Вики Рисаби
Я – не твоя собственность
Я пытаюсь придумать, что сказать и не могу – так и замираю с открытым ртом. Но он берет инициативу в свои руки.
– Завтра у нас много планов. Мы поедем в клинику, нужно изучить состояние твоего здоровья. Ты сдашь все необходимые анализы и пройдешь специалистов общей практики.
– Я видела этот пункт в договоре. Это ежемесячная процедура?
– Да, я сам прохожу исследование каждый месяц. Персонал раз в три месяца, но так как ты всегда будешь тесно работать в связке со мной – я должен быть уверен, что у тебя все в порядке.
– Хорошо, я не возражаю. – сказала я таким тоном, будто мое мнение тут кого-то интересует.
– Потом мы поедем в салон красоты. Тебя приведут в порядок.
Замираю, конечно, я помню и этот пункт, но мне страшно. Я никогда не стриглась коротко и мне не хотелось кардинально менять имидж.
Депиляция же откровенно пугала… Я всегда обходилась бритвой и сама. Мне совсем не хотелось раздвигать ноги перед незнакомым человеком. К тому же и депиляция бывает разной. Надо бы уточнить этот момент, но не у Павла же… Как-то это слишком.
Заливаюсь краской. Снова. В тысячный раз и снова.
– Я бы не хотела короткую стрижку. И красить волосы тоже бы не хотела… – говорю то, что сказать безопасно. Об остальном можно будет поговорить уже с мастером депиляции.
Он реагирует странно. Встает и подходит ко мне. Встает сзади и аккуратно берет мои волосы с плеча в свои руки. тело замирает, а сердце пускается в дикие пляски.
Что он делает?
Он перебирает мои влажные еще волосы в своих пальцах. Делает это осторожно, стараясь не повредить. Осматривает концы.
А потом резко запускает обе руки в корни волос и властно начинает массировать кожу моей головы. Я даже не успеваю на это среагировать.
Его движения завораживают, и все тревоги отступают на миг. Это так приятно, что хочется упасть лицом в тарелку и растечься лужицей. Он продолжает с напором этот спонтанный массаж. Но теперь отрывая пальцы от кожи головы и оттягивая назад за длину.
Я сама не поняла, как вырвался этот стон… Видимо, в какой-то момент мое тело просто предало меня, и я забыла, где я и с кем имею дело.
– Вот, такая ты мне нравишься. Настоящая. – шепчет он рядом с моим ухом хриплым голосом.
Постепенно сбавляет темп и отнимает в итоге руки от моей головы.
А мне жарко. Как будто я горю на самом большом костре. Осознание произошедшего, стыд за свою реакцию разливается удушливой волной. В то время, как он спокойно возвращается на свое место и продолжает на меня внимательно смотреть.
Понимаю, что испытываю влечение, необъяснимое, сильное, животное. К нему, сильному и властному. С особым стыдом понимаю, что сожалею, что его ласка так быстро кончилась.
– Мы оставим твои волосы. Они мне понравились – говорит с хищной улыбкой и делает глоток из своего бокала.
– Спасибо – отвечаю хрипло и пытаюсь взять себя в руки.
– Тебе понравилось то, что я сделал с твоими волосами? – спрашивает нагло, смотрит в глаза и делает еще один глоток.
– Это было странно, – отвечаю, но понимаю, что врать идея не лучшая. Стон, который вылетел из меня лучше других показателей сказал о моей реакции. – но приятно.
– Если будешь себя хорошо вести я буду баловать тебя… И не только так – делает еще глоток и продолжает улыбаться.
Верните меня на землю. Этот невероятный мужчина обещает мне ласку за хорошее поведение? Массаж головы и не только? Офигеть! Это страшно и в то же время заводит. Вот это и называется нематериальная мотивация?
Стоит признаться, себе, что эта игра на грани заводит меня как ничто, никто и никогда в моей жизни. Это пугающе, волнительно и интересно.
– Вернемся к плану на завтра: клиника, стилист, знакомство с персоналом дома, и небольшая экскурсия. Также я постараюсь завтра ввести тебя в курс моего расписания на ближайшую неделю. Думаю, что для первого дня этого будет достаточно. Как считаешь?
– Да, вполне. Мне нужно немного освоиться.
– Понимаю. – сообщает он, вставая со своего места. – Мы закончили, я провожу тебя в твою комнату. На сегодня достаточно.
– Спасибо. – искренне благодарю я.
На сегодня – достаточно. Это совершенно точно. С меня достаточно.
Столько смущения и стыда я не испытывала за свою жизнь. Хоть сквозь землю провались. Но нельзя. Я подписала контракт на эти отношения, правда назвать их трудовыми теперь не поворачивается язык.
Я встаю, он встает, я прохожу рядом с ним. Он смотрит, чувствую кожей. Я же – стараюсь не поднимать глаз от пола. Пусть думает, что владеет всем. Но без моего согласия – не думаю, что он решится на что-то большее. А я повода не дам. Я нашла себя не на помойке.
Прохожу рядом, снова чувствую его пьянящий аромат. Что это? Феромоны, кожа, древесные нотки. Ничего вкуснее я не чувствовала. Это откликается во мне.
Иду впереди, он чуть сзади. Понимаю, что он смотрит на мою спину и на мою пятую точку. Пусть любуется. Наверняка он привык, что к нему женщины падают в ноги. Я даю себе слово не стать одной из них.
От этих мыслей невольно расправляю плечи, во мне есть гордость, и я ее покажу. За мной не станет. Я приехала сюда работать. А не играть в эти сексуальные игры. Иду, поднимаюсь по ступенькам и даже немного виляю задом. Пусть-пусть посмотрит. В эти игры можно играть вдвоем.
Слышу, как он сопит, кажется, что злится немного. Особенно после того, как стала вилять. Позлись-позлись. Думаю, тебя ждет много сюрпризов. Как и меня.
Поднимаемся, стараюсь не оступиться. Только бы не запнуться, а то все мое гордое шествие сойдет на нет. Не допускаю ошибок и дохожу до третьего этажа. Все прошло нормально, еще несколько шагов и я буду в безопасности.
Шаг, еще шаг, еще шаг.
Оборачиваюсь, немного смущаясь произношу: «Спасибо за ужин и за … все».
Смотрю в глаза. Стоит, облокотившись о стену могучим плечом. Изучает.
– Спокойной ночи, – говорит почти шепотом. – Я рядом. – отрывается от стенки и направляется к двери напротив. Не оборачивается.
Я даже не успеваю сообразить ответить, как он исчезает в своей двери. И она закрывается за ним. Открываю свою, протискиваясь внутрь.
И опять упираюсь в его портрет.
Черт, это нервирует. Не удивлюсь, если он специально ради этого его сюда повесил.
Смотрю на дверь и понимаю, что в ней нет замка. Отчаянно хочется запереться, чтобы почувствовать себя в безопасности, не подпирать же дверь мебелью в конце концов?
М-да, такое ощущение, что все предметы, сам дом и все вокруг призваны подчеркнуть ничтожность моего существования. Не дать мне расслабиться ни на минуты. Постоянно напоминать в чьей я здесь власти.
Ладно, играем по твоим правилам, Павел Александрович.
Я прошла в спальню и скинула с себя ненавистное голое «платье». Ощущение такое, что я снова грязная, хотя как выяснилось, ужин занял всего час.
В душ всё-таки схожу. Нет! Не в душ. Наберу себе полную ванну, с пеной. Много-много пены.
Заодно нужно посмотреть локацию, как далеко от аэропорта я оказалась и куда мне в случае чего бежать. Также, нужно вбить в телефон номера телефонов аварийных служб. Чтобы в случае чего сразу знать куда звонить.
Ванна набиралась, пузырек с пеной нашелся на полке. Заодно я осмотрела незнакомые марки на разных баночках. Крема: ночные, дневные, маски для лица, умывалки на выбор, тонеры и тоники и много-много всякой всячины. Баночки так и манили открыть их и почувствовать чудесные ароматы.
Пена божественно пахла ванилью и клубникой и мне поскорее хотелось окунуться в горячий водоворот.
Смыть с себя липкий страх и тревогу.
***
Чуть не уснула, надо же. Настолько вымотана оказывается была. Хорошо, что не уснула. Где-то читала, что есть определенный процент людей, которые именно так и умирают. Нелепо. Захлебнувшись в ванной.
Еле собрала себя и насухо вытерлась полотенцем. Хорошо. Вот теперь хорошо, хоть и способность ясно мыслить меня покинула.
Сон туманом обволакивал меня с головы до пяток. Разум отключался. Я поняла, что даже не в состоянии сейчас дойти до гардеробной, чтобы найти во что переодеться.
Наскоро собрав покрывало с кровати, с удовольствием закупалась в одеяло голышом. Приятное ощущение прохлады простыней, после горячей воды разнежило мое тело, и я мгновенно провалилось в сладкое забытье.
ГЛАВА 5
Что-то снилось, обрывками. Казалось, что открывалась дверь, но я не могла вынырнуть из объятий Морфея, поэтому сказать наверняка, что ко мне кто-то заходил сложно. Но подозрения не оставляли, ведь закрыть дверь изнутри я не могла.
Проснулась резко. Как от удара. Поняла, что упустила вчера из вида самое главное: во-сколько мне нужно быть готовой? Время семь утра по Москве, значит восемь утра по-арабски. Нужно срочно вставать, пока я что-то не проспала.
Вскочила как ошпаренная и побежала приводить себя в порядок. Опоздать в первый рабочий день – что вообще может быть более непрофессиональным.
Удивительно, но чувствовала себя очень бодро, прямо даже заряжено. Кровать оказалась удобной, подушка мягкой, а одеяло пушистым.
Я сходила в душ и заправила постель. С одним полотенцем на голове, а другим обвязанным и закрепленным на груди отправилась в гардеробную. Нужно решить, что надеть.
Надо же. Вчера я и не заметила, что прямо справа располагается небольшой комод с выдвижными ящиками.
Я открыла верхний и обомлела. Конечно, здесь было белье. Бюстгальтеры разных форм с пуш апом и без, шелковые, кружевные, прозрачные… Все было утонченно, изысканно и очень красиво.
Я никогда не носила такое белье, отдавая предпочтение обычным хлопковым топам. Они удобны, не сковывают движений и не имеют косточек, которые постоянно вылезают. Грудь у меня была совсем не большой, поэтому в поддержке особенно не нуждалась. Да и цены на красивое белье в магазинах откровенно кусались.
Во втором ящике обнаружились трусики. Кружево, шелк… такие нежные ткани.
Я взяла одни – это были черные бразильяна из шелка спереди и с кружевом сзади. Красиво. Подойдёт.
Выбрала бюстгальтер, точно от этих трусиков. Он был треугольной формы без ставок поролона, с кружевной окантовкой спереди и сзади.
Удивительно, но размер был точно мой. Интересно, кто и как подбирал мне белье. Конечно, это был не сам Павел. Это сделал кто-то другой, но так безупречно угадать размер?
Фирмы мне были незнакомы и я, ещё немного полюбовавшись ровными рядами белья закрыла ящики.
Скинула с себя полотенце и натянула комплект перед зеркалом. Село идеально. Я даже невольно залюбовалась видом своего тела в новом белье.
Решила скинуть полотенце с волос, чтобы дать им немного подсохнуть и обернулась к выходу.
Замерла.
Прямо от входа на меня смотрели два черных, как ночное небо глаза. Павел стоял, прислонившись к косяку и осматривал меня с головы до ног.
Невольно подхватила полотенце обратно с пуфа и постаралась прикрыться, встав к нему передом.
– Привет! Я стучался, честно. Но ты не ответила, и я решил зайти. – он одарил меня масляной улыбкой, – И не зря.
Я хотела ответить хоть что-то, но он начал приближаться ко мне, отделившись от двери.
– Кстати, – подошёл совсем близко, так, что я чувствовала его дыхание на своей щеке. – ты конечно хорошо спряталась за полотенцем, но зеркало прямо позади тебя все еще открывает чудесный вид.
Пипеееец! Я взорвалась. Кровь хлынула в лицо и единственное животное желание во мне было убежать подальше. Стала стыдливо прикрывать зад и перед, но в какой-то момент поняла, что это очередная игра в кошки-мышки. И ему это нравится.
Поэтому решила идти от обратного. Я отступила от него на два шага и бросила полотенце на пуф. Что он там не видел? Скорее всего разглядел все что хотел.
Хочет зрелищ – пожалуйста. Получай. Вот только меня ты не получишь. Так и знай, дорогой Павел Александрович.
Я собралась, втянула живот, так чтобы был виден рельеф пресса и демонстративно отвернувшись от него стала изучать вешалки с вещами. Нужно выбрать что одеть.
При этом постаралась будничным тоном констатировать факт: – Вы не сказали мне вчера во-сколько нужно быть готовой.
Он усмехнулся, наблюдая за моими действиями, в особенности за тем, как потряхивает мои руки.
– Да-а, что-то забыл вчера, за нашими разговорами. Кстати, ты в отличной форме, давно занимаешься?
– Около двух лет. – сказала, продолжая разыскивать какое-нибудь будничное одеяние.
– Неплохо, кто тебя тренировал?
– Я сама. По онлайн-программе.
– Теперь будешь тренироваться со мной. Три раза в неделю, помнишь?
– Да, конечно.
Я наконец нашла скромное платье, черного цвета. Хотя больше хотелось найти брюки, но в клинике куда мы поедем раздеваться придется не один раз. А значит платье будет удобнее.
Платье было с неглубоким вырезом, деловое по фигуре. С кокетливым разрезом по левой ноге. И молнией сзади.
Я молча подошла к зеркалу игнорируя его взгляды и стараясь не подать вида о своем внутреннем мандраже. Натянув платье через голову, посмотрела на отражение. Красиво, как будто шили точно по мне: вытачка к вытачке. Осталось только застегнуть молнию.
Но Павел не даёт сделать мне это самостоятельно. В долю секунды оказывается рядом и его пальцы касаются моей голой кожи спины. Он смотрит в зеркало четко попадая в мои глаза. А я растекаясь лужицей.
От прикосновения его пальцев на спине остается ожог. Он специально застегивает молнию очень медленно. Проводя пальцем вдоль позвоночника.
Я изо всех сил удерживаю себя на месте чтобы не убежать. Нервы ни к черту. На какой фиг я ему нужна? Сглатываю скопившуюся слюну и чувствую, как его дыхание становится неровным. Воздух из его ноздрей обдает жаром кожу моей шеи.
Грудь наливается, и я тоже начинаю странно дышать.
Да когда уже закончится эта чертова молния?!!
Ура! Наконец-то платье застегнуто, и я облегченно выдыхаю, когда он отступает от меня и направляется к полкам с обувью.
Он что, собрался выбрать мне туфли?
Он берет пару на высоком каблуке-шпильке и кивком головы приказывает мне присесть на пуф.
Я повинуюсь. Молча отодвигаю мокрые полотенца и сажусь.
А он делает невероятное.
Опускается передо мной на мягкий ворсистый ковер на колени, с туфлями в руках. Ставит их рядом. Берет мою ступню и располагает на правом колене.
Он рассматривает мои пальчики, а я сражаюсь с желанием нервно их сжать и спрятать. Но его рука удерживает мою стопу и не даёт сдвинуться.
Да что он творит? Он хочет довести меня до истерики?
– У тебя красивые ступни, – говорит и делает поглаживающее маскирующее движение. – для них мы тоже придумаем интересное задание.
Улыбается каким-то своим мыслям. А я сижу с бешено бьющимся сердцем.
Теперь напилась не только грудь. Низ живота стал пульсировать жаром, вызывая желание. Мне хочется, чтобы он продолжал. Его игра заинтересовала меня.
Почему все что он говорит имеет столь интимный подтекст? Он не похож на озабоченного маньяка, чтобы думать только об этом. Да и любая, я уверена с готовностью приняла бы его.
Его движения на моей ступне отзываются болезненным возбуждением. Они больше не похожи на аккуратные ласки. Скорее требовательное сжатие и я боюсь пропустить вздох.
Мне хочется зажмуриться и стонать от удовольствия, настолько точечно он в меня попадает. Но есть странность, и я осознаю ее слишком поздно. Он давит на определенные точки, а внутри все сжимается.
Он ставит вторую ногу рядом с первой и начинает ласкать мои ступни синхронно. Надавливая, кружа, массируя то там, то здесь.
Мое дыхание сбивается. Я действительно начинаю стонать. Как актрисы фильмов для взрослых, а низ живота становится все более чувствительным и болезненным. Горю, сгораю… От стыда, от возбуждения от этого прожигающего насквозь взгляда. От ощущений, которые мне незнакомы. Слишком яркие, слишком чувствительные ласки…
Это не может продолжаться. Я сделала робкую попытку вырвать ноги из его хватки. Но он настойчиво удерживает меня. Я ерзаю на пуфе, не находя себе места.
Я в западне, я в капкане, мне не вырваться. Он ласкает меня слишком откровенно.
Отрываю затуманенный взгляд и вижу его глаза, не менее возбужденные чем мои. Он смотрит и усиливает движения. Почти болезненные касания проходят по тыльной стороне ступни. Натиск растет с каждым движением…а я…
Я взрываюсь…
Тысячей осколков рассыпавшись по этой гардеробной среди платьев и туфель. Спина выгибается дугой. Пожар между ног сжигает все вокруг меня. Воздуха не существует, мне нечем дышать. Это ярко настолько, что я на мгновение слепну.
Чувствую, как во мне болезненно сокращаются все органы, переживая сладкую истому. Мой стон, кажется, сотряс весь дом. Как в тумане я вскрикнула, не сумев проконтролировать предательское тело.
Не соображаю. Нужно прийти в себя. Но слабость сковала. И до последней судороги я могла только смотреть в его затуманенные страстью глаза.
В трусиках очень мокро. Так мокро, что мне страшно встать.
Разум возвращается и пытается привести в норму дыхание. Получается с трудом. Эта разрядка, сводит с ума. Я никогда не думала, что способна испытать оргазм от массажа стоп.
Да я вообще оказывается ничего не знала про оргазм до этой минуты! У меня не было секса, а самоудовлетворение не приносило такого результата никогда.
Мне становится стыдно, и краска наполняет мое лицо. Он видел, и видит меня насквозь от и до. Он аккуратно ставит мои ноги на ковер. Его дыхание рваное, смотрит зверем.
Как будто сейчас просто завалит меня на кровать и сделает все что считает нужным. Но вместо этого спокойно поднимается на ноги. Я вижу перед глазами следы его возбуждения. В районе ширинки сильно выпирает все его естество.
На ватных ногах я берусь за протянутую руку и встаю. Стыдясь посмотреть в глаза, опускаю их на пуф. И вижу на нем мокрое пятнышко, как следствие моего возбуждения.
Он тоже смотрит и его дыхание становится совсем хриплым и прерывистым. Он не отпускает мою руку и не притягивает к себе, вопреки моим тайным желаниям.
Переводит взгляд на мои глаза и глухо, как будто с болью выдает:
– Маргарита, старайся держаться от меня подальше.
Отчеканил зло, отрывисто, как будто после того, что произошло – мое присутствие его раздражало.
– Выходим через пятнадцать минут. Собирайся и переоденься. – Сказал, ещё раз посмотрев на следы, которые остались на пуфе. Резко отпустив мою руку, вышел, оставив меня одну.
Мне срочно нужно в душ, жаль, что мокрые капли не смогут смыть ни мой стыд, ни мое недоумение от случившегося.
Как это случилось?
Почему мое тело так среагировало на его прикосновения даже не к самой интимной части тела.
Черт, да мы даже не целовались, как произошел этот оргазм?
Я не понимала себя. Все произошло стремительно. Но почему такая реакция? Увидел, что со мной случилось и решил, что больше ему эта игра не интересна? Может так, а может в нем больше секретов, чем мне могло показаться?
Он точно не прост и с ним точно будет не просто.
Не понимаю, в чём я перед ним провинилась в момент нашей необычной близости, но последовать его совету и держаться от него подальше очень хочется.
***
Через пятнадцать минут я уже выходила из дверей своих апартаментов. Волосы немного подсушила феном, глаза подкрасила тушью и нанесла румяна. Прикасаться к той горе косметики, что лежала в ящике под раковиной не было пока ни сил, ни желания. Обходилась своими средствами.
Платье выбрала схожего кроя, но тёмно-синего цвета. Прошлое пришлось положить в корзину для грязного белья, вместе с самим бельем… Но и это выглядело просто изумительно. В меру открытое декольте, скромная длина до колена, приталенное. В Москве таких платьев у меня не было.
Я спустилась по лестнице и обнаружила Павла Александровича, стоящего спиной ко мне, он смотрел как подъезжает к крыльцу машина.
Не обернулся хотя наверняка слышал, как я спускалась. Я остановилась в паре шагов от него чтобы обуть туфли, которые несла в руках, помня о правиле не ходить в доме в обуви.
Он был напряжен. Слишком прямая спина, руки спрятаны в белые брюки. Рубашка по фигуре, темно-зеленого цвета. Рельеф его мышц приятно радовал глаз.
Безупречен. Красив. Богат. Недоступен.
От его вида у меня по телу побежали мурашки. Невольно перед глазами встала сцена интимного момента с моими стопами и его руками. Его голодным звериным взглядом и частым прерывистым дыханием.
Кровь бросилась в лицо. Я стояла и ждала, когда он обернется и скажет хотя бы слово. За дверью Мула уже давно вышел из машины и открыл пассажирские двери.
Явно ожидал нас и посматривал на часы.
Не выдержала гнетущей тишины первой. Сдалась. Не знаю этого ли он от меня ждал, но все-таки сказала:
– Я готова.
Этой простой фразой расколдовала его от мыслей, которые им завладели.
– Идём.
Коротко. Строго. По делу.
Хорошо, мне даже нравится. Пусть я не понимаю, что между нами произошло, но возвращение к деловому тону мне импонирует. Он вышел первым и пошел обходить машину, уступив мне право сесть на ближнее кресло.
Поздоровалась с Мулой. Он как будто перенял настроение своего хозяина и от улыбчивого и разговорчивого человека осталось только воспоминание.
Мы заняли свои места и выехали с территории.
Я поставила маленькую сумочку себе на колени, и уставилась в окно, чтобы не встречаться взглядом с Павлом. Может быть, мне показалось, но я чувствовала, что он тоже не хотел встречаться со мной взглядом. Он старался смотреть куда угодно только не в мою сторону.
Хорошо. Но слишком холодно для нормальных деловых отношений. Комфортными условиями для работы это не назовешь. Впрочем, к работе я ещё даже не приступала.
Ехали минут двадцать не больше. Мула остановил машину перед большим зданием этажей в тридцать. Что ж, тут все с размахом.
Вошли в огромные двери. Он впереди, я за ним.
Навстречу от стойки ресепшена отделилась шикарная женщина, в белом халате с бейджем на пышной груди. Халат подчеркивал тонкую талию и круглую попу. Стройные загорелые ноги были произведением искусства.
Яркие стрелки на глазах, ухоженные черный волосы до поясницы и красные губы. Девушка расплылась в приветственной улыбке. И конечно, эта улыбка была целиком предназначена единственному человеку – моему шефу.
Думаю, что меня она даже не заметила. И не удивительно. Ведь она просто подошла и обняла Павла после чего поцеловала в щеку. Она сразу мне не понравилась. При всех ее достоинствах, не было сомнений, что их отношения более чем дружеские.
Жгучее чувство обиды разрасталось внутри мерзким сорняком. Мне было больно видеть эти собственнические объятия. А его ответные – ещё больнее. Я даже отвернулась, постаравшись принять самый отстраненный вид из возможных. Как будто меня тут вообще нет.
Их разговор на арабском я все-равно не могла понять. Лишь отмечала брошенные вскользь взгляды. Его – намеренно холодный. И ее – прищуренный и злой. Я приняла для себя единственно верное решение в этой ситуации. Заняла позицию: мне пофиг.
Женщина тем временем перешла на английский:
– Добрый день, Маргарита! Меня зовут Анастейша, я помогу тебе пройти врачей и сдать анализы.
– Очень приятно. – искренне соврала я в ответ на ее лесть.
– Павел Александрович, увидимся позже. – бросила она боссу.
Он кивнул, и мы разошлись: я с Анастейшей налево, он – направо.
Она показывала дорогу. Мы вошли в кабинет, где была медсестра. И мне сказали, что я должна сдать кровь. Прокол сделали абсолютно не больно. Хотя я всегда откровенно побаивалась этой процедуры.
Далее мы отправились к врачу общей практики. Это был приятный мужчина средних лет с бородкой. Он долго и тщательно расспрашивал меня о хронических заболеваниях, перенесенных травмах и образе жизни.
От него я отправилась к окулисту, флебологу, стоматологу и другим врачам.
Удивилась я тогда, когда мы оказались перед кабинетом гинеколога. Хм, отказаться я все-равно не могу. А апатия от похода по всем этим кабинетам уже угнетала.
Гинеколог, молодая женщина приятной наружности провела осмотр моей груди, пропальпировала живот и лобковую область и наконец задала вопрос, которого я почему-то всегда опасалась: «веду ли я половую жизнь?».
Этот вопрос и мой ответ на него всегда вызывали удивление у наших врачей. А здесь такое, да еще и в моем возрасте считалось крайней редкостью, видимо. Брови женщины сильно приподнялись. Но она тут же взяла себя в руки.
Я не виновата, что до сих пор у меня ни с кем не было секса. У меня не было главного – любви и человека, которому я могла бы довериться. А спешить в таких делах, по моему мнению не стоит.
Врач была другого мнения чем со мной и поделилась. Она провела осмотр и строго рассказала, что моему организму сложно нормально функционировать из-за непотерянный девственности. Что за этим могут таиться будущие неприятности с чувствительностью и прочим.
Она прочитала мне лекцию о том, что секс – это совершенно нормально. Важно только правильно предохраняться. И в целом от этого зависит здоровье женщины. Она сыпала на меня разными терминами, которые я даже не стремилась запомнить.
Но осмотр показал, что ничего со мной сверхъестественного нет. А остальное покажут анализы.
Все результаты моих обследований собирала Анастейша и мне их не передавали в руки. Я попросила посмотреть, на что она мне ответила:
– Эти документы передаются напрямую Павлу Александровичу, вместе с комментариями врачей. Я не имею права их передавать третьим лицам.
Сказала без тени сожаления, даже, с чувством какого-то превосходства. Странно, анализы мои, а передаются ему. Ну ок.
– На сегодня все? – больше-то спросить было не у кого, пришлось взывать к неприятной Анастейше.
– Да, на сегодня закончили. Я сейчас заберу результаты анализа крови, а вы можете пока посидеть на гостевых диванчиках. – сказала она, когда мы были уже внизу.
Я послушно пошла к диванам. Посидев, немного поняла, что сильно хочу писать. Видимо гинеколог что-то надавила. Я отправилась искать туалет.
Ощущения после этого забега по врачам были неприятными. Кажется, на моем теле не осталось ни одного места куда бы не залезли и не заглянули. Врачи – хорошие, клиника дорогая, прекрасное оборудование. И все-равно было ощущение, что я какая-то грязная после всего что со мной сделали.
Я шла по указателям и выяснила, что туалет находится на втором этаже. Поднялась, сделала свои дела, с удивлением обнаружила кровь на трусиках, хотя врач и предупреждала, что такое может быть после осмотра. Помыла руки и уже приоткрыла дверь собираясь выходить, как услышала знакомые голоса.
Говорила Анастейша и разговор явно был обо мне. Я не любитель подслушивать, но тут деваться было некуда.
– Павел Александрович, есть один интересный момент у вашей Маргариты…
– Что вы узнали? – голос холодный и отстраненный. Совсем не те, дружеские интонации, которые были при их встрече.
– Она – девственница.
– Что???
В его голосе было такое изумление, что мне стало не по себе. Я залилась краской, как будто девственница теперь слово ругательное, примерно, как шлюха.
– Как такое может быть? Вы не ошиблись? В двадцать два то года?! – Павел явно не хотел верить в услышанное.
– Нет. Врач очень квалифицированная. Она провела осмотр самым надлежащим образом. Маргарита и сама призналась, что не вела половую жизнь.
– Офигеть. – сказал на чистом русском. Зло сказал, как отрезал. – Спасибо Анастейша, увидимся через месяц.
– До свидания, я посадила Маргариту внизу ожидать вас.
Я услышала звуки удаляющихся шагов. И подумала о том, насколько корректно обсуждать такие вещи. И почему это так шокировало их обоих. Неужели я последняя девственница на планете и это такое чудо, что просто всем нужно рассказать?
Стало обидно и грустно. Теперь у меня нет секретов. Вернее, почти нет секретов от моего работодателя. Он знает даже уровень моего холестерина и единицы гормонов. Да я перед ним открытая книга. Надеюсь, теперь он доволен?
Я разозлилась. На весь этот осмотр. На его реакцию. На свою реакцию на его реакцию. На то, что произошло в гардеробной. На все.
Фурией я вылетела из туалета, и едва заставила себя отдышаться и досчитать до десяти перед тем, как спуститься вниз, где ждал меня этот невозможный мужчина.
Пусть так.
