Владимир Чакин
Школьные годы чудесные
Самый красивый мальчик в классе
В пятом-шестом классе прозреваешь и начинаешь вдруг замечать девчонок-одноклассниц. Как ни странно, происходит это в один момент. Еще вчера сидели себе за партами вокруг тебя, ну, сидели и сидели. Иногда выходили к доске, если учительница вызывала, иногда попросишь у них списать домашнее задание, если сам не сделал, иногда дернешь за косичку, если что-то не так покажется или просто из баловства. Все было всегда обычно и в порядке вещей. А тут вдруг смотришь на них и вдруг начинаешь понимать, что что-то во всем этом сегодня не так. Какие-то они все не такие, эти девчонки, и вообще, что они здесь делают? Понятно, учатся, как и ты, но все равно, явно в них заключена какая-то загадка.
Вот и мальчик, о котором здесь речь, вдруг однажды прозрел и обратил внимание на сидящих вокруг девчонок. Шел урок, кажется, истории, и Валентина Васильевна увлеченно рассказывала новый материал, что-то о пятом или шестом крестовом походе. Опрос домашнего задания закончился, можно было перевести дух и осмотреться. Вот в этот момент и пришло к нашему герою прозрение.
Тут кто-то толкнул мальчика в спину, он осторожно обернулся и увидел записку в руке соседа сзади. Кому, одними губами прошептал мальчик. Ей, указал глазами сосед сзади на соседку впереди. У мальчика отлегло от сердца. Передать вперед никаких проблем, это не на соседний ряд, что гораздо сложнее. Учитель заметит, отберет записку, да еще на весь класс замечание сделает. Нужно сказать, что в классе записки во время уроков ходили не так часто, но все же ходили, и считалось делом чести передавать их друг другу. Но до этого всегда записки, которые передавал мальчик, были от мальчиков к мальчикам. Девчонки тоже передавали свои записки через девчонок. А тут сосед сзади просит передать записку впереди сидящей девчонке. Необычно как-то, да и неудобно, как это, девчонке записку. Что подумают окружающие, задразнят потом, тили-тили тесто, жених и невеста.
Мальчик немного смутился, держал чужую записку в руке и медлил передавать соседке впереди. Почувствовал толчок кулаком в спину, сосед торопит, протянул руку с запиской и, косясь на учительницу, легонько тронул пальцем спину девочки впереди. Она, чуть приподняв плечи, с недовольным видом обернулась, чего тебе, и он, опустив глаза, протянул ей свернутую в пакетик записку. Девчонка изобразила удивление, но записку приняла, неловко вывернув руку назад.
Мальчик машинально слушал учительницу, а сам лихорадочно прокручивал в голове только что случившееся. Что было в этой записке? О чем этаком мог написать на уроке сосед сзади соседке впереди? Он конечно не был таким уж совсем наивным ребенком, читал в книжках про любовь, но никак не связывал почерпнутые из книг сведения с тем, что окружало его каждый день в реальной жизни. Олнако сейчас чуть поднапрягшись, он внезапно осознал, что вот оно, то самое, из книг. Как он раньше не доходил до такой простой мысли! Петя любит Ларису, вот и передает ей на уроке записки, в которых объясняется в любви к этой девочке.
Мальчик очень взволновался ото всех этих непривычных мыслей, щеки у него раскраснелись, ему даже стало жарко в совсем даже не душном классе. Он осторожно посмотрел по сторонам, оглядел одноклассников, слушающих объяснения учительницы про крестовые походы во времена феодализма. Невольно глаз задержался на ряде слева, у окна. Там, на стороне ближайшей к его центральному ряду парт, как раз сидели девчонки. Мальчик переводил взгляд с одной девочки на другую и вдруг подумал, а смог бы он вот так, как Петя, полюбить одну из них. Полюбить и написать своей избраннице любовную записку. И тут его невольно пробрала дрожь с головы до пят. Он даже помотал головой, пытаясь изгнать из головы несусветную чушь, пролезшую в его сознание. Но тут же, как будто очнувшись, мальчик замер, сосредоточенно обдумывая мысль, ясно всплывшую перед ним. Чем он хуже Петьки, чем? Правда, Петька лучше играет в футбол. Это так, но я ведь учусь лучше, у него по алгебре одни тройки за контрольные, и за четверть теперь точно трояк выйдет. Но так ли это важно для девочки, как учится мальчик, которого она любит, или как он играет в футбол или баскетбол? Мальчик призадумался. Нет, наверное, это все ерунда, не за это девочки любят мальчиков, какое им дело до их оценок и вообще. Так что же самое главное, в награду за что приходит их любовь?
И тут мальчик вспомнил урок русского языка на прошлой неделе. Учительница, как обычно, разбирала перед классом результаты прошедшего накануне диктанта. Она, держа в руке стопку голубых тетрадей для диктантов и сочинений, объявляла полученные оценки. Всего одна пятерка, сказала учительница, и она опять у Вити. Молодец, написал без ошибок, на этот раз твердая пятерка. Это она к тому, подумал мальчик, что прошлый раз у Витьки была пятерка с минусом, а у меня нормальная пятерка. Минус она ставит, когда запятую пропустишь, а вот если слово неправильно напишешь или две запятые пропустишь, тогда снижает до четверки. И семь четверок, продолжила учительница. И я среди них, расстроенно подумал мальчик. Непроверяемая гласная, вместо О написал А, как это я умудрился?
После объявления оценок за диктант учительница вдруг задала классу вопрос, который у всех поначалу вызвал смешок и неловкость. Она спросила, кто из мальчиков в вашем классе самый красивый? Начали искоса переглядываться, тыкать друг в друга пальцем, мол, ты или ты вот в чем вопрос. Ну что, решили? Учительница обвела молчащий класс веселым глазом. Вопрос, понятно, сложный, ведь у каждого есть собственное мнение. И его сложно вот так сразу высказать вслух, при всем классе. Ладно, вы еще подумайте, а я выскажу собственное мнение. По-моему, самый красивый мальчик в вашем классе это Витя. Вот это да! Тот же самый, кто написал сегодня диктант на пятерку. И это мнение нашей учительницы, ни хухры-мухры!
Мальчик невольно глянул на сидящего в соседнем ряду Витю. Тот покраснел до корней волос, и явно готов был провалиться сквозь землю от стыда. Что в нем такого красивого, подумал мальчик, бледный, волосы блеклые, веснушки-канопушки на щеках, да еще краснеет постоянно. Правда, нос острый, прямой, ресницы длинные. Да, я же еще и ростом выше, первым стою на физре, а он четвертый или пятый. А нос у меня подкачал, это точно, утиный какой-то, кря-кря, или даже на картошку больше похож, туповат мой нос, как ни крути. Я ладно, не тяну на красавца, но неужели на самом деле Витек самый красивый в классе, а Ленька, да тот же Петька, они что хуже?
В растерянности от всех этих воспоминаний мальчик смотрел на девочек слева на соседнем ряду и не знал что делать. Наверное, моя избранница должна соответствовать мне по красоте, вдруг подумал он. Если я не такой уж красивый, то и девочка не должна быть явной красавицей. Он призадумался. Так-так, кто же из них подойдет для моей любви?
Мальчик, забыв про учительницу, которая настойчиво переходила от одного крестового похода к другому, торопясь охватить их все, чтобы завершить объяснение новой темы и продиктовать домашнее задание, переводил взгляд от одной девочки к другой и напряженно размышлял на тему выбора избранницы своего сердца. Эта слишком красивая, она на меня и не посмотрит. Вот эта больно боевая, она так отбреет, что убежишь сразу. Та подошла бы, да соседка, через дом живет, с ней и так в вышибалы и штандер играем чуть не каждый день, какая там любовь. Ага, вот, наконец-то! Мальчик ощутил прилив уверенности и даже взглянул на учительницу, которая, посматривая на часы, торопливо досказывала про сражение принца Эдуарда против мамлюков в девятом крестовом походе. Танька, конечно, Танька, как я сразу не сообразил! Она, только она будет моей избранницей. Коса у нее длинная, красивая, учится на четверки и на физре прыгнула в длину дальше всех девчонок в классе. Она, только она, надо ей срочно написать записку, в которой все объяснить!
Мальчик скоро пошарил в портфеле в поисках бумажки, но ничего не нашел, только тетрадки для домашних заданий. Придется вырвать листок, что нежелательно, в ней всего двенадцать листов, будет сразу заметно. Ладно, по алгебре почти закончилась, оторву клочок с последней страницы, а дома начну новую тетрадь, училка не заметит. Он осторожно сложил листок пополам и начал тянуть в сторону от места сгиба. Раздался треск разрываемой бумаги, и на мальчика обернулись сидящие впереди. Он на мгновение замер, быстро глянул на учительницу. Кажется, не услышала. Сунул тетрадку в портфель и на мгновение задумался. Что же писать в записке? Легко сказать, написать про любовь, а как это все получше ей объяснить, так объяснить, чтоб поняла?
Мальчик взял ручку и неуверенно начал писать крупными печатными буквами. «Таня, ты мне нравишься». Он остановился, взглянул задумчиво в потолок и продолжил. «У тебя красивая коса и четверки в дневнике». Так, это я правильно отметил, подумал мальчик, пока все идет хорошо. «Давай с тобой дружить».
Мальчик остановился в растерянности. Что еще тут напишешь? Вроде все понятно, написано без ошибок, да и бумажка маленькая, почти все место занято, еще одно предложение никак больше не поместится. Он взглянул на Танин профиль и вдруг засомневался. Девочка показалась ему такой красивой, что у него перехватило дыхание. Ему показалось, что зря все это он затеял. Что она даже не посмотрит на него, такого неловкого и некрасивого. В растерянности мальчик, однако, продолжал сворачивать записку в аккуратный квадратик и вдруг заметил, что его сосед по парте, Коля, смотрит на него и одними губами спрашивает, кому? И мальчик тоже глазами показывает на Таню в соседнем ряду. Не, отрицательно мотает головой Коля, училка заметит. Мальчик пожимает плечами, что ж, боишься, тогда не надо. И Коля, еще раз взглянув на учительницу, все же решается. Он берет записку, перекладывает ее в левую руку и, вперив в учительницу по-собачьи преданный взгляд, улучает момент, когда та отворачивается к доске, чтобы записать дату решающего сражения крестоносцев, и бросает записку на парту Таньки. Та удивленно косится на Колю, но записку разворачивает и читает.
Мальчик боится взглянуть на девочку. Он напряженно смотрит на учительницу, которая наконец заканчивает тему крестовых походов и диктует классу домашнее задание. Тут звенит звонок, мальчик с облегчением переводит дух, сует в портфель дневник с записанным заданием, вскакивает из-за парты и в толпе учеников чуть не первым бежит из класса. Урок истории последний, так что пора домой! Было ли продолжение этой истории, спросит любознательный читатель. А как вы сами думаете?
Уроки физики
Поначалу в нашем 9 «б» классе преподавала Вера Тимофеевна. Здесь заключается некий тонкий момент, который нельзя не отметить. Я с интересом слушал ее объяснения на уроке, выполнял домашния задания, решал задачи и делал лабораторные работы, то есть все протекало самым обычным образом, и процесс обучения практически ничем не отличался от уроков физики в восьмой школе. Я не выделял физику из других школьных предметов, таких как, например, география или химия: раз есть такой предмет, значит, так и надо, значит, его нужно учить и хорошо отвечать на уроке.
Урок геометрии в одном из старших классов средней школы № 10, город Ишимбай. Наш физик В.Г. Богомолов преподавал в десятой школе и физику, и математику
Но, оказывается, не все в классе думали так же, как я, по-поводу уроков физики. Почему-то, как я узнал уже гораздо позже, чуть не в конце десятого класса, да и то случайно, преподаванием Веры Тимофеевны некоторые ученики были недовольны, что отразилось и на мнении родителей. Возможно, роль здесь сыграл тот факт, что в параллельных девятых классах преподавал Василий Геннадьевич Богомолов, по сложившемуся общественному мнению лучший учитель физики в десятой школе и, возможно, даже во всем городе Ишимбай.
Судя по этому фото, подаренному мне Юрой Буряченко, который учился в десятой школе на год раньше нас, Василий Геннадьевич преподавал не только физику, но и математику. Юра сделал этот снимок прямо на уроке, конечно с разрешения преподавателя. Какой Юра молодец, осталась теперь и визуальная память о замечательном педагоге!
У меня осталась память об основательности, абсолютной ясности изложения материала на уроках физики, неколебимой уверенности преподавателя в законах физики, про которые он нам рассказывал. Я в последующем учился в МИФИ, одном из ведущих физических ВУЗов страны, поэтому имею некие основания проводить сравнение преподавателей физики, с которыми имел дело. Так вот, Богомолов один из лучших даже в сравнении с педагогами высшей школы. Не имеет принципиального значения объем преподаваемого материала в школе и институте, если сравнивать влобовую. Речь об умении вложить материал в уши слушателей, вложить так, чтобы не просто дошло, но и осталось надолго, а дучше навсегда.
Когда Василий Геннадьевич входил в класс в своем строгом темном костюме, светлой рубашке с галстуком, подтянутый, стройный, несмотря на возраст, устанавливалась атмосфера полного доверия и взаимопонимания между учениками и педагогом. Богомолов говорил медленными, взвешенными фразами, чеканными, отчетливыми, как будто вылитыми из металла. Тишина в классе стояла буквально могильная, не побоюсь этого слова. Мы ловили каждое слово педагога, успевали все записать в тетради, тем более, часто он просто надиктовывал самые важные, принципиальные моменты объясняемой темы. Понимаете, он никогда не говорил ничего лишнего, только то, что действительно было не только новым на уроке, но и принципиально важным по рассматриваемой теме.
На первых его уроках мне казалось, что материал дается преподавателем слишком медленно, я с первых слов понимал, о чем идет речь, тем более, учебник физики я уже пролистал и со многими темами ознакомился заранее. Но через несколько уроков привык к стилю изложения Василия Геннадьевича и понял, что эта чеканность и предельная ясность имеет под собой веские основания. Пусть кто-то из класса что-то ухватит быстрее, но это, во-первых, в какой-то степени может быть самообманом, то есть схватил-то схватил, но насколько глубоко, сложно сказать, и у тебя есть время обдумать услышанное, как бы переварить в сознании, во-вторых, в классе есть и другие ученики, которым требуется несколько больше времени на освоение услышанного на уроке. Это реальность, из которой обязан исходить учитель. Педагог отвечает за надежное получение знаний всем классом, а не только, так сказать, передовиками производства, то бишь школьной учебы.
Здесь хотелось бы чуть отступить в сторону от логики изложения и поделиться личными рефлексиями в том плане, что я закончил после школы МИФИ и стал физиком по профессии, всю жизнь проработал в науке, пусть в прикладной, а не фундаментальной, это по сути не столь важно. Насколько курс физики, преподанный нам Василием Геннадьевичем в старших класах, сыграл в этом выборе решающую роль. Как ни странно, очень сложно вот так взять и сказать, как на духу, мол, а как же, конечно, именно Богомолов подвиг меня на решение стать ученым, всю жизнь посвятить служению целям поиска научной истины. Красиво звучит, но как-то выспренно, напыщенно, неестественно. Как было бы легко жить, если б все в жизни развивалось по простой и понятной логике. Понятно, что все обстоит гораздо сложнее, непредсказуемее, я бы даже сказал, хаотичнее. Давайте взглянем на вещи пошире, исходя из господствующих нарративов того времени.
Итак, семидесятые годы, годы развитОго социализма. В 1980 году, согласно программе КПСС, принятой на XXII съезде партии в 1961 году, советский народ уже будет жить в коммунистическом обществе. То есть Хрущев обещал построить в СССР коммунизм за двадцать лет. Задача сложная, и понятно, что нужны квалифицированные строители коммунистического общества, образованные люди, шли толки чуть не про обязательное высшее образование или, по крайней мере, среднее техническое. Про диктатуру пролетариата старались уже не афишировать, провозгласили, что возникла новая историческая общность советский народ, нерушимый союз коммунистов и беспартийных, комсомол главный кадровый резерв партии и другие подобные лозунги.
Теперь конкретно. Мальчик учится в школе хорошо, даже на отлично. Куда его дальше в соответствии с логикой развития страны? Конечно в технический вуз, инженеры нам нужны, это ценный кадр на любом заводе и промышленном предприятии. Были и гуманитарные вузы, куда без них, но я сейчас про основополагающую тенденцию того времени. Дальше больше, ведь технические вузы бывают разные – авиационные, политехнические, химические, нефтяные и прочие, в том числе и такие, в которых изучают физику как основную специальность. Нужно сказать, я не то чтобы боялся вступительных экзаменов в институт, но четко понимал, что, если готовиться к ним специально и настойчиво, то шансы на поступление повысятся. И готовился, начиная уже с девятого класса. Написал в Уфимский авиационный институт, Томский политехнический, МИФИ, МФТИ, физический факультет МГУ с просьбой прислать мне задания и образцы задач на вступительных экзаменах. И решал себе всю эту лабуду в течение двух лет с нарастающими усилиями к окончанию десятого класса. В итоге после школьных выпускных экзаменов я четко представлял свой уровень, куда шансы есть хорошие, а куда ни в какую. И вот методом исключения остановился на МИФИ, поскольку, если брать МФТИ, то не всегда решались задачи по математике, хотя, главное, пугало собеседование, когда, по слухам, могли не принять, если не то скажешь, даже если все экзамены сданы на отлично; а вот если физфак МГУ, задачи вроде решались, но, опять же по слухам, конкурс очень большой, как его пройти.
Получается, намерение поступать в физический вуз у меня формировалось постепенно, в течение как раз девятого и десятого классов, когда нам преподавал физику замечательный педагог Василий Геннадьевич Богомолов. Явно не случайное совпадение, так что ему двойная и тройная благодарность не только за уровень подачи физических знаний в школе, но и привитую любовь к физике как науке.
Меня немного удивляло признание некоторых людей, что для них физика являлась непонятным предметом в школе, непонятным в принципе, а потому и сложным. Конечно, не таким сложным, как математика, с ней понятно, мало кто с математикой легко и непринужденно справляется даже в рамках школьной программы, а именно сложным в силу непонятности предмета как объекта изучения. Действительно, что нужно учить в физике? Законы Ньютона, Гука, правило правой или левой руки? Да, есть основополагающие физические законы, но их не так много, как в математике теорем, а остальное-то что? Плывет народ в бессилии понять, что же означает знать и понимать физику. Причем даже сейчас довольно сложно объяснить, в чем же именно состоит школьный предмет физика. Наука о природе, закономерностях устройства окружающего мира это понятно, но что учить, чтобы знать предмет и отвечать хорошо на уроке? Решать задачи, используя известные физические законы, что часто случается камнем преткновения для многих. Какая-то осталась во мне непонятность, что тут сложного? Каждая задача по физике это фрагмент, слепок части окружающего мира, который существует и изменяется во времени по строгим физическим законам. Нужно этот закон вспомнить и применить к решению задачи. Вот и вся недолга.
День Победы
Наш физик Василий Геннадьевич Богомолов, директор десятой школы Борис Петрович Шмельков и преподаватель начальной военной подготовки Валерий Петрович Коннов были фронтовиками. Мы конечно слышали об этом, но воочую смогли наблюдать внушительный иконостас на груди наших педагогов на Дне Победы. 9 мая 1975 года, года нашего выпуска из школы, когда широко праздновалось тридцатилетие Победы советского народа в Великой Отечественной войне.
Остался в памяти момент, когда они втроем стояли немного в стороне от оживленной толпы учеников, готовящихся под руководством учителей к торжественному шествию к Вечному огню, лица оживленные, радостные, одухотворенные. Что-то коротко скажут друг другу и дальше смотрят на нас так удовлетворенно, как будто гордятся тем, что происходит прямо сейчас перед их глазами. Тогда я лишь отметил этот факт, что они как будто в сторонке от всей толпы, причем не то что на самом деле сторонятся, это, наоборот, очень естественно выглядит, они заслужили вот так стоять чуть в стороне и радоваться за нас. К 1975 году прошло всего три десятилетия после окончания страшной войны, это ничто, всего тридцать лет, это просто еще вчера гремели взрывы, и лилась рекой кровь. И наши учителя-фронтовики, умиротворенно глядя на нашу праздничную суету, тихо внутренне радовались тому, что вот как сейчас хорошо, военный ужас остался в прошлом, а их родная школа, педагоги и ученики выглядят так красиво, так радуются мирной жизни, так все счастливы. Раз все счастливы, то и мы счастливы вдвойне, потому что дожили до этих счастливых мирных дней, что исполнилась наша заветная мечта стать учителями, и мы победили в войне, закончили институт и стали учителями, и теперь вносим свой посильный вклад в получение образования подрастающим поколением.
Борис Петрович Шмельков, директор средней школы №10 города Ишимбая с 1962 по 1979 годы, Отличник народного просвещения, Заслуженный учитель школы РСФСР, участник Великой Отечественной войны
Василий Геннадьевич Богомолов, учитель физики и математики средней школы №10 города Ишимбая, Отличник народного просвещения, Заслуженный учитель школы РСФСР, участник Великой Отечественной войны
Десятая школа начала готовиться к великому празднику загодя, уже в марте-апреле проходили репетиции, построение колонны для торжественного шествия, готовились плакаты, знамена, красные флажки в руки шествующим. Возглавлял подготовку наш военрук Валерий Петрович. Его учебные помещения находились в торцевой части третьего этажа школы, то есть в самой дальней части здания. Большую часть времени помещения были закрыты на увесистые замки по соображениям безопасности, поскольку там хранилось оружие. Пусть безопасное, расточенное и подточенное, фактически муляжи автоматов Калашникова, но все же это было в прошлом настоящим оружием, поэтому обязано храниться в безопасном, изолированным от людей месте. К слову, мы разбирали и собирали АК на время, чтобы выполнить норматив. К сожалению, не помню школьных нормативов, но у меня позже еще была военная подготовка в институте, на втором и третьем курсах, так там я разбирал автомат за 9 секунд при норме, кажется, 12, а собирал как раз за 12-13 секунд, норму уже не помню. Но я не был рекордсменом, одногруппник Дима Ершов разбирал автомат за 7 секунд. Это была фантастика! Казалось, его движения буквально сливаются одно с другим, смазанное пятно в пространстве на месте его рук. Части автомата с грохотом падают на стол, поскольку нет времени их аккуратно класть. В общем и целом, что Валерий Петрович в школе, что военрук в институте, не особо одобряли фактически баловства с оружием. Действительно, зачем разбирать автомат с такой немыслимой скоростью? Не торопясь, безо всякого напряжения, за 20 секунд любой разберет. Ну, а вдумчиво собрать можно за полминуты. Ведь суть не в том, чтобы быстро разобрать, а потом тут же собрать, нет, а в том, чтобы, разобрав, аккуратно почистить ветошью все детали, потом смазать маслицем, а уж потом, не торопясь, собрать автомат в единое целое. Но военные педагоги все же прямо не запрещали, смотрели на наши рекордные потуги сквозь пальцы. Все-таки тоже своего рода спорт, пусть и с оружем, учащиеся занимаются с интересом, что еще нужно наставнику?
Торжественно построенная, нарядная колонна учащихся и учителей должна была пройти по городу от здания десятой школы по Стахановской, потом налево по Революционной и так до Вечного огня в сквере напротив одиннадцатого квартала. Там торжественная линейка и затем маршем назад. Погода на 9 мая удалась на славу. Впереди знаменосцы со знаменами, дальше колонны учеников по классам, возможно, были только старшие классы, иначе колонна получилась бы слишком громоздкая. И вот тут я не помню точно своей роли, что нес в руках и что вообще делал во время шествия к Вечному огню и торжественной линейки там. Отложилось лишь, что в какой-то момент я был с автоматом. То ли так и шел в колонне с оружием, конечно, вместе с еще несколькими мальчиками, то ли какое-то время лишь стоял у Вечного огня на посту, по очереди сменяясь парами.
Военрук Валерий Петрович оставил о себе память как о все понимающем педагоге. Лицо улыбчивое, глаза с хитринкой, морщинки у глаз, когда улыбается, любил поговорить, пошутить, даже рассказать забавную историю. Запомнилось, что у него было интересное чувство юмора, я не всегда до конца понимал, о чем идет речь. Но, когда положено, военрук делался строгим военным руководителем и вполне доступно рассказывал о поражающих факторах атомного и химического оружия (именно это почему-то отчетливо запомнилось), танках, военных самолетах и кораблях. Мы его внимательно слушали, задавали дополнительные вопросы, на которые он отвечал коротко и четко.
Конечно, военное дело в старших классах был не такой чтоб совсем уж ответственный предмет в том плане, что к нему не нужно готовить домашнее задание, опросы на оценку довольно редкие, это не математика с физикой или литературой. К тому же, на уроке только мальчики, а нас всего несколько человек, девочки ведь на домоводстве. Поэтому мы шли на военку охотно, чтобы немного перевести дух от напряженного графика занятий по прочим предметам.
Однажды Валерий Петрович организовал выход учеников на Первые горы, якобы на стрельбище. Возможно, это было уже после окончания занятий и, по-видимому, поход был объединенный, то есть все вместе отправились, с девочками и классным руководителем. До стрельбища мы добрались, но оно оказалось полузаброшенным, мы постояли, посмотрели на щиты, к которым крепятся мишени, и двинулись назад. Непонятной тогда показалась мне цель этого похода, неужели просто осмотреть старое стрельбище? Ведь наверняка Валерий Петрович прекрасно знал о его текущем состоянии. Но это сейчас не стоь важно. Я к тому, что по дороге велись разные интересные разговоры, я шел неподалеку от военрука и прислушивался, действительно, как-то необычно выглядело, когда с учителем можно поговорить на самые разные отвлеченные темы.
Тут кто-то из учеников начал рассказывать об американском фильме «Золото Маккены», который не так давно с громким успехом – толпы зрителей, – прошел по экранам кинотеатров Ишимбая и всей страны. В центральных газетах началась критика фильма, какой он бессодержательный, одна пальба да убийства, чему нас могут научить подобные фильмы. И кто из учеников осмелился спросить у Петровича, а вы видели этот фильм, он вам понравился? Судя по прямоте и даже некоторой провокационности вопроса явно это был кто-то из языкастых одноклассников или одноклассниц. Предполагаю и вроде даже помню, что это была Вера. Когда был задан этот вопрос, в воздухе повисла, как мне показалось, тягостная пауза. Я прямо съежился, мне стало жалко учителя. Я не понимал, как на его месте реагировать. Ясно, что он все понимает, фильм чисто развлекательный, зрелищный, потому и интересный, но ведь еще есть и общественное мнение, которое о фильме негативное. И Валерий Петрович выдал свое мнение, открыто и честно. А что, фильм очень интересный и красочный, я с интересом его посмотрел, мне очень понравился. Герои фильма преодолевают все трудности и, в конце-концов, достигают своей цели. Напомню, что целью в фильме было поиск сокровища индейцев, произошло землетрясение, и почти все сокровища провалились под землю, но кое-что и героям перепало. И все, больше ничего военрук нам не сказал! У меня даже от души отлегло, как здорово, наш учитель не побоялся, откровенно высказал свое мнение о фильме. Вот какой гармоничной личностью был наш преподаватель начальной военной подготовки Валерий Петрович Коннов.
А еще Валерий Петрович в один прекрасный момент, явно ближе к окончанию десятого, выпускного класса, начал энергично сватать меня в академию Жуковского. Откуда-то разузнал о моих мечтаниях про авиацию и космос, скорее всего, от родителей на собрании, и вот приступил. Я даже было подумал, а что, почему нет? У кого-то что-то узнавал про эту академию, и постепенно вырисовывалась картина, что в нее выпускников средних школ особо и не ждут. Туда поступают после летных училищ, солидного стажа службы в авиации, кому нужны сопляки после школы, это ведь не шутка какая, а академия как-никак. Однако вроде бы в военно-воздушную академию Жуковского могли принять и выпускника школы, но для этого не знаю уж какие необходимо проявить качества помимо, естественно, отличных оценок. Каким-то чудом все же удалось уйти из поля пристального внимания нашего военрука Валерия Петровича Коннова, но, честно скажу, это было совсем не так просто.
