Владимир Алексеевич Колганов
Невообразимая реальность
Глава 24. «Тёмная лошадка»
Трудно поверить, будто подробности встречи в резиденции Платова стали известны посторонним лицам. Нет, судя по всему, идея проведения конкурса кандидатов на должность президента попросту витала в воздухе. Но организовать публичное мероприятие… На это решится далеко не всякий, даже если позарез нужен свой человек на вершине власти. К тому же непонятно, в каком формате всё это преподнести. Стандартные дебаты – слишком скучно, мало кого из телезрителей такое действо увлечёт. Там обычно побеждает наиболее горластый, имеющий в запасе пару крепких выражений к удовольствию не слишком требовательной публики. Нет, тут решается судьба страны, а потому отношение к такому конкурсу должно быть трепетное, уважительное. А коли так, столь важным делом должны заниматься люди, не только обладающие немалым опытом воздействия на аудиторию, но по своим моральным качествам вполне соответствующие поставленной задаче. Понятно, что руководители ведущих телеканалов не могли остаться в стороне.
Пришлось войти в образ главы одного из федеральных телеканалов, и вот однажды я узнал, что Олег Эрнестов и Константин Добродей договорились о встрече на одной из презентаций в Президент-отеле, чтобы в неформальной обстановке обсудить насущные проблемы отечественного телевидения, тем более что, говоря языком российских бюрократов, такой вопрос давно назрел. Впрочем, в высших сферах теперь принято выражаться несколько иначе – это называется «порешать вопросы».
Но вот закончилась торжественная часть, то есть, собственно презентация новейшей методики диспансеризации в свете поставленных Платовым задач по совершенствованию отечественного здравоохранения, и руководители двух ведущих российских телеканалов уединились в углу банкетного зала, прихватив с фуршетного стола по бокалу виски. Тогда-то и возникла тема рекламирования лекарств и медицинских услуг на телевидении. В общем-то, обсуждать тут по большому счёту было нечего – оба в этом деле преуспели благодаря поддержке всесильного Минздрава, который блокировал обсуждение в Госдуме законопроекта о запрете рекламы лекарств. Был ещё один способ заставить телезрителя побеспокоиться о своём здоровье – в теленовости непременно вставляли сюжет о больных детях, нуждающихся в лечении, или о немощных стариках, которых ещё можно поставить на ноги с помощью новейших лекарств. Кроме того, ни один телесериал не принимался к производству, если там не было сцены в больничной палате или хотя бы жалоб на пошатнувшееся здоровье. Однако Добродей пошёл гораздо дальше – буквально каждую неделю на его телеканале появлялся сериал, в котором основные события происходили в частной клинике. Со временем этот жанр получил наименование Health & Hospital. Впрочем, до обсуждения этой инновации дело так и не дошло – причина в том, что после выпитого виски в душе Эрнестова вроде бы проснулась совесть. Во всяком случае, возникло ощущение, будто что-то он делает не так.
– Костик, а тебя не смущает, что мы рекламируем пустышки? Втюхиваем нашим зрителям лекарства, от которых буквально никакого проку. Разве что цена внушает уважение…
– Ты что, сам пробовал? – полюбопытствовал Добродей, скосив глаза чуть ниже пояса своего коллеги.
– Да так, кое-что… Но знаю наверняка. Приятель-фармацевт, как узнал, что пью я эту дрянь, так отчитал, что до сих пор обхожу аптеки стороной.
– И как же лечишься? – в глазах Добродея возник неподдельный интерес.
– Да так же, как наши прапрадеды лечились.
Эрнестов не стал уточнять, а Добродей не стал выспрашивать – нетрудно догадаться, что имелось в виду, если обшарил уже весь интернет в поисках спасительного средства.
– Допустим, народные средства помогают, но не всем и не всегда.
– Костик! Ты пойми, – не унимался Эрнестов, для убедительности взъерошив шевелюру. – Я же не против таблеток и микстур. Но мы рекламируем всякую хрень, которая не лечит! Не может излечить, хоть килограммами её съедай.
– А про эффект плацебо ты забыл? – не сдавался Добродей. – Пойми, ведь мы вселяем в людей веру, что все болезни излечимы…
– Даже те, которых у них нет? – Эрнестов выпучил глаза, демонстрируя явное намерение сокрушить соперника в этом споре.
– Опять ты о своём! – Добродей досадливо поморщился, и продолжил. – Ну ладно, пусть это всё не для улучшения здоровья нации, но ты представь, какие бабки можно наварить! Ведь, посмотрев по моему телеканалу телесериал в жанре Health & Hospital, миллионы людей ринутся в аптеки, в платных клиниках будут выстраиваться очереди к терапевтам и урологам… Да что там говорить, произойдёт переворот в сознании человека, поскольку с этих пор он уже не сможет жить без лекарств и ежемесячного посещения врача. Глотание таблеток станет для него такой же нормой, как мытьё рук перед едой, а поликлиники станут местом общения, где люди будут знакомиться, заключать браки, рожать детей и, как это ни прискорбно, умирать.
Эрнестов ошарашенно помотал головой:
– Ну, это уже слишком, – и после короткой паузы, как бы переварив всё то, что только что услышал, попробовал возразить: – Меня несколько смущает то, что богатеть будут владельцы фармацевтических компаний и иже с ними, а нам с тобой достанутся объедки с барского стола.
– Да за такие «объедки» иной готов…
Дальше можно было не продолжать, поскольку оба собеседника были этими «объедками» довольны. Хотя, с другой стороны, почему не помечтать? Однако что толку, если через полгода всему этому придёт конец, поскольку новый президент будет проводить совсем иную политику и в здравоохранении, и на телевидении. И вот теперь перед ними во всей своей несокрушимой конкретности и остроте встал вопрос: кому в грядущей президентской кампании следовало бы подыграть? Ответ напрашивался сам собой – конечно, кандидату, который не посмеет поднять руку на святое, разрушить тщательно продуманную систему благоденствия тех, кому посчастливилось урвать себе хотя бы кусочек очень сладкого пирога, который называется российским телевидением. Эту, крамольную, по сути, мысль и высказал Эрнестов, снизив голос почти до шёпота и беспрестанно оглядываясь по сторонам.
– Пожалуй, ты прав, – после недолгого раздумья согласился Добродей. – Если медицинскую тему прикроют на ТВ, как бы не пришлось увольнять сотрудников, урезать зарплату, а то и вовсе – закрывать телеканал. Тебе-то хорошо – можешь уйти в киноиндустрию, ну а мне куда податься?
– Костик! – Эрнестов уже готов был перейти на крик. – Надо действовать на опережение, иначе и впрямь можем оказаться в заднице.
– Что предлагаешь?
– Да всё то же – серию ток-шоу. Скажем, днём на твоём канале, ну а вечером продолжим у меня. За оставшиеся четыре месяца можно любого кандидата раскрутить, так что электорат никуда не денется. Проголосует за него, как под гипнозом…
– Так может быть, Вову Волосьёва или Андрюшу Ромкина?
– Ну ты и скажешь! – Эрнестов скорчил презрительную гримасу, демонстрируя своё отношение то ли к умственным способностям Добродея, то ли к личностям ведущих телешоу.
– А почему бы нет? – настаивал на своём Добродей. – Конечно, многие телезрители воспринимают их как клоунов, но с другой стороны, это готовые кандидаты, их и раскручивать не надо. К примеру, Зеленский примелькался на экране, и вот, извольте, теперь он президент.
У Эрнестова уже был готов ответ:
– Нет, Украина нам не указ. Нужна «тёмная лошадка»!
– То есть? – удивился Добродей. – Позволь, но если это совсем уж невзрачная личность, как её ни раскручивай, толку не будет никакого, – и, почесав затылок, Добродей продолжал: – А где гарантия, что наша «тёмная лошадка» не взбрыкнёт потом, когда станет президентом?
Судя по всему, после выпитого виски на Эрнестова снизошло невиданное вдохновение, поскольку он тут же выдал новую идею:
– А что если писатель… Представь, пишет хорошо, причём и романы, и публицистику. Одна беда – в литературную элиту не пробился, однако очень хочется. Такой ноги нам будет целовать и уж точно не взбрыкнёт.
– Вот только где ж его найдёшь?
– Есть у меня один на примете, – загадочно улыбнулся Эрнестов, довольный тем, что появилась ещё одна возможность утереть нос Добродею.
– Кто такой?
– Да ты его должен помнить. Несколько лет назад он был советником президента по литературе, а потом ушёл, поскольку не сработался с главой Минкульта. Его книги после этого конфликта совсем печатать перестали. Говорят, Ведьминский постарался…
– Но ведь Диму Быкова вроде бы печатают… – усомнился Добродей.
– Потому что пишет ерунду! Ну а наш – на злобу дня.
– Ах да, фамилия у него ещё приметная, Сурков, – Добродей закивал, а затем, что-то вспомнив, встрепенулся: – Послушай, но он же неуправляемый! Вроде бы в отставку подал в знак протеста…
– Ну и что с того? – Эрнестов даже не дал Добродею закончить фразу. – Не знаю ни одного приличного человека, который мог бы всерьёз сотрудничать с Ведьминским. Ну а уйти в отставку с поста президента страны – Конституция Егору это не позволит.
– Кстати, этот Егор Сурков… Он из каких – «либерал» или «патриот»?
– Он сам по себе. Критикует тех и этих. Я кое-что из его книг читал.
– Пожалуй, это то, что надо, – согласился Добродей, подводя итог затянувшейся беседе.
И впрямь, нечего больше обсуждать, тем более, что Эрнестов сам предложил эту кандидатуру, так что ему и карты в руки. Пусть попытается Суркова уломать. Однако интересно, что это за Егор, которого прочат в президенты? Пришлось мне срочно перемещаться из образа Эрнестова в образ какого-то Суркова. Ничего особенного я так и не узнал, поскольку весь этот вечер Егор не подавал признаков жизни, если иметь в виду мыслительный процесс, поскольку сидел, уткнувшись в телевизор, и только изредка отправлялся в ванную, чтобы покурить.
А на следующий день в его квартире раздался телефонный звонок.
– Егор Васильевич?
– Да.
Подумалось, что звонят Егору из издательства. Возможно, решили напечатать его книгу? Но нет…
– Вас беспокоит Олег Эрнестов. Хотел бы переговорить с вами по одному вопросу.
– Если вы по поводу участия в ток-шоу, это без меня, – отвечал Егор. – Дел невпроворот, к тому же у меня изжога от этой вашей клоунады.
В трубке рассмеялись.
– Ладно, не буду с вами спорить, хотя рейтинг этих передач достаточно высокий. Нет, я по другому, куда более важному поводу.
– Хотите должность предложить в своей телекомпании?
– Что-то в этом роде, но не хотелось бы обсуждать по телефону, – в трубке помолчали. – Ну как? Можно высылать машину?
На сей раз я не только слышал, кто что говорит, но в моём мозгу возникла мысль, которая явно исходила от Егора: «Типичное дежавю! Вот так когда-то позвонил Лесков. Мол, приезжайте, есть повод для беседы. И что? Ну поговорили с Платовым, получил назначение его советником, а вот теперь, как вспомню, что по дурости на удочку попался, до того противно на душе…» Но вслух Егор сказал:
– Ладно, высылайте, – и продиктовал адрес.
Через час к дому подъехал «аурус» представительского класса, и вскоре Егор уже входил в подъезд элитного строения в Шведском тупике. Дело в том, что Эрнестов предложил встретиться не в Останкино, а в своей квартире – иначе, мол, не дадут поговорить, будут отвлекать по пустякам. Егор не возражал – похоже, ему было приятно побывать в родных, знакомых с детства местах, тут рядом и Тверской бульвар и Малая Бронная, а чуть подальше – Патриарши. К этому времени я уже знал, что когда-то мы жили по соседству – Егор на Ермолаевском переулке, ну а я на Большом Козихинском. Но вот встречались ли мы в то время – этого не помню.
Эрнестов принял Егора в рабочем кабинете. Большая комната, книжные шкафы вдоль стен. Помимо письменного стола, ещё один, персон на двадцать, выполненный в форме овала с квадратной дырой посередине. Видимо, это тот самый «круглый стол», за которым сильные мира сего обсуждают важнейшие проблемы мироздания. На столе разложены книги, среди которых Егор разглядел несколько своих, изданных на Амазоне.
Эрнестов перехватил взгляд Егора и, пожимая руку, отсыпал комплимент:
– Да-да, читал. Очень занимательно! – и закатив глаза, выказал сочувствие: – Ах, как жаль, что вас теперь не издают в России, – и тут же, суетливо предлагая сесть, заметил: – Но это дело поправимое.
Такого начала разговора Егор никак не ожидал. «Неужели его телеканал решил заняться рекламой моих книг? Только ведь шиш они на этом деле заработают. Разве что Эрнестов задумал основать своё издательство…» Мысль так и угасла, не найдя логического продолжения, тем более что Эрнестов предпочёл не откладывать дело в долгий ящик и вдруг, приблизив своё лицо почти вплотную к лицу Егора, свистящим шёпотом изрёк:
– А не хотите ли стать президентом?
– Чего?
Это слово только и смог произнести Егор, а всё потому, что не поверил, показалось, что неправильно расслышал.
Однако Эрнестов интерпретировал недоумение Егора по-своему, потому и ответ его прозвучал вполне определённо:
– Как это чего? Сделать вас президентом Академии наук я пока не в состоянии, да и с должностью президента Фонда помощи страждущим и неимущим вы вряд ли справитесь. Речь идёт о всей стране, то есть о России.
Потребовалось несколько секунд, чтобы голова Егора обрела прежнюю способность соображать. «Если это розыгрыш, можно было всё организовать попроще, без "ауруса", без приглашения в этот шикарный кабинет. Да и на реалити-шоу не похоже – вот если бы устроили рандеву в сауне, тогда наверняка обеспечили бы программе высокий рейтинг, а тут ведь даже видеокамер вроде нет». Егор огляделся по сторонам, но, так и не обнаружив ничего подозрительного, посмотрел в глаза Эрнестову и тут только понял, что всё это всерьёз.
Сначала у Егора возникло подозрение, что глава телеканала не в себе. «То ли переутомился на работе, то ли подхватил какой-то вирус… Да нет, взгляд осмысленный, то есть смотрит, как крокодил на будущую жертву, что вполне соответствует положению властителя дум и кошельков. Только ведь взять с меня, по сути, нечего. Так какого рожна он привязался?»
Однако Эрнестов не намерен был отступать:
– Егор Васильевич! Готовясь к этому разговору, я ещё раз пролистал ваши книги и окончательно убедился, что человек с таким мировоззрением имеет все шансы победить на грядущих выборах. Если критикуете власть, то по делу, причём в ваших словах нет ни капли злости или желания унизить. Достаточно иронии, чтобы в глазах окружающих уничтожить человека без применения более радикальных средств. Я уверен, что вы именно тот человек, который нужен нынешней России. Интеллектуал с недюжинными аналитическими способностями, не связанный ни с какими партиями… Кстати, на прошлых выборах за кого голосовали?
– За Платова, – и, словно извиняясь, Егор добавил: – А потому что больше не за кого…
– Вот я и говорю, будет непростительно с вашей стороны не воспользоваться такой возможностью.
– О чём вы?
– Ну как же, мы готовы вас поддержать и более того, обеспечить вашу победу на предстоящих выборах, – и видя реакцию Егора, Эрнестов поспешил уточнить: – Нет-нет, никакой фальсификации не будет. Но если два федеральных телеканала будут вас поддерживать, результат нетрудно предсказать. Мы предоставим вам все свои ресурсы. Ваше лицо будет красоваться на телеэкране не только в прайм-тайм, но практически во всех телепрограммах, ну разве что за исключением «Спокойной ночи, малыши». Хотя и там можно что-нибудь придумать…
– Разве дети голосуют?
– Я не ошибся в вас! – радостно вскричал Эрнестов. – Вы схватываете на лету…
Тем временем, пока Эрнестов распинался, рисуя в красочных тонах перспективы ближайших лет и для Егора, и для России, Егор представил себе, что придётся пялиться на свою физиономию не только перед зеркалом во время бритья. Стало безумно скучно…
– Мне нужно подумать, – только и сказал Егор, поднимаясь со стула.
– Да-да, конечно. Только не затягивайте…
На этом разошлись. Эрнестов тут же позвонил Добродею и сообщил, что для начала всё прошло совсем неплохо. Ну а Егор отправился на Патриарши. Шёл, как во сне, натыкаясь на прохожих, и только усевшись на скамейку у пруда, понял, что снова чуть не влип в историю…
Глава 25. Фигура сменщицы
Времени на организацию конкурса среди отпрысков Барона, Патрикия и прочих оставалось всего ничего – надо как можно раньше выдвинуть единого кандидата, чтобы к началу президентской кампании он успел хоть как-то подготовиться. И правда, не помешало бы пополнить кое-какие знания, поднатореть в дворцовых интригах, да и географию необходимо подучить, а то, не ровён час, можно перепутать Голландию с Гренландией, а Канберру объявить столицей Австрии. Да кабы знать, что все эти премудрости могут пригодиться, не шлялись бы по кабакам в студенческие времена – сидели бы над конспектами лекций, отключив мобильники и интернет.
Однако гораздо больше меня интересовали действия других инициативных групп и партий. К примеру, коммунисты под руководством Сергея Удальцова разработали программу возрождения России. Название было многообещающее – «Шесть лет, которые потрясут мир». Впрочем, подробности пока не разглашались. В свою очередь, непримиримые либералы рискнули выйти из подполья, но дальше декларативных заявлений о необходимости объединения правых сил дело не пошло. На этот раз причина была не в амбициях партийных лидеров – спонсоры не смогли договориться, кому будут оказывать поддержку.
Куда более основательно готовились к выборам «друзья Платова», нашедшие себе комфортное место в бизнесе. Был создан фонд, нечто вроде общака, по своему объёму превышавший бюджет небольшого государства. Но тут встал всё тот же, пугающий своей неразрешимостью вопрос: «Кому же деньги давать будем?» После длительного обсуждения пришли к выводу, что двигать в президенты своих детей или ближайших родственников – это верный путь к тому, чтобы вдрызг переругаться. Возможность подобного финала предсказал глава «Ростека», поведавший коллегам о встрече Платова с бывшими соратниками. Решили так: «Мы пойдём другим путём».
Кого-то из своих нет никакого смысла в кандидаты выдвигать, что вполне логично – кто же откажется от насиженного места? Тогда глава «Газтрона» предложил подыскать приемлемую кандидатуру среди политиков, причём выбирать из тех, что на виду, – то есть, конечно же, из питерских, в той или иной степени имеющих отношение к бизнесу. Это предложение не прошло, поскольку «Ростнефть» и «Ростек» единым фронтом выступили за москвича. Решающим аргументом в споре стала ссылка на то, что снаряд дважды не падает в одну воронку. При этом никого не смутило сравнение Кремля с воронкой, а питерского кандидата со снарядом, хотя в последнем словосочетании был кое-какой сермяжный смысл – достаточно вспомнить знаменитый выстрел крейсера «Аврора», возвестивший о начале новой эры на Руси.
А время поджимало. И тут слова попросил глава «Газтрона» Плиннер:
– Господа! Все мы болеем за страну, хотим сделать её богаче, а народ счастливее. Но помимо этого мы ещё и футбольные болельщики, во всяком случае, становимся ими, когда играет наша сборная. Так почему бы…
Ему не дали договорить:
– Уж не Саламыча ли хочешь в президенты предложить? – догадался Тищенко, намекая на главного тренера сборной по футболу.
– А что, вполне приемлемый вариант. Да за него вся страна проголосует, если выиграет чемпионат Европы, – поддержал идею Плиннера Машалов.
– Сначала нужно победить, а это бабушка надвое сказала, – отмахнулся Юрий Токарчук.
Плиннер попытался возразить, но в спор по поводу перспектив российской сборной вмешался Чесин:
– Не наш это человек! – сказал, словно бы отрезал.
– Игорь, ты не прав. У нас многонациональная страна, – не сдавался Плиннер.
– При чём тут это? Ты посмотри, какие у него усы. А теперь представь, как завопят либералы и их зарубежные пособники: «Караул! Опять усатый будет управлять страной!»
Глава «Газтрона» тут же сник, поскольку ярлык сталиниста его уж точно не устраивал. И на какое-то время в комнате установилась тишина. Все понимали, что нужен нестандартный ход, чтобы уделать конкурентов, но ведь нельзя подключать к столь важному делу посторонних людей из числа экспертов и политтехнологов – приходится самим докапываться до истины.
И вот настал черёд главы «Ростека» – все почему-то посмотрели на него, словно бы только он волевым усилием мог сдвинуть с места застрявший в придорожной канаве вездеход с vip-пассажирами. Ситуация и впрямь становилась безнадёжной – если не будет найдено решение, тогда… Об этом и подумать страшно.
– Что ж, господа, – начал свою речь Земечев. – Позвольте и мне кое-что вам предложить. А для начала, предвидя возражения, напомню слова знаменитого физика Нильса Бора: «Если идея не кажется безумной, от неё не будет никакого проку».
Все замерли, ожидая чуда – ссылка на одного из создателей квантовой механики впечатляла. Это вам не тренер сборной и даже не владелец «Спартака».
– Так вот, – продолжал глава «Ростека», – я долго думал над тем, какая фигура обеспечит нам успех в головоломной партии на той воображаемой шахматной доске, которая называется Россией. И вот к какому выводу пришёл – это должна быть женская фигура… Только не пугайтесь – бывшего главу Минздрава я не стану предлагать. Тут требуется достаточно успешная и привлекательная бизнес-леди…
– Елена Бабурина, что ли? – решился перебить докладчика Машалов.
– Ни боже мой! – замахал руками Земечев, при этом лицо его сморщилось как от зубной боли. – Господа! Мы должны смотреть в будущее и выдвигать талантливых и молодых…
– Сергей! Мы не на партхозактиве, – перебил его Аркадий Тортенберг. – Так что ты предлагаешь? То есть я хотел бы знать – кого?
– Я предлагаю рассмотреть кандидатуру Тани Романлаки…
– Вы что, с ума все посходили? – Тортенберг от возбуждения даже подскочил на месте. – То впариваете нам усатого с Северного Кавказа, то журналистку из Тбилиси… Нет, господа, нельзя так неуважительно относиться в своему народу. Не те нынче времена, чтобы нами правили варяги!
– Аркадий! Ты не прав! – попытался урезонить своего коллегу Тищенко. – Таня уже давно имеет российское гражданство, а в бизнесе даст фору любому мужику. Руководить телеканалом «Матч ВВ» это тебе не семечками на базаре торговать.
– Предпочитаю «Матч Премьер» – буркнул, не глядя на оппонента, Тортенберг.
– Это твоё личное дело, а здесь решается судьба страны!
После этих слов все немного помолчали.
– А что если и впрямь сделать ставку на неё? Я тут покопался в интернете… – нарушил тишину Машалов, для убедительности предъявив смартфон. – Оказывается, Таня окончила факультет международных отношений РГГУ, выступала на пленарной сессии экономического форума в Давосе. И самое главное, она готова отказаться от карьеры медиаменеджера и от собственного косметического бизнеса ради избрания в Госдуму. Каково?!
– Что за чушь! – возмутился Тортенберг. – В Думу идут только болтуны и неудачники. Приличный человек никогда не пожертвует своей карьерой в бизнесе.
– А если ему предложат должность президента?
– Я бы не отказался, – вставил своё слово до того молчавший Борис Тортенберг. – Вот только фамилией не вышел.
– Ты московское «Динамо» довёл до ручки! Хочешь теперь поэкспериментировать с Россией? – возмутился брат Аркадий.
– Да ладно, я пошутил, – попытался оправдаться брат Борис.
Но не тут-то было.
– Мы тут пытаемся найти ответ на важнейший вопрос: что будет с нами и с Россией. А ты со своими закидонами… – брат Аркадий не стал продолжать, поскольку и без того всё было ясно.
– Что ж, если нет возражений, давайте голосовать, – предложил Машалов.
– Нет-нет! – встрепенулся Плиннер, у которого в руках тоже оказался гаджет. – Вы только посмотрите, на этой фотографии наша Таня чуть ли не в обнимку с человеком, который сейчас отбывает срок за хищение бюджетных средств.
Потребовалось время, чтобы все оценили эту новость. Тут есть над чем задуматься – знакомство с человеком, который замазан связями с криминалом, могло поставить крест на политической карьере.
– А что если преподнести это так, что Таня вошла в доверие к нему по заданию Следственного комитета? То есть будто бы она его разоблачила, – эту мысль высказал брат Борис.
– Не мели чепухи! – осадил его брат Аркадий и после короткой паузы продолжил: – Я бы предложил учесть такое обстоятельство, в некотором роде прецедент: ведь Платову тоже приходилось общаться с губернаторами, которых позже посадили.
Этот аргумент всех убедил, и кандидатура Тани Романлаки была одобрена единогласно. Дело оставалось за малым – убедить бизнес-вумен согласиться с выдвижением её кандидатуры на президентский пост. Эту миссию поручили Земечеву, коль скоро он стал инициатором этой затеи.
Как ни странно, глава «Ростека» даже не пытался отказаться от такого поручения, хотя по горло был загружен работой в своей госкорпорации. Мало кто знал, что его жена дружила с Таней, поэтому, когда возникла идея организовать спортивный телеканал, ему ничего другого не оставалось, как рекомендовать Таню в разговоре с Платовым на пост генерального продюсера «Матч ВВ». Вот и теперь… Но если тогда нужно было уговорить президента, то теперь всё наоборот – предстояло убедить Таню согласиться занять президентский пост, ну или хотя бы выдвинуть свою кандидатуру.
Самое интересное в этой истории то, что Земечев оказался един в двух лицах – участвовал в двух «тайных вечерях» по выдвижению кандидатов в президенты. Я-то об этом знал, а вот другие даже не догадывались, иначе вряд ли в его присутствии решились бы вести такие разговоры.
