Виктория Юрьевна Миргород
Вендетта светлой королевы
На этой светлой мысли Элли оставила вещи в покое и окопалась в конспектах. Через два дня ей предстояло сдавать геометрию. Ещё через два дня алгебру, затем диктант, историю, биологию, химию и, наконец, физику. Список обязательных вступительных экзаменов для магов, помимо этого, включал в себя ещё и собеседование с куратором направления магии, на которое поступал абитуриент. Для обычных людей после окончания экзаменов в приемной комиссии просто вывешивали списки поступивших, после чего они могли оплатить обучение у секретаря директора и получить пакет документов включающий в себя: пропуск на территорию университета, талон на выдачу формы, документ дающий право на заселение в студенческое общежитие и, за отдельную плату, талоны на питание.
Две недели прошли как во сне. Два дня на поиски по конспектам ответов на вопросы билетов и повторение этих ответов, экзамен в конце и снова все по кругу только уже по следующему предмету. Знаний у Элли было достаточно. Все экзамены она сдала на высший бал, но, под конец, нервное напряжение все равно зашкаливало. За эти две недели она ни с кем не познакомилась и даже заговаривала с людьми только по необходимости. Не до того было. Закончилось все, когда она увидела свое имя в списке поступивших. Как будто гора с плеч свалилась. Осталось только уладить последние формальности. Отстояв километровую очередь в кабинет секретаря, Элли поняла, что формальности формальностями, а расслабляться несколько рановато. Обучение она оплатила сразу за пять лет, питание в студенческой столовой пока только за год. Расплатилась банковским чеком. Забрала свой пакет документов и пошла получать форму. За ней тоже пришлось отстоять километровую очередь. Единственное, что утешало – форма в УМИТе была красивая. Всё-таки, таким образованием, которое требовалось показать на вступительных экзаменах, могли похвастаться только дети богатых родителей. В большинстве своем аристократов, но были и дети из купеческих семей. А богатые детки некрасивую форму носить категорически не желали. Вот и обновлялась она каждый год по последней моде. Только цвета и логотип университета оставались неизменными. В этот раз женский вариант состоял из приталенной жилетки с логотипом и расклешенной юбки на кокетке длиной до щиколоток из плотной серой ткани в черно-красную клетку. Юбку и жилетку выдавали в двух экземплярах, а вот белых блузок с кружевными жабо и манжетами было аж пять. Мужская форма от женской отличалась только тем, что вместо юбки были брюки. Сразу Элли форму не отдали. Ее ещё надо было подогнать по фигуре, так что пока только сняли мерки и сказали прийти через неделю. Когда Элли покинула кабинет, выделенный на время подготовки к учебному году портным, было без пятнадцати два. Времени, чтобы добраться до женского общежития, оставалось вобрез.
Стефа, как и договаривались, ждала ее на лавочке у входа.
– Поступила всё-таки, – улыбнулась подруга, вставая ей навстречу, – поздравляю.
– Спасибо, – улыбнулась Элли в ответ.
– Пойдём заселяться.
Первым делом, Стефа отвела Элли к коменданту общежития, крайне неприятной особе с сальными волосами собранными в куцый хвостик, комплекцией сушёной воблы, визгливым голосом и склочным харрактером. Даму эту звали Василиса Эдуардовна, впрочем за глаза её называли несколько иначе: Василиск. Прозвище было говорящим и очень ей подходило. Элли предъявила ей документ дающий право на заселение, Стефа же сказала, что забирает новенькую к себе в комнату и сама объяснит ей все правила общежития.
– И что же это за правила? – спросила Элли.
– Ну во-первых, по возможности, не попадаться на глаза этой стерве, во-вторых не шуметь и в-третьих после десяти вечера входить и выходить через окно. Желательно, прикрывшись отводом глаз.
– Какая прелесть! Какой там у нас этаж?
– Третий. Но виноград у нас по стенам вьется совершенно особенный. Укреплённый многими поколениями магов природников. Спокойно выдерживает вес взрослого мужчины. Да и стены утыканы металлическими колышками, что тот ёж. Чтобы, значит, винограду было за что цепляться.
– Угу, винограду… Хорошо… Что у меня есть штаны.
На этом девушки встретились взглядами и дружно расхохотались. Они как раз добрались до комнаты. Стефа открыла дверь ключом (Элли тоже выдали такой ключ) и пропустила подругу вперёд. Элли вошла в комнату и окинула ее оценивающим взглядом. Не большая, но и не крошечная. Две одинаковые узкие кровати, две книжные полки над ними, на одной из которых стояли учебники, два шифоньера, два письменных стола у окна, стоящих задними стенками друг к другу и два стула. Вот и вся мебель. При более детальном осмотре на дверце шифоньера с внутренней стороны обнаружилось ещё и ростовое зеркало. А вот душевые и туалет были общие на этаж. В комнате не было даже умывальника. Впрочем, это можно было пережить. Комната Элли вполне устроила. К тому же, дополнительными бонусами шли столовая и прачечная на первом этаже. А ещё плюсом в пользу общежития было то, что те, кто жил в нём, могли вставать как минимум на пол часа позже, чем те, кто добирался из города. Это было основной причиной, по которой большинство студентов предпочитали общежитие съёмным квартирам. Лень с лёгкостью побеждала пристрастие к комфорту. А вот нищих студентов здесь, пожалуй, не водилось. Их отсеивали при помощи платы за обучение и вступительных экзаменов, сдать которые без хорошего образования было невозможно. А образование стоило денег и немалых. В общем, Элли стала чуть ли не единственной студенткой, у которой возникли такие проблемы. Мало того, что оказалась стеснена в средствах, так ещё и титула лишилась. Ладно. Проблемы следует решать по мере их поступления. А пока что, Элли предстояло получить учебники в библиотеке и перевезти свои пожитки из гостиницы в общежитие. Вот этим она и занялась.
Глава 4. Все в сборе
До начала занятий оставалась неделя и Элли на пару со Стефой развернула бурную деятельность. Для начала она забрала из гостиницы свой последний чемодан, привезла его в общежитие, распаковала вещи и развесила их в шкафу. Благо, вещей осталось немного и все они туда прекрасно поместились. Потом получила учебники в библиотеке университета и чуть было не осталась там жить. Такого количества книг Элли не видела никогда. Конечно в особняке отца была библиотека, да и в родовом замке тоже, но обе они не шли ни в какое сравнение с университетской. Здесь было все, что душе угодно, от научных трудов до художественной литературы. Конечно, раздел темной магии был основательно подчищен, по некромантии вообще ничего не обнаружилось, но на это Элли и не рассчитывала. Так что особо не расстроилась. Не удержалась и выбрала себе в добавок к учебникам парочку приключенческих романов. Что ж поделаешь, если желание отца оградить ее от всех возможных опасностей привело к тому, что у Элли не было друзей и живое общение ей заменили книги? С сестрой отношения не ладились, мать погибла, когда Элли было пять лет, отец был хронически занят государственными делами, а остальные родственники жили в родовом замке и видела их Элли в предпоследний раз на похоронах матери, а в последний в свой день совершеннолетия. В любом случае, пристрастие к художественной литературе было ни чем не хуже любого другого развлечения.
После того как отнесла книги в комнату, Элли прихватила с собой Стефу и пошла исследовать территорию. Новая подруга оказалась неплохим экскурсоводом. Она показала Элли, где читают лекции для первого курса, отвела в столовую, и завершила экскурсию прогулкой по парку. Парк был большой, но ухоженный только возле зданий университета и на центральной аллее ведущей от ворот к этим зданиям. Аллея эта была вымощена брусчаткой, а вдоль неё стояли лавочки. Ответвления были засыпаны гравием, но, постепенно, по мере удаления от центра, они превращались в обычные тропинки. Экскурсия давно закончилась и девушки просто гуляли по парку, обсуждая впечатления Элли от книги, которую она брала у Стефы почитать, когда по одной из этих тропинок выбрели к заброшенному полигону. Точнее упёрлись в бетонный забор трёхметровой высоты.
– Что это? – Удивилась Элли.
– Не знаю. – Сказала Стефа. – По идее, здесь не должно быть никаких объектов. Во всяком случае, используемых в учебных целях.
– А я, кажется, догадываюсь. – Улыбнулась Элли. – Пойдем, поищем вход.
– Может ну его?
– Это полигон для темных магов. Я почти уверенна. Иначе для чего такой серьёзный забор? Мне отец о нём рассказывал. Если я права, это не просто бетон. В этот забор вмонтированы мощнейшие артефакты поглотители магии. Такую защиту разве что в банке ещё можно найти. Неужели тебе не интересно?
– Даже если это действительно он, и он по какой-то нелепой случайности не опечатан, ты уверена, что за ним не ведётся наблюдение?
– Ну я же не буду тут зомби поднимать. Да и не смогла бы. Я всего лишь посмотрю. Можешь постоять снаружи. Просто защита этих стен, это как раз по моей специальности. Артефакты, созданные на стыке магии и технологии.
– А снаружи ты посмотреть не можешь?
– Нет. Защита направлена внутрь.
– Ладно. Пошли.
До входа добрались вдоль забора. Но попасть внутрь оказалось не так просто. Толстая металлическая дверь со здоровенными амбарным замком стала непреодолимым препятствием. Элли, правда, осматривала этот замок с нездоровым интересом, но необходимого для его вскрытия инструмента у нее с собой не оказалось. Впрочем, закрытая дверь остановила ее не надолго. Элли быстро вспомнила одно перспективное место, мимо которого они проходили в поисках входа. Девушки прогулялись назад метров на десять. Искомое дерево было на месте, а одна из его веток лежала аккурат на бетонном заборе. И была эта ветка, во всяком случае на вид, достаточно толстой, чтобы выдержать вес одной неуёмной особы. Вот он вожделенный вход на закрытую и от того ещё более манящую территорию. Стефа сразу поняла, что уговоры уже не помогут и решила не тратить силы понапрасну.
Элли, ловко как белка, взобралась по веткам на забор и улеглась вдоль него на живот. Толщина его оказалась вполне достаточной, чтобы лежалось с комфортом. Сантиметров тридцать навскидку. А за забором обнаружилась круглая площадка, засыпанная песком, метров пятьдесят в диаметре. Все как и рассказывал отец. Когда-то на этом самом полигоне он отрабатывал каждое новое освоенное заклинание. Здесь же проводились соревнования темных магов, экзамены и даже дуэли. Во времена юности отца они ещё не были запрещены. Как и некромантия. Площадка была круглой, потому что это лучшая форма для защитного контура. Песок хорошо поглощал и рассеивал остаточную магию. Все было подчинено соображениям целесообразности. Несмотря на то, что Элли точно знала, что в стену вмонтировано пять артефактов поглотителей по вершинам пятиконечной звезды, весь полигон ощущался как единое целое. Вот такой большой защитный артефакт. Причём, защита чувствовалась как трехмерная. То есть, пространство над и под полигоном тоже не пропускало магию.
Элли свесилась внутрь по пояс, держась за стену одной рукой, припала к ней и попыталась нащупать защитный контур. Безрезультатно. На пробу послала лёгкий магический импульс. И, о чудо, пусть на долю секунды, но смогла почувствовать сеть защитной магии поглотившую этот импульс. Как будто огромный зверь проснулся. И облизнулся с явно ощутимым удовольствием. Вот это да. А у контура, выходит, живой страж. То есть был когда-то живым. А потом его принесли в жертву и частично подняли, лишив тела и запечатав сознание в защитный контур. По ощущениям собака. Но не факт. Одно несомненно. Автор сего творения – некромант. И жертва здесь была принесена далеко не одна. Крови на пентаграмму такого размера ушло немерено. Но резать кур любой тёмный может. Другое дело, привязать стража. На такое способен только некромант. Надо же. Об этом отец не рассказывал. Элли подлила ещё силы на защитный контур, желая рассмотреть его получше. А потом ещё. И ещё. И ещё. Увлеклась в общем.
– Ты что там вытворяешь? – Послышался снизу возмущенный возглас. – Немедленно спускайся. Хочешь чтобы тебя здесь застукали?! Ещё занятия не начались, а ты уже успела влезть куда не надо!
Элли скатилась со стены наружу, повиснув на руках, и легко спрыгнула вниз. Быстро осмотрелась и остановила удивлённый взгляд на подруге.
– Здесь же никого нет. С чего такая паника?
– Ты колдовала!
– Ну да. А как по твоему ещё я могла изучить защитный контур? Он вообще-то не активен, когда на него не воздействуют магией. А, кстати, как ты поняла, что я колдовала? Что-то все же просочилось наружу?
– Не о том думаешь. Уходить надо. В универе наверняка уже знают, что на полигоне кто-то колдовал. А так, ничего не просочилось. У тебя волосы искрили. Не сильно. Но этого достаточно чтобы понять, что ты ману льёшь. Я ещё испугалась, что стена из тебя ее тянет без твоего ведома.
– Ладно. Пойдём. Не хватало действительно спалиться. Хотя, по идее, изнутри полигона вообще никакая магия просачиваться не должна. В том числе и следящая.
Обратно, по полузаросшей тропинке, шли, дергаясь от каждого шороха. Даже Элли прониклась нервозностью Стефы. Но навстречу девушкам так никто и не попался. То ли полигон действительно экранировал любую магию, в том числе и следящую, то ли был брошен так давно, что на нём даже не осталось следящих артефактов, то ли эти артефакты фиксировали не только факт применения магии, но и личности нарушителей. И, если было верно последнее, в ближайшем будущем следовало ждать крупных неприятностей.
Впрочем, никаких последствий посещение девушками заброшенного тренировочного полигона темных магов за собой не повлекло, и они, в суматохе начинающегося учебного года, о нем благополучно забыли до поры до времени. Учиться в университете для Элли оказалось не то чтобы сложно, скорее непривычно. Огромные аудитории, толпы незнакомых людей, скучные лекции, враждебно настроенные преподаватели. С последним оказалось особенно сложно смириться из-за того, что к Элли до сих пор так никто не относился. Гувернантка, занимавшаяся ее образованием первые десять лет, была неизменно внимательна, терпелива и доброжелательна, отец, перехвативший у нее инициативу шесть лет назад, оказался лучшим учителем, какого только можно представить. Здесь же преподавателям до нее в лучшем случае не было никакого дела. В худшем – они были откровенно враждебны.
Разобралась в причинах такого отношения Элли сразу же, но объяснять преподавателям причины своего выхода из клана разумеется не стала. Вместо этого она ушла в глухую оборону и привычно занялась самообразованием. Благо, отец привил ей нужные навыки, а университетская библиотека предоставляла огромные возможности в этом отношении. В общем, девушка окопалась в этой самой библиотеке и быстро приобрела репутацию, книжного червя, зануды и зубрилки. При этом, как ни парадоксально, острой на язык. После нескольких попыток отпустить в ее адрес едкий комментарий, сокурсники начали ее сторониться, опасаясь получить ни чуть не менее едкий ответ. Преподаватели постепенно смирились с тем, что ушибленная на голову “золотая” девочка, темная, предавшая свой клан, учится лучше всех на потоке, и её практически не возможно подловить на недостатке знаний.
А один из них явно выделял её как лучшую студентку и даже периодически хвалил. Жаль только – это был преподаватель биологии, которая для Элли, как для будущего артефактора, была практически бесполезна. Во всяком случае, ей так казалось. Хорошее отношение профессора Элли списывала на его лояльность к тёмным, в защиту которых он неоднократно высказывался. Правда, остальные преподаватели относились к ней тем хуже, чем лучше относились к тёмным магам, считая, что она предала свой клан, но этот профессор видимо догадывался, что все далеко не так просто.
Звали его Уильям Стентон, был он молод, во всяком случае на вид, что в случае мага ещё ни о чём не говорило, харизматичен, красив, и холост. Студентки были в восторге. Они ходили за ним дружной толпой и смотрели влюблёнными глазами. Профессор оставался неприступен. Элли этих восторгов не разделяла. Помимо того, что он не нравился ей чисто внешне (Мастью не вышел. Блонд Элли терпеть не могла не только на себе, но и на других из-за белесых бровей и ресниц.), она даже в бреду, пожалуй, не представила бы себе отношения между студенткой и профессором. Слишком уж неравное положение.
Тем сильнее оказалось ее удивление, когда выяснилось, что в ряды армии поклонниц затесалась ее единственная подруга – Стефа. Правда, быстро выяснилось, что она в профессора вовсе не влюблена. Уильям Стентон вызывал у Стефы восхищение своими исследованиями в области микробиологии. Оказалось, что профессору принадлежат несколько важных открытий в этой области, и Стефа мечтала пойти по его стопам. К тому же, ей импонировало его хорошее отношение к темным магам, которых сама Стефа считала незаслуженно обиженными. В общем, подруга сотворила себе кумира в лице Уильяма Стентона, поклонялась ему и искренне считала непогрешимым. Все это было настолько на неё не похоже, что Элли даже заподозрила внешнее магическое воздействие на её психику, но быстро отмахнулась от этих мыслей. В светлой магии был только один запрещённый вид волшебства, и это был как раз он. Не мог, вот просто не мог, уважаемый профессор прямо в стенах университета совершить такое. Да и талант менталиста, необходимый для такой магии, был огромной редкостью. К тому же, профессор этот всё-таки заслуживал уважения, как своими достижениями в науке, так и прогрессивными взглядами и, в конце концов, Элли пришлось смириться с восторженным отношением подруги к нему. Тем более, это никому не мешало.
Между тем, жизнь постепенно налаживалась. С сокурсниками был установлен вооруженный нейтралитет, преподаватели осознали, что исключить за неуспеваемость скандально известную студентку не получится, и оставили ее в покое. Элли хватило пары месяцев, чтобы оградить свою персону от посягательств с чей бы то ни было стороны. А между тем, самой девушке такая жизнь напоминала болото. Ей было невыносимо скучно. Не хватало острых ощущений, которые дома ей обеспечивал отец, периодически поручавший девочке дополнительные расследования, когда доказательства собранные полицией казались ему сомнительными, и до сих пор поощрявший игры в шпионов, в последнее время проходившие все более успешно. Даже отцу далеко не сразу удавалось найти, самостоятельно сделанные Элли, следящие артефакты. Как раз после их изобретения четыре года назад, девушка окончательно определилась с выбором профессии. Такая зарядка для ума была гораздо интереснее постижения книжной мудрости. В общем, за нехваткой привычных развлечений, Элли отчаянно тянуло хулиганить. А единственная подруга эту тягу не разделяла. Стефа, в своих неистребимых спокойствии, уравновешенности и дьявольской предусмотрительности, обрубала на корню все поползновения новообретённой подруги учудить что-нибудь эдакое.
В итоге, новость о том, что найден труп профессора кафедры целителей, была воспринята Элли чуть ли не с радостью. Благо, лично девушка с этим профессором знакома не была. И в идею поучаствовать в расследовании вцепилась зубами и когтями, сходу отметая версию о естественной смерти. А вот полиция такого энтузиазма не проявила. Причиной смерти был признан инфаркт, и на этом, собственно, расследование и закончилось. Впрочем, такой мелочью, как официально закрытое дело, Элли было уже не остановить. Она стала на след.
Дело было в том, что инфаркт несчастному профессору мог легко организовать любой инициированный светлый маг. Даже необученный. А учитывая тот факт, что тело было найдено только через 12-14 часов после наступления смерти, никаких следов магии, если они были, на нем, разумеется, не сохранилось. Умер вечером, а нашли его утром. Следы остаточной магии сами по себе рассеивались максимум за восемь часов. Положение усугублялось тем, что профессор скончался в своем кабинете прямо в университете. И войти в этот кабинет, в тот временной отрезок, когда он умер, мог кто угодно: преподаватели, студенты, даже кто-то посторонний. В последнем случае и отвод глаз не потребовался бы. Достаточно было надеть форму.
В чем-то Элли полицию понимала. Дело обещало быть трудным, если бы они признали, что это всё-таки убийство. Слишком много подозреваемых, неизвестный мотив… А с другой стороны всегда существовал запасной вариант. Любой некромант мог просмотреть память жертвы и выяснить личность убийцы. И, в конце концов, это ведь не простой человек, а целый профессор. Можно было бы и привлечь помощь со стороны. Но нет. Некромантия запрещена.
Собственно, если бы полиция занялась расследованием, или хотя бы сделала вид, что занялась, возможно, Элли бы в эту историю и не влипла, но дело закрыли, и с этим юная некромантка была категорически не согласна. Был у неё на примете один занимательный ритуал. Не опробованный. Но, теоретически, подходящий даже для неинициированного мага. Для ритуала требовалось добыть хоть что-нибудь от почившего профессора, лучше конечно кость, но, на крайний случай, подошла бы и прядь волос.
Материал, как ни странно, достала Стефа. У неё, как и у всех светлых магов, обязательным предметом было целительство, и, соответственно практика в морге, а значит и доступ туда. На сей раз, подруга была полностью солидарна с Элли в желании выяснить обстоятельства смерти профессора, которого она, в отличие от той же Элли, знала не понаслышке. Как раз целительство он и преподавал. По словам Стефы, студенты его не то чтобы любили, но уж точно уважали. Поблажек студентам он не делал, ибо целительство не тот предмет, по которому можно было поставить зачёт за красивые глаза, не опасаясь последствий для их будущих пациентов. Зато лекции у него всегда были интересными и спать на них ни кому не хотелось. А ещё профессор был противником политики, проводимой в последние пятнадцать лет в отношении тёмных магов, чем заслужил особое расположение со стороны Стефы.
Она как-то обмолвилась, что Элли – не первая её темная подруга. Семья Стефы жила во владениях клана Миральди. Её отец был у них семейным доктором, поскольку темные в принципе не способны на целительство. А Стефа дружила с их детьми. Печально известный Рикардо Миральди её другом не был из-за разницы в возрасте. Когда его сослали на границу черной пустоши, Стефе было всего двенадцать лет, но историю эту она знала хорошо. Да и самого Рика тоже знала. Всё-таки старший брат подруги детства.
В общем, подруги единогласно решили, что расследованию быть. Стефа, ради такого случая, совершила набег на морг, разжившись там прядью волос жертвы. И, когда уже казалось, что этот этап плана выполнен успешно, дорогу на выход из морга ей заступил новый преподаватель кафедры целителей.
Точнее, его подмена. Видимо, пока не найдут постоянного. Ибо Маэлин, при всех своих не малых достижениях на поприще целительства, на роль преподавателя не подходил от слова совсем. Местная знаменитость, друг ректора УМИТа и ходячий талисман кафедры целителей, старший из ныне живущих светлых магов, по официальной версии (Теоретически, была ещё его мать, но её уже сорок лет никто не видел, что, впрочем, вовсе не гарантировало того, что ее нет в живых. Она пропадала и на более длительные сроки. Но, по закону, пропавшего без вести человека признавали умершим через двадцать лет.) семисотлетний архимаг выглядел лет на двадцать максимум и вел себя соответственно. Ибо любому инициированному магу на вид всегда столько лет, на сколько он себя чувствует. А жить он может вообще вечно. Маэлин в университете околачивался постоянно. При этом никто не знал с какой целью. Он не учился и, до последнего времени, не преподавал, зато присутствовал абсолютно на всех студенческих вечеринках и даже просто посиделках, частенько его можно было встретить в мед блоке или библиотеке, а теперь вот и в морге.
Стефа, всё ещё лелея надежду, что этот товарищ объявился здесь не по её душу, а по каким-то своим делам, попыталась прошмыгнуть мимо него в дверь. Надежда оказалась напрасной. Ангел во плоти (белобрысый и даже с кудряшками, совсем как Элли) плавно сместился в сторону, снова загородив Стефе проход, и заговорил, окончательно обозначив свои намерения и лишив девушку надежды на благополучный исход предприятия.
– Что ты здесь делаешь? – Спросил он.
– Мимо проходила, – в панике ляпнула Стефа.
– Угу, – обезоруживающе улыбнулся Маэлин, – а теперь ещё раз и честно.
Стефа подобралась, приготовившись к словесной баталии. Рассказывать о предстоящем ритуале она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Девушка уже была готова перейти в наступление, когда Маэлин внезапно сместился в сторону, открывая ей проход к двери.
– Иди. – Сказал он, отступая.
– Что изменилось? – Удивилась Стефа.
– Я понял, что разговаривать бессмысленно.
– Почему? – Насторожились девушка.
– Я эмпат. Ты разве не знала?
– Хм… Ходили такие слухи, но я не верила. Ну что ж, спасибо.
– Пожалуйста. Иди уже.
Маэлин развернул ее за плечо и вытолкал из морга. Стефа удивлённо оглянулась на закрывшуюся за ней дверь, пожала плечами и понесла свою добычу подруге. В конце концов все получилось не так уж плохо. Ну вышла небольшая накладка, но обошлось же. Стефа рассмеялась, вспомнив выражение лица Маэлина, когда он только зашёл в морг. И правда эмпат. Надо же. Огромная редкость на самом деле. Похоже, он уловил ее эмоции и подумал, что она там что-то украла, потому и прибежал ее ловить. А потом понял, что ошибся и отпустил. Только почему он так поспешно ее выпроводил? Неужели ждал кого-то ещё? Или он пришел не из-за предполагаемого вора, а чтобы тоже осмотреть труп? Может не только Стефу с Элли не устроила официальная версия происшествия, которой придерживалась полиция, и Маэлин тоже занимается этим расследованием? А ведь вполне возможно. Если так, было бы неплохо скооперироваться. Семисотлетний архимаг очень пригодился бы в качестве союзника.
Глава 5. Первый труп
Стефа пошла со своей добычей сразу в общежитие. Элли ждала её с нетерпением. Подруга подготовилась: разложила на столе специальные свечи, кисть, кружку с отбитой ручкой, скальпель и набор отмычек.
– Ну что? Принесла? – Кинулась Элли к Стефе.
– Да. – Сказала Стефа, доставая из сумочки и протягивая ей прядь волос, перевязанную ниткой, чтобы не рассыпалась. – Ты не представляешь, как я перенервничала. Наткнулась в морге на Маэлина. Думала – все. Спалилась. Но обошлось. Слушай, а ты уверена, что сможешь открыть тот замок отмычкой? Может лучше по верёвке спустимся? И как ты собираешься рисовать кровью на песке?
– Там есть небольшая забетонированная площадка. Специально для этих целей. А на счёт замка вообще не беспокойся. – Усмехнулась Элли, перекладывая свой скарб со стола в сумку. – Лучше расскажи, кто такой этот Маэлин. Мой отец его упоминал, но ничего конкретного так и не сказал.
– А ты не знаешь? – Удивилась Стефа.
– Нет. Откуда? Всё. Я готова. Пошли.
– Я думала – его все знают, – сказала Стефа, выходя из комнаты вслед за подругой. -Хотя, ты же тёмная. Это так просто не объяснить. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Мне и папа что-то в этом роде сказал. А ты всё же попробуй.
– Ну… Он архимаг, целитель, друг нашего ректора. Ему семьсот с лишним лет, а выглядит как наш ровесник. Ну может чуть старше. Блондин. Очень красивый. На тебя похож.
– Издеваешься? Белесые брови и ресницы это по-твоему красиво?
– На вкус и цвет…
– Ладно проехали. Что ещё?
– Да я и сама мало что знаю. Ему в нашей общаге как медом намазано. Он здесь не живёт, но постоянно околачивается. Вроде даже дружит с кем-то из студентов. Девчонки по нему с ума сходят. Коллективно. Действительно странно, что ты его не видела. В библиотеке его тоже часто можно встретить.
– Может внимания не обратила. Папа говорил, что ему можно безоговорочно доверять, но, судя по твоему рассказу, все как раз наоборот.
– Честно – не знаю. По ощущениям – можно. А, если рассуждать логически, я бы не стала.
– Ладно. Значит буду и дальше писать письма сестре, а папа пока обойдется. В любом случае, он их читает и знает, что у меня все нормально.
– А что твой отец предлагал тебе передавать через Маэлина письма?
– Устные послания. Да не важно. У папы, в преддверии моего отъезда, обострилась паранойя, – ухмыльнулась Элли.
– В твоём случае, никакие предосторожности лишними не будут. Так что, возможно, стоит послушать папу.
– У меня, на данный момент, нет ни такой возможности ни необходимости.
За этим разговором девушки дошли до входа на заброшенный полигон для темных магов. Элли вооружилась набором отмычек, минут за пять открыла амбарный замок на калитке и подруги прошли внутрь полигона. Далеко ходить не пришлось. Забетонированная площадка оказалась прямо у входа. Элли вытряхнула содержимое своей сумки прямо на эту площадку, выверенным движением скальпеля вскрыла себе вену на запястье, нацедила крови в кружку, дала Стефе залечить рану и занялась рисованием знака. Стефа молча наблюдала за подругой, не рискуя отвлекать её разговорами. Элли начертила кровью пентаграмму, расписала функции каждого луча рунами, установила одну красную, две чёрные и две белые свечи, уселась в центре в позе лотоса лицом к красной свече, положила перед собой прядь волос убитого профессора и начала читать заклинание. Монотонный речитатив растянулся минут на пятнадцать. На третьей минуте одновременно вспыхнули две чёрные свечи за спиной юной некромантки и две первые нити силы спиралями обвились вокруг её тела перекачивая энергию в знак. На шестой минуте вспыхнули белые свечи и в кокон добавились ещё две нити силы. Девушка покачнулась, её голос стал ниже на октаву, но не сбился и не замедлился. На девятой минуте загорелась красная свеча, к пентаграмме протянулась последняя нить силы, глаза Элли закатились, голос стал хриплым и настолько низким, что можно было спутать с мужским, мана потекла из неё в знак как сквозь решето. Стефа в ужасе смотрела на подругу и понимала, что силы не инициированного мага точно не хватит на то, чтобы завершить ритуал. Мелкая дурёха себя явно переоценила. Она ни то что память убитого просмотреть не сможет, она даже заклинание не дочитает. Маны не хватит. Вот они последние капли утекают. И тут началось самое страшное: когда закончилась мана, знак потянул из горе некромантки жизненную энергию. Стефа поняла, что если сейчас ничего не сделает, её подруга просто умрёт, шагнула в знак положила руки на голову Элли и начала её лечить. Была бы она тёмной, могла бы поделиться маной. Но все, что могла делать светлая волшебница, это восполнять утекающую в знак жизненную энергию тёмной. И все бы ничего, но такое переливание силы делало её расход на порядок больше для Стефы. Мана утекала сквозь пальцы с бешеной скоростью, Стефа сквозь зубы крыла матом самонадеянную идиотку подружку и продолжала лечить, уже понимая, что не справится, но не находя выхода из сложившейся ситуации.
