Виктория Старкина
Калина Интернешнл
Когда, наконец, Совет директоров собрался, чтобы принять решение, Леонардо выступил на заседании с расплывчатым докладом, из которого косвенно следовало, что он готов поддержать проект. Максимино Флорес покивал, Филомена поддержала горячо, как и донья Лурдес. Алваро и Рей воздержались. Габриэль отсутствовал, а Луис, пожав плечами, сообщил, что считает проект рискованным, но без сомнения перспективным, однако заявил, что готов присоединиться к любому решению Кристины. Все повернулись к ней.
– Слово Председателю, – улыбнулся Лео, и его излишне добрая, даже сладкая улыбка, заставила Кристину слегка насторожиться. Но все ждали, и она должна была что-то сказать.
– Я тут посчитала… – еле слышно произнесла она, чувствуя, что краснеет и вот-вот опять начнет заикаться от волнения.
– Ты что сделала? – переспросил изумленный Рей.
– По-пос-читала… – с трудом выговорила она и сделала глоток воды.
– Крис, ради бога, перестань уже мямлить, ты Председатель Совета директоров крупной компании, а не выпускница монастырской школы! Сколько можно-то! – не выдержал Алваро. – Я и так уже давно жалею, что поддержал твою кандидатуру. Идея податься в судоходство была самой идиотской, какую только можно вообразить! Даже от тебя я не ожидал подобного!
– Я произвела некоторые расчеты, – перебила его Кристина, на этот раз громче и тверже. – С точки зрения теории вероятности, вышло, что риски проекта куда выше, чем указано в данной презентации. Здесь не учтены ключевые факторы, я уже не говорю про погодные условия, это ладно, хотя тоже важно, но не учтены и ситуация на рынках Индонезии, и рост стоимости на материалы и комплектующие. Без этих данных отчет выглядит куцо. А вот если их подставить, получается совершенно иная картина и совсем другие цифры… Кроме того, если посчитать статистику за предыдущие годы, получается, что доверительные интервалы при расчете вероятностей тоже выбраны неверно, в них присутствуют в большом количестве отклоняющиеся величины, да и качество выборки оставляет желать лучшего.
Кристина толкнула отчет так, что он заскользил по полированной поверхности стола в сторону Леонардо.
– И если учесть эти факторы, то создается впечатление, что индонезийцы не сильны в составлении отчетов. Или намеренно пытаются ввести нас в заблуждение. Или же, что отчет был сфабрикован. Я бы выступала в пользу первых двух версий, если бы не проверила информацию в прессе. Сопоставила даты, когда вышли статьи, отражающие ситуацию в судостроительной отрасли Индонезии, обратилась в несколько серьезных научно-исследовательских институтов, в том числе и в России. Да, там очень хорошая академическая школа, сеньор Леонардо. В следующий раз, при подготовке отчетов, думаю, следует обратиться туда.
Повисла тишина, а потом Рей постучал ручкой по столу, как если бы призывал к порядку и уточнил:
– То есть, проект отклоняем? Я был прав, когда воздержался?
– Ты всегда прав, – Кристина подмигнула ему.
– И угораздило же дядю Антонио взять в жены математика! – сказал он ей со смехом, когда после совещания они отправились в кафе неподалеку, отведать мороженного.
День выдался солнечным и теплым, а в такие солнечные дни всегда хочется съесть мороженного и отправиться погулять, например, в парк Гуэль или по пляжам Барселонеты… Как жаль, что им нельзя этого сделать, как жаль, что нужно возвращаться к работе! Кристина опечаленно вздохнула. Однако, это все не напрасно – раз уж сделал шаг, следует пройти путь до конца, пока не достигнешь цели. Не поворачивать же назад из-за солнечного денька в парке!
Глава 2. Алоиза
На этот раз Алоиза пришла с Мехмедом. Тот был высоким, невероятно крупным темнокожим парнем, недавно прибывшим из Франции, работал дизайнером, но выглядел так, словно являлся американским чемпионом по боксу в супертяжелом весе. И однако, вопреки внешнему виду, Мехмед был мягким, воспитанным, очень интеллигентным человеком, на которого к тому же можно положиться. Его семья жила в Париже давно, он сам родился уже во Франции и потому ничем не напоминал ни беженца, ни мигранта. Если только своей любовью к слишком блестящим вещам: вот и сейчас на нем черная «косуха» с таким невероятным количеством заклепок, что при движении от них рябило в глазах. Алоиза невольно поморщилась. Сама она была в длинном черном платье в пол, приталенном: этот фасон назывался «русалочка» и очень шел стройной девушке.
Она волновалась, поэтому взяла своего спутника под руку, поправила черные как смоль волосы, и тихо сказала:
– Ну что, идем?
– Конечно, – Мехмед улыбнулся ослепительной широкой улыбкой. – Не бойся, все будет хорошо. У нас не так много денег, чтобы было страшно проиграть.
Когда они подошли к двери, Алоиза, пытавшаяся сдержать бешено колотившееся сердце, вдруг обратила внимание на белый листок, что висел в рамочке на стене у двери.
– Что это? – остановилась она, с удивлением разглядывая листок, в прошлый раз она его не видела!
– Это правила, не обращай внимания, – Мехмед потянул ее к двери. – Идем, скоро начнется!
– Правила?! – изумленно воскликнула Алоиза, – Подожди! Я же так мечтала их прочитать! Почему никто не рассказывает их участникам? Я играла совершенно вслепую, не представляю, как можно было не рассказать нам правила и повесить их вот так, в уголке на маленьком листочке!
– Это не так, – поправил ее Мехмед. – Во-первых, правила всегда рассказывают всем. И ты не была исключением. Исключений здесь не бывает. Тебе рассказывали правила до начала игры. Просто ты была так поглощена происходящим, что забыла их. Все забывают.
– Серьезно? – девушка наморщила лоб от усилий, напрягая память, но так и не смогла вспомнить, чтобы кто-то когда-либо рассказывал ей правила. Но, может быть, в прошлый раз она была так увлечена обществом Рони, которое находила очень занимательным, что действительно не слушала, кто и что говорил вокруг нее.
– Возможно, ты прав, но давай хотя бы прочтем сейчас. Раз уж я их забыла. Играть будет легче.
– Ничего не легче, – Мехмед снова потянул ее за руку, – Идем! Поверь, от этих правил ни горячо, ни холодно, они совершенно бесполезны и не помогают играть! Такое ощущение, что они относятся к какой-то другой игре и их повесили здесь случайно. Более того, скажу по секрету, что если попробуешь выполнять их – все проиграешь, а может, и вовсе вылетишь из игры. Так что пойдем, здесь никто не играет по правилам.
– Но какой смысл был бы вешать здесь их и озвучивать? – не сдавалась Алоиза. – Зачем было их придумывать и писать, если бы они не относились к игре?
– Они не относятся к игре, поверь.
– Почему ты так уверен?
– Потому что это – игра без правил. Идем, осталось пять минут до начала, мы и так опоздали. Нужно занимать места.
Он решительно направился в игровой зал, и Алоизе ничего не осталось, как последовать за ним, бросив опечаленный взгляд в сторону висевшего в рамке белого листа бумаги.
Когда она заняла место за столом, остальные уже расположились вокруг. Алоиза с неудовольствием ответила, что Микеле сегодня снова был здесь, он даже не ответил на ее вежливое приветствие. Зато донья Бланкес и ее супруг приветствовали девушку очень тепло. Кроме уже знакомых лиц здесь был некий Алексей Озеркин, циркач из России, который не так давно прибыл в Испанию, но каким-то образом уже успел пробиться за игровой стол. Озеркин был невысоким, но очень стройным, как и положено цирковому артисту, у него были коротко стриженные чуть с проседью волосы, пересеченный широкими морщинами лоб и очень брутальная внешность, Алоиза поймала себя на мысли, что ей нравились такие мужчины. Хотя, ее спутник, Мехмед тоже нравился ей все больше и больше.
– Донья Бланкес! – шепнула Алоиза на ухо своей соседке, когда до начала игры оставалось менее минуты. – Вы видели, на входе висят правила игры… Я не успела их прочитать. Вы читали? Знаете, что там написано?
Донья Бланкес лишь махнула рукой и рассмеялась.
– Боже, моя девочка, забудь! Эти правила – такая глупость. Они совершенно неприменимы и написаны для дилетантов. Если хочешь научиться играть хорошо, нужно действовать так, как подсказывают тебе сердце, интуиция, логика. Что угодно, только не эти правила. Они как будто написаны для умственно отсталых. Играй сама, тогда у тебя есть хоть какие-то шансы. Это – игра без правил. Каждый сам за себя. А крупье – за себя.
Алоиза кивнула, чувствуя, что успокаивается. Раз Мехмед и донья Бланкес, не сговариваясь, сказали одно и то же – вероятно, так и есть. Девушка вдруг вспомнила, что слышала нечто подобное и от Рони незадолго до их первой игры. Он тоже упоминал словосочетание «игра без правил», говорил про интуицию и про то, что все установленные законы – совершенно бесполезны. А уж Рони не мог обмануть, он ее опекун и нес ответственность за нее!
Поэтому Алоиза выбросила из головы мысль о правилах и постаралась сосредоточиться, призывая на помощь интуицию, дремавшую где-то в глубине ее существа.
Наконец, стрелка часов показала начало игры, и снова, поражая воображение девушки, прямо из воздуха появилась рука крупье, которая принялась молниеносно раскидывать карты, они аккуратными стопками отправлялись к участникам, а те быстро переворачивали их, чтобы соседи не успели заметить масть и достоинство, делали ставки, а потом карты снова сдавались, и так – бесконечно.
Алоиза потеряла нить игры, наблюдая за Мехмедом, тот вдруг впал в азарт, его зрачки расширились от возбуждения, он говорил громко, кричал, время от времени размахивал руками, иногда обнимал свою спутницу за плечи, крепко прижимая к груди, потом в сердцах швырял карты на стол, за что получил несколько замечаний от крупье, который металлическим голосом сообщил, что еще немного – и Мехмед будет удален из игрового зала за несоответствующее обстановке поведение. Тот постарался взять себя в руки, что давалось ему с явным трудом, а потом Алоиза поняла, что игра подходит к завершению. И тут ей стало по-настоящему страшно. Она вдруг вспомнила джокера с лицом мертвеца, которого держал в руках Рони. Вдруг кто-то снова вытянет эту карту? А что если в колоде есть другие, которые выглядят не менее устрашающе? Предстоял последний расклад, девушка заметно нервничала. Она отыскала на столе руку Мехмеда и крепко сжала ее своей влажной от волнения ладонью. Он ответил крепким пожатием.
Тем временем рука крупье снова замелькала в воздухе, карты полетели в участников, словно магическая колода в сказке «Алиса в стране чудес», и Алоизе вдруг показалось, что сейчас неведомо откуда появится красная королева, которая прикажет отрубить ей голову. Девушка непроизвольно вздрогнула, почувствовав, что руки вдруг стали холодными, а по телу побежали мурашки. Наконец, невидимая рука перестала мелькать, после чего участники потянулись к лежащим рубашками вверх картам. Алоиза перевернула свои. Одной из карт была червонная королева. Девушка снова вздрогнула, перед глазами все потемнело.
И в этот момент приглушенно вскрикнула донья Бланкес.
– Каковы были ставки? – тихо спросила она. – Кажется, я могу стать банкротом… Если только…
– Я поставил на двух черных королей, – холодно бросил Микеле, – И вот, пожалуйста.
Он продемонстрировал свои карты и это действительно оказались два короля: пиковый и трефовый.
– У кого-то еще есть два короля? – поинтересовался металлический голос крупье.
– У меня один король. Я готов отдать его жене, – произнес сеньор Бланкес, передавая карту супруге.
– У меня нет королей, – ответил Мехмед. – Но все карты черные. Вот, посмотрите.
– Как и сам ты, – пробормотал Микеле.
– И как твоя душа, – заметила про себя Алоиза, вспыхнув от возмущения. Но не решилась произнести это вслух, она была на краю серьезного проигрыша.
– У меня только королева, – тихо сказала Алоиза. – И десятка. Обе красные.
– У меня второй король, – заметил вдруг циркач Озеркин.
– И вы готовы отдать его даме? – поинтересовался крупье, однако без малейших эмоций, как и все, что он говорил до этого.
– Прекрасной даме, – поправил его Озеркин со значением. – Разумеется.
С этими словам он протянул своего короля Алоизе.
– Сеньоры Бланкес и Озеркин выбывают из последнего раунда, – объявил крупье.
– Озеркин даже с небольшим выигрышем выбывает, – заметил Озеркин удовлетворенно.
– Сеньор Мехмед, вы продолжаете или выбываете? – снова спросил крупье.
– У меня тоже небольшой выигрыш, – заметил Мехмед задумчиво. – Я пас, господин крупье.
– Отлично. Ставки сделаны. Господин Микеле играет против двух дам, – произнес крупье. – Если конечно, он не захочет остановить игру.
– Микеле, прошу вас, – тихо сказала сеньора Бланкес, и ее голос дрогнул. – Я не могу потерять все…
Алоиза понимала, что если Микеле сейчас согласиться выйти из игры, все останутся при своих. Иначе – они с доньей Бланкес рискуют проиграть – и проиграть сильно. В конце концов, это всего лишь деньги, но где гарантия, что красная королева не прикажет отрубить им голову?
– Вот еще, – жестко произнес Микеле, облокотившись на зеленое сукно обеими руками. – С какой это стати меня должна волновать ваша судьба, сеньора Бланкес? Каждый сам за себя. Честно говоря, мне совершенно плевать и на вас, и на эту…
Он показал подбородком в сторону Алоизы.
– Играем! – твердо произнес он. – Посмотрим, что нам готовит рулетка!
– Вы мерзавец, – возмутилась Алоиза, – Как вы смеете так разговаривать с женщиной, которая годится вам в матери! А еще музыкант!
– А нечего старухам играть в азартные игры, – дерзко возразил Микеле. – Играйте! Вы же не душу проигрываете!
В эту минуту Алоиза подумала, что Микеле душу свою уже проиграл, потому и держится столь смело, и рискует бездумно, не опасаясь остаться в дураках.
Крупье выбросил новый, сокращенный расклад. Донья Бланкес и Алоиза одновременно охнули – им не повезло. Они проиграли, Микеле выиграл. Бланкесы были на грани разорения, Алоиза отделалась небольшими потерями, но достаточно неприятными, очевидно в ближайшие полгода ей придется существенно сократить свои расходы и отказаться от запланированных трат. Но зато, ни ей, ни Мехмеду не достался пугающий джокер. Что до Бланкесов, без сомнения ей было жаль пожилую женщину, у которой на ресницах дрожали слезы, а походка вдруг сделалась робкой и осторожной, как если бы она боялась упасть и больше не подняться. Муж трогательно поддерживал ее под руку, хотя было видно, что он опечален. И лишь Микеле довольно посмеивался в бороду и улыбался истинно мефистофельской улыбкой.
Когда Алоиза и Мехмед вышли на улицу, сорвали маски, вдохнули свежий воздух, они почувствовали, что сжимавший тисками их сердца страх, вдруг прошел, как если бы его никогда не было. Теперь до следующего тура они будут свободны, возможно, им повезет выиграть однажды, а может быть, кому-то из них удастся главное – понять, в чем смысл этой непредсказуемой таинственной игры, в которой не было правил.
– А вдруг смысл в том, чтобы суметь разглядеть крупье? – предположила Алоиза. Мехмед весело рассмеялся над подобным нелепым предположением, девушка рассмеялась вслед за ним. Да, она потеряла деньги. Какая разница! Зато она молода, здорова, сильна, и с ней Мехмед, с которым, кажется, сегодня им удалось стать значительно ближе. Игра удивительно сокращала дистанцию между людьми. А еще, призналась она себе, ей очень понравился циркач Озеркин. Надо будет сходить на его представление. Разыскать за кулисами… И кто знает… Кто знает, что случается в полутемных тесных гримерных, когда опускается занавес… Но каков же негодяй Микеле! Откуда берутся подобные? Как таких вообще допускают в игровой зал?
Над этим стоило подумать, но Мехмед и Алоиза постарались как можно скорее выбросить произошедшее из головы, погрузиться в суету Барселоны, тем более, что вечером на скоростном поезде они отправлялись в Мадрид, где у Алоизы должна была состояться первая выставка картин, в частной галерее, принадлежавшей одному из друзей Рони.
Рони всегда заботился о ней. Всегда. Даже теперь. После смерти.
Глава 3. Черная душа
Кристина заперла дверь в свою комнату, задернула шторы, отчего вся комната погрузилась в темноту, после чего опустилась на кровать и замерла, зажав уши ладонями и крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть и не слышать. Ее била крупная дрожь, но молодая женщина знала – это не от холода.
Только что по корпоративной линии сообщили, что у берегов Индии затонул корабль, принадлежавший «Калине Интернешнл». Пятый по счету. Пятый всего за год с небольшим! Почти вся команда погибла. Да, был шторм, и все-таки… Неужели, она совершила ошибку! Неужели, это действительно из-за Проклятого капитана, который топит их корабли! Как такое может быть… Антонио и Леонардо правы, судоходство – запретная тема для семьи Манрике, неужели, она думала, что отбросив часть фамилии, избежит проклятья? Как это было наивно и глупо… рыдания сжали горло, слезы побежали по щекам. А она собиралась больше никогда не плакать! По крайней мере, она не плачет на людях. А у себя, за закрытыми дверями, Кристина проклинала свою несчастную судьбу, проклинала тот день, когда прочла впервые письмо Антонио, когда взвалила на свои плечи эту непосильную ношу. Пятый корабль! Скорее всего, ее компанию будет необходимо закрыть, а ее саму возможно отправят за решетку, если выяснится, что с кораблем было что-то не так. Но нет… С кораблем все в порядке. Дело в проклятье, иначе и быть не может… Но как с ним бороться? Куда бежать? Что делать? Вокруг холодная пустота и снаружи, и внутри. Нет ничего, за что можно было бы ухватиться, ничего, что вселяло бы надежду. За все эти месяцы, каждый из которых казался длинным, будто столетие, она не сделала ни одного верного шага. Даже те, кто верил и поддерживал ее, казалось, утратили свою веру и теперь поглядывали с сомнением, в их глазах сквозил холодок разочарования, и как бы ни старалась Кристина не замечать его, он с каждым днем креп, ширился, пуская ростки, которые давали отличные всходы благодаря обрушившемуся дождю убытков, дурных новостей и затонувших кораблей.
Неужели, все это из-за дона Августина? Или же из-за нее самой? Ее ошибок, глупости, неумения управлять компанией? Может быть, нужно просто уйти, передав бразды правления Леонардо? И сразу все наладится, бури утихнут, исчезнут штормы и ураганы, и люди перестанут погибать? Днем и ночью думала она о семьях погибших моряков, чувствуя свою вину перед ними, и одновременно сомневаясь в том, что эта вина была.
Если бы Кристина знала правду! Потому что у всего, что происходит в мире, всегда есть причина. И у того, что тонули корабли, тоже была причина. Вот только Дон Августин был тут абсолютно ни при чем. Возможно, его проклятье действовало, но, тем не менее, была и другая, куда более реалистичная причина.
И заключалась она в том, что дон Алехандро и донья Лурдес провели вместе долгие часы, размышляя, как бы воплотить в жизнь разработанный план по финансовому уничтожению Кристины, но сделать его таким, чтобы в случае неудачи немедленно запустить план доньи Лурдес, предлагавшей избавиться от конкурентки, прибегнув к физическому устранению. Часами они обсуждали различные варианты, но никак не могли согласиться ни на один из предложенных – каждый из них скрывал множество уязвимостей и подводных камней, и потому один за другим они неизменно отклонялись. И вот тут-то дон Августин подарил им подсказку, сделав это тем способом, каким обычно проклятые родственники подают знаки потомкам: он взглянул прямо в глаза донье Лурдес с потрескавшегося от времени фамильного портрета, орлиный взор его черных огненных глаз, казалось, просверлил ее насквозь, а потом она вдруг радостно щелкнула пальцами и, подпрыгнув в кресле, воскликнула:
– Бинго!
– Что-что? – дон Алехандро даже вздрогнул, не ожидая ее возгласа, он поморщился, передернул плечами, откинулся на спинку и уставился на клиентку. – Вы что-то придумали?
– Да, дорогой Алехандро, – донья Лурдес радостно кивнула. – Только что дон Августин подсказал мне отличную идею! Блестящую идею! Что-то из серии «Собаки Баскервиллей». Помните, там было древнее фамильное проклятье? И происходившие убийства списывали на него?
– К чему вы клоните? – в голосе Алехандро послышался неподдельный интерес.
– Что если нам избавиться от Кристины, но руками дона Августина? Проклятого капитана? Она сама дала нам чудесную возможность, открыв эту безумную судоходную компанию…
– Вы хотите сказать…
– Хочу сказать, что мы сможем использовать ваш план. А если он не сработает – незамедлительно применить мой. Если суда будут тонуть одно за другим – Кристина непременно разориться. Вот и ваш план. Почему они будут тонуть? Какая разница. Людская молва все равно спишет это на проклятье дона Августина. Но главное другое. Если нашей дорогой родственнице удастся избежать разорения, уверена, ей захочется узнать причину происходящего. Рано или поздно ее ножка ступит на один из таких кораблей. И когда он затонет, никто не удивится. Ведь если затонет один корабль – это подозрительно. Но когда тонет множество кораблей…
Алехандро задумался, а потом произнес:
– Вы из тех, кто считает, что книгу надежнее всего прятать в центральной библиотеке?
– Именно, – донья Лурдес кивнула. – А смерть – среди других смертей. Если добавить сюда проклятье – все сходится. Но, дорогой друг, конечно, я надеюсь, до этого не дойдет. Я же добрая католичка. Надеюсь, Кристина просто поймет, что ее деятельность приносит убытки и добровольно уйдет со своего поста.
– Но несколько кораблей все-таки затонут. И кто-то все-таки погибнет…
Донья Лурдес беспечно пожала полными плечами, закутанными в тончайшую кружевную шаль.
– Совершенно необязательно, – откликнулась она. – Бывают крушения и без жертв. Почитайте об этом.
И однако – жертвы были. В результате пяти крушений погибло шестьдесят восемь человек. И лишь первое из них стало случайным, корабль был опрокинут волной, возникшей в результате налетевшего урагана «Вилма». Остальные четыре выходили из порта, уже имея на борту невидимую печать смерти. Как именно дон Алехандро сумел организовать крушения, история умалчивает, однако, из милосердия он старался, чтобы на борту этих кораблей было как можно меньше членов экипажа, чтобы корабли были оборудованы спасательными шлюпками, средствами связи, надувными плотами и жилетами, а также следил, чтобы поисковые работы начинались незамедлительно. Благодаря этим предосторожностям многих удалось спасти. Но шестьдесят восемь человек погибли.
Кристина, сама того не ведая, несет ответственность за их гибель. Если бы она не села на чужое место, если бы не последовала сомнительным путем, ослепленная безумной мечтой о Терранове, ничего этого бы не было! Она и только она виновна в случившемся. Да еще Лурдес, придумавшая весь этот чертов план. А он сам… Он сам лишь исполнитель. Наемный работник, которому платят и говорят, что делать. Только и всего. Но уже скоро все закончится. Кристина не выдержит, никто бы не выдержал. Она уйдет добровольно или… или присоединится к прочим жертвам Проклятого капитана. Другого не дано.
На следующий день Кристина пришла на собрание, у нее не было ни сил, ни желания его проводить, но она собрала волю в кулак. Она не могла не прийти. Целью собрания был вопрос, который она же сама и вынесла: выплата повышенных компенсаций семьям погибших моряков.
По вопросам, не относившимся напрямую к деятельности компании, но подразумевавшим существенные финансовые расходы, голосование проходило следующим образом: каждый из членов Совета высказывал свое мнение и голосовал, либо воздерживался. Но при этом, каждый обладал правом вето – если хоть один из участников голосования высказывался против, решение не могло быть принято. Именно поэтому Кристина волновалась больше обычного.
В черном, почти траурном платье, однако с белым воротничком, отчего она напомнила донье Лурдес заблудшую монашку, Кристина появилась в зале заседаний, молчаливая и бледная. Она коротко приветствовала собравшихся, заняла свое место, – Кристина, как и положено главе компании всегда стремилась приходить последней, когда все уже собрались, – а потом бесцветным голосом произнесла:
– Вы знаете, зачем я собрала вас сегодня, уважаемые сеньоры. На нас свалилось столько неприятностей, что не знаю, как компания сможет выдержать эти удары. Наша репутация уничтожена. Наше финансовое положение ослаблено как никогда. Мне жаль, что все это совпало с моим приходом на пост Председателя…
– Совпало? – переспросил Леонардо, язвительно приподняв брови.
– Вероятно, дон Леонардо, вы думаете, что я умею вызывать бури и ураганы, сталкивать суда в море, бросать их на мель… Нет, этого я не умею. В происходящем одни склонны видеть лишь совпадение. Другие – проклятье семьи Манрике.
– А что видите вы? – поинтересовался Алваро.
– Я бы предпочла воздержаться от оценок. Мы собрались по другому поводу. Компания потеряла пять кораблей. И сотни миллионов евро, это вы тоже знаете. Кроме того, мы должны оплатить тот груз, который не был застрахован. Но помимо всего – погибли люди. Для их семей – это невосполнимая потеря. Мы знаем, что деньгами невозможно купить спокойствие, нельзя заплатить людям, чтобы они перестали страдать и вспоминать. Но можно, по крайней мере, облегчить их страдания. В связи с этим я предлагаю увеличить сумму компенсации, положенную каждой семье, втрое. Так мы сможем помочь пострадавшим, кроме того, окажем пусть минимальное, но положительное воздействие на нашу репутацию. Прошу голосовать.
– Поддерживаю, – тут же откликнулся Рей. В последнее время он всегда поддерживал решения Кристины, к величайшему неудовольствию доньи Лурдес. Но на этот раз на его красивом лице, действительно, застыло опечаленное выражение, и потому даже сама донья Лурдес несвойственным ей тихим и каким-то задушевным голосом произнесла:
– Я – за.
– Я тоже, – кивнул Леонардо.
После него в пользу решения проголосовали дон Луис, дон Габриэль. Алваро только молча кивнул. Донья Филомена, как всегда выжидала. Она была слишком осторожной женщиной, понимала шаткость своих позиций: она не принадлежала к семье Манрике и не была крупным акционером. Поэтому она обычно присоединялась к большинству.
– Ну а я, – Максимино Флорес вальяжно откинулся на спинку кресла, постукивая по полированной поверхности стола серебряной ручкой, – воспользуюсь своим правом вето. Голосую против.
Взгляды всех присутствующих мгновенно устремились к нему, но Флорес лишь довольно усмехнулся в бороду.
– А в чем дело? – поинтересовался он. – Мы почти разорены. А до моряков и их семей, уж простите, мне нет никакого дела.
– Как же так! – воскликнула Кристина с возмущением, – Посмотрите, вся семья Манрике проголосовала «за»! Неужели, мнение таких уважаемых людей ничего не значит для вас, сеньор Флорес!
– Но я не Манрике, милочка. Манрике – добрые католики. Или выражаясь иначе – неплохие ханжи. И вы – первая среди них. А я не ханжа. И потому голосую против, – Флорес с насмешкой взглянул ей в глаза, и на миг Кристине стало не по себе. Вывел ее из этого состояния голос Филомены, которая неожиданно пискнула:
– И я тоже. Тоже против.
– Что?! – это уже не выдержала сеньора Лурдес, – Но почему, Фила?!
– Потому что у нас нет бюджета, – сухо бросила Филомена. – Нам нечем платить. Или вы думаете, я сижу на мешках с золотом? У нас в ближайшее время оплата поставок, расчеты с контрагентами по крупным сделкам, погашение процентов нескольким банкам. Кроме того, текущие расходы никто не отменял.
– Но речь идет о людях, которые погибли… – тихо сказала Кристина, и ее голос дрогнул.
– Об этом, сеньора Алькасар, вы должны были подумать прежде, чем тянуть нас в эту авантюру с «Калиной», – заметил Флорес. – Поэтому, пусть сердобольные Манрике голосуют за… а вы можете, кстати, выплатить компенсации этим людям, о которых так печетесь, из тех денег, что Антонио оставил вам лично. Раз уж так хочется казаться хорошей. Или вам нравится разбазаривать только чужие деньги?
– Антонио… оставил мне не так много. У меня нет такой суммы в личном распоряжении, – Кристина покраснела от волнения. С какой стати она должна отчитываться перед этим человеком! Антонио просил, чтобы она тратила на себя как можно меньше, чтобы все отдавала на строительство Террановы и именно это она и собирается делать. Но почему этот неприятный тип лезет туда, куда не должен? Ей казалось сейчас, что он вошел в ее дом, в ее комнату, пытается заглянуть в скрытые, сокровенные уголки, которые принадлежат только ей и покойному мужу, и никому больше. Никому больше. Кристина снова почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы и ее начинает бить дрожь. Наверное, не выдерживают нервы, кажется, она скоро заработает серьезный срыв и ей придется лечь в больницу. Неужели, она оказалась совершенно непригодна для той миссии, которую оставил ей Антонио? Неужели, она настолько слаба?
– Сеньор Флорес, сеньора Филомена, – она постаралась сдерживаться, чтобы не выдавать охватившее ее волнение. – Я прошу вас подумать еще раз. Речь идет о репутации нашей компании. О нашей социальной ответственности. И о жизни людей.
– Людей не вернешь, как и нашу репутацию, – заметил Флорес, и Кристина с ужасом признала, что он был прав.
– Против, – Флорес поднялся, подхватил свою серебряную ручку, которую всюду носил с собой, и, кивнув собравшимся, добавил, – Полагаю, собрание окончено? Я могу идти? У меня еще много дел.
С этими словами он покинул зал заседаний.
– Идиот, какой же он идиот, – пробормотала себе под нос донья Лурдес, когда Филомена тоже ушла. В глубине души почтенная дама мечтала, чтобы однажды ее племянник Леонардо все-таки сумел выкупить долю, принадлежавшую Максимино Флоресу и убрать его из Совета. Или, чтобы Мкасимино ошибся настолько, чтобы его кандидатуру можно было отвести. Неплохо бы, если бы он даже отправился в тюрьму. Например, за уклонение от уплаты налогов. Они с Лео много работали в этом направлении, пытаясь состряпать дело об уклонении против Максимино Флореса, но тот был слишком хитер и дьявольски умен. К нему не подкопаться. Говорят, на Флореса было совершено не менее двух десятков покушений, но он каждый раз выходил сухим из воды, как и из всех историй, связанных с нарушением закона.
Лурдес в отчаянии вздохнула и прикрыла глаза. Ничего не получается, все рушится. Компания утекает из рук, избавиться от Флореса тоже не получается, как и от этой безмозглой выскочки. Да и Алваро ее ненавидит. Филомена труслива, на нее нельзя положиться. Джайса, ее родная дочь, уродилась дурочкой. В кого только? Не иначе, как в отца, тот был красив, но не блистал умом. Она выбрала его в свое время за внешность, была очарована его улыбкой, светлыми волосами и стройной фигурой. И что? Муж оказался самым большим разочарованием в жизни. Только Рей и остается единственной надеждой, лучом света в этом темном царстве. Да, мальчик любит погулять, но он еще так молод. Однажды он должен будет встать во главе холдинга. И пусть сейчас он поддерживает не свою мать, а Кристину Алькасар, очевидно, для него все это просто игра, он развлекается, делает ей, Лурдес, на зло, подначивает, но однажды – все изменится. Лурдес любила сына, что называется, безумно, до помешательства, только с ним она связывала все своим мечты о будущем.
