Владимир Алексеевич Колганов
Загадочная Русь: от Рюрика до Путина
О том же написал и Владимир Буковский в книге «Московский процесс» (часть 2):
«К осени уже полная паника: принимаются срочные меры к "приобретению за границей недвижимости и созданию совместных предприятий". Или вдруг такая запись: "Леопольд Ротшильд, Великобритания N16383 от 18.09.90 г. Подтверждает интерес Великобритании к созданию банковского синдиката для предоставления займов под гарантию размещения золота". Связано это или нет – сказать не берусь, но после августовского "путча" вдруг выяснилось, что золотой запас СССР бесследно "исчез"».
Если бы золото было переправлено на Запад в качестве гарантии обеспечения сделок по предоставлению займов, тогда в 90-е годы не появилась бы огромная брешь в российском бюджете – только долг иностранным коммерческим банкам, членам Лондонского клуба, составлял более 30 миллиардов долларов. Если же с Ротшильдом не договорились, зачем тогда вывозили золото?
Но вот что примечательно – здесь снова Ротшильд, а там, где он, возникает и тень Джейкоба Шиффа, и организация Бнай Брит. И где-то рядом – Александр Яковлев, продолжатель дела, которому Юрий Андропов посвятил последние десять лет жизни. Впрочем, Полторанин пишет об этом очень осторожно, без указания фамилий конкретных лиц, весьма заинтересованных в конечном результате:
«Выстраивается такая следственная версия: группка ушлых ребят (партийно-кэгэбистская мафия?) готовила страну к расчленению, чтобы прибрать к рукам богатую недрами Россию с населением, которому все до лампочки. Готовила под чью-то диктовку».
Может возникнуть впечатление, что Полторанин изложил фантастическую версию, однако на самом деле, она вполне логична и непротиворечива. Конечно, задача разграбления страны в планы Андропова не входила – это уже частная инициатива его преемников.
Казалось бы, создание Пятого управления КГБ и репрессивные меры против диссидентов не соответствуют намерению Андропова модернизировать политический режим. Но дело в том, что правозащитники претендовали на роль лидеров либеральных преобразований, что никак не могло устроить Юрия Андропова. Диссиденты были досадной помехой для него, поэтому в конечном итоге «правозащитники» не получили ничего и вскоре об их былом подвижничестве забыли.
В 1983 году операция уже приближалась к завершающей фазе. Андропов, заняв после смерти Брежнева пост генсека, догадывался, что болезнь не позволит ему довести начатое дело до конца, поэтому заранее подготовил себе преемника в лице Михаила Горбачёва. Однако рядом с ним нужен был надёжный, посвящённый во все детали человек, который не позволит Горбачёву свернуть с намеченного пути – Михаилу Сергеевичу была предназначена всего лишь роль «главноуговаривающего», способного добиться поддержки молодых коммунистов и противостоять престарелым членам Политбюро. Именно поэтому Андропов поспешил вернуть из Канады Яковлева. Любопытно, что Яковлев в книге «Омут памяти» пытается, причём довольно неумело, затушевать роль Андропова в своём возращении:
«Мы с женой уже привыкли к Канаде, смирились с судьбой. <…> Но случилось давно ожидаемое. Михаил Горбачев вернул меня домой. Возвращению в Москву я радовался, как ребенок».
Но Горбачёв сел в кресло президента только в 1985 году, а к моменту возвращения Яковлева из Канады генсеком был Андропов. Горбачёв не мог без его ведома вернуть в СССР человека, которого по настоянию Андропова отправили в Канаду.
Итак, после смерти Андропова довести его план до логического завершения должны были Горбачёв и Яковлев при поддержке Виктора Чебрикова. Назначенный на пост главы КГБ в 1882 году по рекомендации Андропова, Чебриков мог бы продолжить начатое дело, но в 1988 году Горбачёв освободил его от этой должности, назначив председателем вновь созданной Комиссии ЦК КПСС по правовой политике. Уже через год Чебрикова отправили на пенсию, да и сама Комиссия приказала долго жить.
Чем же Чебриков помешал Горбачёву, и почему главой КГБ был назначен Владимир Крючков? Некоторые историки высказывают мнение, что будь Чебриков во главе КГБ в 1991 году, тогда не было бы ни ГКЧП, ни последовавших за ним событий. Однако Горбачёв и Яковлев по какой-то причине сделали ставку на Крючкова. Вот что Яковлев написал в своей книге «Омут памяти»:
«Перед своим уходом на пенсию Виктор Чебриков сказал мне, как всегда, в очень спокойном тоне: "Я знаю, что ты поддержал Крючкова, но запомни – это плохой человек, ты увидишь это"».
Чебриков не догадывался об истинных причинах своей отставки. Проще всего объяснить возвышение Крючкова тем, что с помощью различного рода махинаций и дворцовых интриг ему удалось втереться в доверие к Горбачёву. На этой версии настаивает Яковлев:
«Я уже писал о дезинформации, которую Крючков в изобилии поставлял Горбачёву. На её основе была проведена операция по удалению меня из горбачёвского окружения. Затем начались многоходовые махинации, нацеленные на то, чтобы столкнуть Горбачёва с демократической общественностью и прогрессивными журналистами. Достаточно грубо заталкивалась в сознание президента мысль о том, что именно в демократической среде создаются штабы по отрешению Горбачёва от власти. Вкрадчивому подхалиму удалось обмануть Горбачёва. Впрочем, как и меня».
А что если именно Яковлев предложил Горбачёву избавиться от Чебрикова, который своей карьерой был обязан Юрию Андропову и собирался довести его многоходовку до конца? Яковлев в своей книге признаёт, что расходился с Чебриковым в оценке роли диссидентского движения, но это не может быть причиной отстранения от должности. Возможно, Яковлев хотел стать единственным человеком, который бы управлял Михаилом Горбачёвым? Если так, то он просчитался – Крючков его переиграл:
«К этому времени [апрель 1991 года] я фактически был отстранён от реальных дел, ко мне перестала поступать закрытая информация, как это было прежде. Я ещё не знал тогда (хотя и чувствовал), что Крючков затеял против меня операцию провокационного характера, начал подслушивать телефонные разговоры, содержание которых направлялось в секретариат президента. Изоляция была весьма ощутимой, больно била по самолюбию. Меня выдавливали».
Однако эти неуклюжие оправдания и попытки вывести себя из-под удара – мол, в августе 91-го я был фактически не удел, а потому с меня и взятки гладки – заставляют усомниться в реальности того, что Яковлев написал в книге «Омут памяти».
События 19-21 августа до сих пор никто не в состоянии толком объяснить, хотя по этой теме написаны десятки книг. Дело ГКЧП засекречено, а бывшие сотрудники КГБ всё равно не скажут правду, тем более что многие из них уже ушли в мир иной. Судить о том, что творилось за кулисами этого грандиозного театра, можно лишь, анализируя высказывания, напрямую не связанные с попыткой государственного переворота.
Вот мнение Филиппа Бобкова, первого заместителя главы КГБ с 1985 по 1991 год, о взаимоотношениях своего бывшего шефа и Яковлева:
«Это очень сложный вопрос, говорить о Крючкове. Крючков в своё время был очень близок с Яковлевым. Очень близок. Это было ещё до прихода его на пост председателя КГБ, когда он работал в разведке».
Но как же человек, прошедший подготовку в аудиториях Колумбийского университета, допустил такую грубую ошибку? Трудно поверить, что Яковлев не знал о политических взглядах своего приятеля, рекомендуя его на должность главы КГБ.
Гораздо более логичным представляется другой вариант. Яковлев способствовал назначению на пост руководителя КГБ человека, которым он мог манипулировать. Крючков, возможно, разбирался в тонкостях работы спецслужб, но, судя по его высказываниям, не обладал достаточными знаниями и интеллектом, чтобы самостоятельно ориентироваться в большой политике. Понятно, что он был недоволен действиями Горбачёва, который сдавал одну позицию за другой, снижая авторитет центральной власти. Но что предпринять, чтобы помешать крушению некогда великой державы? Увы, решение такой задачи было явно не по плечу Крючкову. Тут требовался опытный политик, способный логически обосновать необходимость радикальных действий.
Единственным человеком, который мог подсказать Крючкову идею ГКЧП, был Александр Яковлев. Не вызывает сомнения, что необходимыми условиями успеха были участие КГБ, поддержка армии и согласие Горбачёва стать во главе этой акции. На словах всё выглядело просто – ввести в Москву войска, а Горбачёва поставить перед фактом. Кто знал характер президента СССР лучше, чем прораб «горбачёвской перестройки» Яковлев? Он-то и внушил Крючкову уверенность в том, что Горбачёв никуда не денется – вынужден будет возглавить ГКЧП, чтобы не потерять власть. В этом деле Яковлев обещал содействие, однако попросил сохранить своё участие в тайне. Если бы он не гарантировал согласия Горбачёва, не было бы ни введения войск в Москву, ни обращения членов ГКЧП к гражданам России. Однако на самом деле, Яковлев убеждал Горбачёва в необходимости продолжения политических реформ, в том, что ни в коем случае нельзя отступать под давление консервативных сил в Политбюро и ЦК КПСС. Вот примечательный отрывок из книги Яковлева:
«Возможно, я где-то неточен в попытках разгадать логику горбачёвских размышлений и чувств. Но мне кажется, что информация, которой его снабжали спецслужбы и партийные органы, сбила его с толку и навязала тезис о "крушении Перестройки". Теперь-то он в своих мемуарах отводит даже возможность такого хода событий и размышлений. Но я убеждён, что многие действия Горбачева объясняются коварством информации, навязанной извне. Одним из аргументов в пользу моей версии является тот, что место позиции заняла поза, которая становилась всё более искусственной».
Яковлев забыл упомянуть о том, что гораздо важнее информации была та интерпретация фактов, которую он навязывал Горбачёву. Поэтому «коварство информации» ничтожно по сравнению с коварством ближайшего соратника.
И вот когда события вступили в решающую фазу, вдруг выяснилось, что президент не согласен встать во главе заговорщиков. Что же в этой ситуации предпринять Крючкову? Естественно, он высказал свои претензии Яковлеву, но тот, скорее всего, объяснил неудачу вмешательством супруги Горбачёва, на которую никто не имел возможности влиять. Пришлось Крючкову смириться с неизбежностью провала столь много обещавшей акции – он так и не отдал приказ арестовать Ельцина на даче в Архангельском и атаковать Белый дом после того, как Ельцин перебрался туда вместе со своей командой. Результат известен – руководство КПСС было дискредитировано в глазах населения страны, Горбачёв предстал как политик, который не в состоянии руководить страной, а власть фактически перешла к Борису Ельцину. Дальнейшее было делом техники.
Вероятно, Крючков со временем всё понял, однако признаться в том, что партработник переиграл главу КГБ, он ни при каких условиях не мог. Поэтому в своих мемуарах Крючков практически обошёл эту тему (в его книге ГКЧП упоминается всего 6 раз, в то время как Яковлев – более 150 раз!). Крючков обвинял своего недавнего приятеля во всём, но только не в том, что тот его подставил:
«Не сразу удалось мне разобраться в этой одной из самых зловещих фигур нашей истории. Тут и моя вина, и моя беда».
Увы, запоздалое прозрение. Но здесь не тот случай, когда говорят: «уж лучше поздно, чем никогда».
А что, если не только Юрий Владимирович Андропов, но и Александр Николаевич Яковлев «слегка подправил» свою биографию? Согласно официальной биографии, он родом из крестьянской семьи Ярославского уезда Ярославской губернии, однако заглянем на всякий случай, из чистого любопытства, в список чиновников Ярославской губернии за 1894 год. В нём несколько Яковлевых, но только двое заслуживают нашего внимания – Александр Николаевич, коллежский секретарь, полицейский урядник в Угличском уезде, и Николай Александрович, статский советник, земский начальник в Ярославском уезде. Тут следует учесть, что в те времена нередко старших сыновей нарекали по имени деда, а дальше простая арифметика. В 1894 году Николаю Александровичу было примерно 60 лет, а его предполагаемому сыну Александру Николаевичу – 30-40 лет в 1894 году и 60-70 лет в 1923 году, когда родился «идеолог перестройки». Тогда всё сходится – «наш» Яковлев вполне мог оказаться внуком полицейского урядника и/или правнуком статского секретаря. В этом случае родство душ Андропова и Яковлева, что называется, налицо – сын белогвардейца и внук полицейского урядника вполне могли найти общий язык, поставив своей целью ликвидацию коммунистического режима и развал Советского Союза.
Итак, к чему же привела «перестройка» в том варианте, который разработал Александр Яковлев? Гласность позволила возвысить голос сторонникам отделения республик от Советского Союза. Снятие запрета на создание кооперативных предприятий способствовало появлению фирм-паразитов, которые занялись торгово-посредническими операциями, ничего не производя и находя полулегальные способы уклонения от уплаты налогов. Многие из этих предприятий занялись обналичиванием денег, что отрицательно сказалось на бюджете СССР и состоянии фондов экономического стимулирования госпредприятий. Массовое увлечение «обналичкой» привело к росту личных доходов вне всякой связи с производством – это усугубило проблемы потребительского рынка. Возникла сеть кооперативов и совместных предприятий, занятых вывозом не только сырья, но и готовых товаров за рубеж, что стало причиной роста дефицита на внутреннем рынке. Антиалкогольная кампания привела к сокращению поступлений в бюджет от продажи винно-водочной продукции. Изготовление поддельного алкоголя со временем превратилось в весьма прибыльный бизнес, ставший финансовой основой для становления организованной преступности – всё это уже было в США во времена «сухого закона». Если добавить к этому тот факт, что финансовые заимствования у иностранных государств и банков привели к увеличению внешнего долга СССР до 70 миллиардов долларов, то следует сделать однозначный вывод – Советский Союз был обречён, а вместе с ним были обречены на прозябание в бедности миллионы жителей страны. Это совсем не тот результат, на который рассчитывал Андропов.
Глава 21. Спаситель или гробовщик?
В июле 2000 года, уже после того, как Ельцин сложил с себя полномочия президента, в журнале Wilson Quarterly была опубликована статья американского политолога Майкла Макфола, где есть такие слова:
«Как знаковая фигура и направляющая сила во время бурных событий последнего десятилетия ХХ века в России, Ельцин заслуживает высокой оценки, и в то же время он как бы ускользает от неё. Был ли он героическим революционером, или бестолковым реформатором? Проницательным политиком и убеждённым демократом, или популистом-импровизатором, не склонным к напряжённой работе по созданию коалиции? Был ли он смелым реформатором или только слепым орудием олигархов? И наконец, оценивая его по критериям нового тысячелетия, предстаёт ли он лидером колоссального масштаба или же человеком, которого ошеломила чудовищность перемен? Как ни странно, Ельцин соответствует всем перечисленным определениям. Сначала революция сделала его великим, но, в конечном счёте, она разрушила его величие».
Действительно, многие люди рассматривали Ельцина как таран, который сможет разрушить прогнившую власть КПСС, и в то же время надеялись, что, сделав своё дело, он уступит пост лидера тому человеку, который способен осуществить реформы в экономике на благо всего населения России. Как известно, этого не случилось. Но почему?
Эту загадку путался разрешить британский историк и журналист Гвин Дайер (Gwynne Dyer). В газете The Daily News 26 апреля 2007 года была опубликована его статья под названием «Ельцин, человек, который угробил страну» (Yeltsin, the man who failed Russia):
«Он был человеком действия, в голове которого не было идей. Многие люди пытались вложить в эту голову идеи, но они надолго там не задерживались. Он освободил Россию от коммунизма, но он не дал ничего вместо этого».
Последнее утверждение не совсем верно, поскольку при Ельцине в России появился реальный парламент. Впрочем, Ельцин разогнал его в 1993 году. Но Гайер прав в другом – Ельцин не был интеллектуалом, он в основном следовал своей интуиции и каким-то одному ему ведомым соображениям:
«Это была одна из звёзд зарождающегося российского демократического движения Галина Старовойтова <…> и контраст между ними был совершенно потрясающий. Старовойтова – подлинный демократический герой, интеллектуал, посвятивший свою жизнь идеалам свободного общества. Ельцин – обаятельный хулиган, который управлял в основном с помощью инстинктов».
В самом деле, инстинкт продолжения рода заставлял его любыми способами добиваться благополучия семьи, к которой причисляли не только близких родственников, но и людей из окружения первого президента России. Ну а инстинкт самосохранения не позволял Ельцину уйти в отставку, поскольку он догадывался, к чему это приведёт. Если к власти вернутся коммунисты, они всё ему припомнят, и тогда… Дальше не стоит продолжать, поскольку обвинение в государственной измене было бы предъявлено ему на следующий же день после расставания с президентскими регалиями.
Михаил Полторанин, в течение нескольких лет состоявший в команде Бориса Ельцина, оценивает его личность несколько иначе («Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса», 2010 г.):
«Бог не обделил Ельцина хитростью и коварством. И при желании он мог с их помощью нейтрализовать интриги бюрократии, разделяя и властвуя. Что потом Борис Николаевич с успехом делал на президентском посту».
Таран и хитрость – это понятия несовместимые. Как правило, Борис Николаевич шёл напролом, если был в хорошей форме. Ну а когда силы оставляли его, мог произойти конфуз. Так было на октябрьском пленуме ЦК КПСС, когда Ельцин не смог достойно противостоять своим противникам. Надо было реально оценить ситуацию и придержать обвинения в адрес Горбачёва и его супруги до другого случая. Вот какую оценку предложил Полторанин:
«Это нервы. Они у него не выдержали напряжения, которое нарастало с каждым днем. И получилось, что думает-то он мелковато. Убого. И никакой Ельцин не боец, а капризный политический недоросль».
Только стараниями тогдашних демократов Ельцин сохранил свой авторитет – их роль несомненна в том, что произошло на XXVIII съезде КПСС, когда Ельцин заявил о выходе из партии. Благодаря поддержке членов Межрегиональной депутатской группы он смог использовать в свою пользу выступление организаторов ГКЧП. И всё мгновенно изменилось – Ельцин на коне, а всё остальное теперь казалось только делом техники.
Увы, вскоре после победы над ГКЧП и Горбачёвым, после избрания президентом в окружении Ельцина стали появляться люди, которые рассчитывали использовать его в личных интересах, постепенно оттесняя недавних соратников президента на второй план. В июне 2006 года в газете «Московский комсомолец» был опубликован отрывок из «прослушки» разговора Бориса Березовского с Валентином Юмашевым, зятем президента. Этот разговор состоялся после встречи Березовского с Борисом Ельциным в Кремле:
«Березовский: Валь, ну что я тебе хочу сказать, я встречался сегодня, понятно?
Юмашев: Ага.
Березовский: Ну, в принципе положительно, конечно, Валь. Долгий разговор. Валь, ты знаешь, я хочу тебе сказать, я ещё раз убедился, он офигительный. Его никак нельзя потерять. Более того, не просто нельзя потерять, а вот и вместе можно решить совсем кардинальные проблемы, то, что мы вообще не могли подступиться даже.
Юмашев: Здорово.
Березовский: Ты знаешь, как бы… Валь, его нужно принять совсем в компанию. Понимаешь? Вот это – тот человек, с которым можно начать… как вот у нас с тобой отношения…
Юмашев: Угу… А самое главное, что просто… Ключевая фигура ещё к тому же.
Березовский: Абсолютно, Валь. Поэтому я тебе и говорю… Это – совсем отдельная тема. Причём, с моей точки зрения, просто ключевая, главная тема. Всё остальное второстепенно».
Так делалась история во времена Бориса Ельцина – в основе были закулисная возня, интриги и получение кусков «экономического пирога» вопреки интересам государства. Близость к телу Ельцина позволила обогатиться не только Березовскому.
Пожалуй, самый большой кусок государственного пирога сумел отхватить Роман Абрамович. Ко времени знакомства с семьёй Ельцина он уже имел опыт реализации крупных сделок. Как следует из доклада Международного бюро восточноевропейских исследований (International Bureau of East European Research, London, NW P/o 234137 Issue 7 Volume 3), летом 1992 года в отношении Абрамовича следственным управлением ГУВД города Москвы было возбуждено уголовное дело о хищении 55 цистерн с дизельным топливом с Ухтинского НПЗ на сумму почти 4 миллиона рублей. Абрамович в то время был руководителем малого предприятия «Авекс-Коми», которое купило дизельное топливо якобы по подложным документам. Понятно, что дело так и не дошло до суда.
Однако происхождение основной доли богатства Березовского и Абрамовича не связано с криминальным бизнесом. Дарственную олигархам подписали на заседании правительства, когда было принято решение о проведении залоговых аукционов. Что характерно, это было сделано вопреки закону «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ», в котором не был предусмотрен такой способ приватизации, как отчуждение государственного имущества, взятого в залог.
Известный американский журналист Пол Хлебников, трагически погибший в 2004 году, писал в своей книге «История разграбления России», что идея залоговых аукционов принадлежала американскому финансисту Борису Йордану. Его деловой партнёр Владимир Потанин, владелец «ОНЭКСИМ-банка» подхватил эту мысль и в 1995 году предложил реализовать её тогдашнему правительству, получив поддержку Анатолия Чубайса и Олега Сосковца. Официальной целью правительства было пополнение бюджета, а на самом деле соратники Анатолия Чубайса стремились поскорее раздать госсобственность в частные руки, чтобы исключить возможность возврата к прежним временам, когда страна находилась в клещах командно-директивной экономики, деградируя под властью коммунистов. Стандартное оправдание подобных сделок по приватизации госсобственности состояло в том, что частный предприниматель будет эффективно развивать производство, что не по силам госчиновникам. Следует учесть и то, что иностранные инвесторы с готовностью шли на сотрудничество с частными компаниями, предпочитая не иметь дело с госпредприятиями, даже если им предоставлялась подобная возможность. Однако лукавство этой сделки было в том, что коммерческие банки кредитовали государство за счёт тех самых средств, которые министерство финансов предварительно перечислило в эти банки.
Так родилась «семибанкирщина», которая в обмен на огромные куски госсобственности активно поддержала президентскую кампанию 1996 года, выделив весьма солидные финансовые средства для поддержки Ельцина. Такая невиданная щедрость была вызвана ситуацией, сложившейся в стране – люди, обнищавшие за годы «большого хапка», готовы были проголосовать за коммунистов. Впрочем, и здесь нувориши не прогадали, поскольку после победы Ельцина банкирам были обещаны значительные преференции в их бизнесе.
Понятно, что Ельцина использовали – сначала как таран для разрушения КПСС, а позже как прикрытие, причём заодно с наивными демократами тех лет. Не зря один из прежних лидеров российских демократов Юрий Афанасьев признавался, что они были только ширмой для тех, кто разворовывал страну. Вот что он говорил в 2007 году на «Радио Свобода»:
«Самый большой миф этой эпохи остался, и который живёт, мне кажется, до сих пор – это миф о том, что в это время, в начале 90-х годов, в России восторжествовала демократия. <…> Этот распил национального достояния в частную собственность – это было за кулисами. А мы выполняли роль этих самых кулис – те, которые, я имею в виду, зовутся демократами».
Итак, демократы хлопали ушами, а Ельцина, который ничего не смыслил в экономике, его ближайшие советники уверяли в том, что всё идёт как надо, по заранее разработанному плану. Только вот не сказали, где был разработан этот план – вряд ли на какой-нибудь госдаче, где младореформаторы давали волю своей фантазии, прогнозируя светлое будущее для всей страны.
В ситуации, когда на кону было огромное богатство, ложь стала привычным средством достижения желанной цели – кто-то мечтал стать премьером, кто-то тянул руки к креслу президента, ну а другие просто занялись воровством под видом очередной приватизации. Но почему Ельцин отвернулся от тех, кто его поддерживал в трудные годы, кто помогал ему соответствовать роли лидера? На этот вопрос дал ответ Станислав Белковский («Эхо Москвы», программа «Без дураков», 19 ноября 2008 года):
«В условиях 93-94-го годов, когда уже был расстрелян парламент, когда стало ясно, что Кремль в режиме демократии не может выиграть даже парламентские выборы, когда Кремль проигрывал в условиях демократии все политические баталии, какие только были возможны, стало очевидно, что демократы первой волны в этой ситуации уже не актуальны».
Причина этой «неактуальности» в том, что Старовойтова, Афанасьев и другие истинные демократы не разбирались ни в политике, ни в экономике. Одно дело произнести с трибуны пламенную речь, пригвоздив к позорному столбу «агрессивно-послушное большинство», и совсем другое – спасти население страны от голода, а Россию от развала.
Кто же вышел на первые позиции и занял место демократов в правительстве и в окружении Бориса Ельцина? Как ни странно, опять придётся вспомнить про IIASA – большинство экономических советников Ельцина прошли подготовку в этом заведении, а потому вряд ли стоит удивляться итогам их экономических реформ.
Вот откровения Петра Авена, одного из «младореформаторов» начала 90-х, опубликованные на сайте Forbes:
«Мы шли делать экономическую реформу, составляющие которой – либерализация, приватизация и стабилизация. Либерализация состоялась. На самом деле, мы сделали экономику свободной, это получилось».
Казалось бы, можно радоваться, однако один из владельцев «Альфа-Групп» тут же признаётся, что «страна не получилась такой, как нам хотелось». Что же помешало реформаторам?
«Проблема не только в нас, но и в том, что страна оказалась больна сильнее, чем мы думали, а сами болезни оказались более тяжёлыми и запущенными. Это первое. А второе – проблемы носили не только и не столько экономический характер. Не экономику надо было перестраивать, а ментальность людей, то, что в головах».
С народом не повезло! Уже много раз мы слышали это оправдание. Авен высказался довольно мягко, однако некоторые его соратники предпочитали более резкие слова – мол, холопы привыкли жить под барином и ничего другого не хотят. Уверен, что хотели бы, однако не всем так повезло, как Абрамовичу, Фридману и Авену.
Любопытное мнение о тех преобразованиях, которые начались при Михаиле Горбачёве, а продолжились уже при Ельцине, высказал Брент Скоукрофт, советник по национальной безопасности президентов Джеральда Форда и Джорджа Буша-старшего. Вот отрывок из книги «Америка и мир. Беседы о будущем американской внешней политики» (America and the World: Conversations on the Future of American Foreign Policy), опубликованной в 2009 году:
«Если посмотреть на развитие Китая, нет сомнений, что китайцы при сильном авторитарном правительстве сумели глубоко модернизировать свою экономику. Русские наоборот: сначала модернизировали свою политическую систему, сделали её более демократичной, и в результате России не хватило централизованной власти, чтобы форсировать преобразование экономики».
На самом деле, кое-что форсировать всё же удалось – довольно быстро возникла невиданная ранее пропасть между бедными и богатыми. Было ли это неизбежным следствием либеральных экономических реформ или реформаторы в чём-то просчитались? Увы, анализ событий тех лет указывает на то, что именно так и было всё задумано. Реформаторы действовали по американским лекалам, что гарантировало требуемый результат – энергичные люди богатели, заодно развивая экономику, а остальные до сих пор влачат жалкое существование.
Принято считать, что во всех наших бедах виноваты американские советники, и прежде всего экономист Джеффри Сакс, один из разработчиков экономических реформ для Польши и Боливии. Михаил Полторанин в своей книге чуть ли не во всех смертных грехах обвинял этого американца. Однако, как следует из подробного анализа событий 1991-1993 годов, пагубное влияние на экономику России оказали наши доморощенные реформаторы и МВФ, который контролируют Соединённые штаты. Вот отрывок из пространного отчёта Джеффри Сакса о его работе в качестве советника российского правительства:
«Я верил в необходимость сильной социальной защиты, частично финансируемой Западом. Это не было сделано. Система здравоохранения, например, была разрушена. Я считал, что Запад должен обеспечить крупномасштабную и своевременную помощь России, как это было в Польше. Соединённые Штаты и МВФ отвергли этот совет. Россия погрузилась в глубокий кризис платежного баланса. <…> Я считал, что приватизация в России должна быть быстрой, но прозрачной и проводиться на основе закона. Следует проявлять осторожность, чтобы предотвратить коррупцию. Это не было сделано. Приватизаторы вышли за пределы транспарентности и закона. Свирепствовали коррупция и инсайдерские сделки. Я считал, что крупные компании, которые разрабатывают природные ресурсы, должны оставаться в руках государства. Это должно было обеспечить поступление в бюджет России доходов от производства металлов, углеводородов и других ценных товаров. Это не было сделано. Сектор природных ресурсов был приватизирован вопреки закону, что привело к появлению новой олигархии».
Впрочем, «успехами» грабительской приватизации 90-х Россия всё-таки обязана американцу. Как пишет Джеффри Сакс, «профессор Андрей Шлейфер, русско-американский коллега из Гарвардского университета, стал ключевым западным советником по приватизации». Примером такой приватизации, по мнению Джеффри Сакса, стали «залоговые аукционы»:
«Эта сделка привела к массовой и коррумпированной передаче предприятий, связанных с добычей природных ресурсов, закадычным друзьям членов правительства под видом залогового кредита, выданного правительству российскими банками. Договоренности были явно коррумпированы с самого начала».
Однако у Петра Авена есть собственное мнение:
«Наверное, можно было избежать той степени коррупции, которая сейчас есть. Но, как мы теперь понимаем, в ситуации, когда при советской власти коррупция была составной частью общественного поведения, когда нормой была "жизнь не по правилам ", когда легко обходился любой закон, а его строгость компенсировалась необязательностью исполнения, избежать такого сценария было очень трудно».
