Виктор Батюков
Падение в высоту
– Какую? – Спросила Ирина мама, внимательно изучая документы женщины.
– Я собираюсь в судебном порядке истребовать у вашего Олимпийского комитета оплату за лечение. Для этого есть все основания.
– А сколько стоят Ваши услуги? – Все еще с подозрением спросила мать.
– О! об этом не беспокойтесь. Как я могу что-то взять с больного человека? Это комитет мне по суду все оплатит. И так. Вы согласны?
Ира вопросительно посмотрела на мать, немного подумала и кивнула.
– Очень хорошо – блеснула голливудской улыбкой Наталья. – А теперь я попрошу Вас подробно, во всех деталях, рассказать мне о том, что произошло.
Пока Ирина говорила, женщина делала пометки в себя в блокноте, время от времени задавая уточняющие вопросы. Когда девушка закончила она удовлетворенно кивнула.
– Думаю, что шансы на победу у нас очень большие. Надо еще с тренером поговорить.
– Боюсь это будет сложно. Он сегодня с командой улетел домой. – С сомнением сказала Ирина.
– Ничего. У меня есть его номер телефона. И последний вопрос. У Вас валютный счет есть?
– Да. – Насторожилась девушка, а мать, стоявшая во время разговора в стороне, подошла вплотную, готовая в любую минуту прийти на помощь дочери.
– Мне нужен к нему доступ. – Не обращая внимания на их тревогу, заявила Наталья. – Сейчас объясню зачем. – И она убедительно стала рассказывать для чего ей нужны их деньги. Через час сопротивление Иры было сломлено, и она продиктовала женщине код доступа и пароль. Тщательно все записав Смирноффа поднялась: – Ни о чем не волнуйтесь. Мы обязательно выиграем этот суд. С такими фактами не можем не выиграть. – Пообещала она, и попрощавшись, удалилась.
– Как думаешь, мам, эта Наталья нам поможет? – Спросила Ира.
– Ох не знаю, не знаю. – С сомнением покачала головой женщина. – Поживем – увидим.
К концу второго месяца лечения Ирина окрепла на столько, что уже могла выезжать из палаты в небольшой, уютный парк при больнице. Весна, окончательно вступившая в свои права, одаривала её теплым ветерком, и ласковым солнышком. Девушка по долгу каталась среди деревьев, с наслаждением вдыхая аромат новой жизни. Именно в такой день и нашел её в парке Александр. Увидев приближающегося мужа Ирина стремглав покатила ему на встречу.
– Саша! – Радостно воскликнула она.
– Здравствую, любимая. Как же я по тебе соскучился. – Ласково сказал он, наклоняясь для поцелуя. Ира обхватила его за шею, и крепко прижалась к нему. Тогда Александр аккуратно поднял жену на руки, и они закружились в ритме вальса.
– Опусти меня, я тяжелая. – Тихо попросила она.
– Низа что. Я же обещал носить тебя на руках? Вот теперь и не просись.
– Как долго тебя не было. – Задумчиво сказала Ира, гладя его по щеке.
– Прости, но раньше никак не мог. Зато мы каждый день разговаривали по телефону.
– Как долго тебя не было.
Почувствовав усталость в руках Александр, осторожно, опустил жену в коляску, и они пошли гулять по парку. Саша рассказывал все московские новости, вскользь упомянув, что по возвращении нашей сборной с Олимпиады, против спортивных чиновников возбудили уголовное дело, но к его удивлению на Иру это впечатление не произвело.
– Жаль. Сядут ни за что – грустно усмехнувшись сказала она. – Ведь не в людях дело, а в системе. – Вдруг Ирина подняла голову и улыбнулась. – Давай не будем об этом. Как там Светлана Сергеевна?
– У неё все в порядке. Передавала тебе привет и поцелуй.
– Спасибо.
Вскоре жену позвали на процедуры, и Александр остался в парке один. К нему подошла Ирина мама, и поздоровавшись присела рядом.
– У нас очень серьезные проблемы. – Сказала Тамара Геннадьевна.
– У Иры какие-то осложнения?
– Нет. Дело не в здоровье. Здесь все более или менее нормально. У нас другое. – И женщина рассказала ему о визите Натальи Смирноффой.
– И что? – Не понял он.
– Я сегодня была в банке. Счет пуст.
– Как пуст? Там же было где-то 20 тысяч евро.
– Вот именно.
– Адрес и телефон этой конторы. – попросил Александр, и получив желаемое поспешил из парка. – Ире скажите, что я скоро вернусь.
В палате Саша появился только поздно вечером. Он устало опустился на стул, и с грустной улыбкой поглядел на жену.
– Как ты, любовь моя?
– Хорошо. У тебя что-то случилось?
– Ничего. Просто долгий перелет, целый день на ногах. Устал.
– Тогда, может, езжай в гостиницу. – сочувственно предложила она.
– Нет. Я еще побуду с тобой немного.
Когда жена уснула он вышел из палаты, следом за ним последовала и Тамара Геннадьевна.
– Плохи дела. – отойдя по дальше от двери сказал Александр. – Никакого суда не будет. Оплачивать лечение тоже никто не собирается.
– А что с деньгами?
– Она сняла их как плату за услуги.
– Но ведь было сказано, что нам это ничего не будет стоить.
Александр лишь развел руками: – Я просмотрел документы. По бумагам Смирноффа имела право снять деньги. Юридически она неподсудна.
– Что же делать?
– Ничего не говорите Ире. Спокойной ночи, – попрощался Александр, и вышел из больницы.
В Шереметьево Ирину встречали лишь Владимир Михайлович и Светлана Сергеевна.
– Как прошел перелет? – поцеловав девушку, спросил тренер.
– На удивление хорошо, – широко улыбаясь, Ирина сжимала Сашину руку.
– Отлично. Вижу выглядишь молодцом.
– Спасибо. Знаете, Саша для меня где-то достал удивительную методику восстановления. Показать? – Не дожидаясь ответа, Ира, держась за мужа, вдруг встала из коляски, и осторожно сделала два шага. В зале прилета раздались овации. Обернувшись она увидела, что находившиеся там люди с интересом наблюдали за её шагами, и хлопками выразили своё уважение к мужественной девушки. Немного смутившись Ира вернулась в коляску.
– Ты у нас умница. Мы все тобой гордимся. – Торжественно сказала Светлана Сергеевна, вручая невестке цветы.
– А теперь прошу в машину, – Скомандовал Владимир Михайлович, забирая сумку у Тамары Геннадьевны. Когда подошли к микроавтобусу, тренер отозвал Александра в сторону: – Я слышал, что ты, чтобы оплатить счет продал квартиру в Москве.
– Да. Так мы с Ирой там и не пожили. Хотел ей, после игр, сюрприз сделать, а оно вон как вышло. Ну ничего, это дело наживное.
Владимир Михайлович достал из своего чемоданчика небольшой сверток, и протянул Александру: – Возьми. Это мой вам подарок. Не отказывайтесь пожалуйста. Это от всего сердца.
– А что там? – Взвешивая на руке сверток, спросил Саша.
– Дома посмотришь. Кстати, куда вас везти?
– На вокзал. Мы решили вернуться на родину.
Сев за руль, и не переставая засыпать Ирину вопросами, Владимир Михайлович выехал на МКАД.
– Кажется вокзал в другую сторону. – Забеспокоилась Тамара Геннадьевна.
– А зачем он нам? – пряча улыбку отозвался тренер. – Дорогу в ваш город я хорошо знаю.
Всю дорогу Александра мучило любопытство «Что же с таким загадочным видом вручил мне Михалыч?» Так и не найдя для себя более-менее убедительного ответа, парень, бережно отклонил голову, задремавшей на его плече, супруги, и принялся потихоньку, развязывать пакет. За его действиями, в зеркало заднего вида, наблюдали внимательные глаза тренера. «Эх, молодежь, молодежь.» – Скрывая под усами улыбку, покачал головой Владимир Михайлович.
Когда коробка была открыта, глаза Александра округлились от изумления. На его коленях, в картонном обрамлении, ровными рядами лежали пачки европейской валюты. Парень поднял голову, и их взгляды встретились. Пользуясь тем, что все остальные в машине мирно спали, Владимир Михайлович знаком попросил Александра наклониться поближе: – Когда мы приедем пойди в банк, и положи деньги на её счет.
– Откуда они у Вас? Ведь здесь… – Саша снова окинул взглядом пачки. – Тысяч 10 – 15.
– Двадцать, милый. Ровно столько, сколько было у Ирины до травмы. Сделай это для неё, пожалуйста.
– Хорошо. Но…
– Никаких «но». Я не хочу, чтобы девочка, вместе со здоровьем, потеряла еще и веру в людей. Это её деньги.
После этой фразы, Владимир Михайлович подался вперед, показывая всем своим видом, что разговор окончен. Александр несколько секунд задумчиво смотрел на бегущую им на встречу безлюдную ленту асфальта, и принялся упаковывать коробку обратно.
Прошел год с момента возвращения на родину. Благодаря курсу лечения, и ежедневным тренировкам, по методике, Ира практически полностью восстановилась. Бегать ей еще не разрешали, но ходила она уже не чувствуя боли. Как-то утром, когда Александр уже уехал в офис, девушка стояла у плиты, готовила завтрак. Вдруг у неё закружилась голова, и ей, чтобы не упасть, пришлось опереться о край стола. «Что со мной?» – удивилась она – Слабость какая-то. То тошнота целую неделю мучила, то теперь это». Решив не рисковать Ира, шатаясь, добрела до комнаты и вызвала «скорую».
Александр, словно чувствуя, что с женой что-то не так, вернулся сегодня раньше обычного. Войдя в квартиру, он застал там тишину.
– Милая! Ты дома? – настороженно позвал он. В ответ не раздалось ни звука. С учащенно бьющимся сердцем Александр вбежал в комнату, и словно натолкнулся на невидимую стену. Ира сидела в кресле, а лицо у неё было такое, будто весь мир вокруг покрылся розами, и их аромат окутал девушку защищая от бед и ненастья. Она глядела на него светящимися от счастья глазами.
– Солнышко. С тобой все в порядке?
– Сегодня у меня был врач,– чуть нараспев сказала она.
– Что-то со спиной?
– Нам четвертая неделя
– Четвертая неделя? Ком… – начал было Саша и запнулся на полуслове. Догадка молнией осветила его мозг. – Ты беременна?!!
– Да. Ты рад?
– Рад? Не то слово! Я счастлив! – Подбежав к жене он поднял её на руки и закружил по комнате, напевая: – У нас будет ребенок! У нас будет ребенок!
А Ирина, спрятав лицо у него на плече, тихо смеялась от счастья. И тут она поняла. Вот так звучит самый главный гимн женщин.
«Папа,я знала,что ты меня спасешь»
В тихий дворик въехала красная машина, перепугав сиреной сидящих у подъезда старушек, и редких прохожих. У небольшого палисадника из неё высыпало четыре бойца спасательной дружины, которые скорым шагом направились к стайке детей, топтавшихся у высокой березы.
– Кто из вас Смирнова? – спросил старший смены, строго оглядывая притихшую ребятню.
– Я Смирнова. – отозвалась стоявшая в стороне женщина. – Простите за беспокойство, но этот котенок уже больше трех часов сидит на дереве и орет. Прямо голова разболелась от его крика.
Капитан повернулся к, выстроившейся позади его, группе, и кивнул ближайшему бойцу.
– Лейтенант Голиков, снимите животное.
Иван отдал шлем товарищам, и уже через минуту снова стоял на земле держа за загривок дрожащего котенка.
– Чей? – спросил он, протянув руку к малышне.
– Наш! – хором ответили дети.
– Из подвала он – пояснила женщина. – Там еще таких трое. Детишки всем двором за ними ухаживают. Кормят, поят в общем это действительно их котенок.
– Беспризорник блохастый. – Голиков брезгливо оглядел кота, и разжал пальцы. Оказавшись на земле животное со всех лап бросилось к подвалу, за ним, с визгом, помчались и дети. Иван же, вернувшись в строй, достал носовой платок, и принялся тщательно вытирать руки.
– Расчет занять свои места в машине. – скомандовал капитан, когда женщина подписала необходимые документы.
По возвращении на базу капитан долго, молча наблюдал как двое бойцов играют в шахматы, но потом все же не выдержал и повернулся к Голикову: – Иван, зря ты так.
– Как? – Лейтенант сидел на жесткой скамье отрешенно глядя в стену.
– Ну, с котенком этим. Можно было как-то по мягче. В руки его передать, что ли. Всё-таки это их питомиц.
– Можно было и по мягче. – Словно эхо ответил лейтенант, продолжая глядеть в стену.
– Что с тобой происходит? – капитан сделал попытку подсесть по ближе, но Иван, своим ледяным взглядом, словно приморозил его к месту. – Со мной все в порядке. Я плохо выполняю свои обязанности?
– Нет.
– Тогда какие ко мне претензии?
Капитан вздохнул и сдвинулся на край скамьи.
Лейтенант Иван Голиков появился в расчете Сергея Захарова более двух лет назад. Молодой, двадцати четырех летний парнишка своей жизнерадостностью, дружелюбием, рвением и грамотностью вызывал симпатию не только у капитана, но и у всех товарищей. Первые же вызовы показали, что это не случайный человек в МЧС, а спасатель действительно его призвание. Через год он женился. Свадьбу справляли всем подразделением. Захаров, по этому случаю, выпросил у начальства, для молодых, однокомнатную квартиру. Пусть служебная, но зато, так сказать, свой, отдельный угол. И вот, по прошествии полутора лет парня словно подменили. Голиков отгородился от всех какой-то невидимой стеной. Замкнулся, ушел в себя, и стал больше похож на робота чем на человека. Капитан, в тайне от Ивана, даже недавно встречался с Анастасией, его женой, чтобы узнать в чем дело, но безуспешно. Девушка уверяла, что все в порядке. Что ничего не произошло, и Иван по прежнему такой каким был два года назад. Сергей пребывал в растерянности.
«Расчет капитана Захарова на выезд! Улица революционная дом 8 квартира 10 первый подъезд. Человек застрял в вентиляционной шахте». – Раздался из динамика голос диспетчера, и парни вскочили с мест.
Прибыв по указанному адресу, спасатели поднялись на третий этаж. Дверь открыла молодая, слегка подвыпившая, женщина.
– Вы кто? – спросила она, подозрительно разглядывая людей в форме.
– Пожарный расчет. – ответил капитан Захаров делая попытку войти в квартиру, но женщина преградила ему путь.
– У меня ничего не горит.
– Спасателей для застрявшего мужчины Вы вызывали?
– А! Так бы сразу и сказал. – хозяйка повернулась, и покачивающейся походкой направилась на кухню. Там, за столом, заставленным бутылками со спиртным, и не хитрой закуской, сидел неопределенного возраста мужчина в рваных, спортивных штанах, и грязной майке. Мутным взглядом посмотрев на вошедших он икнул, и потянулся к начатой бутылке водки.
– Зин! Где у тебя стаканы? – заплетающимся языком прокричал он. – Тащи бегом! Видишь, гости пришли.
– Уймись, придурок – огрызнулась она, отбирая у мужчины бутылку. – Вы не обращайте на него внимания. – Заискивающе улыбнулась женщина, глядя на Захарова. – Это мой деверь. Брат мужа. У него вчера был день рождения. Вот все еще празднует. Никак остановиться не может.
– Так кто застрял –то и где? – строго спросил капитан, стараясь не морщиться от тошнотворного запаха перегара.
– Мой муж застрял. Василий Пономаренко. Вон там – женщина указала на стену с вентиляционным окошком.
– Как он туда забрался? – тихо присвистнул один из спасателей.
– Я не опоздал? – протиснулся на кухню участковый инспектор.
– Вовремя. – пожал ему руку Захаров. – Значит так, старлей. Ты пока составляй протокол, а мы займемся делом. – Став на шаткий табурет капитан оказался на уровне окошка. – Эй! Василий! Ты живой?
– Живой, твою мать! – раздалось в ответ.
Захаров повернулся к расчету: – Судя по звуку застрявший находится на первом этаже. Ты и ты – капитан указал на двух спасателей. – Берите болгарку и вместе с участковым идите в ту квартиру. А мы попытаемся бросить ему, для страховки, веревку, и присоединимся к вам.
– Товарищ капитан разрешите обратиться. – Выступил вперед Голиков.
– Говори.
– Разрешите я обследую подвал.
– На предмет?
– Возможно получится извлечь застрявшего не разрушая стену квартиры.
– Хорошо, Иван, действуй. – через секунду согласился Захаров. – Можешь взять необходимые инструменты, и помощь.
Прихватив из машины лом и кувалду Голиков, свободно ориентируясь в замкнутом пространстве, быстро отыскал нужный вентиляционный стояк. Как он и предполагал, монолитное основание поднималось над землей всего на полтора метра. Выше уже шла непосредственно сама шахта. Несколько ударов кувалдой и её тонкие стенки рассыпались на мелкие осколки, представив взору Ивана мужские ноги в рваных носках. Голиков осторожно потянул их на себя. С верху раздалось глухое мычание. Решив, что человек находится без сознания Иван включил рацию.
– Сергей Владимирович – это Голиков. Я до него добрался. Вызывайте «скорую», кажется пациент без сознания.
– Молодец Иван. Врачи уже на подходе. Один ничего не предпринимай. Мы спускаемся.
Через пять минут, совместными усилиями, из шахты извлекли оцарапанного и мертвецки пьяного мужчину. Оказавшись на носилках, он вдруг очнулся и принялся вырываться из рук врачей и спасателей осыпая их, при этом, многоэтажным матом. Голиков держал пострадавшего за руку стараясь чтобы он не мешал нести носилки, и в то же время не хотел причинить ему боль, но когда мужчина, в порыве гнева, плюнул ему в лицо, то здесь терпение Ивана лопнуло. Не выпуская спасенного он свободной рукой ударил его точно в лоб. Мужчина тотчас выключился, и все, кто участвовал в спасении облегченно вздохнули. Лишь только капитан неодобрительно покачал головой, но промолчал.
Остаток вахты прошел без происшествий. Переодевшись и пожелав сменщикам «сухих шлангов» экипаж разъехался по домам. У здания МЧС задержались лишь двое – Захаров и Голиков. Иван достал сигарету.
– Что-то я не замечал за тобой этой привычки – заметил капитан чтобы завязать разговор.
– Вы многого за мной не замечали – огрызнулся лейтенант, неумело затянулся, закашлялся, и в сердцах отшвырнул сигарету в сторону.
– Может всё-таки поговорим? – не отставал от него Захаров.
– О чем? – Иван старался не смотреть в сторону начальника.
– О тебе. Что с тобой происходит?
– Со мной все в порядке.
– Но я же вижу.
– Ничего Вы не видите. И вообще, смена уже кончилась, и Вы мне сейчас не начальник. Всего доброго.
– Тебя подвести? – сделал последнюю попытку Захаров.
– Спасибо, я на автобусе.
Вздохнув, капитан направился к парковке, а Голиков нервно достал из пачки еще одну сигарету.
Всего каких-то две недели назад Иван с нетерпением ждал окончания дежурства, чтобы поскорее вернуться домой и обнять свою ненаглядную жену Анастасию. – Голиков, в задумчивости, сломал так и не прикуренную сигарету. – А теперь ему до смерти не хочется туда, где на кухне, с потухшим взором, отрешенно сидит Настя.
– Господи, за что мне это? – прошептал Иван, сел в подошедший автобус, и погрузился в воспоминания.
Со своей будущей женой Голиков познакомился еще будучи курсантом инженерно-пожарного университета, на дискотеке в честь дня спасателя. Затем была свадьба, новая квартира, мечты, планы. Работая воспитательницей в детском саду, Анастасия хотела, как минимум, троих детей. Иван не возражал. Более того, он тоже мечтал о большой, дружной семье. Но проходил месяц за месяцем, а Настя все никак не могла забеременеть. И вот, на семейном совете, было решено что оба пройдут обследование. Диагноз врачей прозвучал для молодой пары как удар грома в ясный день. У Насти рак матки. Это было столь оглушительно, что несколько дней Иван ходил сам не свой. Девушка же совсем пала духом. Она замкнулась в себе, перестала общаться, уволилась с работы. Голиков, как мог, пытался её поддержать, но его слова были какие-то общие, не убедительные. Может потому, что он сам не верил в благополучный исход операции. И чем ближе подходил этот решающий день, тем все напряженней становилась обстановка в семье. Анастасия в открытую говорила о разводе, а все уговоры и доводы вызывали у нее лишь слезы и истерику. Иван не знал, что делать. С одной стороны, он по-прежнему очень любил жену, а с другой – атмосфера в семье была настолько накалена, что жить вместе было просто невозможно.
Сойдя на своей остановке, Иван тяжело вздохнул, и покосился на открытые двери гастронома. Предательская мысль о бутылке водки уже в который раз мелькнула в его мозгу, но Голиков, сжав зубы, изгнал из головы непрошенную гостью.
– Милая, я пришел! – усилием воли растянув губы в улыбке, прокричал Иван, закрывая за собой дверь. Ответом ему была тишина.
– Настенька, ты дома? – не на шутку разволновался он, и бросился на кухню. Ни там, ни в комнате жены не было. Иван, в волнении, обежал квартиру, распахнул шкафы, заглянул в кладовку. Все Настины вещи были на месте, а значит она не уехала, как грозилась, к маме. «В таком случае где же жена? Может ушла в магазин?» – дрожащими пальцами Иван набрал её номер. Телефон Анастасии отозвался из кухни. Выключив дребезжащий «сотовик» Голиков опустился на стул. «Настюша, дорогая, куда же ты ушла?» – обхватив голову руками мысленно кричал он. Еще не отдавая отчета в своих действиях Иван машинально набрал номер Захарова.
– Да, Иван. Слушаю. – раздался в трубке удивленный голос капитана.
– Настя пропала. – с трудом выдавил из себя Голиков.
– Сейчас приеду.
Дав отбой Иван уронил телефон на стол, и принялся измерять кухню шагами.
Захаров вбежал в квартиру Голиковых без всяких звонков и предупреждений.
– Что между вами произошло? – прямо с порога, строго спросил он.
– Ничего – грустно усмехнулся Иван, глядя в стену потухшим взглядом. – Она просто взяла и ушла.
Сергей Владимирович взял табурет и присел напротив Голикова: – Значит так, Иван. – тихо, но твердо сказал Захаров. – Давай-ка ты возьми себя в руки, встряхнись, и расскажи мне обо всем по порядку. Только без утайки, иначе я не смогу помочь.
Голиков вздохнул, и начал, по началу медленно, с трудом подбирая слова, затем все быстрее и увереннее рассказывать командиру о их семейной беде. Закончив, он с надеждой посмотрел на капитана: – Сергей Владимирович, я не знаю, что мне делать. Где её искать?
– Ты в больницу звонил?
– Нет. У неё операция только через неделю.
– Ну и дурак же ты. – в сердцах выругался Захаров, доставая из кармана телефон. – В какой больнице должна быть операция?
– В третьей городской.
Узнав, по справке, телефон больницы капитан набрал номер: – Алло, онкологическое отделение? Буте так любезны, скажите, к вам поступала сегодня Анастасия Голикова? Я подожду – Захаров, не отрываясь от телефона, ободряюще подмигнул Ивану. – Да, да я слушаю. Что? Как не поступала? А где-же… простите, спасибо. – нажав отбой Сергей Владимирович недоуменно крякнул. – Вот тебе раз. Где же она тогда?
– Может позвонить в полицию? – собрав всю свою силу воли в кулак, предложил Голиков.
Капитан скептически повел плечами: – Ладно, поехали.
– Куда?
– Как «куда»? В полицию. Попробую уговорить принять заявление. За одно еще в пару мест заглянем.
В районном отделении внутренних дел дежурный офицер ни под каким видом не хотел принимать заявление. Захарову понадобилось все его упорство, и красноречие чтобы убедить полицейского принять его. Наконец, через полтора часа уговоров спасатели вышли из отдела.
– Куда теперь? – сев в машину, спросил Голиков.
– В морг. – уловив испуганный взгляд лейтенанта Захаров поспешил его успокоить. – Не пугайся. Скорее всего её там нет, но проверить все же надо.
Голиков согласно кивнул. Его сердце, словно сдавленное тисками, заныло, а легким стало не хватать воздуха. Иван приоткрыл окно.
На полпути к намеченной цели у капитана зазвонил телефон.
– Слушаю.
– Сергей Владимирович. Вас срочно вызывают на службу. – раздался в трубке голос диспетчера.
– Что случилось?
– На пожаре ЧП. Пострадали командир расчета и один спасатель. Срочно нужна замена.
– Где горит?
– Садовая 36
– Интернат?
– Да.
– Буду через три минуты.
Отключившись Захаров взглянул на Голикова: – Меня вызывают на пожар. Я тебя сейчас здесь высажу, езжай домой и жди меня. Как освобожусь продолжим поиски.
– Сергей Владимирович! Товарищ капитан! Можно с вами? Я слышал там спасатель пострадал, значит и ему замена нужна. – умоляюще глядя на командира запросился Иван.
– В твоем-то состоянии?
– Товарищ капитан. Для работы у меня состояние нормальное, а дома я точно с ума сойду.
Захаров пристально посмотрел в глаза лейтенанту, и достал телефон: – Диспетчер. Спасателя не ищи. Я еду с лейтенантом Голиковым.
На окраине города, в глубине яблоневого сада горел старый, двухэтажный, деревянный барак, лет пятьдесят назад переданный горисполкомом под детский интернат. Прибыв на место Голиков, не теряя ни минуты бросился помогать эвакуировать детей из пылающего здания. Захаров занял место командира расчета. «Скорые», одна за другой, с ревом, подлетали на место трагедии, забирали пострадавших, и мчались обратно в город. Не смотря на все усилия пожарных огонь не уменьшался в мгновение ока «пожирая» высохшее за десятилетия дерево. В пламени был почти весь второй этаж, огонь и снопы искр вырывались сквозь разорвавшийся шифер. Спасатели понимали, что здание уже не сохранить, а потому основной упор делали на спасение людей, и на то, чтобы пожар не распространился дальше.
– Все? – через полчаса спросил Голиков, передовая в руки врачей сорок восьмого ребенка.
– Там еще Танька осталась. – пискнул, стоявший рядом с воспитателями, мальчик.
– Где, там?
– В комнате – малыш показал на одно из окон второго этажа. – Я видел как она в шкаф спряталась.
Иван, не задумываясь бросился к подъезду.
– Голиков стой! Немедленно вернись! – закричал Захаров, но лейтенант его уже не слышал.
Вбежав по дымящейся лестнице на этаж Иван, прикрыв рукавом нижнюю часть лица, стал, сквозь огонь, пробираться к комнате. «Третье окно значит и третья дверь. Ага. Одна, вторая, вот и она». Выбив плечом горящую дверь Голиков вбежал в, наполненную дымом, комнату. В шкафу, как и говорил мальчик, лежала пятилетняя девочка. Укутав обмякшее тело ребенка в брезентовую куртку, Голиков поспешил к выходу. За те секунды, что он пробыл в комнате, огонь охватил уже весь коридор. «По лестнице или через окно? – быстро соображал лейтенант. – Через окно. Прыгать на землю с ребенком нельзя, а пока внизу сообразят, растянут тент время будет упущено. Счет идет на секунды. Будем прорываться.» – Приняв решение Иван, по крепче прижал к себе девочку, опустил голову, и шагнул в бушующее пламя.
Внизу все, с замиранием сердца, ждали развязки. Пожилая уборщица тихо шептала молитвы, по закопчённым щекам директора интерната катились слезы. Спасатели направили струи воды на лестничную клетку. И вот, через томительные три минуты, из клубов дыма вынырнула фигура Голикова. Персонал детдома разразился радостными криками.
– Жива? – бросилась к лейтенанту бригада «скорой».
– Жива. Без сознания только. – с трудом разлепляя обожжённые губы ответил Иван. Уже на руках врачей девочка открыла глаза, улыбнулась и тихо прошептала: – Папа я знала, что ты меня спасешь.
Когда ребенка унесли Голикова отвели к другой машине.
– Как вы себя чувствуете? – спросил врач, осторожно снимая с него шлем.
– Нормально – ответил Иван. – Скажите, а куда увезли детей?
– В ожоговый центр. А что?
– Да так. – перед глазами лейтенанта все завертелось, и он потерял сознание.
Голиков очнулся в просторной, светлой палате. Голова болела так, что казалось вот, вот взорвется. Нижняя часть лица, руки и грудь были в бинтах, а у постели стояла капельница.
– Сестра! Сестра! – промычал он через марлю.
От соседней кровати отошла девушка в голубой, больничной спецодежде, и наклонилась над ним.
– Очнулись. Вот и хорошо. Сейчас пойду позову врача.
– Где я? – промычал Иван.
– Что?
– Куда меня привезли? Где я?
– А. В ожоговом центре. – улыбнулась медсестра, и вышла из палаты. Через пять минут к нему, в сопровождении все той же девушки, заглянул врач.
– Ну, как себя чувствуешь герой? – спросил он.
Голиков пальцем показал на повязку.
– Беспокоит?
Иван кивнул.
– Я думаю повязку с лица можно снять. Оно пострадало меньше всего. – распорядился врач, и сестра быстро сняла бинты.
– Доктор, мне необходимо, как можно скорее, выбраться из вашей больницы.
– Понимаю. Думаю, через месяц Вы сможете вернуться домой.
– Нет, доктор, мне нужно быть там сегодня.
– Молодой человек, это исключено. У вас очень серьезные ожоги груди и рук, к тому же отравление угарным газом. Так что месяц, не меньше.
– Но доктор!
– Нет, нет, и еще раз нет. Все, разговор окончен. Лежите и выздоравливайте. – врач повернулся к медсестре, отдал распоряжение, и вышел из палаты.
Голиков был в отчаянии. В порыве, нахлынувшей, ярости он стал срывать с себя бинты, но медсестра тут же вколола ему снотворное.
Иван очнулся уже под вечер. За окном темнело. Голова, от угара и лекарства, была словно чугунная. Руки и ноги не хотели слушаться. Голиков, в бессилии, скрипнул зубами.
– Милый, ты проснулся? – услышал он рядом с собой дорогой его сердцу голос. По ту сторону кровати сидела любимая жена, а за её спиной стоял улыбающийся Захаров.
– Вот, лейтенант, получай свою пропажу.
– Где Вы её нашли? – от неожиданности Иван забыл о своей беспомощности, и попытался встать, но ничего не получилось.
– Лежи смирно, не скачи козлом, – насупил брови капитан. – Где она была, Настя сама расскажет, а я побежал. Дома меня тоже жена с ребятишками ждет. Все. Приказывая выздоравливать.
– Есть выздоравливать товарищ капитан. – ответил уходящему командиру Иван, и перевел светящийся взгляд на жену. – Ну так где же ты пропадала?
– Ванечка, милый мой, родной! Прости меня, дуру за те кошмарные дни, что я тебе устроила. Ведь я решила, что все, жизнь кончилась. Хотела уже отравиться. Думала лучше так, чем медленно умирать от рака. А моя мать до последнего не верила. Поехала, добилась приема у профессора Грушницкого. Слышал о таком?
Голиков покачал головой.
– Ну как же. Это ведь мировая величина в области онкологии. В общем мать привела меня к нему, я обследовалась, и оказалось, что никакой это не рак. Прости меня, милый. – Настя положила голову ему на плечо, и заплакала.
У Ивана, от всех этих новостей, волнений, и впечатлений закружилась голова, а из глаз, сами собой, покатились слезы. Он нежно поцеловал жену в макушку, и осторожно пригладил, забинтованной рукой, её волосы: – Ты тоже меня прости, любимая, что я был иногда не сдержан, не смог тебя понять, поддержать, успокоить.
– Все хорошо, милый, теперь уже все хорошо.
Прошло два дня. Иван начал, потихонечку, подниматься, и они с Настей гуляли по коридорам, держались за руки, говорили, говорили, и не могли наговориться. На третий день он уже на столько окреп, что врач разрешил им спускаться во двор. Сидя на скамейке, в больничном сквере, Голиков обратил внимание на стайку резвящихся детишек. Среди них он увидел ту самую девочку.
– Таня?! – не смог сдержать он удивленного возгласа.
Услышав свое имя, девочка обернулась, несколько секунд внимательно всматривалась в забинтованного мужчину, а затем, со всех ног, бросилась к скамейке: – Папа! Папа! – радостно кричала она, но не добежав нескольких шагов остановилась, и недоверчиво посмотрела на Настю.
– Папа, это кто? Моя мама?
Наступила пауза. Иван, затаив дыхание, ждал от жены ответа, а та растерянно переводила взгляд с мужа на ребенка. Сердце Голикова бешено колотилось. Женщина, в очередной раз, заглянула, в полные надежды, глаза ребенка, улыбнулась, и протянула к ней руки: – Да, Танюшка. Я твоя мама. Иди ко мне.
