Владимир Алексеевич Колганов
Самоубийственное лето
Глава 6. Во сне и наяву
Когда учился в школе, был у меня любопытный случай. Как-то играли мы в футбол прямо на зелёном лугу, было это где-то в Подмосковье, куда всем классом отправились в поход. Я стоял в воротах, а наш преподаватель математики бил пенальти примерно с шести метров. После удара мяч полетел, стелясь по траве, в угол воображаемых ворот. Я бросился, как кошка, взял мяч намертво, а удар был такой силы, что меня даже прокрутило вокруг оси, в итоге оказался к бьющему спиной. Помню это отчётливо, как будто вчера произошло… Однако следующий удар я не взял – «математик» что-то там не рассчитал и попал ногой не по мячу, а в кочку. Потом мы тащили его на себе в Москву, и я так и не смог узнать, способен ли ещё раз совершить такой же «подвиг». Обычно это происходит по наитию – захочешь повторить, но по какой-то причине не получится.
Вот и теперь примерно так – второй концерт, когда снова намеревались петь дуэтом, я, не желая того, сорвал, поскольку кроме хрипа из горла ничего благопристойного не вырывалось. Анна поспешила успокоить публику, мол, такое бывало и с Высоцким. В общем, солировала одна, как и должно быть, если бы не моя «инициатива» – речь о ни с кем не согласованной поездке в Сочи.
Итак, она где-то там поёт, а я сижу в своей комнате и думаю, заткнув для надёжности уши ватой. Мысли крутятся вокруг того брыля – откуда он мог взяться на кавказском побережье? Тут носят войлочные шляпы, на худой конец, чепчики или бейсболки… Впрочем, может всё не так – я же не приглядывался.
А что если прибыл некий «брыль» откуда-то из Винницы или из Чернигова? Там этой соломы завались! Может, у Анны в Виннице родня, вот кто-то это соломенное чудо ей и подарил. Впрочем, говорила, что детство провела в Мариуполе. Тогда вполне возможен и такой вариант: этот «недобиток» в брыле явился в Сочи с заданием пробраться в особняк Даниила, на строго охраняемую территорию. Кто ж знает, что они задумали – от них любой пакости можно ожидать! Но как же конспирация? В брыле средь бела дня… И причём тут Анна?.. Нет, такой сюжетный ход годится разве что для очередного детективного романа а ля «Приключения Фандорина», но мне этот жанр уже изрядно надоел.
Тут только до меня дошло, что Анна таким образом могла выразить поддержку незалежней Украине. То есть не тамошним властям, а мирным жителям, которые пострадали от войны. Пожалуй, я бы тоже от такого перфоманса не отказался, но тема слишком уж серьёзная, чтобы по этому поводу шутить… Скорее всего, Анна по заказу какой-то шляпной фирмы продвигает на рынок новый «бренд», или как ещё там это называется. Ну кто ей запретит? В итоге на этом успокоился.
Что это я всё о ней, а между тем есть дела поважнее шляпных предпочтений Анны. К примеру, так и не понял, с какого перепугу этот Даниил возлюбил американский джаз – не вполне патриотично, если принять во внимание нынешнюю ситуацию. Вот если бы хор Пятницкого пригласил, тогда бы никаких претензий! С другой стороны, почему бы нет? Прошли те времена, когда увлечение джазом считалось чуть ли не изменой своему Отечеству: «сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь!» Помню, сидел по вечерам у радиоприёмника – ждал, когда отключат эту мерзкую «глушилку». Наконец, дождался – слышу: «This is the voice of America, transmitted from Thessaloniki». И ещё через несколько мгновений: «Count Basie and his orchestra». Это были волшебные, изумительные полчаса!
Уже позже, когда отец подарил магнитофон, в моей коллекции появились Элла Фицджеральд, Луи Армстронг, Дейв Брубек, Оскар Питерсон… Где теперь эти бобины с плёнкой, которую мы доставали не вполне легальными путями? Там же оказался и магнитофон – только японская магнитола, купленная ещё в 80-е в комиссионке на Садовой, пылится на журнальном столике в углу моей квартиры как память о былом.
Кстати, о квартире. С тех пор, как мы с Катрин улетели на Таити, я побывал там считанное число раз. Но знаю, что по-прежнему «Одинокий пианист» играет какую-то мелодию – может быть, Take Five, – а странные, полуобнажённые фигуры всё также находятся в плену «Психоанализа». И ещё одна картина – Питерсон, Армстронг, Коулмен Хокинс, ну и контрабасист Чарльз Мингус, если не напутал за давностью лет. Эллу не решился написать, но в этой компании любая певица может стать звездой. Даже Анна.
Самая первая картина из тех, что удались, это «Бытие». Сцена в пивной – за столом сидят трое. Работяга, плотно сжав натруженные руки, смотрит куда-то вдаль пустыми, ничего не выражающими глазами – в них нет ни надежды, ни мыслей, ни печали. А вот немолодой уже интеллектуал словно бы прожил жизнь, сделав весьма неутешительные выводы – это однозначно читаешь в его взгляде. И ещё юноша, уронив голову на стол, то ли грезит наяву, то ли беспробудно пьян. А за спинами этой троицы странная компания – гитарист «наигрывает вальс», девушка смотрит на него влюблёнными глазами, но вроде бы уже почувствовала, что он от неё очень далеко, где-то в ей неведомых мечтах. И ещё один, последний персонаж – ждёт, когда девица, наконец, поймёт, что все её старания напрасны, и тогда…
Чуть не забыл про «Утро». Тёмная улица, спины людей, идущих на работу, а там, вдали что-то похожее на светящуюся щель между домами – образ призрачного счастья. Ну и, конечно, «Танец» – без лишней скромности скажу, что намного лучше, чем у Анри Матисса. Мне бы родиться полторы сотни лет назад!.. Впрочем, судьбе импрессионистов особенно не позавидуешь.
Почему не выставлял свои картины… А надо ли? Всё потому, что не предаю, не собираюсь продавать друзей – так, вместе со мной и отправятся в небытие, чтобы обрести забвенье и покой.
Как-то незаметно меня сморило, и приснился сон. Это я понял уже гораздо позже, ну а тогда показалось, будто всё в реальности.
Входят двое в соломенных брылях – два эдаких «качка» со зверскими физиономиями, да ещё в камуфляжной форме. Тот, что пострашнее, говорит с каким-то специфическим акцентом – явно гражданин из Малороссии. Говорит так, будто всё ему доподлинно известно, и бесполезно возражать:
– Вы написали книгу «Анна и командор».
Никак не пойму, что имеется в виду. Если сценарий к фильму, то это не я, а Менджерицкий. Скорее всего, название «Каменного гостя» переврали, вот потому кричу:
– Так это Пушкин! Я-то тут причём?
– Пушкин в Незалежней запрещён. Одевайтесь!
Я и так одет, но, видимо, придётся взять с собой тёплую одежду – слышал, в КПЗ довольно холодно бывает по ночам. Ну а если сразу сунут в карцер… Потому и пытаюсь оправдаться:
– Вы, наверно, что-то перепутали, я эту книгу не писал.
Тот, что с виду поприличней, достал из кармана какие-то бумаги, полистал. Читает:
– «Анна и колорадские жуки». Вы это написали?
С трудом припоминаю: был такой юмористический рассказ, вроде бы в школьной стенгазете поместил. Я тогда о карьере писателя и не помышлял, но, видимо, была неутолимая тяга к творчеству. Отвечаю:
– Ну и что?
– А то, что колорадские ленты в Незалежней под запретом.
Ничего не понимаю:
– Позвольте, но мы же находимся в России!
Тут этот зверюга подскочил и машет кулаками, хорошо хоть по лицу мне не попал:
– Заткнись, москаль! Это наша территория со времён князя Игоря. От Воронежа и Брянска до Крыма, от Львова до Кубани и Калмыкии. И прекрати свою вражескую пропаганду, а то хуже будет, – и после короткой паузы: – так что, добровольно эту ленту выдашь или приглашаем понятых?
Я в ужасе: какая лента, какие понятые?!.. Потом припомнил, что в прихожей московской квартиры висит трофей, который брат моего отца привёз нам в подарок из покорённого Берлина. Массивная такая штука, на ней термометр с барометром и реклама средства от выпадения волос. Дядька утверждал, что снял это чудо измерительной техники со стены дома неподалёку от Александр-плац. Так вот, георгиевскую ленту я потом прикрепил к доске – получилось самое оно! Только ведь нельзя в этом признаваться.
Что ж, согласился на обыск – против силы не попрёшь. В итоге всё переворошили, но ничего крамольного так и не нашли. Я было вздохнул с облегчением, но тут зверюга говорит:
– А ну-ка покажи, что у тебя в компьютере. Может, там он, этот колорадский жук?
Я жуков в ноутбуке не держу – ни в натуральном, ни в засушенном, ни в каком-то ином виде. Но пришлось всё же согласиться.
Ну полистали, посмотрели – ни про жуков, ни про Незалежную ничего так и не нашли. И вдруг слышу крик:
– Вот она, родимая!
Смотрю, на дисплее портрет Анны – только не той, что сейчас поёт, а французской актрисы с греческой фамилией. Очень мне характер её понравился – гордая, независимая, на всё имеет собственное мнение. Вот портрет и написал – сидит, курит сигарету и смотрит мне в глаза. Честно говоря, до сих пор не разгадал, что сказать мне хочет. То ли укоряет в чём-то, то ли чего ждёт…
Тут они подхватили меня под руки и повели. Наверно, на расправу.
Глава 7. Форс-мажор и alter ego
Проснулся и не могу понять, где нахожусь. Тьма непроглядная – вполне можно допустить, что сижу в зиндане. Самое время поразмышлять о том, как докатился до жизни такой… Понятно, что нет никакого смысла перелопачивать всю биографию, однако есть в ней эпизоды, которым следовало бы уделить внимание.
Начну с Марины – всё потому, что она сама подошла ко мне, взяла под руку, и как ни в чём не бывало мы направились вместе с компанией на танцы, а тот, что раньше с нею был, похоже, просто обалдел, поскольку не смог проронить ни слова. Позже упрекал меня, что я её у него отбил, не считаясь с правилами приличий… Ну так причём тут приличия и я, если Марина сама сделала свой выбор?
Примерно так же познакомился и с Лидой, но там возник куда более запутанный сюжет. Конкурента у меня не было, поскольку её муж остался в Москве, ну а она оказалась под опекой Лёньки Ковалёва, неформального лидера компании. Вроде бы он обещал присматривать за Лидой и потому обратил внимание на намечавшийся альянс. Спрашивает:
– У тебя это серьёзно?
Отвечаю:
– Пока не разберу.
– Ну смотри, а то, если что, устроим тебе тёмную.
Как-то обошлось, поскольку за всем не уследишь. Лидка попыталась закрутить роман не только со мной, но и с тем самым Веней, однако не сбылось – отложили до возвращения в Москву, чтобы не подвести под монастырь бдительного Лёню. Об этом она рассказала уже потом, когда сидели в её квартире, пили какое-то винцо и ждали мужа – вот-вот придёт с работы и конец нашим поцелуям.
Тут надо пояснить, что я всегда следовал неписаному правилу: если познакомился с мужем раньше, чем с женой, даже мыслей об адюльтере не должно возникнуть. Категорически запрещено! Другое дело, если всё наоборот – тогда можно и попробовать. А вдруг это моя судьба? Ведь сколько распадается семей, и всё потому, что ошиблись при выборе супруга. Ну вот и нужно искать – когда появятся дети, будет поздно, уже нельзя разрушать семью. Это ещё одно правило, которому следовал неукоснительно – сам через всё это прошёл, знаю, каково остаться без отца. Увы, в роли разрушителей нередко выступают женщины – они знают, что предложить лауреату, орденоносцу. Ну кто от этих прелестей откажется? Слаб человек, потому всё так и происходит. Ну вот и я не без греха…
Проблема в том, что по натуре я совсем не бабник. Просто не могу отказать, если очаровательная леди строит глазки. Долго пытался понять, что они во мне находят – ведь не Бельмондо и не Делон. Лидка как-то призналась:
– Ты из тех, кто не уйдёт, не вырвется из моих объятий.
Это она потому так говорила, что муж у неё был большой «ходок» по женской части. Ну а я не пытался её разубедить в своих намерениях, однако после рождения у них ребёнка наш роман сошёл на нет…
Вдруг слышу стук. Опять? Да сколько можно! Немного приоткрыл дверь, а за спиной держу что-то наподобие бейсбольной биты – пришлось пожертвовать кое-чем из мебели, так, на всякий случай… Смотрю: Анна, вся в слезах.
– Влад! Можно я у тебя переночую?
Я в недоумении:
– А как же категорический запрет?
Она чуть не рыдает:
– Этот толстопузый за мной гонялся по всему дому. Я в туалет, а он туда. Кричит: «Я не для того оплачивал контракт, чтобы слушать безголосую певицу!» Еле вырвалась.
И снова в рёв. То ли обиделась из-за того, что в ней таланта не признали, то ли что похуже…
– Влад! Что мне делать? Подскажи!
А что можно предложить в подобном случае? Бежать!
Она словно уловила мою мысль:
– Тут кругом охрана, да и куда бежать? До Турции пароходы не ходят, даже на лодке не уплыть, – и снова в рёв.
Всегда считал, что у актрис впечатлительная натура… Но не до такой же степени! В общем, выпили по рюмке, кое-как успокоил, а она опять:
– Влад! Что делать? Если изнасилует, на него даже жалобу некуда подать. Ни один суд не признает потерпевшей.
Уж это точно – с властью не поспоришь, мне ли этого не знать. Но выход должен быть, надо только мозгами пораскинуть, а без вдохновения в этом деле никак не обойтись…
Уже потом, лежим в постели, я по привычке смолю «голуазку», и вдруг откуда-то возникло alter ego. Давно его не было – после той истории с Сержем куда-то запропал, а теперь явился. Говорит:
– Слушай! Получил своё и давай завязывай с певицей. С ней хлопот не оберёшься, а в твоём возрасте…
– Положим, у меня такой же возраст, как и у тебя.
Он рассмеялся:
– Если тебя посадят, я-то как-нибудь переживу, а ты… В общем, не завидую.
В какой-то степени он прав – уйти из жизни, лёжа на тюремных нарах, это малоприятное занятие. Однако страдать от угрызений совести… Нет, этот вариант не для меня. Вот потому и говорю:
– Мог бы лазейку подсказать. Должен быть какой-то выход из этого застенка. Или никуда уж не годишься?
Он обиделся:
– Да если хочешь знать, пока ты в постели расслаблялся, я уже детальный план придумал, как отсюда выбраться.
– Ну так излагай!
– А что мне за это будет?
Новый поворот! С ним такого прежде не случалось. Как же мне его отблагодарить?
– Ничего нет проще! Сделай ей ребёнка.
Я в недоумении:
– Это как?
Он уже не смеётся, а хохочет:
– Вижу, что на старости лет ты совсем сдурел. Забыл, как делают детей?
– Да не забыл, но для чего всё это?
Говорит уже вполне серьёзно:
– Дело в том, что, если ты помрёшь, и мне не поздоровится, а хотелось бы такого финала избежать. Но если произведёшь на свет наследника, у меня как бы появится запасной аэродром. Придёт время, и переселюсь в него.
Вот он что задумал! Меня уже лет двадцать мучает, а теперь подбирает следующую жертву. Нет, это у него не пройдёт! Всё, что угодно, но не это.
А он, даром, что всё слышит, стал на удивленье ласковый:
– Влад! Ты не горячись, подумай. Не я ли за тебя книги сочинял?
– Ты себя не переоценивай! Кое-что оставь и мне.
– Пусть так, но согласись, что и твоему сыну смогу кое в чём помочь.
– Это если сын родится…
– Всё в наших силах!
– Это как?
Он задумался, молчит, кое-что прикидывает.
– Если я тебе скажу, никому не разболтаешь?
– Я не из таких.
– Побожись!
Ну что поделаешь – пообещал. Меня от этого не убудет. Он снова помолчал, а потом и говорит, еле слышно, шёпотом:
– Так вот, есть такое общество или масонская ложа, можешь как угодно его называть. Там объединены возможности alter ego, и твоего, и многих других. Время от времени мы собираемся и решаем, кому следует помочь. Речь не о сирых и убогих, а о тех, кто может принести наибольшую пользу человечеству. Ты представь, есть у некоего человека желание совершить открытие или сочинить симфонию. Есть способности, есть и трудолюбие, но в одиночку такое дело одному трудно провернуть. Вот мы и помогаем! Думаешь, откуда к человеку приходит озарение? Так от нас! Мы даём ему подсказку, на а дальше он уж сам.
Что-то вроде коллективного подсознания. Была когда-то у меня такая мысль…
– И как же всё это устроено?
Смеётся:
– Ты слишком много от нас хочешь, да и не поймёшь.
– В физиологии надо разбираться?
– Да нет, она тут ни при чём. Помнишь, ты написал фантастический роман «Невообразимая реальность»? Так вот мы тебе сюжет и подсказали. Там, правда, дано не полное описание, но довольно близко к истине.
– Слишком сложно, даже для меня.
– Вот и я о том же. Ну так как?
Это он о том, чтобы я произвёл на свет ребёнка.
– Я попробую.
– Ладно! А теперь послушай – сделать надо так.
После того, как он всё мне рассказал, я почувствовал некое неудобство. Нет, всё в общем-то понятно, но Alter ego… Солидная личность с широчайшими возможностями, а имя напоминает что-то медицинское, словно произносишь название лекарства. Назову-ка я его Еремей – полагаю, не станет возражать против сходства с именем ветхозаветного Иеремии.
Глава 8. Карантин
На следующее утро у нас с Анной поднялась температура. Вызвали врача. Когда он пришёл, а мы так и лежали с ней в постели, вспомнились слова не совсем приличной песни, которую когда-то пели в Новом Свете: «Если доктор не поможет, вместе нас в постель положит, милая, не обижайся, дай!» Кровь мы сдали на анализ оба, без обид, ну и стали ждать, чем это кончится. А через час в комнату ввалилась целая орава врачей, медсестёр и санитаров – все в защитных костюмах, как во время бактериологической войны. Одни стали опрыскивать стены, пол и потолок, другие соорудили над кроватью что-то вроде балдахина, медсёстры поставили капельницы, обвязали нас проводами и подключили датчики к каким-то аппаратам. Ну а врачи с умным видом обменивались непонятными словами.
Я уже готов был пожалеть, что согласился на эту авантюру, но Еремей прежде меня не подводил, так что будем надеяться – получится так, как он задумал. То есть, как он это сделал, я не знаю и даже не пытаюсь угадать. Только пытаюсь успокоить Анну. Спрашивает:
– Это всё надолго?
– Потерпи.
Когда, наконец, медперсонал покинул нашу комнату, мы быстренько оделись и вышли в коридор – там ни души, будто бы все вымерли. Странно, что на отключение датчиков никто не отреагировал. Еремей объяснил, что за пределами охраняемой территории создан штаб по ликвидации чрезвычайной ситуации, но потребуется время, чтобы организовать дистанционную передачу данных – нужно проложить кабели, подключить аппаратуру. На всё про всё у нас от силы два часа.
И вот бежим по коридору. Анна спрашивает:
– Куда?
– Там должен быть туннель для выхода на пляж, а в домике спасателей есть акваланги.
– Я не умею этим пользоваться.
– Я тоже. Как-нибудь освоим.
Тут у меня возникла мысль: а что если охране дан приказ стрелять на поражение? Еремей успокоил:
– С утра на море туман. Вас не заметят. А камеры видеонаблюдения пока ещё не подключили к штабу.
Словно специально всё подстроено. Или просто повезло?
Плыли целый час, выбрались на берег совсем без сил. Слава богу, банковскую карту и документы прихватил, но на глаза полиции не стоит попадаться. На такси добрались до Сухуми, а оттуда ходит скоростной катамаран до Ялты. Там кое-что прикупили из одежды – конечно, не Dior, но в нынешней ситуации сойдёт. Анна выбрала чёрные очки размером в пол-лица, чтобы не узнали, ну а моя личность мало кому что-то говорит.
Наконец, приехали. Еще дня два назад мог бы сказать: «Увидеть Новый Свет и умереть!» Но вот сейчас эти слова уже совсем не актуальны. Даже не потому, что захотелось жить – из-за меня Анна попала в эту заварушку, и я обязан ей помочь… А впрочем, всё не так – если бы не приехал в Сочи, один бог знает, чем бы всё закончилось. В лучшем случае стала бы содержанкой богатого вельможи, а в худшем… Нет, не хочу об этом думать.
Сняли комнату, опять всё в той же башне голицынского замка, и ждём. Еремей куда-то запропал, так что есть время отдохнуть, слегка расслабиться.
На следующий день отправились на пляж. Анна в восторге – ей тоже надоела галька, которой засыпан весь берег от Анапы до Сухуми. Когда немного отдохнёт, свожу её в Голубую бухту, на Царский пляж, а вечером будем пить шампанское из горла́ на безлюдном пляже и целоваться, глядя на Луну.
Но не тут-то было. Еремей сообщил: надо сматываться, поскольку злыдни уже вышли на наш след. Срочно собрались и пешком через горы направились в Весёлое, а оттуда на попутной перебрались поближе к тому месту, которое описано в романе «Невообразимая реальность – там должна быть расщелина между скал. Кто бы мог подумать, что фантазия и впрямь может стать реальностью?
Ночью подошли к той самой расщелине, недалеко от военной базы, и стали ждать рассвета. Неужто наш карантин уже закончился, и мы наконец-то обрели свободу? Понятно, что без неких высших сил здесь не обошлось, но даже если всё это приснилось или Еремей обманул, я всё равно безумно счастлив – потому что рядом со мной Анна.
Утром нас и взяли. То ли кто-то из местных проследил и донёс, то ли это место было под контролем из-за того, что там реально наблюдаются странные явления. Вряд ли кто из генералов прочитал роман, но ведь слухами Москва полнится, поэтому и до Крыма донеслось. И вот начинается допрос – Анна ждёт своей очереди, ну а я пытаюсь сочинить правдоподобную версию того, как мы оказались поблизости от военной базы:
– Товарищ майор, мы совершаем поход по местам боевой славы наших дедов и отцов. Дело в том, что мой двоюродный дядя по материнской линии здесь когда-то партизанил.
А он словно бы меня не слышит:
– Вот и документов у вас нет на пребывание в запретной зоне.
– Так если бы мы знали…
А он снова за своё:
– Советую: пока не поздно признавайтесь…
– В чём?
Наконец, услышал:
– В том, с какой целью вас сюда забросили.
Я в шоке. Ещё припаяют госизмену – это теперь легче лёгкого. А потом прости-прощай родимая столица лет на двадцать. Это если доживу.
Тут открывается дверь и входит генерал чуть ли не в обнимку с Анной. Майор навытяжку, а генерал обращается ко мне:
– Что же вы не сказали? Да и я сразу не признал. Вы же автор того самого романа, из-за которого нас запихнули в эту глухомань. Что называется, на ловца и зверь бежит.
Исполнять роль загнанного зверя мне совсем не улыбается. Потому и говорю:
– Но я всё это сочинил!
– Не прибедняйтесь! Вы же физик по образованию, вам и карты в руки! А ведь мы с ног сбились, никак не могли вас разыскать. Говорят, он за границей, ну а мне что делать? У меня приказ!
Позже, когда сидели за столом и мы с Анной с голодухи уплетали незатейливую стряпню местного кашевара, генерал нам сообщил, что вчера прибыл на базу с инспекцией – проверить, как идут дела с изучением необъяснимого явления… Тут я не выдержал:
– Так оно всё же существует?
– В том-то и дело, что пока не обнаружили. Там, – он взглядом указал на потолок, – очень этим недовольны. Вся надежда на вас! – и посмотрел так, что мне не оставалось ничего другого, как согласиться.
– И в чём же состоит моя задача?
– Всё очень просто. Завтра утром идёте в ту расщелину и ждёте, когда оно появится.
Я мог бы промолчать, но, когда встречаюсь с подобной логикой, мне это не по силам:
– Но откуда такая уверенность?
Генерал был краток:
– Оттуда! – и снова указал на потолок.
Уже оказавшись в отведённой нам комнате, я продолжал анализировать слова генерала и всё никак не мог понять… То есть смысл происходящего я понимал – это Еремей словно бы дёргает за ниточки. Однако неужели он может управлять событиями – развязывать войны, устраивать наводнения и даже сделать так, что начнётся эпидемия?
Тут он и возник:
– Извини! Был очень занят. Так какой у тебя вопрос?
Я повторил. Слышу, он сопит, как будто находится в сомнении, не решается сказать.
– Влад, ты ещё наивнее, чем я предполагал.
Молчу. Сейчас не самое подходящее время для обид. А он продолжает:
– На самом деле, мы ничем не управляем, нет у нас такой возможности. Мы только кидаем зерно мысли в подходящую почву и ждём, когда будет урожай. Вот так и здесь, в Крыму, и там, в Москве. Ну хочется кому-то получить средства для реализации глобальных планов, что тут поделаешь? Десятки разных НИИ и ОКБ над этим бьются, пока без ощутимого успеха. Но стоит только подсказать, направить мысль, как колесо начнёт вращать в нужном направлении. В том направлении, которое требуется нам.
– Иными словами, в чью-то голову внедрили мысль, что нужно прочитать мою книгу. Под впечатлением прочитанного этот человек отдаёт приказ, и вот создаётся комиссия по изучению неизвестного явления, а я привлечён в качестве научного консультанта.
– Примерно так.
– И всё это сделано за пару дней?
– Ну, не совсем. Нужна предварительная подготовка, создание подходящей атмосферы, тщательный отбор советников, экспертов. И каждому необходимо некую мысль в голову внедрить. В общем, хлопот у нас хватает.
– А дальше?
– Завтра всё случится. Ты же ко всему готов?
Нельзя сказать, что успокоил, но по крайней мере избавил от необходимости ломать голову, пытаясь разобраться в том, в чём разобраться невозможно. Видимо, возраст уже не тот, быстро от умственной работы устаю. Вот Анна, та другое дело – нашла в здешней библиотеке несколько книг о приключениях Фандорина и не успокоится, пока всё не прочитает.
