Виталина Дэн
Порок
Глава 23
1994 год. Денису 20 лет
– Ну че так долго? – стоило мне выйти из тачки, как из загородного дома навстречу выбежали Михася с Рыжим. – Наши уже давно все тут, – с улыбкой возмущенно басил Миха, указывая на дом рукой.
– Да я в курсе, – закрыл водительскую дверцу и обернулся к пацанам. – Я отправил их к вам, а сам решил наведаться к Димону.
– Бля-я-я, – закатил глаза Рыжий и мученически запрокинул голову. – Мы работаем с ним три года. Зря скатался и сжег бенз.
– Да погоди-погоди, – ладошкой остановил Ваню Михася. – Ну и че там? Без тебя пошло все по пизде?
Губы расплылись в усмешке от этих двух опездолов.
– Да все как обычно. Машины окрасили солидолом и из пульверизаторов нанесли желтую краску. Номера чистые, не подкопаешься. Но перед делом стоило еще раз все перепроверить и обсудить, – пожал плечами и поравнялся с ними, стреляя у Рыжего сигарету.
– Желтый? Че за говно? – скривился Миха. – И я на этом дерьме завтра должен ехать?
– Те че? Один день роль сыграет? – сделал затяжку и с ехидцей взглянул на кривляющегося пацана. Сейчас хуй скажешь, что он может быть серьезным и в любой момент служить кому-то крепкой опорой. – Завтра ночью пригонишь ее в гараж к Тихону, и он тебе вернет былой блеск. Не очкуй, – последний раз втянул в легкие сигаретный дым и направился к дому.
– Когда ты уже булки расслабишь? – задал вопрос Рыжий, нагнав нас с Михой. – Все уже давно поняли, что ты у Барина на особом положении. Квартиры, – начал искажать голос, передразнивая меня с Михасей, – дачи, баньки, тачки, клубы и залы, гулянки, – дал пять гогочущему Михе.
– Вань, потому и дает, что работаю. Пока мы несем ему золотые яйца, он будет нас осыпать бабками. Поверь, он в любой момент может нам перекрыть кислород. А гулянки… Так мы не нажираемся, – серьезно посмотрел на каждого.
– Я бы не сказал, – Рыжий что-то нечленораздельно буркнул себе под нос, боясь вывести меня из себя.
– Опять? – сжал зубы и, прищурившись, стянул с себя зимние ботинки.
– Опять, Дэн. Калдырит он нехило. Ты бы поговорил с ним, что ли. Может, че случилось у него?
– Я бы уже давно это знал, – сквозь зубы процедил и прошел в гостиную, где расположилась вся приближенная к нам кодла со своими телками.
– Наконец-то! Мы думали, ты уже где-то ненароком обосрался! – заржало зверье, увидев меня.
– Щас отолью, – усмехнулся.
– Денис? – окликнула Маша, которую пацаны подогнали мне на сегодняшний вечер.
– Посиди, – кивнул на диван, стоящий около большого стола. – Сейчас подойду, – обвел взглядом ее худые ножки, затянутые в черный капрон, представляя, как скоро закину их себе на шею.
Бухать не имел желания, а вот сесть пожрать и провести ночь с толком для расслабона – имело место быть.
Возле толчка вытащил член из джинсов и мыслями унесся к Коту, вспомнив разговор с пацанами. Как назло Макс забухал. Не вовремя! На носу тема с хатой Ларионова, а этот в очередной раз вдрызг, и оправдывай его, сука, как хочешь перед Барином. Кот из всего окружения был лучшим при выносе хат. Кто-то его даже прозвал пылесосом. Все что надо и не надо незаметно сметал с поверхностей, набивая до отвала карманы золотом, бабками, драгоценностями, оружием. И, судя по всему, завтра придется решать дела без него, а после держать ответ перед центровым: почему я снова где-то проебал своего человека. Хотя за четыре года мы нехило высосали город в свою пользу. Барину грех тыкать нас рожей в дерьмо. Тот, по слухам, приобрел не одну недвижимость за границей и думает в скором времени отсюда съебаться.
– Денис? – когда я появился в поле зрения народа, телка окликнула меня, чтобы подозвать к себе.
Свернул к ней, слыша вслед издевательские насмешки все того же Михаси и Рыжего. Резко схватил со стола яблоко и, обернувшись, запулил в одного из них.
Оба пассажира заржали как лошади.
– Ты голоден? – прошептала мне на ухо и рукой накрыла паховую область, поигрывая пальцами на ширинке.
– Еще как. Только дай сначала пожру, – искривил уголок губ и потянулся к домашней картошке с мясом на столе. – Кто готовил? – посмеиваясь, стрельнул глазами в Стрижа.
– Пошли на хрен! – тут же взбесился он, чем раззадорил всех присутствующих. – Сами будете хавку себе готовить. Заебали!
– Угомонись, – насмешливо пробубнил, прожевывая еду. – Все по высшему разряду, – тем более редко удавалось пожрать чего-то домашнего.
С набитым ртом задрал голову кверху, услышав приглушенный крик на втором этаже и тупой удар об пол.
– Толстый с Осей приехали минут за десять до тебя, – объяснил Шмелев, когда словил мое настороженное выражение лица.
– Опять с бабой? – скривился и засунул очередную ложку с хавкой в рот.
И какой интерес ебать телок против их воли? Но заморочки эти ни меня, ни работы нашей не касаются, а значит, и дела до этого мне быть не должно.
– Угу… – потеряв ко мне интерес, заторможенно ответил Шмель, когда на горизонте замаячили вываливающиеся сиськи живого аксессуара на вечер.
– Денис, давай и мы поднимемся? – намертво прилипла к моей руке Маша, пытаясь засунуть язык мне в рот.
– Так не терпится? – хмыкнул, щупая ее за тонкую талию и ножки.
– Хочу, Денис. Нам пора… – обвила руками шею, касаясь полными губами моих.
Неожиданно застыл в ее крепких тисках и распахнул глаза.
Почему?
Почувствовал… Подсознание сработало быстрее чуйки.
– Что? – испугавшись, отклонилась телка.
– А ну закрыли все пасть! – внезапно заорал на весь зал, заставив девчонку слететь с меня испуганной птичкой .
В гостиной резко стих гомон всех присутствующих. Вопросительные и непонимающие взгляды обратились на меня.
– Нет. Пожалуйста! Помогите! Мамочка-а-а-а!
Я не понял, как сорвался с места и перемахнул через накрытый стол, сметая тарелки с едой, распугивая народ. Несся на второй этаж по лестнице, пока шум со стремительной скоростью отдалялся от меня. Ни собственных шагов, ни загнанного неровного дыхания, ни отдаленного звука чужих голосов. Только прерывистое биение собственного сердца.
Мне показалось… Показалось…
Без разбора выбиваю ногой каждую дверь на втором, пока не обнаруживаю причину своей дикой паники.
– Ты че? – Толстый обернулся на забежавшего меня в тот момент, когда Ося нанес последний удар в дыхалку хрупкой девочке в отключке.
– Проклятая малолетка. Все зубы выбью, но выебу тебя. Так даже сосать лучше будешь, – развернулся расцарапанный Ося, прикладывая покрасневшие костяшки правой руки к губам. – Ты че? Сильно шумели? – задрал непонимающе бровь и обратился ко мне, пока я пялился в его рыло расширенными глазами.
Слова не мог вымолвить, будто язык онемел. Шевельнуться не было сил, словно окоченел. Душа корчилась впервые от такой боли, проваливалась в живот, крючилась от неверия, от картинки, которую видели мои глаза.
Закрой… и я следую внутреннему зову.
Закрываю глаза…
Подожди. Совсем немного. Ты увидишь, что это не она. Очень похожа… но не она. Она где-то там… вдали от тебя: живет, смеется, беззаботно общается с семьей.
Пора…
Открываю глаза и в этот же миг погибаю вместе со своей прогнившей душой. Душа, которая оживает каждый раз рядом с этой девчонкой. Девочка, дающая почувствовать иную силу, другую сторону медали этой жизни, незнакомую мне.
Она же только сегодня выходила из подъезда в смешной шапке и в ярких вязаных варежках. Улыбалась чему-то своему, затерявшись в своих мечтах.
В ушах ее звонкий смех. Земля под ногами горит. Темень сгущается перед глазами. А я так и стою… молчу, боюсь сделать шаг.
– Дэн? – с опаской позвал Толстый.
Медленно поднимаю глаза и неторопливо обвожу комнату, намеренно не беря в расфокусированный фокус место, где стоит кровать.
Оборачиваюсь, словно желаю смыться из этой комнаты, но на самом деле пытаюсь выискать нужную для себя вещь.
Наткнулся на нахмуренного Михасю в дверях, Рыжего, резко опустившего взгляд в пол, пацанов, сохраняющих тишину и непонимающих, что происходит.
Выхватил ТТ* (пистолет Тульский-Токарев), заложенный за резинку спортивных штанов Михи, и пьяной походкой подгреб к нему.
Без эмоций беру холодный ствол в руки и, проверив полный магазин, спускаю предохранитель и поворачиваюсь к обалдевшему Осе.
– Ту-уу-маа… – запинаясь, не успевает выговорить, когда я спускаю в него полмагазина.
Чем ближе подходил, тем яростнее нажимал на спусковой крючок. И только когда эта мразь окончательно сдохла, я услышал первый собственный вздох, который получилось сделать за все это время.
Не опуская ТТ, оглянулся через плечо к Толстому. Испуганный до чертиков, вжался в стену и бегает потерянным взглядом от меня к ТТ и от ствола к пацанам, так и стоящим молча на входе.
– Я не понимаю… Туман… За что? Объясни… Что сделал? – сбивался с мысли, заикался, но все же пытался выяснить причину.
– Не нужно было так, – не узнал свой глухой осипший голос, словно был болен тубиком. – Она маленькая… она чистая…
– Я не знал, Туман… – замотал головой Толстый, докумекав, что я знаком с девчонкой. – Если бы знали… Мы ее не тронули. И никогда… Да никогда бы.
Оглянулся мельком на окровавленную Ульяну с разбитым лицом, растрепанными грязными волосами, в разорванной одежде и белье. Темные следы побоев уже начали в полной мере проявляться в разных участках на нежном молочном теле, соизмеримом с хрустальной дорогой статуэткой.
– Не успели.
Не оборачиваясь, с прищуром глядя на нее, выпускаю оставшуюся обойму в тело, от которого больше нет толка.
Загасил и второго.
Где-то в коридоре, а может, на первом этаже оглушительно отбивала секундная стрелка настенных часов, пока я не нарушил молчание.
– Где Кот, Михася? – равнодушно посмотрел на приятеля, который, кажется, догадался о моем внутреннем состоянии. Застывшим взглядом смотрел прямо мне в глаза, опасаясь произнести хоть слово.
– Дальше по коридору. Он в отключке.
– Расход. Этих двух вывезти в лес. Сейчас, – немного подумав, безэмоционально глянул на пацанов. – Отрубить руки.
– Что? – за все время Рыжий впервые поднял опешивший взгляд.
– Не закапывать их с руками. Отрубить и бросить в отдельную яму, – монотонно произнес, словно обсуждая погоду.
Не поверив своим ушам, парни с округлившимися глазами изумленно переглянулись друг с другом. А я в этот момент приблизился к Ульяне и начал закутывать её в покрывало .
– Мммм, – будучи в отключке, девочка издала болезненный стон.
Рухнул рядом с ней на кровать и, уперевшись локтями в колени, схватился руками за голову с обеих сторон.
Как ее отсюда вывезти? Как сделать так, чтобы ничего не поняла?
– Кота сюда… – пробубнил, но мои услышали.
Нагнулся к мелкой и, опустошенно прикрыв глаза, уткнулся в ее лоб своим.
– Я тебя не сберег. Моя вина, – поцеловал в скулу, оставляя на губах след ее крови.
– Че за херня…? – пьяного Кота затолкали к нам в комнату. – Туман, какого черта. Я так спал, – затуманенными шарами пытался сконцентрироваться на мне, но получалось у него с трудом.
Стоял, мялся, посмеивался, нихуя не видел и в итоге потирал опухшее ебло.
– Вышли все, кроме Михаси и Рыжего, – поднялся с кровати и твердым шагом подошел к другу.
– Че? – посмеиваясь, поднял голову на меня. – Ну выпил, да, да! Имею право, между проч… – невнятно жевал, пока я не уебал его в первый раз.
Откинулся к стене и растерянно сполз по ней.
– Ты охуел, брат? – начал воскресать и одупляться Макс.
Оказавшись снова рядом с ним, рассеянно схватил за грудки и поднял на уровень с собой для очередного удара, а вскоре, уже не заморачиваясь, начал лупить ногами куда придется: в рожу, в корпус, по ногам.
Пацаны не разнимали. Отдавали отчет, что чревато, если коснутся.
– Сука, скажи, что-о-о, – прохрипел Кот и, откашливаясь, сплюнул кровь на пол.
– Смотри, – левой рукой сцапал его за шею и потащил, как шавку, к сестре. – Пока ты бухой спал в соседней комнате, ее чуть не изнасиловали.
И только сейчас к нему пришло озарение. Он оглянулся, заметив тела и окровавленную Ульяну без сознания.
– Вывези ее. Скажешь, что… – замешкался. – На улице нашел. Придумай что-нибудь.
– Если она узнает… – испуганный Кот мигом протрезвел и уставился трусливым взглядом на меня. Хотя мой, предполагаю, был не лучше. – Не простит меня… Нас.
– Вывези ее. Налепи ей все что можно и нельзя. Скажи, привезли к дому в беспамятстве. У прохожих просила помощи, назвала адрес. Сильный стресс блокирует память, – резко обернулся к молчаливым парням с опущенными головами. – Вы… – обратился к ним. – Увезете их. Если хоть одна собака узнает за нее, я ни на что не посмотрю, всех завалю.
– Понятно, Туман, – кивнули и оба сквозанули от нас.
– Я поеду за вами, – подошел к Максу, схватив его за плечо. – Останешься у своих. Я завтра приеду.
Он только кивал, казалось, не отдавая отчета ни единому слову. Смотрел стеклянными глазами на Ульяну и грыз разбитые губы, будто бы желая сделать себе больнее.
– Обещаю, с ней все будет хорошо, – тихо сказал и пошел к мелкой, чтобы через мгновение взвалить ее на руки.
– Ммм, – вырвался болезненный стон, вызвав по телу табун омерзительных мурашек.
Крепче перехватил девчонку и, одной рукой зарывшись в длинные волнистые локоны, с прикрытыми глазами вдохнул в себя позабытый мной запах.
– Прости, девочка моя…
Глава 24
Денис
Нажал на дверной звонок и с заминкой криво покосился в сторону лестничной площадки, которая вела наверх, прямиком к квартире родителей.
Три года прошло, а внутри и не ёкает. Будто и не жил тут отродясь. Безликие серые стены, немытые стекла подъезда, душный запах сырости с корнем вырвали из меня все чувства и воспоминания, связанные с этим местом.
Всю ночь просидел в машине и не мог поверить в то, что эта местность когда-то служила мне родным домом.
Выдохнул сквозь зубы и, раздраженно размяв шею, нажал в очередной раз на звонок, начиная уже выходить из себя.
Еле дождался, пока мать Котовых покинет квартиру, чтобы незаметно заскочить к ним в хату.
Немного погодя все же раздался звук открываемого замка и передо мной настежь распахнулась входная дверь, во всей красе демонстрируя разбитое ебало друга.
– Ты, наконец, пригнал невъебенную тушу? – сыронизировал и зашел внутрь, обходя притихшего Макса. – Кумарит еще? – убавил голос и повернулся к нему полубоком. – Я не понял, – свел брови к переносице и, сделав шаг вперед к Коту, жестко схватил его за челюсть. – Ты где, сука, успел нажраться? Ты же дома был все это время! – от ярости, расползающейся внутри, как чернота, сильнее впился пальцами в насмехающуюся рожу.
– Туман, да я хапнул вчера… Ульянка… У Гены там нашел шкалик, – вымолвил бессвязно заплетающимся языком.
– Ты че лепишь мне? Хочешь сказать, от одной чекушки тебя так развезло?
– Ну я не спал толком… – пожал плечами и вяло откинул мою руку от себя. – Это… Времени немного. Мать в гастроном на углу ушла.
– Она у себя? – кивнул в сторону комнаты мелкой.
– Да, – на тяжелом вздохе он прижал ладонь к лицу.
– Что с родителями?
– Они на панике. А легенда та же, – Макс оттолкнулся от стены и подошел ко мне впритык.
– Что насчет твоей рожи?
– Объяснил, что закусился. Тормоза съехали, когда увидел, в каком состоянии Ульяну привезли. Без разбору накинулся. Наплел, что столкнулись лицом к лицу с водилой. Я домой, а тут сестру заносят в подъезд.
– Как она? – перебил, подмечая, что время на исходе.
– Шлет всех и никого видеть не хочет.
– Я видел из машины, врач приезжал.
– Осмотрел, обработал. Выписал мази, таблетки, – затуманенным взглядом Макс посмотрел в сторону комнаты, где находилась девчонка.
– Чтобы сейчас ни происходило, не реагируй! – не спеша стянул с себя ботинки. – Я хочу ее увезти. На время. Придумай отмазу для матери.
– Ты рехнулся, Туман? Куда везти? Она с кровати не встает. Мать весь дом на уши поднимет, если ее не обнаружит, – остановил меня за плечо, когда я захотел пройти вглубь хаты.
– Я попросил? – оглянулся через плечо и жестко осадил взглядом. – Сочиняй дальше легенды. Сделай так, чтобы твои ее поменьше дергали.
– Куда ты ее?
– В тир, – забив на недовольную рожу Макса, пошел к Ульяне.
Один раз постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения, зашел в светлую комнату.
– Пошел вон! – стоило остановиться в дверном проеме, как из-под одеяла раздался приглушенный голос маленькой девочки, свернувшейся на кровати в клубочек.
Сглотнул, осознавая, что реакция на меня сейчас не заставит себя долго ждать.
– Привет, стрекоза, – ровно произнес, подходя к письменному лаковому столу возле стены.
Ульяна
– Привет, стрекоза, – раздался до боли любимый голос.
Зажмурилась под теплым одеялом, а рука, которая была просунута между согнутых коленей, незаметно больно впилась в голень.
Это шутка такая?
Громко засмеялась про себя, посчитав, что подсознание сегодня изощренно играет со мной в жесткие игры.
Помотала головой с неприятной улыбкой на губах и с тяжелым вздохом откинула от себя одеяло, для того чтоб развеять призрачный морок.
Вот только… Ульяна, это не твое воображение… Он здесь.
Денис в черной болоньевой куртке, в черной кофте на замке и в джинсах цвета как вся его одежда, присел на край стола. На задворках отметила, что в ней он был вчера, когда я встретила его возле дороги. Вчера он был недосягаем для меня, а сегодня мой Кудрявый со мной в одной квартире, на расстоянии вытянутой руки.
Так растерялась, что не сразу поняла, как вылупила на него глаза, но отметила, как Денис пристально и серьезно заглядывает в них.
Я, онемевшая, лежу на кровати, но чувствую расползающуюся слабость в ногах, бешеную радость, теплыми лучиками разбегающуюся в солнечном сплетении, и неутихающую тупую боль в сердце.
Угрюмо отвела взгляд на залитое солнечным светом окно, когда былой восторг поутих.
Проклятый день. Мой внешний вид. И он…
Недолго поразмыслив, мрачно усмехнулась и села на кровати.
– Ты какого черта приперся сюда? – медленно подняла взгляд исподлобья, натыкаясь на его темные внимательные сканирующие глаза.
Сжала кулаки и всеми силами постаралась не выдать глубоко затаившейся внутри радости от встречи спустя длительное время.
– Носу не казал три года, а тут заявился… – чем-то рассмешили его мои слова, поскольку уголки притягательных…
Грязных! Грязных, Ульяна, губ! Он вчера ту марамойку целовал на твоих глазах, а сейчас тянет губы в улыбке.
Тьфу! Кобелина!
Чем дольше мы смотрели друг на друга, тем неумолимее я заводилась и все события сегодняшней ночи безвозвратно испарялись из моей памяти. Словно этот кретин – Туманыч – вновь затуманивал мне мозги и очищал их от всей шелухи.
Не-е-ет, так не выйдет! Не было три года, а теперь заявился и творишь в моей башке, что хочешь?
Яростно наклонила голову к плечу и, возмущенно складывая руки на груди, поднялась на ноги, а точнее, стояла на кровати на своих двоих.
От проницательного взгляда Дениса нервы натягивались до предела. Но его насмешливо приподнятая бровь говорила о том, что тем самым выше парня я не стала.
– Друг настучал? – и только сейчас кто-то меня тюкнул по темечку, дав осознать, что я перед Денисом в данный миг слабая… ничтожная.
Не дождешься, сволочь. Даже в такой ситуации…
– Стукач! – заорала на весь дом, вызвав широкую улыбку громилы напротив.
Господи, Котова, как он возмужал…
– Ненавижу тебя! Ты – стукач! Слышал, Максюша? – перековеркала его имя, зная, как он по сей день бесится из-за этого.
– Я задала вопрос, че пришкандыбал? – язвительно спросила. – Катись к черту! – гневно выдала, если не зарычала на него. – Тебя тут никто не ждал! – мерзко заулыбалась. – Я уж точно! Даже не скучала и не вспоминала, – легко спрыгнула с кровати, но почувствовала адскую боль во всем теле. – Вот смотрю сейчас на тебя и думаю, что я в тебе тогда нашла?! – обвела его медленным надменным взглядом. – Ты ж уже пень трухлявый. Жалеть прискакал? Так не нужна мне твоя жалость. Засунь ее себе в жопу, – желчно выплюнула, чувствуя, как начинают гореть глаза от невыплаканных слез. – Или тебе экшена захотелось? А может, тебе скучно стало в твоей новой жизни? Дешевки уже не удовлетворяют?
И на этом я выдохлась. Денис все это время мрачнел, белел и, о чудо, багровел от злости, но все еще сохранял молчание, словно давал мне выплеснуть на него всю ярость, скопившуюся за эти годы. Смотрел в упор в глаза своими расширенными, силясь, похоже, просверлить во мне дыру.
Не, ну точно он кретинизмом болен. От души захотелось подойти к нему и заехать по огрубевшей роже.
– Ты помолчать пришел? Или как? В любом случае мне неинтересно, – выставила руку и досадно поморщилась.
Разговор в одного. Не этого я ожидала.
Неосознанно поправила волосы, чтоб скрыть с двух сторон пол-лица, и в этот момент неожиданно Денис пошел на меня, а я, чего-то дико испугавшись, споткнулась об свою же ногу, когда попятилась от него. С расширенными глазами прилипла к стене возле окна и выставила предупреждающе руку.
– Не смей! Не приближайся ко мне и не трожь! – словила его тяжелый прищур, но он резко оборвал мою речь, когда с трудом прислонился своим лбом к моему и открыл глаза, вмиг обезоруживая и гася негативный всплеск.
Боже, глаза… Шоколадные, темные, сконцентрированные на мне. На одной мне. Если приглядеться, можно разглядеть миллион завораживающих янтарных кристалликов в его роговице. А еще… чрезмерную жестокость, которой не было три года назад.
Изменился. Но это не значит, что я разлюбила. Я им дышу. Я с ним хочу на всю жизнь. С ним мое сердце навсегда… Неужели ты слеп, Денис? Так глуп, чтобы размениваться на мелочи?
– Я очень скучал по тебе, – двумя руками заключил в плен мое лицо и зарылся пальцами в волосы. – Так не хватало… Смеха, глаз, голоса и твоего бессмысленного трепа. Такая красивая. Не смей никогда прятаться от меня, – отводит волосы от лица и осторожно заводит их за уши. – Я никогда не видел девочки красивее тебя. Тебе никак не нужно подчеркивать свою внешность. Не нужно стесняться, как ты выглядишь сейчас. Даже сейчас красивая… нежная… ранимая… трогательная, Ульян.
Громко заплакала, а он прислонил голову к своей шее и закинул меня к себе на руки.
– Я не забывал, Ульян. Я для тебя хотел как лучше.
– Ты не отпустишь теперь? Не бросишь меня? – сильнее обвила его руками и ногами, растирая слезы об его кофту.
– Съездишь со мной в одно место? Хочу… кое-что показать и кое-чему тебя научить, – усмехнулся незнакомо и больнее прижал к себе, будто помимо меня пытался со мной срастись.
Я молчала, а он ждал ответа.
– Мама твоя скоро придет. Тебя не отпустит, меня метлой из хаты погонит. Че делать будем?
– Там очень интересно? – положила голову на его плечо и вдыхала горьковатый аромат.
– Там будет поучительно.
– С тобой?
– А то… – хмыкнул и поставил меня на ноги, не забыв поцеловать в макушку. – Одевайся. Я жду, – подмигнул мне и, задержавшись рядом на мгновение, покинул комнату.
Денис
Обернулся на мелкую, когда вышли из подъезда, и заметил, как опустила ниже голову, снова стараясь прикрыть волосами круглое личико.
Заиграл желваками и завел руку ей за шею, подтягивая к себе.
– Сколько тебе говорить, чтобы ты перестала трогать баб? Ульян, уже взрослая, а все неймётся. В драки суешься, – прижал к себе, разряжая обстановку и отвлекая ее.
Неуверенно хохотнула и обвила мой торс.
– Это ты их еще не видел, – грустно заметила, а я счастливо улыбнулся, понимая, насколько она права.
Да, девочка моя… Они дохлые трупы. И так будет с каждым, кто посмеет тронуть тебя.
Прикрыл глаза и зарылся носом в волосы на ее макушке.
Не соврал. Скучал. И понял это не в тот момент, когда стоял в ее комнате, а в те минуты, когда хотелось от тоски сгрызть собственный язык, наблюдая за ней издалека в течение трех лет.
Ульяна
– Денис? – раздался обескураженный голос рядом с нами.
Туманыч молниеносно от меня оторвался, с какой-то стати пряча за свою спину.
Растерянно воззрилась на него, раскрыв рот.
– Ты чего? – отклонилась от Кудрявого и посмотрела на Никиту. – Привет.
– Здравствуй, – перебросил на меня загнанный взгляд, а вскоре вернул его к своему старшему брату. – Я… думал, вы не общаетесь, – пробубнил и опустил глаза по той причине, что Денис чересчур неприязненно смотрел на него.
Никогда не понимала, почему у них такие отношения. Братья ведь. Родные. Не представляю, чтобы я обращалась так с Максом или он относился так ко мне. Хоть он и жаловался на меня, уставал, но я всегда чувствовала его любовь и поддержку.
– Ты заходил домой? – поудобнее перехватил скрипку в руках и косо бросил на Дениса обвинительный взгляд, поскольку тот снова принялся играть в молчанку.
Аккуратно дернула его за рукав, но он не придал этому значения.
– Отец… Ты знаешь за него? – все то же молчание, а я напряглась, зная, что Никита сейчас закончит свою неуверенную речь. – У него инсульт был… Может, ты зайдешь…
– А ты все музыкой занимаешься? – соизволил с брезгливостью ответить Кудрявый. – Иди работай. Бабки зарабатывай, а не транжирь, – выхватил футляр из рук Никиты и с неуёмной дурью выкинул его в палисадник.
– Что ты сделал?! – дрожащим голосом закричал его брат, срываясь на панику.
– Пошли, – схватил меня за руку, когда Никита побежал к выброшенной скрипке.
– Зачем ты так грубо? – прошептала, но он пропустил мимо ушей, отчетливо скрипя зубами. – Это твоя? – удивления не было в моем тоне, когда мы подошли к машине, которую я видела вчера.
– Моя. Садись рядом, – вновь расслабленно улыбнулся, словно и не виделся с братом, не слышал за отца.
– Ты изменился, – пальцами коснулась холодного стекла, увидев, как Денис прикуривает сигарету.
Он хмыкнул, глубоко втягивая дым табака, но промолчал.
Запрокинула голову к ясному зимнему небу, где кружила стая воронья, наводя в душе какую-то смуту.
– Ульян, поехали, – открыл дверцу машины Денис.
Ульяна… И за все время никакого долбанного прозвища «Прищепка».
– Да, да, – кивнула и напоследок повернула голову в сторону нашего подъезда, где, оказывается, застыла мать Дениса – тетя Надя, – обводя своего сына жадным истосковавшимся взглядом. – Дэн… – прошептала в тишину.
А когда перевела взгляд на молчаливого Дениса, ожидая, что и он видит свою мать, наткнулась на свору вооруженных до зубов людей в погонах, масках и с автоматами наперевес, бегущих прямо на нас.
Денис круто разворачивается на меня, и мое сердце вываливается к ногам.
Они по его душу.
Взгляд. Сколько взгляд может нам сказать… Почему именно его взгляд я без проблем могла прочесть? Почему ко мне он всегда был открыт? Почему сейчас он так режуще смотрит и просит прощения? Словно подставил, словно жалеет, что встретился, что снова во что-то меня втянул.
За что мне его прощать? Я просто люблю тебя, Денис…
– Не смей соваться ко мне! – грубо приказал, четко отчеканив по слогам.
Слезы покатились по щекам в тот момент, когда к нам подбежало человек десять, а со стороны раздался пронзительный визг:
– Де-е-енис! Сыно-о-ок! Что вы творите-е-е?!
– Мордой в землю! – двое человек из ОМОНа уложили Дениса лицом в снег, а остальные залетели в машину, наспех потроша ее изнутри, словно изверги. – Руки за спину! Ноги на ширине плеч! – истошно орали на всю округу. И только когда Дениса ударили прикладом между лопаток, я сорвалась к нему с места.
– Сволочи, оставьте его в покое! – закричала на них.
– Не лезь, я сказал! – взревел Кудрявый, пугая меня до вздыбленных волос.
– Голову вниз, сука! – в очередной раз ему влетело автоматом по моей вине.
– Ироды проклятые! – спотыкаясь, подоспела к нам тетя Надя. – Отпустите его! Что вы творите! Что он сделал?! – визжала она и желала прорваться к Денису.
– Де-е-енис?! – завыла и я, ломанувшись в гущу, но последнее, что прорычал Дэн , было «не лезь».
– Встал! Пошел! Глаза вниз! – ОМОН кричал, заковывая его в наручники, и повел к рядом стоящей газели, которой пять минут назад еще и в помине не было.
Что же это?
Я стояла потерянная, со слезами на глазах, крепко зажимая себе рот. Смотрела, как уводят Дениса, насильно закидывая в машину с мигалками, будто он особо опасный преступник.
Денис. 4 часа спустя
Потрепанный, вышел из мусарни и первое, что сделал – закурил сигарету. В зону моей видимости попали две знакомые тачки. Одна принадлежит Барину, другая – Михасе. И оба по мою душу.
Не торопясь докурил и в скверном настроении дотронулся кончиком языка до разбитой нижней губы.
Ну что, сейчас пепел посыплется с неба, Туман? И как я предполагал, так оно и случилось. Но только даже в этот момент я не мог представить, в какую задницу скоро угожу.
Всем когда-то приходится платить по счетам. У меня это случилось в мои двадцать…
Молча нырнул в тачку Барина и повернулся к окну, за которым повалил снег. Ожидал криков, брани, угроз, но в салоне царила мертвая тишина, которая оседала тяжелым грузом внутри. Чуйка, указывающая на полный пиздец. И снова все как обычно: понурый Виталя за рулем и мы с Барином на заднем сидении, отвернутые друг от друга.
– Ненавижу, когда из меня делают дурака, – тихо принялся отчитывать меня центровой.
– Я чето не припоминаю таких моментов.
– Тебе лучше сейчас помолчать… – заключил еще тише.
Мы оба замолчали на неопределенное время, пока Барин снова не решил подать лишенный эмоций голос.
– Своим людям я даю шанс только два раза. Тебе же… А на твоем счету их как минимум четыре.
– Озвучите? – отклонился на сидение и посмотрел внимательно на него.
– Первый твой косяк: когда я спросил, кто тебя пырнул – ты выбрал ложь. Второй – когда без моего ведома опрокинул нашего человека и той же ночью зарезал его. Третий – ночная расправа с нашими людьми на даче, следствием чего стало твоё сегодняшнее жесткое задержание, которое встало мне в нехилую цифру. Четвертый – твое отношение ко мне. Ты в хуй собачий не ставишь меня. Для тебя мое слово – пустой звук. Ты неуправляемый, Денис, и, к моему сожалению, не оправдал моих ожиданий. Все же ты молод и еще очень глуп, – четко все по делу.
– Я так понимаю, больше не с вами? – холодно уточнил, даже не стараясь идти в отказ.
– Ты с нами. Но я тебя по всем пунктам один раз особо жестко накажу. Это будет последним предупреждением.
Я удивленно вскинул брови, не замечая боли на лице.
– И что я должен буду сделать? – усмехнулся с каменной маской.
– Ты… Ты должен уладить некоторые вопросы по поставке оружия. Я дам тебе координаты своего человека, – чуть погодя ответил и за все время разговора впервые посмотрел мне в глаза.
С таким я еще не сталкивался, поэтому сначала недоумевал и молча смотрел на хладнокровного Барина.
– Я так понимаю, мне нужно уехать из города?
– Ты отправишься добровольцем в Грозный. И это мы провернем через нашего человека.
В подсознании всплыли слова Кота «хапнул». Нет, Макс, это я сейчас хаваю настоящую парашу, а скоро и месить ее буду.
– Какие поставки, Владислав Владимирович, если вы отправляете меня на смерть? – хохотнул и с иронией в глазах устало зажал переносицу.
