Виталина Дэн
Порок
Глава 20
Полтора месяца спустя. Кот
– Здоров… Ну как ты? – завалился к Туману в квартиру, давая ему краба* (пожали руки).
– Заходи, – с безучастным выражением лица он кивает головой вглубь однушки, оставляя меня без ответа.
– Готов выйти в свет? – захлопнул дверь и, сбросив с себя кроссовки, выкрикнул другу вдогонку.
А друг ли…?
За год Туман стал абсолютно другим, уже не говоря о том, что за последние два месяца его восстановления я заново знакомлюсь с человеком, который стал для многих незнакомцем… как и моя сестра. К слову, это началось после того, как Дэн съехал от нас в новую, снятую Барином квартиру.
Некогда веселая, задорная девчонка с каждым днем превращалась в овощ. Загибается на глазах, и никто из нашей семьи не понимает, как справиться с ситуацией, которая гложет нас каждый день. Ночные истерики, панические атаки, беспричинные слезы, дыхание в срыв, замыкание в себе – это состояние Ульяны на сегодняшний день.
В какой-то момент, когда свистопляска с ней только началась, я решил осторожно поделиться информацией с Туманом, попросить, чтобы съездил к ней, поговорил, отвлек. Но впервые за все время нашего с ним знакомства, после теплого отношения с его стороны к моей сестре, он просто холодно улыбнулся, сидя на своей кухне, и молча ушел. Я бы решил, что ему срать на нее, если бы тогда сразу покинул его хату, но мы весь день провели время вместе с пацанами, корректируя и разбирая вопросы по нашим точкам. И тогда-то к концу дня я понял, что ему далеко до равнодушия по отношению к липучке. Я не дурак и могу прочесть язык тела, вычислить порывистые нервные движения, обратить внимание на то, как на нервах он чаще срывается на мат, на то, что пачка сигарет, которая может лежать у него в кармане неделю целой, скурена в ноль за полдня.
Она ему дорога, но только со временем я догадался, что он решил вычеркнуть ее из своей жизни.
– Давно… Как будто сам не знаешь, – прошел мимо мрачный Туман и, не глядя на меня, сунул сушняк* (вода) в руки.
– Еще бы… – усмехнулся и отпил из горла холодной минералки. – Сидел два месяца дома и поебывал нехуевую медсестричку.
– Лизка огонь. Советую тебе опробовать, – сосредоточенный, появился в коридоре, накидывая на себя черную ветровку.
– Делишься? – удивился я. – А не заревнуешь? Ты с ней почти два месяца терся, – но Туман дал все понять одним косым взглядом исподлобья.
Да, какой раз убеждаюсь, что отношения и чувства чужды этому человеку.
Ну, если не брать во внимание сестру… Она единственная, кто мог вызвать в нем искреннюю улыбку, живые эмоции и проявление заботы.
– Кто приехал? – уже закрыв квартиру, поинтересовался Дэн.
– Собрал только наш костяк, – отпил снова глоток минералки и продолжил. – Человек пятнадцать. Остальные разбросаны по территориям. Ты так и не сказал, для чего собрал нас. Обкатывать едем нового терпилу или рамс?
– А ты не врубаешься? – только когда подошли к припаркованным жигулям возле его подъезда, он пристально заглянул мне в глаза и поделился своим внутренним холодом. Ощущение, словно из собственного тела слепили кусок бездушного ледяного металла.
– Пока не догнал, – ответил и взамен получил ядовитую усмешку.
Стоило Туману сесть в машину, в которой сидели Михася и Рыжий, я оглянулся в сторону ожидающих нас тачек и словил предчувствие, что не за горами во всей красе маячит жопа.
– Куда? – разобрал бас Михаси за рулем, когда открыл заднюю дверь и уселся рядом с Дэном.
– К петушне ебучей, – мы все в голос хохотнули от ответа, но так и не поняли Тумана, отстраненно глядевшего через стекло на свой подъезд.
– Та-а-ак… – довольно кивнул Михася. – А теперь скажи, кто это у нас?
Туман улыбнулся ровно и произнес то, что мгновенно стерло наши беззаботные улыбки:
– Михася, это Птица. Знаешь такого? – друг нагнулся к переднему сидению и хлопнул его по плечу. – Вижу, зна-а-аешь. Ну так вези! Хули мы еще не тронулись? Давай сразу к бывшему Покровскому собору, на Борисовский, – грубо кинул указания и вновь впился в боковое окно.
Все мы знали, чья там территория и кому принадлежит небольшой, но прибыльный рынок.
– Вот так номер, – до этого молчаливый Рыжий безрадостно хохотнул и серьезно взглянул на меня через зеркало заднего вида.
Еще два месяца назад, в тот день, когда на игровой наехал Птичьев, мы с пацанами поздно ночью обсуждали исход стрелки и не могли поверить, что Дэн тогда так просто вышел из зала, не тронув пернатого.
– Дэн… Ты… – Михася пытался найти слова, пока я поджал недовольно губы и отвернулся от всех, не решаясь сказать все, что думаю по этому поводу. Прекрасно зная реакцию и ответку друга, решил благоразумно воздержаться от высказываний. – Не зря же с нами четыре тачки и столько людей. Ты же должен понимать, что за этими действиями незамедлительно последует. Ты не подумай, но в первую очередь твоя голова полетит. Мы в этой ситуации в минусе. Мы – залетные.
– Я знаю, Миха, знаю-ю. Ты, если не тянешь, выходи из тачки. Рыжий сядет за руль.
– Да блядь! – крикнул Михася и ударил по баранке. – Я говорю, нам пизда потом придет! Я не обосрался, но…
– А раз не обосрался, то поехали. Я заебался тут сидеть и видеть одну и ту же окрестность.
Пару месяцев назад Барин запретил Туману заниматься делами и настоял, чтобы тот не покидал пределов нового двора, пока полностью не восстановит прежнюю форму. А пока отсутствовал Туман, Барин поставил меня на его место.
– Здравствуйте, Владислав Владимирович! Могу пройти? – зашел в кабинет Барина, неожиданно вызвавшего меня к себе в Каширский.
Из нашей группировки Барин все дела вел исключительно с Денисом. Я лично его видел за все время один раз, и то, когда Дэн вышел с ним на парковку у ресторана.
Потому, когда Виталя приехал через неделю к нам в зал и сказал, что Барин назначил мне встречу, я, мягко сказать, был шокирован.
– Заходи, – без предисловий отозвался он, так и не подняв головы.
– Вызывали?
– Раз ты здесь, то полагается, что да, – и без пауз приступил к делу. – Пока Денис будет восстанавливаться, ты займешь его место. Все делаете так же по схеме, которую создал Туманов. Какие-то вопросы, недопонимания, проблемы – сразу едешь к нему и согласуешь с ним.
– Эээ… Да вроде все и так понятно. Не буду его лишний раз дергать. Мы с парнями уже…
– Ты не расслышал меня? – перебив, поднял на меня режущий взгляд исподлобья. – Я сказал, чуть что, едешь к Денису. Малейшая оплошность, и я вас всех накажу, – продолжал сверлить во мне дырку своей аурой, заставляя сожрать собственный язык.
– Я понял… – очень тихо отозвался и кивнул. – Могу идти?
– Да! – но, уже выходя из кабинета, словил краем уха, как он в задумчивости пробубнил. – Занимательно… И почему он выбрал… – а дальше я захлопнул дверь и отрезал нас друг от друга.
Спустя десять минут, когда молча мчали по проспекту, Туман нарушил тишину, вырывая меня из воспоминаний.
– Пассажир наш еще не ныкается по углам? – взглянул на каждого из нас, прожигая неприязненным взглядом.
– Нет, – я мотнул башкой.
– Хм, – хмыкнул друг. – Барин, сука, вычисляет… Жде-е-ет, значит… – разулыбался он жутко, как-то предвкушающе, зло.
– Что ты имеешь в виду? – задал вопрос Рыжий, оглядываясь через плечо к нам.
– А то, что голова того уже давно должна была полететь с плеч, не то, что свободно ходить и продолжать рубить бабки, – и последнее себе под нос. – Либо знает, либо догадывается, – цокнул Туман и, закрыв глаза, откинулся на сидение.
Мы с парнями переглянулись и недоуменно пожали плечами.
– За территорию ему никто не говорил, – я решил прояснить ситуацию. – Тот случай обошел его. Ни с нашей стороны, ни с его разговоров не было. Ты еще в тот день все замял.
– Ты так думаешь, Кот? – прищурив глаза, повернул ко мне голову Дэн.
– Ну в общем-то да…
– Красава, друг, – и хлопнул меня по плечу, наигранно широко улыбнувшись. Так и сквозило от него тем, что растерял он все человеческое.
Уже подъезжая к рынку на Борисовском, Туман наклонился вперед и, уперев локти в колени, начал приглушенно говорить:
– Залетаем и разносим рынок к ебеням. Барыг не трогать, но товар и палатки сносим к хуям. У нас минут десять-пятнадцать, пока шнырь до пернатого не сгоняет и не настучит о гостях. Зал тут у него рядом. Долго ждать не придется. Как все сделаете, загружаетесь в тачки и едете все на наш пустырь возле озера, – Дэн задумчиво глянул на циферблат из цветного металла, словно уже засек время. – Рыжий, ты на пустырь едешь в другой машине, со Стрижом. Кот, сядешь на переднее сидение, а ты, Михася, ко мне за компанию подсадишь чепуху. Пока будешь вести его по дороге, не оторви ему там ненароком ничего. Больно он мне нужен здоровый и невредимый. Это ясно? – спокойной поинтересовался у нас ровной интонацией.
– Без вопросов, – кто-то кивнул, кто-то промолчал, соглашаясь.
– На выход тогда. И сильно не хуеем. Времени мало, – отозвался Туман, возбужденно улыбаясь.
Не потому, что территория чужая, а потому что у него времени мало. Вот и пойми его. С какой стати в нем стало столько уверенности и сорвало все тормоза, мне так до сих пор и не ясно. Либо Барин вселяет в него нехилую решительность, либо друг такой отчаянный и плюет на того, кто сидит в верхушке всей нашей системы.
Друг… Друг, Макс? Ты так и не ответил на этот вопрос. Но как его правильнее задать? Может, вернее, друг ли я ему…? Стоял бы друг возле тела ближнего, истекающего кровью, и не предпринимал ничего как минимум пару минут. Ведь ты, Макс, пялился на него во все глаза и отдавал отчет всему происходящему. Ты ведь задал себе вопрос: а стоит ли?
Вздрогнул, выйдя из тачки, и резко крутанулся на месте, когда раздались оглушительные выстрелы.
– Твою-ю-ю мать! – заорал я.
Оказалось, что Туман с улыбкой на губах поднял ПМ и спустил полмагазина в воздух, до чертиков пугая торговцев на базаре Птичьева.
– Съебались все, черти! – со свистом прорычал он, искажая до неузнаваемости свой голос. – Вперед, ребятки! – повернулся к нам и отвесил с раскинутыми в стороны руками поклон. – Все для вас! – впервые за долгое время кривлялся Туман под громогласный визг перепуганных до усрачки покупателей и продавцов. Казалось, только такие ситуации приносят ему чистый кайф.
– Ну ты красава! – загоготали пацаны и после указаний Михаси как звери разбрелись в гуще разбегающейся толпы .
Денис
После наведенного мной и моими пацанами шмона на рынке, довольный уселся в тачку, где уже на заднем сидении сидел Птичьев.
Михасе гуд!
– О-о-о! – округлил глаза и удивленно уставился на перешуганного пернатого. – Друг! Здарова! Ты как тут оказался? – непонимающе обвел глазами своих пацанов, которые не придавали мне значения, а молча мчали жигуль к пустырю на отшибе за городом.
– Ублюдок, ты ответишь за этот кипиш. Я, сука, тебя до…
– Кучеряво базаришь, но… – не дав чепухе договорить, локтем со всей мощи бью его в челюсть и вторым в висок.
– Не прикончи его раньше времени, – гоготнул Михася.
– Да и хуй с этой нечестью.
– А удар мощный. Скучал, Туман?! – с восхищением и любопытством осведомился приятель.
– Не представляешь как, Миха… – с долей экстаза в голосе растянул слова, представляя не только пруд, к которому мы едем, но и продолжение вечера.
Глава 21
Денис. Пару часов спустя, после событий на пруду. (читать 1 главу).
– Владислав Владимирович, я тут! – в хорошем расположении духа постучался в дверь и зашел внутрь, не дожидаясь приглашения папани, который, к слову, в своем кабинете оказался не один.
– Так что? – искоса просканировав меня, неслышно уточнил у Барина Хохол с бумагами в руках. – Мы решили?
– Да, Ренат, – с недовольной тяпкой* (лицо) буравил меня взглядом центровой, потеряв всякий интерес к рядом стоящему амбалу. – Свободен, – сурово отдал распоряжение Барин, дав мне без слов понять, что ему уже обо всем доложили.
Быстро, Туман. Значит, мурло все пробил и захочет перекрыть тебе кислород.
– Сядь! – жестко сказал он, когда мы остались в кабинете вдвоем.
– Сажусь! – насмешливо парирую и без головняков удобно разваливаюсь на диване, поскольку наперед просчитал все ходы.
– Хохмишь? – хмуро посмотрел мужик и отчетливо стиснул зубы до играющих желваков.
Он явно не такой реакции ожидал от меня.
– Нет, – с кривой улыбкой развел в стороны руки и пояснил. А то еще ненароком кинется, черт. – Не понимаю вашего настроения! Я вроде снова вернулся.
– Ты с какой стати решил, что тебе позволяется решать вопросы с моими людьми? – встал из-за стола и подошел ближе ко мне, не разрывая контакта наших глаз. – Без моего ведома вывозить их за город, спрашивать с них, опускать, чморить? Просчитал, что после твоего поступка теперь этот чмошник даром никому не сдастся? – втирал Барин.
– А вы, Владислав Владимирович, рассчитывали на какой-то другой исход? – грязно улыбнулся и иронично повел бровью. – Вот только не говорите, что вы не догадывались, как эта гнида пару месяцев назад паслась на моей территории, – поморщился, заведомо осознавая, что он в тот же день был в курсе всех событий. – Или вы, зная меня, рассчитывали, что я этому шакалу спущу все на тормозах? – наклонил голову набок, без страха смотря в упор на центрового. Пытался не выдать ни одной лишней эмоции, всем видом показать, что только в этом кроется наша с Пернатым проблема. Хотя, если быть до конца откровенным, мы оба с Барином отдавали реальный отчет произошедшему. Отличие наше в том, что я вожу его за нос, а он пытается убедиться в подлинности своих подозрений, которые связаны с тем днем, когда Птица меня пырнул. – Не надо при любом удобном случае на меня быковать и стараться изо всех сил загнать в шерсть. Не нужно трогать моих людей. А уж тем более залетать на мою территорию и сосать бабки, которые принадлежат явно не этому гондону. Вы же не думаете, что после всего он соскочит с темы? Я же не ошибаюсь, правила для всех одинаковы и мы равны? Нет, если этой шмаре позволено больше, то, – поднимаю руки, будто бы извиняясь, – приношу свои…
– Не переигрывай, Денис, – тише, чем обычно, произнес Барин, оперевшись бедром об угол своего стола.
– А мне кажется, что вы что-то не договариваете, – взбесился я и, оторвавшись от спинки дивана, уперся локтями в колени.
– Я сказал тебе не перегибать, – сложил Барин руки на груди и с налетом пренебрежения прищурился на меня.
– Вы начали этот разговор. Давайте закончим… – подрываюсь на ноги. – Он еще два месяца назад за такие движения должен был как минимум понести ответ, но чет я сегодня по нему нихуя не увидел.
– И что? – усмехнулся с холодком. – Если ты чего-то там не разглядел, то удумал, что сам можешь его наказать? Без моего ведома? – разочарованным взглядом впился в мое ебало. – Это твои тараканы в голове. И ко мне они не имеют никакого отношения.
– Я объяснил, Владислав Владимирович. Я его слишком долго терпел.
– Да я наслышан о ваших терках, – констатировал и так очевидное. – Только все равно тебе это не дает никакого права . Ты сегодня первый день, как вернулся к делам. Обязан был! – впервые за все время разговора он пробасил во всю глотку. – Обязан! Слышишь? Доложить мне о своих планах! Прийти и сказать: так и так, мне нужна его голова. Ты че, думаешь, я бы тебе отказал? Но ты втихаря поехал на рынок, разъебашил его в пух и прах и увез теперь уже опущенного Вадима, об которого осталось только ноги вытереть, за город!
– Накажите! – перехватив у Барина инициативу, широко улыбнулся и раскинул руки. – Но, опережая вас, – пожимаю плечами, – я не считаю, что это проеб. Пусть знают, что я никогда и ничего не спускаю на тормозах. Он должен был тариться по углам, но, судя по всему, праздновал, что я пошел на корм червям. А я очень злопамятный. Со мной нельзя так.
– Пошел вон… – центровой устало развернулся и пошел к своему креслу.
– Уже все, что ли? – не скрывая, ерничал.
– Ты лоханулся, Туманов. Еще одно такое движение, и ты у меня останешься голожопым. Я тебе гарантирую. С тобой так нельзя? – поднял на меня пронизывающий взгляд. – Я советую тебе со мной так не шутить. Не прыгай выше головы. Ненароком шею свернешь, – угроза в открытом виде.
– Я запомню, – кивнул и пошел на выход.
– Нет! – позади разбился фужер из-под виски, заставив притормозить. – Не запомнишь! – завопил он. – Ты будешь делать то, что я тебе сказал! А я сказал, чтобы такого больше не повторялось, иначе я тебе башку снесу! Лично!
Медленно развернулся к Барину и злобно впился в его ледяные бешеные глаза. Скидывая с себя маску беззаботности и дурачка, оголяя истинную личину.
– Я свободен?
– Иди… броди, – с неприязнью скривился центровой, разобрав ответ по моему ебалу.
Давать заоблачные обещания или расписывать сказки в его кабинете я не собирался. Мы с ним без труда оба секли фишку. А после сегодняшней ночи и вовсе отпадут все вопросы. Ведь не зря Барин столько времени топтался на месте, ожидая моих действий. Этот сукин сын не хуже просчитывал ходы, хоть, возможно, и имел уже все факты у себя на руках. Возможно, и эта ситуация была своего рода проверкой для меня. Сейчас наверняка об этом сказать невозможно, покажет только время.
Четыре часа спустя. Ночь
Я пробил домашний адрес Птичьева и вот уже пару часов пас его в безлюдном дворе напротив сталинской хрущевки. Кромешная темень без проблем позволяла скрыться от назойливых глаз зверушек. Поэтому, когда Пернатый вышел из своего подъезда с уже загипсованной рукой и поплелся в сторону соседнего дома, возле которого стоял круглосуточный ларек, я на расслабоне побрел за ним, насвистывая про себя веселый и неизвестный мне мотив. Решив не провожать его, задержался возле высокого ветвистого дерева и терпеливо ожидал с неестественной улыбкой на губах, когда чертила подгребет ко мне.
Потребовалась пара минут, но, увы, чепуха не с первого раза заметил меня.
– Ты? – с сигаретой во рту резко крутанулся Птичьев на мой шорох позади.
– Я, Пернатый, я… – сбросил с себя капюшон, давая разглядеть себя в темноте.
– Ты какого… – зарычал и пугливо принялся озираться по сторонам. – Ты че тут делаешь? Мало тебе… Ты один? – откинул прикуренную сигарету и настороженно обвел мое лицо.
– Птица, остался последний урок.
– Нет, ты, сука, и так уже все сделал, что только можно! Я теперь нахуй никому не нужен! Даже собственные пацаны отвернулись…
– Вот поэтому нам никто и не помешает теперь, – фыркнул, сбивая на секунду с толку черта, пока у него не обрисовалась вся картина в башке. – Я тебя отправил на парашу. Теперь ты даром никому не всрался. За исключением меня… – счастливо разулыбался и полез в карман трико за пером. – Я долго предвкушал этот момент. Последний урок, который, возможно, тебе пригодится на… – наигранно задумался, наслаждаясь обомлевшим видом шакала. – Как ты там мне сказал? На той стороне? – раскатисто засмеялся в тишине ночи, запрокинув голову. – Так вот… первый и последний раз, так и быть, я чему-то научу тебя, – пошел на Птичьева, мотающего неверяще головой. – Да ладно, Пернатый… Не я, так люди Барина тебя завтра завалят. Обещаю, я буду мягок.
На этих словах он будто приходит в себя, выставляет руку вперед, а вторую заводит назад за пояс, похоже, в желании достать ствол, но я был уже непозволительно близко к нему. Да и предугадывал с самого начала, что этот гондон зассыт выйти из дома голым.
С захватом выкручиваю правую и без того сломанную руку и быстро всаживаю лезвие в печенку.
– Ммммм, – болезненно завыл мне в рожу, стиснув челюсть, и закатил судорожно зеленые глаза.
– Да, наверное, неприятно, Пернатый. Тем более, если я не ошибаюсь, то по моим меркам это должна быть печень, – насмешливо приговариваю и одновременно наношу удары в одно и то же место. – Погодии-и-и, – зашептал. – Не уходи еще. Ра-а-ано, – неслышно гоготнул на его вид и, схватив за патлы, с чувством перерезал ему глотку. – Вот так… Покойся с миром и помни все, что я тебе показал, – прошептал ему в локатор и, скинув тело на асфальт, еще с минуту вглядывался, как животное с расширенными испуганными глазами борется за жизнь, издавая предсмертные хрипы.
С лукавым блеском во взгляде опустился на корточки и неторопливо обтер лезвие об толстовку чмыря, бившегося в конвульсиях.
– И так будет с каждой гнилью, которая захочет прыгнуть на меня, – процедил в остекленевшие замерзшие глаза.
Бесстрастно усмехнулся и, накинув капюшон на голову, как ни в чем не бывало бесшумно покинул одинокий, незнакомый мне двор.
Глава 22
1994 год. 3 года спустя. Ульяне 15 лет
Я неестественно замерла, прислонившись к холодной каменной кладке дома, не смея сделать шаг. Моя безликая фигура воровато выглядывала из-за угла девятиэтажного жилого дома, пока я силилась справиться с нахлынувшими подобно ледяной лавине чувствами и сморгнуть непрошеные слезы. Стоя под вечерним зимним небом с оранжевыми росчерками, в котором где-то глубоко скрывались яркие подглядывающие за мной звезды, я подсматривала за человеком, безжалостно разбившим вдребезги три года назад мое сердце. За парнем, из-за которого я балансировала на грани ужаса, за любимым, приходившимся мне оплотом надежности и поддержки.
Смахнула пальцами слезы и крепче зажала между рук кожаную лямку от своей школьной сумки.
Когда-то мы были с ним самыми близкими друг другу людьми, а сейчас кроме мертвого равнодушия ничего не осталось.
С его стороны…
Ведь ты, Ульяна, так до сих пор и любишь его, ты так и чувствуешь многотонную гранитную плиту на сердце. Несмотря ни на что. Несмотря на то, что он в один момент решил навсегда вычеркнуть тебя из своей новой жизни, словно надоевшую пыльную игрушку.
Ты стоишь и льешь по нему слезы, а он лукаво улыбается другой, оттесняя к иномарке белобрысую лярву в мини-юбке и на высоких шпильках.
Протяни я руку, выйди из-за угла, перейди дорогу, и я бы вновь оказалась рядом с ним. Почувствовала доносящийся запах хвои от его губ, вдохнула серебристый морозный воздух, пропитанный родным и близким человеком, ощутила горечь на кончике языка, жар во всем теле и бешеное биение сердца… возможно, не только свое… возможно, биение двух сердец, которые должны быть вместе.
Денис… Мой Денис…
– Как же я скучаю… – на выдохе, неслышно прошептав, выпустила облачко пара изо рта.
Пальцами коснулась своих соленых губ и, зажмурившись, горько всхлипнула, когда Кудрявый нагнулся к выдре для того, чтоб ее поцеловать.
С какой силой я его люблю, с той же – всем сердцем ненавижу…
Хлопнула дверца автомобиля, заставив меня шире раскрыть глаза и заметить, что парочка скрылась в иномарке, а за ними и толпа со смазанными расплывчатыми лицами, которые все это время были рядом с ними, словно заботясь об их безопасности.
На всех парах машины сорвались с места одна за другой, давая мне возможность выйти из своего укрытия.
До конца не переварив произошедшее, смотрела вслед возмужавшему Туманову и повторяла про себя уже заученную за годы мантру: «Он твой, Ульяна, твой. Он будет только с тобой».
Но будет ли, Котова? Он про тебя уже давно забыл. Три года прошло, а ты его так ни разу и не видела.
Живем в одном городе, а он словно канул в небытие. Первая случайная встреча спустя столько времени, и то, если бы я не пошла на продленку, то хер бы встретила эту зазнавшуюся каланчу.
Негромко засмеялась и, запрокинув голову, принялась судорожно мотать ею из стороны в сторону.
– Подружка есть… Он счастлив. Улыбается ей. Дарит улыбку этому чучелу. На кой черт ты ему сдалась? Спустись, Котова, с небес на землю, – и пуще захохотала в голос, не обращая внимания на редких оборачивающихся прохожих.
Истерика переходила грани, и вместо заливистого смеха я уже на максималках выдавала крупные слезы, которые острыми иглами внутри кололи израненное в потроха сердце.
Где-то там, высоко над головой, звезды, знающие обо мне больше, чем мои родные, тихо перешептывались между собой, хмурое небо за считанные мгновения тускнело, а ледяной воздух до отказа забивал легкие, не позволяя сделать спасительный вдох.
– За что ты так со мной, Денис? – задумчиво прикоснулась подушечками пальцев к мокрой щеке, проводя ими вверх до слипшихся замерзших ресниц. – Отпустит ли меня когда-нибудь? – шепнула, находясь в прострации.
А ты все еще надеешься? Не будь идиоткой. Ничего не изменилось спустя три года. Ни в первый год, когда ты похудела на фоне нервного истощения и стала жалким подобием прежней себя. Ни сейчас, когда жизнь течет своим чередом, а ты все еще находишься в той точке, где тебя оставил Туманов.
Упала плечом на стенку дома, прокручивая в голове бессонные ночи, нескончаемые слезы, скверные мысли, страшные сны, дорогие воспоминания, связанные с ним.
Как можно откреститься, разлюбить, когда только от одной мысли выкручивает тело, ломает, бьет крупная дрожь? Когда просыпаешься среди ночи, а он лежит напротив тебя, пристально с теплом смотрит в глаза и искренне с трепетом расплывается в улыбке. И ты уже не понимаешь, где сон, а где реальность. Плевать на все, но только бы словить этот момент и подольше задержаться в нем… с ним…
Мои родители круглыми сутками судачат над ухом, пытаясь себе вернуть некогда веселую девочку. А его… а его родные делают вид, что незнакомы со мной. Отец, который за последнее время очень сильно сдал, упирался взглядом в землю и молча кивал головой, а мать демонстративно отворачивалась от меня, делая вид, что не заметила. Двери дома Дениса закрылись для меня навсегда. Казалось, что его родителям от одного взгляда на меня было больно. Словно я ненароком ассоциировалась с их старшим сыном. Хотя я ничем не отличаюсь от них. И я лишилась самого близкого человека.
– Сволочь ты, Кудрявый… – перебрала онемевшими губами. – Вранье все… Не стало легче. Не разлюбила.
Спустя пару минут краем глаза заметила, что рядом со мной поравнялась черная машина. Я подняла расфокусированный взгляд и наткнулась на крупного лысого парня на вид лет девятнадцати-двадцати, сидящего за рулем и сально разглядывающего меня с ног до головы.
– Сколько? – хриплый скользкий голос зазвенел в ушах.
– Что – сколько? – нахмурилась, а когда поняла, то с грубой резкостью ответила. – Вы ошиблись, – сквозь зубы выдала и понеслась вдоль освещенной дороги.
Вот же черт, угораздило.
Скривилась. Будь они неладны, братки, людишки, которые сейчас считают, что мир должен принадлежать только им.
– А ты куда сквозанула? Мы еще не договорили, – нагнал меня тот парень.
– Я неясно объяснила? – остановилась резко и посмотрела ему прямо в горящие предвкушением глаза. Оказалось, что он в машине был не один. Рядом на пассажирском сидел брюнет такого же возраста с коротким ежиком волос и закушенной губой.
Еще толком ничего не поняв, на каком-то подсознании скукожилась от страха. Вот так, впервые на незнакомых людей. Так, что холод просочился внутрь и сердце замедлило ход, покрываясь инеем.
Мамочки…
Сжала зубы и, пока от меня не ожидают резких движений, сорвалась с места в сторону дворов, где наверняка должны быть люди. Но и десяти метров не успела пробежать, как один из шкафов схватил меня за руку.
– Я буду кричать! – завизжала, яростно вырываясь из захвата.
– Да кричи сколько влезет, – абсолютно спокойно произнес лысый парень и, больно схватив меня за шею, повел к той злосчастной машине.
Весь его отталкивающий вид кричал о том, что никто ему сейчас не помешает усадить меня в автомобиль.
– Помоги… – пыталась заорать на округу, но из-за лапы на горле, вырвался хрип.
– Да не бузи. Выебем тебя в лучшем виде. Еще спасибо скажешь, сучка.
Слезы застилали глаза, и из-за этого я не могла толком разобрать, куда приходятся мои удары. Била его по рылу, царапалась, вырывалась, пока он со всей силы не ударил меня по лицу, завалив на обочину дороги возле машины.
– Ну нахера… – услышала усталый вздох откуда-то сбоку.
– Тварь лицо мне расцарапала. Ну мне все равно это не помешает тебя сегодня расчехлить. Слышь, дырка? – нагнулся ко мне лысый, грубо хватая за щеки.
– Ничтожество, – выдавливаю из последних сил. – Сдохни, мразь, – после сказанного харкаю кровью в его рожу.
– Не ты одна этого хочешь, – фыркает сволочь и, не обращая внимания на мой злобный смех, наматывает растрепавшиеся волосы на кулак, чтобы дернуть вверх, затаскивая меня таким образом в чужой салон. – Толстый, сядь за руль, – его слова утонули в моем крике. – А я пока с этой дикой кошечкой поразвлекаюсь.
Обессиленная, я не могла поверить, что это происходит со мной на самом деле.
– Нет, – заорала, взяв волю в кулак. – Нет, мразь! Не трожь меня! – брыкалась, лягалась ногами по туше лысого, когда он затащил меня в машину.
– Слышь, Толстый, а сегодня будет веселуха, – загоготал он, и последнее, что я словила, это как ничтожество замахнулось на меня ребром мощной ладони.
– К нам на дачу?
– Ну да, все уже там. Мммм, какие сисечки…
Широко раскрыв рот, проваливалась в бездонную пропасть, так и не увидев проблеска надежды… света…
