Вики Рисаби
Я – не твоя собственность
Глава 12
В настоящее время.
Конец. Просто конец.
По-другому не назвать. Смогу ли я предать Пашу? Пойду ли на этот шаг, чтобы защитить себя?
Чувствую кожей ОлеНик шутить не будет – сольет видео. Для нее чужая жизнь игрушка. Лживая старая стерва.
Стон вырывается от бессилия.
Я взяла отсрочку. Но если Паша не пригласит меня с собой на встречу с Романовым я ничего не смогу дать.
А если возьмёт, смогу?
Вряд-ли… Я не уверена теперь в словах ОлеНика о том, что Романов ее сын. И что все из-за невестки. Стереть мою жизнь просто из-за семейных разногласий кажется бесчеловечным. Тут что-то большее.
Уверенности больше нет ни в чем. Совершенно. Я же сама дура ей рассказала, что у меня были проблемы в родном городе и пришлось уехать.
А она использовала это. Раскопала, нашла. Подсунула меня Паше, чтобы я окончательно была ей обязанной. Знала, что меня есть чем шантажировать. Сука.
Старая сука. Как она могла?
Да я ее как вторую маму любила… Сердце рвет в клочья от беспомощности.
Я не предам Пашу. Решаю четко для себя. Внутри. Не смогу.
Слишком люблю. Слишком дорожу.
Видео… нужно все объяснить.
Поймет? Вряд-ли…
Но по-другому не смогу, знаю точно. Пока есть время. Есть отсрочка. Есть возможность что-то придумать.
Вытираю слезы. Молюсь, переодеваюсь. Нужно попрощаться с гостями. Нужно держать лицо. До четверга эта жизнь моя. Я хочу наслаждаться ей столько сколько можно и пусть осталось совсем немного.
Ещё чуть-чуть он будет моим.
Позволю себе это.
***
Неделя летит сумасшедше быстро. Между мимолетными ласками, смехом, совместной работой. Мы как настоящая семья, как команда.
Матушка и Саша больше не появлялись, последнюю видеть не хочется. Желательно, примерно, никогда.
Точно ли музыку она искала в его компьютере? Теперь моя подозрительность растет. Но кидать беспочвенные обвинения не могу. Я еще не совсем поняла какие у них в семье отношения.
Паша говорит, что Салли попросила перенести массаж на среду. Заболели дети. Согласовываю – все ок.
В выходные катаемся по городу. Паша показывает мне все: самый крупный торговый комплекс в мире, музей, Бурдж-Халифа… Всего даже не запомнила, разбежались глаза.
Я искренне счастлива. Все чаще ловлю себя на мысли, что так люблю его… И все так же, особенно ночами понимаю, что потеряю совсем скоро.
Мне бы набраться смелости подойти самой, рассказать все как есть. Но не могу. Не нахожу в себе на это сил. Да и что-то отвлекает постоянно. Работы очень много.
Понедельник и вторник – прекрасны. Искреннее попадание в душу. Кончились месячные, и мы совсем сошли с ума от безумной страсти. Мне кажется, мы занимались сексом уже везде. В каждом уголке его дома. Даже на бильярдном столе…
Эйфория проходит утром в среду. Паша немного груб и максимально сосредоточен. О чем-то думает так напряженно, что слышно, как скрипят шестеренки.
Стараюсь не обращать на это внимания. Спрашиваю про встречу с Романовым. Говорит, что поедет один. Понимаю, что это важно.
Салли пунктуальна. Паша от массажа отказывается, а я, наоборот. Так рада ей, что не могу описать словами. Дел много, но массаж нужен как воздух.
Болтаем обо всем. О жизни в периферии, о школе, об учебе, о ее детях. Кажется, что она мне родная душа. Такая милая, что в конце прошу у нее снова номер телефона, в прошлый раз не сохранился. Свой телефон я забыла наверху. Записать негде, руки Салли в масле, а сумка в доме.
Если побегу на третий этаж, а потом обратно, то не успею переодеться. Времени в обрез, и я хватаю ручку, которой Мария обычно записывает свои прекрасные рецепты в огромном ежедневнике. Салли диктует, и я на руке, как в школьные годы записываю ее номер.
Бегу к себе. Срочно переодеваться и скоро встреча. Понимаю, что это предпоследний день моего счастья. Уговариваю себя смириться. Прошу быть покорной судьбе.
Если Паша любит меня, то поймет. Завтра сяду и покажу ему видео. Расскажу, что меня отравили и изнасиловали. Поверит? Не знаю. Если любит – должен поверить. Если нет, то…
Гашу в себе боль. Клею на сломанное сердце пластырь надежды. Пусть будет так, как должно быть. Иду в переговорную и сразу вливаюсь в работу. Не даю возможности сожалеть о погубленной жизни.
***
Павел Александрович Пуров
Наконец сегодня увижу сына этой шлюхи. Выведу его на чистую воду, задушу сученыша, стоит ему только появиться.
Бывают же такие мрази… Это он продал Салли. Его задача находить девочек, которых судьба обидела деньгами и отправлять сюда как расходный материал.
Сказал, что готов продать ему долю. Хер тебе, а не доля. Кровью умоешься, мудак.
Марго какая-то дерганная, спрашивает про эту встречу так часто, что начинаю подозревать неладное. Тогда, в первый раз. Потом еще и сегодня…
Нет, она предать не может. Смотрит влюбленными глазами, и я таю как последний дурак. Никогда еще такого не испытывал, надо же…
Пора выходить, Мула ждет.
Целую свою девочку, говорю, что уехал. Смотрит как-то грустно. Милая, если все получится, я приеду такой адреналиновый – всю ночь у меня не уснешь. До беспамятства буду трахать.
Сажусь в машину. Сорок минут до встречи, а уже знобит. Кулаки чешутся.
Приезжаю в ресторан. Ухожу в закрытую комнату, чтобы ни одна мразь не услышала, как я его кончу. Сынок Олеси Николаевны. Старой стервы, которая дрючила меня в гимназии, как будто этикет самое важное в жизни.
Хорошо взлетела, Академию организовала. Откуда денег взяла? Учит девочек, а потом сдает своему сраному сыночку неблагополучных и расстроенных. Приходит такой Романов: помогу, работа есть и все такое. А сам сюда их, ноги раздвигать перед арабами, наркотой пичкать.
Салли, бедная Салли. В каком состоянии я ее нашел – странно, что она вообще смогла хоть что-то сказать. Наркоты в ней доза была с жизнью несовместимая. Врачи так сказали.
Но ничего. Я тебя мразь, нашел. Ты мне за все ответишь. Сегодня и здесь.
Делаю заказ. От нервов жрать хочется адски. Руки потряхивает. Опаздывает уже на 10 минут. Сука, как посмел? С кем думает дело имеет?
Придется ждать, я без его головы отсюда не уйду.
Ем все что принесли, вкуса не чувствую. Первое, второе и третье. Жду уже 30 минут.
Блять! Неужели кто-то спалил? Неужели не придет?
Звоню ему, ровным голосом говорю:
– Ты где?
– Павел Александрович, уже ждете, да?
Нихера не нравится его тон, слишком самоуверенный.
– Естественно. Есть договоренность или вас больше не интересует доля?
– Интересует конечно. А вот то, что ты копаешь под меня – неприятно.
– Не понял?
– Да все ты понял. Хотел подставить меня? Тут копов целый квартал. Сдать меня решил, да?
– Я не имею к этому отношения.
Конечно, я договорился с полицией. Вернее, они договорились со мной и попросили помочь. Мне нужно было не только его прибить, но и за решетку упечь лет так… навсегда. Но кто спалил? Как он понял?
Бешено сжимаю кулак. Чувствую, что кровь внутри закипает.
– Да-да, я так и подумал, чистая случайность. Но увы, у меня другие планы, Паша.
– Мразь! – не выдерживаю, почти ору в трубку.
– Ну мразь или нет, а буду бегать по земле живым и здоровеньким дальше.
– Сука…
– Кстати, ассистентка у тебя горячая девочка… Я смотрю ее полгорода переебало перед тобой.
–Заткнись!
– А что заткнись? Интеллигентные же люди. Я ведь и доказать могу. У меня видео есть… Мм, закачаешься. Хочешь пришлю?
– Да что ты мелешь?
– Чистую правду, между прочим. Сам увидишь. Включай почаще перед тем, как соберешься ее трахать. Заводит…
– Я тебя найду и просто закопаю, сука!
Срываюсь на крик, злобная дрожь проходит по телу. Сообщение приходит почти сразу после звонка. Открываю и включаю на плей.
Охуеваю еще с первых секунд. Моя Маргарита. С членом во рту. План крупный, видны ее глаза. Хочу выключить и не могу, смотрю и закипаю внутри ещё больше. Вместо крови течет лава.
До конца смотрю, больно, но делаю усилие. Три члена и Маргарита. Посылаю пустые тарелки и все, до чего могу дотянуться на столе в стену, стол опрокидываю. Кровь застилает глаза.
Я убью ее. Просто задушу.
Ненавижу мразь.
Может это она меня спалила? Судорожные мысли летают в голове.
Он могла залезть в мой компьютер запросто. Увидеть переписку с оперативниками и сдать меня.
Аааа… Хватаюсь руками за голову.
Я доверился, как последний дурак! Чувства у нее ко мне… Под кожу залезла, влюбила в себя, втерлась в доверие.
Убью.
Бросив деньги на перевернутый стол, вылетаю из ресторана ракетой. Зову оперативника – рассказываю все что знаю.
Сажусь к Муле. Рычу, что едем домой.
По пути прикидываю все возможные способы убить эту мразь. Наказать, сделать невероятно больно. Нахожу самый подходящий, по моему мнению…
Молись Маргарита, тебе пиздец.
***
Маргарита Куприна
Жду, волнуюсь. Надела то самое голое платье, которое его так впечатлило в первый вечер. Должно понравится, надеюсь.
Руки потеют, вытираю их о полотенце в кухне. Я подготовилась, продумала каждое слово, которое ему скажу перед тем, как покажу это злосчастное видео.
ОлеНик обещала отправить его завтра в восемь. Сыграю на опережение.
Реакции боюсь просто безумно. Не понимаю, что он сделает или скажет. Ноутбук подготовила и поставила на кухонный стол, тут же положила телефон. Чтобы сразу после разговора написать ОлеНику, что она может катиться нахер. Даже текст набрала предварительно. Осталось только нажать «Отправить».
Слышу проезжающую машину. Начинает трясти.
Входит, нет, влетает.
Бешеный злой, глаза как будто кровью налиты. Я пугаюсь даже вскрикиваю, вижу его сжатые кулаки. Машинально отхожу назад.
Он прет на меня как танк. Подходит и замахивается со всей дури…
Кулак останавливается в миллиметре от лица. Он дышит прерывисто смотрит в глаза с ненавистью.
Трясусь, выставляю вперед руки. Прошу жалобно:
– Паша, Пашенька?!
– Хуяшенька!
Он резко хватает меня и давит на плечи, опускает перед собой на колени. Пытаюсь вырваться, слезы текут ручьем, умоляю…
– Паша, не надо прошу!
Кричу, пока он расстегивает ширинку, больно схватив меня одной рукой за волосы. Вырваться не дает.
С силой засовывает свой член мне в рот, во всю длину. Лишает воздуха. Не могу дышать, кашляю, мычу, умоляю…
Он не останавливается ни на секунду, жестко терзает мой рот. Не щадит, не жалеет. Я давлюсь и кашляю от каждого движения.
Реву, судорожно плачу, не могу остановиться.
– Вот так тебе нравится оказывается да? Так достаточно хорошо? Или мне еще двух ребят позвать? – рычит зло запыхавшись. Выплескивает в меня свою ненависть. Упивается местью. Кончает в рот, а потом с силой толкает на пол.
– Вот ты оказывается, какая Маргарита. Девственница с сюрпризом. И сколько тебя еще в твоем городе народа переебало? А?
Орет, срывается, рычит. Я лежу на холодном полу в оцепенении. Горло болит невыносимо. Ответить не могу лишь плачу, пытаясь защитить себя руками. Прикрываюсь, свернувшись в позу ребенка.
Не понимаю, кто и зачем отправил ему это видео. Договоренность была…
– Романову меня сдала, молодец! Да ты блять хоть представляешь, сколько людей от этой встречи зависело. Сука, да я мог спасти таких как Салли сотни, полицию подтянул…
Он молчит, я стараюсь отползти подальше, паралич меня не отпускает. Мне больно. Я сильно всхлипываю, практически ничего уже не соображаю.
Он хватает стакан с водой и залпом выпивает. И тут же бросает его в стену. Хрупкое стекло разбивается на мелкие осколки, прямо как моя жизнь.
Возвращается ко мне, хватает за волосы. Больно адски. Кричу, а он тащит меня к двери по полу. Пытаюсь вырваться, как в бреду повторяю его имя.
Мои глаза опухли так, что вижу все через узкие щели. Он открывает дверь и вытаскивает меня на крыльцо. Тащит за волосы по ступеням.
Я пытаюсь вырваться. Хвастаюсь за его руку, чтобы уменьшить давление. Сил не хватает, только барахтаюсь в воздухе и не могу сделать просто ничего. Умираю с каждым его шагом.
– Выметайся отсюда обратно в свой мухосранск. Видеть тебя не хочу. Появишься – убью.
Он оставляет меня на дорожке перед крыльцом. Я рыдаю как никогда в своей жизни: с воем, всхлипами и стонами. Лежу и не нахожу в себе сил встать. Волосы болят, сомнений быть не может – он вырвал добрую половину. Горло надорвано, все горит внутри.
Боль пронзает кинжалом каждый орган.
Какая я дура! Ну какая я дура!
Думала, что он сможет понять. Думала, что любит. Он ведь правда убьет меня. Я уверена, он может.
Дверь открывается снова, он выходит на крыльцо и орет:
– Я сказал убирайся отсюда, мразь!
Не знаю, где нашла силы встать. Смотрю в его глаза, там плавится гнев:
– Паша, я не виновата! – голос хриплый настолько… Каждое слово дается с трудом.
Он вылетает из дверей, несется на меня. Хватает за руку и тащит по камням прямо к воротам. Мне приходится бежать за ним, чтобы не упасть. Мои пятки становятся липкими от крови. Но боли физической не чувствую, душевная перекрывает все.
Ворота открываются, он нажал на кнопку. И с силой толкнул меня за них. Я упала больно, на колени и ладони. А ворота сзади начали закрываться.
Вот и все. Грустно констатирую я внутри себя. Сказка кончилась, Маргарита. Конец печальный.
Хочется заползти в кусты и просто умереть. Сажусь на попу и просто реву в голос закрыв лицо руками. Как в беспамятстве.
Сколько так просидела – не знаю.
Слезы иссякли резко, просто кончились, лишь всхлипы остались и дрожь по всему телу.
Встаю. Судорожно соображаю, что мне делать сейчас. Я одна. Я в чужом городе. У меня даже обуви нет, что говорить о телефоне. Идти в полицию… Боже… Это так страшно…
У меня тут никого нет. Вытираю слезы рукой и вижу цифры. Боже, Салли. У меня есть ее номер, может она мне поможет? Лишь бы не стерлись цифры, лишь бы я их не смазала…
***
Павел Александрович Пуров
Поднялся на третий и зашел в ее комнату. Крушу все, что попадается под руку.
Бомбит, сука. Разрывает. Глаза эти щенячьи… Слезы блядские.
Врет, на каждом шагу мне врала. Хоть слово-то было правды? Чувства у нее.
Надеюсь, сполна почувствовала мой член. Я очень старался запихать его ей по самую задницу. Чтобы навсегда запомнила. Чтобы заткнула свой поганый рот. Чтобы не смела больше даже имя мое произносить.
Мразь.
Платье с вешалки – в клочья. Рву, наслаждаюсь треском ткани. Ненавижу суку. За все ненавижу, больше всего за то, что открылся, а она предала.
Разбрасываю ровные ряды туфель. В стороны в стены, одну за другим.
Сумка ее лежит, пальто это дешевое, платье стремное кидаю на пол, топчу ногами, плюю. Хочется сжечь просто все. Разом спалить дом, чтобы ничего мне больше о ней не напоминало.
Знать не хочу, слышать не хочу, видеть не хочу.
Вычеркнуть, вырвать – вот что надо.
На ее кровати вижу бугорок. Что за херь еще? Поднимаю одеяло: медведь плюшевый.
Ха, маленькая девочка нашлась. Рот, зато вместительный такой. По трое за раз принимает. И то наверное мало, нужно было больше напихать.
НЕНАВИЖУ.
Кричу, разрываю игрушку в плюшевые ошметки. Сволочь, стерва.
Из-за тебя сейчас сотни девушек будут умирать в рабстве, и никто им не поможет. Романов точно выйдет чистым. Все слил, что мог по-любому. Два с половиной месяца выводил его на встречу, где-то даже на горло себе наступал, а она… блядь…
Сдала!!! Кто еще?
«Я не виновата, Паша», а кто тогда виноват? Ближе нее у меня не было никого в эти дни. Ни одна свинья не знала, что у меня с ним встреча. Готовился, шел. Раскрутили бы его как миленького – сдал бы всех. Клубок гнид этих развернули бы.
Снова рычу. Не могу остановиться.
Гнев разрывает изнутри. Крушу беспощадно каждый уголок. Не останавливаю своего внутреннего зверя. Пусть свирепствует столько сколько нужно.
Когда ломать уже нечего медленно прихожу в себя. Не знаю сколько просидел так прямо на полу обхватив голову руками.
Захожу к себе. Нужно в холодный душ, лучше ванну со льдом, но нет на это времени. Нужно себя остудить. Руки чешутся убивать.
И ее бы убил точно, если бы не эти слезы в глазах, руки, которые она выставила защищаясь. Хрупкость этих плеч…
Аааарррррррррр…
Не могу.
Смыть ее с себя. Срочно смыть, пусть вода унесет все, что с ней связано. Вырву. Из жизни и из сердца. Навсегда.
Вода-лед, струями скатывается по лицу, заливает глаза и уши. Стою не двигаясь, не даю себе шанса уйти от потока. Он хорошо вымывает голову, до кристального блеска в мозгах.
Кипит внутри, горит. Жажда такая. Нужно выпить. Алкоголь, желательно крепкий, сколько не пил? Лет семь? Самое время начать.
Надеваю халат и иду вниз к бару.
Есть какой-то вискарь, есть водка. Останавливаюсь на первом. Похер что, лишь бы затуманить мозги. Выпиваю из горла. Много, до тошноты.
Пьянею мгновенно несмотря на то, что недавно ел. Видимо от стресса что-то перегорело внутри.
Ноутбук ее на столе стоит. Нахуя?
Разблокирую. Видео это на экране. Хах. Сама продемонстрировать хотела, наверное. Показать? Зачем? Знала, что спалят? Не логично как-то.
Включаю плэй.
Смотрю как мазохист, но теперь замечаю странное. Не только члены во рту.
Прищуриваюсь, чтобы лучше настроить фокус. Да она же пьяная в говно! Ей даже голову мразь придерживает какая-то. Она как кукла безвольная. Зрачки во все глаза. Под наркотой?
Звука нет, хреново.
Что-то не стыкуется. Что-то не так.
Что именно не понимаю. Смотрю дальше, стараюсь в жопу засунуть бешено бьющееся сердце. Один отходит, ее голова едет на бок, как будто она просто спит, только с открытыми глазами, из которых слезы льются.
Блять! Да ее же просто насилуют!!!!
Как я мог этого не заметить? Ее насилуют, ее не держат силой, но она явно тут не по своей воле. Да и характер у нее не такой.
Сука! Сука! Сука!
Что я блять наделал?
Выливаю в себя еще алкоголя, так чтобы до краев. Отматываю обратно и снова нахожу нестыковки. Место какое-то обоссанное, на туалет похоже. Марго в мужском туалете? Да ну нахер?
Смотрю и смотрю. Все больше убеждая себя в этой догадке.
Пиздец. Что. Я. Наделал?
Руками хватаю голову, реву медведем. Выбегаю из дома. Голыми пятками ловлю камни. Режет больно. А ведь я ее босиком отправил, в одном только платье, без денег и телефона….
Пиздец! Как я мог?
Вернулся надел первые попавшиеся тапки. Бегом побежал к воротам, вдруг еще там сидит, вдруг ждет меня? Хоть бы не ушла.
Маленькая. Ты хотела мне объяснить. Ты хотела все рассказать, показать. Подготовилась…
А я…
Фонарь включается. Освещает дорожку к воротам. На дорожке кровь. Ее кровь?
Блять, я так тащил ее, что она верное все ноги себе изранила.
Маленькая моя. Девочка. Умоляю найдись!
Кричу, стою в халате и ору ее имя, иду дальше, иду искать. Ноги пьяные, заплетаются. Все слишком медленно. Нужно быстрее. Нужно набрать скорость. Нужно найти ее.
МНЕ НУЖНО ЕЕ НАЙТИ!
Возвращаюсь обратно. Время позднее. Она где-то там одна. Не нашел, только следы кровавые и все. Нужно поднимать Мулу.
Ее телефон здесь и личный, и рабочий. Разблокирую экран. Вижу открытый диалог со стервой Олесей Николаевной.
Набранный, но не отправленный текст:
«Дорогая Олеся Николаевна!
Спешу уведомить вас, что я рассказала Павлу про то видео, которым вы мне угрожали. За своим сыночком следите сами. От меня вы ничего не узнаете.
PS: умрите в мучениях»
Блять. Как током долбануло. Прошибло, замер, стою. Отмотал переписку вверх – ничего такого и тут этот текст. Звонок был, но записи нет.
Так стоп!
Олеся приказала ей следить за мной и за Романовым, шантажируя ее этим блядским видео!?
Пиздец.
И Маргарита хотела рассказать мне все, чтобы не выполнять ее просьбу? Она не сдавала меня?
Пиздец.
Ору во все горло Мулу! Выходит, сонный помятый, приказываю одеваться и быть готовым сесть за руль через 15 минут.
Голову под холодный душ. Вернуть бы ясность, не пить.
Сука, что же я наделал?!
Моя малышка. Там, где-то совсем одна. Без документов, без денег, без телефона.
Глаза ее щенячьи, умоляющие: «Паша, я не виновата…».
Господи. Какой же я мудак! Она не простит меня никогда. Я сам себя никогда не прощу. Я сделал ей так больно…
Я чуть не ударил ее, изнасиловал, столько волос вырвал… Наговорил столько.
Во все горло ору на весь дом. Не могу, ненавижу себя.
Марго, милая, только бы с тобой ничего не случилось… Только бы найти тебя. Я не знаю, что мне делать, но я вымолю прощение. Я в ногах твоих буду день и ночь лежать.
Я на колени встану.
Не простит. Бьет в висок. Сам бы простил?
Хватаю с вешалки первое попавшееся. Голова трещит ужасно. Пьяный туман никак не хочет отступать. Внизу уже ждет машина, Мула на старте. Быстро вылетев, даю указания:
– Ищем Маргариту, на ней светлое платье. Без обуви. Она ушла часа три назад. Не представляю, где может быть.
Вижу растерянность старого друга, сочувствие в его глазах делает меня еще большим ничтожеством, чем я есть на самом деле.
– Поездим по улицам для начала. Без обуви далеко не уйдешь. – невесело говорит Мула.
– Поехали, быстрее.
Тороплю, потому что сам не могу сидеть на месте. Мне бежать хочется, искать ее, орать во все горло, лишь бы найти. Лишь прижать к себе, лишь бы вернуть.
Как же жестоко я поступил. Насколько бесчеловечно. Что она сейчас чувствует?
Мысли роем летают вокруг меня, не могу сидеть. Говорю Муле чтобы ехал, а я буду выбегать и заглядывать в темные углы. Может спряталась где-то.
Попутно набираю на экране номер опера. Прошу помощи. Умоляю содействовать. Оплачу сколько надо в любых объемах. Только верните мне мою девочку.
Господи, только бы я ее не сломал!!!
Не прощу себя, если сломал.
Каждые 15 минут мне названивают опера отчитываются, что следов нет. В моргах нет, В больницах нет. Ориентировка не работает, ни намека на нее, ни свидетеля.
Н И Ч Е Г О…
Будто ее никогда тут и не было.
***
Я разбит, утро режет глаза ярким солнцем. Сижу в машине на заднем и курю. Первый раз за много лет, попросил сигарету у Мулы.
О Маргарите ни слова. Голова трещит как барабан. На ушах стоят все. Как только что-то появится – меня наберут.
Доступные камеры просматривают и ничего, будто она вообще испарилась.
– Павел Александрович, вам бы поспать хоть два часа? – Мула смотрит с сочувствием. Выгляжу, наверное, погано совсем.
– Мула, это я виноват. Она сейчас где-то совсем одна. У нее ничего и никого здесь нет…
– Мне жаль, но в таком состоянии вы ей не помощник.
Мула выкидывает окурок на дорогу. И садится в машину. Он прав, нужно дать себе отдых, хотя бы на пару часов.
Я найду тебя, девочка. Вымолю твое прощение, я обещаю тебе. Я никогда тебя больше не обижу. Просто найдись, просто будь рядом со мной всегда.
Прошу…
***
Маргарита Куприна
Ни одного живого нервного окончания во мне просто нет. Все умерло внутри.
Сил идти, тоже нет. Ноги болят, за мной остаются кровавые следы. Я пытаюсь найти хоть кого-то. Мне нужно позвонить, попросить о помощи, вдруг получится?
Ни одной машины или прохожего. Никого, кто мог бы мне помочь.
Не знаю, сколько так шла. Готова была уже упасть.
Наконец первая машина. Такси с шашечками! Боже как мне повезло. Выхожу на середину дороги и отчаянно машу руками чтобы остановился.
Таксист тормозит, шарахается от моего вида. Порванное платье, волосы торчат клоками, изуродованные ноги, потекшая тушь…
Охрипшим голосом, пытаюсь говорить по-английски. Каждое слово отдает болью в горле.
– Умоляю, помогите мне. Прошу!
– Что случилось, девушка? Кто с вами так? – таксист ошеломленно и сочувственно смотрит на меня.
Одергиваю платье ободранными ладонями. Он не выходит из машины, боится, наверное.
– Мне очень нужно позвонить. Я прошу вас, можно сделать один звонок?
– Конечно, не проблема.
Мужичок в возрасте выходит и протягивает старенький сотовый. Я смотрю в свете фар на содранную руку. Слава богу цифры на месте, ничего не стерлось.
Руки болят и дрожат, таксист видит это.
– Вы диктуйте, я наберу.
Благодарно диктую цифры.
За четыре гудка я чуть не умерла. Так боялась, что Салли просто не возьмет трубку. Но она взяла:
– Алло. – сонным голосом ответила девушка.
– Салли, это Маргарита…
– Маргарита? Почему вы так поздно звоните?
– Салли, я умоляю помоги мне. Мне больше не к кому идти.
Срываюсь в рыдания. Вроде заблокировала душу, чтобы не вспоминать хоть какое-то время. Но пластырь оторвался снова и кровь внутри меня льется фонтаном.
– Марго, да что случилось-то не плачь, прошу?
– Ты можешь меня забрать? Или может я могу приехать к тебе? У меня правда денег нет совсем…
– Милая, не плачь пожалуйста…
Таксист добавляет, слушая разговор: я отвезу, куда скажешь. Ты в беде. Я готов помочь.
– Я могу приехать к тебе Салли? Очень добрый дяденька может меня довезти.
– Хорошо, приезжай. Адрес скину сейчас СМС на этот номер.
– Спасибо, спасибо огромное, спасибо Салли…
Шепчу в трубку даже после того, как она уже отключилась. Дяденька таксист достает что-то из багажника. Оказалось плед. Он накрывает мои плечи, а я только сейчас понимаю, что ужасно замерзла. Даже зубы стучат.
Легкий шелк на голое тело никак не спасает от ночной прохлады. Да и нервы, наверное, расшатались, от того и трясет.
Слышу, как приходит СМС на телефон моего невольного спасителя.
– Адрес пришел, это довольно далеко. Но поехали.
– Спасибо, вы мне жизнь спасаете…
Перед тем, как посадить меня в машину он стелет на пол полиэтиленовый пакет, чтобы я не испачкала кровью его коврики.
Он пытается меня расспрашивать о том, что со мной случилось и как я оказалась в таком виде. Но я совсем не хочу об этом говорить и честно прошу его меня не спрашивать.
Я не знаю, сколько я бродила по улице. Мне казалось, что прошла целая вечность. В машине так тепло и безопасно, что я просто провалилась в какое-то апатическое сонливое состояние.
Сейчас мне было все-равно на то, что будет со мной дальше и что сделал со мной Паша. Как и со случаем первого насилия я мысленно уговариваю себя думать о том, что все это произошло не со мной. С кем-то другим, на кого мне плевать.
Дорога убаюкивает мою тревогу. Мерно проносятся улицы. Таксист решил включить негромкую музыку, когда понял, что откровенничать я не намерена.
А я была уничтожена на 99%. Во мне не осталось ни одного живого места. Перед глазами были только его налитые кровью глаза, раздутые ноздри и сжатые кулаки.
Думала, что наорет и сможем поговорить. Смогу рассказать все как есть.
Но то, что он со мной сделал – невыносимо. Он унизил меня максимально, физически, душевно, на всех возможных уровнях. Он ненавидел меня в этот момент так искренне, всей душой. Настолько, что, если бы я хоть попробовала сопротивляться – убил бы.
Все четко прочитала в его глазах.
Ненавижу его за это. Никогда не прошу.
Горячие слезы снова полились как из открытого крана с водой. Но это были не слезы истерики. Это были слезы полного разочарования в жизни, в мужчинах, в доброте.
Я не позволю себе больше любить. Никогда. Заблокирую эту функцию за ненадобностью. Удалю.
Не позволю больше себя обижать.
Осталось только выбраться. Выкарабкаться отсюда.
Как никогда захотелось в мамины объятия. В теплые нежные руки, которые меня точно любят и никогда не сделают больно.
Таксист остановился спустя час нашей поездки. Коротко сообщил, что мы на месте. Намекнул, что мне пора бы уходить.
Я горячо и коротко поблагодарила его. Ещё раз сокрушилась, что у меня сейчас нет ни копейки, но он только махнул рукой. Посоветовал не ввязываться в неприятности и удачи.
Вышла из машины, немного успокоившись. Скривилась от боли сразу как ступила ногой на идеально ровную дорогу. Отдала плед и убрала пакет, на котором стояли мои ноги, чтобы не запачкать кровью коврики.
Ещё раз искренне поблагодарила таксиста и отправилась к двери в подъезд. Дяденька-таксист не уезжал, только стоял и смотрел мне вслед.
Большой многоквартирный дом выглядел вполне прилично. Ночная тишина и холод пронизывали насквозь. Ни одной живой души вокруг.
Кое-как поднялась по ступеням, оставляя за собой кровавые следы. Набрала номер квартиры и затряслась от страха. Если мне никто не откроет – я точно умру. Несколько секунд показались вечностью. Когда я услышала голос Салли чуть не расплакалась навзрыд.
Лифт приехал быстро, я поднялась на нужный этаж и увидела в приоткрытых дверях сонную Салли. Она ждала меня.
Увидела, как ее глаза округлились от удивления и шепот: «Марго, бедная, что с тобой случилось?».
Слезы снова подступили к глазам и боль пронзила тело. Силы покидали меня с каждым шагом. Адреналиновый запал кончался, сменяясь острой потребностью в отдыхе.
Салли пропустила меня в свою квартиру онемев от ужаса.
Виски било молоточками: я в безопасности.
