мою речь? Не знаю, происходит ли такое с другими людьми? Но со мной сегодня утром именно это и случилось. Я очутился в этом городе, не зная, как, и не нахожу себе места. Знакомо ли вам это?
Пожилой человек внимательно выслушал меня и, посмотрев на меня своими красивыми карими глазами, спокойно ответил:
– Такое чувство мне очень знакомо. Я сам каждый вечер ложусь спать в одном мире, а просыпаюсь в другом.
– Это совсем не то! – воскликнул я. – Со мной, в самой деле, произошло что-то невероятное. Я потерялся в этом мире, вернее, в этом городе, и не знаю, как выбраться из него. Я даже забыл, в какой гостинице я остановился.
– А разве вам здесь плохо? – улыбнувшись, спросил меня пожилой человек.
– Не плохо, – ответил я с отчаянием, – но это не то. Я не знаю, где я нахожусь, и никто не может здесь мне что-либо объяснить. Я понимаю, что всё это выглядит смешно. И я, наверное, кажусь смешным. Многие здесь принимают меня за идиота, который забыл, откуда он пришёл, и что ему здесь нужно.
– Как вы правы, – вздохнув, молвил седой мужчина, – я вас очень понимаю, потому что сам испытываю то же самое.
– Да нет, это совсем не то, что вы думаете, – с отчаянием воскликнул я и поднял свой взгляд вверх, чтобы сосредоточиться.
Но тут я вдруг увидел в окне то самое архитектурное сооружение, на которое утром взирал из окна своей гостиницы. Остов пустой мраморной коробки стоял немного под другим углом и был освещён другим светом. Но я тут же признал этот архитектурный шедевр и воскликнул, обращаясь к моему соседу:
– Что это?
Он обернулся по направлению моего жеста и иронически усмехнулся:
– А, это? Это – ещё один из образчиков интеллектуальной человеческой глупости.
– Но я где-то поблизости от него живу, это – хороший ориентир.
Мужчина рассмеялся и спросил:
– Вы так считаете?
– Мне нужно туда попасть, чтобы найти дорогу к моему пристанищу, – заторопился я, не обратив внимания на его ироническое замечание, – мне было чрезвычайно приятно поболтать с вами, но извините, мне нужно идти…
Не дождавшись его ответа, я вскочил со стула и бросился к выходу. Вырвавшись наружу, я огляделся. Все здания были высокими, и за их стенами ничего не было видно. Я прошел несколько кварталов, озираясь по сторонам, в надежде увидеть мой ориентир, но так и не увидел остова того памятника. Может быть, я шёл ни в ту строну. Солнце поднялось уже довольно высоко, город менял свои краски. Отчаявшись вновь увидеть архитектурное сооружение, я углубился в одну улочку и вышел на набережную. Эта улочка заканчивалась под большим мостом. Хаотичность застройки города как бы прерывала архитектурный комплекс набережной посредине, упираясь в сооружение, которому я никак не мог найти объяснения.
«Что это? – подумал я, – неужели очистные сооружения расположены прямо в городе на набережной?»
Но уходящая под берег реки лестница больше походила на вход в метро. Увлечённый любопытством, я стал спускаться по лестнице, но внизу в просторном зале не увидел ни одного человека.
«Возможно, – подумал я, – только дураку может прийти в голову спуститься сюда». И ещё я подумал, что, может быть, вход посторонним сюда воспрещён. Испугавшись этой мысли, я быстро поднялся по лестнице и увидел анфиладу небольших закусочных и ресторанов, расположенных на набережной.
Как я оказался в одном из этих ресторанов – до сих пор моему уму не постижимо, ведь я был без рубля в кармане. Я сидел за столом с симпатичной женщиной, которая подкладывала в мою тарелку лакомые кусочки севрюги. Улыбнувшись, она спросила меня:
– Почему вы ничего не едите?
– Я сыт, – сухо ответил я и подумал, чем же я буду платить за это угощение.
– Вы отказываетесь от севрюги? – удивилась она и рассмеялась. – Первый раз в жизни вижу мужчину, который не ест севрюги. Обычно мужчины очень любят севрюгу, она придаёт им потенцию.
Произнеся эти слова, женщина прищурила глаза и хитро мне подмигнула. Красивое лицо женщины показалось мне знакомым.
– Не стесняйтесь, – продолжила она, положив свою ладонь мне на рукав, – кушайте вволю. Платить здесь не нужно. В нашем городе никто ни за что не платит.
– Как это? – удивился я. – Неужели всё бесплатно?
– Представьте себе, – опять рассмеялась она, – мы уже давно не знаем, что такое деньги.
– Как же так?! – опять воскликнул я и вдруг вспомнил, где я видел эту женщину.
Как будто какой-то отрывок памяти воскрес из небытия и вернулся ко мне.
Я только, что вспомнил, что из-за этой женщины я утром подрался с двумя парнями и одному из них вспорол живот горлышком разбитой бутылки. Эта была именно та женщина, у которой я с самого начала хотел спросить, где я нахожусь.
Кушать мне совсем не хотелось, но я, превозмогая себя, проглотил кусочек севрюги и совсем не ощутил её вкуса. Нет, конечно, вкус был тот же, что у севрюги, но как от пресыщения, а может быть, от волнения я не испытал особого удовольствия, как будто ел эту рыбу, уже насытившись. Впрочем, особенно я не волновался, так только испытывал некоторое душевное беспокойство.
Я стал припоминать подробности утреннего происшествия.
Да, я хотел спросить у этой женщины, как называется этот город, но в последнюю минуту передумал, потому что побоялся, что другие могут подумать, что я к ней пристаю. А попадать в разные неприятные истории в чужом городе мне не хотелось. Не хотелось, и всё же я попал в эту историю. Я не стал у неё спрашивать, а обратился к симпатичному парню, который меня высмеял. Что же он мне сказал?
Кажется, он назвал меня алкоголиком, пропившим свою память. Я ему ничего не ответил, а отошёл в сторону. А может быть, и ответил. Завязалась драка, и я распорол ему живот горлышком бутылки. Но откуда в этом чистом городе у меня в руках оказалось горлышко бутылки? Здесь окурка на мостовой не увидишь. И парня было два, а не один. Хорошо помню, с ним был ещё одни парень белобрысый с очень короткой стрижкой, несколько полноватый, и не совсем симпатичный. Я вспомнил, что сделал харакири ни красавчику, а тому второму парню. И не сразу, а немного позже, когда они вдвоём встретили меня на улице и напали на меня. Я защищался, поэтому и прибег к этому импровизированному оружию. Я воткнул ему это стекло в живот. Но это так не похоже на меня. Я не люблю насилие. Но что же вынудило меня прибегнуть к такой жестокости? Вероятно, только опасение за свою жизнь. Неужели они хотели убить меня? Но за что? Я ведь ничего такого обидного не сказал тому красавчику. Просто отошёл в сторону. А может быть, всё же сказал? Сейчас-то я понимаю, почему утром я не захотел обращаться в полицию, чтобы идентифицировать свою личность и найти свою гостиницу.
– Почему вы не едите? – спросила меня женщина.
«Как будто весь смысл жизни заключён в еде», – усмехнувшись, подумал я.
– И всё же вы меня разыгрываете, – сказал я ей, – не может такого быть, чтобы жители этого города ни за что не платили.
– Почему вы не верите мне? – всё так же улыбаясь, спросила она.
– Я понимаю, – ответил я, – дело в том, что я вышел из гостиницы, забыв к комнате свой кошелёк. И сейчас временно оказался без денег. Я вам весьма признателен за то, что вы, как чуткая женщина, увидев, что я нахожусь в затруднительном положении, решили заплатить за мой обед. Я благодарен вам, и как только я разыщу свою гостиницу, то верну вам долг.
– Вот ещё! – воскликнула женщина, смеясь. – Какие пустяки! Я и за себя-то не собираюсь платить. Я же вам говорю, что здесь всё бесплатно.
Я покачал головой и замолчал.
– А в какой гостинице вы остановились? – спросила меня женщина, чтобы поддержать прерванный разговор.
– Не знаю, – ответил я, пожав плечами.
– Как? – удивилась женщина, – вы не знаете, в какой гостинице остановились? У вас же должна быть визитная карточка.
– Я её не взял с собой.
– Но у нас в городе сотни гостиниц, как же вы найдёте свою гостиницу?
Я пожал плечами.
– А хоть где она находится?
– Недалеко от такого архитектурного сооружения, похожего на недостроенный дом.
Я объяснил ей, как мог, особенности архитектурного памятника, но она удивлённо заявила мне:
– Но такого сооружения нет в нашем городе.
– Как это нет? – удивился я. – Я сам видел его сегодня два раза. Одни раз их окна своей гостиницы, а второй раз с моста, вернее, из окна какого-то ресторана.
– Так с моста или из ресторана? – улыбнувшись, уточнила она.
– Не знаю, – смешавшись, поправился я, – может быть, из ресторана, который стоит на мосту.
– Но в нашем городе нет ресторанов, стоящих на мосту.
– Извините, – произнёс я, – вероятно, у меня провалы в памяти. К тому же я плохо ориентируюсь в чужих местах.
Она опять ласково положила ладонь на рукав моего пиджака.
– Не расстраивайтесь, – нежно произнесли её уста, – такое случается со многими. К тому же, восприятие женщины никогда не совпадает с мужским восприятием. Вы, мужчины, видите одно, а мы, женщины, – совсем другое. Такова природная закономерность. У меня был муж, который постоянно считал, что рисует портреты. Я же кроме мазни на его холстах ничего не видела.
– А где сейчас ваш муж, – спросил я.
– Мы с ним расстались, и он уехал из города.
– Извините за вопрос, – сказал я.
– Ну, что вы, – ответила она, – я рассталась с ним без сожаления. Надутый индюк, всю свою жизнь он считал себя гением, носился с собой как с писаной торбой. Очень хорошо, что вы так отбрили его сегодня.
– Я? – непроизвольно вырвалось из моей груди.
Да, – ответила она спокойно, – этим утром.
– Но как я его отбрил? – удивился я.
– А вы что уже не помните? – улыбнувшись, спросила она. – Ведь вы из-за меня сегодня утром зарезали человека.
– Быть этого не может! – воскликнул я.
– Да, – ответила она спокойно, – тот бедолага скончался в больнице от внутреннего кровоизлияния в брюшной полости. Об этом уже передали в последних новостях.
– Так значит, меня разыскивает полиция? – спросил я, холодея от ужаса.
– Возможно, – ответила женщина, – поэтому лучше всего вам не светиться в гостинице, там, где вы остановились. Поживёте у меня, пока всё уляжется. Но лучше было бы, если бы вы зарезали моего мужа.
– Почему, – спросил я, упавшим голосом.
– Вы убили его друга, а он мне этого не простит.
– Но вы же сказали, что ваш муж уехал из города.
– Так оно и есть, – сказала женщина, – но сегодня он приехал, чтобы прояснить со мной кое-какие его дела.
– Это тот красавчик, у которого я спросил, в каком городе я нахожусь? – спросил я.
– Совершенно, верно, – ответила она, – мой муж – красавчик и щёголь. Когда он уходил от меня, то оставил некоторые свои картины, которые сейчас поднялись в цене. Но когда он ушёл, то я их все разрезала в лоскутки и сожгла. А сейчас он требует их у меня, как будто я способна воскресить и вернуть ему всю его мазню.
– Ничего не понимаю, – ответил я, – вы же только что сказали, что в этом городе люди забыли о существовании денег. И вот вы говорите о цене картин.
– В этом нет ничего удивительного, – ответила она. – Деньги исчезли, а критерий цены остался. Ведь даже в вашей душе ценность одной мысли может превосходить ценность другой. Здесь нет противоречия.
– А какова тогда ценность человеческой жизни?
– Жизнь бесценна, – ответила она, не моргнув глазом.
– Но этим утром я лишил кого-то жизни.
– Но ведь это произошло из-за меня, – улыбнувшись, сказала женщина, – и я ценю ваш поступок.
– Но как это произошло?
– А вы что же ничего не помните?
– Нет, – признался я, сокрушённо вздохнув.
Женщина сочувственно коснулась ладонью моей руки, и я ощутил холодок её кожи.
– Я понимаю, – сказала она, – вы, наверное, впервые в своей жизни убили человека. А это не так просто пережить. Вы испытали шок, и, наверное, временно лишились памяти. Всё это не так просто. Тем более что в жизни трудно начинать что-то без предварительной подготовки. А здесь такое дело. К тому же есть свидетели. Но успокойтесь, все они дают противоречивые показания в полиции. Никто из них не может точно описать вас. Но они могут опознать вас, столкнувшись с вами нос к носу. Поэтому вам нужно быть осторожным.
– И что это за свидетели?
– Две девушки, которые выдели, как вы всадили горлышко бутылки в живот другу моего мужа. Они стояли на противоположной стороне улицы. Есть мужчина средних лет, с которым вы говорили после, и ещё: я и мой муж. Ну, на меня вы можете положиться. А вот мой муж обязательно постарается вас разыскать, чтобы в отместку за своего друга посадить вас за решётку.
– Но как это всё произошло?
– Трудно сказать, я на некоторое время отвлеклась, поэтому всего не видела. Муж меня преследовал с самого утра, как только я вышла из дома. Он шёл за мной по пятам, и его дружок – с ним. Там, на перекрёстке, где мы все встретились, мне показалось, что вы хотели что-то сказать мне, но передумали и обратились к моему мужу. Вначале я подумала, что вы один из его шайки. Я не слышала, о чём вы говорили, только поняла, что он чем-то вас обидел, и вы отскочили в сторону, но тут к вам сзади подскочил его друг и ударил вас бутылкой по голове. Они оба, наверное, приняли вас за моего ухажера, особенно, его друг, который стоял у витрины магазина. Затем вы поднялись с мостовой. Вокруг вас лежали осколки разбитой бутылки. Вы подобрали горлышко и вонзили его в живот его другу. Тот, скорчившись, осел на мостовую, а мой благоверный муженек дал дёру со страху, опасаясь за свою жизнь. Вы же никуда не побежали, а спокойно спросили что-то у остолбеневших девушек, которые с криками бросились через улицу и чуть не попали под колёса идущих машин. Затем вы поговорили с мужчиной, который остановился недалеко от места этого происшествия. Потом вы спокойно ушли, и я потеряла вас из вида.
– А как же мы встретились здесь опять? – спросил я, пытаясь проглотить комок в пересохшем горле.
– Вы, как ни в чём не бывало, подсели ко мне в этом ресторане. И я сразу же прониклась к вам доверием и благодарностью, как к своему ангелу хранителю.
– Значит, я убил человека? – произнёс я, не веря во всё случившееся.
– Выходит так, – ответила она. – Мой муж пригрозил мне по телефону разделаться со мной, если я не верну ему его картины. А вы заступились за меня. И сейчас он напуган и вряд ли решится второй раз угрожать мне. Я вам очень признательна. Поэтому и предлагаю пожить у меня, пока всё не уляжется. А сейчас нам здесь долго оставаться вместе опасно, а то, не дай Бог, наткнётся на нас мой муж и обвинит меня в соучастии убийства. Моя машина, голубая, стоит на стоянке рядом с рестораном. А сейчас выйдите из ресторана и подождёте меня снаружи. Я выйду за вами следом через пару минут, мы сядем в машину, и я отвезу вас к себе домой. Договорились? А сейчас идите.
Я встал, и как автомат отправился к двери. Здесь моё сознание на какое-то время отключилось. Очнулся я в постели рядом с этой женщиной. Она ласкала мою грудь и говорила:
– Никогда не думала, что мне так понравится лысый и усатый мужчина. Мужчина, который ради меня лишил жизни другого человека.
«Что она говорит? – подумал я. – Какой ещё лысый и волосатый мужчина? Я же только-только заканчиваю восьмой класс средней школы».
Я провёл по лицу и ужаснулся, над верхней губой у меня росли густые усы. Я провёл по голове и под ладонью почувствовал абсолютно гладкий череп. «Это же не моё тело! – внутреннее воскликнул я с ужасом. – Как я попал в него?» Мне очень захотелось взглянуть на себя в зеркало, но я не посмел вскочить с кровати, потому что всё моё тело парализовал страх. «Я сплю, – подумал я, – и вижу сон».
Мне очень захотелось пить.
А женщина тем временем очень долго и много говорила, а я испытывал жажду. Я хотел встать и попить воды, но не решался сделать этого. Наконец, она уснула. Я тихонько выбрался из-под простыни и пробрался в ванную. Там горел свет, я взглянул на себя в зеркало и обмер, на меня смотрел совсем незнакомый пожилой мужчина. Его лысая голова блестела в электрическом свете лампочки. Усы и волосы на висках были седыми. «Что это значит? – подумал я. – Как я стал взрослым. Да ещё и стариком. Неужели вся моя жизнь пролетела незаметно. Только что я был молодым, и вдруг превратится в старика. Меня мучила жажда. Я хотел попить воду прямо из-под крана, но передумал. Тихонько выйдя из ванный, я претворил за собой дверь. Некоторое время в темноте я ничего не видел. Не включая света, ощупью пробрался на кухню. С улицы пробивался свет фонарей. Налив из крана в стакан воды, я залпом выпил его. Но это не утолило мою жажду. Вода была недостаточно холодной, к тому же, от волнения мне захотелось выпить чего-либо покрепче. Я вернулся в комнату, где на кровати спала чужая мне женщина. Она утверждала, что я из-за неё убил другого мужчину. Может быть, так оно и было. Ни знаю. Я ничего не знаю. Я спал с этой женщиной. Не помню, как мы пришли к ней. По-видимому, мы сразу же завалились постель и занимались любовью. Но этого я абсолютно не помнил. И как я мог с ней заниматься любовью, если у меня не разу в жизни не было близости с женщиной, не говоря уже о каком-то сексуальном опыте. Но как видно, я перестал быть мальчиком. И если я стал стариком, то, по-видимому, такой опыт у меня был в другой моей жизни. Повсюду были раскиданы предметы женского туалета. Несомненно, я с ней спал. Но я ничего не помню. А ведь я не был пьяным. Всё в этом мире происходит как во сне. Как во сне я убил человека, как во сне занимался с ней любовью. Как это я прямо из юношества вступил в жестокий мир взрослых?
Тихо натянув брюки и надев рубашку, я выскользнул из её квартиры. Мне нужно было выпить. Денег у меня не было, но как она утверждала, в этом городе не принято расплачиваться деньгами. Но раз не деньгами, то тогда чем же нужно платить, не жизнью же других людей?
